CC BY
213
УДК 82.0 : 1
ББК 83.0
Б 57
Ф. Б. Бешукова
Влияние идей Ницше на постмодернистскую эстетику
(Рецензирована)
Аннотация:
Статья направлена на осмысление концептуальных философско-эстетических установок Ф. Ницше, повлиявших на постмодернистскую парадигму. Наибольший интерес представляют идеи философа в области художественного творчества, человеческого бытия и сознания.
Ключевые слова:
Постмодернизм, нигилизм, «переоценка ценностей», «смерть Бога», «Вечное Возвращение», скептицизм, интерпретация, познание, игра.
Решающую роль для формирования постструктуралистско-деконструктивистско-постмодернистского комплекса (по И.Ильину) сыграли парижские философские и интеллектуальные дискуссии 60—70-х гг. и, прежде всего, — идеи и концепции, развиваемые ведущими французскими постструктуралистами и постфрейдистами Ж. Лаканом, М. Фуко, Ж. Делезом, Ф. Гваттари, Ю. Кристевой, Ж. Деррида, Р. Бартом, Ж.-Ф. Лиотаром, П. Клоссовски и др. Все эти, оригинальные по своей сути, теории так или иначе уходят своими корнями в философию становления (Ф. Ницше, А. Бергсон, Э. Гуссерль, поздний М. Хайдеггер и др.), а также, в какой-то степени, — в философию скептицизма с ее сомнением в возможности открытия универсально пригодной для всех людей, времен, случаев жизни истины.
Если говорить о мыслителях, чьи идеи оказали наиболее существенное влияние на формирование и развитие идей постмодернизма, то на передний план выходит фигура Фридриха Ницше. В предисловии к «Антихристианину», осознавая свою несвоевременность, Ницше пророчески заявил: «Мой день - послезавтрашний; некоторые люди рождаются на свет «посмертно»» [1: 17]. Почти век понадобился для того, чтобы философские идеи Ницше получили новое звучание. Немецкий мыслитель, творивший во время господства модернистского мировоззрения, оказался неожиданно современным в эпоху «постсовременности». Вся основная проблематика постмодернистов, так или иначе, пересекается с главными положениями ницшеанской философии. Более того, многие противоречия, которые присутствуют в постмодернистских учениях, могут быть лучше осмыслены и даже решены с помощью обращения к идейному наследию Ницше. Неслучайно канадский политолог Артур Крокер охарактеризовал его как «одновременно предел и возможность постмодернистского состояния» [2: 8].
Исходным и наиболее значимым для постмодернистских интерпретаций пунктом философской доктрины Ницше является его неприятие любой концепции, претендующей на полное, всеобъемлющее объяснение рассматриваемой области реальности. На этом утверждении основываются такие положения, как «переоценка всех ценностей», «смерть Бога», «Вечное Возвращение». Особенно значимы для понимания постмодернистских идей взгляды Ницше на нигилизм, на его сущность и возможности преодоления. Социолог В. Емелин отмечает, что «во многом это связано с тем, что существует представление о постмодернизме как наиболее радикальной форме нигилизма. Оно основывается на том факте, что если все предшествующие негативные мировоззренческие концепции, отвергая одни «высшие» ценности, возводят на их место другие, то постмодернизм вообще отказывается от каких-либо «высших» ценностей. На самом деле, постмодернисты говорят о качественно новом подходе к ценностям, о переоценке роли ключевых категорий, с помощью которых традиционно воспринимали и описывали реальность» [3].
Постмодернистская установка на существование множества реальностей программирует современную науку на поиски метаязыка их описания.
Определяющим фактором в возникновении нигилизма, по мысли Ницше, является разочарование в основных категориях разума: «сознание отсутствия всякой ценности было достигнуто, когда стало ясным, что ни понятием «цели», ни понятием «единства», ни понятием «истины» не может быть истолкован общий характер бытия ...Коротко говоря: категории «цели», «единства», «бытия», посредством которых мы сообщили миру ценность, снова изымаются нами - и мир кажется обесцененным...» [4: 38].
Для Ницше нигилизм - закономерный итог развития европейской цивилизации, неизбежное, но не последнее и не окончательное состояние общества; по его мысли, нигилизм является логической и психологической предпосылкой движения, которое сменит его в будущем и «может возникнуть исключительно после него и из него» [5: 32]. Ницше уподобляет нигилизм болезни, которой необходимо переболеть, чтобы прийти к новому мироощущению. Нигилизм, таким образом, это не начало конца, а «великая исходная точка», начало «времени великого полдня», когда старая картина мира уже не соответствует новым реалиям, а другой ещё не выработано. Немецкий философ так характеризует это состояние: «мы потеряли устойчивость, которая давала возможность жить, - мы некоторое время не в силах сообразить, куда нам направиться, ибо в открывшихся просторах безбрежного океана нет проторенных дорог» [6: 47].
Таким образом, по мнению Емелина В.А., «Ницше является не только провозвестником европейского нигилизма, но и первым человеком, предпринявшим попытку обозначить пути выхода из него. Он, «историк ближайших двух столетий», увидел не только завтрашний день - эпоху апофеоза и краха модерна, но и послезавтрашний день - эпоху постмодерна, период переосмысления итогов западной цивилизации. Страшнейшие потрясения человечества в ХХ веке вызывают потребность одуматься. Безудержное развитие, стремительное движение к недостижимым, подобно линии горизонта, целям обернулось разочарованием и, вместе с ним, ощущением необходимости нового мировоззрения» [7].
Представление о жизни как о бесконечном потоке, не ограниченном никакими преградами в виде высших принципов или абсолютных идей, а также осознание невозможности существования каких-либо незыблемых опор человеческого бытия приводят Ницше к утверждению о смерти Бога. Значение этой констатации для истории культуры трудно переоценить; с одной стороны, осознание факта смерти Бога приводит к трагическим последствиям, с другой - открывает новые возможности для выхода из кризиса, вызванного утверждением нигилизма в духовной сфере общественной жизни.
Насколько соответствует ницшеанская трактовка смерти Бога постмодернистскому мировоззрению? С точки зрения В. Подороги, нам «следует принять смерть Бога как Событие, исполненное не негативной, а позитивной энергии» [8: 13]. Именно такой смысл вкладывал в него и сам Ницше: «мы . чувствуем себя при вести о том, что «старый Бог умер» как бы осиянными новой утренней зарею, наше сердце преисполняется при этом благодарности, удивления, предчувствия, ожидания, - наконец, нам снова открыт горизонт, даже если он и затуманен; наконец, наши корабли снова могут пуститься в плавание, готовые ко всякой опасности; снова дозволен всякий риск познающего; море, наше море снова лежит перед нами открытым; быть может, никогда не было столь «открытого моря» [9: 662-663].
Таким образом, мир наделяется другим видом бесконечности, который определяется нескончаемым многообразием отдельных, конечных форм. Бесконечный Бог рассыпался на бесчисленное множество фрагментов. ««Бог мертв» - ожидаемое свершилось, и произошло открытие новой бесконечности, соизмеримой с другими возможностями толковать мир, бытие с разных точек зрения и позиций и тем самым делать его вновь свободным от единой и обязательно генерализирующей интерпретации, которую и являл собой символ Высшего существа» [10: 14]. В. Емелин считает, что,
говоря о смерти Бога, Ницше имеет в виду не окончательное разрушение всех мыслимых основ человеческого бытия, а скорее переход к новым основаниям, дающим более широкую перспективу для реализации человеческих возможностей. Такой переход стал возможным только с конца 60-х - начала 70-х - в период формирования
постмодернистской философии. В. Подорога констатирует, что в этот период «происходит утверждение другой картины мира, которая исключает возможность доверия к высшим инстанциям, и, при этом, отказывается от репрессий по отношению к ним. Ни одна ценность не может больше занять доминирующую позицию, и все они имеют равное право на существование. Поэтому неправомерно связывать постмодернизм с тотальным отказом от всех ценностей; в данном случае речь идёт о равноправном выборе между всеми ценностными позициями» [11: 13-14].
Ницше первым в истории представил Вечное Возвращение как высшую форму утверждения. Как отмечает Ж. Делёз, секрет Ницше состоит в том, что Вечное Возвращение является избирательным: «Возвращается одно утверждение, возвращается единственно то, что может быть утверждено, только радость возвращается назад. Всё, что можно отрицать и что может отрицать, - всё это отвергается в самом движении Вечного Возвращения. Правда, можно опасаться того, что комбинация нигилизма и реакции будет вечно возвращаться назад. Но Вечное Возвращение подобно самокатящемуся колесу: оно гонит прочь всё, что противоречит утверждению, все формы нигилизма и реакции» [12: 54].
Беря за основу данную трактовку ницшеанской идеи, можно предположить, что в эпоху постмодерна происходят именно те процессы, которые могут быть охарактеризованы как проявления Вечного Возвращения, ибо возвращается в качестве жизнеспособного только то, что доказало право на свою значительность, выдержав испытание временем. Те же негативные моменты, которые неожиданно всплывают из прошлого, обречены на самоуничтожение, поскольку они не несут в себе утверждающей энергии активного становления и в итоге не выдержат сурового отбора колеса Вечного Возвращения. Кроме того, следует отметить, что Возвращение не означает механический перенос чего-либо из прошлого в настоящее, оно предполагает обновление, синтез старого и нового, на основе которого и рождаются те уникальные явления в обществе, которые и определяют лицо эпохи постмодерна.
Настоящий философ, по Ницше, «живет «нефилософски» и «немудро», прежде всего, неблагоразумно, он чувствует бремя и обязанность делать сотни опытов, пережить сотни искушений жизни: он рискует постоянно и ведет опасную игру. ...Крайне редко он воспринимает себя как друга мудрости, гораздо чаще — как неприятного глупца или опасный знак вопроса, костью застревающий у других в горле» [13: 114]. Неотъемлемое свойство мышления такого философа — скептицизм, истолковываемый как «наидуховнейшее выражение известной многообразной физиологической особенности, которую в обыденной жизни называют нервной слабостью и болезненностью» [14: 119]. Скептик Ницше не просто подвергает все сомнению — он не в состоянии сказать не только решительное «да», но и твердое «нет», защищается иронией.
Но понятие «скептицизм» характеризует лишь важнейшую черту мышления настоящего философа, а не его самого, с не меньшим основанием он может называться критиком. «Возможно, что для воспитания настоящего философа необходимо, чтобы он побывал на всех этих ступенях ... , — пишет Ницше, — он должен, пожалуй, быть и критиком, и скептиком, и догматиком, и историком, и сверх того еще поэтом, собирателем, путешественником, отгадчиком, моралистом, и пророком, и «свободным духом», — и почти всем на свете, чтобы пробежать круг человеческих ценностей и чувств ценности и быть в состоянии взглянуть многоразличными глазами и сознаниями с высоты во всякую даль, из глубины на всякую высоту, с угла во всякую ширь» [15: 121]. Наивысшие проблемы, убежден автор «По ту сторону добра и зла», без милосердия отталкивают назад всякого, кто отважится приблизиться к ним, не обладая адекватной
высотой и могуществом своего духовного существа. «Подлинный философ, по Ницше, — человек более благородной души, более возвышенного долга, более высокой ответственности, наделенный творческой полнотой и мощью, осмеливающийся жить на свой страх и риск, не поддаваясь общему мнению. Критик неистинных ценностей, он выступает как создатель новых жизненных ориентиров» [16: 16].
В «Веселой науке» (1882) Ницше указывает на недостаточность только умственных форм познания, призывает привести в действие и чувства и инстинкты, без чего целые области знания будут оставаться закрытыми. Философы традиционного типа, признающие лишь идеи, напоминают ему спутников Одиссея с заткнутыми ушами, дабы не слышать музыки жизни, выманивающей из «созданного ими мира»; «они считают, будто всякая музыка есть музыка сирен». Ницше же полагает, что «идеи... со всей их холодной анемичной призрачностью» являются «еще более коварными соблазнительницами, чем чувства...». Неприемлемым для него оказывается и позитивизм ученых-материалистов, сводящих мир к грубой схеме: «... Как же так! Неужели мы и впрямь позволим низвести все бытие до уровня бесконечных голых формул?.. Прежде всего, не следует так оголять бытие, лишая его многообразия...» [17: 512-513].
Догматической вере в истинность своей истины философ противопоставляет принцип множественности интерпретаций в сфере теории познания. «Уверенность в том, что только одна-единственная интерпретация мира имеет право на существование, а именно та, которая оправдывает ваше собственное существование... интерпретация, которая допускает только то, что поддается исчислению, подсчету, взвешиванию, что можно видеть и осязать, — такая интерпретация есть сущее невежество и глупость, если только не душевная болезнь, идиотизм», — убежден Ницше. Подобно тому, как невозможно полноценно с «научных» позиций интерпретировать музыку, столь же абсурдно, по Ницше, представление о возможности, пользуясь такими же методами, интерпретировать музыку жизни. «Что можно было бы из нее понять, уразуметь и уловить! Ровным счетом ничего, ничего из того, что, собственно, составляет в ней музыку»!..» — восклицает философ [18: 514].
Сама бесконечность мира предполагает, по Ницше, бесконечное число интерпретаций. И в этом, убежден немецкий мыслитель, — колоссальные перспективы для теории познания. Ницше пишет: «Нам не дано увидеть то, что происходит за углом: а ведь как гложет любопытство, как хочется узнать, какие еще бывают интеллекты и перспективы; вот, например, могут ли какие-нибудь существа воспринимать время в обратном направлении или попеременно то в одном, то в другом (что задало бы совершенно иное направление жизни и иное понятие причины и следствия). Но я полагаю, что ныне нам по крайней мере не придет в голову нелепая затея, сидя в своем углу, нахально утверждать, будто бы имеют право на существование лишь те перспективы, которые исходят из нашего угла» [19: 514].
«Поскольку ни одна из «частных» интерпретаций не отвергается и лишь их совокупная множественность предполагается соответствующей «миру истины», вырисовываются очертания нового типа философствования, ближайшие аналоги которого — неевклидова геометрия Лобачевского, теория множеств в математике, теория относительности в физике.
Принцип множественности интерпретаций приближает к постижению множественности истины, открывает возможные миры, позволяет по-эпикурейски упиться свободой познания, философией-творчеством» [20: 15].
Постструктуралисты не стали теми философами будущего, о появлении которых мечтал Ницше. Ницшеанский культ философа-сверхчеловека, повелителя и законодателя, заменяющего неистинные ценности истинными, оказался им чужд. Вместе с тем, они впитали и по-своему переработали важнейшие положения ницшеанской философии — идею бытия как становления, мировой игры; восприняли призывы «сделать обозримым, обсудимым, охватываемым, ощутимым все, что до сих пор происходило и было
подвергнуто оценке», «сократить все продолжительное, даже самое время», «осилить все прошлое» и осуществить переоценку ценностей; обнаружили свое понимание познания как творчества — чего-то легкого, божественного, родственного пляске, акта скорее художественного и, следовательно, предполагающего использование не только интеллектуально-рациональных, но и иррациональных- художественных, интуитивных способов философствования.
Примечания:
1. Ницше Ф. Антихристианин // Сумерки богов. М., 1989.
2. Цурина И.В. Социально-политический контекст философии постмодернизма. М., 1994.
3. Емелин. Ницше и постмодернизм. URL: http://emelin . narod.ru/index . html.
4. Ницше Ф. Воля к власти: Опыт переоценки всех ценностей (1884-1888). М., 1995.
5. Там же.
6. Там же.
7. Емелин. Ницше и постмодернизм. URL: http://emelin . narod.ru/index . html.
8. Подорога В. Событие: Бог мертв // Комментарии. 1996. № 10.
9. Ницше Ф. Веселая наука // Ницше Ф. Сочинения: в 2 т. Т. 1. М., 1990.
10. Подорога В. Указ. соч. // Там же. 1996. № 10.
11. Там же.
12. Делёз Ж. Ницше. СПб., 1997.
13. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. К генеалогии морали. Минск, 1992.
14. Там же.
15. Там же.
16. Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература: новая философия, новый язык. СПб., 2001.
17. Ницше Ф. Веселая наука // Ницше Ф. Стихотворения. Философская проза. СПб., 1993.
18. Там же.
19. Там же.
20. Скоропанова И.С. Указ. соч.
