CC BY
5
УДК 821.111.0
DOI: 10.31249/litzhur/2024.65.02
А.В. Дементьева
ВЛИЯНИЕ ГОТИЧЕСКОЙ ДРАМЫ НА «ЧЕРНЫЙ РОМАН»: ТРАГЕДИЯ Ч.Р. МЕТЬЮРИНА «БЕРТРАМ, ИЛИ ЗАМОК СЕНТ-АЛЬДОБРАНДА» (1816)
Исследование выполнено в ИНИОН РАН при финансовой поддержке Российского научного фонда (РНФ), проект № 23-28-01727 «У истоков современного жанра хоррора: топос страха в готической литературе Великобритании и Франции». https://rscf.ru/project/23-28-01727
Аннотация. В статье определяется влияние классической готической драмы, в частности трагедии Ч.Р. Метьюрина «Бертрам, или Замок Сент-Альдобранда» (1816), на жанр готического («черного») романа в XIX в. Рассматриваются отечественные и зарубежные исследования, посвященные классической романистике XVIII-XIX вв. в жанре готики, творчеству Метьюрина, а также соотношению драматургии и прозы в готике XVIII-XIX вв. Раскрывается преемственность творчества писателей разных периодов, взаимное влияние драмы и эпоса в готике указанного периода.
Ключевые слова: готическая литература; романистика; драма; европейская литература XVIII-XIX вв.; сюжет; образы и мотивы.
Получено: 20.03.2024 Принято к печати: 20.04.2024
Информация об авторе: Дементьева Алиса Владиславовна, младший научный сотрудник отдела литературоведения Института научной информации по общественным наукам РАН, Нахимовский проспект, 51/21, 117418, Москва, Россия.
E-mail: [email protected]
Для цитирования: Дементьева А.В. Влияние готической драмы на «черный роман»: трагедия Ч.Р. Метьюрина «Бертрам, или Замок Сент-Альдобранда» (1816) // Литературоведческий журнал. 2024. № 3(65). С. 24-36. DOI: 10.31249/litzhur/2024.65.02
Alisa V. Dement'eva
THE INFLUENCE OF GOTHIC DRAMA ON THE "BLACK NOVEL": C.R. MATURIN'S TRAGEDY "BERTRAM OR THE CASTLE OF ST. ALDOBRAND" (1816)
Acknowledgements. The research, carried out in the Institute of Scientific Information for Social Sciences of the Russian Academy of Sciences, has been financially supported by Russian Science Foundation (project No. 23-28-01727 "At the origins of contemporary horror genre: topos of horror in gothicfiction"). https://rscf.ru/project/23-28-01727
Abstract. The article defines the influence of classical Gothic drama, in particular the C.R. Maturin's tragedy "Bertram or the castle of St. Aldobrand" (1816) on the phenomenon of the Gothic novel. The article considers domestic and foreign studies devoted to classic Gothic novels of the 18-19 th centuries, the work of Maturin, as well as the relationship between drama and prose in the Gothic literature of 18-19 th centuries. The article reveals continuity of the work of writers of different periods and kinds of literature, the mutual influence of drama and epic literature of this epoch related to the Gothic tradition.
Keywords: gothic literature; novels; drama; european literature of 18-19 th centuries; plot; images and motifs.
Received: 20.03.2024 Accepted: 20.04.2024
Information about the author: Alisa V. Dement'eva, Junior Researcher of the Department of Literary Studies, Institute of Scientific Information for Social Sciences of the Russian Academy of Sciences, Nakhimovsky Avenue, 51/21, 117418, Moscow, Russia.
E-mail: [email protected]
For citation: Dement'eva, A.V. "The Influence of Gothic Drama on the 'Black Novel': C.R. Maturin's Tragedy Bertram or the Castle of St. Aldobrand" (1816). Literaturovedcheskii zhurnal, no. 3(65), 2024, pp. 24-36. (In Russ.) DOI: 10.31249/litzhur/2024.65.02
На фоне знаменитых готических романов Анны Радклиф, Мэтью Грегори Льюиса, Чарльза Роберта Метьюрина, Мэри Шелли, Брэма Стокера, переведенных на многие языки, готическая драматургия производит впечатление второстепенной, существовавшей на «заднем плане», хотя в процессе становления готического направления роман и драма развивались параллельно и пользовались схожей популярностью. Например, Хорас Уолпол знаменит прежде всего своим романом «Замок Отранто», значительно менее известна его драма «Таинственная мать». Главным произведением Метьюрина на протяжении веков считается роман «Мельмот Скиталец», редко вспоминают об его драматургии, в частности об имевшей успех при жизни писателя трагедии «Бертрам, или Замок Сент-Альдобранда».
Ее премьера состоялась в лондонском театре «Друри-Лейн» 9 мая 1816 г. не без помощи сэра Вальтера Скотта и лорда Байрона. Роль Бертрама исполнил прославленный Эдмунд Кин (1787-1833), имевший огромный успех у публики. Вскоре после премьеры пьеса была опубликована Джоном Мерреем [2, с. 222-225].
Темы и мотивы этого драматического произведения присутствуют и в романах Метьюрина. На них указывает М.П. Алексеев: «Уже первая сцена пьесы, рассчитанная и на зрительно-театральный эффект, выдает свою близость к готической литературной традиции. Подобная страшная буря, в неистовстве которой суеверные монахи подозревают участие сверхъестественных демонических сил, много раз была изображена в произведениях предшественников Метьюрина, например в "Удольфских таинствах" Анны Радклиф; такая же буря с кораблекрушением и гибелью одного из действующих лиц описана была и самим Метьюрином в его первом романе "Семья Монторио", открывающем и другие сюжетные аналогии с "Бертрамом". Особо стоит подчеркнуть сходство бури в "Бертраме" с непогодой, описанной в IV главе первой книги "Мельмота Скитальца", когда в романе впервые для читателя появляется над гибнущим кораблем освещаемый вспышками молний силуэт Мельмота Скитальца» [2, с. 548].
Поскольку роман был основополагающим жанром готической литературы начиная с XVIII в., то представляется целесообразным говорить об его влиянии на позднее появившиеся в рамках этого направления драматургические произведения. Отдельным
феноменом в истории литературы и театра стали адаптации готических романов в виде пьес. Так, Джеймс Боуден (1762-1839), театральный критик, шекспировед, драматург, автор нескольких оригинальных готических пьес («Тайный суд» - The Secret Tribunal, 1795 и др.) и драматических переложений знаменитых готических романов эпохи предромантизма. Он переработал романы А. Радклиф «Роман в лесу» (1791) и «Монах» М.Г. Льюиса (1796) в пьесы, назвав их «Фонтенвилльский лес» (Fontainville forest, 1794) и «Аурелио и Миранда» (Aurelio and Miranda, 1798). При этом в театральных адаптациях наблюдались заметные расхождения с оригиналами. Для готической драмы характерно полное отсутствие деятельного героя-«рыцаря», противостоящего антагонисту, или снижение его значимости. Основное внимание аудитории должно было быть сосредоточено на противоборстве главной героини со злодеем (например, в «Фонтенвилльском лесу» - с убийцей ее отца). В отличие от «Романа в лесу», где десять из двадцати шести глав отведены описанию долгих странствий Аделины по живописным районам Франции и Швейцарии, в драме Боудена аббатство является ядром хронотопа. Таким образом соблюдается целостность восприятия конфликта зрителем, что восходит к классицистическому единству времени, места и действия в драме [6, с. 152].
Схожий способ построения произведения можно наблюдать и на примере «Бертрама» Метьюрина, где монастырь сменяет замок, однако значительной перемены места действия не происходит. Являясь свидетелем прошлого, аббатство в «Фонтенвилльском лесу» не может не влиять на события, происходящие в настоящем, - подобную роль играет и замок Сент-Альдобранда в «Бертраме». В готической драме в целом обращение к сверхъестественным элементам происходит даже чаще, чем в готических романах. Драматурги стремились акцентировать внимание публики на визуальной части пьесы. В отличие от романа Радклиф, в котором страхи Аделины объясняются ее чрезмерной чувствительностью и воображением, в «Фонтенвилльском лесу» Боудена автор не только не развенчивает эти страхи, но напротив, стремится к усилению мистической атмосферы - героиня сталкивается с призраком [6, с. 153]. Однако другие исследователи считают, что в «Фонтенвилльском лесу», в отличие от первоисточника - романа
А. Радклиф, Боуден меньше обращается к сверхъестественному [15, с. 9-10]. Если проводить параллель с «Бертрамом», несмотря на мрачную, характерно «готическую» атмосферу в драме Метью-рина, там практически не появляется потустороннее. Указывая на влияние Шекспира на драматургию Боудена, как и Метьюрина, исследователи обращают внимание на это обстоятельство, однако трактуют его по-разному. Так, Франческа Саджини утверждает, что решение Боудена сохранить сверхъестественное на сцене свидетельствует о том, что он прислушивается к Шекспиру, превращая свой сценический призрак «не столько в сценическую иллюзию, сколько в образное воплощение творческих и критических замыслов автора». Она отмечает, что акцент готических драматургов на зрелищности нашел отражение в готическом романе, поскольку в обеих формах «тонкость и детализация уступили место гиперболе и грандиозному представлению» [16]. Несмотря на это, пьесы как Боудена, так и Метьюрина подвергались современниками критике как аморальные, идеализирующие порочность. В частности, Кол-ридж усматривал в «Бертраме» преклонение перед греховностью и отсутствие нравственного подтекста, а вместе с тем сходство с ре-нессансной трагедией [15, с. 4; 11, с. 196-197; 12, с. 95].
При анализе роли и влияния творчества Метьюрина следует уделить внимание и источникам вдохновения писателя. Так, многие особенности (драмы) «Бертрама» свидетельствуют, что, помимо раннеготической литературы и богатой традиции романтизма, сильное влияние на эту драму оказала драматургия Шекспира. «Бертрам» - яркий образец трагедии мести; но наблюдается и более частное проявление связи с творчеством Шекспира - заимствование имен и основы для типажей героев, событий сюжета и деталей обстановки. В первую очередь следует отметить имена главных персонажей, Бертрама и Имогены. Это имена героев так называемых проблемных пьес Шекспира. Граф Бертрам - одно из главных действующих лиц «Все хорошо, что хорошо кончается». Имо-гена - героиня пьесы «Цимбелин». Но Метьюрин заимствовал у своего великого предшественника не только имена. Определенное влияние заметно в разработке их характеристик. Хотя по сравнению с героями произведений Шекспира оба персонажа словно «вывернуты наизнанку». Так, граф Бертрам в пьесе Шекспира -это «дворянин, гордящийся своей родовитостью и не допускаю-
щий мысли о браке с девушкой низкого положения» [3, с. 470]. Ему навязывают брак, который он расценивает как мезаяльнс. Бертрам его отвергает и даже бежит прочь. У Метьюрина Бертрам - тоже граф, хоть и изгнанник, он и Имогена также не равны по социальному статусу. Но Бертрам желает обладать возлюбленной и готов бороться за нее. Имогена у Шекспира отказывается от брака с навязанным ей женихом и сбегает из дома в поисках изгнанного возлюбленного, ищет его, переодевшись мужчиной, в то время как в стране бушует война. Это сильная натура, готовая бороться за свое счастье. У Имогены Метьюрина, наоборот, нет ни свободы, ни сил бороться за свободу. Ее судьбу постоянно определяет кто-то другой - отец, затем муж, монахи, Бертрам. Ее индивидуальная воля постоянно подавляется.
Это не единственные, хоть и самые заметные заимствования. Характер Бертрама вбирает в себя черты таких шекспировских антагонистов, как Макбет, Ричард III и мавр Арон из «Тита Андроника», а буря, бушующая в начале пьесы, словно сходит со страниц «Короля Лира» - она так же разрушительна и так же символизирует эмоциональный хаос в душе главного героя. Таким образом, Метьюрин берет уже знакомое любому образованному современнику наследие Шекспира и, отталкиваясь от него, создает новые образы.
Что касается «Бетрама», то, как драма, созданная ранее «Мельмота Скитальца» (1820), он может рассматриваться в качестве источника, оказавшего влияние на главный роман Метьюрина и заложившего основу для него. В этих двух произведениях можно обнаружить общие детали сюжета и сходство образов персонажей. Мотив вынужденного скитальчества главного героя важен как в трагедии, так и в романе. Присутствует кольцевая композиция -Бертрам в начале действия оказывается в тех же краях, откуда был изгнан: «Мельмот Скиталец гибнет у той же скалы над океаном, где он впервые показался читателю в ночь кораблекрушения» [2, с. 568]. Однако место действия трагедии значительно более ограничено, чем все многообразие топоса пути Мельмота в романе. Вставные повести, которые в романе передает тот или иной персонаж-рассказчик, сопоставимы с рассказами Бертрама и Имогены об их прошлом, которое в драме остается «за сценой». Как отмечается, основная сюжетная линия занимает в «Мельмоте Скитальце»
лишь несколько дней, в то время как хронология остальных, весьма многочисленных и подробно описанных событий, относящихся к XVI-XVIII вв., представляется запутанной из-за перебивающих друг друга «вставных повестей» и, как указывает М.П. Алексеев, «обратной перспективы» повествования, несколько раз возвращающей рассказ вспять, к прошлому [2, с. 568]. Гибелью основного персонажа, типичной для трагедии, завершаются и «Бертрам», и «Мельмот Скиталец».
Стоит отметить и монахов в качестве второстепенных персонажей, возникновение топоса монастыря как в драме, так и в романе Метьюрина. Их образы выступают как дополнительный символ традиций, устоев, тяготеющих над главными героями, общественных законов, наперекор которым они идут. Однако резко отрицательное отношение Метьюрина как кальвиниста к католическим монастырям и монашеству гораздо сильнее проявляется в «Рассказе испанца» - одной из «вставных повестей» романа [2, с. 565].
Влияние Метьюрина ощутимо в творчестве французских романтиков, в частности Виктора Гюго. Гюго изучил трагедию Метьюрина «Бертрам» в переводе Тейлора и Нодье, что отразилось в его первом романе «Ган Исландец» (1820), в котором он соединил элементы исторического романа с традициями готического романа. Кроме того, Гюго взял из «Бертрама» многие эпиграфы к главам своего романа [8, с. 616]. Современники отмечали сходство «Гана Исландца» с «Мельмотом Скитальцем» Метьюрина. При этом Р. Брэ утверждает, что именно «Бертрам», а не «Мельмот», повлиял на «Гана Исландца» [10, с. 80].
В обоих романах и трагедии содержатся характерные для готических сочинений образы мрачных героев, жестоких злодеев и невинных жертв, а также исследуются философские и этические темы преступления, наказания, искупления и возмездия. Атмосфера таинственности и страха усиливается фантастическими и неожиданными элементами сюжета, что создает напряженность и приближает неотвратимую развязку.
По замечанию С.Ю. Будехина, в готической драматургии рубежа XVIII-XIX вв., в отличие от елизаветинской и яковианской драматургии, функцию доказательства вины злодея, воззвания к его совести в большинстве случаев выполняют потусторонние силы
(например, жертвы злодеев, ставшие после смерти призраками) [4, с. 19]. Черта трагедии «Бертрам...», заметно отличающая ее от многих других произведений в жанре готики, - отсутствие выраженного элемента сверхъестественного. Он ограничивается суеверным восприятием обстановки действующими лицами (например, монахами, которые подозревают участие демонических сил в наблюдаемой буре). Тем не менее можно сказать, что судьба Бертрама несет на себе отпечаток проклятия, что характерно для готических сюжетов и образов, в частности для образа Мельмота в романе.
В традиционных готических романах злодеем обычно был мужской персонаж из аристократической среды, зачастую наделенный властью. Граф Бертрам - главный злодей в пьесе Метью-рина, происходит из аристократии, однако он уже не наделен властью, «оторван» от общества. Тема эмоциональных мучений и безумия, которые терзают основных героев трагедии - Бертрама и Имогену, - развивается в готической литературе в последующие эпохи. Этот мотив, изначально характерный для литературы романтизма, прослеживается во многих готических прозаических произведениях Х1Х-ХХ вв. Например, рассказ Шарлотты Гилман «Желтые обои» (1892) написан от лица женщины, страдающей от послеродовой депрессии.
Классические примеры протагонистов-злодеев, находящихся во власти своих страстей, чья трагическая судьба порождает в них безумие, можно найти в более поздних романах готического направления - «Грозовой перевал» (1847) Эмили Бронте и «Портрет Дориана Грея» (1890) Оскара Уайльда [1, с. 31]. Черты «байронического героя» присутствуют и в образе Хитклифа в «Грозовом перевале», и в образе Бертрама [5, с. 108; 17, с. 200]. При этом сам Байрон в одной из своих трагедий «Вернер, или Наследство» использовал характерные для готики образы, отсылающие и к «Бертраму», среди них - древний замок, страдающие героини [17, с. 200].
Нарастание одержимости, выливающееся в безумие (что проявляется в образах Имогены и Бертрама), - частый мотив и черта образов, созданных Эдгаром Алланом По (новеллы «Овальный портрет», «Падение дома Ашеров», «Сердце-обличитель», «Черный кот», «Система доктора Смоля и профессора Перьё») [7, с. 39-41]. Возможное влияние Метьюрина на творчество Э.А. По в новеллах
«Колодец и маятник» (1842), «Бочонок амонтильядо» (1846), включая темы казни, мести, отмечает и Алексеев [2, с. 598-599].
Отдельно стоит отметить неоднозначность главного женского образа в трагедии. Готические произведения традиционно включают героиню, страдающую от руки злодея. Для женских образов, особенно в ранних готических романах, характерны одиночество, печаль, беззащитность. При этом такие персонажи достаточно схематичны и представляют собой некое воплощение добродетелей. Яркий пример - Матильда в «Замке Отранто» Хораса Уолпола, чья преданность отцу, несмотря на его тиранию, делает ее беспомощной и обреченной. Имогена, главная героиня «Бертрама», объединяет в себе черты традиционного готического женского персонажа, «девы в беде», готовой быть верной своему долгу дочери, жены, матери; ее запретное чувство к Бертраму оказывается слишком сильным. Несмотря на стремление следовать долгу и покориться судьбе, Имогена не может принять ни одну сторону. В отличие от Матильды в «Замке Отранто» Уолпола, ее смерть предваряется не всепрощением и обретением покоя, напротив - Имогена сходит с ума в результате своих страданий. Таким образом, Метьюрин усложняет классический тип готической героини, наделяя ее большей психологической глубиной. При этом сохраняется полная зависимость ее от окружающих мужских персонажей [5, с. 105-109].
Причиной несчастья героев трагедии Метьюрина оказывается не только безудержность страстей; воля Сент-Альдобранда, представителя старых аристократических порядков, обрекает Бертрама на изгнание, а Имогену - на судьбу, противоречащую ее чувствам и устремлениям. Бросить же вызов обществу смог только Бертрам.
Б. Эванс, один из первых исследователей XX в., отнесших драму «Бертрам» к готической традиции, в книге «Готическая драма от Уолпола до Шелли» (1947) выделил ключевые темы, мотивы, особенности сюжета и системы образов «Бертрама», обратив особое внимание на байронические черты героя и тем самым показав связь байронизма с готической традицией. Исследователь английской драматургии XIX в. Джозеф Донахью также рассматривает «Бертрама» как готическую драму, тем не менее, отмечая
нетипичную для готики глубину характера главного героя [5, с. 101-102].
Среди британских романистов XIX в., испытавших влияние трагедии Метьюрина, можно назвать Бенджамина Дизраэли. Так, он ввел в роман «Эндимион» (1880) мотив безумия - один из его персонажей, миссис Ферраре, сходит с ума. Считается, что образцом для Дизраэли послужило безумие шекспировской Офелии [9, с. 687]. Но вполне возможно влияние или, по меньшей мере, параллель с аналогичным мотивом безумия в финальной сцене «Бертрама». Косвенное указание на это дает сам Дизраэли, сообщая, что героиня Имогена получила свое «романтическое имя» благодаря следующему обстоятельству: когда она родилась, ее отец «исполнял роль мужа героини в трагедии Метьюрина "Замок Альдобранда"», и публика, очарованная «вдохновением Кина», была в восторге от представления [9, с. 687].
Таким образом, проясняется первоначальная сценическая история «Бертрама» и раскрывается влияние пьесы Метьюрина на творчество романистов XIX в.
Учитывая рассмотренные источники, трагедия Метьюрина «Бертрам, или Замок Сент-Альдобранда» может быть включена в число произведений, оказавших воздействие на прозу готического направления XIX в., в особенности в формировании и развитии образов основных персонажей и усилении психологизма. В частности, заметно влияние этой драмы на развитие образа «байронического героя», усложнение образов женских персонажей, мотивы безумия, мести, уменьшение элемента сверхъестественного, что проявляется в творчестве различных прозаиков XVIII-XIX вв., как непосредственно связанных с готической традицией, так и не близких к ней, включая таких влиятельных авторов, как Э.А. По, Э. Бронте, В. Гюго, О. Уайлд.
Список литературы
1. Абдужаббарова Л.М. Мотив «оживающего» портрета как элемент «готического» в романе О. Уайльда «Портрет Дориана Грея» // Международный научный журнал «Символ науки». 2022. № 12-1. С. 31-32.
2. АлексеевМ.П. Ч.Р. Метьюрин и его «Мельмот Скиталец» // Метьюрин Ч.Р. Мельмот Скиталец. 2-е изд. М.: Наука, 1983. С. 639-641.
3. Аникст А.А. Шекспир. Ремесло драматурга. М.: Советский писатель, 1974. 470 с.
4. Будехин С.Ю. Влияние английской трагедии мести на готическую драматургию. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2018. 20 с.
5. Будехин С.Ю. Мотивы мести и безумия в готической драме Ч.Р. Метьюрина «Бертрам» // Вестник Российского университета дружбы народов. Сер.: Литературоведение, журналистика. 2016. № 4. С. 101-111.
6. Будехин С.Ю., Игнатьев О.В. Готический роман и драма. «Роман в лесу» А. Радклиф и «Фонтенвилльский лес» Дж. Боудена // Балтийский гуманитарный журнал. 2018. Т. 7. № 24(5). С. 117-126.
7. Калошина А.В. Мотив безумия в художественной философии Эдгара Аллана По // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2016. № 11-2. С. 39-41.
8. ПахсарьянН.Т. Ранний Гюго и готическая традиция во французской литературе // Гюго В. Ган Исландец. Бюг Жаргаль. М.: Ладомир, 2013. С. 579-633.
9. Чекалов И.И. Художественная проза Бенжамина Дизраэли // Дизраэли Б. Сибилла. М.: Ладомир, 2015. С. 443-696.
10. Bray R. Chronologie du romantisme. 1804-1830. Paris: Ancienne Librairie Fume Boivin & Cie, 1932. 238 p.
11. Burdett S. The Arms-Bearing Woman and British Theatre in the Age of Revolution, 1789-1815. London: Palgrave Macmillan. 2023. 293 p.
12. Callaghan M., Howe A. Romanticism and the Letter. London: Palgrave Macmillan. 2020. 277 p.
13. Cochrane C. The Haunted Theatre: Birmingham Rep, Shakespeare and European exchanges // Cahiers Elisabethains: A Journal of English Renaissance Studies. 2018. Vol. 96. N 1. P. 75-88.
14. Panagiotopoulou M. Shadows and sparks in Wuthering Heights. A damned lover of the Victorian era reminiscent of ancient tragedy // Orbis Litterarum. 2020. Vol. 75. N 5. P. 247-259.
15. Penich J. Conservative Propaganda in the Shakespearean Gothic of James Boaden. Ottawa: University of Ottawa, 2012. 112 p.
16. Saggini F. The Gothic Novel and the Stage: Romantic Appropriations // Review 19: www.nbol-19.org [электронный ресурс]. URL: https://www.review19.org/view_ doc.php?index=427 (дата обращения: 29.05.2024).
17. The Encyclopedia of Romantic Literature / ed. by F. Burwick. Chichester: Wiley-Blackwell, 2012. 1776 p.
References
1. Abduzhabbarova, L.M. "Motiv 'ozhivayushchego' portreta kak element 'gotiche-skogo' v romane O. Uail'da Portret Doriana Greya" ["The Motive of the 'Coming to Life' Portrait as an Element of the 'Gothic' in O. Wilde's Novel The Picture of Dorian Gray"]. Mezhdunarodnyi nauchnyi zhurnal "Simvol nauki", no. 12-1, 2022, pp. 31-32. (In Russ.)
2. Alekseev, M.P. "Ch. R. Met'yurin i ego Mel'mot Skitalets" ["Ch. R. Maturin and his Melmoth the Wandered']. Met'yurin, Ch. R. Mel'mot Skitalets [Melmoth the Wanderer]. Moscow, Nauka Publ., 1983, pp. 639-641. (In Russ.)
3. Anikst, A.A. Shekspir. Remeslo dramaturga [Shakespeare. The Playwright's Craft]. Moscow, Sovetskii pisatel' Publ., 1974, 470 p. (In Russ.)
4. Budekhin, S. Yu. Vliyanie angliiskoi tragedii mesti na goticheskuyu dramaturgiyu. Avtoref. dis. ... kandidata filologicheskikh nauk [The Influence of the English Tragedy of Revenge on Gothic Drama. Abstract of the thesis of the PhD in Philology. Moscow, 2018, 20 p. (In Russ.)
5. Budekhin, S. Yu. "Motivy mesti i bezumiya v goticheskoi drame Ch. R. Met'yurina 'Bertram'" ["Motives of Revenge and Madness in Gothic Drama 'Bertram' of Ch. R. Maturin"]. Vestnik Rossiiskogo universiteta druzhby narodov. Ser.: Litera-turovedenie, zhurnalistika, no. 4, 2016, pp. 101-111. (In Russ.)
6. Budekhin, S. Yu., Ignat'ev, O.V. "Goticheskii roman i drama. Roman v lesu A. Radklif i Fontenvill'skii les Dzh. Boudena" ["Gothic Novel and Drama. A Novel in the Forest by A. Radcliffe and Fontenville Forest by J. Bowden"]. Baltiiskii gumanitarnyi zhurnal, vol. 7, no. 24(5), 2018, pp. 117-126. (In Russ.)
7. Kaloshina, A.V. "Motiv bezumiya v khudozhestvennoi filosofii Ehdgara Allana Po" ["The motive of madness in the artistic philosophy of Edgar Allan Poe"]. Aktual 'nye problemy gumanitarnykh i estestvennykh nauk, no. 11-2, 2016, pp. 39-41. (In Russ.)
8. Pakhsar'yan, N.T. "Rannii Gyugo i goticheskaya traditsiya vo frantsuzskoi literature" ["Early Hugo and the Gothic Tradition in French Literature"]. Gyugo, V. Gan Islandets. Byug Zhargal' [Hans of Iceland. Bug-Jargal]. Moscow, Ladomir Publ., 2013, p. 579-633. (In Russ.)
9. Chekalov I.I. "Khudozhestvennaya proza Benzhamina Dizraehli" ["Prose Fiction of Benjamin Disraeli"]. DizraehliB. Sibilla [Sybil]. Moscow, Ladomir Publ., 2015, pp. 443-696. (In Russ.)
10. Bray, R. Chronologie du romantisme. 1804-1830 [Chronology of Romanticism. 1804-1830]. Paris, Ancienne Librairie Furne Boivin & Cie Publ., 1932, 238 p. (In French)
11. Burdett, S. The Arms-Bearing Woman and British Theatre in the Age of Revolution, 1789-1815. London, Palgrave Macmillan, 2023, 293 p. (In English)
12. Callaghan, M., Howe, A. Romanticism and the Letter. London, Palgrave Macmillan, 2020, 277 p. (In English)
13. Cochrane, C. "The Haunted Theatre: Birmingham Rep, Shakespeare and European Exchanges". Cahiers Elisabethains: A Journal of English Renaissance Studies, vol. 96, no. 1, 2018, pp. 75-88. (In English)
14. Panagiotopoulou, M. "Shadows and sparks in Wuthering Heights. A damned lover of the Victorian era reminiscent of ancient tragedy". Orbis Litterarum, vol. 75, no. 5, 2020, pp. 247-259. (In English)
15. Penich, J. Conservative Propaganda in the Shakespearean Gothic of James Boaden. Ottawa, University of Ottawa, 2012, 112 p. (In English)
16. Saggini, F. The Gothic Novel and the Stage: Romantic Appropriations. Review 19: www.nbol-19.org. Available at: https://www.review19.org/view_doc.php?index=427 (date of access: 29.05.2024). (In English)
17. The Encyclopedia of Romantic Literature, ed. by F. Burwick. Chichester, Wiley-Blackwell, 2012, 1776 p. (In English)
