CC BY
27
Н.В. Алексеев ВЛИЯНИЕ
ГОСУДАРСТВЕННО-ЦЕРКОВНЫХ ОТНОШЕНИЙ НА РАЗВИТИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
N. Alekseev
INFLUENCE OF STATE-CHURCH RELATIONS ON THE DEVELOPMENT OF POLITICAL THOUGHT
Аннотация
В статье на основе исследований классиков политико-философской мысли рассматриваются отношения между политикой и религией в контексте взаимодействия государства и церкви. Показаны общие проблемы в становлении государственно-церковных отношений. Уточняется, что на протяжении столетий государство и церковь считались главными институтами в общественной жизни. Они также выступали в роли субъектов политики, поскольку оказывали прямое и опосредованное влияние на объекты политики. Взаимоотношения между ними постоянно трансформировались от сотрудничества к противодействию. Данные акторы пользовались среди населения определённым авторитетом, и в случае конфликтов старались привлечь на свою сторону народные массы.
На основе трудов классиков политической и философской мысли, начиная со времён Средневековья и до Новейшего времени, выявлены тенденции становления политических исследований о государственно-церковных отношениях. Политические идеи Н. Макиавелли, Б. Спинозы, «энциклопедистов» и других способствовали освобождению политических исследований от влияния религиозной схоластики. Политико-экономические исследования К. Маркса и Ф. Энгельса фактически завершили отделение политики от религии, но сама политическая наука оформилась в качестве науки только лишь во второй половине XX столетия. Доказывается, что чем меньше политические исследо-
Abstract
Based on the studies of the classics concerning the political and philosophical thought, the relationship between politics and religion in the context of the interaction between the state and the church is analyzed. The problems in the formation of state-church relations are considered. It is specified that the state and the church were considered to be the main institutions in public life for centuries. They also had both direct and indirect influence on the objects of politics. The relationship between them has constantly evolved from cooperation into opposition. These actors had certain authority among people and tried to attract the masses in case of conflicts. Based on the works of the classics of the political and philosophical thought, from the Middle Ages to the Modern era, the tendencies of political studies on state-church relations formation are revealed. The political ideas of N. Machiavelli, B. Spinoza, the "encyclopedists" and others contributed to the liberation of political research from the influence of religious scholasticism. The political and economic studies by K. Marx and F. Engels actually separated politics from religion, but politics became a science only in the 20th century. In the article it is proved that the less political studies were influenced by religion, the more independent they became. It is clarified that state-church relations influence the development of political thought. If state-church relations developed in a benevolent tone, the political science formed in the context of this discourse and vice versa.
вания подвергались воздействию со стороны религии, тем больше они носили самостоятельный характер. Уточняется положение, что государственно -церковные отношения оказывают влияние на развитие политической мысли. Если отношения между государством и церковью складывались в доброжелательном тоне, то и политическая наука формировалась в контексте указанного дискурса и наоборот. Выделены ряд общих исторических проблем, повлиявших на развитие политической науки и государственно-церковных отношений.
Ключевые слова:
политика, религия, политическая наука, государство, церковь, государственно-церковные отношения, политико-религиозные отношения.
Что такое религия? Что такое политика? Что общего между ними? Наверное, это одни из тех немногих вопросов, с которыми сталкиваются при изучении политико-религиозных отношений. Так уж сложилось в мировой практике, что данная тема всегда привлекала особое внимание учёных, потому что в общественной жизни политические и религиозные деятели выступали не только в роли союзников, но и антагонистов. По одним вопросам враждовали, по другим же, наоборот, сближались, в частности в области сохранения ретроградных общественных порядков, позволявших лицам, находившимся на уровне принятия решений, контролировать и ретушировать общественно-политическую жизнь.
Историко-политический опыт неоднократно подтверждал «устоявшуюся парадигму», что в условиях социально-политических потрясений обращение обездоленных масс к религии или их активизация в политическом процессе олицетворялась с желанием перестроить консервативные устои, затормаживавшие прогрессивное развитие общества. Бывали случаи, когда требования масс не выходили за рамки устоявшихся отношений, ибо в эти периоды они обращались за помощью к провластным политикам и религиозным деятелям, поддерживавшим консервацию режима, что ввергало общество в новую реакцию. В прошлые столетия государственно-церковные отношения постоянно флуктуировали, однако подчеркнём: что при союзничестве, что при соперничестве их отношения в основном верифицировались в качестве одного и того же механизма, выступавшего за распространение
Also, a number of historical problems that influenced the development of political science and church-state relations are highlighted.
Key words:
politics, religion, political science, state, church, state-church relations, politics and religion relations.
консервативных порядков. При сопоставлении этого феномена с настоящими реалиями следует учитывать интересы обоих институтов в области сохранения и сервилизации общественных отношений, что, собственно говоря, и определяет необходимость исследования политико-религиозных отношений с помощью различных методологических приёмов.
Длительное противостояние или сотрудничество между ними отражалось на политических исследованиях. Споры между исследователями не угасли и по нынешнее время, до сих пор введутся дискуссии, что и определяет актуальность рассматриваемой темы. Одни исследователи выступают за то, чтобы политика не вмешивалась в дела религии; другие же считают, что религии не следует вмешиваться в дела политики; третьи вовсе ратуют за достижение консенсуса и компромисса; четвёртые стараются отгородиться стеной от всех трёх предыдущих позиций, выдвигая что-то новое, но в действительности, сами того не подозревая, опосредованно и напрямую поддерживают или дополняют одну из трёх, предложенных сторон. Вот и получается, что вне зависимости от исторической эпохи дискуссии всегда выходили за рамки отдельной научной специальности и дисциплины.
Первые признаки политики зародились в условиях дикости и варварства. Выдающийся американский этнограф Л.Г. Морган писал: «У греков и римлян на смену родовому обществу возникло политическое общество, однако, только с началом периода цивилизации» [15, с. 39]. Он же о племенах американских индейцев говорил: «...подобно греческой фратрии, была организацией скорее общественной и религиозной, чем политической» [15, с.60], т.е. получается, что до появления первых цивилизаций у варварских племён существовали религиозные культы, которые в последующем перерастали в полноценные религиозные институты (жречество и т.д.). «Настоящая» политика как искусство управления государством де-юре возникла при «протогосударственных» или государственных образованиях. Политические объединения были созданы в эпоху цивилизацией, когда классовое расслоение в обществе достигло своего апогея; господствующий класс, захватив власть во всех родовых институтах, стимулировал становление нового специфического института для эксплуатации народных масс.
Сам термин активно начал использоваться в нашем лексиконе после написания Аристотелем работы «Политика»: «Надо, видимо, признать, что оно, [высшее благо], относится к ведению важнейшей [науки, т.е. науки], которая главным образом управляет. А такой представляется наука о госу-
дарстве, [или политика] [3, с. 55]. Древнегреческий философ сразу же обратил внимание на тонкую грань, разделяющую политику и религию, из-за чего его советы, предложенные тиранам, спустя тысячелетие, являются весьма убедительными: «...постоянно оказывать особенное рвение ко всему касающемуся религиозного культа: если подданные считают правителя человеком богобоязненным. они менее будут опасаться потерпеть от него что-либо беззаконное и реже станут злоумышлять против него, так как он имеет союзниками богов» [3, с. 563].
С религией человечество столкнулось намного раньше, чем с политикой, а именно в первобытную эпоху, когда классовое расслоение только начинало зарождаться (вождизм), и существовала она тогда в виде магии, анимизма, фетишизма, тотемизма и т.д. Согласимся с выражением Б.Н. Чичерина о религии, что она «как общее явление человеческого духа есть стремление к живому общению с абсолютным» [19, с. 189]. Если религия больше уделяла внимания потусторонним делам (коммуникация с высшими трансцендентными силами), то политика, наоборот, больше интересовалась посюсторонней жизнью (реальные общественные процессы). Но это не помешало им со временем сблизиться и выступить единым фронтом в общественных отношениях.
Так, например, российский культуролог А.Я. Гуревич писал, что в раннем христианстве различные святые выступали в роли защитников обездоленных, а не оппонентов светской власти и не борцов против угнетения, они были выше их в той мере, в какой «церковь праведнее государства» [8, с. 56]. Действительно, многие святые пострадали от рук светской власти, некоторые из них также целенаправленно приносили себя в жертву. Однако не стоит забывать, что здесь речь идёт не обо всех святых и не обо всех христианах, которые первоначально были антагонистами государственной власти и проповедовали идеи равноправия, противоречившие устоявшимся нормам. Поэтому К. Каутский писал, что «исповедание христианства вело к очень опасным конфликтам с существующим порядком» [10, с. 304]. После того как христианство признали в качестве официального религиозного учения в Римской империи, оно сразу же изменило риторику по отношению к государству и политике как таковой. Акцент сместился в сторону отстаивания идеи смирения, а не противостояния, как было ранее. Ибо всякая власть как они утверждали, дана от высших сил и поэтому мирянам следует «любить» своих правителей и подчиняться им. Вот и получается, что христиан-
ство, по точному высказыванию Ф. Энгельса, знает лишь одно равенство, «а именно - равенство первородного греха. в лучшем случае, признавало ещё равенство избранных» [20, с. 101]. Всё остальное выходило за рамки её компетентности.
Когда политика и политическая наука начали приобретать больше самостоятельности в общественной жизни, это также отразилось и на религиозной сфере, которая наполнялась новыми очертаниями, поскольку азы политики быстро усваивались её представителями. Как бы там ни было, но политика и религия постоянно использовали друг друга в определённых целях. Отсюда и возникновение многовековых дискуссий об участии политики в делах религии (политизация) и религии в делах политики (клерикализация). При этом наибольшая контрастность вырисовывалась в те периоды времени, когда одно из течений возвышалось над своим оппонентом, к примеру, в Российской империи при Петре I или в Папской области при Иннокентии III. Уместно вспомнить высказывание Б. Констана, что «в руках власти религия превратилась в грозный институт» [11, с. 162]. Под понятием власть можно подразумевать не только политиков, но и представителей духовенства.
Наиболее явно противостояние, а также сотрудничество между политикой и религией в мировой истории раскрывается через призму государственно-церковных отношений, где в роли политики выступало государство, а в роли религии - христианская церковь. В последующем возникнет тенденция «огосударствления» церкви и «воцерковления» государства. Из-за этого представители церкви принимали активное участие в общественно-политических процессах, а политики - в религиозных. При этом среди светских и религиозных деятелей существовали различные точки зрения о взаимодействии государства и церкви в общественно-политическом процессе.
Были в истории случаи, когда религиозные лидеры напрямую подчиняли государственную власть, если же этого не удавалось, то тогда подписывались нормативно-правовые акты и негласные соглашения о разделении сфер влияния. В Европе длительное время государство и церковь выступали в качестве сюзеренов (феодалов), также, как и в России, отсюда и возникновение многовековых дискуссий: право мёртвой руки и т.д. Историк С.Г. Лозинский констатировал, что «политические претензии папства имели в своей основе всё более укрепляющуюся материальную базу» [12, с. 40]. Они объявляли себя прямыми наместниками высших сил на Земле и выступали с позиции покровителей монархов и народных масс. Не отставали от
них и политики, которые в свою очередь присваивали себе духовные саны, упраздняли религиозную власть и подчиняли её светской, а простому люду из-за смены господина приходилось учитывать потребности нового сюзерена, к примеру, в Англии при Генрихе VIII и Марии Кровавой, благодаря которым англичанам пришлось за небольшие промежутки времени «перекрашиваться из одного цвета в другой», т.е. из католицизма перейти в протестантизм и т.д.
Необразованность и безграмотность населения позволяли властителям издавать указы от имени высших сил с - трактовкой, что на то воля божья. В такие моменты религия и политика сближались, преследовали общие цели, направленные на подавление и усмирение революционных настроений. Высшие церковные служители благословляли на правление монархов, а те в свою очередь оказывали им поддержку. Та и другая сторона от таких договорённостей была в выигрыше: появлялся доступ к дополнительным административным рычагам давления на социум.
По мере становления политической науки, когда она приобретала более светский и десекуляризационный характер, т.е. освобождалась от влияния религии и была менее зависимой от неё, - исследования мыслителей носили более критический характер по отношению не только к религии, но и к той власти, которая с ними сотрудничает, в результате чего различные религиозные институты, в том числе и церковь, рассматривались скорее в фокусе политических учреждений, нежели социальных и духовных институтов, т.е. усиливалась критика по отношению к религии. Если же политика (как и философия) была ограничена в своих возможностях («служанка богословия»), то и акценты строились на том, что религиозные институты и религия являются источниками духовно-нравственного развития. Политические аспекты либо умалчивались, либо были завуалированы. Это, собственно говоря, мы и попытаемся далее продемонстрировать, ссылаясь на исследования классиков, интересовавшихся государственно-церковными отношениями.
На протяжении всего Средневековья религиозные догматы определяли мировоззрение человека от рождения до самой смерти, имели авторитет не только среди мирского люда, но и представителей научного сообщества. Любая наука, в том числе и формирующаяся политическая (политические исследования), в те времена выражала интересы религии и господствующего класса, задававших главную повестку дня. Так согласно учению Р. Бэкона: «Ибо светом мудрости устрояется Церковь Божия, созидается государст-
во верных, осуществляется обращение неверных» [4, с. 41]. Любое отступление от религиозных догматов, тогда мифологизировалось в фокусе злодеяний против воли Всевышнего и человечества в целом. Поэтому английский мыслитель о философии выражался весьма неординарно, что она «препятствовала распространению веры и сдерживала её в силу того, что мир, философией управляемый, страшился принять закон более возвышенный» [4, с. 95].
Аналогичные процессы происходили и в политической науке, где политическая мысль ограничивалась общепринятыми стереотипными методологическими рамками: религиозная схоластика, догматика, феодализм и т.д. «Политологи» старались не выходить за их пределы, ибо это каралось различного рода преследованиями, а используемая критика в адрес установившихся реакционного строя больше носила тривиальный характер. То же самое происходило и в политике. Монархи боялись быть отлучёнными от церкви, но конфликты с ней всё равно эпизодически повторялись, при этом против самой религии они не бунтовали, а были её «верными» союзниками. По мере освобождения политики от религии в обществе активнее популяризировались демократические ценности (секуляристские).
Кризис средневекового общества поднял на новый качественный уровень государственно-церковные отношения. Нарастала цензура. В Европе действовал «Индекс запрещённых книг», в России существовал свой индекс, куда в основном входили религиозные сочинения. Под запрет попадали исследования энциклопедистов и других политических мыслителей, занимавшихся вопросами веры, религии и политики. Под натиском демократических преобразований, давших толчок к переходу к новому типу общества (эпоха Возрождения и Реформации), продолжилось отделение политики от религии, которая долгое время считалась главной обителью духовности и нравственности. Политическая наука развивалась в рамках новых общественных реалий (буржуазные отношения); освобождалась от влияния религиозной схоластики и церковных доктрин. Эти же процессы коснулись и политической власти, где отныне некоторые монархи уже не боялись быть преданными анафеме, наоборот, в открытую нарушали церковные католические правила (Генрих VIII, Елизавета I и др.). Российский историк Е.Б. Черняк привёл замечательный пример из истории Нового времени: «Папы первой половины XVII века не обладали фанатическим рвением Пия V, отлучившего от церкви королеву Елизавету» [18, с. 230]. Несмотря на то, что Римско-католическая
церковь понемногу утрачивала престиж среди масс (зарождение протестантизма), она всё равно пользовалась у большинства непреклонным авторитетом. Хоть и он временами уменьшался, но «за ней всё равно сохранялось доминирующее положение во многих сферах жизнедеятельности: наличие привилегий» [2, с. 98].
Не зря в лекционном курсе средневековой истории Т.Н. Грановский по тем нашумевшим событиям на примере жизнедеятельности Макиавелли писал: «В конце XV и начале XVI столетия раздаётся страшный голос флорентийского гражданина Николая Макиавелли. Более резкого отрицания средневековых теорий нельзя себе представить» [6, с. 9]. До флорентийца большинство мыслителей считали, что политика всегда опиралась на мораль, главным авторитетом которой была религия. Средневековые авторы как ярые апологеты метафизики и догматики возводили до абсолюта мнения авторитетов, в частности как католицизм учение Аристотеля, думавшего, что «этическое, по-видимому, - составная часть политики. целью политики будет высшее благо» [3, с. 296-297]. А те, кто догадывались, что это не так, боялись говорить, и их разговоры локализовывались на уровне кулуаров. Макиавелли сделал то, чего многие так долго ждали. За что, собственно говоря, и был, подвергнут нападкам не только со стороны церковников, но и политиков, а его учение получило пренебрежительное наименование «макиавеллизм».
Он не просто посмел бросить вызов старым церковным порядкам, а стремился их обуздать в рамках цезаризма. В ближайшие столетия кроме него это попытаются сделать Спиноза и энциклопедисты. В любом случае слово «Макиавелли» станет нарицательным с терминами «аморальный, жестокий, несправедливый и т.д.». Флорентийский мыслитель хоть и сумел прилюдно отделить политику от морали, но не сумел до конца отделить политику от религии. Не зря в главных произведениях «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия» и «Государь» имеются высказывания, что политикам стоит прибегать к услугам религии: «.я заключаю, что среди первопричин процветания Рима нужно числить религию, введённую Нумой. Ведь в отсутствие страха Божия царство непременно должно погибнуть, или недостаток благочестия в нем должен быть возмещен страхом перед государем» [13, с. 45]. Поднятая им дискуссия о необходимости использования религии в политической жизни объясняется и самой политической обстановкой, сложившейся в Италии [22, р. 62-63]. Поэтому первый российский «макиавел-
лист» (исследователь Макиавелли) и правовед А.С. Алексеев подчёркивал: «Если он говорит о религии и морали, то лишь для того, чтобы определить их отношение к государству, если он рассуждает о религиозных интересах, то лишь для того, чтобы выяснить их служебную роль в государстве» [1, с. 171]. Это всё совершалось во имя политики, также, как и раньшё это делалось во имя религии. Если до Макиавелли все говорили, что политика опирается на насилие, а религия выступает в качестве противовеса насилию, то после него общественное мнение начнёт немного изменяться.
В отличие от Макиавелли более умеренную позицию по отношению к церкви и религии занимали Ж. Боден и Г. Гроций, которые были современниками религиозных войн (католики против протестантов: Варфоломеевская ночь, тридцатилетняя война и т.д.). Если первый запомнился как основоположник принципа веротерпимости, доработанного в последующем Ш.Л. Мон-тескьё, то второй как сторонник естественного права придерживался принципа центризма в спорах между государством и церковью. И вообще старался не вступать в конфликты с религией: «А если я уже теперь высказал что-нибудь противное благочестию, добрым нравам, священному писанию, единомыслию христианской церкви или всякой иной истине, да будет такое слово мое сочтено не сказанным» [7, с. 60].
Одним из ярчайших представителей Нового времени считается Б. Спиноза, идеи которого повергли в ужас не только почитателей религии, но и самих политиков. Как сторонник рационализма, подвергнул осуждению господствующие религиозные установки, в частности по-новому взглянул на сущность бога и его творения в этом мире, за что не раз из-за своего пантеизма обвинялся в атеизме. Написанный им «Богословско-политический трактат» является лучшим произведением той эпохи, где прослеживается идея отделения политики от религии. В тоже время поднимаются общие проблемы взаимосвязи между политикой и богословием [21]. Фактически становится предвестником принципов свободы слова, суждений и мысли в политической жизни. Как лучший представитель естественного права, о свободе слова говорил, что «ее уничтожение означало бы уничтожение самого спокойствия государства и благочестия. И это самое главное, что я решил доказать в этом трактате» [16, с. 10]. Даже когда ему предложили занять вакантную должность в одном из ведущих университетов страны, он был вынужден отказаться от неё, так как считал, что это скажется на свободе его высказываний. До конца жизни верил в теорию естественного права и продвигал её в
массы и, когда Ярих Иеллес спросил его, в чём же отличие между ним и Т. Гоббсом, с уверенностью сказал: «Что касается политики, то различие между мною и Гоббсом, о котором Вы спрашиваете, состоит в том, что я всегда оставляю в силе естественное право» [16, с. 567]. В течение жизненного пути Барух постоянно обращался к проблеме зла и причинам его возникновения. В результате поисков пришёл к заключению, что во всём виноваты религиозные учреждения: «.я не сомневался, что оно возникло оттого, что толпе религией вменялось в обязанность смотреть на служение при церкви, как на достоинство, а на церковные должности - как доходную статью, и оказывать священникам высший почет» [16, с. 11].
В XVIII столетии взгляды французских энциклопедистов были весьма дифференцированы. Если одни из них выступили с позиции антагонистов религии (Д. Дидро, К. Гельвеций, Гольбах), то другие, наоборот, в качестве апологетов, - религия, по их мнению, сдерживала дурные человеческие поступки (Ш. Монтескьё, Вольтер, Ж.-Ж. Руссо). Также разница между ними заключалась в том, что одни предлагали отделить политику от религии через более радикальные методы, а другие же предлагали найти компромиссный вариант.
В качестве примеров рассмотрим Ш. Монтескьё и Д. Дидро. Первый углубил понимание принципов о веротерпимости, ставших в дальнейшем одним из необходимых постулатов цивилизованного мира. Считал, что религиозная вражда является источником неприязни к представителям той или иной конфессии, поэтому если в государстве кроме господствующей религии имеются и другие, то следует издавать законы о веротерпимости; также нужно запрещать устраивать прилюдные религиозные диспуты и строго соблюдать плюрализм в религиозных вопросах. Монтескьё фактически превратился в теоретика современной либерально-буржуазной демократии. Если ранее свобода, в том числе политическая, ограничивалась религиозными догматами, то он предложил политическую свободу ограничить рамками другого человека: «Свобода может заключаться лишь в том, чтобы иметь возможность делать то, чего должно хотеть, и не быть принуждаемым делать то, чего не должно хотеть» [14, с. 137]. Или же свобода заканчивается там, где начинается свобода другого. Однако отстаиваемая им свобода могла быть сдерживаема религией, потому что «государь, вовсе не имеющий религии, подобен ужасному животному, которое чувствует свою свободу только тогда, когда терзает и пожирает» [14, с. 379]. В этом контексте религия не просто уместна, но и желательна
для политической жизни, хотя он прекрасно понимал, что «ничто в монархиях не предписывается так настоятельно религией, законами и честью, как повиновение воле государя» [14, с. 37]. Следовательно, задача религии в политике заключается в воспитании духовно-нравственных начал, которые бы не допустили вышеизложенной несправедливости.
Противоположной точки зрения придерживался Д. Дидро - явный представитель просвещённого абсолютизма. Союз монархов и философов -залог успешного функционирования любого государства, следовательно, главная задача философов состоит в просвещении государей, которые в последующем могут создать необходимые условия для просвещения всех остальных. В отличие от «умеренных энциклопедистов» не боялся критически высказываться о религии и церкви: «Истинная религия, важная для всех людей всегда и повсюду, должна была бы быть вечной, всеобщей и очевидной; но нет ни одной религии с тремя этими признаками. Тем самым трижды доказана ложность всех» [9, с. 126]. В произведении «Прогулка скептика или аллеи» поднял вопрос о взаимосвязи между политикой и религией и задался вопросом, почему о них нельзя говорить: «.почему религия и правительство - запретные темы, о которых нельзя писать?». Опираясь на общелогические методы, пришёл к выводу, что любая тема, которая попала под запрет (неважно на слуху она или нет), любым здравомыслящим человеком будет подвергнута анализу, т.е. намекал на то, что каждое действие со стороны правительства и религии вызывает ответное противодействие. Весь смысл произведения передаётся в следующих строках: «Корысть породила священников, священники породили предрассудки, предрассудки породили войны, и войны будут существовать до тех пор, пока будут предрассудки, предрассудки - пока будут священники, а священники - пока будет выгодно быть ими» [9, с. 143]. Поэтому Д. Дидро считается ключевой фигурой Эпохи Просвещения, отвергавший любые предрассудки, традиции и авторитеты, и принимавший за основу только личный опыт [25, р. 68].
Огромное влияние на становление политической науки оказали представители немецкой философии, представленной И. Кантом, Г. Гегелем, Л. Фейербахом, К. Марксом, Ф. Энгельсом и др.
Несмотря на то, что Г. Гегель был сторонником немецкого идеализма, это не помешало подвергнуть опровержению бытующие суждения Нового времени о значимости религии в делах государства: «.этот способ рассмотрения в высшей степени односторонен» [5, с. 305]. Немецкий философ под-
чёркивал, что подобного рода высказывания нужно рассматривать не метафизически, как обычно это делают, а диалектически. Здесь есть как положительные, так и отрицательные аспекты, но возводить религию до абсолюта в политической жизни - абсурдное дело: «Религия как таковая не должна, следовательно, быть правящей» [5, с. 307]. Так или иначе, но в определённых случаях государство может прибегать к ней, но с одним лишь исключением, что нужно не забывать, что «религия может принять форму, следствием которой будет тягчайшее рабство в оковах суеверия и деградации человека ниже уровня животных» [5, с. 295], как это было при восточных деспотиях. Г. Гегель также обратил внимание на давно обсуждаемую тему в политике, связанную с моральными требованиями. Он не стал допускать прежних ошибок, бытовавших до Макиавелли, и на простых примерах показал, что «благо государство имеет совершенно иное оправдание, чем благо отдельного лица, а не одна из многих считающихся моральными заповедями мыслей может служить принципом его деятельности и поведения» [5, с. 368]. Немецкий мыслитель ещё раз подчеркнул, что в политике господствуют совсем иные моральные установки, на которые опираются государства, нежели те, которые существуют в нашей повседневной жизни.
Л. Фейербах как представитель антропологического материализма уделял больше внимание религиозным вопросам, чем политическим, однако последние не обошли должного внимания: «.стремление человечества есть стремление политическое, стремление к активному участию в государственных делах» [17, с. 68]. В XIX столетии общество начало кардинально изменяться, буржуазные отношения превратились в господствующие. Прежние реакционные порядки в лице феодализма и прочих не давали обществу прогрессировать. Именно поэтому он резко высказывался и о христианстве, о котором говорил, что оно «стало одним из препятствий политической свободе» [17, с. 66]. Догматизм в общественной жизни способствовал долголетнему регрессу, благодаря которому господствующие классы были у руля власти и внушали обездоленным массам, что такова судьба и так должно быть, и не позволяли населению активизироваться в политической борьбе. Применяли для этого различные меры и ухищрения, демонстрировавшие мирскому люду бессмысленность борьбы за политические права и свободы.
Одним из главных недостатков Фейербаха стало то, что он не до конца сумел понять значение политических процессов Нового времени, поскольку предложил одни «догматы» в общественной жизни заменить другими, из-за
чего современную политическую жизнь рассматривал в таком контексте, что «Политика - это новая религия»: «Ведь мы снова должны стать религиозными - политика должна стать нашей религией. В обычном смысле религия не составляет связи государства - скорее она её устраняет» [17, с. 66-67]. В любом случае недостатки Фейербаха позволили его почитателям до конца развить исторический материализм, отчасти вышедшего из него [24, р. 104-105].
Колоссальный удар по религиозным постулатам нанесли К. Маркс и Ф. Энгельс, которые де-юре и де-факто завершили отделение политики от религии, но политическая наука как таковая ещё не оформилась. Они стали предвестниками образования полноценного атеистического государства, не зависящего от религиозных установок, реализованного на территории бывшей Российской империи под руководством В.И. Ленина и партии большевиков. «Марксистская школа» в государственно-церковных отношениях выступила за отделение государства от церкви и школы от церкви. Данный принцип реализовывался для того, чтобы народные массы сумели избавиться от прежних реакционных мировоззренческих установок, блокировавших свободное развитие личности. К. Маркс указывал на наличие связи между религией и капиталистическими интересами, поскольку религия служила либеральному капитализму, когда отвлекала массы от борьбы [23, р. 16]. В последующем кто-то из политических мыслителей поддержит их видения в области политики, другие же, напротив, продолжат настаивать на том, что церковь остаётся вне политики и занимается только духовно-нравственным просвещением масс.
Во второй половине XX столетия завершается процесс становления политической науки. Отныне существует плюрализм мнений в политико-религиозных отношениях, где имеются «домакиавеллиевские, макиавелли-евские и постмакиавеллиевские» принципы отношений между политикой и религией. При этом после уничтожения коммунистических режимов в Восточной Европе в конце XX столетия отразилось на понятии светского государства, разработанного классиками марксизма и советской школой. Были полностью пересмотрены и реформированы в интересах представителей религиозных конфессий.
Таким образом, чем меньше политические исследования зависели от влияния религии, тем больше они носили светский и самостоятельный характер; во-вторых, на протяжении почти всего Средневековья политика и политическая наука находилась под влиянием тех или иных религиозных
постулатов, которые тормозили становление политической науки; в-третьих, эпоха Возрождения, Реформации и Нового времени стали поворотным моментом в отделении политики от религии и «освобождении» политической науки от влияния со стороны религии; в-четвертых, «марксистская школа» фактически завершила отделение политики от религии; в-пятых, после того как политология была признана в качестве науки, среди научного сообщества стали преобладать принципы плюрализма мнений в области политико-религиозных отношений.
Литература
1. Алексеев А.С. Макиавелли как политический мыслитель // Никколо Макиавелли: pro et contra. СПб.: РХГИ, 2002.
2. Алексеев С.В., Сковиков А.К., Шумилов А.В. Государственно-церковные отношения в России: от традиции к глобальной информатизации // PolitBook. 2019. №2.
3. Аристотель Сочинения: В 4-х т. Т. 4 / Пер. с древнегреч.; Общ. ред. А.И. Доватура. Москва: Мысль, 1983.
4. Бэкон Р. Избранное. Москва: Издательство Францисканцев, 2005.
5. Гегель Г.В.Ф. Философия права / Пер. с нем.: Ред. и сост. Д.А. Керимов и В.С. Нерсесянц. Москва: Мысль, 1990.
6. Грановский Т.Н. Лекции по истории Средневековья. Москва: Наука,
1987.
7. Гроций Г. О праве войны и мира: Репринт. С изд. 1956 г. Москва: Ладомир, 1994.
8. Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М.: Искусство, 1990.
9. Дидро Д. Собрание сочинений в десяти томах. Том I. Философия / Под общ. ред. И. К. Луппола. Москва-Ленинград: Academia, 1935.
10. Каутский К. Происхождение христианства: Пер. с нем. Москва: Политиздат, 1990.
11.Констан Б. Принципы политики // Классический французский либерализм. Москва: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2000.
12. Лозинский С.Г. История папства. 3-е изд. Москва: Политиздат,
1986.
13. Макиавелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия // Государь. Москва: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2007.
14. Монтескье Ш. Л. О духе законов. Москва: Мысль, 1999.
15. Морган Л. Г. Древнее общество или исследование линий человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации. Издание второе, стереотипное. Москва: Институт народов Севера ЦИК СССР, 1935.
16. Спиноза Б. Избранные произведения. В двух томах. Т II. Москва: Политиздат, 1957.
17. Фейербах Л. Сочинения: В 2 т. Т. 1 / Пер. с нем. Москва: Наука,
1995.
18. Черняк Е.Б. Вековые конфликты. Москва: Междунар. отношения,
1988.
19. Чичерин Б.Н. Наука и религия. Москва: Республика, 1999.
20. Энгельс Ф. Анти-Дюринг. Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом. Москва: Политиздат, 1988.
21. Goetschel W. The Hyphen in the Theological-Political: Spinoza to Mendelssohn, Heine, and Derrida // Religions. 2018. Vol. 10. Issue 1.
22. Holman C. Machiavelli and the Politics of Democratic Innovation. Toronto, Buffalo, London: University of Toronto press. 2018.
23. Horii M. Contextualizing "religion" of young Karl Marx: A preliminary analysis // Critical Research on Religion. 2017. Vol. 5(2).
24. Rossi R. Teses ad Feuerbache a educagao // TransFormAgao. 2019. Vol. 42. №2.
25. Vucelj N. Didro i vek prosvecenosti // Philologia. 2013. broj 11. godina XI. References
1. Alekseev A.S. Makiavelli kak politicheskii myslitel'. Nikkolo Makiavelli: pro et contra. SPb.: RKhGI, 2002.
2. Alekseev S.V., Skovikov A.K., Shumilov A.V. Gosudarstvenno-tserkovnye otnosheniya v Rossii: ot traditsii k global'noi informatizatsii. PolitBook. 2019. №2.
3. Aristotel' Sochineniya: V 4-kh t. T. 4 / Per. s drevnegrech.; Obshch. red. A.I. Dovatura. Moskva: Mysl', 1983.
4. Bekon R. Izbrannoe. Moskva: Izdatel'stvo Frantsiskantsev, 2005.
5. Gegel' G.V.F. Filosofiya prava / Per. s nem.: Red. i sost. D.A. Kerimov i V.S. Nersesyants. Moskva: Mysl', 1990.
6. Granovskii T. N. Lektsii po istorii Srednevekov'ya. Moskva: Nauka,
1987.
7. Grotsii G. O prave voiny i mira: Reprint. S izd. 1956 g. Moskva: Ladomir, 1994.
8. Gurevich A.Ya. Srednevekovyi mir: kul'tura bezmolvstvuyushchego bol'shinstva. M.: Iskusstvo, 1990.
9. Didro D. Sobranie sochinenii v desyati tomakh. Tom I. Filosofiya / Pod obshch. red. I. K. Luppola. Moskva-Leningrad: Academia, 1935.
10. Kautskii K. Proiskhozhdenie khristianstva: Per. s nem. Moskva: Politizdat, 1990.
11.Konstan B. Printsipy politiki. Klassicheskii frantsuzskii liberalizm. Moskva: Rossiiskaya politicheskaya entsiklopediya (ROSSPEN), 2000.
12. Lozinskii S.G. Istoriya papstva. 3-e izd. Moskva: Politizdat, 1986.
13. Makiavelli N. Rassuzhdeniya o pervoi dekade Tita Liviya. Gosudar'. Moskva: Eksmo; SPb.: Midgard, 2007.
14. Montesk'e Sh. L. O dukhe zakonov. Moskva: Mysl', 1999.
15. Morgan L.G. Drevnee obshchestvo ili issledovanie linii chelovecheskogo progressa ot dikosti cherez varvarstvo k tsivilizatsii. Izdanie vtoroe, stereotipnoe. Moskva: Institut narodov Severa TsIK SSSR, 1935.
16. Spinoza B. Izbrannye proizvedeniya. V dvukh tomakh. T II. Moskva: Politizdat, 1957.
17. Feierbakh L. Sochineniya: V 2 t. T. 1 / Per. s nem. Moskva: Nauka,
1995.
18. Chernyak E.B. Vekovye konflikty. Moskva: Mezhdunar. otnosheniya,
1988.
19. Chicherin B.N. Nauka i religiya. Moskva: Respublika, 1999.
20. Engel's F. Anti-Dyuring. Perevorot v nauke, proizvedennyi gos-podinom Evgeniem Dyuringom. Moskva: Politizdat, 1988.
21. Goetschel W. The Hyphen in the Theological-Political: Spinoza to Mendelssohn, Heine, and Derrida. Religions. 2018. Vol. 10. Issue 1.
22. Holman C. Machiavelli and the Politics of Democratic Innovation. Toronto, Buffalo, London: University of Toronto press. 2018.
23. Horii M. Contextualizing "religion" of young Karl Marx: A preliminary analysis. Critical Research on Religion. 2017. Vol. 5(2).
24. Rossi R. Teses ad Feuerbache a educagao. TransFormAgao. 2019. Vol. 42. №2.
25. Vucelj N. Didro i vek prosvecenosti. Philologia. 2013. broj 11. godina XI.
