CC BY
41
В.А. Бородай
ВЛИЯНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ОБМЕНА И ТОРГОВЛИ НА РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВА
В статье рассматривается феномен торговли через призму отношений обмена как системного качества и необходимого условия существования общества. Функции торговли (обеспечение целостности и развития системы) выводятся из базовой потребности живых систем в организации межсистемного и внутрисистемного обмена для эффективного функционирования. Выявлены сущностные противоречия социальных отношений обмена, определяющих диалектику развития торговли. Проанализированы типы обменных операций, лежащих в основе рыночного общества, и разнообразные конкурирующие идеологии, интерпретирующие перспективы его развития.
Ключевые слова: торговля, обмен, общественно-хозяйственная деятельность, потребностная основа, товар, деньги.
Возникнув в древности, на родоплеменной стадии общественных отношений, торговля развивалась вместе с обществом, оказывая многостороннее влияние на его жизнь, на формирование социальной культуры и социальных институтов. Функции торговли изменялись в зависимости от типа общественного устройства и хозяйственной организации, наполняясь политическим и социокультурным содержанием. Но в основе возникновения и функционирования социального института торговли лежит социальная потребность в организации экономического обмена в условиях товарного производства - формы общественного производства, при которой продукты создаются не для непосредственного потребления, а для продажи. «С разделением производства на две крупные основные отрасли, земледелие и ремесло, - пишет Ф. Энгельс, - возникает производство непосредственно для обмена, - товарное производство, а вместе с ним и торговля, причем не только внутри племени и на его границах, но уже и с заморскими странами» [1, с. 163]. Очевидно, что экономический обмен понимается как нечто вторичное по отношению к базовой социальной потребности - производству. Но если изменить вектор взгляда и рассмотреть отношения обмена не как вторичные, а как системное качество и необходимое условие существования общества, возможно, появятся новые функциональные определения торговли.
Представление о том, что взаимодействие людей есть процесс обмена, не принадлежит какой-либо единственной теории. Можно назвать, по крайне мере, две концепции, значительно различающиеся представлениями о природе человека и общества, развивающие данный тезис - это формальная социология Г. Зиммеля и теория социального обмена Дж. К. Хоманса. Не случайно оба автора упомянуты Р. Мертоном рядом в одной статье как сумевшие успешно продвинуть социологическую теорию [2, р. 23].
Дж. Хоманс, порвавший со структурно-функциональными построениями Т. Парсонса и социологизмом Дюркгейма, предпочел опираться на психологическую концепцию бихевиоризма. В основе его построений - самодостаточные индивиды, действующие на утилитарной основе по психологическим правилам. Поведение человека легко наблюдаемо и описывается формулой бихевиоризма «стимул-реакция». В качестве «стимула» выступают те или иные социальные «награды». В этом смысле разница между торговлей и любовью или дружбой не существенная. Обретение любви и получение товаров потребления происходит по общей схеме «стимул-реакция». Деньги, товары, услуги, уважение, дружба, престиж, успех, одобрение, любовь и т.д. можно рассматривать в качестве «подкрепления» социального действия, поскольку достижение этих благ заставляет индивида повторить удачный опыт. И чем чаще поведение вознаграждается, тем чаще индивид возобновляет попытки. Отсутствие «подкрепления» ведет к отказу от повторения действия и забыванию социального опыта. В отличие от «экономического человека», казалось бы, такого же «рационального максимизатора», т.е. человека, стремящегося максимизировать выгоду и минимизировать затраты, бихевиористский индивид обладает всего лишь иллюзией свободы выбора, поскольку этот выбор является результатом закрепления и воспроизводства совершенного ранее удачного действия.
Возможности теории социального обмена в интерпретации некоторых ситуаций социального обмена, в том числе и индивидуальных стратегий покупательского поведения, не могут компенсировать недостатков и провалов теории при объяснении закономерностей функционирования сложных социальных структур. Не случайно один из известнейших последователей теории социального обмена П. Блау отходит от психологического редукционизма при попытке объяснения макросоциальных процессов и вновь возвращается к структурному функционализму.
Хоманс рассматривает межличностный обмен как рутинное повседневное взаимодействие, достигая виртузности в причинной интерпретации отдельных актов этого типа социального действия. Г. Зиммель, отвлекаясь от психологических механизмов, утверждает обмен в качестве социальной связи между индивидами, отношения отношений, как первичную форму общественной жизни. Обмен в представлении Зиммеля шире, чем экономическое отношение, - это «социологическое образование sui generis, изначальная форма и функция межиндивидуальной жизни» [3, с. 40], это выражающее сущность вещей конститутивное отношение, переходящее в отношение регулятивное. В отличие от Хоманса, рассматривавшего общество как результат агрегирования индивидуальных взаимодействий обмена, не существующий вне этих взаимодействий, Зиммель подчеркивает, что обмен как первичная форма жизни формирует автономную реальность самого общества.
Универсальность отношений обмена, по Зиммелю, не означает ни попыток экономического империализма, ни противоположного стремления растворить специфику экономических обменов в конгломерате социальных взаимодействий, в то время, как теория обмена, отвергающая высшие коллективные смыслы и ценности, провоцирует человека ощущать себя игроком свободного от социокультурных ценностей пространства экономических обменов. Но поскольку нет ни одного «свободного» человека, не включенного в те или иные социальные общности, социальное поведение индивида, в том числе и в обменных интеракциях, во многом обусловлено его принадлежностью к социальным общностям. Социологи связывают с принадлежностью к общностям формирование социальных интересов и мотивов социального поведения. Философы видят «в событийной общности людей онтологическое основание человечности человека» [4,
с. 50]. Универсальность и системность отношений обмена видится не в массовой распространенности индивидуальных практик обмена, а в том, что все типы общества обеспечивают социальное единство посредством отношений обмена.
Известно, что в традиционном обществе производство ориентировано на выживание и удовлетворение первичных потребностей. Так, В. Зомбарт полагает: «Исходной точкой всякой хозяйственной деятельности является потребность человека, его естественная потребность в благах. Сколько благ он потребляет, столько и должно быть произведено; сколько расходует, столько и должен заприходовать» [5, с. 12]. Данная модель ведения хозяйства практически не нуждается в развитой торговле, а при появлении торговца не в состоянии поддержать торговые обмены. Долгое время в науке господствовало представление об отсутствии обменов в системе натурального хозяйства примитивных и аграрных обществ. Но исследования антропологов в начале ХХ века показали существование весьма необычных отношений обмена. Б.К. Малиновский наблюдал факты, показавшиеся ему сначала проявлением бессмысленного обмена: добыча и домашние животные в результате многоступенчатых взаимодействий возвращались к своему владельцу. «Обмен превращается в передачу от партнера к партнеру и обратно, строго определенной вещи, что лишает взаимодействие любой экономической цели или значения, какие только можно вообразить!» [6, с. 390391].
Еще более удивительные факты неэкономической формы обменов обнаружила М. Мид у горных арапешей. У этого народа, как и у других племен, изученных Б. Малиновским, «торговля» скрывалась под маской добровольного и случайного преподнесения даров. Но при этом существовала система обязательных обменов, при которой каждая семья должна была отдать собственный урожай, а питаться тем, что ей было преподнесено родственниками в дар. «Идеальным распределением пищи для них было бы такое распределение, при котором каждый ел бы пищу, выращенную другим, ел дичь, убитую другим, ел мясо свиней не только не его собственных, но выращенных так далеко, что даже имена людей, вскормивших их, были бы ему неизвестны» [7, с. 251].
Данные примеры свидетельствуют об отсутствии экономической целесообразности обменов. Для чего же эти отношения возникли и, по данным исследователей, участники довольно настойчивы в организации этого типа социальных взаимодействий? Нам представляется, что в основе лежит базовая потребность всех живых систем (биологических организмов, личности, социальных систем) в организации межсистемного и внутрисистемного обмена для эффективного функционирования - для обеспечения целостности и развития системы. Каждому типу живых систем свойственен собственный тип метаболизма. Социальный метаболизм включает как организацию обмена энергией общества и природы (организация производства как потребления энергии вещества природы), так и организацию двух потоков межсистемных обменов внутри социума: обмена природными богатствами,
человеческими ресурсами, произведенными продуктами и обмена информацией, идеями, взглядами, представлениями.
Рассмотренные типы обменных операций включали, прежде всего, символическую компоненту и могут рассматриваться как символический обмен. Подарок символизирует особые отношения симпатии, солидарности и взаимопомощи между сторонами, между дарителем и одариваемым. Дар символически закреплял принадлежность и дарителя,
и одариваемого к существующей общности. И в нашей жизни символический обмен играет большую роль. Так, принято приезжать в гости с гостинцами, приходить в новый дом с подношением хозяйке, хозяину или, одаривая всех ее членов. Нежелание принять подарок в таких ситуациях может означать символический отказ от установления близких отношений, неприятие этого человека. Однако взаимность и обязательная возвратность дарения укрепляла социальные отношения. Принимая дар, каждый человек понимает, что становится не только обладателем вещи, предмета, но и берет на себя определенные обязательства (необходимость ответного действия). «Даром» могли быть не только вещи, предметы. Обмениваться можно и услугами, действиями. На неэкономическом обмене деятельностью держался обычай оказания помощи соплеменникам, называемый в Белоруссии «талака», в северных регионах России - «помочь», а в южных - «толока». Считалось недопустимым не откликнуться на призыв соплеменников помочь при проведении масштабных сельскохозяйственных или строительных работ.
Обмен дарами является способом поддержания единства при отсутствии развитого разделения труда, придающего обменам выраженный экономический смысл, а обществу - функциональное единство. Хотя, нужно заметить, что в оценке социальных и нравственных последствий перехода общества к системе рыночных обменов позиции ученых расходятся. В работе польского профессора А. Хиршмана доказывается, что с момента становления рыночного общества человечество производило разнообразные конкурирующие идеологии, интерпретирующие перспективы его развития - от доказательства цивилизующего воздействия торговли на социальные отношения и общественные нравы до описания процессов саморазрушения капитализма под воздействием товарно-денежных отношений и отчуждения [8, с. 43-53].
Немецкий социолог Ф. Теннис, автор типологической концепции «Gememshaft»/«GeseПschaft», утверждал, что обмен, в отличие от отношений в традиционных общностях, происходит на основе конкуренции целей и интересов его участников. Обмены деперсонифицированы, абстрактны, случайны, неустойчивы, не предполагают взаимных обязательств, помимо тех, которые регулируются контрактными отношениями. Единение, возникающее на основе рыночных обменов, является фиктивным, в то время как люди, участвующие в обмене, часто настроены враждебно друг к другу. Персонифицированные, устойчивые, структурированные в соответствии с системой родства обмены традиционного общества способствуют комфортности социального существования в общностях за счет понимания, доверия, безопасности, доброжелательности. «Общность - это теплое, уютное и удобное место. Это как крыша, под которой мы прячемся от ливня, как камин, у которого мы греем руки в морозный день...» [9, р. 1]. А.Ф. Филиппов, рассуждая о трудностях перевода немецкого слова «Gememshaft» на русский язык, подчеркивает, что оно несет в себе эмоциональный оттенок душевной привязанности и теплоты, исчезающий в его русском аналоге - «общности» [10, с. 341-342]. Французский социолог Э. Дюркгейм полагает, что общность верований, взглядов, представлений, семейная или клановая взаимозависимость обеспечивают тип механической солидарности со слабыми социальными связями, в то время как преобладающее в развитых обществах разделение труда способно порождать социальную солидарность, поскольку «всякий тем теснее зависит от общества, чем более разделен труд» [11, с. 259],
и тем самым вести к нравственному прогрессу.
Противоречивые оценки столь маститых ученых не позволяют увлечься поспешными выводами относительно перспектив развития и трансформации обменов в современном обществе. Они, скорее, свидетельство трудностей и противоречий, с которыми сталкивается исследователь, оценивая социальное явление в разных контекстах. Единство функций обмена (энергообмен для обеспечения целостности и развития системы) позволяет, разделив экономический и неэкономический обмены, так сказать, «идеальнотипически» обнаружить, что в торговле как реальном социальном явлении реализуются свойства и того, и другого типов, причем не следует рассматривать некоторые из них как социально-исторические пережитки или деформации системы. Например, потребностная основа экономического обмена - очевидная нужда в предметах, произведенных другими людьми - может осуществляться максимально свободно от всякого личного контакта, обеспечивая связь только функционирующих единиц. Потребностная основа неэкономического обмена - это нужда в других людях, в прочных и теплых отношениях и т.д., в то время как сами вещи выступают только средством упрочения связей. Торговля, сохраняя суть экономического обмена, может включать базовые цели неэкономического обмена - установление и упрочение связи, поскольку связь разделенного является системным свойством любого обмена. Так, в современном занятом и энергичном мире торговля может осуществляться обезличенно (продажа через автоматы, доставка товаров по письменному уведомлению и т.д.). Но организации сетевой торговли и прямых продаж в современном атомизированном обществе для многих людей становятся не столько средством получения достаточного для жизни или дополнительного дохода, сколько способом установления контактов, упрочения социальных связей, формирования новых общностей, т.е. общением.
Связь разделенного определяет сущностные противоречия всяких обменов, но торговля как обмен посредством купли-продажи включает противоречия и товара, и денег, что порождает явление, обладающее иными качественными свойствами и собственными, свойственными торговле, противоречиями. Деньги, лишенные качественной определенности вещей, позволяют не только количественно,
но и качественно расширить сферы социальных контактов. На основе обладания количеством денег устанавливается качественное разделение людей. Количество денег в определенных случаях формирует качественное своеобразие личности (например, «скупой рыцарь» или, напротив, мот и транжира). Как абстрактные и универсальные вещи деньги связывают людей, освобождая их от социальных и моральных обязательств, и т.д. Освобождая от обязательств, деньги усиливают самостоятельность и отчужденность людей. Воспроизводство всех этих и ряда других противоречий в торговых обменах ведет к противоречивым оценкам социальных функций торговли и тенденций ее развития. В то же время противоположные тенденции создают возможность развития. Взаимозависимость индивидов состоит в том, что «каждый является одновременно и средством, и целью и притом достигает своей цели лишь постольку, поскольку полагает себя в качестве самоцели, что каждый, таким образом, делает себя бытием другого, будучи бытием для себя, а этот другой делает себя бытием для него, будучи бытием для себя» [12, с. 190], т.е. происходит взаимообмен эгоистическими интересами, формируется общественный интерес. «Взаимная и всесторонняя зависимость безразличных по отношению друг к другу индивидов» [13, с. 208] преодолевается общественным обсуждением и в процедурах формирования социальной и экономической политики как программы реализации общественного интереса.
Литература
1. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21.
2. Merton R. Introduction // Homans G. The Human Group. N.Y.: Harcourt, Brace and World, 1950.
3. Филлипов А.Ф. Обоснование теоретической социологии: Введение в концепцию Георга Зиммеля // Вопросы социологии. 1993. № 3.
4. Слободчиков В.И. Деятельность как антропологическая категория (о различении онтологического и гносеологического статуса деятельности) // Вопросы философии. 2001. № 3.
5. Зомбарт В. Буржуа. Этюды по истории духовного развития современного экономического человека. М., 1994.
6. Московичи С. Машина, творящая богов. М., 1998.
7. Мид М. Культура и мир детства. М., 1988.
8. Хиршман А. Рыночное общество. Противоположные точки зрения // Социологические исследования. 2001. № 3.
9. Bauman Z. Community: Seeking Safety in an Insecure World. Cambridge: Polity Press, 2001.
10. Филиппов А.Ф. Теннис Ф. как основоположник немецкой социологии // История теоретической социологии. М., 1997. Т. 1.
11. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда // Западноевропейская социология XIX -начала XX веков. М., 1996.
12. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 8.
13. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3.
