CC BY
285
А.Ю. Алексеева
Новосибирский государственный университет Ул. Пирогова, 2, Новосибирск, 630090
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ФЕНОМЕНА ДОВЕРИЯ: ОБЗОР ОСНОВНЫХ ПОДХОДОВ
Введение
В повседневной жизни каждый человек сталкивается с вопросами, так или иначе касающимися проблемы доверия: могу ли я доверять этому человеку, можно ли доверять публикациям этой газеты, заслуживает ли доверия эта фирма, доверить ли свои сбережения банку и т.д. Все они непосредственно или опосредовано обращают наше внимание на феномен доверия как результат или условие принятия решений. Большинство таких ситуаций связано с проблемой выбора одного варианта действия из нескольких возможных: выбирая, мы фактически демонстрируем акт доверия конкретному человеку, организации, слову и пр.
Доверие как условие и/или результат относительно самостоятельного выбора многие исследователи склонны называть одной из основных черт современного общества, отличающего его от традиционного. Современность формирует особую среду, из которой постепенно исчезают ситуации «соприсутствия», характерные для традиционного уклада жизни. Логика действия человека становится менее предсказуемой, а потому ограничиваются возможности контроля за действиями других. Такая непрозрачность большого числа социальных ситуаций, возможность выбора порождает потребность выявления иных, нежели в традиционном обществе, способов поддержания стабильности социальных взаимодействий. По мнению социологов, работы которых анализируются в статье, одним из таких ключевых способов становится доверие, приобретающие в современности «нетрадиционные» формы.
Несмотря на повышенное внимание к феномену доверия, трактовка его природы остается дискуссионной, нет однозначных индикаторов, с помощью которых можно идентифицировать его проявления в разных фрагментах социальной жизни. В этой ситуации важно выбрать систему координат, в пространстве которой мы изучаем разные формы доверия. Однако, прежде всего, целесообразно определить теоретико-методологические и концептуальные основы исследования данного социального феномена. К проблеме доверия в контексте анализа современных обществ обращались в своих работах такие социологи, как Г. Зиммель, Ф. Теннис, представители обменной теории. В настоящее время появляется немало проектов, предметом которых выступает доверие, в частности концепции социального капитала и социальных сетей (работы Э. Гидденса, Н. Лумана, Д. Гамбетты, Дж. Коулмена уже считаются классическими).
В данной работе наш интерес сосредоточен на теоретических концепциях, являющихся отправной точкой любых рассуждений о природе социального доверия и его роли в современном обществе. Рассматриваются основные направления анализа феномена доверия с целью систематизации методологических посылок его познания. Мы сознательно исключаем из поля нашего рассмотрения теоретические построения, в которых доверие не определяется как самостоятельный предмет исследования, а используется в качестве индикатора некого иного социального явления (например, как в теории игр, концепции организационной культуры). Также в статье не затрагивается проблема типологизации доверительных отношений, которая требует особого внимания и иной логики представления
материала (например, как в работах таких известных ученых как П. Штомпка, Б. Мизстал, А. Селигман, Л. Зукер, Г. Мелиринг и др.).
Современное общество и доверие (Г. Зиммель и Ф. Теннис)
Обзор подходов к определению понятия «доверие» стоит начать с рассмотрения представлений Г. Зиммеля и Ф. Тенниса. В их работах описаны условия и признаки перехода от традиционного к современному обществу, в процессе которого изменяется природа доверия. Так, в современном обществе доверие, оставаясь одним из способов поддержания стабильности социальных взаимодействий, приобретая безличный характер.
По мнению Г. Зиммеля, современные общества характеризуются сокращением области личного доверия , так как актуальными становятся иные основания обмена, в частности безличное доверие: социальные взаимодействия объективируются, суть сводится не к обмену между личностями, а к обмену неким объектом. В этом случае доверие не является выражением признания личной надежности партнера, а выступает обезличенным гарантом продолжения взаимодействий. Личные черты участников обмена утрачивают прежнее значение, уступая место объектам. Обмен рассматривается в качестве «объективации человеческих интеракций», а безличный и фрагментарный характер современного общества вследствие объективации культуры приводит к утрачиванию потребности в личных знаниях [27]. Однако выдвижение этого предположения не означает, что безличное доверие строится на сугубо рациональных расчетах участников. На первый план выходит когнитивная составляющая процесса взаимодействий, где личная компонента (знание о «другом» как о личности) замещается знанием о характере обмена и компетенции его участников (знание об «объективных элементах личности»).
Важным моментом в рассуждениях Зиммеля является понимание доверия как формы контроля за участниками социального взаимодействия, особенно в обменах, осуществляющихся в экономической сфере3. Предполагается, что партнеры по взаимодействию должны разделять схожие неэкономические ценности, что и позволяет им оказывать доверие друг другу, в противном случае доверительные отношения не могут быть установлены. Утверждение важности контекста социального обмена позволяет Зиммелю сохранить значение личностной компоненты в безличной форме доверия. Автор не постулирует полное вытеснение личного доверия безличным, данное замечание позволяет подчеркнуть различие двух относительно самостоятельных его форм: «веру, уверенность» и собственно «доверие».
Первая - «уверенность в надежности» (confidence) социальной системы как таковой -скорее относится к обществу в целом, чем является чертой отдельных социальных обменов. «Уверенность, очевидно, является одной из наиболее важных синтезирующих сил общества» [18]. В ней консолидируются знания относительно «объективных элементов личности», содержащиеся в культуре (неличные маркеры доверия), а также норма реципрокности. Реципрокность (reciprocity) трактуется как психологическая характеристика собственно обмена, атмосферы интимности и обоюдной благодарности - внутренний регулятор стабильности социальных взаимодействий. Предполагается, что доверяющие испытывают по
1 Здесь используется терминология Г. Зиммеля и Ф. Тенниса. Современность общества скорее подчеркивает его отличие от традиционного, нежели предполагает четкие временные рамки.
2 По мнению Зиммеля, это связано с развитием кредитной системы в сфере экономики [19].
3 Это положение перекликается с позицией экономсоциологов, включающих феномен доверия в концепцию трансакционных издержек (институциональная парадигма), возникающих по причине наличия в обменных отношениях области неописанной контрактом, когда действуют неформальные правила и договоренности [например, 30].
отношению друг к другу взаимную благодарность и обязанность продолжить отношения4. Вторая форма - это доверие (личное и безличное), являющееся условием стабильности социальных коммуникаций в конкретной ситуации и с конкретным партнером. Оно связано с «уверенностью» через когнитивные карты, проявляющиеся в качестве «неличных» маркеров доверия в каждой конкретной ситуации взаимодействия.
Структурируя таким образом представления Зиммеля о природе этого явления, мы не можем согласиться с интерпретациями А. Мистзал, считавшей, что автор трактует доверие как «форму веры, определяемую как гарантированную уверенность в индивидах или принципах» [15]. «Доверие» и «уверенность» в понимании Зиммеля не являются синонимами. Например, в труде «Философия денег», размышляя о кредите как о новой форме социальных отношений, он выдвигает два условия ее существования: доверие и признание ценности денег [19,с. 480]. Последнее есть ничто иное, как выражение уверенности в надежности денег в качестве безличной структуры и оно, следовательно, ни есть доверие. В работе «Секретное общество» Зиммель указывает, что доверие может быть приобретено или предложено, в то время как «уверенность» - «есть данность», которая принимается нами лишь однажды [20,с. 348].
Аналогично Зиммелю - в контексте определения ключевых характеристик современного общества - анализирует феномен доверия Ф. Теннис. Опираясь на его дихотомию Gesellshaft-отношений и Gemeinshaft-отношений, можно предположить, что формирование социальных взаимодействий, основанных на доверии, возможно только в системе общинных отношений. Однако это не совсем верно. Теннис полагает существование феномена доверия и в общностях, не характеризующихся интимностью и сильным влиянием кровнородственных связей. В Gesellshaft совсем иное основание для формирования доверия: оно, как и любой другой феномен «общества», выступает продуктом действия избирательной, а не сущностной воли, и значит, является фикцией и результатом человеческого мышления.
Основной целью конструирования доверия в Gesellshaft-отношениях стано-вится потребность сокращения издержек, особенно во взаимодействиях, растянутых во времени и имеющих лаг: «контракты, в которых стороны исполняют свои обязанности не единовременно, основаны на доверии и вере» [23, с. 193]. По мнению Тенниса, наиболее заметно влияние феномена «современного доверия» в экономической сфере, в которой не весь объем договорных отношений контролируется законом (государством). В таких условиях участники устанавливают правила, исполнение которых во многом зависит от представлений партнеров о надежности и ответственности, а также кредитоспособности другого «лица». Это не ощущение доверия, проистекающее из интимности общинной жизни, а необходимость введения некоторой определенности при обмене. Вступая в обменные отношения, «лицо» каждый раз включается в сферу общей (социальной) воли, попадая под влияние общих мнений, ценностей. Таким образом, общественное мнение концентрирует социальное знание, дающее возможность оказывать доверие в условиях отсутствия опыта непосредственного взаимодействия. Такую форму доверия, в отличие от доверия общинного, кровнородственного Теннис называет «овеществленным» (безличным), выраженным в распознаваемых символах кредитоспособности и надежности.
Автор неоднократно подчеркивает, что растущий профессионализм и экономическая кооперация приведут к тому, что взаимодействия будут строиться не между индивидами, а
4 Предметом исследования «дара» в работах Мосса как раз являлся феномен реципрокности в интерпретации близкой Зиммелю: дар, как и доверие, накладывает обязательства на принимающую сторону, и тот, кто дарит, прекрасно осведомлен о том, что благодарность предполагает обязательства.
их масками, «лицами». Исходя из общего посыла, можно выделить две основных группы маркеров безличного доверия: маркеры кредито-способности и маркеры признания некоего «лица» экспертом [23]. Первая группа критериев в большей степени относится к области взаимодействий экономических акторов, их способности выступать дебитором и кредитором. Вторая связана с верой в профессионализм партнера и соответствие социальной позиции способностям «лица», ее занимающего.
В трактовке, предлагаемой как Г. Зиммелем, так и Ф. Теннисом, доверие неразрывно связано с «уверенностью», производимой обществом. В современном мире общественное мнение становится носителем маркеров «обобщенного доверия», которое часто выражается нормой реципрокности - обоюдного обязательства и ожидания продолжения взаимодействий. В свою очередь, они позволяют партнером распознавать друг друга и принимать решение о начале или продолжении социального взаимодействия, то есть «выдавать кредит доверия» конкретному лицу (индивиду или организации). Последний тип можно обозначить термином Тенниса «овеществленное» доверие, которое проявляется в форме личного и безличного доверия. По мнению авторов, и «обобщенное», и «овеществленное» доверие позволяют поддерживать стабильность социальных взаимодействий в современном обществе, в котором снижается (но не исчезает) роль личного доверия.
Социальный обмен и доверие (Дж. Хоманс, П. Блау)
Некоторые концептуальные основы теории обмена, особенно касающиеся соотношения «социального» и «экономического» обменов [25], затрагивают проблему доверия. Стремление к социологической интерпретации обмена породило необходимость отказа от определения обменных отношений как сопоставления «затрат» и «выгод». Основоположники этого направления Дж. Хоманс и П. Блау, очерчивая область социального обмена, включали в нее феномен доверия. Он служит для установления социального взаимодействия между участниками, а норма реципрокности, к определению которой мы обратимся ниже, способствует их поддержанию. В работах Дж. Хоманса эта позиция эксплицитно не выражена, в то время как П. Блау определил доверие и реципрокность в качестве основных элементов обменных отношений.
П. Блау достаточно четко определяет значение доверия для осуществления обмена. В работе «Обмен и власть в социальной жизни» автор вводит две характерные для социального обмена черты: «неспецифические обязательства и доверие» [1,с.91]. Первые есть элемент реципрокности обменных отношений. Блау полагает, что природа обмена не сводится к простому соотношению затрат и выгод: каждый из участников вступает во взаимодействие из-за желания быть вознагражденным. Вероятно, идея благодарности заимствована не только из антропологических трудов, но из работ Г. Зиммеля , который рассматривал это психологическое состояние в качестве основной причины реципрокности.
П. Блау сужает границы понятия реципрокности относительно Зиммеля, но одновременно дает более широкое толкование, нежели Дж. Хоманс. Реципрокность, по мнению Блау, является ожиданием не столько конкретного поведения, сколько положительной интенции со стороны социального партнера. Источник реци-прокности -внешний институциональный контроль (у Зиммеля реципрокность, наоборот, есть выражение интимности взаимодействия, внутренняя характеристика), хотя Блау и пишет о том, что институциональные нормы интериоризируются в моральных стандартах индивида
5 В работе «Обмен и власть в социальной жизни» П. Блау ссылается на трактовку этого понятия в трудах Г. Зиммеля. Однако считает, что такое понимание - проявление предельной точки реципрокности [с.266].
[1, с.97]. Соответственно, видоизменяется и понимание «обмена», который «означает свободные действия индивидов, мотиви-рованных ожиданием возвращения со стороны других» [1, с.91]. По сравнению с Хомансом, наблюдается ограничение сферы социального обмена посредством его противопоставления экономическому. Если для Хоманса реципрокность и доверие - характеристики любых обменных отношений [12], то для Блау «только социальные обмены имеют тенденцию порождать чувства личной обязанности, благодарности и доверия» [1, с. 94].
Значимо трансформируются и представления, касающиеся стабильности взаимодействий. Там, где Хоманс видит исключительно отражение дружеских чувств, Блау усматривает возможность установления и поддержания отношений по причине «социальной привлекательности» [1, с.21]. Личные качества, имеющие первостепенное значение в дружбе, рассматриваются наряду с социально значимыми. Опыт общения, необходимый для познания личных качеств человека, может быть заменен фактором социального одобрения [1, с.85]. Таким образом, источником и доверия, и реципрокности может служить как «личная привле-кательность», так и «социальное одобрение». Последнее обращает внимание на необходимость социальной информации о потенциальном партнере, поэтому в концепции Блау вводится когнитивная составляющая процесса обмена, проявляющаяся в стремлении индивидов демонстрировать свою привлекательность не только личностную, но и ролевую. Инвестирование в будущие отношения предполагает «сохранение лица», подарки и т.д., что позволяет поддерживать определенный уровень безличного доверия за счет знаков признания важности стабильности во взаимодействиях: «доверие, требуемое для социального обмена, генерируется посредством собственной экспансии одобрения» [1, с.113].
П. Блау обозначил еще один важный, с нашей точки зрения, момент: связь между риском и доверием. Многие социологи обращаются к проблеме доверия, связывая ее с проблемой риска и усилением ситуаций неопределенности в современном обществе. Блау полагает, что риск возникает в условиях, когда индивид сталкивается с необходимостью выбора: доверять или отказать в доверии. Степень риска, которым характеризуется ситуация, определяет и силу доверия: меньший риск предполагает меньшее доверие [1, с.94].
Проблема стабильности социальных взаимодействий порождает необхо-димость обозначения условий, способствующих ее поддержанию. С точки зрения представителей классической теории обмена, доверие (личное или безличное) позволяет вступать в обменные отношения, руководствуясь при этом нормой реципрокности. Обоюдные ожидания исполнения обязательств обусловлены существованием институционального контроля и моральных норм, в которых она выражается. В отличие от определения, данного Г. Зиммелем, реципрокность в понимании представителей теории обмена в большей степени обусловлена внешними силами, нежели внутренним потенциалом ситуации взаимодействия. Таковы базовые посылки теории обмена, которые оказали влияния на формировании представлений о феномене доверия, и связанной с ним нормы реципрокности.
В работах Э. Гидденса и Н. Лумана, во многом базирующихся на идеях Ф. Тенниса и Г. Зиммеля, рассматриваются новые способы организации взаимо-отношений в обществе, развивающемся под влиянием накопленных знаний и в контексте искусственной природы. Для обоих социологов основной характеристикой современного общества, формирующей его социальность, является возрастание степени неопределенности - ситуаций, когда традиционные модели поведения себя не оправдывают. По мнению Гидденса и Лумана, происходящие в обществе трансформации поставили новый вопрос: каким образом возможно поддержание социального взаимодействия в условиях разрозненности времени и пространства?
Доверие как форма «онтологической безопасности» (Э. Гидденс)
Риски и опасности, ассоциируемые с внешним миром, накладывают отпечаток на повседневность отдельного индивида, угрожая разрушением чувства его «онтологической безопасности». Традиционное общество сохраняло жизненный мир индивида, обеспечивая ему стабильность, современное общество угрожает постоянными изменениями, которые неминуемо изменяют и индивидуальную среду. При таких обстоятельствах социальным акторам требуются механизмы, способные сохранять и поддерживать определенность их социального существования. Э. Гидденс подчеркивает функцию доверия как необходимого связующего звена между прошлым, настоящим и будущим, обеспечивающего непрерывность течения социального времени. Полагается, что доверие служит защитой рутинности и надежности, особенно в ситуации дистанцирования контрагента (временного или пространственного) или ограниченности опыта взаимодействия с ним.
В работе «The consequences of modernity» автор отмечает, что некоторые базисные формы доверительных отношений исчезают из спектра атрибутов локальных контекстов [8, с.108]. Рост числа контактов между удаленными агентами приводит к увеличение доли контекстов, в которых первостепенное значение приобретают отношения, основанные на доверии. Появляются и новые формы доверия: личное доверие, проистекающее из кровнородственной близости, дополняется «обобщенным доверием» и доверием «абстрактным системам» (всемирные организации, банковская система, медицина и т.д.). «Обобщенное» (базисное) доверие воспроизводится структурами жизненного мира благодаря чувству «онтологической безопасности», которое кристаллизуется в период первичной социализации [8, с.114].
Итак, доверие - способ восстановления интимности жизненного мира под давлением рисков и опасностей окружающего мира. «Доверие всегда связано со способами организации надежных интеракций вне времени и пространства» [8, с.101]. Сокращение коммуникаций, предполагающих непосредственный контакт, замещается представлениями, привносимыми в мир повседневности абстрактными системами. В процессе своего функционирования они создают области безопасного взаимодействия, выступая гарантами надежности и стабильности социального. Существование таких локальностей позволяет сокращать пространственно-временные дистанции за счет гарантированности соответствия будущего настоящим ожиданиям. Как пишет Э. Гидденс. доверие необходимо для стабилизации интеракций, так как способность доверять другому заключается в способности положиться на человека в том, что он предсказуемым для нас образом отреагирует на наши действия [7, с.136].
Доверие абстрактным системам не однонаправленный процесс. Наряду с априорной готовностью социальных акторов оказывать доверие, абстрактные системы и их агенты имеют возможность конструировать и распространять неличные маркеры, способствующие получению «кредитов доверия» со стороны индивидов. Система владеет ресурсами для демонстрации своей способности дер-жать под контролем «социализированную» природу, а индивиды - представлениями о функционировании той или иной системы, кристаллизующимися в стереотипах или типизациях (аналогично безличным маркерам, которые формируются общественным сознанием по Ф. Теннису). В таком случае, доверие -«прагматический элемент веры, основанный на опыте того, что, в общем, системы работают так, как должны это делать» [8, с.29]. Этот процесс схож с «самопрезентацией» и «управлением впечатлениями», описанными в работах И. Гоффмана [10], а также с феноменом «объективированного» доверия Ф. Тенниса.
Э. Гидденс не отождествляет феномены личного доверия и доверия системам, хотя они и выполняют достаточно сходные функции. Доверие абстрактным системам формируется на основе безличных принципов ввиду того, что невозможно каким бы то ни было способом персонифицировать систему. Как пишет социолог, все прекрасно понимают, что представители системы - это не сама система, эксперты - не экспертиза. Поэтому доверием наделяются не индивиды, а собственно системы: «доверие, таким образом, входит в фундамент современности... им наделяются не индивиды, а абстрактные способности» [8]. Этот сюжет безличного доверия системам скорее отражает феномен веры, нежели доверие в чистом виде. Тем не менее, по мнению Гидденса, такое отношение к экспертным системам является важнейшим условием воспроизводства социальных институтов и стабильности социального мира.
Итак, из рассуждений Э. Гидденса можно сделать вывод о существовании трех типов «современного» доверия: «обобщенное доверие» - базисная установка на доверие; личное доверие, основанное на кровнородственных и дружеских связях (форма традиционного доверия); безличное доверие абстрактным системам. Роль всех трех типов доверия в современном обществе обозначается как медиативный механизм, опосредующий социальные взаимодействия, без увязки со временем и пространством. Он позволяет сохранить систему релевантностей в стабильном состоянии, когда безопасность интеракций обеспечивается функционированием абстрактных систем: символы, экспертные знания и гибкость самопрезентации, а также существованием априорной установки на доверие.
Доверие как способ редукции социальной комплексности (Н. Луман)
Если концепция Э. Гидденса сосредоточена на проблеме поддержания стабильности жизненного пространства отдельного индивида, то Н. Луман обращает внимание на доверие как свойство системы (как личностной - индивид, так и функциональной - экономика, политика, медицина и др.), необходимое для обеспечения ее автономности и стабильности. В связи с этим формируется четкое различение системы и ее окружения и важное для нашего анализа разведение понятий «доверие» и «уверенность», которого не было у Гидденса .
Для Лумана эти две разные формы самосохранения системы: «доверие» характеризует межличностные коммуникации, тогда как «уверенность» относится к сфере взаимодействия индивида и функциональных систем. При этом доверие и уверенность являются взаимодополняющими компонентами социальности, а не взаимоисключающими: низкий
у
уровень доверия может привести к уменьшению степени уверенности , и наоборот [13] . В целом же недостаток уверенности, по мнению Лумана, провоцирует появления чувства отчужденности в обществе или у отдельного индивида, а недостаток доверия - «просто лишает его (индивида) возможности действовать» [13, с. 103].
Неопределенность, свойственная современному обществу, выражается в многомерности социальной ситуации, когда перед индивидом (или некой общностью) стоит
проблема выбора варианта стратегии поведения и этот выбор. Для Лумана эта способность -
8 -принимать решения - является определяющей чертой современности, возможностью
относительно самостоятельного формирования индивидом своего (и не только своего)
6 В работах Г. Зиммеля есть указания на необходимость проведения различий этих двух понятий, однако его описание недостаточно прозрачно.
7 Например, вы можете доверять своему врачу, но не выражать особой уверенности относительно качества медицинского образования в целом.
8 Аналогичная идея важности принятия решения для стабильности всей социальной системы составляет фабулу работы У. Бека, выдвинувшего тезис об «обществе риска». Он пишет: «.с середины этого века (ХХ в.) социальные институты индустриального общества столкнулись с исторически беспрецедентной возможностью
будущее посредством выбора. Последний, что самое главное, всегда сопряжен с риском, проистекающим из осознания того, что будущее может реализоваться иным образом, чем планировалось в настоящем. В этом случае суть принятия решения заключается в стремлении продлить настоящее в будущем, то есть сохранить стабильность в рисковых ситуациях.
Доверие, по мнению Лумана, представляет собой один из способов конструи-рования будущего: «оказать доверие, значит, предвосхитить будущее» [14, с.10]. Доверяя, можно фиксировать будущее в настоящем, благодаря построению представлений о том, каким должно быть будущее, следующее за предпринятыми в настоящем действиями. Отсюда доверие есть форма «безопасности системы», а риск - необходимое условие способности делать выбор в ситуации наличия альтернатив и отсутствия знания для принятия рационального решения. Поэтому, с позиции Н. Лумана, рациональные объяснения интересов людей, их ожиданий и действий не являются адекватной методологией для изучения доверия.
Феномен «доверия» рассматривается Н. Луманом в качестве одного из наиболее эффективных средств редукции социальности (наряду с властью, истиной, деньгами), суть которых сводится к осуществлению выбора и принятию решения в условиях отсутствия изначально заданной схемы поведения . Это внутренний механизм системы, основанный на безличных принципах самопрезентации. Осознанный контроль над информацией, которая транслируется вовне, подчинен идеи обозначения границ системы посредством внутренних способов различения. Одним из них является доверие, которое сводится к проблеме презентации: «даже доверие есть акт сапопрезентации» [14, с.82]. Самореференция доверия выводит проблемы опыта и времени за скобки рассуждений о нем, так как отсылки на самое себя не требуют сопоставления с окружающим миром. Именно по этой причине доверие связано с риском - тоже внутренним свойством системы, а опасность, как внешний фактор, обусловливает феномен «уверенности», который в большей степени сопряжен с понятием «веры».
Луман полагает, что готовность доверять связана с ощущениями внутренней безопасности системы [29]. Если система согласована и надежна («самоуверенна»), то она обладает сильной установкой на доверие окружающей среде. В отличие от традиционного общества, чьи границы определялись через различение «свои/чужие» [14], современное общество обладает способностью проводить внешнюю границу посредством внутренних потенций. Опираясь на результаты психологических исследований, автор утверждает, что ожидания неудачи оказывают на поведение актора большее влияние, нежели представления о том, что все будет так, как планировалось. Принимая решение, индивид ориентируется на неоправданность своих ожиданий, следовательно, он должен обеспечить себя системой защиты. Именно поэтому обществу необходима комплексность (неопределенность), редуцируя которую посредством доверия социальный актор поддерживает закрытость системы. Итак, неопределенность и самостоятельность решений есть имманентные черты современного общества, отличающие его от традиционного. В условиях, когда нет возможности калькуляции степени и последствий риска, доверие остается единственным вариантом решения проблемы выбора и принятия какого-либо решения.
уничтожения всей жизни на планете в результате принятия определенных решений» (Бек У. От индустриального общества к обществу риска: пер. с анг. А. Д. Ковалева / THEOSIS, 1994. № 5. с.161-170).
9 Если воспользоваться терминологией М. Вебера, то речь идет о невозможности реализации традиционного действия.
Доверие как важнейшая составляющая социального капитала
Концепция социального капитала может выступить методологией познания феномена доверия, так как определяет его в качестве основной составляющей капитала. Полагается, что доверие позволяет наращивать социальный капитал, при этом сама возможность построения доверительных отношений обусловлена нормами реципрокности («неписанными» правилами, обеспечивающими стабильность взаимодействий посредством формирования системы ожиданий и норм, требующих выполнения ожидаемых действий). Традиционно социальный капитал соотносится с сетью - системой взаимодействия некоторого числа акторов, а не с потенциалом отдельного индивида [9]10. Хотя в рамках концепции развивается и индивидуально-ориентированное направление. Например, в работах И. Глайзера (Glaeser E.) утверждается, что инвестиции в развитие и поддержание социальной сети осуществляются на уровне межличностных коммуникаций, следовательно, можно считать, что не только сеть, но и каждый участник обладает социальным капиталом, правда отличным от потенциала всей общности. Гетерогенность состава сети обусловливает различия в потенциале доверия и в размерах кредитов доверия ее разным участникам. Доверие есть «обязательства относительно ресурсов деятельности, результаты которой зависят от согласованного (ожидаемого) поведения других», кредит доверия участнику тем выше, чем больше людей стремятся поддерживать с ним стабильные отношения [9].
Еще одним направлением рассмотрения социального капитала и доверия как его элемента является сопоставление общественных систем и определение степени их демократичности в зависимости от полноты проявления социального доверия (в частности, эта идея развита в работах Р. Путнама). В рамках этого же подхода анализируется влияние развитости обозначенной установки на процессы, протекающие в поле экономики. Так, Ф. Фукуяма развивает тезис о том, что социальное доверие является гарантом успешности развития экономики, полагая, что доверие позволяет снижать трансакционные издержки экономического обмена, уменьшая степень необходимости контроля над взаимодействием со стороны обоих партнеров [4].
Методологические посылки концепции социального капитала позволяют изучать проблему взаимосвязи степени доверия контрагенту и необходимости контроля за его поведением (обычно речь идет о взаимодействиях в поле экономики). В частности П. Дасгапта (Partha Dasgupta), предполагает априорную невозможность контроля над поведением оппонента, в таких условиях «доверие - это ожидания относительно действий других, основанные на собственном выборе человека, который он делает в условиях невозможности заранее проконтролировать действия других» [11]. Как только на начальном (подготовительном) этапе взаимодействия у партнеров появляется шанс заранее определить характер действий другого, исчезает потребность доверять, доверие утрачивает свой «содержательный потенциал». Роль же доверия заключается, во-первых, в снижении трансакционных издержек; во-вторых, доверие - способ преодоления неопределенности, позволяю-щий перейти от подготовительного этапа собственно к взаимодействию. Основанием для вступления в доверительные отношения, по мнению автора, является накопленный социальный капитал - репутация, формирующаяся в процессе соблюдения (или игнорирования) этических норм, негласных законов, а также кредитоспособность и надежность.
10 Хотя существует и иная интерпретация социального капитала как индивидуальной характеристики наряду со статусом, стилем жизни и т.д. (Glaeser E. What is social capital? http://www.nber.org/papers/w7216).
Идея доверия развивается и на пересечении концепции социального капитала и теории рационального выбора11. В частности Дж. Коулмен внес существенный вклад в разработку
проблематики доверия и социального капитала именно с позиций теории рационального
12
выбора . Следуя общей логике теории рационального выбора, доверие - это предмет
13 и
рационального процесса принятия решения (выбора) в рисковой ситуации. Доверительные отношения, по мнению представителей этого направления, ничем не отличается от других форм рационального выбора. Мотивация потенциальных партнеров по взаимодействию сводится к сопоставлению выгод в результате успешного завершения обмена и затрат в случае обмана (оппортунистического поведения) партнера. А ключевой компонент доверия по определению Дж. Коулмена - личный интерес партнеров, которые устанавливают доверительные отношения и наращивают социальный капитал, исключительно с целью максимизации своей выгоды. Р. Хардин (R. Hardin) назвал такой тип доверия
14
«защищающим» , поскольку каждый из участников взаимодействия уверен, что его партнер оказывает доверие исходя из собственного интереса, то есть в самом акте доверия выражены интересы обоих участников.
Еще одна популярная тема, значимость которой оспаривается некоторыми исследователями феномена доверия (например, Н. Луманом) - доверие как признак групповой солидарности. Наиболее известными работами в этом направлении являются труды Диего Гамбетта (Diego Gambetta). Он обращается к анализу феномену доверия, описывая условия поддержания стабильности мафиозных структур, а также роль мафии в экономических обменах. Его рассуждения построены на априорном утверждении тотальности недоверия в современном мире, в котором только отдельные группы способны сохранять и поддерживать доверительные отношения. Одной из таких социальных общностей является мафия. Наряду с доверием к друзьям и членам семьи («личные связи»), Гамбетта вводит еще три типа мотивации, являющихся основанием для кооперации социальных акторов: принуждение - страх перед санкциями; общность интересов -взаимные экономические интересы; ценности - культурные, моральные, религиозные [6]. По мнению автора, все четыре типа мотивации способствуют поддержанию стабильности мафиозных образований, что выводит на первый план не столько проблему доверия, сколько вопросы групповой солидарности.
В. Стоун (W. Stone) включает доверие в определение категории социального капитала: «он состоит из сети социальных взаимодействий, которые характеризуются нормами доверия и реципрокности» [22]. Доверие используется в качестве индикатора социального капитала, накопленного той или иной общностью. Предметом своего исследования Стоун выбирает социальный капитал некой территориальной общности, интерпретируя его сквозь призму доверия в соседских, кровнородственных отношениях, сетевых образованиях и негосударственных организациях. В рамках этого направления доверие играет скорее индикативную роль, являясь одним из элементов социального капитала, а не самостоятельной единицей.
11 См. Kramer R. Trust and distrust in organizations // Annual Review of Psychology, Annual, 1999. http://www.findarticles.com/cf_0/m0961/1999_Annual/54442311/print.jhtml
12 Например см. Flora J. Social capital and communities of place. http: // www.worldbank.org.poverty/ scapital/library/flora1 .pdf
13 См. Gabbay S., Leenders R. Creating trust through narrative strategy// Rationality and Society. Vol. 15 (4). P. 509539.
14 См. Kramer R. Trust and distrust in organizations // Annual Review of Psychology, Annual, 1999. http://www.findarticles.com/cf_0/m0961/1999_Annual/54442311/print.jhtml.
Заключение
В современном обществе усиливается фактор неопределенности, приводящий к разрушению традиционных социальных структур, ранее выполнявших функцию поддержания стабильности социальных взаимодействий. В обществе модерна эта роль приписывается доверию. Оно рассматривается в качестве наиболее эффективного способа организации длительных взаимодействий в современной социальной системе, особенно в ситуациях пространственно-временных разрывов (Э. Гидденс, Н. Луман).
Доверие перестает быть характеристикой исключительно кровнородственных и дружеских отношений, трансформируется в системный феномен безличного доверия, базирующийся на социальных маркерах, а не на безусловном критерии принадлежности к роду. Уже в работах Г. Зиммеля, Ф. Тенниса, П. Блау особое внимание уделяется когнитивной компоненте феномена доверия, предполагающей возможность установления взаимодействий в условиях отсутствия опыта непосредственного общения. Общественное мнение, репутация, «социальная привлекательность» и т.д. становятся основаниями для принятия решения при выборе партнера по взаимодействию не только в экономической сфере. Однако продолжительность и стабильность взаимодействия с конкретным партнером остается важным условием, усиливающим степень доверия между участниками, в противном случае, обусловливающим прекращение коммуникации.
Во всех представленных концепциях центральное место отводится вопросу об относительной самостоятельности индивида в процессе принятии решения. Эта идея трактуется неоднозначно: в ситуации незаданности, многовариантности дальнейшего развития событий социальный актор имеет возможность выбора будущего сценария (Н. Лумана), надежного партнера по взаимодействию (Ф. Теннис, Г. Зиммель, П. Блау), организации своего жизненного мира (Э. Гидденс).
По мнению Э. Гидденса, готовность оказывать доверие коренится в феномене «обобщенного доверия» - онтологической установке, усваивающейся в процессе первичной социализации, а также в уверенности в экспертных системах (финансовой, медицине, системе высшего образования, организациях международ-ного уровня и т.д.). Схожая, но менее четкая позиция, изложена в работах Ф. Тенниса. Н. Луман видит источник современного доверия в системном свойстве общества, саморефенции (необходимая закрытость). Если традиционное общество воспроизводило себя через различие «свои/чужие», то современное - посредством коммуникации и доверия.
Трансформация феномена доверия обусловлена изменением содержательной природы нормы реципрокности, сохраняющей важнейшее значение для установления доверительных отношений. Если в традиционном обществе эта норма являлась результатом продолжающихся обменов, первоначально основывающихся на принадлежности к роду, то в современном обществе реципрокность рассматривается как следствие обобщенного и безличного доверия, последнее является возможным основанием установления социального взаимодействия в конкретной ситуации и со вполне определенным контрагентом.
В рассмотренных концепциях авторами намечена линия различения феноменов «доверие» (trust) и «уверенность» (confidence)15. Например, рассуждения Ф. Тенниса в большей мере касаются явления социальной уверенности, в трудах Э. Гидденса анализируется проблема уверенности в абстрактных системах. Феномен «доверие» рассматривается в концепциях Н. Лумана, П. Блау. Проведение и обоснование значимости
15 Аналогичная идея активно дискутируется в работах А. Селигмана, посвященных экономическому обмену и неформальным правилам, его координирующим [17].
такого различения требует особого внимания со стороны исследователей, поэтому в данной статье мы не останавливались подробно на данном вопросе. Тем не менее, анализ приводимых работ позволяет выделить четыре ключевых характеристики социальной ситуации, в которой наиболее адекватным основанием взаимодействия является доверие: проблема выбора стратегии поведения из некоторого числа возможных, осознание риска принятия такого решения, невозможность пошагового контроля над действиями контрагента, его обязательная персонификация.
Во многих социологических концепциях (в том числе и в поле экономической социологии) феномен доверия определяется в качестве одного из важнейших факторов, оказывающих влияние на социальные явления и процессы. Доверие часто рассматривается как предпосылка групповой солидарности, кооперации (Д. Гаммбета), а также как ресурс для снижения трансакционных издержек социальных акторов (институциональная экономическая теория).
Интересен подход к анализу феномена доверия, который развивается на основе методологии теории социального капитала (Дж. Коулмен, Р. Путнам и др.). Полагается, что доверие позволяет не только воспроизводить социальный капитал некой общности, но и дает возможность его использования для достижения собственных целей индивида. Доверие - это социальный капитал, наряду с репутацией, общими социально-культурными нормами, материальными ресурсами и т.д., который служит поддержанию стабильности и групповой солидарности.
Таким образом, в истории социальной мысли интерес к проблеме доверия был связан как с попытками построения общей концепции современного общества, так и с анализом отдельных типов социальных общностей. Представленный спектр методологических основ познания этого сложного явления порождает широкую палитру направлений возможных исследований по данной проблематике: доверие как солидарность, доверие как социальный капитал, доверие как способ снижения трансакционных издержек, основные типы современного доверия и ситуационный анализ доверительных отношений.
Список литературы:
1. Blau P. M. Exchange and power in social life. New-York: Wiley, 1964.
2. Collin G. Toennies on public opinion // Ferdinand Toennies: A new evaluation. / Edt. by W. J. Cahnman. Leiden, 1973. р. 181-206.
3. Inglehart R. Modernization and postmodernization. Princeton university press, 1977.
4. Fukuyama F. Trust: the social virtues and the creation of prosperity. New York: The free press, 1995.
5. Giddens A. Modernity and self-identity: Self and society in the late modern age. Oxford: Rolity press, 1991.
6. Gambetta D. Mafia: The Price of Distrust/ Trust: Making and Breaking Cooperative Relations, electronic edition, Department of Sociology, University of Oxford, chapter 10, pp. 158-175, <http://www.sociology.ox.ac.uk/ papers/gambetta158-175.doc>.
7. Giddens A. Social theory and modern sociology. Cambridge: Polity Press, 1990.
8. Giddens A. The consequences of modernity, Cambridge: Polity Press, 1992.
9. Glaeser E. What is social capital? http://www.nber.org/papers/w7216.
10. Goffman E. The presentation self in everyday life. London: Penguin books, 1959.
11. Dasgupta P. Trust as a Commodity/ Trust: Making and Breaking Cooperative Relations, electronic edition, Department of Sociology, University of Oxford, chapter 4, pp. 49-72, <http://www.sociology.ox.ac.uk/papers/ dasgupta49-72.doc>.
12. Homans G. The human group. London: Routledge & Kegan Paul, 1965.
13. Luhman N. Familiarity, confidence , trust, problems and alternatives/ Trust: Making and Breaking Cooperative Relations, electronic edition, Department of Sociology, University of Oxford, chapter 6, pp. 94-107, <http://www.sociology.ox.ac.uk/papers/ gambetta158-175.doc>.
14. Luhman N. Trust and power. Chichester: Wiley. 1979.
15. Misztal B. A. Trust in modern societies. Cambridge: Polity press, 1996.
16. Onyx J., Bullen P. Measuring Social Capital in Five Communities // Journal of applied behavioral science. 2000. Vol. 36. No. 1. р. 23-40.
17. Seligman A. Trust and sociability: on the limits of confidence and role of expectations // American Journal of economics and sociology, 1998. Vol. 57. No. 4. P. 390-405.
18. Simmel G. Faithfulness and gratitude / Simmel G. The sociology of Georg Simmel. London: Collier Macmillan Publishers & the free press. 1964. р. 379-395.
19. Simmel G. The philosophy of money/edt. by Frisby D. London: Routedge, 1990. р. 40-500.
20. Simmel G. The secret society / Simmel G. The sociology of Georg Simmel. London: Collier Macmillan Publishers & the free press. 1964.
21. The Giddens reader / editor by P. Cassell. London: The Macmillan press, 1993.
22. Stone W. Measuring social capital // Research Paper, № 24, feb. 2001. Australian Institute of family studies.
23. Toennies F. Community and society. New Brunswick: Transaction publishers, 1993.
24. Toennies F. On sociology: pure, applied, and empirical. Selected Writings. Edt. W. Canhman and R. Heberle. The University of Chicago press. 1971.
25. Widegren O. Social solidarity and social exchange // Sociology, 1997. Vol. 31. No. 4. р. 755-771.
26. Гидденс Э. Судьба, риск и безопасность: пер. с англ. С. П. Баньковской /THEOSIS, 1994. № 5. с. 107-134.
27. Зиммель Г. Философия денег (фрагмент) / пер. с немецкого А. Филиппова /Теория общества / под редакцией А. Филиппова. М.: Канон-Пресс, 1999. с. 309-383.
28. Луман Н. Решения в информационном обществе (перевод статьи, предоставленной в 1994 году Н. Луманом факультету социологии А.Н. Беляев, Н.А. Головин. Перевод. 1997).
29. Луман Н. Тавтология и парадокс в самоописаниях современного общества: пер. с немецкого А. Ф. Филиппова // СоциоЛогос / под редакцией В. Винокурова и А. Филиппова. М.: Прогресс, 1991. с. 194-218.
