CC BY
115
Вестник ПСТГУ I: Богословие. Философия 2007. Вып. 4 (20). С. 18-37
Влияние экологических факторов на судьбы Христианского Востока в Средние века
К. А. Панченко
(ИСАА МГУ)
Статья посвящена природно-экологическому фону истории Христианского Востока в Средние века и Новое время. Упадок сиро-палестинского христианства рассматривается в контексте тяжелого экологического и социального кризиса, поразившего регион в этот период (деградация растительности, эрозия почвы, опустынивание, экспансия номадов, деурбанизация и депопуляция). Реконструируются ход и этапы процесса сокращения ареала земледельческого хозяйства и, соответственно, восточно-христианской цивилизации.
Яркое и самобытное созвездие культур Христианского Востока, процветавших в раннее Средневековье от Карфагена до Байкала, от Кавказа до Эфиопии и украсивших христианскую цивилизацию деяниями сотен мучеников, подвижников, мыслителей, — весь этот мир к началу Нового времени почти полностью ушел в небытие. Превратились в руины громадные соборы, опустели знаменитые монастыри, заглохла духовная жизнь и сошла на нет литературная активность, почти исчезло само многочисленное когда-то христианское население. Если взглянуть конкретно на сиро-палестинский регион, то можно привести следующую статистику. В VI в. был составлен перечень епископских престолов православного Антиохийского патриархата: там числилась 151 епархия; а к сер. XVIII в. их осталось 12 1. В Иерусалимском патриархате в византийскую эпоху насчитывалось 66 кафедр, в XVI в. — всего три 2. Катастрофический упадок
1 Жузе П. Епархии антиохийской церкви // Сообщения Императорского Православного Палестинского Общества. 1911. С. 481—498.
2 Fedalto G. Hierarchia ecclesiastica Orientalis. Padova, 1988. T. 2; Муравьев А. Н. Сношения России с Востоком по делам церковным. СПб., 1855. Т. 1. С. 128.
Христианского Востока ученые объясняли множеством причин, из которых главными выступали давление мусульманского окружения, религиозная дискриминация, а то и прямые преследования со стороны мусульманских властей, что способствовало исламизации зимми-ев 3. При этом упускались из виду другие факторы угасания ближневосточного христианства, иной раз весьма далекие от проблем церковной истории или религиозной политики мусульманских властителей.
По нашему убеждению, следует обратить самое пристальное внимание на природно-экологический фактор, оказавший существенное и все еще не оцененное в должной мере влияние на судьбы афро-азиатского христианства. Ближний Восток на протяжении последних полутора тысячелетий пережил, может быть, крупнейшую на памяти человечества экологическую катастрофу. Территория Благодатного Полумесяца, очаг «неолитической революции», родина ок. 25% сортов земледельческих культур ныне в значительной своей части — рукотворная пустыня, лишенная воды, растительности и населения.
Как это получилось? Данный вопрос требует краткого отступления от гуманитарных сюжетов. Попробуем переместиться в область физической географии. Во-первых, происходило сведение лесов в результате многовекового экстенсивного подсечно-огневого земледелия. Хищническая эксплуатация почвы и засушливый климат не способствовали восстановлению растительности. Даже и в доисторические времена Ближний Восток не был богат лесами, представляя собой скорее лесо-саванну, где дубравы перемежались полями, а настоящие корабельные леса росли лишь в горах Ливана, Джебель Алави, на возвышенностях Иудеи, Галилеи и Заиорданья. Тысячи лет деревья использовались как топливо, шли на строительство, экспортировались в Египет (со времен Древнего царства) и в Ассирию. Строительство флотов финикийцев, Ахеменидов, эллинистических царей, римлян, византийцев, арабов сопровождалось уничтожением кедровых лесов Ливана и хауранских дубрав. Леса вырубались во время войн — и для нужд осады и для подрыва экономической базы противника. Даже луга целенаправленно уничтожались как кормовая база вражеской конницы. Такова была тактика ассирийцев, вавилонян, римлян; но уже крестоносцы, осаждавшие Иерусалим в 1099 г., не могли найти в округе деревьев для строительства осадных машин — древесину подвозили им по морю. Вырубка лесов на Ближнем Востоке завершилась
3 Browne L. E. The Eclipse of Christianity in Asia. N.Y., 1967; Atiya A. A History of Eastern Christianity. L., 1968; Bat Ye'or. The Decline of Eastern Christianity. Madison, 1996.
уже в Новое время: изготовление древесного угля было прибыльным ремеслом для многих деревень, вокруг которых не осталось теперь ни деревьев, ни кустарников. Множество деревьев пошло на шпалы Хиджазской дороги, сгорели в топках паровозов. В Первую мировую войну турки провели специальную железнодорожную ветку, чтобы вырубить и вывезти последний в Заиорданье лес 4.
Далее, почва, которую не удерживали больше корни деревьев и кустарников, подвергалась эрозии, особенно сильной в условиях ливневых зимних дождей Средиземноморья и расчлененного вертикального рельефа. Чем меньше лесов оставалось в зоне формирования речных стоков, тем сильнее и разрушительнее были паводки. Плодородную почву смывало в овраги и вади, падал уровень грунтовых вод, низины засолялись и заболачивались 5. В конце 1930-х гг. проводились измерения объема и массы смытой почвы, которую несут воды Иордана в нижнем течении. Оказалось, что ежегодно в бассейне Иордана смывается 143 т или 100 кубометров грунта с каждого квадратного километра площади, который теряет, таким образом, 0,1 мм почвы в год или 10 см в тысячу лет, что в три раза выше показателей нормальной геологической эрозии 6. А ведь эти расчеты весьма слабо отражают реальную картину эрозии, т. к. чуть ли не 99% смытой почвы оседает по пути, в межгорных котловинах, не достигая даже вади и рек. В приморских районах речной сток часто затрудняют гряды песчаных дюн — еще одно проявление эрозии. Аллювиальные наносы заполняют и перекрывают русло, и образуются болота, очаг малярии, которая считается главным бичом сиро-палестинского климата 7.
Те же процессы эрозии шли и на степных, равнинных землях. Здесь основную роль сыграл перевыпас скота, оскудение пастбищ. Номады Сирийской пустыни (которая была саванной еще в шумерские времена), державшие коров, вынуждены были перейти к разведению верблюдов, овец и коз, куда более выносливых и неприхотливых в пище. Особенно разрушительную роль сыграли козы, которых исследователи называли «враг общества № 1»: они выедали поля до последней травинки, уничтожали древесные побеги, делая невозможным регенерацию растительности. Мощные ветры сдували высохший
4 Reifenberg A. The Struggle between the Desert and the Sown. Rise and Fall of
Agriculture in the Levant. Jerusalem, 1955. P. 25—30, 98; Баландин Р. К., Бондарев Л. Г.
Природа и цивилизация. М., 1988. С. 83—84, 141.
5 Reifenberg. Op. cit. P. 35—36; Баландин, Бондарев. Цит. соч. С. 82—83, 100, 104.
6 Reifenberg. Op. cit. P. 42—43.
7 Ibid. P. 36, 43; Биркенгейм А. М. Современное состояние Сирии и Палестины // Сообщения Императорского Православного Палестинского Общества. 1897. С. 593.
верхний слой почвы. Наблюдатели описывали страшные пыльные бури во Внутренней Сирии, когда черная пелена застилает солнце и за несколько минут все поверхности покрывались тонким слоем черной пыли. Опустынивание пастбищ заставляло бедуинов мигрировать в сторону земледельческих районов, оттесняя далее на запад оседлое крестьянское население, — тем самым отодвигалась граница обрабатываемых земель, сокращался ареал городской и земледельческой цивилизации 8. Собственно, сами условия скотоводства в Сирийской пустыне предопределяли кочевой уклад: в мае под жгучим солнцем выгорала эфемерная растительность, номады в поисках воды и пастбищ начинали двигаться на запад и север, пока холодные осенние дожди и ветры не принуждали их отступить с летних кочевий обратно в пустыню. В сухой сезон бедуины продвигались на запад довольно далеко, если их не останавливали силой или по соглашению 9. Их шатры стояли не только на берегу Иордана или у излучины Орон-та под Хамой, но и, как отмечали путешественники XIX в., в долине Бекаа, у самого устья Оронта, и даже на побережье у развалин Кесарии 10. Под давлением бедуинов крестьяне бросали свои поля, пашни превращались в пастбища, хищнический же перевыпас скота усугублял эрозию и опустынивание.
Результаты ближневосточного экологического кризиса были катастрофическими. Если в римскую эпоху, по расчетам демографов, в Сирии жило 6—7 млн человек, то уже в IV в. их оставалось 4,4 млн, во время арабского завоевания — 2,6 млн. После некоторого подъема при Омейядах и ранних Аббасидах (до 4 млн в 780 г.) численность населения резко сократилась в период Крестовых походов (2,7 млн в XIII в.), потом — из-за эпидемий чумы, нашествия Тимура и других факторов и к 1500 г. составляла 1 млн жителей и.
Методика этих расчетов, конечно, несовершенна, и конкретные цифры могут быть оспорены, но сам факт медленного вымирания народов Ближнего Востока в Средние века очевиден, как и деградация природной среды, сокращение пригодных для жизни и хозяйственного освоения площадей.
8 Reifenberg. Op. cit. P. 30—31, 35; Hitti P History of Syria. N.Y., 1951. P. 47—48; Баландин, Бондарев. Цит. соч. С. 141; Смилянская И. М. Социально-экономическая структура стран Ближнего Востока рубежа Нового времени. М., 1979. С. 27—29.
9 Lewis N. Nomads and Settlers in Syria and Jordan. 1800-1980. Cambridge, 1987. P. 3-6, 8.
10 Рафалович А. А. Записки русского врача, отправленного на Восток // Шумов С. А., Андреев А. Р. Сирия. История, народ, культура. М., 2003. С. 83, 96; Порфирий (Успенский), еп. Книга бытия моего. СПб., 1898. Т. 3. С. 502.
11 Смилянская. Цит. соч. С. 31-33.
Под Хомсом, в Заиорданье и даже в глубине Сирийской пустыни 12 археологи находят масличные жернова набатейского и римского периодов — и это в местности, где уже давно нет никаких деревьев. На голых склонах известковых скал сохранились следы разрушенных террас. В Ливане среди таких же голых скал стоят межевые камни времен императора Адриана, обозначающие границы когда-то росших там заповедных лесов 13.
Самая впечатляющая, наверное, на всей планете картина рукотворной пустыни — область так называемых «мертвых городов» в Северной Сирии, между Апамеей и Халебом, где эрозия погубила более 1 млн акров плодородных земель. Интересно, что при полном разрушении почвенного покрова, здания устояли на своих массивных фундаментах. В этой местности сохранилось ок. 100 византийских городов — кладбище погибшей цивилизации, по выражению одного из наблюдателей. Русский византинист Ф. Успенский, описавший в нач. XX в. эти заброшенные селения, говорил, что во многих двухэтажных домах можно жить хоть сейчас, не хватает только крыш и мебели. Сотни прессов для винограда и оливок, каменные колодцы, ныне пересохшие, — все свидетельствует здесь о былом процветании. Кстати, сама византийская архитектура Сирии — тонкие стены без всяких подпорок, явно перекрытые легкими деревянными или черепичными на деревянном каркасе крышами — указывает на наличие прекрасного строевого леса. И совсем по-другому строили крестоносцы 700 лет спустя: массивные стены, усиленные контрфорсами, толстые колонны, удерживающие каменные своды, никаких следов применения дерева. Исчезновение лесов и сделало возможным ту катастрофическую эрозию, которая опустошила страну «мертвых городов». По подсчетам геологов, за 13 веков был разрушен почвенный слой толщиной от 1 до 2 м. В некоторых местах это легко измерить.
12 В материалах экспедиции И. Черника, обследовавшей в 1872 г. район Сирийской пустыни между Хомсом и Пальмирой, отмечалось: «Вся местность носит следы исчезнувшей культуры: там и сям видны холмы с развалинами, а в местности между эф-Фиром и эф-Ферклусом, представляющей теперь совершенную пустыню, в которой нельзя встретить живой души, г.Черник нашел более 20 огромных тисков для выжимки масла... Около самого Ферклуса... находится множество обделанных камнем террас, назначение которых легко угадать, а теперь путешественники принуждены утолять жажду из отвратительной лужи, в которой копошатся не только инфузории, но и всякие гады... От эф-Ферклуса до Тедмура в течение целых 24 часов нельзя было достать даже капли воды. И там повсюду встречались развалины, террасы и остатки построек» (Экспедиция инженера И. Черника для исследования в техническом отношении бассейна Евфрата и Тигра, а также описание путей, пройденных по Северной Сирии в 1872-73 годах // Шумов С. А., Андреев А. Р. Сирия... С. 169-170).
13 Reifenberg. Op. cit. P. 39-41; Hitti. Op. cit. P. 406.
Например, в селении Мусаббак ступени византийской церкви обрываются на высоте 140 см от нынешнего уровня грунта. И как результат, можно привести такие цифры — в радиусе нескольких миль к югу от Кал'ат Сам'ан, религиозного центра округи, известно не менее 42 древних поселений. К сер. XX в. жалкие кучки феллахов остались лишь в 14 из них 14.
Нечто похожее наблюдалось и в когда-то цветущих землях Заиор-данья и Хаурана, житницы Римской империи. Н. П. Кондаков в 1891 г. описывал хауранское селение аль-Мисмийе (античное Aenus, Phaena) как огромный холм из битого щебня и обломков римской кладки: «Вид этих руин, из всех, наиболее печальный и мрачный: нигде нет ни признака растительности, ни травы, ни даже полевых лилий... всюду черные кучи, стального цвета, со слабыми признаками плесени на камнях... Там, где руины образуют ямы, гнездятся бедуины в черных палатках, и эту мрачную картину только усиливает блестящая полоса свежепостроенного шоссе...» 15.
Больше всего в описаниях путешественников поражает контраст между величественными памятниками позднеантичной эпохи и убогими жилищами окрестного населения в XIX веке. Ф. И. Успенский, проехавший вдоль византийских городов по кромке пустыни под Хомсом, отмечал: «В большинстве случаев бедуинское племя живет на месте старого города; жалкие хижины и загородки для скота ютятся близ стен, маскируя таким образом красивую арку или апсиду и прикрывая грязью и нечистотами мраморную настилку пола, барельеф, базу или ствол колонны» 16.
Еще один пример — город Апамея, в античное время считавшийся чуть ли не самым крупным в Сирии. При Августе там насчитывалось 117 тыс. свободных граждан, т. е. всего, может быть, до полумиллиона населения. В государстве Селевкидов этот регион был главной военной базой, на тучных лугах по берегам Оронта паслись 30 тыс. кобылиц и 500 боевых слонов. Сейчас из-за засорения русла реки аллювиальными отложениями и разрушения древних каналов и дамб, обеспечивавших дренаж поверхностных вод, окрестности Апамеи превратились в район гиблых малярийных болот, где осталось несколько бедных деревушек, жители которых после жатвы уходят на
14 Reifenberg. Op. cit. P. 39—40, 97—98; Успенский Ф. И.Археологические памятники Сирии // Известия Русского Археологического института в Константинополе. София, 1902. Т. 7. Вып. 2-3. С. 152-165.
15 Кондаков Н. П. Археологическое путешествие по Сирии и Палестине. СПб., 190 4. С. 71.
16 Успенский. Цит. соч. С. 112.
восточное плато, спасаясь от малярийных комаров 17. Сам город почти полностью покинут жителями и ныне превратился в жалкую деревню; престол апамейского митрополита был упразднен в Антиохийском патриархате в 1-й пол. XVII в. 18
Таким образом, мы можем составить достаточно четкое представление о процветании Ближнего Востока (т. е. Христианского Востока) в древности и глубоком упадке (в том числе и в экологическом плане) к Новому времени. Сложнее отследить сам этот процесс в динамике.
Возьмем за эталон римское время. По общему мнению историков, это был пик процветания ближневосточной аграрной цивилизации. Никогда, ни до, ни после, границы обрабатываемых земель не простирались так далеко на восток и юг. Залог успешного земледелия — военно-политическая стабильность и безопасность. Рим полностью сумел обеспечить защиту Сирии от экспансии номадов. В разные периоды там было размещено от четырех до шести легионов. В частности, в Бостре, столице провинции Аравия, стоял III Кирен-ский легион, в Леджжуне, у нынешнего Керака, — IV легион, прикрывавший Мертвое море и Заиорданье 19. Далеко в пустыню были выдвинуты системы оборонительных сооружений, защищавшие земледельческие районы и караванные пути из Антиохии и Дамаска к Красному морю. В Северной Сирии даже в византийское время города стояли без стен за отсутствием внешней угрозы 20.
Античные историки в один голос говорят о процветании ближневосточного сельского хозяйства, массовом вывозе оттуда зерна, оливкового масла, фиников, вина, цитрусовых во все уголки Средиземноморья. Повсеместно велись ирригационные работы — именно римляне внедрили на Востоке норию (водяное колесо) и многие другие инженерные усовершенствования такого рода. Сохранились величественные руины акведуков, доставлявших воду в города за много километров. Например, в 100-тысячной Кесарии потребление воды из акведуков составляло 800 л. на человека в день, что превышало аналогичные американские стандарты сер. XX в. О высоком развитии
17 Reifenberg. Op. cit. P. 60, 89, 93.
18 Walbiner C.-M. Bishopriks and Bishops of the Greek Orthodox Patriarchate of Antioch in the 16th and 17th Centuries // Tarikh kanisa al-Antakiya li al-Rum al-Urthuduks: ayahususiya? Balamand, 1998. P. 124.
19 Dussand R. La penetration des Arabes en Syrie avant l'Islam. P., 1955. P. 156.
20 Reifenberg. Op. cit. P. 91-92, 97; Abel A. Bosra // Encyclopedia of Islam. Leiden; L., 1960. Vol. 1. P. 1276; Беляев Л. А. Археология Палестины византийского периода: современное состояние исследований // Православный Палестинский сборник. 2005. № 102.С. 38.
агрокультуры свидетельствуют селекция пород животных, использование удобрений, четкое представление о типах почвы, пригодных для тех или иных культур 21.
И вот в Ш—1У вв. происходит некий надлом этой цивилизации как отражение общего кризиса античного мира. Если в Западном Средиземноморье этот кризис привел к полной деградации культуры, депопуляции и экономической разрухе, то на востоке Римской империи он не имел столь серьезных последствий, будучи растянут во времени вплоть до У11—У111 вв. Тем не менее и здесь заметен упадок хозяйства, деурбанизация, феодализация, ослабление государственной власти, сокращение численности населения 22. Археологи отмечают, что само качество византийской архитектуры значительно уступало римской. На фоне прекрасно сохранившихся языческих храмов Ба-альбека, Пальмиры и Герасы, многие христианские базилики Заиор-данья выглядели весьма плачевно — от них остались одни фундаменты. Небрежно и наскоро сложенные из камней разобранных античных зданий, они рассыпались от первого же землетрясения или легко разламывались арабами для хозяйственных нужд (арабы предпочитали не возиться с монументальной римской кладкой) 23.
При византийцах почти не расширялась ирригационная сеть, все труднее было поддерживать дееспособность римской инфраструктуры, тех же акведуков. Важная черта византийской эпохи — снижение уровня безопасности южных и восточных провинций региона. Империя не могла уже содержать на границах достаточный воинский контингент. Началось проникновение бедуинов вглубь земледельческих районов. Даже в мирном своем варианте оно наносило ущерб природной среде, а миграции номадов далеко не всегда были мирными.
Не в силах самостоятельно обеспечить охрану границ, Византия с ГУ в. нанимала для этого арабские племена, выплачивая им денежное содержание. Из глубин Аравии сюда подтягивались новые группы бедуинов, теснили прежних византийских федератов, вступали в столкновения с имперскими войсками, мирились с Империей и переходили к ней на службу. В УГ в. окончательно оформилась система арабских буферных протогосударств — вассалов Византии (Гассани-ды) и Ирана (Лахмиды). Две империи вели перманентную необъявленную войну руками своих арабских союзников — ареной набегов и сражений стал весь периметр Сирийской пустыни и даже районы,
21 Reifenberg. Op. cit. P. 72, 89-94, 97; Беляев. Цит. соч. С. 37, 40.
22 См., в частности: Беляев. Цит. соч. С. 39, 45.
23 Кондаков. Цит. соч. С. 62, 116-117.
весьма удаленные от нее. Так, лахмидский царь Мундар пал в 554 г. в битве с Гассанидами у Кеннешрина, персидские арабы в 570-х гг. совершали походы «до пределов антиохийских» 24.
Племена, входившие в состав Гассанидского «государства», хотя и были христианизированными и, по византийским меркам, «цивилизованными», но в любом случае являлись носителями кочевого хозяйственного уклада, разрушительного для соседствующего земледельческого хозяйства. И эти бедуинские племена к УГ в. занимали широкую полосу от Петры и Филадельфии (Аммана) до Сергиополи-са 25, которая, наряду с Южной Палестиной, в первую очередь испытала на себе последствия экологического кризиса и опустынивания.
Следующий драматический перелом в жизни Благодатного Полумесяца — арабские завоевания (VII в.). Не стоит, впрочем, воспринимать средневековую историю Ближнего Востока как перманентный регресс и деградацию. Развитие шло по синусоиде, эпохи упадка сменялись периодами относительного подъема, причем эти ритмы не совпадали в разных районах Благодатного Полумесяца26. Один из таких подъемов приходится на первые века Халифата. Прекращение византийско-персидских войн, ослабление феодального гнета и налогового бремени, веротерпимость и невмешательство мусульманских властей во внутренние дела покоренных народов, вплоть до сохранения на местах прежней византийской администрации, наконец, Дамаск, столица халифата, стимулировавший экономическую активность округи, — все это способствовало и демографическому подъему и хозяйственному процветанию региона, что отмечено во многих источниках 27. Вспомним и раскопки в Заиорданье, доказавшие, что более ста лет после установления арабского владычества жизнь христианских общин продолжалась в неизменных формах: строились церкви, ставились епископы, храмы украшались мозаиками, которые невозможно было отличить от византийских аналогов 28.
Однако наряду с этим вступили в действие и многие негативные факторы, с каждым веком усиливавшие свое влияние. Стократно
24 Пигулевская Н. В. Арабы у границ Византии и Ирана. М.; Л., 1964. С. 106, 204.
25 Там же. С. 26, 41, 91, 140, 180—213; Hitti. Op. cit. P. 401—406.
26 Так, например, обезлюдение страны «мертвых городов» в VII в. происходило синхронно с заселением и бурным подъемом областей Среднего Евфрата, ранее почти необитаемых из-за пограничных войн Ирана и Византии (Grabar O. City in the Desert. Qasr al-Hayr East. Harward, 1978. P. 6—7).
27 Reifenberg. Op. cit. P. 99—100.
28 Piccirillo M. The Christians of Palestine during the Time of Transition: 7th — 9th Centuries // The Christian Heritage in the Holy Land. L., 1995. P. 53—54.
увеличилась экспансия бедуинов в земледельческие области, сопровождавшаяся перевыпасом скота и уничтожением растительности. Многие бедуинские племенные группы, особенно кайситы, всеми силами старались сохранить на завоеванных землях свой кочевой уклад. Халифы понимали, что не следует обращать в пастбища сады и поля, источник государственных доходов, и пытались ограничивать аппетиты кочевников, предписывая им пасти скот только на пустующих землях или на полях после уборки урожая. Трудно поверить, что эти предписания выполнялись — позднейшие наблюдатели описывали бедуинов как людей агрессивных и, на взгляд горожанина, малоадекватных. К тому же Омейядский халифат, всячески культивировавший арабо-бедуинские ценности и опиравшийся на арабов как на правящее военное сословие, вряд ли способен был надежно оградить земледельческое население от натиска номадов. В подтверждение этого часто цитируют описание у Истахри (X в.) местности аш-Шара в районе Петры: край, по его словам, «плодороден и богат, но арабы-бедуины владычествуют здесь и все приходит в запустение» 29. Уровень государственной централизации, стабильности и безопасности в провинциях был весьма невысок. Можно назвать бесконечные войны кайситов и кельбитов при Омейядах и множество подобных локальных конфликтов в Аббасидскую эпоху. Так, в 795-796 гг. Палестина была охвачена междоусобной войной, которую вели бедуинские племена мударитов и йеменитов 30. Христианский автор писал о противоборствующих бандах (по его мнению, в равной мере выступавших орудием диавола): «Сколько селений, предав огню, оставили в развалинах, ограбив и обратив в бегство жителей, разорив все, бывшее в селениях, или даже перебив найденных жителей» 31. Именно с этими событиями связано разорение лавры св. Саввы, красочно описанное в агиографической литературе.
Здесь уместно напомнить, что сложнейшие системы ирригации или террасного земледелия могут действовать лишь в условиях политической стабильности и сознательных усилий государства по поддержанию дамб и каналов. Малейший сбой в функционировании этой системы ведет к трудноисправимым последствиям — заиливанию каналов, разрушению террас и прогрессирующей эрозии. О масштабах
29 Цит. по: Le Strange G. Palestine under Moslems. Beirut, 1965. P. 35.
30 Медников Н. А. Палестина от арабского завоевания до крестовых походов по арабским источникам. СПб, 1903. Т. 1. С. 749-755.
31 Сказание о мученичестве святых отцов, избиенных варварами Сарацинами в великой лавре преподобного отца нашего Саввы // Сборник палестинской и сирийской агиологии. Вып. 1. Православный Палестинский сборник. Т. 19. Вып. 3. СПб., 1907. С. 2-3.
эрозии почвы в пост-византийское время свидетельствуют античная дорога у Телль Дувейра (Лахиша) в Палестине, перекрытая полутораметровым слоем наносов, римский театр в Бейсане, занесенный земляными отложениями до верхних рядов, и мост XIII в. у Лидды, надстроенный над стоявшим там ранее римским или византийским мостом — разница в их уровнях показывает, что дно вади, заполнявшееся аллювиальными отложениями, поднялось за несколько веков на 4 м.32 Считается, что именно после арабского завоевания УЛ в. была разрушена высокоспециализированная система земледелия в пустыне Негев (там применялась даже техника сбора росы, не говоря уже о том, что все вади и овраги были перекрыты рядами каменных дамб, задерживающими паводковую воду, которая подавалась потом на террасы)33. К тому же времени относится оставление «мертвых городов» в Северной Сирии. Во 2-й пол. УШ в. угасают многие христианские центры Заиорданья, в частности Гераса (Джераш) и Умм ар-Расас 34. Это связывают с процессами «бедуинизации», нарушением действия ирригационной системы, а также эпидемиями, катастрофическим землетрясением 747 г. и переносом столицы халифата в Месопотамию после 750 г.35 Впрочем, по мнению М. Пиччирилло, перечисленные выше факторы могли сыграть лишь косвенную, но не основную роль в деградации ближневосточного христианства, они нанесли последний удар по уже ослабленному организму 36. Соглашаясь со многими положениями известного археолога, мы все-таки не можем признать эрозию почвы, опустынивание и номадизацию «косвенными», «вторичными» причинами упадка Христианского Востока. Никакое, даже самое здоровое, сообщество не переживет утрату метрового слоя плодородной почвы у себя под ногами.
32 Ibid. P. 45.
33 Reifenberg. Op. cit. P. 44-45. Так, например, последние документы знаменитого папирусного архива монастыря в Нессане датируются 680-ми годами. (Encyclopedia of Archeological Excavations in the Holy Land. Jerusalem, 1977. P. 927-930)
34 Следует заметить, что современной наукой достаточно хорошо изучена архитектура византийских церквей и монастырей Сирии и Заиорданья. Ученые описали десятки и сотни объектов, в том числе громадных базилик в 30-40 м. длиной, подчас в весьма неплохом состоянии. Причем все эти памятники сохранились только в необитаемых районах Сирии, где руины церквей никто не использовал как стройматериал. В местностях же густозаселенных изучать было практически нечего, — все византийские постройки были разрушены еще в Средневековье. Иными словами, все памятники византийской архитектуры Ближнего Востока являются одновременно свидетельствами экологической катастрофы и депопуляции соответствующих районов. (Butler H. Early Churches in Syria: fourth to seventh centuries. Princeton, 1929. P. 4-6).
35 Беляев Л. А. Христианские древности. М., 1998. С. 288, 294.
36 Piccirillo. Op. cit. P. 55.
Если разрушение земледелия в Негеве, зоне «мертвых городов» и отчасти в Заиорданье можно относительно четко датировать, то в других районах Леванта аналогичные процессы сокращения ареала оседлой культуры и, соответственно, Христианского Востока растянулись на много веков и поэтому были слабо отражены в письменных источниках. Основной удар Пустыни принимали на себя сельские местности, летописи же составлялись в городах. Лишь в некоторых случаях удается выстроить цепочку сообщений средневековых географов о какой-нибудь бывшей византийской митрополии, в X в. называвшейся «городом», в Х!У в. — «деревней», а в османскую эпоху — необитаемыми развалинами 37. Документы могли зафиксировать оставление жителями своего селения или упразднения в нем епископской кафедры из-за уменьшения числа христиан, но обычно такая запись оказывалась последней точкой в процессе, длившемся несколько столетий, — отдаленным эхом причин, начавших свое воздействие задолго до описываемых событий. Да и сам факт существования в том или ином городе епископского престола еще не означал сохранения здесь многочисленного христианского населения. Например, Бостра (Бусра) в ХУ^ в. продолжала числиться митрополией Антиохийского патриархата, при этом османская перепись 1543 г. зафиксировала там всего 14 христианских семей 38.
Одним из важнейших факторов упадка Ближнего Востока были опустошительные войны. В кон. УЛ—IX вв. ареалом перманентного военного противоборства являлось византийско-арабское пограни-чье, в частности Каппадокия, где население укрывалось в многоэтажных подземных городах. В X в., в эпоху «византийской реконкисты», линия фронта переместилась в Северную Сирию и Верхнюю Месопотамию. Чуть затихнув в 1-й пол. XI в., войны возобновились с появлением на Ближнем Востоке сельджуков и распространились на все сиро-египетское побережье в период Крестовых походов. В XIII в. ситуация еще более осложнилась, Ближний Восток накрыла новая проблема — вторая волна миграций тюркских номадов и следующих за ними монголов. Военные конфликты достигали своего пика в эпоху Бейбарса, заката крестоносных государств и мамлюкско-хулагуид-ского противоборства за обладание Сирией.
37 См., например, судьбы таких епархиальных центров, как Невес (Нава) в Хау-ране, Саламия, Халкис (Кеннешрин), Рафанея, Манбидж (Le Strange. Op. cit. P. 420, 486-487, 501, 515-516, 528; Lewis. Op. cit. P. 18).
38
■>° Bakhit M. A. The Christian Population of the Province of Damascus in the Sixteenth Century // Christians and Jews in the Ottoman Empire. N. Y.; L., 1982. Vol. 2. P. 41.
Не будем сейчас говорить об уничтожении таких крупных центров Христианского Востока, как Антиохия и Эдесса, целенаправленном разрушении мамлюками приморских городов, тут же поглочен-ных песчаными дюнами, — Аскалона, Кесарии, Акры, аналогичном разорении монголами пограничных городов Среднего Евфрата, истреблении в ходе всех упомянутых войн значительной части местного христианского населения. Это больше антропогенный, чем природный фактор упадка Леванта. Однако, повторим, войны, землетрясения, эпидемии, смещения торговых путей сами по себе не могут быть первопричиной деградации и гибели жизнеспособных сообществ. В благоприятных условиях любые демографические потери могли бы восполниться через одно поколение, но благоприятных условий не было. Социальный организм Христианского Востока уже был предельно ослаблен.
Тем не менее, наряду с этим, войны иногда тоже становились природно-экологическим фактором, особенно, когда они велись часто и противоборствующие армии применяли тактику «выжженной земли». В результате военных действий в пограничных районах исчезали сложные формы земледелия, а на смену им приходило экстенсивное овцеводство 39. Вторжения номадов в XIII в. сопровождались разрушением ирригационной сети в Джазире, превращением в пастбища 1 млн га плодородных земель в бассейне Евфрата, Хабура и Балика. Земледелие в Верхней Месопотамии возродилось только в 1920-х гг., и даже в 50-х гг. там обрабатывалось едва ли 20% пригодных площадей. Именно в XIII в. была оставлена жителями Ракка (Каллиник) когда-то любимая резиденция халифов, которую арабские географы называли одним из лучших уголков мира 40. В это же время погибает Сергиополис, окруженный пустыней и живший караванной торговлей 41. Курдские и туркменские скотоводческие племена вытеснили христианское сельское население из области Дияр Бакр (митрополия Амида) 42. К XIII в. относится и запустение Пальмир-ского оазиса, где хозяйство держалось на сложной системе фоггаров, подземных каналов, с тех пор заброшенных и пересохших 43. Заиор-данье, военно-стратегическое значение которого возросло в годы
39 Reifenberg. Op. cit. P. 100.
40 Ibid. P. 58, 99; Смилянская. Цит. соч. С. 25.
41 Об исчезновении оседлого населения в Сирийской степи в XIII—XIV вв. см.: Grabar. Op. cit. P. 8, 11, 161.
42 Canard M., Cahen C. DiyarBakr // Encyclopedia of Islam. Leiden; L., 1965. Vol. 2. P. 344.
43 Reifenberg. Op. cit. P. 59.
войн мусульман с крестоносцами, после сокрушения крестоносных государств снова вступило в полосу упадка и депопуляции. В географическом описании 1300 г. сообщается, что от Аммана «остались лишь руины» 44.
В целом можно отметить, что в XIII в. произошел новый перелом в судьбах сирийской земледельческой цивилизации и Ближнего Востока. Опустели и превратились в пастбища северные области этого региона (митрополии Месопотамия, Евфратисия, Осроена). Центры христианской культуры сместились на юг, а остатки христианского населения Сирии к XVГ в. сконцентрировались в районе Северного Ливана, плато Аккар и восточного склона Антиливана, между Дамаском и Хомсом 45.
С появлением на Ближнем Востоке в 1516 г. османов эти земли пережили еще один кратковременный подъем, сопровождавшийся удвоением населения Сирии. Среди его причин можно выделить относительный порядок и стабильность, установившиеся в стране, целенаправленное противостояние османов бедуинской экспансии 46. Н. А. Иванов писал, что «установление османской законности и порядка позволило на время оживить арабскую деревню. Повсеместно был приостановлен процесс деградации и обезлюдения земледельческих областей... В санджаке Дамаск, например, количество деревень возросло с 844 в 1521 г. до 1129 в 1569 г., количество крестьянских дворов — с 38672 до 57897» 47.
Однако уже во 2-й пол. XVГ в. демографический прирост замедлился, экономика оказалась не в силах абсорбировать избыточное население, и на рубеже XVГ—XVП вв. разразился социально-экономический кризис. Началась полоса смут, что снова привело к резкому сокращению численности населения. Источники все чаще отмечают присутствие агрессивных номадов в самой глубине земледельческих районов. Как писал о бедуинах Н. Радзивил (1583 г.), «они столь страшны туркам, что ежели их десять человек сидит на лошадях с долгими копьями и в одних только рубашках... то к оным тридцать турков с ружьями едва подступить могут по причине безмерной их поворотливости и смелости» 48. Караваны паломников могли пройти от
44 Le Strange. Op. cit. P. 41.
45 Heyberger B. Les Chretiens du Proche-Orient au temps de la reforme catholique. R., 1994. P. 18-25.
46 Иванов Н. А. Османское завоевание Арабских стран. М., 2001. С. 249-250.
47 Там же. С. 255.
48 Радзивил Н. Х. Путешествие ко святым местам и в Египет князя Николая Христофора Радзивила. СПб., 1787. С. 52.
Яффы к Иерусалиму или от Иерусалима к Иордану только под охраной сотен солдат. Монах Серапион (1754 г.) так описывал дорогу из Иерусалима в Иерихон: «страх и трепет отовсюду ... от Арапов и разбойников; бо онии там всюду по горам в каменех и скалах, яко мыши живут, и весьма бы туда не можно пройти, когда бы не турки с великою силою провожали» 49. А Радзивил рассказывал, как однажды иерусалимский санджак-бей со свитой в 50 всадников едва спасся от бедуинов на дороге в Вифлеем, т. е. в нескольких километрах от стен Иерусалима. Григорович-Барский в 1728 г., направляясь из Кары в Хомс, вынужден был прибиться к толпе попутчиков, «по не же от восточ ной пус ты ни мно гие Ара вы раз бой ни ки нападают на пути ходящих, и обнажают до хитона, сопротивляющихся же и убивают» 50.
Историки упоминают об очередном засушливом цикле в Азии, который пришелся на XVII-XVIII вв.51 Может быть, с этим была связана новая волна бедуинской экспансии, когда из глубин Аравии в Сирию и Джазиру вторглись племена конфедерации ‘аназа. Малодееспособные османские власти на местах ничего не могли противопоставить набегам бедуинов. Отряды пашей никогда не рисковали углубляться в пустыню.
Многие путешественники отмечали обвальное сокращение земледельческого населения в Сирии в XVIII в., особенно во 2-й его половине, продвижение границы пустыни все далее на запад 52. Известный ориенталист XVIII в. К. Нибур, а вслед за ним и другие авторы употребляли выражение «граница пустыни» не в природногеографическом, а в социально-политическом смысле, имея в виду заброшенные, зачастую плодородные, но безлюдные земли, «отданные» во владение кочевникам 53. На рубеже XVIII-XIX вв. эта граница проходила в 40 км к востоку от Халеба. Далее до Евфрата и сотни километров вниз по его течению, вплоть до городка Дейр аз-Зор (350 км от Халеба), не было никакого оседлого населения. Полностью обезлюдели такие крупные церковно-административные
49 Путник или путешествие в Святую землю Матронинского монастыря инока Серапиона 1749 года // Чтения в Обществе истории и древностей Российских. 1874. № 3. Р. V. С. 119.
50 Пешеходца Василия Григоровича-Барскаго-Плаки-Албова, уроженца Киевского, монаха Антиохийского, путешествие к святым местам, в Европе, Азии и Африке находящимся, предпринятое в 1723 г. и оконченное в 1747 г., им самим писанное. СПб., 1800. Ч. 1. С. 329-330.
51 Смилянская. Цит. соч. С. 29-30.
52 Lewis. Op. cit. P. 9, 13.
53 Ibid. P. 14, 15.
центры, как Иераполь (Манбидж) и Кеннешрин. Сами окрестности Халеба в нач. XIX в. подвергались нашествиям ‘аназа, были разрушены десятки деревень, а поля потравлены верблюдами. К югу от Халеба граница пустыни шла чуть восточнее дороги Халеб-Хама-Хомс. Буркхардт, описывая в 1811 г. округ Хамы, сообщал о 120 обитаемых деревнях и 70-80 покинутых — почти все брошенные деревни лежали к востоку от дороги 54.
Рафалович, путешествовавший в 1840-х гг. из Халеба в Хаму, писал о попадавшихся ему на пути таборах бедуинов: «Верблюды их с трудом находят скудную пищу на этих голых скалах, где и бурьян не растет. Деревьев подавно нет... Встречаются многочисленные древние развалины, кладбища, разбитые саркофаги... и в особенности многочисленные... цистерны, доказывающие, что и эти места, ныне пустые, некогда были заселены». Южнее Хомса автор, напротив, видел «необозримые равнины, покрытые хорошей землею», но тоже необработанные 55.
В пределах Дамасского пашалыка Норманн Льюис попытался сравнить наблюдения путешественников кон. XVIII — нач. XIX в. с данными османских переписей XVI в. Он установил, в частности, что в южных и юго-восточных районах Хаурана граница пустыни за 200 с небольшим лет продвинулась на 25-30 км, было брошено множество деревень. Крепости Бусра и Сальхад, укрепленные в XVI в. для противостояния бедуинскому натиску, к нач. XIX в. лежали в руинах и не имели гарнизонов. Сальхад был покинут населением в 1795 г., немногочисленные жители Бусры откупались данью от бедуинов 56, а христианское население этого города в кон. XVIII в. перебралось в более безопасные области, с чем связано и временное исчезновение митрополичьей кафедры Бостры в Антиохийской Церкви.
Массовый исход населения, включая христианское, из Заиорданья отмечен уже в османских источниках XVI в.57 К нач. XIX в. остатки земледельческого населения, в том числе и беглецы из соседних районов, сконцентрировались в самой северной части Иордании, между реками Ярмук и Зарка, но и этот ареал продолжал сокращаться — например, после XVI в. был покинут Джераш (Гераса). К югу от этого района оседлое население удерживало только г. Сальт, а между ним и Кераком не осталось ни одной обитаемой деревни 58.
54 Ibid. P. 15-18.
55 Рафалович. Цит. соч. С. 104-105, 106.
56 Lewis. Op. cit. P. 19-20.
57 Bakhit. Op. cit. P. 44.
58 Lewis. Op. cit. P. 21-23.
Таким образом, подводя промежуточный итог, следует сказать, что в период раннего Средневековья на Ближнем Востоке начался комплексный кризис всей античной цивилизации, усугубленный экологическим кризисом. Он проявился в форме депопуляции, деурбанизации, номадизации, относительного упадка культуры и угасания христианской Церкви как ее несущего элемента. Деградация «кормящего ландшафта» неизбежно сопровождалась сменой типа хозяйствования, что означало и смену проживавшего там этноса со всей его культурой и религией. Сокращение ареалов земледельческих регионов и Христианского Востока шло параллельно. Потом на покинутых феллахами территориях могли осесть новые земледельцы, но они представляли уже другой народ с иной культурой. Именно так прокатились по Древнему Востоку волны номадов (аккадцев, аморе-ев, евреев, арамеев), осевших затем на месте ранее существовавших культур. Точно так же и в конце XIX в., когда началось возрождение земледельческого хозяйства в Хауране и Заиорданье, значительную часть местного крестьянского населения составили вчерашние бедуины, друзы, переселившиеся в Хауран из Южного Ливана в XVГП в., и кавказские мухаджиры.
В других регионах Христианского Востока проходили аналогичные процессы. Не имея возможности отследить их с той же степенью подробности, как на материале сиро-палестинского региона, отметим конспективно лишь основные природно-экологические факторы упадка афро-азиатского христианства.
В Месопотамии сложнейшая, с дошумерских времен бесперебойно действовавшая система ирригации была разрушена при монгольском нашествии XIII в. Выше уже говорилось о превращении полей Джазиры в пастбища — это относится и к другим районам Междуречья. Исчезновение земледелия подорвало устои местной не-сторианской Церкви, так как крестьянство составляло основу общины 59. К кон. XГV в. христианское присутствие в Центральной и Южной Ме со по та мии сошло на нет 60. К слову, те же процессы номадизации и деградации земледельческой культуры наблюдаются в этот период и в Мавераннахре, но за малочисленностью местных христиан оставим этот регион вне рамок нашего рассмотрения.
Археологические памятники Магриба являют собой картину, чем-то схожую с сирийской: те же гигантские базилики среди безводной пустыни. А. Атийя в свое время объяснял гибель Киренской
59 ЬеБ АгаЬеБ: Du шеББаке а РЬкШие. Р., 1995. Р. 209.
60 ЛНуа. Ор. ей. Р. 276.
и Карфагенской Церквей социально-экономическими факторами. После мусульманского завоевания и разрыва связей Северной Африки с византийским Средиземноморьем пришла в упадок экспортноориентированная земледельческая экономика побережья, базировавшаяся к тому же на рабском труде — рабы теперь приняли ислам и получили свободу. Тонкая пленка христианизированной греко-римской культуры прибрежных городов не имела опоры в «почве», христианское влияние в берберской среде было эфемерным. Христианство угасло вместе с искусственно имплантированной в Магрибе античной культурой 61. А. Атийя забыл только упомянуть о природно-экологических факторах разрушения североафриканского земледелия (т. е. римской культуры), начавшегося в позднеантичную эпоху и, несомненно, усугубленного арабским нашествием. И не случайно, что последние островки магрибинского христианства погибли в XI—XII вв., в период так называемой «хи-лялийской катастрофы» — грандиозного нашествия кочевых племен Бану Хиляль на Северо-Западную Африку, сопровождавшегося полным упадком городов и земледелия.
Кочевой фактор столь же четко прослеживается в обстоятельствах гибели Христианской Нубии в XV—XVГ вв. Как писал Н. А. Иванов, «в экономическом отношении агония нубийского христианства была подготовлена упадком городов и земледельческой культуры. На протяжении четырех с лишним столетий Судан находился во власти арабских кочевых племен... К началу Нового времени... они стали преобладать над земледельческим населением» 62.
На 900 лет раньше те же процессы сопутствовали уничтожению Сабейской цивилизации и связанной с ней южноаравийской христианской традиции. Мусульмане, подчинившие себе Йемен в 630 г., пришли уже на пепелище былой высокой культуры. Где-то за два поколения до этого прекратилось возведение монументальных построек, перестали создаваться эпиграфичекие тексты, деградировала ирригационная система и стал очевидным полный политический и культурный упадок. Историки ищут объяснение этим процессам в социальном кризисе южноаравийской цивилизации, а зримыми его
61 ЛПуа. Ор. сії. Р. 438—439. Папа Римский в 1053 г. писал последним епископам Карфагенской церкви: «Сильно скорбим, что красота Африки так попрана язычниками, что едва находится пять епископов там, где некогда 205 сходились на полные соборы...» (Арсений (Иващенко), архим. История Североафриканской Церкви с 534 г. до конца ее существования // ХЧ. 1873. № 11. С. 522).
62 Иванов. Цит. соч. С. 131; См. также: Шинни Р. Христианская Нубия // Из истории африканского Средневековья. М., 1986. С. 176—182; Лііуа. Ор. сії. Р. 440—441.
проявлениями были номадизация Йемена, экспансия бедуинских племен мазхиджитов и, соответственно, сокращение ареала городской и земледельческой культуры, в лоне которой и существовало христианство 63.
Экспансия арабов-бедуинов в УГГ в. споткнулась о горные массивы Малой Азии. Несколько веков мусульмане практически ежегодно совершали походы вглубь малоазийских провинций Византии, но ни разу не попытались там закрепиться 64. Это было связано с тем, что традиционная бедуинская система хозяйства не приживалась в суровом анатолийском климате, верблюды-дромадеры гибли от морозов. Чтобы отбросить Византийскую цивилизацию еще на тысячу километров к западу, мусульманскому миру понадобился верблюд-бактриан и система хозяйства, созданная тюркскими кочевниками Центральной Азии и способная адаптироваться к малоазийским ландшафтам 65. Анатолийское плато в равной мере подходило как для земледелия, так и для скотоводства. Тюрки просто вытеснили значительную часть земледельческого населения из внутренних долин и плоскогорий, превращенных теперь в пастбища. Христиане уцелели только в прибрежных районах, защищенных лесистыми горными хребтами (в Киликии, Вифинии, Понте), а также в скалистых каньонах Каппадокии. Впрочем, следует оговориться, что в случае с Анатолией не наблюдается признаков экологического кризиса — ландшафт региона остался неизменным 66. То же можно сказать и о средневековом Египте, где ежегодные разливы Нила компенсировали истощение почвы.
Предупреждая возможные возражения, признаем, что не стоит, конечно, впадать в экологический детерминизм. Природные факторы лишь отчасти могут объяснить угасание Христианского Востока. Они делают понятным абсолютное, но не относительное сокращение численности христиан — то, что население Сирии сократилось с 7 до 1 млн., но не то, что доля в нем христиан уменьшилась примерно с 95 % в УГГ в. до примерно 15 % в XVГ в. Экологический кризис напрямую не влиял на исламизацию зиммиев. В упадок приходили и те регионы Христианского Востока, где не прослеживается
63 Лундин А. Г. Южная Аравия в УГ в. М.; Л., 1961. С. 127—132.
64 Большаков О. Г. Византия и Халифат в УП—X вв. // Византия между Западом и Востоком. СПб., 2001. С. 362.
65 Бродель Ф. Средиземноморье в эпоху Филиппа II. М., 2001. Т. 1. С. 110—113.
66 Исключение составляет северо-восточная часть региона, территории средневекового грузинского княжества Тао-Кларджети. Горные массивы бассейна р. Чорох носят следы сильнейшей антропогенной эрозии.
ни номадизации, ни экологических проблем 67. Присоединимся к мнению тех авторов 68, которые говорят, что главную причину упадка ближневосточных христианских сообществ следует искать внутри них самих, но именно эта причина пока ускользает от исследователей.
В то же время природно-экологические процессы — все-таки весьма важный фактор угасания Христианского Востока. Фактор, который до недавнего времени реже всего учитывался при изучении ближневосточного христианства. И целью настоящей статьи было привлечь внимание исследователей к теме исторической географии и экологии Леванта, которая содержит в себе ответы на многие загадки истории Христианского Востока.
An ecological background of the decline of the Middle Eastern Christianity
K. A. Panchenko
An article is devoted to the decline of the Oriental Christianity in the Middle Ages in connection with a serious ecological crisis of the Near Eastern region (degradation of vegetation, soil erosion, expansion of the desert, nomadization, deurbanization). An attempt is made to reconstruct the process of decline of Syrian agriculture and Middle Eastern Christian civilization respectively.
67 Напрашивается вопрос: почему экологический кризис оказался столь фатальным для Христианского Востока, но не помешал расцвету в том же регионе арабо-мусульманской цивилизации? Ответить на это можно следующее. Сравнивать качественные показатели развития античной, византийской, мусульманской или каких-нибудь других цивилизаций невозможно, и ни один добросовестный ученый браться за это не станет. Но можно сопоставить показатели чисто количественные. Плотность населения, урожайность, процент урбанизации, уровень инженернотехнической мысли, эффективность экономики в целом. И надо признать, что по всем этим параметрам мусульманский Восток, как и современная ему Византия или европейский Запад, на много порядков уступали античной цивилизации времен Августа или Антонинов. Площадь застройки мусульманских городов Ближнего Востока составляет в среднем едва ли четвертую часть от размеров тех же городов в античное время. Омейядские дворцы и замки долины Иордана и Сирийской пустыни, построенные в самом начале средневекового экологического кризиса, ныне лежат в руинах точно так же, как и соседние христианские монастыри. Приводившиеся выше данные исторической демографии наилучшим образом свидетельствуют о «количественных» соотношениях между античным и средневековым обществами Ближнего Востока.
68 Р1ес1гШо. Ор. ей. Р. 55.
