CC BY
199ФИЛОСОФИЯ И МЕДИЦИНА
ВЛАСТЬ ОБЩЕСТВА И АВТОНОМИЯ БЕЗУМЦА: АНТИПСИХИАТРИЧЕСКИЙ ПРОЕКТ ТОМАСА САСА*
© О. А. Власова
Власова Ольга Александровна
кандидат философских наук, доцент кафедры философии факультета философии, социологии и культурологии Курский государственный университет
Статья посвящена анализу антипсихиатрического проекта Томаса Саса. Опираясь на переволные и оригинальные тексты мыслителя и вписывая их в контекст социальной теории антипсихиатрии, автор анализирует основные положения и противоречия его антипси-хиатрического проекта.
Ключевые слова: антипсихиатрия, социальная теория, власть, автономия, общество, миф душевной болезни, бремя непонимания, идеология, принуждение, зависимость, социальные институции.
Антипсихиатрия как междисциплинарное движение второй половины XX века многообразна по своей проблематике, проектам и вырабатывает для гуманитарной мысли различные образцы социально-теоретических идей. Экзистенциальная антипсихиатрия Рональда Дэвида Лэйнга с ее романтизацией безумца отличается от экзистенциального марксизма Дэвида Купера с характерной для него революционностью, но тем не менее эта революционность не сопоставима с таковой у Франко Базалья, поскольку его требования радикальной социальной практики идут намного дальше, чем даже самые радикальные теоретические лозунги Купера.
С одной стороны, антипсихиатрия является более или менее целостным движением и ее социальную теорию и социальную практику можно представить в обобщенном виде,
* Работа выполнена при поддержке гранта РФФИ, проект № 10-06-00078а «Социальная теория и социальная практика антипсихиатрии».
можно выстроить некую обобщенную модель. С другой стороны, каждый из представителей антипсихиатрии не похож на всех остальных и предлагает авторскую и наделенную собственным ядром концепцию. Ведь не зря же все представители антипсихиатрии, за исключением предложившего этот термин Купера, на протяжении всей жизни пытались откреститься от причисления их к лагерю антипсихиатров.
Все эти вводные замечания применимы и к антипсихиатрии Томаса Саса — правозащитника, общественного деятеля, психиатра-антипсихиат-ра. Его антипсихиатрический проект можно, пожалуй, назвать специфически американским: мы видим американскую мечту о равенстве «черных» и «белых», о всеобщей справедливости и демократии. Однако наиболее характерно для проекта Саса не это, основной лейтмотив его творчества — критика. Итак, по порядку.
Антипсихиатрия и ее социальная теория
Антипсихиатрия (Р. Д. Лэйнг, Д. Г. Купер, Т. С. Сас, Ф. Базалья) представляет собой своеобразное явление не только для самой психиатрии, в рамках которой она вызрела, но и для целого комплекса гуманитарных дисциплин: философии, культурологии, социологии, психологии и др.
Проблематика антипсихиатрии созвучна общефилософской проблематике второй половины XX столетия, и наиболее разработанной здесь оказывается социально-философская составляющая. Через изучение процесса отчуждения безумия в обществе антипсихиатрия исследует механизмы образования и функционирования социальной группы и общества в целом, что помещает ее в ряд социально-философских исследований. Благодаря пристальному вниманию к процессу становления социального субъекта и его взаимодействия с властными институтами, проблематика антипсихиатрии перекликается с проблематикой двух наиболее значительных социально-антропологических направлений западной философии XX века: франкфуртской школы и постструктурализма. При этом без сомнения можно сказать, что в англоговорящем мире антипсихиатрия во многом подготавливает для постструктурализма «интеллектуальную почву».
Антипсихиатрия предприняла попытку выработать альтернативный господствующей психиатрии проект понимания психического заболевания. Точка отсчета этого проекта лежит не в психиатрии, а в философии. Антипсихиатрия переворачивает схему классической эпохи, наделив безумие экзистенциальной реальностью и показав экзистенциальную «ложность» общества. Она полностью вписывается в череду философских исследований безумия в XX веке, имена ее представителей можно смело поставить рядом с именами К. Ясперса, Л. Бинсвангера, М. Босса, Ю. Минковски, Ж. Лакана, М. Фуко, Ф. Гваттари и др. Только к теоретическим исследованиям антипсихиатрия добавляет еще и практические проекты. Эти исследования выходят за рамки психиатрии и приобретают философский статус, безумие становится одним из вопросов гуманитарных наук, инструментом философского исследования. Антипсихиатрия, тем самым, вносит немалый вклад в развивающийся процесс интеграции философского и клинического знания.
Антипсихиатрия — «дитя» 60-х: психоделической эры, майской революции 68-го и бунта против общественных институтов. По этой причине, кроме вопроса «Что стоит за безумием, какое положение занимает оно в общем порядке бытия?», ее занимает еще один, не менее важный: «Почему мы держим безумие на расстоянии? С какой целью в нашем обществе функционирует институт психиатрии?». Этот вопрос, в свою очередь, непосредственно связан еще с двумя: «Как образуется социальная группа и общество и каковы основные механизмы поддержания их целостности?». Эти вопросы формируют остов социальной теории.
Социальная теория антипсихиатрия достаточна самостоятельна по отношению к ее предметной области и базируется на понимании самой психиатрии как социальной институции. Родоначальник антипсихиатрии, шотландский психиатр Р. Д. Лэйнг подчеркивает, что психически больной — это имя, которое мы даем другому при нарушении коммуникации. Такая трактовка психического заболевания стала возможной в рамках развиваемой антипсихиатрией теории, в которой отношения человека и общества носят двойственный характер. «Смысл нашего бытия человеком, — пишет Эрвин Гофман, — может определяться принадлежностью к социальным образованиям, смысл нашей индивидуальности проявляется через те немногочисленные способы, которыми мы сопротивляемся притяжению общества. Наш статус зиждется на твердом здании мира, в то время как смысл нашей личной идентичности часто находится в его трещинах»1.
Психическое заболевание осмысляется в антипсихиатрии исходя из теории образования и функционирования общества. Основными принципами образования и функционирования общества при этом признаются следующие:
1 В основе образования и функционирования социальной группы или общества лежит отчуждение. Основной характеристикой социальной группы становится общность фундаментальных структур переживания. Переживания и идеи, которые на них основываются, становятся для группы и каждого ее члена объективными и вплетаются в фантомную «объективную реальность», а группа может существовать лишь в том случае, если каждый ее элемент будет воплощать структуру в целом и соблюдать внутренние правила.
2 Основным механизмом поддержания целостности общества является принуждение. Функцией понятия психического заболевания при этом оказывается поддержание основного принципа функционирования общества — власти. Психиатр превращается в «завербованного государством» человека.
& Автономия безумия противостоит принуждению общества. Безумие всегда выносится на «окраину» социального мира, оно является потенциально опасным. Безумие предпочитают отдалять, держать в заточении, подальше от «нормального» большинства. Такое положение безумия диктуется его постоянным противостоянием обществу.
1 Goffman E. Asylums: Essays on the social situation of mental patients and other inmates. New York: Anchor Books, 1961. P. 320.
Социальная группа и общество в целом возникают путем того, что Рональд Лэйнг и его коллега Дэвид Купер называют элементарным синтезированием группы: несколько личностей начинают воспринимать друг друга как единое целое и себя — как одного из этой социальной общности. Группа при этом не является чем-то внешним по отношению к входящим в нее индивидам, она составлена ими, более того, группа возникает на основании переживания индивидов, на основании взаимопереживания — переживания множества как единства. В процесс образования и функционирования группы вовлекается опыт всех ее членов, образуется своеобразное единое пространство опыта/переживания, множеством видимых и невидимых нитей соединяющее переживания отдельных людей. Поэтому стабильность общества поддерживается на основании того, что большинство его членов разделяют общую социальную реальность: они отказываются от собственного восприятия и собственного опыта и занимают выгодную обществу и поддерживаемую им ложную позицию, а общество задает приемлемый, одобряемый и связываемый с реальностью определенный тип опыта, разрешенный модус проживания мира и себя самого.
Таким образом, истина шизофрении — это ее экзистенциальная подоснова. Диагноз — результат принуждения, власти. Он вписывает «экзистенциально индуцированное безумие» в социальный порядок, он исключает из нормального большинства. Но экзистенциальная патология оказывается ближе к истинному бытию, чем объективная норма социума. Во всяком случае, она не меняет истину на объективность фантома. Следовательно, если медицинское, институализированное понимание погружено в игру «ложных понятий», то логичнее всего избавиться от него: предоставить свободу «истине безумия» и свергнуть «ложное» принуждение институтов власти.
Сас развивает свой авторский вариант социальной теории, основной особенностью которой является ее крайний критицизм. Служа американской демократии и следуя цели освобождения, он реализует в своем проекте либертианские принципы. «... Я предпочел бы, чтобы меня называли либер-тианцем, первичная ценность которого — личная ответственность»2, — подчеркивает он. Каким образом в этом проекте совмещаются борьба против общества как системы и отстаивание принципов демократии, можно понять, обратившись к конкретным заявлениям Саса.
Основания проекта — «Миф душевной болезни»
Первая книга Саса «Миф душевной болезни» вышла в 1961 г. В ней он обозначает основной отправной пункт своего научного пути и намечает стратегию критики психиатрии. Говоря о его ранних работах, Дэйва Со-бель пишет, что тема критики понятия психического заболевания тогда уже была не нова, однако Сас «оправдывает это новое нападение на ста-
2 Szasz T. The secular cure of souls: «Analysis» or dialogue? // Existential Analysis.
2003. Vol. 14. P. 205.
рого врага тем фактом, что концепция психического расстройства продолжает приносить вред»3.
Вооружившись, как щитом, положением Карла Поппера «Наука должна начинаться с мифов и с критики мифов», в качестве своего основного тезиса Сас выдвигает тезис: «Психическое заболевание — миф, метафора, увертка языка, а психиатрия — это практика принуждения». Психиатрия — это мифологическая система, за которой ничего не стоит. Психическое заболевание является одним из основных понятий, которое поддерживает этот миф. Он всячески подчеркивает: «Душевная болезнь — это миф. Психиатры не занимаются душевными болезнями и методами их лечения. В реальной практике они имеют дело с индивидуальными, социальными и этическими проблемами жизни»4.
Модель болезни, которую позаимствовали психиатры, — это, по Сасу, модель болезни конца XIX века, которая была основана на опыте работы с туберкулезом и брюшным тифом. Вследствие переноса этой модели в пространство психиатрии проблемы человеческой жизни стали отождествляться с болезнями тела, признаваться душевными заболеваниями, переживающие их индивиды преследуются, изолируются, им предписывается специфическое лечение. Р. Поттер отмечает: «Томас Сас считал психическое заболевание мифическим и чудовищным животным и объявил, что психическое заболевание было фикцией», для Саса безумие — «не болезнь с этиологией, которая должна быть выяснена, а поведение со значениями, которое должно быть расшифровано»5.
Сас задается целью деструкции концепции психического заболевания, а также деструктивного анализа психиатрии как «псевдомедицин-ской инстанции». При этом, по его убеждению, это лишь первый этап работы. Деструкция необходима для того, чтобы построить новую науку о человеке, основанную на системной теории индивидуальности. Сас отмечает: «Хотя мощное институциональное давление придает значительный вес традиции сохранять психиатрические проблемы в концептуальном лоне медицины, научный вызов здесь, похоже, налицо. Задача состоит в том, чтобы дать новое определение проблемы душевной болезни, дабы ее можно было решать в рамках общей категории науки о человеке»6. Для того,
3 Sobd D. Raskolnikov could cop a plea // New York Times. 1987. March 15. P. 22 Column 1. В работе «Фабрика безумия» Сас и сам отмечает, что «точка зрения, согласно которой душевная болезнь не заболевание вовсе, а сумасшедший дом — скорее тюрьма, нежели больница, не является моим открытием. Это просто очередная артикуляция сведений и прозрений, доступных очень давно как людям, имеющим отношение к медицинской отрасли, так и не имеющим к ней никакого отношения» (Сас Т. Фабрика безумия: сравнительное исследование инквизиции и движения за душевное здоровье / пер. А. Ишкильдина. Екатеринбург : Ультра Культура, 2008. С. 199).
4 Сас Т. Миф душевной болезни / пер. с англ. В. Самойлова. М. : Академический проект, 2010. С. 379.
5 Porter R Introduction / The Confinement of the Insane: International Perspectives, 1800-1965 / Eds. R. Porter, D. Wright. Cambridge, 2003. P. 2.
6 Сас Т. Миф душевной болезни. С. 380.
чтобы построить «новую науку психиатрию», необходимо разрушить психиатрию как институт власти. И здесь бунт против психиатрии превращается в бунт против метанарративов (как у Ф. Джеймсона и Ж.-Ф. Лиотара). Что ж, цель не новая ни в психиатрии, ни в философии: цель в духе экзистенциально-феноменологической психиатрии, которой задавались все антипсихиатры.
Сас движется от критики к новой теории, т. е. сначала разрушает старое, а затем пытается возвести фундамент нового здания. В основе психиатрии как науки, на взгляд Саса, лежит субстантивное определение ее через предмет исследования. Такая стратегия определения науки превращает психиатрию в псевдонауку и сближает ее с алхимией и астрологией. Психиатрия определяется как наука, исследующая и излечивающая психические заболевания. Точно так же описывается, по его мнению, и астрология: это изучение влияния небесных тел на судьбу и поведение человека. За бортом здесь, во всех псевдонаучных определениях, оказываются методики наблюдений и умозаключения. Отбрасывали их обсуждение алхимики и астрологи, теперь же их примеру следуют психиатры.
При этом в психиатрии имеет место ярко выраженное расхождение между тем, что делают психиатры, и тем, что они делают по их собственным словам. Большинство психиатров и психотерапевтов называют себя врачами, психологами, психопатологами, биологами, однако в своей реальной деятельности они ведут себя по-другому: они вступают в коммуникацию и анализируют ее. Сас подчеркивает: «Конечно же, их деятельность — это общение с пациентами посредством языка, невербальных знаков и определенных правил. Затем они посредством словесных символов анализируют коммуникативные взаимодействия, которые они наблюдают и в которых сами участвуют». Поэтому, продолжает он: «Психиатрия, используя методы коммуникативного анализа, имеет много общего с науками, занимающимися изучением языка и коммуникативного поведения. Несмотря на эту связь между психиатрией и такими дисциплинами как символическая логика, семиотика и социология, проблемы душевного здоровья продолжают ограничивать традиционными рамками медицины»7.
На самом же деле, на взгляд Саса, психиатрия как теоретическая наука состоит в изучении индивидуального поведения, т. е. поведения в играх и те игры, в которые вступают люди. Так психиатрия, изучая языковые игры и речевую форму общения, сближается с лингвистикой, философией и семиотикой. Лингвистику интересует структура языка и языковой игры, философию — его когнитивное значение, а психиатрия занимается его/ее социальном образом, или воплощением. Психическое же заболевание представляет собой лишь выражение межличностных и социальных затруднений. Восприятие этих специфических форм в обществе, их принятие/допущение или подавление/отклонение связано с доминирующими в обществе ценностями, и природу этих ценностей можно легче всего понять, обратившись к играм, в которые люди играют со
7 Сас Т. Миф душевной болезни. С. 19.
своей жизнью. Так, поиск ведьм и гонения на них, по Сасу, есть важнейший механизм религиозной игры жизни, выявление и лечение психического заболевания — один из центральных механизмов поддержания жизни и энергии в медицинской игре.
Основополагающими понятиями в медицине как научной области являются понятия здоровья, болезни и лечения. В рамках этой системы признается, что высшая ценность — это здоровье человека, для соматической медицины — сильное и здоровое тело, для психиатрии — здоровая психика. В этом, по Сасу, медицина — во многом наследница эпохи Средневековья с ее высшей ценностью добродетельной души, достойной вечного спасения. Те, кто обладают ценностью здоровья, вознаграждаются, те же, кто ее не несет, наказываются и преследуются, или же исправляются. В случае психического здоровья — это психически больные люди. Сас пишет: «Принудительно госпитализированных душевнобольных считают “плохими” и принимают меры, чтобы сделать их “лучше”. Слова “плохой” и “хороший” употребляются здесь в соответствии с действующей системой ценностей. Хотя это, вроде бы, и медицинская система, схема здесь, однако, этическая. Помимо душевнобольных, в классе, аналогичном вымершей категории ведьм и колдунов, оказываются особо уродливые и изувеченные люди»8.
Признание чего-либо плохим или хорошим в соответствующей этической или мировоззренческой системе, в свою очередь, задается, по мнению Саса, правилами принятой в данной системе игры. «Точно так, как колдовство было инверсией теологической игры, так и большая часть общей психиатрии — в особенности так называемая забота о невольных душевнобольных — есть своего рода инверсия медицинской игры»9, — подчеркивает он. В этой игре есть и еще один момент, общий для Средневековья и современной психиатрии. Доброе отношение к больному и признание за ним места в этической системе обеспечиваются его повиновением. Если он соглашается на лечение и стремится исцелиться, к нему относятся снисходительно. Точно так же происходило и с раскаявшимися ведьмами, которые попытались стать добрыми христианками.
Психическое заболевание также может быть понято лишь как «выражение борьбы человека с проблемой смысла жизни»10, как бремя непонимания. При этом категория психического заболевания выступает в качестве маскировки отсутствия ответственности за осуществляемое поведение, отсутствие понимания. От идеи о ведущей роли «ответственности» в возникновении психического заболевания Сас не отказался и позже. Кроме того, в одной из своих последних работ он настаивает на введении термина «аутогенные болезни» для описания заболеваний, вызванных самим пациентом, причисляя к таким болезням и психические заболевания11.
8 Там же. С. 281.
9 Там же. С. 281—282.
10 Szasz T. The Myth of Mental Illness // American Psychologist. 1960. № 15. P. 115.
11 См: Szasz T. Creativity and criminality: The two faces cf responsibility.// Ideas on Liberty. 2000. № 50. P. 33—32; Szasz T. On Autogenic Diseases // The Freeman.
2004. № 54 P. 24
«Миф душевной болезни» вызвал много откликов. Так, Пауль Аппел-баум отмечал: «Никакая фраза не имела столь же глубокого воздействия на общественные отношения к психически больному, как это провокационное название книги 1960-го психиатра-индивидуалиста Томаса Саса... Взгляды Саса приветствовались с огромным энтузиазмом в шестидесятых...»12. Сам Сас называет свою книгу, наравне с трудами Эрвина Гофмана, одним из стимулов ремедикализации психиатрии и в одном из интервью, говоря о реакции на ее выход, указывает: «Я действительно совсем не ожидал такой мощной враждебной реакции, это еще мягко сказано. Весь ад вырвался на свободу. после того, как я закончил книгу, последовало тотальное и нескончаемое преследование»13.
Общество, его тоталитарная идеология и его институции
Дальнейшая логика Саса приводит его к весьма интересным выводам, и ключевыми в этой логической цепочке являются понятия «общество» и «власть».
Сас, по сути, поддерживает теорию группового функционирования, подобную той, что развивали Лэйнг и Купер. Он пишет: «Каждая группа (а группа вполне может включать целые общества) организуется и удерживается вместе определенными идеями, играми и практиками, в которых нельзя сомневаться, которым нельзя бросать вызов, иначе это повлечет за собой распад группы или, по меньшей мере, опасность такого распада. Вот почему независимое мышление часто подрывает групповую солидарность, а солидарность группы часто налагает запрет на независимую мысль»14. Поэтому, на его взгляд, отличающееся от группового мировоззрение приводит к отчуждению от группы и тотальному одиночеству. Если индивид желает остаться в группе, ему приходится быть лицемерным, и лицемерие это, фактически, мировоззренческое.
Идеология общества хорошо укреплена. Факты, действия и наблюдения всегда воспринимаются только сквозь ее призму, для описания происходящего используются термины идеологии. По этим причинам новые факты, порожденные идеологией, постоянно укрепляют ее здание и идущие с ней вразрез данные уже не способны ее разрушить. Вся эта прочная конструкция идеологии поддерживается посредством власти. Власть — это скрепляющее вещество социального организма, именно благодаря «клейкой природе» власти различные его элементы соединяются в прочную и нерушимую целостность.
Источниками власти являются сверху — принуждение, а снизу — зависимость15. Для обозначения видов власти Сас использует различные
12 Appelbaum P. S. Mental Illness: No Longer a Myth // The World & I (Washington Times). 1987. November. P. 607.
13 Szasz T. Mental illness: From shame to pride // Ideas on Liberty. 2002. № 52. P. 37-38.
14 Сас Т. Фабрика безумия. С.121.
15 При этом Сас указывает: «Под принуждением я подразумеваю способность юридически или физически лишить другого человека жизни, свободы или собственности или угрозы осуществления власти» (Szasz T. The Case Against Psychiatric Coercion // Independent Review. 1997. Vol. 1. № 4. P. 490).
94
термины: 1) влияние — непринудительная власть, основанная на повиновении, подчинении за вознаграждение, фундамент которого — возможность удовлетворить желания людей; 2) сила — принудительная власть, основанная на причинении вреда или угрозах, ее фундамент — возможность нанесения повреждений или убийства человека.
Продолжая мысль Саса и учитывая обшую антипсихиатрическую картину социального функционирования, можно сказать, что на этапе образования группы и в процессе вхождения в нее человека основным механизмом является «влияние». Ведь именно удовлетворение желания, в том числе на первых этапах сушествования — желания выжить, является основным в процессе добровольного подчинения. В этом смысле обшество «влияния» — это сытое и спокойное обшество, обшество удовлетворенных желаний, в котором власть функционирует совершенно незаметно. Но в любом обшестве есть люди, которые способны отказаться от такого спокойствия ради свободы. Они и противостоят власти. Механизм «влияния» здесь уже не действует. Автономные и восставшие элементы могут контролироваться лить с помощью силы. Обшество жестоко к таким элементам, как пишет Лэйнг, оно «дарует жизнь за преданность и карает смертью за дезертирство»16. Сопротивление обществу, несогласие с его идеями и отказ от признания объективности фантомной реальности строжайшим образом наказывается клеймением, стигматизацией и, в самых крайних случаях, исключением из группы. Как подчеркивает Сас, в обществе есть только один политический грех — независимость и только одно политическое достоинство — повиновение. Следовательно, власть — это репрессивный механизм, с одной стороны, поддерживаюший целостность обшества или социальной группы, а с другой — подавляюший бытие индивида, изменяющий его экзистенциальный проект. Благодаря власти достигается «однородность» и «усредненность» переживания.
Тем самым, основным объектом властных воздействий выступает автономия, независимость. В одной из глав работы «Церемониальная химия» Сас пишет, что власть нуждается в предметах, как родители в детях и врачи в пациентах. Он указывает: «Автономия — это похоронный звон власти, и власть знает это, отсюда следует непрерывная война власти против реального и символического осуществления автономии...»17. Примером такой войны, по Сасу, может быть библейская история грехопадения Адама и Евы. Проблема власти, по его мнению, создает две этические перспективы во взгляде на человека: если рассматривать человека с позиций власти, то он предстает перед нами как беспомошное сушество, невинная жертва искушения, раб, ребенок, сумасшедший; если мы рассматриваем человека с позиций автономии, то описываем его как ответственного, взрослого, свободного, разумного человека. Антипсихиатрия, как мы видим, выбирает последнюю перспективу.
16 Лэйнг Р. Д. Феноменология переживания. Райская птичка. О важном/ пер. с англ. Е. Н. Махнычевой. Львов : Инициатива, 2005. С. 89.
17 Szasz T. Ceremonial Chemistry: The Ritual Persecution of Drugs, Addicts, and Pushers. New York, 1974. P. 178.
По Сасу, сама возможность появления такого феномена, как психическое заболевание, связано с тем, что для поддержания своей собственной целостности группа предпочитает изменять угрожающих ей индивидов, а не себя саму: «Для животного — хищника в джунглях закон жизни таков: убей или будь убит. Для человеческого хищника в обществе закон таков: стигматизируй или сам получи стигму»18. Поэтому наиболее подходящим именованием человека, работающего с так называемыми психически больными, на взгляд Саса, является наименование «алиенист»19 — это, по его мнению, очень точное название специальности, производящей стигматизацию и отчуждение.
Алиенисты являются порождением общества каннибалов, только, в отличие от древних времен, каннибализм современного общества экзистенциальный: человечество живет за счет чужого смысла жизни, приобретая человечность в своих глазах за счет обесценивания других. Преодоление отчуждения и стигматизации связано, тогда с искоренением этого каннибализма. Человечеству необходимо самостоятельно создавать смысл жизни, не прибегая к чужому. Но это невозможно. В этой диалектике отчуждения смысла и его обретения, своего и другого мы видим четкий след диалектики Сартра. Оглядывая целостным взглядом свою книгу «Фабрика безумия», Сас абсолютно по-сартриански пишет: «... я старался показать, что социальный человек боится Другого и, пытаясь уничтожить Другого, парадоксальным образом нуждается в нем и, если требуется, создает его, чтобы, лишив другого ценности как источника зла, он мог укрепиться в мысли о собственной доброте»20. Отчуждая и обесценивая Другого, сам человек и человечество в целом возвеличивают себя, в этом отрицании они обретают смысл.
Психиатрия, не отвечая критериям подлинной науки, представляется им как институт власти, надстройка власти. На его взгляд, идея психической болезни оправдывает психиатрическое принуждение, т. к. принуждение в психиатрии так же опирается на понятие психической болезни, как теистические религии на Бога. Психиатрическое принуждение сходно с религиозным еще в одном моменте. Сас пишет, что люди крайне восприимчивы к двум типам переживания: тревога-и-вина и болъ-и-страдание21. Религия с помощью мифа и ритуала освобождает людей от тревоги-и-вины, обещая счастливую и спокойную жизнь в загробном мире. Медицина с помощью своевременной диагностики и лечения избавляет людей от боли-и-страдания, обещая здоровье и продление жизни на земле. Сас указывает: «Основные догмы психиатрии — то, что нежелательное поведение является болезнью, что принуждение является лечением и что изоляция людей, виновных в преступлениях, является милосердной и научной формой терапевтического правосудия»22.
18 Сас Т. Фабрика безумия. С. 422.
19 От англ. «alienation» — отчуждение.
20 Там же. С. 457.
21 Szasz T. The Case Against Psychiatric Coercion // The Independent Review. Vol. 1. № 4. P. 493.
22 Szasz T. The psychiatric collaborator as «critic» // Ideas on Liberty. 2001. Vol.51. № 8. P. 29.
Следовательно, медицина и психиатрия как ее дисциплина являются институтом власти, они контролируют жизнь людей. А так как мы сами не вполне представляем, что такое жизнь и смерть, то, по мнению Саса, этот контроль становится безнадзорным и принимает ужасающие формы. В одной из своих работ («Теология медицины») он полемизирует с Ницше и утверждает, что Бог не умер, а повторно появился на сцене истории как ученый и врач23. Психиатрия представляется Сасом как патерналистская система, во главе которой стоит врач, по своему статусу подобный священнику. Сас прослеживает историю медицины в ее связи с доминирующими социальными взглядами и «уничтожением» иноверцев: диагностическая экспертиза «ведьм» в позднем Средневековье, «медицинская полиция», действующая в интересах абсолютистских правителей в ХУП-ХУШ вв., возникновение гильотины в 1792 г. и др.
Миф психического заболевания оправдывает, по мнению Саса, не только существование психиатрии, он необходим для выживания общества, поскольку психиатрия — это одна из его институций. Сас пишет: «Мифы — это не красочные выдумки и сказочные истории, которые люди придумывают, чтобы развлекаться самим и развлекать других. Они — сердце и мозг общественного организма, необходимые для его выживания — в качестве именно этого общества»24.
Сас приводит многочисленные примеры диагнозов, которые можно было поставить на службу контроля социальных процессов и явлений. Так, рабы, сбежавшие с плантаций, на его взгляд, страдали от драпето-мании (умственное заболевание на довоенном Юге), а феминистки — от истерии и т. д. Все психические болезни, указывает он, — метафорические болезни, принимаемые за болезни реальные. Даже такое заболевание, как наркомания, и отношение к наркоманам Сас считает результатом социального клеймения и приводит примеры наркоманов, которые стали национальными героями и не считались больными: Элвис Пресли, Джон Ф. Кеннеди25.
Все примеры только подтверждают тезис Саса о том, что идея психической болезни оправдывает психиатрическое принуждение, т. к. принуждение в психиатрии так же опирается на понятие психической болезни, как теистические религии на Бога. Ему вторит Рональд Пайнс в работе «Мифы и контрмифы», который пытается доказать, что принятие понятия психического заболевания не предполагает авторитарных методов лечения и не выражает господствующей идеологии. Однако он подчеркивает, что Сас не отрицает, что те люди, которые называются шизофрениками, часто ведут себя не так, как большинство людей, но такое поведение, по
23 Szasz T. The Theology of Medicine: The Political-Philosophical Foundations of Medical Ethics. New York, 1977.
24 Cac Т. Фабрика безумия. C. 210.
25 Подробнее об этом см.: Szasz T. The sane slave: An historical note on the use of medical diagnosis as justificatory rhetoric //American Journal of Psychotherapy. 1971. № 25. P. 228-239; Szasz T. Unequal justice for all // Ideas on Liberty. 2003. № 53. P. 28-29.
мнению Саса, «принадлежит к области этики и политики, риторики и закона, агрессии и защиты, насилия и войны»26, а не заболевания.
Психиатрия в своей теоретической составляющей связана с социальным и политическим функционированием общества именно через понятие психического заболевания. Концепция психического заболевания позволяет одним членам общества обращаться, как им заблагорассудится, с другими членами общества, отнимая у них права и осуществляя принуждение. Оправданием при этом и служат понятие психического заболевания и сформированные на основании этого понятия «психиатрическая теория» и «психиатрическая практика» в лице психиатрических институций. Поэтому всякий раз, когда психиатрическая классификация подвергается пересмотру или появляется новая система диагностики психического заболевания, по Сасу, появляется новый класс психически больных людей, которых психиатры посредством этих действий «создают». Можно сказать, что они, творя и развивая теорию, творят новых сумасшедших. Таким образом, психиатрия представляет собой социальную институцию, основной целью которой является массовое производство психического заболевания, фабрика безумия, как называет ее в своей одноименной работе Сас. «Иными словами, — пишет он, — психиатры — создатели медицинской стигмы, а больницы для душевнобольных представляют собой фабрики по массовому производству этого продукта»27.
Такая трактовка психиатрических институций приводит Саса к выводу о необходимости не борьбы с ними, а их тотального, окончательного и бесповоротного разрушения. Эти требования связаны со специфическим пониманием сущности институциональной психиатрии.
Сас настаивает, что бессмысленно говорить о психиатрических злоупотреблениях, поскольку таковы сущность и задача самой психиатрии. Эти два понятия тесным образом связаны. Основная функция психиатрии — причинение вреда людям, которых до этого объявили безумными. Функция эта связана со статусом психиатрии как общественной институции, призванной осуществлять контроль и подавление. Сас поэтому выдвигает следующий тезис: «. следует признать, что нет и быть не может злоупотреблений в институциональной психиатрии, поскольку институциональная психиатрия сама по себе является злоупотреблением, как не могло быть и не было злоупотреблений у инквизиции, поскольку инквизиция сама была злоупотреблением. И действительно: инквизиция уже стала нарицательным понятием, символизирующим злоупотребления в христианстве. Институциональная же психиатрия становится образцом злоупотребления в медицине»28.
Гуманизм психиатрии является, по Сасу, лживым гуманизмом, который только укрепляет систему институциональной психиатрии. Однако с проектом освобождения для него не все так просто. Он признает, что та
26 Pies R. On Myths and Countermyths // Archives of General Psychiatry. 1979. ц 33. P. 139.
27 Сас Т. Фабрика безумия. С. 375.
28 Там же. С. 28.
функция, которую в настоящее время выполняет психиатрия, является характерной, одной из необходимых для выживания общества, поэтому психиатрия в ее современном смысле не сможет исчезнуть до тех пор, пока не появилась новая институция, которая придет ей на смену и будет выполнять ее функции точно так же, как когда-то сама психиатрия заступила на место инквизиции. Прогноз, скажем прямо, неутешительный.
Всех антипсихиатров частенько обвиняют в лукавстве.
Р. Д. Лэйнг говорил, что психическое заболевание — это путешествие, дорога к подлинному существованию, он призывал посмотреть на шизофреника как на человека со своеобразным миром и бытием. Однако что делать со страдающим и разбитым, пусть даже и психической, болезнью человеком, с искалеченной жизнью, он так и не решил. Его дочь Фиона много лет провела в стенах многочисленных психиатрических больниц, лечилась она и в Гартнавельской психиатрической больнице, в которой когда-то сам Лэйнг проводил свои первые антипсихиатрические эксперименты и в отношении которой он говорил о чрезвычайной жесткости и тоталитарности.
Ф. Базалья призывал разрушить стены психиатрических больниц. Будучи директором психиатрической больницы в Триесте, он стал инициатором так называемого Закона № 180, который предписывал закрытие всех подобных учреждений, и следовательно, с 1978 г. в Италии упразднил психиатрическую больницу как институцию. Но еще десять лет Италия пыталась совладать с последствиями: множество опасных людей заполнили улицы. Да и смогли ли созданные вместо больниц центры психического здоровья преодолеть притяжение социальной системы — большой вопрос.
Можно еще долго продолжать приводить примеры, но смысл один: у Саса мы видим похожую ситуацию. Выступая против общества власти и его тоталитарной идеологии, называя тоталитарной любую систему государственной психиатрии, он исповедует принципы либертианства и ответственности, свободы выбора и гуманизма. Но принципы эти есть достижение общества, демократического американского общества. Благие цели и альтернативные пути, таким образом, вновь окутываются сетями тотальной общественной идеологии.
Все дело в изначальной точке. Лэйнг был романтиком-утопистом, Ба-залья — реформатором, Купер — революционером, Сас — правозащитником. Все они развивали свой вариант социальной теории, но все они были психиатрами, а психиатрия, как известно, должна не только изолировать, но и лечить. Во всяком случае, она должна не только критиковать, но и придумать, что делать с тем, что мы до сих пор называем психическим заболеванием.
Есть и еще один, этакий сартрианский, момент. Выстраивая стратегию социальной критики, антипсихиатрия — что как раз наиболее ярко заметно на примере Саса с его нападками на психиатрию во благо ценностей свободы и демократии — неизменно остается внутри социальной сис-
темы. Критикуя психиатрию как социальную институцию и общество в целом, антипсихиатрия не ставит задачи изменить общество, ибо эта задача ей не по силам. Все антипсихиатры испытывали особую симпатию к критической теории Ж.-П. Сартра. И здесь, используя его диалектическую систему, можно сказать: социальная система нуждается в ином, она нуждается в критике, но это «другое» лишь поддерживает ее. Лэйнг, Купер и Сартр говорили об этом, только в отношении психиатрии.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Goffman, E. Asylums: Essays on the social situation of mental patients and other inmates. — New York: Anchor Books, 1961.
2. Szasz, T. The secular cure of souls: «Analysis» or dialogue? // Existential Analysis. — 2003. — Vol. 14.
3. Sobel, D. Raskolnikov could cop a plea // New York Times. — 1987. — March 15.
4. Сас, Т. Фабрика безумия: сравнительное исследование инквизиции и движения за душевное здоровье / пер. А. Ишкильдина. — Екатеринбург : Ультра Культура, 2008.
5. Сас, Т. Миф душевной болезни / пер. с англ. В. Самойлова. — М. : Академический проект, 2010.
6. Porter, R Introduction / The Confinement of the Insane: International Perspectives, 1800-1965. Eds. R. Porter, D. Wright. Cambridge, 2003.
7. Szasz, T. The Myth of Mental Illness // American Psychologist. — 1960. — № 15.
8. Szasz, T. Creativity and criminality: The two faces of responsibility // Ideas on Liberty. — 2000. — № 50.
9. Szasz, T. On Autogenic Diseases // The Freeman. — 2004. — № 54.
10. Appelbaum, P. S. Mental Illness: No Longer a Myth // The World & I (Washington Times). — 1987. — November.
11. Szasz, T. Mental illness: From shame to pride // Ideas on Liberty. — 2002. — № 52
12. Szasz, T. The Case Against Psychiatric Coercion // Independent Review. — 1997. — Vol. 1. — № 4.
13. Лэйнг, Р. Д. Феноменология переживания. Райская птичка. О важном / пер.
с англ. Е. Н. Махнычевой. — Львов : Инициатива, 2005.
14. Szasz, T. Ceremonial Chemistry: The Ritual Persecution of Drugs, Addicts, and Pushers. — New York, 1974.
15. Szasz, T. The psychiatric collaborator as «critic» // Ideas on Liberty. — 2001. — Vol. 51. — № 8.
16. Szasz, T. The Theology of Medicine: The Political-Philosophical Foundations of Medical Ethics. — New York, 1977.
17. Szasz, T. The sane slave: An historical note on the use of medical diagnosis as justificatory rhetoric // American Journal of Psychotherapy. — 1971. — № 25.
18. Szasz, T. Unequal justice for all // Ideas on Liberty. — 2003. — № 53.
19. Pies, R. On Myths and Countermyths // Archives of General Psychiatry. —
1979. — № 33.
