CC BY
0
ХРИСТИАНСКОЕ ЧТЕНИЕ
Научный журнал Санкт-Петербургской Духовной Академии Русской Православной Церкви
№ 1 2024
Е. А. Шинаков, Д. А. Украинцев
Владимир Святой и процесс крещения Руси в украинской историографии конца XX — начала XXI вв.
УДК 94(470+571):930(477) DOI 10.47132/1814-5574_2024_1_243 EDN NIAMGT
Аннотация: Процесс христианизации Руси, как и образ князя, этот процесс завершившего — Владимира Святого, — лишь один аспект русского государствогенеза и личностной истории. Однако и в нем прослеживаются основные характерные черты и трансформации научной и «околонаучной» («богословской») историографии современной (независимой) Украины. В статье освещен период развития украинской историографии этого вопроса с начала 90-х гг. XX в. до середины 10-х гг. XXI в. Четко выделяются две линии развития: «богословская», делающая упор на моральные аспекты и значение христианизации, и научная, изучающая ее отдельные элементы, причины и значение для государственного развития. Общим для них является признание христианизации как длительного процесса, начавшегося при Аскольде в сер. IX в. и завершенного Владимиром Великим. Отличие состоит в том, что в «богословской» историографии уже с сер. 90-х гг. подчеркивается значение Крещения для духовного становления менталитета украинского народа; в научной историографии оценка значения деятельности (не только в религиозной сфере) Владимира Великого сначала для становления «старорусской», затем и «украинской цивилизации» появляется только во 2-й пол. нулевых годов XXI в., а «первого Украинского» (Киеворусского) государства — в 2010-е гг. Наиболее вероятным годом перелома в научной среде стал 2012-й, причины для этого были скорее идеолого-политические, чем научные. Впрочем, и после перелома продолжают появляться и чисто научные исследования, освещающие деятельность князя Владимира и Крещение Руси часто с применением хоть и небесспорных, но зачастую новаторских и непредвзятых методик.
Ключевые слова: Владимир Святой, процесс христианизации, Русь, Украина, историография, богословие, наука.
Об авторах: Евгений Александрович Шинаков
Доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной истории Брянского государственного университета имени академика И. Г. Петровского. E-mail: shinakov@mail.ru ORCID: https://orcid/org/0000-0002-7151-9948
Даниил Алексеевич Украинцев
Студент 4 курса специальности «Теология» Брянского государственного университета имени академика И. Г. Петровского.
E-mail: ukraintsev.d.a@mail.ru ORCID: https://orcid/org/0009-0001-7832-262X
Для цитирования: Шинаков Е.А., Украинцев Д.А. Владимир Святой и процесс крещения Руси в украинской историографии конца XX — начала XXI вв. // Христианское чтение. 2024. № 1. С. 243-254.
Финансирование: Исследование выполнено при поддержке РНФ, проект .№ 23-28-00281 «Украинская историография средневековой Руси в конце XX — начале XXI в.: концепция, истоки, тенденции». Статья поступила в редакцию 29.09.2023; одобрена после рецензирования 20.10.2023; принята к публикации 16.11.2023.
KHRISTIANSKOYE CHTENIYE [Christian Reading]
Scientific Journal Saint Petersburg Theological Academy Russian Orthodox Church
No. 1 2024
Evgeny A. Shinakov, Daniil A. Ukraintsev
St. Vladimir and the Process of Rus' Baptism in Ukrainian Historiography in the Late 20th — Early 21st Centuries
UDK 94(470+571):930(477) DOI 10.47132/1814-5574_2024_1_243 EDN NIAMGT
Abstract: The process of Christianization of Rus' as well as the image of the Prince who completed this process — St. Vladimir — is just one aspect of Russian stategenesis and personal history. However, it also traces the main characteristic features and transformations of scientific and "para-scientific" ("theological") historiography of the modern (independent) Ukraine. The article covers the period of the development of Ukrainian historiography from the early 1990s to the mid-2010s. Two lines of development can be clearly distinguished: a theological one, emphasizing the moral aspects and importance of Christianization, and a scientific one, studying its individual elements, causes and importance for state development. Their common feature may well be the recognition of Christianization as a long-term process started under Askold in the middle of the 9th century and completed by Vladimir the Great. The difference between the two lines is that theological historiography has been highlighting the importance of Baptism for spiritual formation of mentality of the Ukrainian nation ever since the mid-1990s. In scientific historiography, estimation of significance of Prince Vladimir's activity (not only in the religious sphere) appears only in the second half of the 2000s, first for the formation of the "Old Russian civilization", then for the formation of the "Ukrainian civilization", while for the formation of the "first Ukrainian" (Kiev-Russian) state — in the 2010s. The most probable year of the scientific turning-point was 2012, the reasons for this being more ideological and political than scientific. However, even after the turning-point, purely scientific studies continue to appear, revealing St. Vladimir's activities and the Baptism of Rus' often with the use of methods that are often not uncontroversial, yet in many cases innovative and open-minded.
Keywords: St. Vladimir, process of Christianization, Rus', Ukraine, historiography, theology, science. About the authors: Evgeny Alexandrovich Shinakov
Doctor of Historical Sciences, Professor of the Department of Russian History at Ivan Petrovsky Bryansk State University.
E-mail: shinakov@mail.ru ORCID: https://orcid/org/0000-0002-7151-9948
Daniil Alekseevich Ukraintsev
4th year student (Theology specialty) of Ivan Petrovsky Bryansk State University. E-mail: ukraintsev.d.a@mail.ru ORCID: https://orcid/org/0009-0001-7832-262X
For citation: Shinakov E. A., Ukraintsev D. A. St. Vladimir and the Process of Rus' Baptism in Ukrainian Historiography in the Late 20th — Early 21st Centuries. Khristianskoye Chteniye, 2024, no. 1, pp. 243-254. Funding: The study was supported by the Russian Scientific Foundation, project № 23-28-00281 "Ukrainian historiography of the medieval Rus' in the late 20th — early 21st centuries: Concept, Origins, Tendencies".
The article was submitted 29.09.2023; approved after reviewing 20.10.2023; accepted for publication 16.11.2023.
В отличие от украинской националистической «мысли» политической философии «нациократии» (наподобие Н. Михновского, Д. Донцова, В. Липинского и др.) украинская научная историко-археологическая историография Древней Руси в ХХ в. мало отличается от российской или белорусской. Исключение составили работы М. Грушевского в начале века и О. Прицака — в его конце. Тем важнее проследить наличие, время возникновения и причины изменения подходов, в данном случае — на конкретном примере одного из явлений и одной из личностей Древней Руси — крещения страны и главного деятеля этого процесса — князя Владимира Святого.
Первый год «независимой» украинской историографии был ознаменован проходившей в сентябре 1992 г. церковно-исторической конференцией в Чернигове, посвященной 1000-летию Черниговской епархии. Она была организована Черниговской епархией, институтом археологии НАН Украины (Киев) и Черниговским госпединститутом им. Т. Г. Шевченко. Уже на этой конференции переплелись два подхода к изучению процесса крещения Руси, роли деятельности и личности кн. Владимира Святого в нем: богословско-нравственный и конкретно-исторический (а опосредованно — и археологический) подходы.
Можно выделить три украинских (а были также российские, бельгийские, канадский) доклада, прямо или косвенно относящихся к эпохе Владимира Святого: концептуально-богословский (архиеп. Антоний (Вакарик)); исторический (М. Ю. Брай-чевский), археолого-краеведческий (В. П. Коваленко).
В весьма разумной, взвешенной и фундированной статье архиепископа отмечается значение православия, «принесенного в Северянский край» окончательно при кн. Владимире Святом. Это — «великое духовно-религиозное влияние на душу каждого человека, обогатившее ее характерными чертами православия: смирением, святостью, жертвенностью, аскетизмом, всеобщей любовью и другими христианскими добродетелями». В то же время архиеп. Антоний отмечает, что кн. Владимир был не первым, кто пытался привить православие русскому народу. Первыми были Аскольд и Дир, после которых Русь относилась к «одной из греческих епархий» [Антонш Вакарик, 1992, 3]. Довладимирова христианизация части населения Черни-говщины подтверждается данными погребального обряда в статье ответственного редактора сборника доцента ЧГПИ В.П. Коваленко [Коваленко, 1992, 8-9]. Но, пожалуй, ключевым по теме данной статьи явился доклад одного из мэтров украинской медиевистики — М. Ю. Брайчевского. В нем детально рассматриваются церковно-организационный и личностный аспекты процесса христианизации как Руси в целом, так и Черниговского региона в частности. Главное положение тезисов его доклада является, по сути, кратким резюме и продолжением его же монументального труда еще «позднесоветского» времени [Брайчевський, 1989]. Оно заключается в следующем: список «русских» епископов времени Владимирова крещения в летописях следует пересмотреть, ибо часть из них (включая черниговского еп. Неофита) относится к более позднему времени, часть, включая митр. Михаила Сирина, — к более раннему («при Ас-кольде, когда была образована Русская митрополия») [Брайчевський, 1992, 14].
С 1994 г. прослеживается отделение богословско-философского подхода от исто-рико-археологического. Философско-идеологическая мысль первоначально концентрируется в Киево-Могилянской духовной академии, у перешедшего туда в 1992 г. В. С. Горского. Цель его работы, названной им «Святые Киевской Руси», — раскрыть на примере святых Киевской Руси истоки души украинского народа, формирования его морального идеала. Структура работы, заглавия частей полностью соответствуют этой цели. Княгиня Ольга ассоциируется с «идеалом мудрости», князь Владимир — «идеалом милосердия», князья Борис и Глеб — «идеалом страстотерпца», киево-печерские подвижники — «идеалом смиренномудрости» [Горський, 1994, 23, 53, 93, 125]. В качестве источника указана «память народа», отразившаяся в летописях и в иных типах письменных источников. Для св. кн. Владимира конкретно — в «Слове о законе и благодати» митр. Илариона, а также в былинах о «Красном Солнышке» и «Летописце» Леонтия Боболинского. Правда, с учетом целей работы и ее специфики,
ссылки на прямые цитаты приводятся не по первоисточникам, а на основе трудов М. Грушевского и, особенно часто (14 ссылок из 35), — Г. И. Павленко (1984). И деятельность князя, и процесс крещения им Руси дается описательно, без глубокого анализа и указания на спорные и дискуссионные моменты. Зато вместо заключения мы видим у этого доктора философии абсолютный панегирик св. кн. Владимиру, с упором на его апостольский подвиг, «жертвенное служение любви» и милосердие в делах, причем не только в многочисленных «банкетах» для всех слоев населения, но и в запрещении (по житийной литературе) смертной казни [Горський, 1994, 90-91]. При этом упоминание летописи, наоборот, о временном введении смертной казни св. кн. Владимиром за разбой [ПСРЛ, 1962, т. 2, л. 47 об.] полностью игнорируется.
В научной литературе того же времени по отношению к сказаниям о кн. Владимире Святом отмечается конкретизирующе-критический подход, выразившийся, в частности, в компаративно-генеалогической статье А. П. Толочко «„Князь-робичич" и „король-пахарь": (восточноевропейские параллели древнерусских генеалогических легенд)». Автор ее выдвигает предположение (и обосновывает его) о том, что часть летописного сказания о св. кн. Владимире (сватовство к Рогнеде и последующие события) — вообще основа устной полоцкой генеалогической легенды, позднее вставленной в «Повесть временных лет» [Толочко О., 1994, 214].
Основной по сию пору аналитической работой украинской историографии о кн. Владимире Святом является половина (свыше 100 стр.) монографии П. П. Толочко (ныне — академика НАН Украины) «Володимир Святий. Ярослав Мудрий» (1996). Раздел, посвященный первому из них, состоит из трех частей. Первая — полухудожественный очерк жизни и деятельности кн. Владимира Святого, включая Крещение Руси. Вторая — набор критических статей по отдельным спорным или неясным моментам процесса принятия христианства на Руси. Третья — тексты «Устава» и «Жития» св. кн. Владимира на древнерусском и украинском языках с предисловиями и комментариями автора монографии. Первая часть представляет собой объективное, без морализирования, зато с элементами легкой иронии повествование с включением реконструируемых диалогов его персонажей. Среди спорных моментов во второй части выделены соотношение язычества и христианства на Руси до св. кн. Владимира, место крещения кн. Владимира, степень реальности летописного «выбора веры», личность митрополита при св. кн. Владимире, время и место канонизации князя.
Вторая часть концептуальной работы П. П. Толочко основана на комплексном и системном анализе источников разного происхождения — не только русских и византийских, но и германских и мусульманских. В итоге образ св. кн. Владимира не сак-рализирован, а, скорее, политизирован, и его «апостольский подвиг» явно принижен, особенно в сравнении с апологетикой его образа у В. В. Горского.
Так, указывается на давность процесса христианизации еще до св. кн. Владимира, начиная с кн. Аскольда в 60-е гг. IX в., именно поэтому и убитого язычником кн. Олегом, и даже ранее. Отмечается и наличие христианской общины в Киеве при князе Игоре, и больший и ранний масштаб христианизации при св. кн. Ольге, и как ее, так и кн. Ярополка контакты не только с Византией, но и с Германией по этому поводу. Правда, первая христианизация Руси упоминается не в анализируемой здесь работе, а в более ранней (1987) монографии позднесоветского периода уже тогда известного ученого [Толочко П., 1987, 60-63]. В новой монографии сохранено только упоминание контактов св. кн. Ольги и кн. Ярополка с Германией и Римом по религиозному поводу [Толочко П., 1996, 86], однако включена обобщающая фраза о существовании с кон. IX до кон. X в. равновесия, «духовного двоевластия» двух идеологий — языческой и христианской [Толочко П., 1996, 77]. При этом постоянно подчеркивается безусловный приоритет византийского православия и чисто тактический характер контактов и св. кн. Ольги, и кн. Ярополка, и самого св. кн. Владимира с католическим миром [Толочко П., 1996, 90].
Что касается летописного эпизода с «выбором веры», то П. П. Толочко считает его реальным, но мотивированным со стороны св. кн. Владимира отнюдь не познавательными целями. Он считает, что благодаря почти двухсотлетнему присутствию
византийского православия на Руси и христианизации значительной части населения, включая и нескольких его предшественников-князей, его выбор был предопределен заранее. «Спектакль» был задуман для византийской правящей элиты, дабы продемонстрировать ей, что «империя ромеев» может быть и не единственным источником новой веры для Руси, а также то, что последней никто насильно веру навязать не может, она сама сознательно ее выбирает [Толочко П., 1996, 90]. Отрицая в качестве причины «выбора» православия неожиданное и «однозначное прозрение» св. кн. Владимира, а вслед за тем и «русского народа» [Толочко П., 1996, 76], П. П. Толочко, считая князя выдающимся политиком, именно в этой сфере и находит причины его решения. «От обратного» были отвергнуты иудаизм (отсутствие даже государства), католицизм (слишком самостоятельная Церковь). Более серьезно рассматривая ислам, св. кн. Владимир, скорее всего, стал сомневаться в его возможности «усилить центральную власть» [Толочко П., 1996, 89]. И хотя «выбор в пользу византийского христианства был сделан давно» и «его сделала сама жизнь», а не лично св. кн. Владимир, он также учитывал, что «греческое христианство» обеспечит Руси наиболее достойное место «в системе тогдашних международных отношений» [Толочко П., 1996, 86-87]. П.П. Толочко отнюдь не принижает заслуг св. кн. Владимира перед Русью (кстати, ни о какой «Украине» речь вообще не идет), но видит причины их не в его моральном облике, а в политических способностях. В этой связи он высоко оценивает его роль и в собирании восточнославянских земель, и в отпоре печенегам, и в государственном строительстве, лишь частью которого признается и принятие православия в качестве единственной государственной религии. Интересно, что в позднесоветский период (1987) тот же ученый в качестве главной причины введения «христианской идеологической системы» указывал на успехи процесса феодализации, хотя признавал и роль христианизации в формировании древнерусской народности и создания «государственного единства русских земель» [Толочко П., 1987, 75]. В 1996 г. о феодализации уже не ни слова, хотя и упоминание какой-либо украинской народности, да и Украины вообще, также отсутствует.
Важной деталью, связанной непосредственно с образом кн. Владимира Святого, является обоснование даты и места его канонизации — после 25 мая 1251 г. в Новгороде Великом [Толочко П., 1996, 106].
В самом начале XXI в. в научной и научно-просветительской литературе Украины сосуществуют обе постулированных П. П. Толочко политические причины (и цели) принятия св. кн. Владимиром православия в качестве государственной религии Руси — как внешние, так и внутренние. Как моральный, так и «украинизирующий» аспекты отсутствуют полностью.
Археолог А. П. Моця и историк В. Рычка практически одновременно с П. П. Толочко опубликовали книгу «Кшвська Русь: вщ язичництва до християнства» (Киев, 1996). В ней крещение Руси является скорее фоном, одним из факторов социально-экономических изменений, а образ и роль кн. Владимира Святого — лишь одним из элементов этого «фона» [Моця, 1996]. Основная мысль книги: христианизация была не одноактным явлением, а длительным процессом, который начался более чем за 100 лет до св. кн. Владимира и завершился более чем через 200 лет после него. При этом главную роль в данном процессе сыграли не отдельные личности, пусть даже столь значимые, как св. кн. Владимир, а традиционная народная культура, которая «с ее чувственным, полуязыческим мировосприятием владела колоссальным творческим потенциалом, позволяющим ей существенно трансформироваться и переосмысливать элементы христианства» (Моця, Рычка, 1996, 135).
В этой работе отразились те мысли, которые А. П. Моця ранее высказывал в чисто археологических работах, «выходя» на уровень исторических обобщений. Главная мысль — христианская реформа св. кн. Владимира была подготовлена предшествующим социально-экономическим развитием восточнославянского общества. Именно поэтому так быстро и безболезненно для психологии населения произошел переход от обряда кремации к ингумации, как более дешевой и подходящей для парных,
моногамных семей [Моця, 1993, 53]. С учетом более раннего (в Х в.) появления обряда трупоположения в Карпатах и Прикарпатье, у восточных хорватов, волынян, тиверцев, А. П. Моця считал возможным говорить о влиянии Пражской Церкви на их христианизацию еще до реформы св. кн. Владимира [Моця, 1993, 37-92]. С другой стороны, имплицитно А. П. Моця считал большой заслугой этого князя то, что он правильно «уловил» настроения общества и проводил христианизацию постепенно, без насильственных мер. Исключение — Новгород Великий, в котором, судя, правда, по Иоаки-мовской летописи, «миссионеры» св. кн. Владимира Путята и Добрыня встретили сильное вооруженное сопротивление [Татищев, 1962, т. 1, 112-113; Янин, 1984, 55-56; Фроянов, 1992, 142-145].
В целом же А. П. Моця (и В. Рычка вместе с ним) в большей степени подчеркивает политическую мотивацию деятельности кн. Владимира Святого по крещению Руси, чем идеологическую и тем более морально-нравственную. А ее реальные результаты первоначально сказались не на менталитете широких слоев населения (причем не только религиозном), а на политической культуре и идеологических установках правящей элиты.
Принятие христианства именно от Византии и именно в кон. 80-х гг. X в. было, по мнению переяславско-киевских исследователей А. В. и О. В. Колибенко, обусловлено взаимными военно-политическими интересами и обязательствами Руси и Византии в 985-992 гг. Стержнем политики этого периода ими называются «греко-русско-болгарские отношения», а летописный поход 985 г. «на болгар» был, по их мнению, предпринят на болгар дунайских (в интересах Византии), а не волжских. Кроме того, русские дружины помогают подавить мятеж Варды Фоки. Взамен — престижная женитьба на принцессе Анне, покорение карпатских («белых») хорватов и постройка Переяславля, названного в честь болгарской Преславы и заселенного частично болгарскими пленными [Колибенко, Колибенко, 2004, 156]. Понятно, что ни о какой «святости» и «апостольском подвиге» в таком контексте речь не ведется.
В коллективной монографии «Цивилизационная история Украины» (2006), имеющей не только научные, но и образовательно-просветительские цели, Крещению Руси, да и всей деятельности кн. Владимира Святославича, уделено всего две страницы из 28 в разделе 11 «Держава русов». Однако они имеют концептуальный характер и обоснованы как минимум высоким научным авторитетом и опытом авторов монографии, в первую очередь А. П. Моци и О. А. Рафальского. Безусловно, «сверхзадачей» монографии было доказать целостность Украины во все периоды ее истории, но на страницах, посвященных Древней Руси, это практически не отразилось. Скорее, здесь даже в большей степени, чем в работе П. П. Толочко 1996 г., сохраняется налет формационной теории. В частности, необходимость смены языческого многобожия какой-либо из форм монотеизма диктовалась потребностями феодального общества с его иерархией власти и одним правителем во главе. «Византийская модель христианства» была выбрана св. кн. Владимиром сознательно, т. к. она в наибольшей степени повышала авторитет светской власти, ибо св. кн. Владимиру «безусловно было известно о подчиненности Церкви интересам светской власти в Византии» [Горелов и др., 2006, 180]. Для «варварского вождя» важно было повышение статуса путем «брака с принцессой Анной, который делал Владимира фактически равным императору» [Горелов и др., 2006, 179]. Последнее было важно и с внешнеполитической точки зрения, повышая престиж Руси, вошедшей с принятием православия «в круг европейских христианских держав»1 [Горелов и др., 2006, 179; Онщенко, 2001, 27].
1 Характерно, что именно такое значение христианизации Руси при св. кн. Владимире приводится и в чуть более ранних пособиях для неисторических специальностей высшей школы. Хотя они и не относятся к тематике статьи, но в какой-то степени следуют за развитием научной мысли, а возможно, и предшествуют ей. В одном из таких «начальных пособий» Европейского университета, в частности, говорится следующее: во времена союзов племен и на их основе существует «первая праукраинская цивилизация», а принятие православия св. кн. Владимиром способствовало единению и завершило «собирание земель вокруг Киева, который стал центром Старорусской цивилизации».
В заслугу св. кн. Владимиру ставится и организация интеграционно-демографических процессов, даже путем насильственных миграций и включения военной аристократии разных племен в состав надплеменной великокняжеской дружины [Горелов и др., 2006, 178]. Впрочем, византийское православие, обладавшее огромным опытом консолидации населения внутри многонациональной империи, было правильным выбором и в этом вопросе. И, хотя монография посвящена «цивилизации», ни о культурном, ни об идеологическом, ни о морально-нравственном аспектах христианизации Руси св. кн. Владимиром не говорится ничего. Кстати, как и о его предшественниках в этом апостольском деле.
Автор данного раздела А. П. Моця явно следовал не только формационной теории с ее пренебрежением к личностям, но и, как следует из ряда использованных терминов и ссылок, а также и других работ этого ученого, и теории политической (социокультурной) антропологии.
К конкретно-историческому, даже археологическому анализу деятельности кн. Владимира Святого, в т.ч. и сфере христианизации восточных славян, можно отнести и исследования буковинского археолога И. П. Возного. Он отмечает, что «официальная христианизация» шла рука об руку с «огосударствлением» и как часть последнего процесса. Во всяком случае, для земель восточных хорватов, изучению археологии которых автор посвятил многие годы. Хорватские городища были частично сожжены, частично покинуты, на новых местах строились уже великокняжеские «контрольные» крепости. При этом, по мнению И. П. Возного, в 992 г. могли иметь место даже «договоренности о взаимопомощи» между хорватами и печенегами, ибо последние первый раз напали на Русь именно во время хорватской войны св. кн. Владимира [Возный, 2012, 20-21].
Судя по высказыванию А. П. Моци, члена-корреспондента НАН Украины с 2003 г., значительную роль в дальнейшем развитии подхода украинской науки к степени единства Древней Руси и роли в этом св. кн. Владимира сыграла вышедшая в Москве в 2008 г. книга группы авторов по восточнославянской цивилизации [Моця, 2012, 50; Кузык, Яковец, 2008]. В предисловии к этой книге (его автор — Е. Н. Носов) говорилось, что восточнославянский мир того времени состоял из четырех отдельных, хоть и взаимосвязанных частей, и «Киевская Русь» была лишь одной из них. И если вначале это воспринималось тем же А. П. Моцей лишь как то, что сам «этнически нейтральный, не связанный ни с одним племенным союзом» термин «Русь» возникает первоначально на Юге (и не связан со скандинавами) и лишь затем распространяется на весь «восточнославянский православный мир» [Моця, 2010, 290-291], то буквально через два года его позиция меняется: «Ни о каком первоначальном этническом единении на этике формирования государственных структур не может быть и речи — у северной и южной группировок восточных славян были разные „матери" — у одних „российская" (с финно-балто-скандинавскими примесями), а у других — „русская"» [Моця, 2012, 50]; «„Добровольно отдавая" в территориальном отношении три последних из вышесказанных структур (Новгородская республика, Русский Север, центрально-русские княжества. — Е. Ш, Д. У.) россиянам, украинцам тогда придется взять на себя киево-русскую часть этого пространства...» [Моця, 2012, 50].
Но причем здесь св. кн. Владимир и вообще его предшественники — Рюриковичи? Они все же имеют северное происхождение, но когда «российский отщепенец» кн. Олег занял Киев, он стал уже «русским» князем; и он, и его потомки надолго забыли о Севере, занявшись более выгодными делами — торговлей с Византией и походами на нее [Моця, 2012, 49]. Лишь св. кн. Владимир, после поражения кн. Святослава в Византии и Болгарии и его гибели и будучи владыкой «Севера», захотел стать одновременно и великим русским князем, для чего объединил Север и Юг в одну державу. Только благодаря ему и его преемникам «Россия» и «Русь» какое-то время существовали как единое государство [Моця, 2012, 50]. Чем же было вызвано столь кардинальное изменение взглядов ученого даже по сравнению с 2010 г., не говоря уже о 2006-м? Он сам называет причину — скорее политическую, чем научную: указ
Президента РФ «О праздновании 1150-летия зарождения российской государственности», изданный в 2011 г. В нем предлагалось принять предложение правительства РФ о праздновании в 2012 г. «1150-летия зарождения Российской Федерации...» [Моця, 2012, 43]. А. П. Моця воспринял (или сделал вид, что воспринял) это как отказ от высказанной в «Тезисах о 300-летии воссоединения Украины с Россией» (1954) идеи о происхождении из единого корня — древнерусской народности, создавшей древнерусское государство: Киевскую Русь, — русского, украинского и белорусского народов [Моця, 2012, 51].
Прямым продолжением первой тенденции жизнеописания кн. Владимира Святого (богословско-апологетической, идеологизирующей), начало которой положил профессор Киево-Могилянской академии В. С. Горский2, явился юбилейный религиозно-пропагандистский сборник 2015 г. Он был издан явно «по благословлению» главы Украинской православной церкви Киевского патриархата Филарета (Денисенко), создателя, а с 2003 г. — и патриарха этой церкви. Сборник приурочен к «1000-летию упокоения святого равноапостольного великого князя Киевского Владимира, крестителя Руси-Украины, мученической кончины святых страстотерпцев благоверных князей Бориса и Глеба и 900-летия перенесения их мощей». Подготовлен он был двумя научными учреждениями — Институтом истории Церкви Киевской православной богословской академии и Институтом археографии и источниковедения им. М. С. Грушевского НАН Украины по материалам конференции «Святий Рiвноапостольний Володимир — творець Украшсь^ Держави». Сборник состоит из семи разделов, из которых два полностью посвящены кн. Владимиру Великому или «его образу в литературе и искусстве», и еще в двух ему уделено значительное место, особенно в разделе «Источниковедение и историография» (пять статей). При этом одна из последних (единственная в сборнике!) посвящена предшественникам св. кн. Владимира в деле христианизации «Руси-Украины» — князьям Аскольду и Диру (у П. П. Толочко речь шла только о кн. Аскольде) как «первым христианским властителям». Даже в этот наиболее «научный» раздел — «Источниковедение и историография» — попала и откровенно пропагандистской направленности статья П. Ямчука «Идеологическая мифологема „Русского мира" в духовно-интеллектуальном осмыслении XXI в.». Раздел же о свв. кнн. Борисе и Глебе оказался чисто символическим — он содержит всего три статьи; три раздела посвящены истории и культуре Украины в Средневековье и раннем Новом времени, распространению и роли в ней христианства.
Основной и первый раздел «Жизнь и деятельность Святого Владимира» (13 статей) состоит как из откровенно идеологически-пропагандистских статей (они преобладают), так и конкретно-исторических, освещающих отдельно эпизоды Крещения Руси и канонизации кн. Владимира. Особенно интересна статья прот. В. Клоса, который, опираясь на произведение Иакова Мниха 40-х гг. XI в., утверждает, что уже в это время, даже если он и не был официально канонизирован, кн. Владимир уже был признан святым — «благоверным» и «равноапостольным» [Клос, 2015, 40-49; Толочко П., 2006, 198-199]. Относительно научными, хотя и не привносящими ничего принципиально нового, является и некоторые другие статьи, среди них: Цыбулькин В., Сердючен-ко М. «Святой Владимир как государствосоздатель и религиозный деятель (об оценке отдельных источников и мифов)»; Рубин И., Бондарь О. «Особенности христианизации Древнерусского государства: мифы и реальность». В то же время присутствуют и откровенно «пропагандистские» статьи с названиями «Влияние государственно-творческой деятельности Владимира Великого на становление христианского и государственного „мы" украинского народа», «Владимир Святой — творец первой Украинской державы». В целом термины «Украина», «украинский» или, как минимум, «Украина-Русь» (вслед за М. С. Грушевским) присутствуют почти в половине статей раздела о св. кн. Владимире и христианизации.
2 Недаром украинский же современный историк философии М. Л. Ткачук считает его одним из создателей современной «историко-философской украинистики».
Вероятно, этот юбилейный сборник исчерпал «Владимирову» тематику изданий Киевского патриархата, ибо в материалах проводимых под его эгидой V и VI международных научно-богословских конференций «Православие в Украине» (2015, 2016) такой тематики либо нет вообще, либо она прослеживается весьма слабо. Из более-менее научных работ можно выделить статью А. С. Кучерука «К истории поисков могилы Великого Киевского князя Владимира Святославовича» в сборнике материалов пятой такой конференции, приуроченной в 2015 г. к 400-летнему юбилею Киевской Православной Богословской академии. Это учебно-научное учреждение Киевского патриархата считает себя законным наследником Киевской духовной академии (первоначально братства), основанной в 1615 г. (хотя продолжает параллельно существовать и академия РПЦ), и является главным религиозно-идеологическим рупором украинской государственности.
На фоне большой идеологизации изучения деятельности «Владимира Великого» и процесса христианизации «Руси-Украины» в части украинской церковной историографии 10-х гг. XXI в. благоприятным диссонансом выглядит последняя большая статья черниговского ученого В. П. Коваленко, посвященная психологическому анализу жизни и деятельности святого князя. Автор подошел к анализу новаторски, отталкиваясь от методик, разработанных последователями З. Фрейда — Э. Эриксоном (теория формирования личности) и А. Адлером (индивидуальная теория личности) [Коваленко, 2016, 135].
Большим плюсом работы является уместное и профессиональное использование археологических материалов, особенно для определения степени христианизации центральных, днепровско-деснянских регионов Руси к моменту официального принятия христианства и темпов его последующего распространения. Отличает работу В. П. Коваленко также широкое (хотя часто и критическое) использование новых работ российских авторов, как специально посвященных кн. Владимиру Святому [Карпов, 1997; Милютенко, 2008], так и общих, но затрагивающих отдельные аспекты его деятельности [Назаренко, 1987, т. 6/1, 38-89; Шинаков, 2009]. Не очень понятен выбор одной из многих публикаций А. В. Назаренко — далеко не самой последней и изданной в Германии.
Абсолютно новым, и не только для украинской историографии, является контаминация тех или иных действий князя, изменений в его политике, не только с реальной обстановкой на Руси, но и с психологическими возрастными изменениями в его личности, прежде всего отношения к своему «эго» и мотивации действий. Не всегда эта взаимозависимость выглядит убедительной, но это связано, скорее, не с самой работой В. П. Коваленко, а с недостатками тех психологических теорий, на которые он опирается. Однако главный вывод автора: «Жизненный путь Владимира Святославовича обозначен поступками такими разнородными, что их можно, вероятно, расставить по всей шкале моральных достоинств и грехов» [Коваленко, 2016, 146], — сомнений не вызывает.
В процессе анализа деятельности св. кн. Владимира В. П. Коваленко делает и несколько новых наблюдений внешнеполитического характера. В частности, полемизируя с Н. И. Милютенко, черниговский ученый все же считает главной причиной (не поводом!) войн кн. Ярополка с кнн. Олегом Древлянским и Владимиром Новгородским его «зависимость от младших братьев», перекрывавших северную часть «пути из варяг в греки» и торговый путь в Европу через Древлянскую землю и Прагу [Коваленко, 2016, 138]. В эпизоде с Рогволодом и Рогнедой в 977/978 гг. автор описывает кн. Владимира того времени как «жестокого и мстительного человека, который не прощал оскорбления и унижения», однако он все же считает главным виновником уничтожения полоцкой династии и унижения Рогнеды советника и воеводу св. кн. Владимира Добрыню — брата матери князя, рабыни-ключницы Малуши [Коваленко, 2016, 139].
Присоединяясь к гипотезе автора данной статьи о датско-норвежском происхождении варяжских наемников св. кн. Владимира и вновь не соглашаясь
с Н. И. Милютенко3, В. П. Коваленко существенно расширяет ту часть своей обширной археологической аргументации, которая касается сходства «Даневирке» и «Змиевых валов» [Шинаков, 2002, 2004, 2006; Коваленко, 2016, 139]. Правильно выделяется «латентная» стадия христианизации Руси до св. кн. Владимира.
Не все части статьи равноценны. В некоторых случаях ее автор, идя на поводу у существующих расхожих мнений, делает не очень обоснованные заключения. В частности, он явно преувеличивает степень раскаяния св. кн. Владимира за убийство кн. Ярополка, присоединяясь к мнению тех историков, которые считали этот мотив одной из причин крещения кн. Владимира [Коваленко, 2016, 143]. Князь Владимир Святой также, по мнению В. П. Коваленко (впрочем, не новому), «отменяет в державе смертную казнь», «в значительной степени прекращает казнить преступников» [Коваленко, 2016, 144]. Однако в «Законе Русском», существовавшем до реформ св. кн. Владимира, смертная казнь (кроме права родственников на нее) не предусмотрена (см.: [Свердлов, 1988, 35-36]). Наоборот, судя по летописи, именно св. кн. Владимир по совету епископов начинает казнить преступников — но только разбойников [ПСРЛ, 1962, т. 2, л. 47 об.; Шинаков, 2014, 291-296].
В итоге можно констатировать, что, по крайней мере при анализе деятельности и образа кн. Владимира Святого и процесса христианизации Руси в целом, еще в сер. 90-х гг. XX в. идеологическая «украинизация» данного процесса в философско-богословской сфере только намечается. В 10-х гг. XXI в., во всяком случае, в изданиях ПЦУ и на проводимых ею научно-богословских конференциях, речь ведется о принятии христианства уже Украиной как государством, а кн. Владимир Святой объявляется деятелем именно этого государства. (К сожалению, УПЦ в этом плане и в эти годы была гораздо менее активна, если не сказать больше.) Когда точно происходит этот перелом в «научной» мысли и идеологической пропаганде подконтрольных ПЦУ научно-учебных центров, сказать пока сложно: их литература кон. 90-х — начала нулевых годов сейчас малодоступна, да и изучать этот процесс лучше ученому с богословским образованием.
В историко-археологической сфере заметная смена акцентов при оценке деятельности кн. Владимира Святого, и особенно ее результатов, происходит, да и то не повсеместно, между 2010 и 2012 гг. При этом «украинизация» образа кн. Владимира Святого не особенно выделяется на фоне разделения истории северной Руси — России и ее южной части — Украины, которая, собственно, и называется Русью (вслед за М. Грушевским и Б. Рыбаковым). У некоторых археологов (впрочем, «провинциальных», черниговских например) даже в специальных работах о кн. Владимире Святом и даже во 2-й пол. 10-х гг. XXI в. «украинизаторскому» аспекту отдается чисто формальная дань.
Источники и литература
1. Антонш Вакарик (1992) — Антонш (Вакарик), архiепископ ЧернШвський. Тисячолинш ювшей Чершпвсько1 епархп // 1000 роюв Чершпвськш епархп. Тези доповщей церковно-кторичнй конференцп (Чершпв, 22-24 вересня 1992 р.) / Вщ. ред. В. П. Коваленко. Чершпв: С1верянська думка, 1992. С. 3-7.
2. Брайчевський (1989) — Брайчевський М. Утвердження християнства на Русь Кшв, 1989.
3. Брайчевський (1992) — Брайчевський М. До проблеми винекнення давньоруськой церкви (Чершпвська епарх1я) // 1000 роюв Чершпвськш епархп. Тези доповщей церковно-кторично1 конференцп (Чершпв, 22-24 вересня 1992 р.) / Вщ. ред. В. П. Коваленко. Чершпв: С1верянська думка, 1992. С. 12-14.
4. Возный (2012) — Возный И.П. Земли Пруто-Днестровского междуречья и Киевское государство в X в.: формирование государственной территории // Образование Русского
3 Которая считает, что «варягами» св. кн. Владимира могли быть и поморские славяне. 252 Христианское чтение № 1, 2024
государства в IX-XI вв. и его возрождение после «Смуты». Международная конференция, приуроченная к 1150-летию образования Древнерусского государства / Под ред. Антюхо-ва А. В., Михальченко С. И., Шинакова Е. А., Чубура А. А. Брянск: Курсив, 2012. С. 18-23.
5. Горелов и др. (2006) — Горелов М. Е, Моця О., Рафальский О. ЦивЫзацшна iсторiя Украь ни. Нариси. Ктв: УПВК ЕксОб, 2006. 632 с.
6. Горський (1994) — Горський В. Свят Ктвськой Русь Ктв: Абрис, 1994. 176 с.
7. Карпов (1997) — Карпов А. Владимир Святой. М.: Молодая гвардия, 1997.
8. Клос (2015) — Клос В. Чернець Яюв та його праця «Пам'ять i похвала князю русь-кому Володимиру» // Святий Рiвноапостольний Володимир — творець Украшсь^ Дер-жави / Пщ ред. д. богосл., мироп. Переяслав-Хмельницького i Бiлоцеркiвського Епiфанiя (Думенка) та ш. Киiв: Киiвська православна богословска академiя УПЦ КП, 2015. С. 40-49.
9. Коваленко (1992) — Коваленко В. Чершпвська епархiя в X-XIII ст. // 1000 роюв Черш-гiвськiй епархп. Тези доповщей церковно-iсторичноi конференцп (Чернiгiв, 22-24 вересня 1992 р.) / Вщ. ред. В.П. Коваленко. Чершпв: Оверянська думка, 1992. C. 8-9.
10. Коваленко (2016) — Коваленко В.П. «Владимир на столе. (Жизнь и деятельность Владимира Великого в свете исторической психологии) // Русский сборник. Вып. 8: К 60-летию Е. А. Шинакова. Т.2 / Под ред. В. Н. Гурьянова, А. А. Чубура. Брянск: РИО БГУ, 2016. С. 135-147.
11. Колибенко, Колибенко (2004) — Колибенко О., Колибенко О. До питання про час ви-никнення Переяславля Русского» // Стародавни 1скоростень i слов'яьских гради VIII-X ст. / Гол. ред. О. П. Моця. Ктв: Корвш пресс, 2004. С. 153-158.
12. Кузык, Яковец (2008) — Кузык Б.Н., Яковец Ю.В. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее. Т. IV: Истоки и вершины восточнославянской цивилизации. М.: Ин-т экономических стратегий, 2008. 576 с.
13. Милютенко (2008) — Милютенко H.H. Святой равноапостольнй князь Владимир и крещение Руси. Древнейшие письменные источники. СПб.: Изд-во Олега Абышко, 2008. 578 с.
14. Моця (1993) — Моця О. Населення твденно-руських земель IX-XIII ст. Ктв: АН Украши, 1993. 160 с.
15. Моця (1996) — Моця O. Ричка Володимир Михайлович. Ктвська Русь: вщ язичництва до християнства. Ктв, 1996.
16. Моця (2010) — Моця О. «Русь» на твдш схщнослов'янського свггу // Русское наследие в странах Центральной и Восточной Европы. Материалы Межгосударственной конференции 5-8 июля 2010 года (г. Брянск), приуроченной к 600-летию битвы при Грюн-вальде / Под ред. А. В. Антюхова и др. Брянск: БГУ; Фонд «Русский мир», 2010. С. 290-300.
17. Моця (2012) — МоцяА.П. Начало древнерусской государственности — конец древнерусской народности. Образование Русского государства в IX-XI вв. и его возрождение после «Смуты» // Международная конференция, приуроченная к 1150-летию образования Древнерусского государства (25-27 ноября 2012 г.) / Под ред. Антюхова А.В., Михальченко С. И., Шинакова Е. А., Чубура А. А. Брянск: Курсив, 2012. С. 43-51.
18. Назаренко (1987) — Назаренко А. В. Русь и Германия в 70-е гг. X в. // Russia Medieavalis. München, 1987. T. 6/1. S. 38-89.
19. Онщенко (2001) — Онщенко I. Iсторiя Украши. Навчальний поабник. Ктв, 2001. 160 с.
20. ПСРЛ (1962) — Полное собрание русских летописей. Т. 2: Ипатьевская летопись. М.: Восточная литература, 1962.
21. Свердлов (1988) — Свердлов М..Б. От Закона Русского к Русской Правде. М.: Юрид. лит., 1988. 176 с.
22. Татищев (1962) — Татищев В.Н. История Российская. М.; Л., 1962.
23. Толочко О. (1994) — Толочко О. «Князь-робичич» та «король-орач»: схщноевропей-ск паралелi до давньоруських генеалопчних легенд // Старожитноси Рус — Украши: Зб., пркв. 70^ччю М. Ю. Брайчевського / Вщ. ред. П. П. Толочко. Ктв: Ктвська Академiя евробiзнесу, 1994. С. 210-215.
24. Толочко П. (1987) — Толочко П.П. Древняя Русь. Очерки социально-политической истории. Киев: Наукова думка, 1987. 248 с.
25. Толочко П. (1996) — Толочко П. Володимир Святий. Ярослав Мудрий. Ктв: АртЕк, 1996. 216 с.
26. Толочко П. (2006) — Толочко П. Про час 1 мкце каношзацп Володимира // Русь на перхреси свтв (м1жнародш впливи на формування Давньорусько1 держави) К^! ст. Матер1али м1жнаодного польового семшару (Чершпв — Шестовиця, 20-23 липня 2006 р.) / Гол. ред. П. П. Толочко. Чершпв: С1верянська думка, 2006. С. 198-202.
27. Фроянов (1992) — Фроянов И.Я. Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX — начала XIII столетия. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1992. 280 с.
28. Шинаков (2002) — Шинаков Е.А. Образование Древнерусского государства. Сравнительно-исторический аспект. Брянск: Изд-во БГУ, 2002. 488 с.
29. Шинаков (2003) — Шинаков Е.А О времени и причинах первого введения смертной казни в России // Право: история, теория, практика. Вып. 7 / Отв. ред. Тарасова И. А. Брянск: Изд-во БГУ, 2003. С. 247-250.
30. Шинаков (2004) — Шинаков Е. А. Датский след в событиях 977-980 гг. на Руси // XV Конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка Скандинавских стран и Финляндии: Тез. док. Ч. 1 / Под ред. А. М. Волкова и др. М.: ИВИ РАН, 2004. С. 247-249.
31. Шинаков (2006) — Шинаков Е.А Датско-русские связи IX — начала XI вв. (памяти Г. С. Лебедева) // Русь на перхреси свтв (м1жнародш впливи на формування Давньорусь-ко1 держави) IX-XI ст. Матер1али м1жнаодного польового семшару (Чершпв — Шестовиця, 20-23 липня 2006 р.) / Гол. ред. П. П. Толочко. Чершпв: С1верянська думка, 2006. С. 218-226.
32. Шинаков (2009) — Шинаков Е.А Образование Древнерусского государства: сравнительно-исторический аспект. Изд. 2-е, переработ. и доп. М.: Восточная литература, Наука, 2009. 479 с.
33. Шинаков (2014) — Шинаков Е.А. О сакральной санкции права смертной казни // Восточная Европа в древности и средневековье: Язычество и монотеизм в процессах политоге-неза: XXVI Чтения памяти чл.-корр. АН СССР В. Т. Пашуто. Материалы конференции. М.: Ин-т всеобщей истории РАН, 2014. С. 291-296.
34. Янин (1984) — Янин В.Л. Летописные рассказы о крещении новгородцев (о возможном источнике Иоакимовской летописи) // Русский город. Вып. 7 / Отв. ред. В. Л. Янин. М., 1984.
