CC BY
28В.В.Потапов ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ СИДОРОВ
Известный русский языковед и педагог, Владимир Николаевич Сидоров (4 (17) декабря 1903, Рязань — 29 марта 1968, Москва) — специалист по истории русского языка, описательной и исторической фонетике и фонологии, орфоэпии, диалектологии, теории лингвистической географии и орфографии русского языка. Наряду с Р.И.Аванесовым, П.С.Кузнецовым, А.А.Реформатским, А.М.Сухоти-ным он являлся одним из создателей Московской фонологической школы (МФШ).
Владимир Николаевич Сидоров родился в семье педагога (впоследствии его отец -Николай Павлович Сидоров — преподавал древнерусскую литературу и фольклор в МГПИ им. В.П.Потемкина). Родом Владимир Николаевич был из интеллигентной семьи. Дедушка по материнской линии был священником и преподавал в духовной семинарии в Рязани еще И.П.Павлову. Владимир Николаевич имел брата, Бориса Николаевича, известного генетика, ученика А.С.Сереб-ровского, и сестру, Ольгу Николаевну Комову, челюскинку. В.Н.Сидоров был широко образованным человеком и интересным собеседником. Он прекрасно знал поэзию, театр, музыку и живопись.
В 1921 г. В.Н.Сидоров поступил в 1 Московский университет на этнологический факультет (отделение литературы и языка, цикл русского и славянских языков). Слушал лекции, которые читали ученики Ф.Ф.Фортунатова (основателя и главы Московской лингвистической школы) — Н.Н.Дурново, М.Н.Петерсон, А.М.Пешковский, Д.Н.Ушаков и близкий к Московской школе А.М.Селищев. В.Н.Сидоров становится последователем этой школы. В своих трудах он
неизменно проводит в жизнь основное ее положение: язык — это система.
Будучи студентом, В.Н.Сидоров принимает участие в диалектологических экспедициях в Воскресенский и Можайский уезды Московской губернии, организованных Постоянной комиссией по диалектологии русского языка АН СССР, членом которой он избирается в 1927 г. Результатом поездок была квалифицированная (дипломная) работа «Описание говора западной половины Воскресенского уезда и Ореховской волости Можайского уезда Московской губернии».
В 1926 г. окончил 1-й Московский университет. Работал научным сотрудником Государственного музея Центральной промышленной области, старшим научным сотрудником Научно-исследовательского института языкознания (Москва), Арктического института ГУСМИ в Красноярске, Института русского языка и Института языкознания АН СССР (Москва), преподавателем и доцентом Московского и Красноярского педагогических институтов, а также Московского университета. Наряду с этим он участвовал в этнографических и диалектологических экспедициях, изучал говоры рязанской Мещеры и переходные говоры Тульской области, выступал с докладами — отчетами на заседаниях Постоянной комиссии. В 1944 г. защитил кандидатскую, в 1963 г. — докторскую диссертацию.
С 1927 по 1931 г. В.Н.Сидоров в соавторстве с Р.И.Аванесовым и Л.Б.Перельмуттером пишет и издает учебники и пособия для общеобразовательных курсов, школ молодежи и педагогических техникумов. В 30-х годах Владимир Николаевич совмещает собственно научную работу в Научно-исследовательском институте языкознания (в секторе истории русского языка и секторе по изучению грамматики и типологии языков народов СССР) с преподаванием в Редакционно-издательском институте и в МГПИ им. В.П.Потемкина.
Во время войны В.Н.Сидоров с семьей эвакуируется в Красноярск. В 1944 г. Владимир Николаевич возобновляет педагогическую работу в МГПИ им. В.П.Потемкина и в этом же году поступает в Институт русского языка АН СССР, где работает вначале в секторе диалектологии, а затем в секторе истории русского литературного языка.
Лингвистические интересы В.Н. Сидорова были широки и разнообразны. Анализируя звуковой строй современного русского языка, Владимир Николаевич Сидоров вместе с Рубеном Ивановичем Аванесовым заложили основу МФШ.
По словам В.Н.Сидорова, он и другие московские фонологи при разработке своей теории исходили из идей Н.Ф.Яковлева и Г.Г.Шпета и не испытывали влияния Ф. де Соссюра. Владимир Николаевич считал, что в «Курсе общей лингвистики» Соссюра фонетика в основном изложена традиционно, новым является только определение фонемы. С якоб-соновским определением фонемы как пучка различительных признаков В.Н. Сидоров не соглашался, так как эти признаки при функционировании языка, если оставаться в его пределах, не являются очевидными: сор, бор, пор. Различия по месту, способу образования и т.д. становятся очевидными, если анализировать звук с позиции физиологии (Борунова, 1996).
В группу молодых лингвистов, назвавших себя «Новомосковской школой» (термин А.А.Реформатского), в отличие от Московской школы Ф.Ф.Фортунатова, входили (кроме Р.И.Аванесова и В.Н.Сидорова) П.С.Кузнецов, А.А.Реформатский и A.M.Сухотин.
Фонологическая теория МФШ была следствием практической деятельности Р.И.Аванесова и В.Н.Сидорова, их успешных попыток представить фонетическую (звуковую) сторону русского языка как систему. В этой работе большую роль сыграли их занятия диалектологией. Будучи участниками антропологической экспедиции по изучению Ниже-городско-Вятского края, Р.И.Аванесов и В.Н.Сидоров объездили огромные пространства. Результатом поездок было описание фонетики северного Поветлужья, которое стало одним из подступов к созданию фонологической теории (Аванесов, Сидоров, 1931).
Чисто фонологические взгляды московских лингвистов, по воспоминаниям В.Н.Сидорова и А.А.Реформатского, во многом оформились под влиянием одного из крупнейших лингвистов — востоковеда Н.Ф.Яковлева, работавшего в те годы в комитете по созданию алфавитов для бесписьменных языков народов СССР. В статье «Реформа орфографии...» было дано обоснование фонемы как знака, обладающего смыслоразличительной функцией.
Позже в «Очерке грамматики русского литературного языка» (Аванесов, Сидоров, 1945) в разделе «Фонетика» Р.И.Аванесов и В.Н.Сидоров дали толкование фонем и системы фонем. Были сформулированы понятия фонетической позиции (т.е. положения фонемы в слове), сильной и слабой позиции, даны определения видоизменений (модификаций) фонемы. В дальнейшем В.Н.Сидоров пришел к необходимости выделения так называемой гиперфонемы в тех случаях, когда звук в слабой позиции не чередуется со звуком в сильной позиции, так, в слове собака — гиперфонема о/а. В
свое время за идею гиперфонемы его и Р.И.Аванесова обвинили в агностицизме, «...как будто они говорили о непознаваемости фонемы» (Борунова, 1996: 77). В последующие годы фонологическая теория МФШ получила широкое признание и распространение.
Важные положения теоретических взглядов Р.И.Аванесова и В.Н.Сидорова на систему фонем русского языка представлены в их работе «Система фонем русского языка», которая была составной частью «Очерка грамматики русского литературного языка» (1945) (Аванесов, Сидоров, 1970б).
В этой работе дается определение фонемы: «...самостоятельные звуковые различия, которые служат знаками различения слов языка, называются фонемами; звуковые же различия несамостоятельные представляют собой видоизменения этих фонем в определенных фонетических условиях» (Аванесов, Сидоров, 1970б: 249). Фонема выступает не обязательно в каком-то одном звучании, а в ряде звучаний, которые представляют собой ее разновидности. Каждая фонема проявляется в определенных разновидностях, и каждая из таких разновидностей выступает в строго определенных фонетических условиях.
Разновидности одной фонемы взаимно исключают друг друга в одной и той же позиции и, наоборот, взаимно замещают друг друга в разных позициях. Следовательно, одна разновидность данной фонемы по отношению к другой разновидности той же фонемы не может выступать в качестве знака для различения слов. Поэтому слова могут различаться только разновидностями одной фонемы по отношению к разновидностям других фонем.
Различия между разновидностями фонемы обусловлены фонетическим положением, т.е. фонетической позицией, которая определяет в каждом конкретном случае наличие одной определенной разновидности фонемы. Данные разновидности зависят от условий сочетаний звуков (например, от положения фонемы перед или после определенных звуков) или от положения фонемы в слове (например, в начальной или конечной позиции слова, в ударном или безударном слоге).
Фонетическая обусловленность разновидностей фонемы в разных позициях неодинакова: в одних позициях обусловленность большая, в других — меньшая. Позицию наименьшей обусловленности авторы называют «сильной», в отличие от других позиций, которым присваивается название «слабые».
Фонема всегда обозначена по своему основному виду, а остальные ее разновидности можно рассматривать в качестве видоизменений ос-
новного вида фонемы. Авторы определяют совокупность этих видоизменений, выступающих в слабых позициях, как модификации фонемы.
Эти модификации фонем по своей функции, т.е. по той роли, которую они играют в системе знаков для различения слов, подразделяются на два типа — вариации и варианты.
Вариации — это такие обусловленные позицией модификации основного вида фонемы, при которых не происходит совпадения в одном звучании конкретной фонемы с какой-либо другой. Вариация — это по-зиционно обусловленный звуковой синоним основного вида фонемы.
Варианты — это позиционно обусловленные модификации фонемы, которые не различаются с какой-либо другой фонемой (или фонемами), совпадая с ней (или с ними) в своем качестве. Вариант выступает в роли заменителя двух или более фонем, не различающего функции совпавших фонем.
Задача последовательного, целостного описания фонетической системы решается во многих фонетических работах, посвященных как литературному языку, так и диалектам. При таком описании пришлось развернуть и систему основных фонологических понятий. В работах Р.И.Аванесова и В.Н.Сидорова впервые вводится и последовательно применяется понятие нейтрализации фонем. Это понятие в его эксплицитной форме еще не присутствовало в работах Н.Ф.Яковлева, прямого предшественника МФШ. Понятие нейтрализации повлекло за собой разграничение вариаций и вариантов фонем, что явилось очень важным открытием, по которому и всю теорию МФШ называют «теорией вариантов и вариаций». В редакции, которая была создана Р.И.Аванесовым и В.Н.Сидоровым, а также А.А.Реформатским, Сухотиным и П.С.Кузнецовым, эта теория стала применяться для анализа и последовательного описания различных фонетических систем.
Еще Бодуэн де Куртенэ понимал грамматику широко — «как рассмотрение строя и состава языка (анализ языков)», относя к ней и фонологию. «Сообразно постепенному анализу языка, — говорил Бодуэн де Куртенэ, — можно разделить грамматику на три большие части: 1) фонологию (фонетику), или звукоучение; 2) словообразование в самом обширном смысле этого слова и 3) синтаксис» (Бодуэн де Куртенэ, 1963: 63-64). Н.С.Трубецкой считал фонологию также частью грамматики: «...фонология как учение о функциях звуковых противопоставлений представляет собой две отрасли одной и той же науки, которая должна исследовать функции противопоставления лингвистических значимо-стей, причем все отрасли этой науки применяют одинаковые методы ис-
следования. Направление, в котором разрабатывает теорию звуков так называемая «фонологическая школа», предполагает аналогичный подход к остальным частям теории языка, предполагает новую, структурную теорию языка» (ТгиЬе1гкоу, 1937: 151).
В своей книге «Очерк грамматики русского литературного языка» Р.И.Аванесов и В.Н.Сидоров, объединив в разделе грамматики морфологию и синтаксис, поместили в название книги наряду с термином «грамматика» и фонетику (с учением о фонемах) (Аванесов, Сидоров. 1945). Во введении к академической «Грамматике русского языка», также включавшей кроме морфологии и синтаксиса — разделов грамматики, еще и фонетику, Л.В.Щерба и В.В.Виноградов писали: «Фонетика, как учение о звуковой системе и звуковых изменениях языка, связана как с лексикой (или лексикологией), так и с грамматикой... Поэтому фонетику можно было бы рассматривать как особую языковедческую дисциплину, смежную с грамматикой и лексикологией. Однако фонетика, изучающая звуковой строй языка, оказывается особенно тесно связанной с грамматикой и обычно рассматривается в ее составе в качестве особого раздела» (Грамматика русского языка, 1953: 14).
Другим видом практической деятельности, сыгравшей большую роль в выработке этой теории, была работа ученых в редакционной комиссии по русской орфографии. В 30-х годах выдвигались один за другим проекты усовершенствования русской орфографии. Орфографические решения, принятые в 1917 г., обладали одним общим недостатком: не обоснованные целостной лингвистической теорией, внутренне противоречивые, они страдали явной эклектичностью и имели много недочетов.
В это время была опубликована статья Р.И.Аванесова и В.Н.Сидорова «Реформа орфографии в связи с проблемой письменного языка» (1930), в которой были впервые изложены основные положения МФШ как по теории орфографии, так и по фонологии. Авторы впервые формулируют основной принцип русского письма: русская орфография фонематична. Как пишут авторы: «Фонологическое письмо отвечает социальной природе языка, потому что оно передает не звуки в отрыве от их значения, а фонемы. Поэтому фонологическое письмо в отличие от фонетического основано не на соответствии буквы и звука, а на соответствии буквы и фонемы» (Аванесов, Сидоров, 1970а: 151)
Ее совершенствование и привнесение в нее большей последовательности связано с усилением фонематического принципа. Соавторы орфографической реформы утверждают, что «...проект о новом правопи-
сании ясно показывает его преобладающий морфологический (фонологический) характер. При дальнейшей разработке морфологический принцип должен быть проведен более последовательно, так как только этот принцип может быть положен в основу рациональной орфографии» (Аванесов, Сидоров, 1970а: 156).
Исходя из этого принципа, и делается ряд предложений. Вопрос о том, нужна ли и своевременна ли реформа орфографии, решают не только лингвисты, но общество в целом. Но если реформа окажется реальностью, то в таком случае будут реализованы выдвинутые в 1930 г. соответствующие предложения.
Проблемы упорядочения русской орфографии привлекали В.Н.Сидорова и позже, в частности, им написана в 1953 г. в соавторстве с И.С.Ильинской статья «Современное русское правописание» (Ильинская, Сидоров, 1953).
Последние несколько лет своей жизни Владимир Николаевич отдал наиболее любимой им исторической фонетике русского языка. Значительный интерес представляют его работы по исторической фонетике — книги «Из истории звуков русского языка» (Сидоров, 1966) и вышедшая посмертно «Из русской исторической фонетики» (Сидоров, 1969).
Историческая проблематика получила освещение и в таких работах В.Н.Сидорова, как «Предисловие» к книге А.Вайана «Руководство по старославянскому языку» (Сидоров 1952), «Редуцированные гласные ъ и ь в древнерусском языке XI в.» (Сидоров, 1953), «О предударных гласных в говоре Москвы XVI в.» (Сидоров, 1965) и др.
Из воспоминаний С.Н.Боруновой: «В пору моего знакомства с В.Н. он работал над вопросами исторической фонетики. Интерес к истории языка, сохранившийся у В.Н. на протяжении всей жизни, по его словам, определился уже в университете. Тогда курса современного русского языка еще не читали вообще, а преподавание истории языка имело глубокую традицию. Но лингвистом, как считал сам В.Н., он стал случайно: в юности он увлекался многим, увлекся как-то и палеографией. Это привело его в Московский университет на этнологический факультет (отделение языка и литературы), где он заинтересовался лекциями А.М.Селищева...» (Борунова, 1996: 74).
Первая книга «Из истории звуков русского языка» (Сидоров, 1966) получила признание и высокую оценку как у отечественных филологов, так и за рубежом. Содержание данного труда составляют следующие вопросы: редуцированные гласные ъ и ь в древнерусском языке XI в.; из истории сочетаний типа *1 ь г 1 в русском языке (возникновение мяг-
кости r' перед задненебными и твердыми губными согласными); умеренное яканье в среднерусских говорах и севернорусское ёканье; об одной разновидности умеренного яканья в среднерусских говорах.
По замечанию самого автора, эта работа представляет собой ряд очерков, между которыми на первый взгляд кажется трудно уловить связующее их единство. Однако каждый из этих очерков и все они по своей совокупности объединяются вокруг одной общей проблемы, которая здесь не решается, но решение которой возможно только после рассмотрения вопросов, поставленных в данной работе. Эта объединяющая все эти очерки проблема, одно из центральных и вместе с тем наиболее сложных проблем исторической фонетики русского языка, — переход е в 'о перед твердыми согласными.
В первом очерке «Редуцированные гласные ъ и ь в древнерусском языке XI в.» Владимир Николаевич убедительно показал, что в XI в. ъ/ь еще отличались от о/е, падение редуцированных шло через стадию сосуществующих систем («полный стиль», где есть редуцированные, и «беглая речь», где редуцированные отсутствуют) путем генерализации второй системы. Следы падения редуцированных и их совпадения с о/е в памятниках письменности до XII в. — не обязательно «македонизмы», а черты второго стиля (Сидоров, 1966: 66). Здесь, как и во всей книге, В.Н.Сидоров отстаивает линию Соболевского -Васильева, линию доверия к памятникам письменности.
Во втором очерке «Из истории сочетаний типа t ь r t в русском языке (возникновение мягкости r' перед задненебными и твердыми губными согласными)» В.Н.Сидоров нашел простое решение вопроса о мягкости r' перед задненебными и твердыми губными согласными. Он показал при этом, что вообще в русском языке и его говорах позиция перед зубными является позицией неразличения для категории мягкости всех зубных (в том числе и r) в отличие от позиции перед задненебными и губными. Иными словами, отсутствие мягкости в словах типа зерно объясняется позднейшим отвердением, как, например, в словах типа бедный (< *Ь'е^ьпъ|ь); этот тип слов следует отличать от слов вер'ба, цер'ковь, вер'х (ср. также редька, деньга, тьма и т.п.). Тем самым В.Н.Сидоров убедительно доказал исконную последовательность смягчения r в прежних сочетаниях типа t ъ r t (Сидоров,1966: 4-48).
Во втором и третьем очерках — «Умеренное яканье в среднерусских говорах и севернорусское ёканье» и «Об одной разновидности умеренного яканья в среднерусских говорах» — Владимир Николаевич показывает, что среднерусское умеренное яканье произошло из ёканья север-
норусских говоров, и рисует возможные пути развития иканья. Убедительность данной гипотезы подкрепляется тем, что гипотетически предсказываемые В.Н.Сидоровым разновидности умеренного яканья были уже обнаружены как реально существующие (Журавлев, 1968).
Значение данной книги выходит далеко за пределы вышеупомянутых проблем: здесь решается ряд важнейших вопросов русской диалектологии и исторической фонетики — происхождение средневеликорус-ских говоров, относительная хронология перехода е > 'о, судьба *е, *ь, *е перед мягкими и твердыми согласными, судьба *е перед двумя согласными, генезис второго полногласия, причины перехода 1 ь г 1 > 1 ъ г 1, передвижка границы слога в связи с падением редуцированных, различие ассимилятивных процессов у категории мягкости и звонкости и многое другое. По мнению В.Н.Журавлева, «каждый вопрос, каждое новое положение, выдвигаемое автором, обосновано и связано с другими вопросами, обсуждаемыми в книге, одно положение как бы само собой вытекает из другого, из всей книги в целом» (Журавлев, 1968: 131).
Значение книги заключается в том, что В.Н.Сидорову удалось в ней поставить центральную проблему русской исторической фонетики. С позиции В.Н.Сидорова, это проблема перехода е > 'о перед твердыми согласными. Окончательно данная проблема в книге не выясняется, но решение подготавливается рассмотрением поставленных здесь задач.
Каковы же перспективы решения данной проблемы и почему именно эта проблема является действительно центральной в истории русского языка.
В данной книге В.Н.Сидоров, вопреки мнению акад. А.А.Шахматова, развивает положение, согласно которому переход е > 'о представляется явлением не дописьменной, а более поздней эпохи, когда в результате падения слабых редуцированных появились закрытые слоги и нарушился принцип слогового сингармонизма.
Следовательно, переход е > 'о — процесс, имевший место лишь после падения редуцированных гласных. Основанием для такого заключения служит предпосылка о последовательности осуществления принципа слогового сингармонизма в древнерусском языке (именно поэтому так важно было доказать последовательность смягчения г из прежних сочетаний типа 1 ь г 1). Разрушение сингармонизма связано с падением редуцированных. Поэтому переход е > 'о, противоречащий принципу сингармонизма, и «следует относить ко времени после утраты редуцированных гласных» (Сидоров, 1966: 4). Вот почему для В.Н.Сидорова столь важно еще раз уточнить абсолютную хронологию процесса паде-
ния редуцированных, относительную хронологию процесса е > 'о, т.е. еще раз обсудить те явления, которые так или иначе связаны с этим процессом, а главное — еще раз проверить возможные связи данного процесса с яканьем и иканьем.
Таким образом, русский переход е > 'о, как и генезис умеренного яканья, являются лишь проявлением внутреннего процесса распада группового сингармонизма, группофонем, процесса формирования автономных согласных и гласных фонем (прежде всего — процесса формирования категории мягкости согласных в русском языке). Процесс перехода е > 'о и процесс падения редуцированных равноправны, это два проявления одной и той же более общей тенденции. «Поэтому совершенно прав В.Н.Сидоров, ставя процесс е > 'о во главу угла истории русского языка, ибо падение редуцированных —процесс общеславянский, процесс же е > 'о — собственно русский (даже в украинском языке специфика перехода е > 'о несколько иная, распространенность — меньшая; не случайно и категория мягкости согласных там имеет несколько иной характер — отвердение согласных перед гласными переднего ряда, совпадение *1 и *у, отвердение губных перед задним гласным из прежнего переднего — м}асо и т.п.)» (Журавлев, 1968: 133).
Принцип умеренного яканья состоит в том, что в первом предударном слоге после мягких согласных на месте гласных фонем неверхнего подъема перед твердыми согласными произносится [а], а перед мягкими — [и] ([и] произносится также и перед группой согласных, последний из которых является мягким — например, и['икл']и, в в['идр']е, з['имл ']я, с['истр']е — это, по всей вероятности, может быть объяснено тем, что согласные, находящиеся перед мягким, являются хотя и не палатализованными, но полумягкими (Дурново, 1903) или просто нейтральными (невеляризованными) (Сидоров, 1966: 139).
Возникновение умеренного яканья в исторической фонетике принято объяснять наслоением недиссимилятивного аканья-яканья на окающую модель владимиро-поволжского типа. Эта концепция, предложенная Е.Будде (Будде, 1896) еще в 1896 г., получила развитие в работах В.Н.Сидорова (Сидоров, 1951; 1966).
Как полагал Е.Будде, а вслед за ним и В.Н.Сидоров, современные диалекты с умеренным яканьем (по крайней мере, та их часть, которая расположена на границе с окающими владимиро-поволж-скими говорами) были изначально севернорусскими говорами с произношением [о] перед твердыми согласными и [е] перед мягкими на месте *е и *ь, так и *Ь (т.е. и['ос]у, в['ол]а и в л['ос]у, р['ок]а при и['ес]и, р['ек]и). Под
влиянием акающей модели, в которой безударное [о] отсутствует, в этих диалектах стали произносить [а] на месте любого [о], в том числе и после мягких согласных (а также [и] на месте [е]): т.е. н['ас]у, в['ал]а и в л['ас]у, р['ак]а при и['ис]и, р['ик]и. «В результате образовался говор, представляющий собой по существу акающий слепок, отлитый по окающей модели» (Сидоров, 1966: 105). Однако такая система еще не есть умеренное яканье, так как во владимиро-поволжских говорах этого типа (в отличие от северо-восточных — костромских, вологодских, архангельских) на месте предударного /а/ произносится [а] как перед твердым, так и перед мягким согласным (п['а]так, п['а]ти), а в говорах с умеренным яканьем в словах типа пряди, пяти, в грязи, глядят предударная /а/ реализуется звуком [и] ([п'ит'и]). Этот факт, как и разнообразные диссимилятивные модели, приходится объяснять аналогичным выравниванием: «В результате замещения предударного [е] (из старых е и Ь) гласною [и] эта последняя в положении между мягкими согласными получила огромное численное преобладание над относительно редкой здесь гласной ['а]. Это, по всей вероятности, и послужило причиной постепенного вытеснения редкого звука ['а] наиболее частым и привычным в данном положении звуком [и]. Иными словами, система современного умеренного яканья образовалась в результате обобщения гласной [и] между мягкими согласными, поскольку в говорах с первичным умеренным яканьем гласная ['а] произносилась в предударном слоге между мягкими согласными только в соответствии с этимологическим ['а], во всех же прочих случаях произносилось [и]» (Сидоров, 1966: 108).
По мнению некоторых современных диалектологов, слабым местом предложенной интерпретации умеренного яканья как наслоением недиссимилятивного аканья-яканья на окающую модель именно влади-миро-поволжского типа является то, что говоры с последовательным произношением безударного ['о] на месте Ь встречаются достаточно редко (по сравнению с умеренно якающими говорами), при этом реализация Ь как ['о] в значительной степени лексикализована (Скобликова, 1962), умеренное же яканье распространено на довольно широкой территории, включая говоры Московской и Тульской областей, не связанные с владимиро-поволжскими говорами географически. И в восточной части территории распространения умеренно-якающих диалектов «говоры с различением гласных владимиро-поволжского типа нигде (кроме небольшого пространства около Касимова) непосредственно не граничат с умеренным яканьем» (Образование... 1970: 342). Кроме того, «современные процессы перехода от вокализма с различением гласных к вокализму
с неразличением этих же гласных не ведут к формированию умеренного яканья... От вокализма с различением гласных владимиро-поволжского типа обычно наблюдается переход к еканью и иканью» (Образование... 1970: 342).
Поэтому некоторыми диалектологами предполагается, что умеренное яканье является просто результатом действия в говоре с сильным аканьем-яканьем тенденции к зависимости качества предударного гласного (в том числе и реализаций /а/) от твердости/мягкости последующего согласного, а не наложением аканья на какую-то определенную модель окающего вокализма после мягких согласных (хотя в говорах, соседних с владимиро-поволжскими, развитие умеренного яканья могло быть поддержано наличием сходной модели безударного вокализма после мягких согласных). Взгляды на возможность происхождения умеренного яканья вне связи с влиянием владимиро-поволжской модели безударного вокализма изложены в таких работах, как например, (Дурново, 1918). Считается, что такая интерпретация механизма возникновения умеренного яканья совершенно не противоречит общей идеологии гипотезы В.Н.Сидорова (Князев, 2001).
Вторая книга «Из русской исторической фонетики» (Сидоров, 1969), посвященная истории вокализма русского языка, была выполнена В.Н.Сидоровым в Секторе истории русского литературного языка Института русского языка АН СССР и утверждена к печати ученым советом Института в декабре 1967 г. Данный труд является естественным продолжением занятий Владимира Николаевича в этой области. Рассматриваемые в ней вопросы касаются процессов, относящихся к русскому языку в целом.
Подготавливая книгу к печати, Владимир Николаевич работал над ее рукописью буквально до последних дней жизни. Он не успел полностью ее закончить. Впрочем, как писали его современники (Сидоров, 1969: 3-4), поставить точку Владимиру Николаевичу всегда было трудно. Разрешение одной задачи влекло его творческую энергию к разрешению других, еще более сложных задач, к проникновению в еще большие глубины изучаемого явления, и вопрос, который, казалось, был уже полностью исчерпан, получал подчас еще какое-то дополнительное освещение, какой-то новый поворот. Так было и когда он писал, и когда говорил, с присущей ему страстностью и безупречной логикой, выдвигая все новые и новые аргументы в пользу того или иного положения.
Первая работа в этой книге была издана в том виде, как она была подготовлена автором. Она начинается с возражения С.И.Коткова про-
тив гипотезы автора о происхождении умеренного яканья в средневековых говорах, начинается сразу, без всякого вступления и предварительного напоминания основных положений этой гипотезы. «Для В.Н.Сидорова, страстного полемиста, не оставлявшего без внимания ни одного критического замечания, касавшегося его работ, такое начало характерно. Он должен был прежде всего ответить своему оппоненту, найти новые подтверждения своих положений или же отказаться от них. Повторять же самого себя, писать о том, что уже было им сказано, ему было неинтересно» (Сидоров, 1969: 3-4).
В книге рассматриваются важные проблемы исторической фонетики русского языка: изменение предударного е и и в акающих говорах; два пути образования умеренного яканья из ёканья; о некоторых случаях изменения предударного е в и в русских говорах; утрата фонемы Ь южнорусским наречием; утрата фонемы Ь владимиро-поволжскими говорами; к вопросу о языке протопопа Аввакума; волоколамское ёканье по грамотам XV-XVШ вв.; о времени перехода города Москвы к аканью; ёканье в южнорусском наречии XVII в.; об одном случае позиционно не обусловленного изменения гласной в севернорусских говорах.
Данные о времени перехода от еканья к иканью в литературном произношении (на стыке ХIX-XX вв.) Владимир Николаевич получил от Д.Н.Ушакова: Ф.Ф.Фортунатов и Ф.Е.Корш еще екали, а их ученики — Д.Н.Ушаков, Н.Н.Дурново, Н.Н.Соколов — уже икали, и Ф.Е.Корш шутливо дразнил их питухами (то есть не только икальцы, но и выпивохи) (Сидоров, 1969). Существующие объяснения причин перехода к иканью В.Н.Сидорова не удовлетворяли. К неубедительным предположениям он относил неправильное представление о том, что еканье сменилось иканьем в результате усилившейся в XIX в. редукции гласных, поскольку е и и — гласные полного образования и и не может быть результатом редукции е (Борунова, 2000).
Владимир Николаевич живо интересовался историей формирования московского говора, на основе которого сложилось русское литературное произношение. По многим лингвистическим вопросам он имел свое мнение, сложившееся в результате собственных наблюдений и размышлений, нередко не совпадавшее с утвердившимися в науке положениями. Так, В.Н.Сидоров не разделял предположения А.А.Шахматова о том, что в Москве XIV-XV вв. социальное расслоение населения было связано с расслоением диалектным (одни окали, другие акали): высшие классы употребляли севернорусское наречие, а низшие классы — вос-точнорусское. Р.И.Аванесов упоминал еще и о культурном неравенстве
между окальщиками и акальщиками. Владимир Николаевич считал, что «культурного и социально-экономи-ческого превосходства окальщиков над акальщиками не было», и сомневался, что так вообще бывает (Бору-нова, 1996).
B.А.Богородицкий полагал, что помимо политических причин, обусловивших определяющую роль московского говора в истории русского литературного языка, существует и собственно языковая: умеренное по своим фонетическим особенностям московское наречие представляет собой средний звуковой тип между русскими диалектами.
С позиции В.Н.Сидорова, роль Москвы в формировании литературного произношения определялась исключительно внеязыковыми причинами: «средний звуковой тип» московского говора продиктован исторически сложившимися условиями и географическим положением Москвы. До XVI в. говор Москвы представлял собой типичный северный говор, в котором не отмечалось признаков южного варианта произношения (прежде всего аканья и др.). Преобразование этого северного говора произошло в течение относительно короткого периода на стыке XVI-XVII вв. В результате внутренней политики Ивана Грозного окающее население Москвы и близлежащих территорий значительно сократилось. Позже в данную местность стали интенсивно приезжать представители акающего произношения. Их количество по сравнению с предшествующими эпохами значительно возросло. Данный факт и определил последующее закрепление и развитие в Москве умеренного аканья, так как принцип аканья проще принципа оканья: не различать в произношении о и а (вода — трава) проще, чем различать. Казалось бы, возможно только одно направление эволюции фонетической системы — от оканья к аканью. Но если бы Москва, будучи столицей, находилась не на границе с акающими говорами, а в сплошном окружении северных говоров, то вполне допустимо, что литературным считалось бы окающее произношение, чоканье или цоканье, а аканье, в свою очередь, — диалектным.
C.Н.Борунова пишет: «Отводя Москве, а не Петербургу определяющую роль в формировании литературного произношения, Владимир Николаевич ссылался на то, что старомосковское произношение опиралось на живую речь «московских просвирен», в то время как Петербург не имел никакой диалектной основы. Если в Петербург Штольцы и Адуевы съезжались отовсюду, то московская интеллигенция в большинстве своем состояла из коренных москвичей: Грановский, Огарев, Станкевич, Ключевский выросли в Москве и прожили
всю жизнь рядом с Московским университетом. В отличие от Москвы Петербург, имея пестрое по составу население, не мог задавать тон в образовании литературного произношения. Для выработки единой орфоэпии он должен был сам искать опору вне своей языковой среды и находил ее в произношении второй столицы — Москвы, а также в ориентации на книжную речь» (Борунова, 1996: 75).
Существующие объяснения причин распространения иканья в Москве Владимира Николаевича не удовлетворяли. Так, Л.В.Щерба считал, что после усиления роли Москвы «икальцы» стали стекаться к ней в большом количестве, а е литературного языка начинает подвергаться большой опасности. Владимир Николаевич не был согласен с точкой зрения Л.В.Щербы и утверждал, что процесс перехода еканья в иканье начался именно в Москве и узкой полосе среднерусских говоров вокруг Москвы, поэтому икальцам неоткуда было стекаться в большом количестве.
С работами по исторической фонетике и фонологии тесно связаны исследования В.Н. Сидорова в области современных русских говоров, относящихся к разным диалектным группам (Сидоров, 1927; 1949; 1951б; 1952; Аванесов, Сидоров, 1931).
В.Н.Сидорова также интересовали вопросы морфологии (см., например: Аванесов, Сидоров, 1945; Сидоров, 1951а), к решению которых он подходил с позиций Московской лингвистической школы (учение о форме слова и теория грамматических классов слов). Рассматривая язык как единое целое в «Очерке грамматики русского литературного языка» (раздел «Морфология») (Аванесов, Сидоров, 1945) при описании частей речи и их классификации В.Н.Сидоров широко использовал метод противопоставлений. Так, пять выделенных им самостоятельных частей речи (существительное, прилагательное, числительное; наречие и глагол), будучи противопоставлены друг другу по значениям и формам, образуют систему, которой определяются основные черты морфологии русского языка.
Владимир Николаевич впервые в отечественной русистике применил метод оппозиционного анализа, получивший в 30-е годы достаточно широкое распространение. Анализируя значения форм числа существительного, а также значения глаголов совершенного и несовершенного видов, автор отмечал особенности существующих между ними отношений противопоставления, известных под названием привативных оппозиций. Например, формы множественного числа существительных содержат указание на то, что предметы взяты в некотором количестве, в
формах же единственного числа указание на какое-либо количество отсутствует. При противопоставлении глаголов совершенного и несовершенного видов обнаруживается, что первые выражают называемый ими процесс как законченный, а вторые — без указания на его законченность.
В «Очерке» впервые дается детальная классификация непродуктивных глаголов, обладающих таким соотношением основ настоящего и прошедшего времени, которое не является моделью для образования новых глаголов. Данная классификация — результат исследования о глаголах непродуктивных классов в современном русском литературном языке, защищенного В.Н.Сидоровым в 1944 г. в качестве кандидатской диссертации.
Владимира Николаевича интересовали проблемы словообразования как сами по себе, так и в их отношении к грамматике и лексике. Он считал, во-первых, что задача любой научной дисциплины (в данном случае словообразования) состоит в определении и отграничении области своего изучения, во-вторых, в необходимости отделять синхронию от диахронии. К словообразованию как части грамматики ученый причислял только реально существующие в языке средства, при помощи которых могут создаваться новые слова.
Вопросы синтаксиса, лексикологии, стилистики и лексикографии на протяжении некоторого времени не были в центре научных интересов Владимира Николаевича, но они живо его интересовали. В 1949 г. им была опубликована совместно с И.С.Ильинской статья «К вопросу о выражении субъекта и объекта действия в современном русском литературном языке» (Ильинская, Сидоров, 1949); он участвовал в работе грамматистов-синтаксистов в Институте русского языка на первых этапах создания академической грамматики (1952). Владимир Николаевич считал, что проблема правильности в языке всецело связана с его коммуникативной функцией. Он исходил из положения, что «стилистическое средство обязательно для всех говорящих» («в языке все обязательно, а в речи произвольно»), и понимал стиль как категорию исторически обусловленную. Поэтому он соглашался с утверждением М.В.Панова о том, что эканье, ослабление ассимилятивного смягчения согласных, произношение безударных гласных без качественной редукции — недостаточно выразительные приметы высокого стиля, так как есть носители литературного языка, в нейтральной речи пользующиеся этими вариантами нормы. Но основная причина стилистической невыразительности указанных фонетических черт, по мнению Владимира Николаевича, в том,
что их историческая судьба не благоприятствовала их возвышению. Не было исторических причин стать «высокими».
В.Н.Сидоров обращал свое внимание на роль славянизмов в современном русском языке. По его мнению, ограниченное употребление данного пласта лексики во второй половине XX в. никоим образом нельзя считать положительным явлением языкового развития. В это время в торжественных ситуациях используются метафоры и гиперболы вместо таких собственно языковых стилистических средств, как славянизмы. Неудавшуюся попытку символистов в первой половине XX в. вновь ввести в употребление данное стилистическое средство русского языка рассматривал как положительный факт.
В 1950 г. Владимир Николаевич становится во главе группы, занимавшейся составлением «Словаря языка Пушкина». Важной заслугой В.Н.Сидорова в пятидесятые годы является его активное участие в подготовке и издании одного из лучших в России лексикографических трудов — «Словаря языка Пушкина», т. 1. А-Ж, т. 2. З-Н, т. 3. О-Р. Кроме авторской работы в составе коллектива лексикографов В.Н.Сидоров провел также научное редактирование 2-3 томов словаря. В начальный же период работы над этой темой В.Н.Сидоров совместно с Г.О.Винокуром, А.Д.Григорьевой и И.С.Ильинской участвовал в подготовке «Проекта Словаря языка Пушкина».
В этой работе проявилась характерная черта Владимира Николаевича — стремление к обобщению рассматриваемых фактов, поиски определенных закономерностей в развитии значений отдельных слов, стремление обосновать лексикологический анализ, исходя из системы самого языка, из функционирования его лексических категорий.
В работе над Словарем В.Н.Сидоров учитывал все особенности работы, как общие, так и специфические, отличающие словарь писателя.
По инициативе В.Н.Сидорова была проведена большая работа по составлению дополнительного тома Словаря, охватывающего текст черновых рукописей и вариантов произведений Пушкина. Этот том, завершающий лексикографическую работу над языком произведений Пушкина, вышел в свет в 1982 г. под названием «Новые материалы к словарю А.С.Пушкина».
Жизнь В.Н.Сидорова была полна трудностей различного рода. В 1934 г. он был арестован и проходил по делу Дурново («дело славистов-евразийцев»). В 1927 г. Н.Н.Дурново был арестован и осужден за связь с Н.С.Трубецким и Р.О.Якобсоном. Он погиб на Соловках. Осудили и
всех, кто с ним общался. Владимиру Николаевичу предъявили нелепые обвинения в участии и организации «филологического правительства». Владимир Николаевич испытал всю тяжесть тюрьмы, лагеря и ссылки, но не сломался. По воспоминаниям С.Н.Боруновой: «Он выстоял и в период, говоря словами АА.Реформатского, злого Марровского лихолетья. В Институте русского языка АН СССР, где В.Н. работал с 1944 г., не сдались только трое: П.С.Кузнецов, М.Н.Петерсон и В.Н. Их научную карьеру спасла дискуссия 1950 г. ...» (Борунова, 2000: 332).
По воспоминаниям его учеников, у Владимира Николаевича был трезвый критический ум. Это позволяло ему видеть недостатки в работах очень авторитетных ученых (А.А.Шахматова, В.А.Богородиц-кого, С.П.Обнорского, Л.В.Щербы, П.С.Кузнецова, Р.И.Аванесова) и иметь свою оригинальную точку зрения по разным лингвистическим вопросам, в частности, о формировании литературного произношения, о причинах и времени распространения аканья в московском говоре и т.д. И в учениках Владимир Николаевич воспитывал критическое отношение к языковым явлениям и их лингвистической интерпретации (Борунова, 1996; 2000).
В общении с коллегами Владимир Николаевич Сидоров никогда не принимал позы учителя, ментора. При возможной суровости критика и горячности полемиста, он всегда был удивительно доброжелателен и щедр. Мгновенно улавливая ход рассуждений своего собеседника, он тут же замечал слабые места выдвигаемых им положений, подсказывал путь дальнейшей работы, а иногда даже и возможное решение вопроса, не жалея при этом ни собственных наблюдений, ни своего материала. Творческая активность и удивительное бескорыстие, непримиримость ученого и доброжелательность человека — все это отличало Владимира Николаевича и привлекало к нему людей разных возрастов и служебных положений (Плотникова, 1983).
Владимир Николаевич Сидоров оставил неизгладимый след в области диалектологии и истории русского языка, в частности, значительный интерес представляют его работы по исторической фонетике. Он был награжден медалями «За трудовую доблесть» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
Литература
Аванесов Р.И., Сидоров В.Н. Говоры Верхнего Поветлужья. Фонетика и диалектные груп-
пы. - Н.-Новгород, 1931. - 43 с.
Аванесов Р.И., Сидоров В.Н. Очерк грамматики русского литературного языка. Ч. 1. Фонетика и морфология. - М., 1945. - 236 с.
Аванесов Р.И., Сидоров В.Н. Реформа орфографии в связи с проблемой письменного языка // Реформатский А.А. Из истории отечественной фонологии. Очерк. Хрестоматия. -М., 1970а. - С. 149-156.
Аванесов Р.И., Сидоров В.Н. Система фонем русского языка // Реформатский А.А. Из истории отечественной фонологии. Очерк. Хрестоматия. - М., 1970б. - С. 249-277.
Бодуэн де Куртенэ И.А. Некоторые общие замечания о языковедении и языке // Бодуэн де Куртенэ И. А. Избр. труды по общему языкознанию. - М .,1963. - Т. 1. - С. 47-77.
Борунова С.Н. Воспоминания об учителе - В.Н.Сидорове // Изв. АН. Сер. лит. и яз. - М., 1996. - Т. 55. - № 2. - С. 73-79.
Борунова С.Н. Владимир Николаевич Сидоров // Фортунатовский сборник: Материалы науч. Конф., посвященной 100-летию Моск. лингв. школы 1897-1997 гг. - М., 2000. - С. 328-332.
Будде Е. К истории великорусских говоров. Опыт историко-сравнит. Исслед. народного говора в Касимовском уезде Рязанской губернии. - Казань, 1896. - 380 с.
Грамматика русского языка. - М., 1953. - Т. 1. Фонетика и морфология. - 720 с.
Дурново Н.Н. Описание говора деревни Парфенок Рузского уезда Московской губернии. -Варшава, 1903. - 275 с.
Дурново Н.Н. Диалектологические разыскания в области великорусских говоров. - М., 1918. - Вып. 2. - Ч. 1. Южновеликорусское наречие. - 87 с.
Журавлев В. К Сидоров В.Н. Из истории звуков русского языка // Вопр. языкознания. М., 1968. - № 1. - С. 130-133.
Ильинская И.С., Сидоров В.Н. К вопросу о выражении субъекта и объекта действия в современном русском литературном языке // Изв. ОЛЯ АН СССР. -М., 1949. - Т. 8, вып. 4. - С. 343-354.
Ильинская КС., Сидоров В.Н. Современное русское правописание // Учен. зап. Моск. гор. пед. ин-та им. В.П.Потемкина. - М., 1953. - Т. 22, вып. 2. - С. 3-40.
Князев С.В. К истории формирования некоторых типов аканья и яканья в русском языке // Вопросы русского языкознания: Диалектная фонетика рус. яз. в диахронном и синхронном аспектах. - М., 2001. - С. 8-42.
Образование севернорусского наречия и среднерусских говоров: (По материалам лингв. географии). - М., 1970. - 455 с.
Плотникова В.А. Владимир Николаевич Сидоров // Рус. Речь. - М., 1983. - № 6. -С. 66-71.
Сидоров В.Н. Описание говора западной половины Воскресенского уезда и Ореховской волости Можайского уезда Московской губернии // Труды ПКДРЯ. - Л., 1927. -Вып. 9. -С. 121-135.
Сидоров В.Н. Наблюдения над языком одного из говоров рязанской Мещеры // Материалы и исследования по русской диалектологии. — M., 1949. — Т. 1. — С. 277—289.
Сидоров В.Н. Непродуктивные классы глагола в современном русском литературном языке // Русск. язык в шк. - М., 1951a. - № 5. - С. 23-33.
Сидоров В.Н. О происхождении умеренного яканья в среднерусских говорах // Изв. ОЛЯ АН СССР. - М., 19516. - Т. 10, вып. 2. - С. 172-183.
Сидоров В.Н. Об одной разновидности умеренного яканья в среднерусских говорах // Доклады и сообщения Института языкознания АН СССР. - М., 1952. - Вып. 2. - С. 5771.
Сидоров В.Н. Предисловие // Вайан А. Руководство по старославянскому языку. - М., 1952. - С. 3-12.
Сидоров В.Н. Редуцированные гласные ъ и ь в древнерусском языке XI в. // Тр. Ин-та языкознания АН СССР. - М., 1953. - Т. 2. - С. 199-219.
Сидоров В.Н. О предударных гласных в говоре Москвы XVI в. // ПСФ. - М., 1965. -С. 242-248.
Сидоров В.Н. Из истории звуков русского языка. - М., 1966. - 159 с.
Сидоров В.Н. Из русской исторической фонетики. - М., 1969. - 111 с.
Скобликова Е.С. О судьбе этимологического Ь в первом предударном слоге перед твердым согласным в говорах владимирско-поволжской группы // Материалы и исследования по русской диалектологии. Новая серия. - М., 1962. - Т. 3. - С. 112-120.
Trubetzkoy N. Über eine neue Kritik des Phonembegriffes // Archiv für vergleichende Phonetik.
- В., 1937. - Bd I, H. 3. - S. 151.
Основные работы В.Н.Сидорова
Аванесов Р.И., Сидоров В.Н. Говоры Верхнего Поветлужья. Фонетика и диалектные группы. - Н. Новгород, 1931. - 43 с.
Аванесов Р.И., Сидоров В.Н. Очерк грамматики русского литературного языка: Ч. 1. Фонетика и морфология. - М., 1945. - 236 с.
Аванесов Р.И., Сидоров В.Н. Реформа орфографии в связи с проблемой письменного языка // Реформатский А.А. Из истории отечественной фонологии. Очерк. Хрестоматия. -М., 1970а. - С. 149-156.
Аванесов Р.К, Сидоров В.Н. Система фонем русского языка // Реформатский А.А. Из истории отечественной фонологии. Очерк. Хрестоматия. - M., 1970б. - С. 249-277.
Сидоров В.Н. Из истории звуков русского языка. - М., 1966. - 159 с.
Сидоров В.Н. Из русской исторической фонетики. - М., 1969. - 111 с.
Библиографию работ В.Н.Сидорова см. Сидоров В.Н. Из русской исторической фонетики.
- М., 1969. - С. 108-109.
Основные работы о В.Н.Сидорове
Борунова С.Н. Воспоминания об учителе - В.Н.Сидорове // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. -
М., 1996. - Т. 55. - № 2. - С. 73-79. Борунова С.Н. Владимир Николаевич Сидоров // Фортунатовский сборник: Материалы науч. конф., посвящ. 100-летию Моск. лингв. школы 1897-1997 гг. - М., 2000. -С. 328-332.
Булахов М.Г. Восточнославянские языковеды: Биобиблиогр. словарь. - Минск, 1977. - Т. 3: Л-Я. - С. 193-195.
Плотникова В.А. Владимир Николаевич Сидоров // Рус. речь. - М., 1983. - № 6. -С. 66-71.
Потапов В.В. Научное наследие Владимира Николаевича Сидорова в русистике // Вестн. МГУ. Сер. 9. Филология. - М., 2003. - № 1. - (в печати).
