CC BY
33
ИСТОРИЯ ПЕДАГОГИКИ И ОБРАЗОВАНИЯ
УДК 37.01
В. К. Пичугина
Ведущий научный сотрудник ФГБНУ «Институт стратегии развития образования РАО», профессор департамента образовательных программ Института образования НИУ ВШЭ, г. Москва E-mail: Pichugina_V@mail.ru
Victoria Pichugina
Leading Researcher, Institute for Strategy of Education Development of the Russian Academy of Education, Professor, the Institute of Education of Higher School of Economics, Moscow, Russia
А. С. Жирнова
Методист, ФГБНУ «Институт стратегии развития образования РАО», г. Москва E-mail: anna.orlikov@yandex.ru
Anna Zhirnova
Methodist, Institute for Strategy of Education Development of the Russian Academy of Education, Moscow, Russia
ВИЗУАЛЬНОСТЬ И НАРРАТИВНОСТЬ В АНТИЧНОЙ ТРАДИЦИИ
ОБ АХИЛЛЕСЕ: УНИКАЛЬНЫЙ ПРОЕКТ АРИСТОКРАТИЧЕСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ
В статье осуществлен историко-педагогический анализ визуальной и нарративной составляющих в античной традиции об обучении и воспитании Ахиллеса (Ахилла). Уникальность образовательного пути Ахиллеса подчеркивают многие античные авторы, и, в особенности, Гомер, который превращает тему взросления Ахиллеса в одну из главных тем «Илиады». В сложном сюжете «Илиады» представлены разные уровни аристократического воспитания юношества на примере Ахиллеса — героя с непростым характером, наставниками которого были наделенный бессмертием кентавр Хирон и смертный человек Феникс. В логике Гомера образование Ахиллеса было домашним, и лишь незначительное время он находился на воспитании у Хирона (своего прадеда по материнской линии). У других античных авторов, напротив, образовательный путь Ахиллеса представлен как традиционный путь мальчика-аристократа, который воспитывался далеко от дома под присмотром мужчины-родственника по материнской линии. Текстовая традиция, представлявшая ученический путь Ахиллеса в логике Гомера или вне ее, дополнялась вазописью, где в У1-У вв. до н.э. были распространены сюжеты об Ахиллесе, его наставниках и Фетиде (матери Ахиллеса), игравшей значимую
Как цитировать статью: Пичугина В. К., Жирнова А. С. Визуальность и нарративность в античной традиции об Ахиллесе: уникальный проект аристократического образования // Отечественная и зарубежная педагогика. 2021. Т. 1, № 4 (77). С. 30-44. Б01 10.24412/2224-0772-2021-77-30-44.
роль в его становлении. Объединение нарративной и визуальной составляющих дают представление об «учебном плане» будущего воина-аристократа, а также особенностях и парадоксах аристократического образования, «<продуктом» которого и был Ахиллес. В античной педагогической культуре Ахиллес являлся тем, кто с юных лет побеждает, используя природное превосходство, и чей образовательный путь можно охарактеризовать как приучение быть победителем.
Ключевые слова: античная педагогическая традиция, античная традиция аристократического образования, Ахиллес, Хирон, Феникс.
Введение. Тенденция к расширению границ предмета истории педагогики последних десятилетий неразрывно связана с вопросом, что представляет собой современная история педагогики как наука [5]. Наряду с «традиционным» ее рассмотрением как истории приращения педагогического знания, истории переходов от педагогических традиций к инновациям, истории педагогических судеб, истории постановки и решения проблем воспитания и обучения в теории и на практике, истории становления и трансформации педагогического дискурса и образовательных практик, существует возможность рассмотрения истории педагогики как истории педагогических нарративов (или «истории нарративного воспитания», см.: [11, с. 201]). Эта возможность позволяет существенно расширить корпус источников по истории педагогики, включив в него, например, множество источников, где в мифе фиксировалась память античного общества и его педагогические ориентиры. Особое место среди них занимают источники об обучении и воспитании представителей аристократии — детей, которым по праву рождения предстояло вершить великие дела.
Цель статьи. Среди известных нам образовательных программ, разработанных для таких детей, одной из самых оригинальных является программа обучения и воспитания Ахиллеса — «лучшего из ахейцев», сына царя Пелея и морской богини Фетиды. На уникальность образовательного пути Ахиллеса указывает целый ряд античных авторов, начиная с Гомера. Помимо нарративной традиции, существует и визуальная традиция, акцентирующая внимание на взрослеющем Ахиллесе и его наставниках. В рамках данной статьи будут проанализированы образы Ахиллеса-ученика, присутствующие в текстах античных авторов и на керамике У1-У вв. до н.э. и дающие представление о практике аристократического образования, восходящей к архаическому периоду и не
чуждой афинянам классического времени.
Методология и методы исследования. Теоретико-методологическими основами исследования выступили концептуальные идеи об особенностях изучения античной педагогической культуры (В. Г. Безрогов, Г. Б. Корнетов, Б. Роджерс и др.) и нарративного измерения античной педагогической реальности (Р. В. Светлов, М. Тильк и др.), а также работы, в которых выделяются визуальные маркеры истории античного образования, среди которых особое место занимает иллюстрированный альбом Фредерика Бека по истории древнегреческого образования. Основными методами исследования стали методы семантико-терми-нологического, историко-структурного анализа, историко-логической реконструкции и историко-педагогической интерпретации, позволившие выявить особенности древнегреческого аристократического образования, отразившиеся в сюжетах об Ахиллесе.
Кто и как долго реализовывал образовательную программу для уникального аристократа? Ахиллес вдохновлял много поколений античных политиков и воинов, среди которых был и Александр Македонский, а его становление несколько столетий рассматривалось как образец аристократического обучения и воспитания для тех, кому предначертано быть первыми и лучшими. Помимо славных подвигов во взрослом возрасте, традиция сохранила многочисленные сведения об особенностях взросления Ахиллеса, которому было предначертано стать идеальным героем (Комментарий 1), имеющим божественную защиту практически от всех невзгод и испытаний.
Реконструкция истории его обучения и воспитания осложнена многообразием и противоречивостью сюжетов о его детстве, а также наличием в этой истории «божественного — кентавра Хирона, и человеческого — учителя-грека по имени Феникс, достаточно знатного, но зависимого от отца мальчика» [3, с. 249]. Без Хирона образовательный путь Ахиллеса был бы похож на пути других ахейских князей, от которых он был удален, «что вряд ли было бы подходящим для такого воина» [16, р. 4]. Античные авторы подчеркивали, что именно Хирон научил Ахиллеса всему необычному, а Феникс — обычным (=нормальным) для аристократа вещам. Но, поскольку «никто никогда не стал бы обвинять Ахилла в том, что он нормальный, по поводу некоторых его исключительных качеств мы и должны обратиться к Хирону» [16, р. 5]. Для историко-педагогического исследования важно рассматривать Феникса и Хирона как олицетворе-
ние двух подходов, объединение которых давало возможность сделать программу аристократического образования уникальной.
Ахиллес является одним из главных героев «Илиады», демонстрируя «модель того, как мужчина переходит от юности к зрелости» [25, р. 5]. Поэма начинается словами: «Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына / Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал...» [6, с. 25] (Hom. II. I.1-2; пер. Н. Гнедича). Завершая объемную характеристику, Гомер называет Ахиллеса благородным, одновременно указывая на его силу и немирное русло, в которое эта сила оказалась направлена. Под «гневом» Гомер подразумевает не только реакцию Ахиллеса на конфликт с Агамемноном, но неожиданные вспышки ярости по отношению к другим участникам троянских событий (например, по отношению к Приаму, Hom. Il. 24.560-70). Аристотель в «Поэтике» подчеркнул, что Гомер показал Ахиллеса «достойным», но и «жесткосердным» [1, с. 662] (Arist. Poet. 1454b14-15; пер. М. Л. Гаспарова). «Гневом» можно назвать желание Ахиллеса нарушать границы, пытаясь ответить «на главный вопрос „Илиады": что значит быть мужчиной?» [25, р. 7] (Комментарий 2); вопрос, который Гомером и другими античными авторами помещен в педагогическую плоскость.
В сложном сюжете «Илиады» трижды повторяется один и тот же нарративный паттерн: «(1) герой отделяется от своего обычного положения или статуса; (2) наступает какое-либо разрушение или разрыв; (3) герой возвращается, часто принося некоторые особые знания, которыми он может поделиться со своими товарищами-смертными» [25, р. 6]. Каждое из трех повторений описывается с указанием на особенности воспитания Ахиллеса в прошлом и особенности его становления в настоящем, где избыточная близость с матерью мешает ему действовать как мужчине. Дж. Грегори отмечает, что в «Илиаде» представлены три уровня аристократического воспитания юношества: на первом уровне герой воспитывается мудростью, закодированной в «традиционных гномических советах» (например, в совете, который дает Ахиллесу Пелей, Hom. Il. 11.784), на втором и третьем — учится самостоятельно мыслить, сомневаясь в том, чему его учили, проходя «кризис разочарования» и «кризис сочувствия» соответственно [15, р. 129]. По ее мнению, чуткое понимание противника, которое демонстрирует Ахиллес в двадцать четвертой книге «Илиады», следует считать «кульминацией» его образования [15, р. 132]. Иными словами, Ахиллес у Гомера предстает как «идеальный /
несовершенный герой» [14, р. 7]; герой, который в силу сложности его характера «требует двойной и даже множественной опеки» [16, р. 4].
Традиция расходится относительно времени, отведенного на обучение и воспитание Ахиллеса, и роли ключевых участников этих процессов. «Обычно передача на воспитание происходила между концом младенчества и началом взрослой жизни, когда молодой аристократ возвращался домой для проведения последних обрядов полового созревания, иногда обрядов посвящения» [13, р. 174]. В истории с Ахиллесом слово «обычно» оказалось неуместным как в начале, так и в конце его образовательной программы.
По одной из версий, после того как Фетида родила Ахиллеса, Пелей сразу принес сына к кентавру Хирону, и тот взял младенца на воспитание (Apollod. ЫЫ. 111.13.6; пер. В. Г. Боруховича). По другой версии, Фетида находится во дворце Пелия, когда Ахиллес растет, а вскармливанием маленького Ахиллеса занимался Феникс. У Гомера обе версии соединяются, но приоритет отдан второй: к Ахиллесу с ранних лет был приставлен воспитатель Феникс (Нот. II. 1Х.438-445; 1Х.485-495), но при этом некоторое время он находился на воспитании у Хирона (Нот. II. Х1.832) и мать не была исключена из процесса его воспитания (Нот. II. 1.396-398), о чем она сама и сообщает (Нот. II. XVIII. 55-60). Вазопись говорит нам о том, что обе эти традиции были известны, и потому мы видим изображения, где Хирону передают или совсем маленького, или уже юного Ахиллеса. Так, на чернофигурной ойнохойе (ок. 520-500 г. до н.э.; инв. № В620) из Британского музея изображено, как Пелей (справа) передает совсем крошечного Ахиллеса (в центре) Хирону (слева), который держит двумя руками ствол дерева на плече. На Пелея с Ахиллесом приветственно лает собака. На чернофигурном лекифе (ок. 500 г. до н.э.; инв. № 550) из Национального археологического музея Афин Пелей (слева) доверяет юного Ахиллеса (в центре) кентавру Хирону (справа). Рядом с юным Ахиллесом часто изображается Фетида (например, на краснофигурном килике (ок. 520 г. до н.э.; инв. № Б4220) из Старого музея Берлина Фетида (справа) ведет юного Ахиллеса (в центре) к Хирону (слева), который несет на плече ствол дерева). Э. Роббинс акцентирует внимание на противоречии: «Если все это подкрепляет идею о том, что Ахиллес вырос в нормальном доме, с родителями и учителями, это несколько противоречит идее, что его отправили в школу-интернат, как предполагает вазопись» [21, р. 9].
В «Илиаде» ход событий таков: когда Фетида была вынуждена оставить человеческую жизнь и вернуться к жизни божественной, она завершала выполнение своих обязанностей как жены и матери, и Ахиллес на некоторое время был передан кентавру. Хирон, в версии Гомера, сыграл значимую, но не главную роль в воспитании мальчика. С одной стороны, значительная роль Хирона в деле воспитания Ахиллеса является постгомеровским изобретением и роль Феникса у Гомера в дальнейшем была передана Хирону [17, р. 23-25], а с другой — это изобретение мало подкрепляется самой «Илиадой», поскольку роль фантастического в жизни человека в ней приуменьшена. Статус Ахиллеса требует обращения к его детству, где находятся истоки его особых характеристик, а потому Гомер не исключает Хирона из поэмы, а переоценивает его значимость. У Гомера упоминания о кентаврах (Нот. II. 1.268 и II 2,743) и упоминания о Хироне создают педагогическую альтернативу: «.. .если Ахиллес будет жестоким, то будет вести себя точно так же, как достойные осуждения кентавры, но не как его учитель Хирон» [21, р. 10-11]. Последний является в «Илиаде» олицетворением добродетельного поведения и назван «справедливейший всех из кентавров» [6, с. 227] (Нот. II. Х1.832; пер. Н. Гнедича).
В вазописи распространен сюжет, где Хирон несет ствол дерева, которое станет затем копьем (на два примера мы указали выше), преподнесенным в качестве свадебного подарка на свадьбу Пелея и Фетиды. От Пелея копье перешло к Ахиллесу и сопровождало его в троянской кампании (Нот. II. ХУШ.82-85). Копье подчеркивало связь Ахиллеса и воспитавшего его Хирона, а также уникальность образовательной программы: никто не мог владеть копьем, кроме самого Ахиллеса (Нот. II. ХУГ140-144; ХГХ.388-391), и в его руках оно могло как ранить, так и лечить. Кроме того, копье косвенно указывало на родственные связи: кентавр был дедом Пелея по материнской линии и, соответственно, прадедом Ахиллеса, на что указывает Пиндар (Pind. Мет. V, VII). Поскольку Ахиллеса было невозможно отправить к богу моря Нерею — отцу Фетиды,— «мы пропускаем поколение, когда отец его бабушки заменяет отца его матери» [21, р. 12]. В древнегреческой мифологической традиции не редкими являются сюжеты, где мальчик-аристократ воспитывался далеко от дома под присмотром мужчины — родственника по материнской линии (разбор примеров см. [13]): такое воспитание получил и сын Ахиллеса Неоптолем, о чем Гомер сообщает в «Илиаде»
(Hom. II. XIX.326).
Гомер делает акцент на том, что Ахиллес является героем, который останется в памяти как вечно молодой. Умирая, Ахиллес сообщает о том, что не обрезал пряди волос и не посвятил их речному богу, то есть не прошел обряд перехода юноши в статус взрослого мужчины (Hom. Il. XXIII.144-151). На этот обряд указывает Эсхил в трагедии «Жертва у гроба», когда Орест говорит: «Возмужав, я отдал прядь / Кудрей моих Инаху..» [12, с. 277] (Aesch. Lib. 5-6; пер. С. Апта). У Эсхила Орест вернулся на родину после нескольких лет воспитания на чужбине, которое осуществлялось царем Фокиды Строфием, жена которого была сестрой отца Ореста Агамемнона. В «Орестее» Эсхил неоднократно указывает на то, что этот пример воспитания родственником по мужской линии (Aesch. Ag.870-2/879-82) был вынужденным: поскольку мать Ореста хотела от него избавиться, речь не могла идти о воспитании у родственника по линии Клитемнестры. То есть у Феникса, который приходит к Ахиллесу с посольством, есть последний шанс поговорить еще с ребенком, которого он растил и который еще не прервал связь с детством. Образовательная программа Ахиллеса была прервана из-за его участия в троянской войне, ставшей своеобразным заключительным этапом его обучения и воспитания.
Как реализовывалась образовательная программа для уникального аристократа и что в нее включалось? По одной из версий, Хирон, а по другой, Феникс получил на воспитание мальчика, для которого нужно было изобретать способы кормления. В античной педагогической традиции эта забота, возложенная на плечи Хирона или Феникса (Комментарий 3), была необычной для воспитателя мужского пола (Комментарий 4). Д. Робинсон, анализируя особенности питания Ахиллеса, указывает на третью Немейскую оду Пиндара, где сообщается, что Ахиллес с шестилетнего возраста приносит Хирону туши животных не просто как охотничьи трофеи: звери еще дышали, чтобы была возможность выпить их костный мозг [22, р. 179-180]. Есть основания полагать, что Пиндар сообщает нам о воспитательной практике (Pind. Nem. 3.45-50), которая имела место при подготовке воина. В следующем мифоисторическом поколении после Ахиллеса Тидей разбивает череп защитника Фив Меланиппа и поедает его мозг (Стаций гротескно и подробно описывает это в «Фиваиде» Stat. Theb.VIII.751-66), что ужасает Афину. Вероятно, Хирон выстраивает воспитание Ахиллеса, опираясь на древнюю педагогическую традицию,
которая в глазах авторов позднего времени воспринималась как дикость. Детство Ахиллеса — это «переход от маленького дикаря, высасывающего животную жестокость из задыхающейся волчицы, к героическому ребенку, чью душу Хирон взращивает прославленной репутацией и в чьей груди отвага, чтобы никогда не подчиняться и не уступать» [22, р. 179].
Литературно-мифологический канон сообщал о том, что Хирон наставлял Ахиллеса в магии, науке и медицине, учил его охоте, боевым искусствам, бегу, плаванию, игре на лире и другим полезным знаниям. В античной традиции сюжет о воспитании Хироном Ахиллеса со временем обрастал все новыми и новыми подробностями. Список того, чему был обучен Ахиллес мудрым кентавром, из века в век рос и детализировался, поэтому сейчас трудно определить самый древний вариант «учебного плана» Хирона. Очевидно, что Хирон учил Ахиллеса как будущего воина, как отнятию жизни, так и врачеванию — обратному воинскому искусству, возвращению жизни. О том, что последнее было усвоено, свидетельствует, например, краснофигурный килик (ок. 500 г. до н.э.), хранящийся в Старом музее Берлина, с изображением, где Ахиллес перевязывает руку Патроклу (инв. № Б2278). В античной педагогической традиции Хирон был наставником, известным как своим мастерством, так и своими учениками, для которых он создавал разные образовательные программы, объединяя «общую часть» с наиболее подходящими для ученика науками. Вероятно, особенности разных программ были отражены в сборнике наставлений для юношества под названием «НуроШекаЬ, который приписывают Хирону и который, вероятно, во многих отношениях был похож на «Theognidea» — самый известный из существующих сборников советов по воспитанию аристократической молодежи. Говоря о пещере Хирона, где он учил и врачевал, Пиндар сформулировал «педагогическое правило» для смертных, желающих приобщиться к особому знанию: «Ищи себе смертный у богов / Уменья по уму, ступени по стопе, / Помни, в какой мы доле.» [9, с. 71] (Pind. РуШ. 3; пер. М. Л. Гаспарова).
В «Илиаде» в сложный период жизни Ахиллес обращается к тому, чему научил его именно Хирон: играет на лире и поет о славе героев (Нот.П. !Х.186-9). Распространенный сюжет о Хироне, обучающем Ахиллеса игре на лире, ставит акцент на нравственную ценность музыки в древнегреческом образовании [18], а поэтический сюжет Гомера — на способность музыки быть терапией для того, кто уже вышел из возраста
ученика. «Этот отрывок является уникальным в поэмах Гомера, поскольку описывает члена аристократического класса воинов, который выступает в роли певца-любителя» [16, р. 7]. После этого музыкального эпизода, который возвращает ко времени, проведенном с Хироном, к Ахиллесу приходит посольство, куда включен Феникс — человек с непростой жизненной историей (Нот. II. ГХ.447-484). Этого наставника Ахиллеса Гомер, с одной стороны, называет старцем, к которому благоволят боги (Нот. II. !Х.168; Нот. II. ГХ.607), а с другой — делает его носителем «ложной мудрости» [8]. Когда немолодой Феникс выступает миротворцем в конфликте Ахиллеса и Агамемнона из-за Брисеиды, он приводит аргументы, которые, как ему кажется, должны быть учтены (на крас-нофигурной чаше (ок. 490 г. до н.э.; инв. № С152) из Лувра изображена Брисеида и седой Феникс). Феникс говорит своему воспитаннику: «Это я сделал тебя тем, кем ты являешься, поэтому слушай меня» (Нот. II. ГХ.485; 496). И это не может понравиться Ахиллесу.
У Гомера жизненный путь Ахиллеса таков, что именно Феникс «сопровождает Ахилла не только оставшуюся часть его детства, но и облегчает ему переход во взрослую жизнь, неся примерно лет восемь (до исполнения Ахиллу 16-17 лет), по сути, обязанности „дядьки", т.е. собственно „педагога", как называли домашнего воспитателя в древней Греции» [4, с. 235]. Рассказывая, как он попал к Пелею и как много занимался Ахиллесом (Комментарий 5), Феникс не упоминает о Фетиде (Нот. II. ГХ.478-495). Этот рассказ вступает в противоречие с другими сообщениями из «Илиады» о присутствии Фетиды во дворце Пелея. По мнению Э. Роббинс, фрагменты с участием Феникса не слишком органично помещены Гомером «в более широкий контекст поэмы» [21, р. 10], поскольку указывают на существование разных версий о воспитании Ахиллеса. На наш взгляд, Гомер намеренно делает Феникса противоречивой фигурой, не способной больше наставлять Ахиллеса.
Феникс у Гомера предстает как «очередной самозваный претендент на „отеческие" полномочия по отношению к Ахиллу» [8]. Убеждая Ахиллеса смирить гнев, Феникс называет его сыном (Нот. II. К.492-494). В русском переводе не сохранилось то, что Феникс продолжает называть уже повзрослевшего Ахиллеса «дорогое / любимое дитя» («ф1Аоу теко^»), и в этом главный мотив отцовской любви и долга, который «резко контрастирует с довольно недружелюбным отношением Агамемнона к Ахиллесу» [23, р. 315] и напоминает о речи Одиссея (Нот. II. !Х.252-258), касавшейся
дружбы и привязанности (Комментарий 6). Исчерпывая аргументы, Феникс рассказывает Ахиллесу о Мелеагре, который некогда тоже поддался гневу. Наставлять рассказом о Мелеагре — странный педагогический ход Феникса, который Ахиллес сразу просчитывает, демонстрируя мудрость зрелого мужа и опытность дипломата. Ахиллес отвечает Фениксу, «с одной стороны, показав, что заметил подмену тезиса и что Феникс ему не противник даже в такого рода играх, а с другой,— максимально завуалировав и подсластив горькую пилюлю» [8]. Когда в ответной речи Ахиллес обращается к Фениксу «отец мой» вместе с предложением завтра отплыть вместе домой (то есть к Пелею, отцу Ахиллеса), это выглядит как ирония (Hom.Il. IX.607-10). У Гомера мы наблюдаем «педагогическое фиаско» Феникса: он хочет наставить ученика, который деликатно намекает ему, что уже не находится в этом статусе [24].
Тема разрыва Ахиллеса-ученика с наставником, причиняющая моральные страдания последнему, появляется, когда речь заходит не только о Фениксе, но и о Хироне. В первой книге незаконченной поэмы Стация «Ахиллеида» Фетида посещает Хирона, чтобы якобы проверить, как идет дело воспитания, а на самом деле обманом забирает мальчика. Описания Хирона-наставника, вскормившего Ахиллеса, у Стация очень эмоциональны, в чем проявляется влияние Овидия: «Травы он ищет для исцеленья людей и животных / И для Ахилла под лиру поет о древних героях. / Ждет он теперь на самом пороге питомца с охоты, / Спешно готовит обед и огнями весь дом освещает» [10, с. 27] (Stat.Achil. I.117-120; колл. переводчиков в издании под ред. А. В. Подосинова). Во второй книге Ахиллес подробно описывает, как Хирон учил его охотиться и владеть разными типами оружия, закалял и приучал быть физически выносливым, играть на кифаре и петь, обучал лечению травами (Stat. Achil. II.96-167). То есть Стаций в очередной раз повторяет мысль других античных авторов: Хирон успешно реализовал с Ахиллесом освоение того, что мы сейчас назвали бы вариативным учебным планом с мощной воспитательной составляющей.
Как все герои, Ахиллес обучался гораздо быстрее обычных детей, но все же у кентавра он провел не так уж много времени. Примерно в девять лет Фетида, желая уберечь сына от участия в троянской войне, передает Ахиллеса на воспитание Ликомеду (Apollod. Bibl. III.13.8). Завершение обучения Ахиллеса у Хирона, в версии Стация, является психологической травмой для последнего, поскольку он сильно привязался к мальчику.
Хирон, по мнению Стация, так искусно «пробуждал» в Ахиллесе «грядущей славы зачатки», что тому даже тяжелые учебные задачи казались игрой, а в душе навсегда остались справедливости «святые заветы» (Stat. Achil. II.89;154;163; колл. переводчиков).
Показательно, что ни у одного из античных авторов мы не находим и намека на странность образовательной программы Ахиллеса. Напротив, подчеркивается идеальное соответствие этой программы особенностям природных данных Ахиллеса и предначертанной ему судьбы. А.-И. Мар-ру, однако, сомневается в том, что Ахиллес как «архаический рыцарь» действительно обучен так многому, как в этом хотят убедить: «.. .перед нами идеализированный образ: гомеровский герой должен знать все, но это герой. Наивно было бы предполагать, что архаический рыцарь обычно бывал заодно и кудесником-целителем» [7, с. 25]. В. Г. Безрогов считает, что А.-И. Марру слишком абсолютизирует рыцарское воспитание, говоря об Ахиллесе; и вопрос не в объеме, а в структуре обучения. Хирон не мог одинаково успешно учить охоте и игре на лире, равно как и Феникс (Комментарий 7) — воинскому делу и красноречию: «Данное соотношение в структуре педагогического идеала будет впоследствии меняться, но для дальнейшей его эволюции весьма существенно, что подобная, пусть пока еще неравноправная внутри себя, диада „копья и слова" формируется уже на столь ранней стадии развития греческой культуры» [4, с. 239]. Еще одним парадоксом аристократической педагогики можно назвать «преуменьшение учителями эффективности обучения» [15, р. 124], что нашло отражение в третьей немейской песне Пиндара, где утверждается, что человек с врожденным превосходством более значим, чем тот, кто обладает только приобретенными навыками (Pind. Nem. 3.40-41). Далее Пиндар описывает Ахиллеса как образец такого превосходства и указывает на то, что он с юных лет известен славными деяниями (Pind. Nem.3.43-52). Описывая успехи Ахилла в охоте, Пиндар подчеркивает, что юноша полагался на природный талант, а не изученные практики. В этом аспекте роль учителя сводилась лишь к признанию врожденных способностей ученика. Что и делал кентавр Хирон, когда поощряет страсть Ахиллеса к охоте — основе подготовки к военному делу. Вероятно, этой логике следовал и Феникс, поскольку Ахиллес — это тот, кто с юных лет побеждает, используя природное превосходство и привыкая быть победителем.
Заключение. Нарративную и визуальную традиции об обучении
и воспитании Ахиллеса (несмотря на некоторые расхождения в деталях) объединяет общее представление об уникальности его ученического пути. Ахиллес вошел в века как вечно молодой герой, имевший природное превосходство над другими и потому быстро всему научившийся. Его образовательный путь был прерван из-за его участия в троянской войне, в ходе которой Ахиллес и продемонстрировал то, чему его научили Фетида, Хирон и Феникс. Дошедшие до нас источники позволяют лишь частично ответить на значимые для нас вопросы: кто, как долго и какими способами реализовывал образовательную программу для уникального аристократа и насколько эта программа отражала гомеровский образовательный идеал? Тем не менее античная традиция, сохранившая сведения об обучении и воспитании Ахиллеса, дает некоторое представление о практике аристократического образования, восходящей к архаическому периоду и не чуждой афинянам классического времени.
Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского научного фонда (проект № 18-78-10001).
Комментарии
1. Щит Ахиллеса воспринимался не только культовый артефакт, но и как педагогическое средство, которое использовали для воспитания юношества [20].
2. Овидий в «Малой Илиаде» (Ov. Met. 12.1-13.622) повторяет ту же логику, поскольку ключ к ее пониманию, как считает С. Папаионноу, «сосредоточить внимание на Ахилле и наблюдать его эволюцию от эпизода к эпизоду через последовательность разных образов» (см.: [19, р. 9]).
3. В «Илиаде» Гомер указывает, что вскармливал Ахиллеса именно Феникс: он даже на пирах не спускал мальчика с рук, потому что тот ничего не ел и не пил без Феникса (Hom. Il. IX.486-489).
4. Однако у Хирона опыт воспитания такого рода был неединственным: так, например, в третьей из «Пифийских песен» Пиндар сообщает, что Хирон наставлял Асклепия с самого момента появления на свет будущего великого врачевателя (Pind. Pyth.3).
5. С. Маки указывает на то, что «педагогический процесс, который проходит Ахиллес с Фениксом, имеет одиссейскую параллель в лице Телемаха» (Hom.Od.IV.818 и Hom. Il.IX.440) [16, р. 4].
6. В той речи Одиссей призывал Ахиллеса сдержать гнев, оформив свои слова как призыв от лица Пелея. Ахиллес в этом эпизоде превосходит в добродетели Агамемнона, но уступает своему отцу, на что ему косвенно указывают Одиссей и Феникс.
7. О роли Феникса в формировании парадигмы мудрого учителя, характерной для последующей истории образования и культуры, см. [2].
Литература
1. Аристотель. Поэтика / пер. М. Л. Гаспарова // Аристотель. Сочинения: в 4-х т. Т. 4. М.: Мысль, 1983. 830 с.
2. Безрогов В. Г. «Нет среди эллинов старца»: у истоков образа мудрого старого учителя // Учитель в системе современного антропологического знания: сб. мат-лов XII межд. науч.-практ. конф. Ставрополь: Бюро новостей, 2016. С. 23-32.
3. Безрогов В. Г. Образ учителя в девятой песне «Илиады» // Учитель и ученик: становление интерсубъектных отношений в истории педагогики Востока и Запада (цивилизации Древности и Средневековья): коллективная монография. М.: ИТИП РАО, 2013. 706 с.
4. Безрогов В. Г. Человеческое воспитание Ахилла-героя (о концепции ученичества в поэмах Гомера) // Историко-педагогическое знание в начале III тысячелетия: актуализация педагогического наследия прошлого: мат-лы Пятой национальной науч. конф. Москва, 12.11.2009. М.: АСОУ, 2009. С. 25-28.
5. Безрогов В. Г., Пичугина В. К. История педагогики в современную эпоху // Педагогика. 2016. № 8. С. 104-113.
6. Гомер. Илиада / пер. Н. Гнедича. М.: Изд-во худож. литературы, 1978. 534 с.
7. Марру А.-И. История воспитания в античности (Греция) / пер. с фр. А. И. Любжина, М. А. Сокольской, А. В. Пахомовой. М.: «Греко-латинский кабинет» Ю. А. Шачалина, 1998. 432 с.
8. Михайлин В., Ксенофонтов А. Выбор Ахилла // Новое литературное обозрение. 2004. № 4 (68). С. 59-62 [Электронный ресурс]. URL: https://magazines.gorky.media/nlo/2004/4/vybor-ahilla. html (дата обращения: 13.04.2021).
9. Пиндар. Пифийские песни // Пиндар. Оды; Фрагменты. М.: Наука, 1980. 503 с.
10. Стаций Публий Папиний. Ахиллеида / пер. С. Ашманова, О. Жиронкиной, О. Мокиной, Ю. Пекова, А. Подосинова, А. Прониной, М. Прониной, А. Рчеулишвили, Д. Смирновой, И. Смирновой, С. Федотова / под общ. ред. А. В. Подосинова. М.: Импэто, 2011. 120 с.
11. Тильк М. О нарративном воспитании в период мифологического мышления // Problems of education in the 21st century. 2008. Vol. 7. С. 200-212.
12. Эсхил. Жертва у гроба / пер. С. Апта // Эсхил. Трагедии. М.: Изд-во худож. литературы, 1971. 383 с.
13. Bremmer J. "fte Importance of the Maternal Uncle and Grandfather in Archaic and Classical Greece and Early Byzantium // Zeitschrift f?r Papyrologie und Epigraphik. 1983. Bd. 50. P. 175-186.
14. Fantuzzi M. Achilles in love: intertextual studies. Oxford: Oxford University Press, 2013. 336 р.
15. Gregory J. tte Education of Hippolytus // Wisdom and Folly in Euripides / P. Kyriakou, A. Rengakos (eds.). Berlin/Boston: De Gru^er. 2016. P. 121-136.
16. Mackie C. J. Achilles' Teachers: Chiron and Phoenix in the 'Iliad' // Greece & Rome. 1997. Vol. 44, No. 1. Р. 1-10.
17. March J. R. Tbe creative poet: studies on the treatment of myths in Greek poetry // Bulletin Supplement (University of London. Institute of Classical Studies). 1987. No. 49. 219 р.
18. Music, Text, and Culture in Ancient Greece / ed. by T. Phillips, A. D'Angour. Oxford: Oxford University Press, 2018. 279 р.
19. Papaioannou S. Redesigning Achilles. 'Recycling' the Epic Cycle in the 'Little Iliad' (Ovid, Metamorphoses 12.1?13.622). Berlin-New York: Walter de Gruyter, 2007. 304 p.
20. Pichugina V. The shield as pedagogical tool in Aeschylus' Seven against Thebes // Hypothekai. 2020. No. 4. P. 121-170.
21. Robbins E. The Education of Achilles // Quaderni Urbinati di cultura classica. 1993. Vol. 45, No. 3. P. 7-20.
22. Robertson D. S. The Food of Achilles // The Classical Review. 1940. Vol. 54, No. 4. P. 177-180.
23. RosnerJ. A. The Speech of Phoenix: 'Iliad' 9.434-605 // Phoenix. 1976. Vol. 30, No. 4. P. 314-327.
24. Tsagarakis O. Phoenix's Social Status and the Achaean Embassy // Mnemosyne. 1979. Vol. 32. P. 221-242.
25. Van Nortwick T. Imagining Men: Ideals of Masculinity in Ancient Greek Culture. Westport, Conn: Praeger Publishers, 2008. 192 p.
VISUAL AND NARRATIVE TRADITIONS ABOUT ACHILLES: A UNIQUE PROJECT ARISTOCRATIC EDUCATION
The article analyzes the visual and narrative components in the ancient tradition of teaching and upbringing of Achilles. The uniqueness of Achilles 'educational path is emphasized by many ancient authors, and especially by Homer, who turns the theme of Achilles' growing up into one of the main themes of the Iliad. The Iliad presents different levels of the aristocratic education of youth on the example of Achilles — a hero with a difficult character, whose mentors were the immortal centaur Chiron and the mortal man Phoenix. According to Homer, Achilles's education was at home, and only for a short time he was raised by Chiron (his maternal great-grandfather). Other ancient authors, on the other hand, present the educational path of Achilles as the traditional path of an aristocrat boy who was brought up far from home under the supervision of a male relative on the maternal side. The textual tradition of Achilles' discipleship in the logic of Homer or outside it was supplemented by vase painting, where in VI-V BC stories about Achilles, his mentors and Thetis (mother of Achilles), who played a significant role in his formation were widespread. The combination of the narrative and visual components gives an idea of the "curriculum" of the future warrior-aristocrat, as well as the peculiarities and paradoxes of aristocratic education, the "product" of which was Achilles. In ancient pedagogical culture, Achilles was the one who wins from a young age, using natural superiority, and whose educational path can be described as teaching to be a winner.
Keywords: ancient pedagogical tradition, ancient tradition of aristocratic education, Achilles, Chiron, Phoenix.
References
• Aristotel'. Poetika / per. M.L. Gasparova // Aristotel'. Sochineniya: v 4-h t. T.4. M.: Mysl', 1983. 830 s.
• Bezrogov V. G. CHelovecheskoe vospitanie Ahilla-geroya (o koncepcii uchenichestva v poemah Gomera) // Istoriko-pedagogicheskoe znanie v nachale III tysyacheletiya: aktualizaciya peda-gogicheskogo naslediya proshlogo: mat-ly Pyatoj nacional'noj nauch. konf. Moskva, 12.11.2009. M.: ASOU, 2009. S. 25-28.
• Bezrogov V. G. «Net sredi ellinov starca»: u istokov obraza mudrogo starogo uchitelya // Uchitel' v sisteme sovremennogo antropologicheskogo znaniya: sb. mat-lov XII mezhd. nauch.-prakt. konf. Stavropol': Byuro novostej, 2016. S. 23-32.
• Bezrogov V. G. Obraz uchitelya v devyatoj pesne «Iliady» // Uchitel' i uchenik: stanovlenie intersub"ektnyh
otnoshenij v istorii pedagogiki Vostoka i Zapada (civilizacii Drevnosti i Srednevekov'ya): kollektivnaya monografiya. M.: ITIP RAO, 2013. 706 s.
• Bezrogov V. G., Pichugina V. K. Istoriya pedagogiki v sovremennuyu epohu // Pedagogika. 2016. № 8. S. 104-113.
• Bremmer J. The Importance of the Maternal Uncle and Grandfather in Archaic and Classical Greece and Early Byzantium // Zeitschrift für Papyrologie und Epigraphik. 1983. Bd. 50. P. 175-186.
• Eskhil. ZHertva u groba / per. S. Apta // Eskhil. Tragedii. M.: Izd-vo hudozh. literatury, 1971. 383 s.
• Fantuzzi M. Achilles in love: intertextual studies. Oxford: Oxford University Press, 2013. 336 r.
• Gomer. Iliada / per. N. Gnedicha. M.: Izd-vo hudozh. literatury, 1978. 534 s.
• Gregory J. The Education of Hippolytus // Wisdom and Folly in Euripides / P. Kyriakou, A. Rengakos (eds.). Berlin/Boston: De Gruyter. 2016. P. 121-136.
• Mackie C. J. Achilles' Teachers: Chiron and Phoenix in the 'Iliad' // Greece & Rome. 1997. Vol. 44, No. 1. R. 1-10.
• March J. R. The creative poet: studies on the treatment of myths in Greek poetry // Bulletin Supplement (University of London. Institute of Classical Studies). 1987. No. 49. 219 r.
• Marru A.-I. Istoriya vospitaniya v antichnosti (Greciya) / per. s fr. A. I. Lyubzhina, M. A. Sokol'skoj, A. V. Pahomovoj. M.: «Greko-latinskij kabinet» YU. A. SHachalina, 1998. 432 s.
• Mihajlin V., Ksenofontov A. Vybor Ahilla // Novoe literaturnoe obozrenie. 2004. № 4 (68). S. 59-62 [Elektronnyj resurs]. URL: https://magazines.gorky.media/nlo/2004/4/vybor-ahilla.html (data obrash-cheniya: 13.04.2021).
• Music, Text, and Culture in Ancient Greece / ed. by T. Phillips, A. D'Angour. Oxford: Oxford University Press, 2018. 279 r.
• Papaioannou S. Redesigning Achilles. 'Recycling' the Epic Cycle in the 'Little Iliad' (Ovid, Metamorphoses 12.1-13.622). Berlin-New York: Walter de Gruyter, 2007. 304 r.
• Pichugina V. The shield as pedagogical tool in Aeschylus' Seven against Thebes // Hypothekai. 2020. No. 4. R. 121-170.
• Pindar. Pifijskie pesni // Pindar. Ody; Fragmenty. M.: Nauka, 1980. 503 s.
• Robbins E. The Education of Achilles // Quaderni Urbinati di cultura classica. 1993. Vol. 45, No. 3. P. 7-20.
• Robertson D. S. The Food of Achilles // The Classical Review. 1940. Vol. 54, No. 4. R. 177-180.
• Rosner J. A. The Speech of Phoenix: 'Iliad' 9.434-605 // Phoenix. 1976. Vol. 30, No. 4. P. 314-327.
• Stacij Publij Papinij. Ahilleida / per. S. Ashmanova, O. ZHironkinoj, O. Mokinoj, YU. Pekova, A. Podosinova, A. Proninoj, M. Proninoj, A. Rcheulishvili, D. Smirnovoj, I. Smirnovoj, S. Fedotova / pod obshch. red. A.V. Podosinova. M.: Impeto, 2011. 120 s.
• Til'k M. O narrativnom vospitanii v period mifologicheskogo myshleniya // Problems of education in the 21st century. 2008. Vol. 7. S. 200-212.
• Tsagarakis O. Phoenix's Social Status and the Achaean Embassy // Mnemosyne. 1979. Vol. 32. P. 221-242.
• Van Nortwick T. Imagining Men: Ideals of Masculinity in Ancient Greek Culture. Westport, Conn: Praeger Publishers, 2008. 192 r.
