CC BY
277
УДК 9-94(47).083.4 Н.И. Сидякина*
визуальная самопрезентация россии и ЯПОНИИ
в ПЕРИОД РУССКО-ЯПОНСКОЙ войны (1904-1905 гг.)
В статье рассматривается специфика и значение русских и японских информационно-пропагандистских изображений периода русско-японской войны 19041905 гг. Автор проводит сравнительный анализ самопрезентации вооруженных сил России и Японии, сопоставляя символы и образы, использовавшиеся противоборствующими сторонами в плакатах, картинах, лубках, иконах.
Ключевые слова: русско-японская война, лубок, пропаганда, сенсо-га, Россия, Япония, самопрезентация, образ врага.
Visual self-representation of Russia and Japan during the Russo-Japanese war, 1904-1905. NATALIYA I. SIDYAKINA (Moscow State University named after M.V. Lomonosov).
The article studies the specifics and significance of Russian and Japanese propagandists visual materials of the Russian-Japanese War period, 1904-1905. The author provides a comparative analysis of the self-presentation of the armed forces of Russia and Japan, comparing the symbols and images used by the warring parties in posters, paintings, luboks, icons.
Keywords: Russo-Japanese war, lubok, war propaganda, sensou-ga, Russia, Japan, self-representation, image of enemy.
Кризисные ситуации, такие как война и революция, порождают в обществе огромный всплеск рефлексии и необычайную нужду в определении собственной идентичности, обретении идеи, объясняющей происходящее. В случае военного конфликта требуется такая идея, которая была бы способна мобилизовать население для участия в военных действиях, объяснить, почему воинам нужно оставить привычные занятия, быт и семьи и отправиться рисковать своей жизнью. В это время резко возрастает роль существующих в обществе стереотипов, их число значительно увеличивается.
Военный конфликт ставит перед властными структурами две задачи: легитимизировать войну в глазах собственного населения, легитимизировать войну в глазах мирового сообщества [14. с. 112].
Решение первой помогает мобилизовать граждан на активные действия на фронте и в тылу, решение второй - обеспечить благоприятную международную обстановку и добиться максимально возможного сочувствия среди нейтральных стран.
Решению вышеназванных задач служит военная пропаганда, проводимая различными средствами, самым популярным и доступным из которых является использование наглядной агитации. В разные исторические периоды она приобретала разные формы: это лубок, карикатура, открытка, плакат, фотоколлаж, кинофильм и т.п. Причина популярности наглядной агитации заключается в том, что визуальный образ формируется очень быстро. Визуализация играет огромную роль в стремлении определить себя и врага, поскольку в отличие от текста, проходящего через рациональное осмысление, зрительные образы воздейству-
* СИДЯКИНА Наталия Игоревна, аспирант кафедры истории России XIX - начала ХХ века исторического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.
E-mail: adrill@mail.ru © Н.И. Сидякина, 2014
ют непосредственно на эмоциональную сферу человека, обретая таким образом большую убедительную силу.
Визуальные образы, формируемые и используемые во время военного конфликта в средствах массовой коммуникации, по направленности на целевую аудиторию можно разделить на два типа. Первый - образы, обращенные к собственному к населению. Второй тип имеет два подтипа: информирование нейтральных стран о ходе конфликта и пропаганда, ориентированная на солдат противника.
По содержанию визуальные образы также можно разделить на несколько групп: 1) образ войны в целом (сюда можно отнести изображение батальных сцен, а также информирование мирного населения о быте солдат на фронте); 2) самопрезен-тация государства; 3) образ врага. Последние два являются основными видами пропаганды в ходе любого военного конфликта.
По типу визуализации образы делятся на антропоморфные и зооморфные, причем стоит отметить, что зооморфные всегда имеют некое оскорбительное толкование, поэтому образ своего государства обычно всегда антропоморфен. Еще один тип визуализации, применяемый для само-презентации государства, - символический. Например, страна может идентифицировать себя с образом Богородицы (Россия) или со статуей Свободы (США) и т.д. Такой образ содержит антропоморфные черты, но отнести его в полной мере к антропоморфным все же нельзя.
Предметом данного исследования были выбраны образы самопрезентации России и Японии в ходе русско-японской войны 1904-1905 гг. Анализируемые в данной статье изображения по критерию их происхождения можно классифицировать следующим образом: карикатуры, изданные в иллюстрированных журналах с подписью автора; карикатуры, впоследствии тиражировавшиеся в качестве лубочных изображений; картины, исполненные в стилистике традиционных лубков, распространяемые обычными для них способами [17; 19]. Однако все без исключения изображения являлись плодом труда профессиональных художников, зрители легко разоблачали подделку, что резко снижало убеждающую способность этих произведений. Несмотря на дешевизну и широкую сеть распространения лубков, упоминания о них встречаются крайне редко [5, с. 271].
При создании образа государства чаще всего используются устоявшиеся стереотипы. Они воздействуют на ассоциативный ряд человека, подавая ему определенные скрытые смыслы, воспри-
нять которые носитель другого культурного кода будет не в состоянии [10, с. 124]. Весьма часто определенные характеристики переносятся из прошлого, поскольку эта система ценностей более прочно укоренена в массовом сознании [14, с. 46].
Вне зависимости от того, каким образом началась война, каждая из сторон пытается представить развязывание конфликта вынужденной мерой, объявить войну «справедливой», что возможно только в том случае, если она была оборонительной. Япония подарила России прекрасную возможность для агитации в данном направлении, без объявления войны атаковав крейсер «Варяг» и канонерскую лодку «Кореец». И эта возможность была воплощена во всех видах агитации - начиная с текста манифеста императора Николая II о вступлении России в войну с Японией от 27 января 1904 г. [8, с. 1] и заканчивая многочисленными лубочными картинами с изображением героической гибели судов. Однако и для Японии, выступившей агрессором в данном конфликте, война позиционировалась как оборонительная: идеологическая машина представила войну как защиту своих рубежей от возможной агрессии со стороны России, которой пугали население несколько предшествующих войне лет.
Для объектов воздействия пропаганды одним из признаков того, что идет справедливая война, является божественная поддержка. Бог не станет поддерживать несправедливость. К тому же знаки поддержки свыше очень важны для солдат. Поэтому в пропаганде тех лет непременно присутствовал религиозный компонент [7]. В середине 1904 г. создается икона «Торжество Пресвятой Богородицы»2. На ней можно видеть Святую Деву, держащую в руках плат, на котором изображен лик Спасителя. Обеими стопами она попирает обнаженные и отточенные обоюдоострые мечи. С правой стороны над пречистым ликом Богородицы находится архистратиг Михаил, с левой - архангел Гавриил. Ангелы над ней держат в облаках царскую корону, увенчанную перекрещивающимися радугами с крестом наверху. Еще выше, на облачном троне восседает Господь Саваоф. В верхних углах композицию иконы дополняют изображения двух Георгиевских крестов - наградного знака для нижних чинов за храбрость, проявленную в бою.
Икона позиционировалась как чудотворная и была обретена интересным образом. Согласно легенде, сюжет, изображенный на ней, явился во сне одному старому матросу, участнику обороны
2 Другие названия: «Богородица на мечах», «Вра-тарница Дальневосточная», «Неодержанная победа».
Севастополя. Деньги на изготовление иконы собирали всем миром, мастер создал изображение, в точности копирующее видение моряка. Богородица в видении просила, чтобы икону немедленно доставили в Порт-Артур, но из-за проволочек в пути это исполнено не было, и город пал. Важным в этой версии представляется то, что Дева Мария явилась именно военному моряку, и то, что деньги на ее создание собирал народ. В этом событии прослеживается объединяющее начало, кроме того, обретение чудотворной иконы должно было предзнаменовать победу.
Образ архангела Михаила часто встречается на иконах военного времени. Он считается архистратигом небесных сил и обычно изображается в доспехах или скачущим на коне. В образе архангела Михаила - Грозных сил воеводы - соединены идеи покровительства православному воинству, избранности народа и утверждения христианства, а также мотив вечной борьбы добра и зла (Бога и сатаны), завершающейся торжеством спасительной истины. К тому же в русской позднесредневековой культуре бытовала тема особого покровительства архангела Михаила русскому народу, его князьям и воинству.
Архангел Гавриил в христианской традиции почитается как вестник, раскрывающий смысл пророческих видений и грядущих событий. Интересна трактовка этого образа в «Песни о Роланде»: Гавриил предвещает императору франков Карлу Великому будущие события, посылает ему вещие сны и напоминает о необходимости защищать христиан во всем мире. Мотив утверждения и защиты христианства по-новому актуализируется в свете борьбы с Японией, с «желтой опасностью».
Образ Девы Марии в христианской традиции чрезвычайно многогранен, в т.ч. он может толковаться как образ несокрушимой воинской мощи, вставшей на защиту людей. Ф.М. Достоевский в романе «Бесы» называет ее «Мать сыра земля». Это чрезвычайно важная тема для русской культуры, так как она напрямую сопряжена с материнским образом России (Россия-матуш-ка). Попирание мечей ногами на иконе подчеркивает стремление к миру, вплоть до принуждения к нему.
Для сравнения стоит привести самопрезента-цию Японии в образе бога Грома. Внешне этот мужчина ничем не отличается от обычного японского солдата - он одет в военную форму, в руках у него оружие, а лицо имеет ярко выраженные национальные черты. Но он появляется из черного облака и находится над местом действия, паря в воздухе, в то время как испугавшиеся его гне-
ва крохотные враги спешно покидают крепость. Художник одел божество в военную форму, тем самым продемонстрировав, что оно так же, как и люди, состоит в войске и служит верховному главнокомандующему - императору. В Японии того времени была принята концепция «государственного синто» (кокка синто), адаптирующая традиционную религию к нуждам светской власти, а именно построению сильной единой нации. В обычных условиях возможности синтоистских богов ками имеют строгие территориальные ограничения, вне своего «дома» ками не имеет силы, однако на этой гравюре он поддерживает японских солдат за пределами их страны и выглядит весьма воинственно.
Тема религиозного чуда была отражена и в лубке под названием «Русско-японская война» [15], выпущенном в типографии В.В. Несслер. Композиционно лист разделен на две равные части. Слева размещены события, происходившие в 1380 г.: преподобный Сергий Радонежский благословляет Дмитрия Донского на битву с татаро-монголами. Справа - 1904 г.: архимандрит Никон благословляет А.Н. Куропаткина иконой Сергия Радонежского возле раки с мощами преподобного. Изображение демонстрирует связь с иконописной традицией в манере изображения святых, позах действующих лиц и рамке, имитирующей оклад. Таким образом подчеркивается связь с прошлым, дается отсылка к славным победам предков. Любопытно заметить, что в данном случае автор выбрал эпизод. связанный с победой именно над монголоидным противником. Русско-японская война - это война по большему счету с абсолютно не известным противником на малознакомой непривычной территории. Автор данного рисунка пытается преодолеть этот эффект, обращаясь к русской истории и как бы говоря: «Смотрите, мы уже делали это раньше. С Божьей помощью победили пришельцев с Востока один раз, победим и другой».
Довольно интересен акцент именно на ритуальной части общения с духовенством. Благословение - это призвание Божественной благодати, Божьей помощи и Божьего одобрения. Давным-давно Дмитрия Донского благословил перед боем святой Сергий Радонежский, и битва была выиграна; теперь фактически он же (через икону и мощи) благословляет на бой А.Н. Куро-паткина, следовательно, как и в прошлый раз, кампания должна быть победоносной. Поддержка высших сил очень важна для человека на войне, она помогает перебороть страх. Полученное главнокомандующим благословение распространяется на всех солдат армии, укрепляя их уверенность.
Определенные религиозные коннотации есть и в олицетворении Российского государства с помощью изображения императора Николая II. Таких изображений было выпущено немного, и появились они уже во второй половине войны, когда на фронте случилось несколько крупных неудач. На обеих картинах [1; 2] Николай II изображен конным, с иконой Спаса Нерукотворного в руке, благословляющим уходящих на фронт солдат, его голова смиренно склонена в общей с солдатами молитве. Подобное единение представляется особенно важным в контексте традиционной для русского народа веры в доброго царя-батюшку, способного разрешить любую трудную ситуацию непременно в пользу простого люда, защитить и уберечь от невзгод. Изображения печатаются в конце 1904 г., когда с фронтов войны постоянно поступают печальные известия. В эту трудную минуту царь находится очень далеко от своих солдат, и роль изображений, где показано его сопереживание, возрастает.
Япония также персонифицировала себя через изображения императора Муцухито, однако подобных картин вышли считанные единицы, поскольку в Стране восходящего солнца на распространение портретов императора ввиду того, что правитель позиционировался как потомок богов, были наложены серьезные ограничения. За всю жизнь было изготовлено всего несколько официальных портретов императора, которые впоследствии тиражировались и распространялись по всей стране.
Одна из широко известных черт японской культуры - служение господину, она основана на конфуцианской теории о том, что тело человека не принадлежит ему самому, оно предназначено для служения тем, кто выше по положению: родителям и господину. После реформации Мейдзи император стал единственным и всеобщим сюзереном в стране. Одновременно с этим он являлся и верховным жрецом синто, а также обладал божественным происхождением, что помимо прочего делало его еще и религиозным символом. В то же время император Муцухито был символом движения к прекрасному будущему, поскольку именно с ним было связано обновление Японии. На всех своих портретах Мейдзи изображался в военном мундире западного образца.
Описанные выше изображения относятся к типу редких, выпущенных малым тиражом. Гораздо большее распространение в России получили не имеющие японских аналогов персонификации государства в женском образе. Листы «В сознании правоты и силы» [11], «К войне России с Японией» [9], рисунок из журнала «Нива» [3] представ-
ляют нам характерный для западноевропейской традиции образ девы-воительницы. На протяжении столетий сформировался определенный «канон» этого образа: дева-воительница - это непременно особа королевской крови, обладающая сильным характером, независимая, занятая типично мужским делом, но не теряющая при этом своей женственности. Для трех рисунков можно выделить такую общею черту, как обилие символов, пробуждающих в зрителе множество ассоциаций. Например, одежда дев указывает на славное прошлое России: костюм не современен, а «позаимствован» из исторических эпох; обязательно имеются изображения символов государственной власти. На первых двух картинах, выпущенных в самом начале войны, девы изображены в спокойной позе, с символами мира - пальмовой ветвью или голубем, оружие зачехлено. На третьем же листе, выпущенном в декабре 1904 г., можно видеть облаченную в латы женщину с обнаженным мечом, помогающую защитникам Порт-Артура. Образ России приобретает агрессивные черты только к середине войны.
Менее патетический образ Российской империи передают две карикатуры, которые впоследствии распространялись в качестве лубков [16; 20]. Авторы обеих карикатур изобразили Россию в виде девушки в национальном костюме. Одна из них силой удерживает на привязи огромную собаку в фуражке солдата японской армии, нещадно хлеща ее пальмовой ветвью, а вторая выводит за ухо из-за стола, за которым собрались мировые державы, Японию - шкодливого ребенка. Здесь можно наблюдать повторение мотива о принуждении к миру, а также осознание особого места России как посредника между Западом и Востоком, связующего звена между ними. Именно из-за этого срединного положения ей приходится первой принять на себя столкновение с «желтой опасностью», именно она вынуждена с ней бороться (держать на привязи, выводить из-за стола).
С весны 1904 г. в продажу поступает огромное количество лубков, на которых Россия представлена в мужском образе, как-то: солдата, матроса, казака, мужика, богатыря. Для этих картин характерны увеличенные пропорции тела русских воинов, изображение их в одиночестве, окруженных множеством крошечных врагов, над которыми они добродушно посмеиваются. Фольклорный образ богатыря опять-таки отсылает к славному российскому прошлому, ассоциируется с величайшей мощью, а также увязывается с традиционным противопоставлением России и Японии, как большого и маленького.
Для аналогичных японских изображений, наоборот, характерен подчеркнутый коллективизм. Япония отождествляет себя не с одним воином, но с коллективом воинов. Солдат на рисунке всегда несколько, все они одинаково одеты, часто изображены в одинаковой позе.
Весьма нетипичным для самопрезентации государства следует признать рисунок «Поступь осьминога» [13], на котором Япония изображена в образе солдата, сидящего в позе лотоса на голове гигантского осьминога, крушащего щупальцами корабли-рыбки. Для японского фольклора характерно использование образов морских животных и рыб. Возможно, в данном случае осьминог призван продемонстрировать всеохватывающую мощь японской империи. Он выступает здесь как символ силы, способной дотянуться очень далеко.
Из всего вышесказанного заметно, что само-презентация Японии носит явно воинственный оттенок - на всех изображениях можно видеть военную форму, оружие, на них отсутствуют женщины. В то же время русские художники не создали для России агрессивного образа. Отчасти это связано с тем, что агрессором в данном конфликте все-таки выступала Япония, и воинственные черты были не к лицу тем, кто изо всех сил стремился к миру, как это постулировалось в высочайшей риторике. Однако не было создано и явно хрупкого, беззащитного образа подвергшейся опасности девушки, которой требуется защита. Девы на картинах изображались спокойными и величавыми. Видимо, авторы не чувствовали себя в опасности вследствие того, что Россия виделась им великой, сильной и непобедимой сама по себе. В этом можно увидеть отголосок имперского мироощущения. В сатирических лубках эта тенденция нашла выражение в частом использовании сравнения России и Японии по критерию размера (большой/маленький).
При анализе русских и японских картин, посвященных русско-японской войне, можно также отметить, что для русской пропаганды тема божественной поддержки гораздо более важна, чем для японской. Картин с такими сюжетами у японцев мало, в основном они делают ставку на силу и обученность своей армии, ее боевой дух. Поддержка свыше не так важна для японца, как его собственный вклад в общее дело.
Однако, несмотря на все различия, в визуальных образцах военной пропаганды обеих стран можно выделить много общего. На большинстве картин изображение собственного государства сопровождается изображением противника. При этом используются ярко выраженные противо-
поставления: красивый/уродливый, большой/
маленький, агрессивный/спокойный, где все положительные характеристики приписываются образу своей страны, а все отрицательные - стране противника. Самопрезентация практически неотделима от образа врага. Два образа - самого себя и своего антипода - взаимопереплетаются, оттеняя и дополняя друг друга. Это характерно и для русских, и для японских изображений, несмотря на разницу в восприятии войны и различие мен-талитетов.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Государь император благословляет войска к походу на Дальний Восток. Россия. Декабрь. 1904. (Государственная публичная историческая библиотека, далее ГПИБ. ОИК 3073-л).
2. Государь император с иконою благословляет солдат перед отходом на войну. Россия. Декабрь. 1904. (ГПИБ. ОИК 3071-л).
3. Животовский С. Слава защитникам Порт-Артура // Нива. 1904. № 50.
4. Жукова Л.В. Восприятие Японии в России накануне русско-японской войны // Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимовосприя-тия. М.: ИРИ РАН, 2002. Вып. 2.
5. Жукова Л.В. Формирование «образа врага» в русско-японской войне 1904-1905 гг. // Военноисторическая антропология. Ежегодник. М.: РОСПЭН, 2003-2004.
6. Жукова Л.В. Появление в России мифа о «желтой опасности» // Обозреватель-Observer. Декабрь. 2009. № 12(239).
7. Жукова Л.В. Порт-Артурская икона «Торжество Пресвятой Богородицы»: история и современность //Сборник научных трудов SWORLD. Вып. 3, Т. 41. История. Одесса: КУПРИЕН-КО СВ., 2013.
8. Иллюстрированная хроника войны «Нового мира» и «Живописной России». 1904. № 1.
9. К войне России с Японией. М.: Типография И.Д. Сытина, апрель 1904 г.
10. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М., 2000.
11. Кудрявцев А. В сознании правоты и силы // Нива. 1904. № 10.
12. Молодяков В.Э. Образ Японии в Европе и России второй половины XIX - начала ХХ века. М.: Токио, 1996.
13. «Поступь Осьминога». Япония. 1 октября 1904. [Электронный ресурс] : М1р:/^итш. livejournal.com/1374538.html
14. Почепцов Г.Г. Информационно-психологическая война. М., 2000.
15. Русско-японская война. СПб.: Типография В.В. Несслер, 1904
16. Русско-японские карикатуры. М.: Типолитография А.П. Коркина, 1904.
17. Соколов Б.М. Художественный язык русского лубка. М., 1999.
18. Схиммельпенник ван дер Ойе Д. Навстречу восходящему солнцу: как имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией. М., 2009.
19. Сытин И.Д. Жизнь для книги. М., 1960.
20. Японец, изгоняемый из европейской семьи // Осколки. 1904. № 29 (июль).
REFERENCES
1. Gosudar Imperator blagslovlyaet voiska k pokhodu na Dalniy Vostok [His Imperial Majesty blesses army before the Far Eastern campaign]. Russia, 1904.
2. Gosudar Imperator blagslovlyaet s ikonoyu voiska k pokhodu na Dalniy Vostok [His Imperial Majesty blesses army with an icon before the Far Eastern campaign]. Russia, 1904.
3. Zhivotovsky, S., 1904. Slava zaschitnikam Port-Artura [Glory to the defenders of Port-Arthur], Niva, no. 50. (in Russ.)
4. Zhukova, L.V., 2002. Vospriatie Yaponii v Rossii nakanune russko-yaponskoy voyny [Image of Japan in Russia on the eve of Russo-Japanese war]. In: Rossiya i mir glazamy drug druga: iz istorii vzaimovospriatia, no. 2. Moskva: IRI RAN. (in Russ.)
5. Zhukova L.V., 2003-2004. Formirovanye «obraza vraga» v russko-yaponskoy voyne 1904-1905 gg. [Building the «image of enemy» during Russo-Japanese war of 1904-1905], Voenno-istoricheskaya antropologya. Moskva: ROSPEN. (in Russ.)
6. Zhukova L.V., 2009. Poyavlenye v Rosii mifa o «zheltoy opasnosty» [The emergence of «yellow peril» myth in Russia], Obozrevatel-Observer, no. 12(239). (in Russ.)
7. Zhukova L.V., 2013. Port-Arturskaya ikona «Torzhestvo Presvyatoy Bogoroditsy»: istorya i sovremennost [Port-Arthur’s Icon «The triumph of
Blessed Virgin»: history and modernity], SWORLD, no. 3, Vol. 1. Istoriya. Odessa: Kuprienko. (in Russ.)
8. Illustrirovannaya khronika voyny «Novogo mira» I «Zhivopisnoy Rosii» [Illustrated chronicle of war by «Novyi Mir» and «Zhivopisnaya Rossiya»], 1904, no 1. (in Russ.)
9. K voyne Rossii s Yaponiei [To the Russo-Japanese war.]. Moskva: tipografiya I.D. Sytina, 1904.
10. Kara-Murza, S.G., 2000. Manipulyatsiya soznaniem [Manipulation of consciousness]. Moskva. (in Russ.)
11. Kudryashov, A.V., 1904. V soznanii pravoty i sily [Being aware of rightfulness and power], Niva, no 10. (in Russ.)
12. Molodyakov, V.E., 1996. Obraz Yaponii v Evrope i Rossii vtoroy poloviny XIX - nachala XX veka [The image of Japan in Europe and Russia in the second half of XIX - the beginning of XX century]. Moskva: Tokio. (in Russ.)
13. Postup osminoga. [Pace of octopus]. Japan, 1904. URL: http://humus.livejournal.com/1374538.html
14. Pocheptsov, G.G., 2000. Informatsionno-psikhologicheskaya voyna [Information and psychological war]. Moskva. (in Russ.)
15. Russko-yaponskaya voina [Russo-Japanese war.]. Sankt-Peterburg: tipografiya V.V. Nesslera, 1904.
16. Russko-yaponskie karikatury [Russo-Japanese political cartoons]. Moskva: Tipolitografiya A.P. Korkina, 1904. (in Russ.)
17. Sokolov, B.M., 1999. Khudozhestvennyi yazyk russkogo lubka [Artistic language of Russian popular prints (lubki)]. Moskva. (in Russ.)
18. Schimmelpenninck van der Oye, D., 2009. Navstrechu voshodyaschemu solntsu: kak imperskoye mifotvorchestvo privelo Rossiyu k voyne s Yaponiei [Towards the rising sun: Russian Ideologies of Empire and the Path to War with Japan]. Moskva. (in Russ.)
19. Sytin, I.D., 1960. Zhizn dlya knigi [The life for a book]. Moskva. (in Russ.)
20. Yaponets, izgonyaemyi iz evropeiskoy semji [The Japanese, ejected from the european family], Oskolki, 1904, no. 29.
