CC BY
53В.М. МАРАСАНОВА, С.Б. УЛЬЯНОВА
визуальная история рабочих мест в советской
ПРОМЫШЛЕННОСТИ 1920-х - 1930-х гг. (НА МАТЕРиАЛАХ
коллекции фотографий и.А. ЛАЗАРЕВА)1
В последние годы одним из важных направлений исторической науки стало изучение индустриального наследия — ценностей индустриальной культуры, имеющих историческое, технологическое, социальное, архитектурное или научное значение [3; 5; 9; 11]. Исследование фабрики как явления материальной культуры, обусловленного определенными социальными факторами, имеющего определенную традицию, помогает не только музеефикации промышленных объектов, но и позволяет в полной мере понять сущность процессов индустриализации в различных странах.
Индустриальное наследие состоит из материальных объектов индустриальной и технической культуры, созданных для производства, а не с целью обладания исторической, технологической, социальной, архитектурной и научной ценностью. Оборудование в основном производилось массово, а здания строились по единым принципам. Объекты индустриального наследия преимущественно функциональны, они создавались для обеспечения максимальной производительности труда. Большие окна на фабриках были необходимы для максимального проникновения солнечного света, а организация пространства принимала во внимание пути трансмиссионного вала и т. д. Такие факторы, как движение рабочей силы, сырья, произведенных товаров и полуфабрикатов, определяли дизайн объекта. А в ряде отраслей здания служат лишь покрытием для оборудования. Это наследие рабочего мира: такие объекты не являются произведениями искусства, и они сохраняются не для созерцания, а с тем, чтобы лучше понять их.
Составной частью индустриального наследия является история рабочих мест — относительно новая область industrial history.
В индустриальном обществе наемный работник определяется прежде всего своим рабочим местом. В ХХ в. подавляющее большинство новых рабочих мест создавалось в промышленности, и множество работников мигрировало из деревни в город. В России в первой трети ХХ столетия проблема адаптации работников к специализированным, оборудованным, механизированным рабочим местам, к упорядоченному и регламентированному индустриальному стилю труда оказалась, как нигде, острой. Люди, пришедшие в город из мира, в котором царили ограниченное поле зрения, немногочисленные контакты, прямое общение, испытывали трудности с адаптацией к миру машин и строгого распорядка [16, p. 163].
Закрепление сотрудника на его рабочем месте и рационализация производственных процессов в рамках точного, измеренного, регламентированного времени стали основой нового, индустриализированного, стиля труда [7, с. 378]. В соответствии с этой моделью, рабочий на предприятии контролируется не внешними факторами, а последовательностью технических операций. При этом нужно иметь в виду, что даже в наиболее индустриализированных странах такие «фордистские» рабочие места составляли меньшинство, а у
большинства рабочих на предприятии сохранялось некоторое «пространство свободы».Источники изучения рабочих мест весьма разнообразны — от описания технологических процессов в научной литературе и правил внутреннего распорядка отдельных предприятий до материалов промышленной археологии. Когда речь идет об истории рабочих мест, их важно не только описать, но и увидеть воочию. Поэтому важнейшим источником по истории рабочих мест являются фото- и киноматериалы. Р. Барт писал о том, что, глядя на фотографию, мы представляем себе, что все так и было на самом деле [1, с. 311]. Известный немецкий историк А. Людтке в своей работе о промышленной повседневности в Германии 1930-х гг. приводит фразу одного рабочего: «Фотография покажет, чем я занимаюсь на работе, лучше, чем я смог бы рассказать об этом на словах» [10, с. 162].
Сохранность фотоматериалов, запечатлевших заводы и их производственный персонал применительно к России второй половины XIX - первого десятилетия ХХ в., в фотоколлекциях государственных архивов, по сути, фрагментарна. В этом отношении весьма интересен корпус фотоматериалов, связанных со свинцово-белильными заводами Ярославля 1920-х гг., хранящийся в Государственном архиве Ярославской области (ГАЯО).
Химическая промышленность, как правило, тяготела к центрам с развитым текстильным производством, предъявлявшим спрос на ее продукцию. Это было характерно для Московской, Ярославской, Владимирской и Тверской губерний. До революции 1917 г. ярославские предприятия производили более половины всех белил в Российской империи, и это производство определяло рыночную специализацию губернии. Всего в начале ХХ в. в Ярославле и его окрестностях находилось 9 свинцово-белильных заводов. Однако в период Первой мировой и гражданской войн эти предприятия попали в тяжелое положение, поскольку практически полностью прекратились поставки свинца и олова из-за рубежа.
К концу гражданской войны из 9 свинцово-белиль-ных предприятий сохранились и были национализированы только три наиболее крупных: бывший свинцово-белильный завода Оловянишниковых (основан в 1891 г.) стал заводом «Свободный труд» (в настоящее время — «Ярославская лакокрасочная компания»); бывшие «Заводы Торгового дома наследников Н.А. Вахрамеева» стали «Победой рабочих», а бывший свинцово-белильный завод Сорокина получил имя «Красный маяк». Все три свинцово-белильных и лакокрасочных завода Ярославля с марта 1922 г. вошли в состав треста «Лакокраска».
По ходатайству треста в Англии была закуплена крупная партия свинца и смол. После этого удалось наладить выпуск сухих цветных красок, запустить свинцово-белильное производство и краскотерку. Однако в 1920-е гг. производство свинцовых белил в СССР было свернуто, поскольку в большинстве малярных работ их применение запретили. В связи
Илл. 1. И.А. Лазарев. Лакокраска № 3 (завод «Красный маяк»). Столярный цех. 1927 г. (ГАЯО. Фотоколлекция. Н 5. № 531)
Илл. 2. И.А. Лазарев. Лакокраска № 2 (завод «Победа рабочих»). Казеиновый цех. 1926 г. (ГАЯО. Фотоколлекция. Н 4. № 1257)
Илл. 3. И.А. Лазарев. Завод № 1 «Свободный труд». В цехе расфасовки. 1926 г. (ГАЯО. Фотоколлекция. Н 5. № 510)
Илл. 5. И.А. Лазарев. Лакокраска № 3 (завод «Красный маяк»). Тарный цех. 1926 г. (ГАЯО. Фотоколлекция. Н 4. № 1183)
Илл. 6. И.А. Лазарев (?). Территория завода «Красный маяк». 1930-е гг. (?) (ГАЯО. Фотоколлекция. П 1. № 6512)
с этим бывшие свинцово-белильные заводы начали специализироваться на производстве земляных тертых масляных красок и выпуске металлической тары для всех заводов треста «Лакокраска».
В 1926-1927 гг. на трех свинцово-белильных заводах Ярославля выполнил фотосъемки ярославский фотограф Иван Артемьевич Лазарев (1865-1933). Каждому заводу посвящено более десятка фотографий. На них можно увидеть территорию заводов, различные цеха, оборудование и технологические процессы — производство белил, упаковку продукции и т.д.
Особую ценность снимкам свинцово-белильных предприятий придает их достаточно полная атрибуция: автор, дата, место, предприятие, в некоторых случаях — указание цеха. Так, на илл. 1 представлен столярный цех завода № 3 «Красный маяк». На илл. 2 запечатлена группа рабочих завода № 2 «Победа рабочих», занятых производством казеиновой краски. Рабочие на илл. 3 фасуют тертые свинцовые белила на заводе № 1 «Свободный труд».
На фотографиях (илл. 4) представлен весь цикл производства свинцового глета (тяжелый мелкозернистый порошок желтого цвета различных оттенков, содержащий 95-99 % окиси свинца, используется для производства аккумуляторов, свинцовых белил, оптических стекол, хрусталя и др.) и сурика (красная свинцовая краска).
Судя по материалам фотоколлекции, значительная часть работников была занята в производстве тары, фасовке и упаковке продукции (илл. 5).
Снимки из фотоколлекции гаяо показывают не только производство, но и территорию предприятий, а также работу заводской конторы. Общие виды предприятий сохранились без указания авторства снимков, и их датировка является менее точной — 1920-1930-е гг. (илл. 6). Как выглядела в рассматриваемый период типичная заводская контора, мы можем судить по фотографии завода № 2 «Победа рабочих» (илл. 7).
Какую же информацию о структуре рабочих мест промышленного предприятия дают нам фотографии из коллекции И.А. Лазарева? Как они соотносятся с другими свидетельствами того времени?
Прежде всего, фотографии показывают нам организацию фабричного пространства. Фабрика как историческое явление существует в пространстве и во времени, причем и время, и пространство социально структурированы. На предприятиях индивиды распределяются в пространстве таким образом, что их можно изолировать, отыскать, при этом и промышленная архитектура, и социальное наполнение архитектурного объема диктуются производственным механизмом (илл. 8).
Анализируя особенности фабричного пространства, следует иметь в виду, что оно организовано, во-первых, рационально, согласно «машинной» логике, во-вторых, по принципу паноптизма (термин И. Бентама). Как писал М. Фуко: «Необходимые порядок и дисциплина требуют, чтобы все рабочие были собраны под одной крышей. <...> Каждому индивиду отводится свое место, каждому месту — свой индивид» [14].
Уже в первой половине XIX в. в промышленном строительстве возник новый тип здания с ячейково-зальной организацией внутреннего пространства. В начале ХХ столетия окончательно сложилась конструктивная основа промышленных пролетных зданий, состоящая из решетчатых колонн, сквозных ферм, подкрановых составных балок, прокатных прогонов, торцовых и продольных фахверков, образующих вместе единую пространственную систему [15, р. 65-66]. Прохаживаясь по центральному проходу в цехе, можно было осуществлять надзор одновременно и общий, и индивидуальный: отмечать присутствие рабочего, его
прилежание, качество работы; сравнивать рабочих друг с другом, классифицировать их сообразно с их ловкостью и быстротой, следить за последовательными стадиями производства. «Быть на просвете» — вот суть нового вида контроля, возникшего в индустриальном обществе, которое породило множество следящих систем [2, с. 148].
Впрочем, «прозрачность» фабричного пространства отнюдь не гарантировала порядка. Напротив, нередко заводские дворы и мастерские были просто-напросто захламлены, что хорошо видно, например, на фотографии бондарного цеха завода № 3 «Красный маяк» (илл. 9).
При изучении коллекции обращает на себя внимание преобладание ручного труда — только один из нескольких десятков снимков зафиксировал паровую машину на заводе «Красный маяк» (илл. 10).
Другое важное обстоятельство связано с тем, что лакокрасочное производство относится к категории вредных, поэтому требовало специальных мер по обеспечению безопасности труда (илл. 11). Так, свинцовый глет является токсичным веществом, и при вдыхании его пыли может произойти свинцовое отравление.
Краскотерочное производство, основанное на диспергировании предварительно приготовленного замеса сухих компонентов краски в связующем с добавками различных вспомогательных веществ, также опасно для работников.
Фабричное пространство вообще таило в себе определенную долю опасности. И до революции условия труда рабочих были далеки от идеала: люди работали в сырых, холодных, тесных, плохо освещаемых, наполненных дымом или паром помещениях, нередко с риском для жизни [12, с. 80]. Устрашающее описание свинцово-белильного завода Сорокиных в Ярославле оставил Владимир Гиляровский в очерке «Обреченные» (1885) [4, с. 119-121].
Гражданская война и разруха усугубили ситуацию. Изношенное оборудование, низкая квалификация большинства работников, переход в середине 1920-х гг. к политике неограниченной сдельщины, побуждавшей рабочих к пренебрежению правилами техники безопасности ради заработка, отсутствие элементарного порядка на производстве — все это приводило к росту травматизма и заболеваемости. А в условиях форсированной индустриализации даже в новых отраслях и на новых предприятиях причудливым образом сочетались резкая модернизация производства и катастрофическая отсталость в условиях труда людей. И хотя, согласно действовавшему законодательству, все предприятия должны были принимать «необходимые меры к устранению или уменьшению вредных условий работы, предупреждению несчастных случаев и к содержанию места работ в надлежащем санитарно-гигиеническом состоянии» [8, с. 19-20], реальная ситуация оставалась далека от идеала.
Вот как описывал журнал «Охрана труда» старую лако-варку на Московском заводе «Красный богатырь»: «Весьма тесное и чрезвычайно загроможденное помещение. Стекла в окнах (и без того небольших) настолько закопчены, что почти не пропускают света, и днем приходилось работать при электрическом освещении. Варка лака заключалась в следующем: в котел, нагреваемый паром, наливалось вручную вареное масло, и добавлялась сера. Все это при кипении варилось некоторое время при постоянном помешивании вручную веслом. Затем в котел с горячей массой ведрами или черпаками приливалось известное количество скипидара, стоявшего здесь же в помещении, в баках. Над котлом всегда подымалась масса испарений, не столь противных по запаху, как в масловарке, но более едких и раздражающих слизистые оболочки глаз и вредно-действующих на весь организм от вдыхания их. <...>
Сваренный лак черпаками выгружался из котла, процеживался через матерчатое сито и сливался в большие отстойники, которые были далеко не герметично закрыты
Илл. 7. И.А. Лазарев. Лакокраска № 2 (завод «Победа рабочих»). Заводская контора. 1926 г. (ГАЯО. Фотоколлекция. Н 5. № 518)
Илл. 8. И.А. Лазарев. Лакокраска № 3 (завод «Красный маяк»). В цехе готовой продукции. 1927 г. (ГАЯО. Фотоколлекция. Н 5. № 526)
Илл. 9. И.А. Лазарев. Лакокраска № 3 (завод «Красный маяк»). В бондарном цехе. 1926 г. (ГАЯО. Фотоколлекция. Н 5. № 527)
и наполняли помещение запахом лака. От всех процедур по ручной загрузке и выгрузке скипидара, масла, лака, одежда рабочих обливалась этими веществами и загрязнялась до чрезвычайности. Всякие случайные царапины и ссадины на руках рабочих разъедались скипидаром и долго не заживали» [13, с. 14].
Примерно такие же условия труда мы видим и на ярославских фотографиях из коллекции И.А. Лазарева (илл. 12).
Отметим также, что ни на одной фотографии производственных цехов практически нет женщин, хотя, по данным письменных источников, они в небольшом количестве (до 2-3 %) были заняты в краскотерочном производстве и на вспомогательных работах.
В годы первой пятилетки отраслевая структура отечественной промышленности сместилась в сторону ускоренного развития тяжелой индустрии — машиностроения, химической промышленности, энергетики. Завод «Красный маяк» в 1930-е гг. сменил профиль на машиностроительный и начал производить строительный инструмент. На заводе «Свободный труд» было освоено производство эмалевых красок, титановых белил и олифы. Число рабочих в лакокрасочной промышленности за первую пятилетку увеличилось на 50 %, а валовая продукция на 122 %. Основные фонды этой отрасли за счет постройки новых цехов и переоборудования старых возросли с 6,1 млн руб. до 10,9 млн руб., или на 80 %. Продукция лакокрасочной промышленности Ярославля составляла почти половину производства лаков в СССР [6, с. 194-195]. Тем интереснее оказывается зафиксированный И.А. Лазаревым переходный момент в индустриальной трансформации рабочих мест, сохранявших долгое время дореволюционные традиции организации фабричного пространства.
Авторский стиль И.А. Лазарева отличают комплексный характер, умение отразить фабричную повседневность в деталях, показать рабочего на его рабочем месте, с соответствующим инвентарем, оборудованием и произведенной продукцией. Изучение свинцово-белильных и лакокрасочных заводов с помощью визуальных источников позволяет более полно представить историю химических предприятий, а также общее состояние рабочих мест в химической отрасли в 1920-е гг. и промышленную жизнь крупного индустриального центра страны — Ярославля — в целом.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Статья подготовлена при финансовой поддержке РФФИ (проект № 15-01-00383).
ЛИТЕРАТУРА
1. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1994. 615 с.
2. Бенн С. Одежды Клио. М.: Канон+, 2011. 304 с.
3. Виноградов В.А., Бородкин Л.И. Экономическая история и современность // Новая и новейшая история. 2008. № 6. С. 3-23.
4. Гиляровский В. Сочинения. В 4 т. Т. 1. М.: Правда, 1989. 480 с.
5. Запарий В.В. К вопросу об индустриальном наследии и его сохранении // Известия Уральского федерального университета. Сер. 1: Проблемы образования, науки и культуры. 2012. Т. 104. № 3. С. 185-195.
6. История Ярославского края в ХХ столетии: хрестоматия / под ред. В.М. Марасановой. Ярославль: ЯрГУ, 2010. 267 с.
7. Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда. СПб.: Алетейя, 2009. 574 с.
8. Кодекс законов о труде. М.: Вопросы труда, 1922. 48 с.
9. Курлаев А.Е. Фотографии С.М. Прокудина-Горского как источник по изучению индустриального наследия Урала // Российский научный журнал. 2016. № 3. С. 46-50.
10. Людтке А. История повседневности в Германии: новые подходы к изучению труда, войны и власти. М.: РОССПЭН, 2010. 268 с.
11. Титова Л.О. От индустриальной археологии к промышленному наследию // Наука, образование и экспериментальное проектирование. Тезисы докладов междунар. науч.-практ. конф. М.: МАРХИ, 2014. С. 185-186.
12. Трудовые конфликты и рабочее движение в России на рубеже XIX-XX вв. / отв. ред. И.М. Пушкарева. СПб.: Алетейя, 2011. 475 с.
13. Фролов Н. Раньше и теперь // Охрана труда. 1925. № 2. С. 14-17.
14. Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М.: AdMarginem, 1999. 478 с. URL: http://www.gumer.info/ bibHotek_Buks/History/Fuko_Tyrm/index.php (дата обращения: 15.12.2016).
15. Palmer M. Industrial Archaeology: Principles and Practice. L.; N.Y., 2001. 180 р.
16. Stites R. Revolutionary Dreams. Utopian Vision and Experimental Life in the Russian Revolution. Oxford: Oxford University Press, 1989. 344 p.
