CC BY
40УДК: 81; ББК: Ш1; Ч6; ГРНТИ
16.21.33, 16.21.31
Язык и письмо; ВАК: 10.02.
Т. И. Попова, Д. В. Колесова
Санкт-Петербург, Россия
ВИЗУАЛИЗАЦИЯ ИНФОРМАЦИИ КАК ТЕНДЕНЦИЯ РАЗВИТИЯ СОВРЕМЕННОГО ТЕКСТА
В статье прослеживается тенденция современного текста к визуализации информации во всех сферах общения, независимо от способа передачи информации — письменного или устного. На конкретных примерах рассматриваются способы креолизации (с помощью визуальных образов) текста в таких жанрах, как сообщение в Instagram и Pinterest, «аткрытки», блоги, статья в электронных и печатных СМИ, учебник и лекция. Визуализация представляется как один из способов привлечения и удержания внимания современного человека, находящегося в потоке постоянно поступающей информации. На примере функционирования де-мотиваторов исследуются способы тиражирования идеи с помощью самих пользователей, участвующих в создании демотиваторов-мемов. Выделяются типичные способы креативной переработки демотиватора путем замены комментария, слогана, визуального образа, ситуации использования. Доказывается, что визуализации идеи в демотива-торе приводит к быстрому ее распространению и усвоению. Таким образом, успешность и скорость декодирования информации в современном тексте во многом зависит от способности автора включить в структуру своего продукта визуальный код. В Заключении делаются выводы о необходимости при создании современного текста в любой сфере общения (учебной, научной, деловой, художественной, межличностной) учитывать склонность современного человека к визуальному коду при восприятии информации.
Ключевые слова: креолизованный текст, функционирование в разных сферах коммуникации, визуализация, кодирование и декодирование информации, удержание внимания.
Татьяна Игоревна Попова, профессор кафедры русского языка как иностранного и методики его преподавания филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета. 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7-9. E-mail: popova-sakura2005@ya.ru.
Дарья Владимировна Колесова, доцент кафедры русского языка как иностранного и методики его преподавания филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета. 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7-9. E-mail: dkolessova@gmail.com.
© Попова Т. И., Колесова Д. В., 2015
Методологические основы. Современный человек живет в потоке информации, которая поступает по разным каналам, репрезентируется различными способами, а ее объем во много раз больше, чем сознание человека способно воспринять. Вычленить важное для определенной ситуации — одна из первейших задач нашего современника.
Усвоение информации зависит от канала ее передачи: то, что передается текстовым сообщением, усваивается лишь на 7 %, аудиокод увеличивает процент усвоения до 38, а визуальный образ — до 55, и процент людей, ориентированных на аудиовизуальный код, постепенно увеличивается [подр. см.: Почепцов 2006]. Отметим также актуальность визуальных образов в эпоху глобализации, ускорения и стремления к экономии ресурсов.
В то же время мы наблюдаем проявления клипового мышления (мозаику «разрозненных, почти не связанных между собой фактов, которые постоянно, как в калейдоскопе, сменяют друг друга» [Яковлева 2013: 160]). Эти тенденции обусловливают, в частности, ситуацию, на которую жалуются учителя, писатели, режиссеры и журналисты: удержать внимание реципиента становится все сложнее. Ученику, читателю, зрителю трудно концентрироваться на одном предмете, особенно если он требует его интенсивной умственной деятельности.
Однако представляется, что статистика процентов информации должна вызывать не только печаль, но и желание найти применение известному каналу воздействия на реципиента. Идея визуализации знания и информации не нова (народная мудрость «Лучше один раз увидеть...» предваряет современные когнитивные изыскания относительно каналов постижения нового). История визуального представления информации — интересный и уже достаточно хорошо описанный предмет [см.: Зенкова 2004а; 2004б], мы же хотим посмотреть на возможности, которые предоставляет использование визуального кода [см.: А. Захарова, А. Шкляр] в современных текстах различных сфер коммуникации (о важности визуального кода в бизнес-сфере убедительно пишет Д. Сиббет [Sibbet 2002]).
Мы обращаемся к текстам, идея которых передается не только вербальным кодом, но и изобразительным, т. е. говорим о креолизованных текстах («тексты, фактура которых состоит из двух негомогенных частей: вербальной (языковой / речевой) и невербальной (принадлежащей к другим знаковым системам, нежели естественный язык)» [Сорокин, Тарасов 1990: 180]; важно, что при рецепции такого текста осуществляется двойное декодирование информации, в результате чего создается единый общий концепт (смысл) текста. Подобные тексты в последнее десятилетие стали объектом пристального внимания лингвистов [см.: Анисимова 2003; Ворошилова 2006; Чигаев 2010, и др.]; мы продолжаем эти наблюдения, придерживаясь прагмалингвистического угла зрения, т. е. размышляем над текстом как над результатом совместной деятельности автора и реципиента: автор кодирует, а реципиент раскодирует смысл [Удод 2013: 78].
Креолизованные тексты различных сфер коммуникации. Привлекательность картинки демонстрирует популярность таких ресурсов, как Instagram или Pinterest. Нельзя сказать, что текстовая составляющая однозначно приносит больший успех автору фотовысказывания, однако наблюдения за функ-
ционированием объектов в этих сетях дают возможность оценить важность визуальной составляющей сообщения для современного реципиента. Текст играет второстепенную роль; без визуального образа в этой области коммуникации автор не существует.
«Аткрытки» в России появились как подражание англоязычному формату, при этом сегодня они сильно отличаются от источника. Англоязычный вариант — это пожелание или афоризм в связи с событием, на открытке есть приятное глазу изображение (как и на бумажном прототипе электронного жанра). В русскоязычной виртуальной коммуникации это, скорее, шутка, изображенная на карточке. Сегодня можно увидеть движение от однокодового текста к креолизированному, сравнив примеры на соответствующем сайте-коллекции (http://atkritka.com) и на других сайтах. В коллекции собраны открытки, где текст соединяется с карикатурой (обычно это стилизованные изображения, вызывающее у реципиента воспоминание о серебряном веке в русской культуре, что привносит идею о вечной истинности высказывания. Картинки позволяют с первого взгляда определить тему: отношения полов, работа, правильное питание и т. д.). Например, в коллекции есть открытка № 362366 (датированная 20 января 2015 г.), изображающая мужчину, спящего в неудобной позе на диване. Текст сообщает: «Здоровый сон не только продлевает жизнь, но и сокращает рабочий день» (рис.1).
Рис. 1. Пример «аткрытки».
Поиск в виртуальной сети показывает, что эта шутка стала известна пользователям как минимум с 2009 г. (URL: http://otvet.mail.ru/question/11532356). Ее активно цитировали примерно два года, затем три года не вспоминали — и в конце 2014 г. она появилась вновь, но уже в жанре «аткрытки» (сначала написанной на цветной карточке, а теперь и с полноценной визуализацией). Обратим внимание на то, что новый формат (сначала карточка как реализация мнемонического приема, а затем и зрительный образ) выделяет шутку из потока и заставляет реципиента задержать на ней внимание.
Посмотрим на ситуацию в блогосфере. Если верить разнообразным рейтингам популярности (http://top-50.ru/; http://www.epochta.ru/rating/; http:// yablor.ru/; http://top.artlebedev.ru/ и т. д.), то в неизменных лидерах вне зависимости от источника рейтинга оказывается блог Ильи Варламова (http://zyalt.
livejournal.com/). Другой блог, который появляется в первых строчках нескольких рейтингов, — это уже СМИ (http://bigpicture.ru/: «Новости в фотографиях». Заметим, что и здесь фотографии служат для привлечения внимания читателя: интригующая картинка призывает перейти на текстовую страничку). Думается, что И. Варламов имеет устойчиво большую аудиторию благодаря умению соединять визуальный и вербальный канал передачи информации. Почти каждый пост — это серия качественных фотографий, причем не всегда они принадлежат автору блога (в подобных случаях Варламов указывает фотографа — см., например, серию от 1 февраля 2015 г. «Дебальцево, эвакуация»). Чаще всего автор дает возможность реципиенту составить свое впечатление о месте / явлении именно с помощью фотографий, его комментарии носят дополнительный характер. Рискнем предположить, что такая форма сообщения, которая воспринимается как максимально объективная (реципиент составляет свое мнение как бы сам, на основании подробных и разнообразных фотографий), является наиболее привлекательной для современного активного пользователя Интернета (другими словами — для активной части населения).
Перейдем к анализу публицистических текстов. Возьмем для примера издание, адресованное широкой аудитории, — «Аргументы и факты».
Мы рассматриваем здесь один номер (№ 5 от 28 января 2015 г.), однако общая ситуация остается неизменной. Тематика — от внешней политики РФ до розыгрыша призов в Гослото; соответственно материалы различаются с точки зрения ключевых слов (в иной методологической системе — активизируемых фреймов), приоритетных экспрессивных средств выразительности, преобладающих ассоциативных полей. Однако принцип подачи информации на сайте этого СМИ един: в среднем в каждом материале есть 1-2 фотографии (чаще всего портреты), 3-4 ссылки на похожие по теме материалы, а также 1-2 врезки с дополнительной информацией. В среднем в каждом четвертом материале можно увидеть инфографику.
В бумажном формате того же выпуска газеты нет ссылок на другие материалы (хотя на некоторых полосах внизу есть указание на материалы, с которыми можно познакомиться на сайте). Здесь меньше фотографий, зато появляются карикатуры, которых нет на сайте. Врезки и инфографика присутствует в обоих вариантах газеты.
Сократим поле сравнения и остановимся на материалах с карикатурами и на тех же материалах без карикатур, но со ссылками. На с. 5 бумажной версии газеты находится материал Ю. Крупнова «Как остановить рост цен?», в электронной версии выпуска эта статья тоже есть. Читатель традиционного формата видит фотопортрет автора и карикатуру (оратор взлетает из-за трибуны, держа в руках большую ложку, к которой привязаны воздушные шары с буквами, складывающимися в надпись «курс $». Из рук оратора падают страницы, озаглавленные «План»). Текст статьи — мнение автора о причинах кризиса в России (монополизация рынка, зависимость внутреннего рынка от других стран, неверное действие правительства в финансовой сфере) и о возможном пути выхода из кризиса (печать новых денег под промышленный кредит). Автор ничего не говорит о подъеме курса доллара или о том, насколько этот подъем влияет на планы и речи политиков, хотя именно эти идеи заложены в карикатуре. Читателю нужно выбрать одну из возможных интерпретаций
этого поликодового текста: либо картинка сообщает еще о двух причинах кризиса (или о возможном пути решения кризиса — удалении политиков, которые гонятся за валютой), либо картинка не связана с идеями текста. Поскольку карикатура может быть истолкована двумя противоположными способами, она не является звеном креолизированного текста. Изображение мешает однозначному пониманию, что снижает информативность публицистического материала.
На сайте газеты в рассматриваемой статье есть две ссылки на визуальные образы по теме: одна из них входит в этот же выпуск газеты (чиновники реагируют на рост цен на продукты), другая была опубликована двумя неделями раньше (прогноз инфляции в 2015 г.). Текст обретает еще два визуальных образа и потенциальную глубину чтения (реципиент может познакомиться с долговременным прогнозом и с актуальной картиной). Обе ссылки связаны с семантической структурой основной статьи (кризис-инфляция; кризис-рост потребительских цен). В данном случае читатель получает больше информации, чем при чтении монокодового текста, и редакция может ожидать, что воздействующий эффект будет сильнее (дополнительные материалы служат аргументами, приводящими к согласию с автором статьи).
Обратившись к СМИ, адресованному другой аудитории, мы увидим иную пропорцию, но ту же тенденцию. Газета «Коммерсант» в электронном виде предлагает читателю текст, который сопровождается 1-2 фотографиями и 2-3 ссылками на материалы по той же теме (таковы в среднем 65-70% материалов). Примерно в трети материалов ссылок нет (может быть, это связано с тем, что издание часто пишет о том, что ранее не становилось информационным поводом). Это же СМИ в бумажном формате в среднем публикует на одной полосе 3-4 материала, на каждой полосе — 1-2 фотографии (чаще всего портреты). Инфографика встречается довольно часто, что обычно связано с необходимостью представить финансовую, экономическую, географическую и т. п. справку. Других изображений (способствующих появлению визуальных образов в сознании реципиента) в этой газете практически не встречается. Таким образом, здесь дополнительные изображения не отвлекают читателя от главного, но и не помогают ему воспринять информацию и начать ее осмыслять.
В общем, в современных СМИ типичным является креолизованный текст [Корда 2013], а текст без опоры на визуальный ряд стал принадлежностью специальной прессы, ориентированной на профессиональную аудиторию. Средства креолизации зависят от концепции и целевой аудитории издания, но в любом случае электронные издания и электронные версии традиционных изданий используют значительно больше кодов для передачи информации, что дает им конкурентное преимущество в современном медиапро-странстве.
Наконец, скажем несколько слов о научном дискурсе. По объективным причинам научная коммуникация — самая консервативная, однако и в ней проявляются отмеченные выше тенденции. Лектор, который стремится к тому, чтобы студенты на его занятии углубляли свои знания, не может сегодня 90 минут монотонным голосом читать лекцию, не отрываясь от своего конспекта. Каждые 10-15 минут лектор должен прерывать свой монолог, чтобы задать вопросы, предложить задачу или задание (что соотносимо с врез-
ками в публицистическом тексте). Существуют различные способы эффективного вовлечения аудитории в процесс познания, среди них важное место занимают приемы, связанные с визуализацией идей и привлекаемых к объяснению понятий.
Более того, в научных изданиях проявляются черты, знакомые нам по СМИ: в журналах все чаще можно увидеть выделение важных для автора мыслей шрифтом и местоположением на странице. В учебниках нового поколения мы видим небольшие параграфы, приветствуются вопросы и тесты после каждого параграфа; ставятся вопросы о соотношении текста, иллюстрации, подписи к ней [Бегенева 2009]. Представляется, что и в научной сфере общения для удержания внимания реципиента теперь недостаточно линейной последовательности слов, какую бы глубокую мысль они ни передавали (мы не думаем, что подобное понимание характеризует лишь наше время, однако именно в последние годы стала изменяться привычная форма подачи материала в научном дискурсе).
Функционирование креолизованного текста в виртуальной коммуникации на примере демотиваторов. Особое явление в функционировании крео-лизованного интернет-текста представляет собой его распространение в виде интернет-мема. Интернет-мем — это «единица информации, объект, который получил популярность — как правило, спонтанно — в среде, обслуживаемой информационными технологиями» [Щурина 2012: 162]. Одной из самых популярных жанровых разновидностей интернет-мемов являются демотиваторы, баяны, эдвейсы, комиксы, карикатуры [см., напр.: Баслина, Ухова 2014]. В этом ряду демотиваторы выделяются не просто способностью к тиражированию, но и к видоизменению в ходе распространения. Как и гены, явившиеся аналогом для описания элементов хранения и распространения культуры в теории Ричарда Докинза [Dawkins 1976], мемы (от гр. ^фп^а — подобие) способны транслировать смыслы в массовой культуре.
Мемы проходят три этапа формирования: на первом этапе мем просто реплицируется в сходных контекстах; на втором этапе мемы начинают переосмысляться и упрощаться, перерабатываются с помощью фотомонтажа, дополняются другими надписями, т. е. активно участвуют в процессе производства текстов как готовые блоки; на третьем этапе развития мем преобразуется в знак, указывающий на некое общеизвестное содержание, абстрактную графему, обладающую социально значимой группообразующей функцией [см.: Савицкая 2013].
Что способствует превращению демотиватора в мем? Ответ на этот вопрос надо искать в диалогической природе демотиватора. Появившись как реакция на стереотипность и прямолинейность мотиваторов (аналогов советских агитплакатов), используемых в американских фирмах для мотивации к работе, демо-тиваторы принципиально строились как тексты со сложной смысловой структурой, требующей от адресата определенной интерпретации смысла на основе синтеза вербального и визуального компонентов [см.: Бабина 2013; Фокина 2012].
Сама композиционная структура демотиватора требует ответной мыслительной реакции. В основе соотношения визуального и вербального рядов чаще всего лежит эффект обманутого ожидания: изображение, передающее денотативную ситуацию, подвергается переосмыслению в процессе двойного комментирования. Композиционно демотиватор строится как изображение в черной рамке, имеющее две подписи (обе снизу, или одна сверху, другая
снизу). Первая подпись / заголовок может быть в форме абстрактного существительного, обозначающего тему демотиватора, или афоризм / типичное высказывание; комментирующая подпись обладает парадоксальностью, неожиданностью. Эффект неожиданности может поддерживаться на грамматическом уровне парцелляцией или разделением комментария на две строчки: Вы все поступили. Не туда; Устал в офисе?Понимаю...
Удовольствие, получаемое от понимания смысла непрямого высказывания, его выводимость, стимулирует креативную деятельность адресата: на шутку принято отвечать шуткой, на иронию — ироническим высказыванием. Таким образом, порождение нового демотиватора на основе предыдущего поддерживается фатической функцией коммуникации, реализующейся в форме языковой игры. Многочисленные генераторы мемов (см., напр., Рисо-вач.ру) имеют автоматическую функцию «заменить слоган», «создать мем», подталкивая пользователя к сотворчеству.
Необходимо различать реакции на профессиональные и любительские демотиваторы. Если реакция на профессиональные демотиваторы предсказуема, может быть просчитана и управляема с помощью манипулятивных стратегий [см., напр.: Каменева, Рабкина 2013], то реакция на любительские демотиваторы более спонтанна и непредсказуема, это самоорганизующаяся система. Функционируя в Сети, «народные» демотиваторы превращаются в сетевой фольклор, выполняющий «своеобразную функцию механизма сохранения единства», не давая культуре возможности распасться на изолированные исторические пласты [Савченко, Суслова 2008].
Какие любительские демотиваторы превращаются в мемы? В первую очередь идеологические, в образной форме обращающие внимание на актуальные социальные проблемы, формулирующие «народные» ценности и определенное эмоциональное отношение к ним.
Рассмотрим демотиватор 2012 г. «Расскажи ему как ты устал в офисе» (рис. 2).
Рис. 2. Демотиватор 2012 г.
Демотиватор актуализирует представление о тяжелом и легком труде. Изображение ситуации (ремонт машины) и слоган Расскажи ему задают интерпретацию смысла в рамках ситуации «Профессиональная помощь», комментарий мелким шрифтом (как ты устал в офисе) заставляет устыдиться своим жалобам на усталость от работы. В результате слоган Расскажи ему становится заместителем неуместности жалобы, осуждением нытья, легкой жизни.
В качестве реакции на этот (или схожий) демотиватор появляются демоти-ваторы, в которых меняется наполнение интерпретирующей строки: Расскажи ему / им как ты устал от сессии /как тяжело учиться в школе / как ты отсидел жопу в офисе / как тебе тяжело без кондиционера / как ты устал в ночном клубе. Суть тиражирования сводится к усилению контраста визуального и вербального смыслов: противопоставляются уже не тяжелая и легкая работа, а работа и учеба, работа и отдых.
Другим способом тиражирования смысла демотиватора является замена визуального образа другим визуальным образом: тяжелый труд символизируют шахтеры, пожарные, строители, дети, военнослужащие (рис. 3).
Рис. 3. Демотиватор с измененным визуальным образом.
Как следующую ступень перерождения демотиватора в мем можно рассматривать использование общего смысла демотиватора (осуждение нытья и легкой жизни) в новом демотиваторе с заменой изображения и самого слогана, например: Устал в офисе?Понимаю (рис. 4), Иди сюда, пожалею. Осуждающий эффект данного демотиватора возрастает благодаря противопоставлению жанров нытья и сопереживания.
В качестве усилителя смысла используется демотиватор с зеркальной ситуацией: например, шахтеры жалуются спящим в офисе служащим. При этом слоган Расскажи им сохраняется, а комментарий меняется (как ты устал сегодня в шахте).
Рис. 4. Демотиватор с заменой слогана.
Особым случаем является демотиватор с заменой самой ситуации (тяжелая / легкая работа) на другую ситуацию, например, «Настоящий патриот / мужчина, защищающий свой народ, — уклонист». Так, демотиватор со слоганом Расскажи им, какой ты патриот под фотографий бойцов ДНР на фоне танка и разрушенного здания удваивает его эмоциональное воздействие, так как обвиняет адресата в двух грехах — отсутствии патриотизма и нежелании заниматься серьезным трудом.
Таким образом, в процессе превращения любительского демотиватора в мем происходит, с одной стороны, упрощение его смысла путем усиления контраста между вербальным и визуальным образом, с другой — усиление его эмоционального воздействия путем нагнетания эмоций, наслаивания нескольких ситуаций, подвергающихся осуждению. В свете же общей тенденции к использованию поликодового текста заметим, что демотиватор в краткой форме способен быстро и эффективно донести идею автора. Его образность и эмоциональность способствует превращению в мем и использованию в качестве знака.
Заключение. Наблюдение за функционированием современного текста позволяет утверждать, что визуализация информации — это необходимая составляющая деятельности адресата при продукции текста, вызванная, с одной стороны, стремлением автора привлечь и удержать внимание реципиента, с другой — особенностями мышления человека. Тенденция к визуализации охватывает все сферы коммуникации — от научной до интернет-общения.
Визуализация текста — эффективный способ воздействия на реципиента:
— в межличностном общении (визуализация бытия);
— в процессе обучения;
— при создании новых ресурсов (информационных, познавательных и др.);
— при генерировании концепции новых типов книг (всех стилей и жанров);
— при распространении идей.
ЛИТЕРАТУРА
1. Анисимова Е. Е. Лингвистика текста и межкультурная коммуникация (на материале креолизованных текстов): учеб. пособие для студентов ф-тов иностр. языков вузов. М.: Академия, 2003. 128 с.
2. Бабина Л. В. Об особенностях демотиватора как полимодального текста // Грамота (Тамбов). 2013. № 2 (20). C. 28-33. URL: http://www.gramota.net/materials/2/2013/2/5.html.
3. Баслина Е. Ю., Ухова Л. В. Демотивационный постер как речевой жанр сетевого юмора // Яросл. пед. вестн. 2014. № 1. Т. I . Гуманитарные науки. С.135-140. URL: http:// vestnik.yspu.org/releases/2014_1g/23.pdf.
4. Бегенева Е. И. К проблеме контроля знаний: надтекст как базовый концепт учебного дискурса // Науч. вестн. Воронеж. гос. архитект.-строит. ун-та. Сер. Современные лингвистические и методико-дидактические исследования. 2008. Вып. 1 (11). C. 139-148
5. Ворошилова М. Б. Креолизованный текст: аспекты изучения // Политическая лингвистика. Вып. 20. Екатеринбург: Урал. пед. ун-т, 2006. С. 180-189.
6. Захарова А., Шкляр А. Метафоры визуализации // Научная визуализация. 2013. Т.5, № 2. С. 16-24. URL: http://sv-journal.org/2013-2/02/index.htmI (дата обращения 03.02.2015).
7. Зенкова А. Ю. Визуальная метафора в социально-политическом дискурсе: методологический аспект // Многообразие политического дискурса. Екатеринбург: Ин-т филос. и права УрО РАН, 2004. С. 39-54.
8. Зенкова А. Ю. Визуальные исследования как интегральная область социально-гуманитарного знания / Науч. ежегодник Ин-та филос. и права УрО РАН. 2004. Вып. 5. С. 184-193. URL: http://www.ifp.uran.rU/fiIes/publ/eshegodnik/2004/9.pdf (дата обращения 02.02.2015).
9. Каменева В. А., Рабкина Н. В. Функциональный и прагматический потенциал демотиваторов как визуально-вербальной формы современной интернте-коммуникации // Полит. лингвистика. 2013. № 1 (43). URL: http://cyberleninka.ru/arti-cle/n/funktsionalnyy-i-pragmaticheskiy-potentsial-demotivatorov-kak-vizualno-verbalnoy-formy-sovremennoy-internet-kommunikatsii.
10. Корда О. А. Креолизованный текст в современных печатных СМИ: структурно-функциональные характеристики: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Екатеринбург, 2013.
11. Почепцов Г. Г. Имиджелогия. М.: Рефл-бук; Киев: Ваклер, 2006. 575 с.
12. Савицкая Т. Е. Интернет-мемы как феномен массовой культуры // Культура в современном мире. 2013. № 3. URL: RL:http://infoculture.rsl.ru/NIKLib/althome/news/KVM_ archive/arücles/2013/03/2013-03_r_kvm-s3.pdf (дата обращения 02.02.2015).
13. Савченко А. В., Суслова Т. И. Философско-антропологические основания интернет-фольклора как формы коммуникации // CREDO NEW: теор. журн. 2008. URL: http://cre-donew.ru/content/view/777/60/ (дата обращения 02.02.2015).
14. Сорокин Ю. А., Тарасов Е. Ф. Креолизованные тексты и их коммуникативная функция // Оптимизация речевого воздействия / отв. ред. Р. Г. Котов. М.: Наука, 1990. С. 180-186.
15. Удод Д. А. Креолизованный текст как особый вид паралингвистически активного текста // Современная филология: матер. II междунар. науч. конф. (г. Уфа, январь 2013 г.). Уфа: Лето, 2013. С. 97-99.
16. Фокина М. А. Демотиваторы в России и США: новые жанры интернет-коммуникации в глобализирующемся мире // Вестн. Нижегор. гос. лингв. ун-та им. Н. А. Добролюбова. 2012. № 20. С. 74-85.
17. ЧигаевД. П. Способы креолизации современного рекламного текста: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2010. URL: http://cheloveknauka.com/sposoby-kreolizatsii-sovre-mennogo-reklamnogo-teksta.
18. Щурина Ю. В. Интернет-мемы как феномен интернет-коммуникации // Филология. 2012. № 3. С.160-172.
19. Яковлева Е. А. Юрислингвистика: креолизованные текст как объект экспертизы // Вестн. Челябин. гос. ун-та. 2013. № 1 (292). Филология. Искусствоведение. Вып. 73. С. 157163.
20. Dawkins, Richard. The Selfish Gene. Oxford: Oxford Univ. Press, 1976.
21. Sibbet, David. Best Practice for Facilitation. San Francisco: The Grove Consultants International, 2002.
REFERENCES
1. Anisimova E. E. Text linguistics and intercultural communication (based on texts creo-lized): tutorial [Lingvistika teksta i mezhkul'turnaia kommunikatsiia (na materiale kreolizo-vannykh tekstov): ucheb. posobie]. Moscow: Academy, 2003.
2. Babina L. V. On features of demotivators of as polymodal text [Ob osobennostiakh demo-tivatora kak polimodal'nogo teksta] // Gramota (Tambov). 2013. Vol. 2 (20). P. 28-33. URL: www. gramota.net/materials/2/2013/2/5.html.
3. Baslina E. Ju., Ukhova L. V. A Demotivational Poster as a Speech Genre of Network Humour [Demotivatsionnyi poster kak rechevoi zhanr setevogo iumora] // Yarosl. Ped. Bul. 2014. Vol. 1 (1). Humanitar. sci. P. 135-140. URL: http://vestnik.yspu.org/releases/2014_1g/23.pdf.
4. Begeneva E. I. On the problem of control of knowledge: nadtekst as a basic concept of academic discourse [K probleme kontrolia znanij: nadtekst kak bazovyj concept uchebnogo diskursa] // Sci. Bul. of the Voronezh State Architect. Univ. Ser. Modern linguistics and methodic and didactic researches. 2009. Is. 1 (11) [Nauch. vestn. Voronezch. gos. arkhitekt.-stroit. un-ta. Ser. Sovremenny-je lingvisticheskije i metodiko-didfkticheskije issledovanija. 2009. Vyp.1 (11)]. P. 139-148.
5. Voroshilova M. B. Creolized text: aspects of the study [Kreolizovannyi tekst: aspek-ty izucheniia] // Political linguistics [Politicheskaia lingvistika]. Vol. 20. Ekaterinburg, 2006. P.180-189.
6. Zakharova A., Shkliar A. Visualization Metaphors [Metafory vizualizatsii] // Scientific visualization [Nauchnaja vizualizatsija]. 2013. Vol. 6, No. 2. URL: http://sv-journal.org/2013-2/02/index.html.
7. Zenkova A. Yu. Visual metaphor in social and political discourse: methodological aspects [Vizual'naia metafora v sotsial'no-politicheskom diskurse: metodologicheskii aspekt] // The diversity of political discourse [Mnogoobrazie politicheskogo diskursa]. Ekaterinburg, 2004. P.39-54.
8. Zenkova A. Yu. Visual studies as an integral area of social humanitarian knowledge [Vizual'nye issledovaniia kak integral'naia oblast' sotsial'no-gumanitarnogo znaniia] // Sci. Yearbook of the Institute of philos. and law Ural branch of RAS. 2004. Vol. 5. S. 184-193. URL: http://www.ifp.uran.ru/files/publ/eshegodnik/2004/9.pdf.
9. Kameneva V. A., Rabkina N. V. The functional and pragmatic potential of demotivators as a visual-verbal form of modern Internet communication [Funktsional'nyi i pragmatich-eskii potentsial demotivatorov kak vizual'no-verbal'noi formy sovremennoi internуеt-kom-munikatsii] // Political linguistics [Politich. lingvistika]. 2013. Vol. 1 (43). P. 144-151. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/funktsionalnyy-i-pragmaticheskiy-potentsial-demotivator-ov-kak-vizualno-verbalnoy-formy-sovremennoy-internet-kommunikatsii.
10. Korda O. A. Creolized text in modern printed mass media: structural and functional characteristics [Kreolizovannyi tekst v sovremennykh pechatnykh SMI: strukturno-funktsion-al'nye kharakteristiki: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk], Ekaterinburg, 2013.
11. Pocheptsov G. G. Imagology [Imidzhelogiia]. Moscow: Refl-book; Kiev: Vakler, 2006.
12. Savitskaia T. E. Internet memes as a phenomenon of mass culture [Internet-memy kak fenomen massovoi kul'tury] // Culture in the modern world [Kultura v sovremennom
mire]. 2013. Vol. 3. URL: http://infoculture.rsl.ru/NIKLib/althome/news/KVM_archive/arti-cles/2013/03/2013-03_r_kvm-s3.pdf
13. Savchenko A. V., Suslova T. I. Philosophical-anthropological Foundation of Internet folklore as a form of communication [Filosofsko-antropologicheskie osnovaniia internet-fol'klora kak formy kommunikatsii] // CREDO NEW. 2008. URL: http://credonew.ru/content/view/777/60/.
14. Sorokin Yu. A., Tarasov E. F. Creolized texts and their communicative function [Kreo-lizovannye teksty i ikh kommunikativnaia funktsiia] // Optimization of speech influence [Opti-mizatsiia rechevogo vozdeistviia] / ed. by R. G. Koyov. Moscow: Nauka, P. 180-186.
15. Udod D. A. Creolized text as a special kind of paralinguisticly active text [Kreolizovannyi tekst kak osobyi vid paralingvisticheski aktivnogo teksta] // Modern philology [Sovremennaia filologiia]. Ufa: Leto, 2013. P. 97-99.
16. Fokina M. A. Demotivators in Russia and the USA: new genres of Internet communication in a globalizing world [Demotivatory v Rossii i SShA: novye zhanry internet-kommunikat-sii v globaliziruiushchemsia mire] // Vestn. of N. Novgorod. Lingu. Univ. 2012. Is. 20. P. 74-85.
17. Chigaev D. P. Ways to creolization of contemporary advertising text [Sposoby kreolizat-sii sovremennogo reklamnogo teksta: avtoref. dis. ... kand. filol, nauk]. Moscow, 2010. URL: http://cheloveknauka.com/sposoby-kreolizatsii-sovremennogo-reklamnogo-teksta.
18. Shchurina Yu. Internet memes as a phenomenon of Internet communication [Inyer-net-memy kak fenomen Internet-kommunikatsii] // Filologia. 2012. No. 3. P. 160-172.
19. Yakovleva E. A. Yurislingvistika: creolized text as an object of examination [Yurislingvis-tika: kreolizovannye tekst kak ob"ekt ekspertizy] // Bul. of the Chelyabinsk State Univ. [Vestn. Cheliabinsk. gos. un-ta]. 2013. No. 1 (292), Philology. Arts [Filologiia. Iskusstvovedenie]. Vol. 73. P. 157-163.
20. Dawkins, Richard. The Selfish Gene. Oxford: Oxford Univ. Press, 1976.
21. Sibbet, David. Best Practice for Facilitation. San Francisco: The Grove Consultants International, 2002.
