CC BY
31м
Свидетельства. Мемуары
ю
лГ
те.
в
в воспоминаниях
а
современников
Во второй половине 1860-х — начале 1870-х гг. Казанскую губернию трижды посетил наследник престола, будущий император Александр III. Путешествия цесаревича по России входили в обязательную программу его воспитания: он должен был узнать свою страну, а подданные получали возможность познакомиться со своим будущим повелителем.
Первый визит в Казанский край Александр совершил, когда только что стал наследником трона. В этом путешествии его сопровождал брат, великий князь Владимир Александрович. В их свите находились генерал-адъютант Б. А. Перовский, контр-адмирал
А. С. Горковенко, учителя-профессора К. П. Победоносцев и И. К. Бабст, художник А. П. Боголюбов и др.
22 августа 1866 г. губернский город и устьинская пристань уже с раннего утра приняли оживленный и праздничный вид, пристань пароходного общества «Самолет» утопала в зелени и флагах. На встречу высоким гостям, которая состоялась напротив селения Моркваши, из Казани отправился пароход «Курьер» с представителями высшего общества и хором музыки лейб-гвардии Конного полка, нарочно для этого торжественного случая выписанного из Петербурга. Прибыв к казанской пристани на пароходе «По-
«
Члены императорской семьи на охоте. Сидит второй ряд второй справа Александр III. Предположительно Польша, август 1894 г. НА РТ, оп. 4, № 2745.
спешный», великие князья тотчас же поехали в город, при въезде в который были встречены воспитанницами детских приютов, осыпавших их экипажи цветами. Приняв в Благовещенском кафедральном соборе благословение архиепископа Афанасия, Александр Александрович проследовал в губернаторский дворец, где начался прием депутаций, в том числе и одетых в национальные костюмы населявших Казанское Поволжье инородцев. Посетив затем Богородицкий монастырь, цесаревич с братом отправились осматривать город. Вечером во дворце состоялся парадный обед, затем высокие гости поехали на бал, устроенный в их честь в залах Дворянского собрания.
На следующий день Александр и Владимир Александровичи побывали в Николаевском детском приюте и Казанском университете, посетили большое народное гуляние в «Русской Швейцарии», на которое собралось до 30 тысяч человек. После обеда великие князья отбыли на пароходе в Спасский
Затон, откуда проследовали в с. Никольское, где 24 августа для них была устроена большая охота. Затем, отобедав у местных помещиков Молоство-вых, «августейшие» братья вернулись в Казань. На рассвете 25 августа 1866 г. пароход «Поспешный» отчалил от казанской пристани, направляясь в Нижний Новгород. Перед отъездом великие князья пожаловали тысячу рублей дворовым поместья Молоствовых.
Прошло три года. Летом 1869 г. наследник с женой Марией Фёдоровной в сопровождении другого брата, великого князя Алексея Александровича и блестящей свиты (куда входили министр путей сообщения вице-адмирал К. Н. Посьет, сенатор К. П. Победоносцев, профессор И. К. Бабст, живописец А. П. Боголюбов и др.) совершили путешествие по Поволжью «для ознакомления молодой цесаревны с ее новым отечеством». Высокие гости прибыли в Казань на меркурьев-ском пароходе «Счастливый» утром 17 июля 1869 г.
уСК свидетельства. мемуары_
«гасырлар авазы - эхо веков», № 3/4, 2014
Один из участников этих событий Н. А. Качалов вспоминал: «Посещение (поволжских. — Е. Д.) городов происходило совершенно однообразно: сначала в соборе для краткого молебствия,.. потом церковный парад и прием местных властей. После завтрака, к которому приглашались власти, осмотр заведений и вообще замечательностей города, и обыкновенно цесаревич давал большой обед, на который приглашались власти и все почтенные обыватели... Устраивали или балы, или гулянья, катанья по Волге, или что-нибудь подобное, и все это занимало. около 3 дней. При приеме членов царской фамилии энтузиазм был страшный, собирались тысячи народа, и вся толпа кричала "ура", видимо, что несомненно искренне. Перед приездом к городу полиция установляла толпу в порядок и оставляла посередине хороший проход, толпа пропускала членов царской фамилии, но потом бросалась за ними, и не было никаких средств ее остано-вить»1. Приняв представителей военной и гражданской администрации, «августейшие» путешественники проехали прямо в Спасский монастырь, оттуда — в кремлевский дворец, где принимали депутации. В тот день у великих князей состоялся парадный обед, вечером они танцевали на балу в здании Дворянского собрания. Утро 18 июля было посвящено военным маневрам на Арском поле, затем осмотру крещено-татарской школы. Последняя произвела «отрадное впечатление», и наследник престола с женой «изъявили желание» на собственный счет содержать в этой школе десять учеников и десять учениц. После обеда высокие гости присутствовали на народном гулянии в «Русской Швейцарии», затем проследовали на пароход, который и увез их дальше вниз по Волге.
Третье посещение Казани Александром Александровичем произошло 27 августа 1871 г. Тогда он сопровождал в путешествии по Поволжью своего отца, императора Александра II из Нижнего Новгорода на меркурьевском пароходе «Цесаревна Мария». Осмотрев прежде всего казанские святыни и приняв в гу-
бернаторском дворце начальствующих лиц города и представителей сословий, царь вместе с наследником осмотрел Родионовский институт благородных девиц, Мариинскую женскую гимназию и крещено-татарскую школу. Затем на Арском поле состоялся смотр войск Казанского гарнизона. В тот же день после парадного обеда в кремлевском дворце высокие посетители отбыли из Казани вниз по Волге.
Во время этих и других путешествий зародилась и начала разрабатываться теория «народного самодержавия», которая считала самой подходящей формой государственности для России допетровскую монархию. «Народное самодержавие», по мнению Александра III, способно было обеспечить единение царя с народом без посредства парламента, бюрократии и интеллигенции. Революционный терроризм воспринимался им и консервативными кругами как следствие Великих реформ и как указание на то, что либеральные общественные круги с их требованиями конституции и представительного учреждения намерены лишить императора всей полноты власти. До тех пор, пока речь шла о частичных уступках (о привлечении общественности к делам управления на местном уровне, об утверждении верховенства закона, об усилении надзора за администрацией со стороны органов административной юстиции и общественного мнения) верховная власть шла на них, потому что сама была заинтересована в утверждении правомерного характера государственности. Но как только либералы стали требовать парламента и конституции, т. е. изменения государственного строя России, отношение к ним принципиально изменилось, так как парламентаризм, по мнению царя, неминуемо привел бы к распаду страны, которую прочнее всего скрепляло именно самодержавие. Впоследствии Александр III неоднократно заявлял: «Я царь крестьян. Обязан доставлять средства к жизни низшим классам. Я нахожу, что это лучший способ двигать жизненную машину»2. По-видимому, таково было внутреннее убеждение императо-
ВИЗИТ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА III В КАЗАНЬ ^ В ВОСПОМИНАНИЯХ СОВРЕМЕННИКОВ
157
ра. По словам С. Ю. Витте, «Александр Третий относился глубоко сердечно ко всем нуждам российского крестьянства в частности и русских слабых людей вообще. Это был тип действительно самодержавного. царя; понятие о самодержавном русском царе неразрывно связано с понятием о царе как о покровителе — печальнике. народа,.. защитнике слабых, ибо престиж русского царя основан на христианских началах; он связан с идеей христианства, с идеей
православия, заключающейся в защите всех слабых, всех нуждающихся, всех страждущих»3.
Приводимые ниже воспоминания о посещении цесаревича Александра с. Никольское в Спасском уезде Казанской губернии в 1866 г. были написаны вскоре после отъезда последнего местным помещиком Валерианом Таврио-новичем Молоствовым и опубликованы после его смерти в журнале «Исторический вестник» в 1912 г.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Качалов Н. А. Из записок тайного советника // Наше наследие. - 2010. - № 95. - С. 95.
2. Рудкевич Н. Г. Великий царь-миротворец Александр Третий. - СПб., 1900. - С. 9-14.
3. Витте С. Ю. Воспоминания. - М., 1960. - Т. 1. - С. 407.
В. Т. Молоствов.
Цесаревич Александр Александрович в селе Никольском в 1866 г.
В записках этих не ищите поэзии, искусства, это только наброски воспоминаний приятных минут жизни.
В июле месяце 1866 года я был в Казани, где губернатором был Михаил Кириллович Нарышкин, которого я знал еще во время службы в Царском Селе. Нарышкин служил в Кирасирском Его Величества полку, а я — в л[ейб]-гв[ардии] Гусарском.
Брат мой Александр и я были с ним в хороших отношениях, и брат состоял при нем по особым поручениям, когда Михаил Кириллович был казанским губернатором.
Оба они были страстными охотниками.
В Казани я часто бывал у Нарышкина. В этот раз при мне была получена бумага от министра П. А. Валуева, извещающая, что государь наследник цесаревич Александр Александрович и великий князь Владимир Александрович посетят город Казань во время своего путешествия по Волге, и что им угодно быть на одной из ярмарок или больших базаров в губернии, чтобы ближе видеть народ. Так как в августе месяце, когда их высочества должны были быть в Казани, ярмарок в нашей местности не бывает, то это и затрудняло Нарышкина. Он долго думал, как удовлетворить желание их высочеств, и на другой день по получении бумаги министра заехал ко мне для переговоров, предлагая нам с братом устроить в нашем имении охоту с облавой; он предполагал, что тогда соберется много народа и что, если устроить при этом праздник, то цель будет вполне достигнута и желание их высочеств исполнено.
Мы, конечно, приняли предложение Михаила Кирилловича и немедленно телеграфировали графу Перовскому и Валуеву, предлагая их высочествам охоту и прося их удостоить нас своим посещением и принять участие в предлагаемой облаве. Вскоре был получен ответ:
«Государь император разрешил их высочествам посетить Казань, куда они прибудут 10-го, 11-го или 12 августа на 4 дня».
Так как в телеграмме ничего не было сказано об охоте, ни о бале, предложенном дворянством, ни об обеде купечества, то мы находились в неизвестности. Однако на основании выставленных 4-х дней пребывания в Казани, решились приготовиться для приема.
.158)
свидетельства. мемуары
«гасырлар авазы - эхо веков», № 3/4, 2014
Я немедленно поехал в Москву и там заказал фейерверк. Брат Александр занялся составлением плана охоты и украшением села и дома, для чего я привез из Казани итальянца Аверино, искусного декоратора.
За несколько дней до приезда их высочеств я получил уведомление Нарышкина о прибытии их в Казань 19-го или 20-го августа и поехал в город для представления и встречи. Брат Александр остался для приготовления к охоте.
Пробыв два дня в Казани, их высочества прибыли на пароходе общества «Самолет» «Поспешном» 23-го числа в Спасский Затон и вышли на пароходной пристани «Кавказ и Меркурий», иллюминированной фонариками.
Все дома Спасского Затона были разукрашены разноцветными фонарями, и вся дорога от пристани до села Никольского (всего 23 версты) была освещена кострами и смоляными бочками, а Щербецкий лес, принадлежавший брату Александру, был иллюминирован бенгальским огнем на протяжении трех верст, что было очень эффектно.
Дальше шли снова костры и горящие смоляные бочки.
В селе Никольском избы были украшены флагами, и в каждом окне горели свечи.
После встречи их высочеств на пристани они сели в экипажи. Впереди поезда ехал брат Александр, а я следовал за их высочествами с адъютантом Козловым. По мере приближения поезда иллюминация зажигалась.
Когда их высочества подъехали к нашему дому, украшенному фонариками и гирляндами из зелени и цветов, то были встречены на широком старинном крыльце матушкой нашей Александрой Богдановной и сестрами. После первых приветствий все пошли в гостиную, где был приготовлен чай.
Я взял на себя смелость тотчас по приезде государя наследника обратиться к нему с просьбой и, подойдя к Его Высочеству, сказал: «Разрешите мне, Ваше Императорское Высочество, обратиться к Вам с просьбой». Стоявший позади наследника граф Перовский строго и неодобрительно взглянул на меня, но когда я смело продолжал, говоря, что наши бывшие дворовые желают поднести высокому гостю хлеб-соль и просят милостиво принять его, то Перовский весь просиял и ласково посмотрел на меня.
Его Высочество вышел со мной на балкон, выходящий в сад. Здесь ожидали его наши дворовые в числе 83-х человек. Самый старший из них, Матвей Иванович, держал на серебряном блюде хлеб-соль.
Когда наследник вышел, старик обратился к нему и дрожащим от волнения голосом, со слезами на глазах, сказал: «Благодарю Вас, Ваше Императорское Высочество, за честь, которую вы сделали, посетив наших господ. Будьте милостивы, не откажите нам принять и нашу хлеб-соль!»
Картина была чрезвычайно трогательная; у многих были слезы на глазах. Эти слезы радости ясно показывали, как горячо любили люди своего государя цесаревича батюшку!
Ступени балкона до самой площадки внизу были заняты дворовыми людьми всех возрастов; полусвет пестрых фонариков, падающих на эту толпу, придавал картине какой-то таинственный характер; в нескольких саженях от дома переливался огнями вензель Его Высочества; с реки, широкой лентой окаймляющей луг перед домом, доносились звонкие песни, и 18 лодок, разукрашенных цветными фонариками, качались на волнах в виду балкона... Наследник цесаревич милостиво принял хлеб-соль из рук старца и, обращаясь к брату Александру, сказал: «Прошу вас отнести ко мне в комнату».
Потом громко обратился ко мне с вопросом: все ли эти люди служили нам во время крепостного права, и многие ли из дворовых ушли после освобождения?
— Кроме двух, кончающих курс в клинике, здесь все налицо, — сказал я, — а этот старик, подносивший Вашему Высочеству хлеб-соль, самый старший из их семьи (он служил еще при моем деде камердинером), вот почему он и был ими выбран для поднесения Вашему Высочеству хлеба-соли.
Тогда наследник обратился к ним со следующими словами:
— Благодарю вас еще раз за вашу хлеб-соль! Мне приятно слышать от вашего бывшего помещика, что и после освобождения вы остались у него на службе. От души же-
Въезд в усадьбу с. Никольское. Исторический вестник. - 1912. - Январь. - С. 283.
Охотничья палатка в лесу для цесаревича. Исторический вестник. - 1912. - Январь. - С. 287.
лаю и надеюсь, что ваши добрые отношения не изменятся, и что вы по-прежнему будете исполнять ваши обязанности.
Слова эти, сказанные твердым и громким голосом, произвели сильное впечатление на присутствующих и имели большое значение для всего уезда.
После этого наследник пожелал узнать, сколько всех дворовых и какие их обязанности.
Между тем в саду готовили фейерверк, но, к сожалению, он не удался, так как погода была пасмурная. Наследник поспешил успокоить нас, говоря, что в сырое время фейерверк редко удается.
160)
свидетельства. мемуары
«гасырлар авазы - эхо веков», № 3/4, 2014
По возращении в комнаты их высочества пошли каждый на свою половину, и наследник спросил их, кто постоянно занимает эти комнаты, и где помещение великого князя Владимира Александровича, прибавив:
— Прошу вас проводить меня к нему; я хочу видеть, где он будет жить.
В 12 часов подали ужин, которым распоряжался брат Памфамир*. После ужина, проводив гостей, брат Александр и Нарышкин отправились готовиться к охоте следующего дня. За этими приготовлениями прошла вся ночь, и никто из нас не ложился спать, но везде царствовала полная тишина, так как нужно было только одно слово для того, чтобы заставить любопытный народ бесшумно удалиться, чтобы не разбудить Их Высочеств. Все тихо разошлись по домам.
Следующий день был чрезвычайно жаркий, несмотря на 24-е число августа. Охотиться с борзыми не было никакой возможности, и потому решено было взять одну только свору на случай, так как охота начиналась с облавы на волков. Облавочники были русские и чуваши; всех около двухсот человек. Утром, когда все было готово, я просил графа Перовского доложить о том наследнику. Было 8 часов утра.
Перовский сказал, чтобы я вошел к его высочеству без доклада, так как цесаревич уже давно встал и занимался в своей комнате.
Мы вместе отправились к наследнику, пожелали ему доброго утра и просили пожаловать в гостиную, где был приготовлен чай.
Разговор коснулся находящихся в комнате семейных портретов и того, где кто служил. Чашка, поданная государю наследнику, была подарена моей прабабушке еще покойной императрицей Марией Федоровной (супругой Павла I). Прабабушка моя была калмычка, дочь одного из калмыцких князей, взятая русскими в плен при Екатерине II. Она удостоилась личного внимания императрицы, которая пожелала быть ее восприемницей от купели.
Прабабушка воспитывалась в институте (Смольном. — Е. Д.), и когда выходила замуж за моего прадеда Булыгина, получила все приданое от государыни Екатерины Алексеевны. Наследник цесаревич обратил внимание на поданную ему чашку.
Во время чая дверь на балкон была открыта, еще свежий утренний воздух проникал в комнату, способствуя нашему хорошему расположению духа.
Брат Александр просил разрешения ехать вперед, чтобы распорядиться облавой.
Наследник, не имея ружья, просил дать ему мое и сказать, когда начало охоты.
В 10 часов мы сели в экипажи. Наследник предложил мне занять место в коляске рядом с собой, а Владимир Александрович следовал с графом Перовским; за ними ехала свита. На улицах села собралась такая толпа народа, что можно было двигаться только шагом. Наконец мы выехали за околицу в поле, тянувшееся до самого леса, где была назначена охота.
Государь наследник спрашивал меня, кому эти поля принадлежат (направо было мое озимое, расстилавшееся изумрудным ковром; налево — крестьянский надел). Он очень интересовался жизнью, бытом крестьян, расспрашивал меня о том, сколько у них земли, как они ее обрабатывают, какой ведут образ жизни, занимаются ли промыслом и хорошо ли работают. Конечно, на все эти вопросы я отвечал, что и как было.
Когда мы подъехали к «острову», с которого должна была начаться облава, брат подъехал, указал охотникам их места и предложил наследнику верховую лошадь. Лошадь эта была на всемирной выставке в Париже; это был тот знаменитый Хан (сын Агджи — Даллы), о котором столько писали и которым так любовалась императрица Евгения. Раз, давая ему из собственных рук сахару, она сказала своим приближенным: «j'envie le poil de ce cheval»**.
Через несколько дней после этого в Париже появилась новая пудра «poudre de cheveux a la Carabac»***, и все дамы старались придать своим волосам золотистый оттенок Хана.
Наша первая облава была неудачна, так как вышел только один прибылой волк:
* Молоствов Памфамир Таврионович, родной брат автора воспоминаний В. Т. Молоствова (здесь и далее подстрочные примечания автора вступительной статьи). ** Я завидую масти этой лошади (фр.). *** Пудра для волос «А ля Карабак» (фр.).
остальные ушли, напуганные толпой любопытного народа, еще задолго до прибытия наследника собравшегося на месте охоты.
Во время первого загона наследник не поехал с борзыми, так как было слишком жарко, а стал на номер. Следующие загоны были счастливее: несколько лис и много зайцев выбежали на охотников и были убиты.
Брат Александр, как знаток, вел свое дело блистательно: облава удалась на славу.
Загонщики, наряженные в красные и белые рубашки, были разделены на два фланга. На яркой зелени леса резко выделялась пестрота их одежд. Чуваши в белых рубашках сменяли русских, одетых в красном, чередуясь с ними по всей линии загона.
Становилось все жарче и жарче. День был совершенно летний. Великий князь Владимир Александрович подошел к цесаревичу с просьбой расстегнуть сюртук. «Да, — сказал наследник, — жарко!» и предложил мне расстегнуть венгерку. После двух-трех загонов мы предложили завтрак.
В лесу на лужайке была поставлена палатка, подаренная мне Нарышкиным; последний, в свою очередь, получил ее от какого-то персидского хана.
Вокруг палатки были украшения из зелени.
Во время завтрака пели песенники села Болгар.
Песня про атамана казака Платова очень понравилась, и ее заставили повторить.
Привожу здесь слова этой старинной песни:
После завтрака все вышли из палатки, и толпа народа окружила их высочеств. Священник села Болгар вышел к ним и поднес наследнику несколько старинных татарских монет, которые наследник милостиво принял. Монеты эти были найдены в Болгарах, прежней столице камских болгар, столь известных в русской истории. Теперь от древнего магометанского города остались лишь развалины мечети и ханских хором, и даже население почти сплошь русское.
Наследник спросил священника, откуда он, давно ли находится в приходе и как велик приход.
Россия наша, Россия, Святорусская земля, Много горя приняла, Много страсти видела, Невозможно горя описать! Как казак Платов генерал По России разъезжал, Ко французу в гости заезжал; Француз в ту пору его не узнал, На резвы ноги вставал, Стакан рому подавал.
«Как бы Платова казака, — говорит, — мне узнать?
Я тому, кто его мне б указал,
Много казны — денег дал».
Говорит французу Платов казак:
«Его и так тебе можно узнать —
Ты гляди, мол, на него,
Как на брата моего!»
Из палатушки пошел,
Стал он письменцы кидать,
Француза стал вороной звать:
«Ты ворона, — говорит, — ворона!
Загуменная карга,
Не умела, — говорит, — ворона,
Ясна сокола ловить!»
«гасырлар авазы - эхо веков», № 3/4, 2014
свидетельства. мемуары
Наследник прошел дальше, но по пути был остановлен крестьянином, упавшим перед ним на колени и протягивавшим ему трехрублевую бумажку. Граф Перовский сказал наследнику: «Acceptez et après vous lui rendrez»*. Цесаревич принял и спросил мужичка, для чего он ему дает эти деньги.
— Хочу тебе подарить, — ответил крестьянин.
— Возьми ее обратно, — сказал наследник, — и отдай бедным.
Тогда крестьянин стал шарить у себя за пазухой, отвернувшись, достал оттуда пять рублей и подал наследнику.
Его высочество благодарил его, но не принял деньги, сказав: «На это купи твоим детям что-нибудь нужное.». Еще несколько человек подошли к наследнику, прося его принять старинные монеты. Вскоре подали экипаж, и мы поехали к следующим островкам.
Наследник посадил брата Александра с собою в коляску и по дороге выразил ему свое удивление по поводу настойчивого желания крестьянина подарить ему три рубля. Когда же мы спросили о том крестьянина, то он сказал, что хотел угодить.
По окончании последнего загона великий князь Владимир Александрович просил сделать еще один загон, но граф Перовский заметил, что осталось слишком мало времени, и что надо возвращаться, чтобы к вечеру поспеть на пароход. Охота была немедленно окончена, и экипажи поданы. На возвратном пути я снова ехал с наследником цесаревичем.
Когда мы въехали в село, наследник обратился к кучеру и сказал ему:
— Поезжай шагом, чтобы кого не задавить!
— Не беспокойтесь, Ваше Императорское Высочество, лошадей сдержу.
Этот самый кучер делал со мной поход 1849 года, и когда покойный великий князь Михаил Павлович, обратив внимание на его красоту, сказал: «Хочешь ко мне на службу?» — тот почтительно ответил:
— Покорно благодарю, Ваше Высочество, но мне и у своего барина хорошо!
Этот ответ был долго памятен офицерам нашего Кирасирского Его Величества полка**.
Наследник обратил внимание на пестрые, разнообразные костюмы толпы народа, запрудившей всю сельскую улицу и теснившейся по сторонам экипажа, чтобы ближе увидеть цесаревича. Здесь были и русские, и татары, и черемисы, и мордва, собравшиеся тысячной толпой в наше Никольское, чтобы встретить своего будущего государя и приветствовать его.
И надо отдать справедливость этим народным массам, они вели себя во все время пребывания у нас высоких гостей чинно и примерно.
До крыльца дома мы ехали по селу шагом. По приезде нашем был подан обед, за которым пили здоровье государя императора и великих гостей. Все время шел оживленный разговор. Между прочим наследник спросил меня, почему я оставил военную службу.
Я отвечал, что, будучи избран в мировые посредники, уже 6-й год служу по мировым учреждениям и отвык от фронтовой службы. После обеда подали кофе на балкон, и матушка угощала их высочеств столетним венгерским вином, которое обратило на себя их внимание.
Все трофеи охоты были разложены на лугу перед домом, и великий князь считал, сколько кем убито зверей.
Всего было убито 2 волка, 11 лисиц и 145 зайцев. Любопытные из народа влезали на деревья и на забор, и наследник заметил мне, что они все таким образом переломают.
Потом я просил наследника взглянуть на импровизированный павильон, где было приготовлено для народа пиво и вино. С трудом прошли мы по дороге среди толпы народа, отовсюду слышались радостные возгласы:
* Примите, а потом верните ему (фр.).
** Автор записок служил сперва в Кирасирском полку, а затем уже в гусарском (прим. док.).
— Благодарим Царя Небесного, что привел Он нам увидеть государя нашего будущего!
Один старик со старухой умильно крестились, глядя на наследника.
Его Императорское Высочество хотел заговорить с некоторыми крестьянами, но это было положительно невозможно, так теснились они на дороге. Ему удалось поговорить только с одним 80-летним отставным солдатом Курочкиным, который, отвечая на вопросы наследника, рассказал, как был на войне 12-го года, как был в Париже и состоял в ординарцах.
Вернувшись на крыльцо, наследник беседовал еще и с некоторыми татарскими муллами, которые до сих пор помнят с благодарностью милостивый разговор цесаревича.
Перед отъездом их высочеств граф Перовский отвел меня в сторону и сказал мне, что государь наследник приказал раздать дворовым тысячу рублей серебром, которые я должен был распределить между ними по своему усмотрению.
Я не хотел принять эти деньги, чтобы не стать в неловкое положение, и попросил М. К. Нарышкина взять на себя труд раздачи. Тут же было объявлено дворовым, что наследник им жалует тысячу рублей.
Пробыв еще около двух-трех часов, Их Высочества сели в экипажи, поблагодарив матушку нашу за радушный прием.
По пути наследник приказал подъехать к церкви, где при входе их высочеств было пропето многолетие царскому семейству и священник Порфирий Егорович Фортунатов дожидался с крестом. Цесаревич спросил священника о численности его прихода, давно ли он здесь служит и когда построена Никольская церковь. Перед тем, как выйти из церкви, их высочества приложились к явленной иконе Казанской Богоматери и ко кресту, после чего отправились в обратный путь.
Мы провожали их до пристани.
При прощании с нами на пароходной пристани их высочества поблагодарили нас еще раз за устроенный им прием, и наследник сказал: «Когда будете в Петербурге, посетите нас».
На следующий день по отъезде Их Высочеств брат Александр и я немедленно отправились в Царское Село, чтобы выразить наследнику нашу признательность за его милостивое посещение нашего дома и поздравить Его Императорское Высочество с днем его ангела 30-го августа.
Исторический вестник. - 1912. - Январь. - С. 278-290.
Публикацию подготовил Евгений Долгов, кандидат исторических наук
ш
свидетельства. мемуары
«гасырлар авазы - эхо веков», № 3/4, 2014
