Византийское содружество наций" и международное положение грузинских политических образований в первой половине x столетия Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Зураб ПАПАСКИРИ

Доктор исторических наук, профессор Сухумского государственного университета

(Тбилиси, Грузия).

«ВИЗАНТИЙСКОЕ СОДРУЖЕСТВО НАЦИЙ» И

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ГРУЗИНСКИХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ОБРАЗОВАНИЙ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ X СТОЛЕТИЯ

Резюме

Понятие «Византийское содружество» в византиноведческой литературе появилось после публикации в 1971 году фундаментальной монографии выдающегося русского византиниста Д.Д. Оболенского «The Byzantine Commonwealth. Eastern Europe, 500—1453» (Византийское содружество наций. Восточная Европа. 500—1453). С точки зрения ученого, «Византийское содружество» представляло собой некую «наднациональную общность», которая в основном зиждилась на единстве православной веры и идее верховенства византийского императора. В

статье поддерживается вывод о том, что многие сопредельные государства (а не только славяне и румыны, как полагал Д. Оболенский) действительно являлись странами византийского культурно-политического круга, однако существование «Византийского содружества» нельзя рассматривать в качестве механизма политического подчинения. Именно с учетом этой оговорки в статье рассмотрены некоторые вопросы грузино-византийских взаимоотношений и грузинское направление византийской внешней политики в первой половине X века.

В в е д е н и е

Византийская империя, как известно, на протяжении почти целого тысячелетия являлась сверхдержавой, определявшей общий климат в политической жизни стран Восточной Европы, Средиземноморья, Передней Азии и Ближнего Востока. В процессе перманентного

противостояния сначала с сасанидским Ираном, затем с Арабским халифатом, а позже и с тюрками-сельджуками Византийская империя всеми средствами и в основном довольно успешно добивалась вовлечения соседних христианских стран и народов в ареал своих интересов и тем самым выступала в роли гегемона всего восточнохристианского мира. Постепенно вокруг империи складывалось своеобразное культурно-политическое единство, куда входили окружающие Византию вассально зависимые, а также ориентированные на Константинополь страны. Это единство, или, по удачному определению известного русского византиниста Д.Д. Оболенского, «Византийское содружество наций»1 — своего рода «наднациональная общность христианских государств, в которой Константинополь был центром...»2, зиждилась «на единстве православной веры, идее метаполитического верховенства византийского императора, на воспринятости византийской культуры и юриспруденции»3.

Следует отметить, что ведущие византинисты сразу же подвергли некоторой корректировке предложенное Оболенским понимание «Византийского содружества наций». Так, одного из крупных представителей русской византинистики А.П. Каждана вовсе не удовлетворило «чересчур ограниченное толкование. географических рамок» «Содружества». Он совершенно обоснованно заметил, что «содружество не ограничивалось только Балканами, северным побережьем Дуная и Северным Причерноморьем, но включало в себя Италию, Кавказ и Приефратье». При этом ученый подчеркнул и то, что «идейно-политическая действительность Средневековья, даже оформляемая в терминах зависимости, не имела ничего общего с реальной зависимостью» и что «иерархия «Византийского содружества» была скорее фактором самосознания, нежели политического подчинения»4. По мнению другого видного представителя русской школы византинистики акад. Г.Г. Литаврина (а он был первым, кто отозвался на монографию Д.Д. Оболенского5), реальные интересы стран, входящих в «Содружество», были слишком мало связаны друг с другом. Эти страны воспринимали «Содружество» лишь в контексте культурно-конфессионального единства, в то время как Византийская империя делала ставку на политическую сторону6. В представлении византийца, отмечает Г.Г. Литаврин, «Содружество» «было... так сказать, «мысленным раем» и идеологическим обоснованием внешней политики империи, направленной на достижение этого идеала... для подданного же «зависимой» страны — лишь морально-этической концепцией. поэтому оно (по определению Г.Г. Литаврина, «сообщество». — З.П.) не имело никакой действительной политической или административно-иерархической структуры»7. А некоторые исследователи вообще считают, что «Византийское содружество» не представляло собой «реальную конструкцию» и было лишь самообманом со стороны империи8.

В последнее время вновь стал актуальным вопрос о необходимости более творчески подходить к концепции «Византийского содружества». В частности, по мнению того же Г.Г. Литаврина, следует ответить на вопросы: «Имел ли в действительности обширный восточнохристианский ареал, простиравшийся от Святой Земли до Балтики, какую-либо

1 Данное определение появилось и прочно утвердилось в науке после публикации фундаментального исследования: Obolensky D. The Byzantine Commonwealth. Eastern Europe 500—1453. London: Weidenfeld and Nicolson, 1971. Русский перевод данной монографии был издан в 1998 году в кн.: Оболенский Д. Византийское содружество наций. Шесть византийских портретов. М., 1998.

2 Оболенский Д. Указ. соч. С. 11.

3 Войтенко А. Д. Оболенский. Византийское содружество наций. Шесть византийских портретов. Отзыв [http://old.russ.ru/journal/kniga/99-03-04/voit.htm].

4 Каждан А.П. D. Obolensky. The Byzantine Commonwealth. Eastern Europe 500—1453. London: Weidenfeld and Nicolson, 1971. Аннотация/отзыв // Византийский временник. T. 35. М., 1973. С. 262.

5 См.: Литаврин Г.Г. Д. Оболенский. Византийское сообщество государств. Восточная Европа. 500— 1453 (Рецензия) // Вопросы истории, 1972, № 2. С. 180—185.

6 См.: Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX — начало XII вв.). СПб, 2000. С. 355.

7 Литаврин Г.Г. Д. Оболенский. Византийское сообщество государств. Восточная Европа. 500—1453 (Рецензия). С. 182—183.

8 См.: Иванов С.А. Византийское миссионерство: можно ли сделать из «варвара» христианина? М., 2003. С. 343.

политическую и юридическую структуру? Существовали ли какие-нибудь определенные договорные, помимо церковных, связи этих стран с центром ареала (Византией) и между собой? Имела ли, наконец, какое-либо практическое значение культивируемая императорским двором система фиктивных псевдородственных семейных связей василевса (с разной степенью близости к нему) с правителями окружающих империю восточнохрис-тианских стран? Не была ли эта система не более чем одним из церемониально-дипломатических приемов с целью еще более упрочить в ареале влияния империи?»9.

Мы, конечно, не намерены вступать в полемику, ведущуюся вокруг этой весьма значительной и принципиальной для современной научной византинистики проблемы, хотя концептуальный подход Д.Д. Оболенского для нас вполне приемлем: по нашему мнению, его точка зрения на «Византийское содружество» в целом отражает историческую реальность. То есть Византийская империя на протяжении всей своей истории10 на самом деле воспринималась (и не только правящими кругами самой империи11, но и соседними христианскими государствами) в качестве центра, лидера всего православно-христианского мира12. Более того, как частица «Византийского содружества» рассматриваются не только православные страны, но даже григорианская Армения13.

В настоящей статье мы попытались проследить за византийской политикой по отношению к грузинским государственным образованиям в первой половине X века и показать, каково было международное положение этих политических образований в целом и насколько правомерно включать их в круг стран и народов «Византийского содружества» в рассматриваемый период.

Общий взгляд на политику Византийской империи в грузинском и армянском направлениях и гегемонистские амбиции царя «картвелов» Адарнасэ II Багратион и

На рубеже IX—X веков Византийская империя, как выясняется, проявляла некоторую осторожность в отношении грузинских и армянских политических образований и лишь

9 Литаврин Г.Г. Предисловие к кн. «Русь и Византия: Место стран византийского круга во взаимоотношениях Востока и Запада». В кн.: Тезисы докладов XVIII Всероссийской научной сессии византинистов. Москва, 20—21 октября 2008 года. М., 2008. С. 4.

10 По мнению Д.Д. Оболенского, в Позднем Средневековье «культурное единство не только пережило катастрофические события 1180—1240 годов, но... даже обрело новое содержание и еще более укрепилось» (Оболенский Д. Византийское содружество наций. Шесть византийских портретов. С. 218) (см. также: Золо-товский В.А. Военные аспекты внешней политики Византии при первых Палеологах (К уяснению специфики «Византийского содружества наций»). В кн.: Русь и Византия: Место стран византийского круга во взаимоотношениях Востока и Запада. С. 56).

11 Об этом см.: Соколов Ю.Г. К проблеме «Византийского содружества государств»: страны византийского круга глазами ромеев в первой половине XIII века. В кн.: Русь и Византия: Место стран византийского круга во взаимоотношениях Востока и Запада. С. 120—126.

12 В этом плане весьма симптоматично, что в арабской географической литературе X века «Византийское содружество государств... рассматривалось как геополитическая реальность». В частности, ал-Истахри и ибн-Хаукаль выделяли «четыре империи (мамлакат), являющиеся, по их мнению, столпами миропорядка: Халифат (мамлакат ал-ислам), которым управляет из Багдада повелитель правоверных (амир ал-муминин); Византия (мамлакат ар-Рум), во главе которой стоит царь (малик), живущий в Константинополе; Китай (мамлакат ас-Сип), правитель (сахиб) которого проживает в городе Кайфэн; Индия (мамлакат ал-Хинд) во главе с царем (малик), живущим в городе Канаудж» (Коновалова И.Г. Представление о Византийском содружестве государств в арабской географической литературе X века. В кн.: Русь и Византия: Место стран византийского круга во взаимоотношениях Востока и Запада. С. 76—77; выделено нами. — З.П.).

13 Об этом см.: Арутюнова-Фиданян В.А. Контактные зоны в системе «Византийского содружества государств». В кн.: Русь и Византия: Место стран византийского круга во взаимоотношениях Востока и Запада. С. 15—17).

максимально старалась дипломатическим путем перетянуть их на свою сторону в противостоянии с Арабским халифатом. Подобная относительно пассивная политика Константинополя была вызвана некоторым ослаблением внешнеполитического и военного могущества империи в период правления императора Льва VI Мудрого (886—912 гг.), когда Византия была вынуждена в основном заботиться о сохранении достигнутого, а не думать о дальнейшем расширении своего влияния на международной арене14. Впервые это четко проявилось еще в конце царствования Василия I (866—886 гг.), во время поставления Арабским халифатом Ашота Багратуни царем Армении (885 г.). Византийские власти были явно озадачены этим фактом, но в сложившейся ситуации Василий I не только не воспрепятствовал принятию Ашотом царского титула, но, наоборот, внешне даже выразил свое удовольствие. По сообщению известного армянского историка X века Иоанна Драсханакертци, «Великий император греческий Василий... заключил с нашим царем Ашотом немалозначащий договор о мире, покорности и дружбе, называя его любимым сыном15 и поставив соучастником во всех царских [делах] государства своего»16.

14 Несмотря на то что вторая половина IX века и первая половина X века в целом признаются временем довольно успешной внешней политики Византии (см.: Каждая А.П. Внешнеполитическое положение империи в середине IX — середине X века. В кн.: История Византии. Т. 2. М., 1967. С. 188 [http://historic.ru/ books/item/f00/s00/z0000048/st018.shtml]), внутри этого хронологического периода были отдельные отрезки, когда империя сталкивалась с серьезными внешнеполитическими неудачами. Это как раз и относится прежде всего к периоду правления Льва VI Мудрого (см.: Васильев А.А. История Византийской империи. Т. I. [http://www.hrono.ru/libris/lib_we/vaa161.html]; Каждая А.П. Внешнеполитическое положение империи в середине IX — середине X века. С. 190).

15 Исследователи обратили внимание на употребляемое Иоанном Драсханакертци понятие «любимый сын». Принято считать, что данная формула (так же, как и «духовный сын») активно практиковалась «в системе международно-правовых отношений Византии». Как отмечено в специальной литературе, «...так называемая «духовная семья» византийского императора была предусмотрена, по-видимому, только для двусторонних связей Византии с каким-либо другим государством. Взаимоотношения императора с членами его «семьи» носили троякий характер: 1) «духовные братья», которые при определенном соотношении сил могли претендовать на известное равенство; 2) «духовные сыновья» императора и 3) «друзья», стоявшие на самой низшей ступени. Титул «духовного сына» был присвоен представителям целой линии царей Багратуни и удерживался за нею по крайней мере до Ашота III (953—977). Один из возможных претендентов на армянский престол должен был быть «другом» Византийской империи. Наряду с «семьей» действовали и другие системы, регулировавшие международно-правовые отношения, в частности и с армянами.» (Драсханакертци И. История Армении / Пер. с древнеармянского, вступительная статья и комментарии М.О. Дар-бинян-Меликян. Ереван, 1986. Примечание 140 к главе XXIX [http://www.vostlit.info/Texts/rus/Drash/ frametext3.htm] (также см.: Юзбашян К.Н. Рецензия на кн.: Константин Порфирородный. Об управлении империей / Пер., предисл. и примеч. P.M. Бартикяна. Ереван, 1970 (на арм. яз.) // Византийский временник. Т. 37. 1976. С. 266; Он же. Армянские государства эпохи Багратидов и Византия IX—XI веков. М., 1988. С. 81—82).

16 Драсханакертци И. Указ. соч. С. 119. Более пространную информацию об этом событий встречаем у другого армянского историка (XIII в.) Вардана Аревелци: «От того же императора Василия. пришел с большими дарами евнух Никита просить у Ашота корону на том основании, что епископ таронс-кий, Вахан, уверял Василия в том, что он, Василий, происходит из рода Аршакуни, ибо мать его была армянка. Василий желал, чтобы Багратуни возложил на него корону, что Ашот и исполнил...» (Всеобщая история Вардана Великого / Пер. Н.О. Эмина. М., 1861. С. 109). Что же касается точки зрения о том, что Василий I, со своей стороны, якобы также послал Ашоту Багратуни царский венец (см.: Васильев А.А. Указ. соч.; Каждая А.П. Внешнеполитическое положение империи в середине IX — середине X века. C. 191), об этом в источниках (во всяком случае, в сочинении Иоанна Драсханакертци, на которое ссылается А.А. Васильев) ничего не сказано, хотя исключать такую возможность не следует. В этой связи небезынтересно, что в грузинских хрониках (в частности, в сочинении Джуаншера Джуаншериани) также зафиксирована практика присылки византийским императорским двором царского венца лидерам других государств (в этом случае эрисмтаварам Картли Миру и Арчилу) (см.: Джуаншериани Дж. Жизнь Вахтанга Горгасала. В кн.: Картлис цховреба. Грузинский текст подготовил по всем основным рукописям проф. С.Г. Каухчишвили. Т. I. Тб., 1955. С. 239; Он же. Жизнь Вахтанга Горгасала / Пер., введение и примечания Г.В. Цулая. Тб., 1986. С. 104) (об этом см. также: Византийская дипломатия и политические изменения в Западной Грузии в I половине VIII века. В кн.: Грузинская дипломатия. Ежегодник, IV. Тб., 1997. С. 307 (на груз. яз.); Папаскири З.В. Из политической истории Западной Грузии — Абхазии. В кн.: Он же. Абхазия — это Грузия. Тб., 1998.

Совершенно правильно отмечено в историографии, что византийский император таким способом пытался продемонстрировать свои права на Армению и свой сюзеренитет над Ашотом17.

Аналогично поступили византийские власти и по отношению к преемнику Ашота Смбату Багратуни (890—914), когда последний направил дружественное послание императору Льву VI Мудрому. «Меж тем Смбат, — пишет Иоанн Драсханакертци, — окончательно утвердив [свое] царствование, стремился... со всеми установить мирные дружеские отношения. И прежде всего, согласно установленному [его] отцом союзу, он по кроткой скромности своей не отгородился от искренней дружбы императора ромейс-кого Льва, почтив его множеством подношений и подобающих даров. Посему и император пожаловал ему не ничтожные, но щедрые дары и почести... Но самым важным было то, что император, через полюбовный союз, назвал Смбата своим любимым сыном (выделено нами. — З.П.)»18.

Несмотря на такой почет, империя на самом деле не признавала царский статус (в ранге василевса) Ашота и Смбата и при обращении к ним использовала формулу: «Архонт тон Архонтон» (своего рода аналог армянского «ишханац ишхан» или грузинского «эриставт-эристави»). В этом случае имперская дипломатия руководствовалась выработанной в Византии концепцией, согласно которой «император являлся наместником бога на земле и защитником всей христианской церкви. Никто из иностранных правителей не мог встать вровень с ним»19. Это было своего рода проявлением византийской политической доктрины, которая всецело строилась на концепции государственной уникальности, унаследованной от Римской империи20, которую (т.е. византийскую концепцию власти и связанный с нею церемониал) один из корифеев мировой византи-нистики Г. Острогорский весьма метко назвал «своеобразной византийской политической религией»21.

Учитывая сказанное, нам представляется, что Византийская империя, внешне, также спокойно могла отнестись и к принятию титула царя «картвелов» Адарнасэ II. И в этом случае, по-видимому, Константинополь был вынужден считаться с весьма неблагоприятной внешнеполитической обстановкой, хотя имперским властям вряд ли была по душе вызывающая активность Адарнасэ Багратиони и особенно предпринятые им военно-политические действия против армянского царя Смбата Багратуни. Если рассматривать эти действия в широком контексте византийско-арабского противостояния, то совершенно очевидно, что они приходили в определенный диссонанс с далеко идущими планами империи в этом направлении.

С. 114—120 (на груз. яз.); Он же. Еще раз о внешнеполитическом положении Грузии в VIII веке. В кн.: Труды Сухумского государственного университета. V. Серия гуманитарных, социальных и политических наук. Тб., 2008. С. 449—451 (на груз. яз.) [http://sou.edu.ge/files/samecniero%20mushaobis%20koordinacia/ssu_shromebi_ 5_%282008%29.pdf]).

17 См.: Тер-Гевондян А.Н. Армения и Арабский халифат. Ереван, 1977. С. 237—238.

18 Драсханакертци И. Указ. соч. С. 129 [http://www.vostlit.info/Texts/rus/Drash/ frametext4.htm].

19 Удальцова З.В. Дипломатия. В кн.: Культура Византии. Вторая половина VII—XII вв. М., 1989. С. 246. Первым правителем иностранной державы, чей императорский статус был вынужден официально признать Константинополь (812 г.), был король франков «Карл Август, Богом венчанный великий и миротворящий римский император», хотя при этом византийский императорский двор все же сделал определенную оговорку — «стало официально обязательным добавление к титулу (византийского императора. — З.П.) «васи-левс» слова «ромеев». Тем самым Карл был признан императором «не римского, а франкского царства» (Литаврин Г.Г. Политическая теория в Византии с середины VII до начала XIII века. В кн.: Культура Византии. Вторая половина VII—XII вв. С. 69—70; Удальцова З.В. Указ. соч. С. 250). Позже, в 927 году византийские власти признали «василевсом» болгарского царя (см.: Удальцова З.В. Указ. соч.).

20 См.: Удальцова З.В. Указ. соч. С. 241.

21 Ostrogorsky G. Die byzantinische Staatenhierarchie. В кн.: Seminarium Kondakovianum. Т. 8. 1936. С. 43— 44; Удальцова З.В. Указ. соч. С. 246.

Остановимся на этом вопросе более подробно.

Судя по данным грузинских и армянских источников, царь «картвелов» Адарнасэ II представляется бесспорно могущественным политическим лидером, масштабы военно-политической и дипломатической деятельности которого выходили далеко за пределы собственно грузинского политического мира и захватывали соседнюю Армению. Впервые это наглядно было продемонстрировано в 890 году, когда умер армянский царь Ашот Багратуни и в стране разразилась острая борьба за власть. На царский престол претендовали сын умершего царя Смбат и его дядя (брат Ашота) Абас. Адарнасэ II вмешался в конфликт и незамедлительно направился в Армению. Несмотря на попытки Аба-са остановить его, он явился к Смбату и, «сняв с того траурные одежды, облачил в царские одеяния»22.

Нетрудно увидеть, что поступок Адарнасэ II явно выходил за рамки дипломатического этикета и что престол Армении Смбат Багратуни занял именно благодаря активной дипломатической (а может быть, не только дипломатической) поддержке именно Адар-насэ Багратиони. То есть это было не просто обычное участие грузинского правителя в церемониале коронации царя соседнего государства, а непосредственное вмешательство во внутриполитические дела Армении, в результате чего там установился приемлемый для царя «картвелов» политический режим. То, что подобные действия грузинского правителя не были обычным дипломатическим ритуалом, видно и из возмущения определенных кругов армянского политического истеблишмента, в первую очередь Абаса Багратуни, шагами Адарнасэ. Более того, на обратном пути Абас схватил «[Атрнерсеха], наложил на него железные оковы и заключил в крепости Карс»23. Только благодаря большим дипломатическим (а также военным) усилиям удалось Смбату Багратуни освободить своего покровителя из плена24.

Таким образом, сведения Иоанна Драсханакертци однозначно подтверждают особую (если не решающую) роль Адарнасэ II в установлении нового политического порядка в Армении. Однако некоторые армянские исследователи, сильно преувеличивая значение участия того же Смбата Багратуни в церемониале коронации Адарнасэ Багра-тиони (также зафиксированного Иоанном Драсханакертци), к сожалению, почему-то «не замечают» вклад грузинского правителя в воцарение самого Смбата. В этом плане весьма примечательна позиция В.А. Арутюновой-Фиданян. Говоря об Адарнасэ II, она считает нужным особо отметить, что «Адарнасе... — царь Картли25 (888—923). Был

22 Драсханакертци И. Указ. соч. С. 122 [http://www.vostlit.info/Texts/rus/Drash/frametext3.htm].

23 Там же.

24 См.: Там же. С. 122—123.

25 К сожалению, В.А. Арутюнова-Фиданян, а также и некоторые другие исследователи (в основном, не грузины) неправильно интерпретируют содержание титула «картвельского царя» и носителей данного титула ошибочно считают царями исторической Картли — Иберии. Так, другой армянский историк А.Н. Тер-Гевондян также называет Адарнасэ II «князем Картли» (см.: Тер-Гевондян А.Н. Указ. соч. С. 240; выделено нами. — З.П.). Аналогичную ошибку допускает и известный русский византинист Я.Н. Любарский. Анализируя сообщение Продолжателя Феофана о прибытии в Константинополь (в 922—923 гг.) Ашота Багратиони — сына Адарнасэ II, Я.Н. Любарский объявляет последнего «картлийским царем», добавляя, что «Цари Картли по традиции носили титул куропалата, и Ашот после смерти отца явился в Константинополь за получением этого титула» (Продолжатель Феофана. Жизнеописание византийских царей. Издание подготовил Я.Н. Любарский. Издание второе, исправленное и дополненное. СПб: Алетейя, 2009. С. 250). То есть в этих случаях явно имеет место смещение двух разных понятий: «царь Картли» и «царь картвелов». На самом деле «картвельские» цари, несмотря на то что официально действительно считали себя правопреемниками царей и эрисмтаваров Картли (исторической Иберии — восточногрузинского царства), в это время (в первой четверти X в.) не контролировали даже всего Тао-Кларджетского наследства Ашота Багратиони — последнего главы Картлийского государства, основавшего в начале IX века это новое грузинское государственное образование, условно известное как Тао-Кларджетское княжество (или куропалатство), оно же «Картвельское» (а не Картлийское) царство. Что же касается собственно понятия «Картли», то его значение в этот период, как известно, сузилось, и оно обозначало лишь «Шида /Внутренняя/ Картли».

коронован Смбатом I Мучеником (выделено нами. — З.П.)»26, однако при изложении материала о Смбате Багратуни27 убежденно молчит о роли грузинского правителя в воцарении последнего.

Вмешательство в «армянские дела», а также активность как внутри страны, так и на внешнеполитической арене в конце IX века принесли Адарнасэ II определенный международный авторитет и превратили его в ведущую политическую фигуру в регионе, претендующую на роль лидера всего Закавказья. Впервые это частично проявилось в 904 году, когда он попытался направить в желаемое ему русло противостояние между Царством «абхазов» и армянским царем Смбатом Багратуни. Кризис между западно-грузинским государством и Багратидской Арменией был вызван дальнейшим нарастанием «армяно-абхазской» конфронтации, начавшейся еще в последней четверти IX века, когда армянские Багратиды активно включились в борьбу за так называемое «Картлийское наследство» (на самом деле «Шида Картли» — исторический домен картлийских царей, позже эрисмтаваров)28. Армянский царь не потерпел очередной попытки царя «абхазов» Константинэ (по «Летописи Картли» — Константи, по Иоанну Драсханакертци — Констандина) III (893—922 гг.) завладеть Шида (внутренней частью) Картли и осадил административно-политический центр региона Уплисцихе29.

В этом конфликте Адарнасэ II сперва поддерживал армян30. В критической ситуации противоборствующие стороны пошли на мирные переговоры, которые со стороны «абхазов» вел непосредственно царь Константинэ III. Но Адарнасэ II, который опасался, что царь «абхазов» сможет отстоять Шида Картли, сорвал переговоры, пленил Константинэ III и передал его Смбату Багратуни. Смбат некоторое время держал западногрузинского царя в плену, но затем решил отпустить его31. Между царем Армении и Константинэ III был заключен мирный договор, по которому царь «абхазов» вернул себе «Уплисцихе и всю Картли». Этот договор был скреплен династическим браком32.

Иоанн Драсханакертци мотивирует данный шаг армянского царя тем, что эгрисцы попытались воцарить у себя «более сильного»33. Не исключено, что в смене политического режима в Западной Грузии был заинтересован амбициозный лидер Тао-Кларджети, которого, по-видимому, насторожило данное сближение и возвращение Константинэ III в Кутаиси. В этой связи явным недоразумением представляется нам утверждение армянского историка о том, что Смбат Багратуни освободил царя Константинэ якобы «из благодарности царю Вирка (т.е. Адарнасэ II. — З.П.), которому тот (Константинэ III. — З.П.) приходился зятем»34. То есть, получается, что при освобождении царя «абхазов» Смбат Багратуни исходил из желания «царя Вирка» — Адарнасэ. Но ведь это явно проти-

26 См.: Константин Багрянородный. Об управлении империей. Текст, перевод, комментарии / Под. ред. Г.Г. Литаврина, А.П. Новосельцева. М., 1989. С. 408, примечание 15 к главе 43.

27 См.: Там же. С. 407, примечание 11 к главе 43.

28 Об этом подробнее см.: Бердзенишвили Н.А. Вопросы истории Грузии. Т. VIII. Тб., 1977. С. 305; Лорд-кипанидзе М.Д. Внутри- и внешнеполитическое положение Грузии с 80-х годов Х до 80-х годов XI века. В кн.: Очерки истории Грузии. Т. III. Тб., 1979. С. 191—192; Абдаладзе А.П. Взаимоотношения политических образований Закавказья в IX—XI веках. Тб., 1988. С. 169—211 (все на груз. яз.).

29 См.: Матиане Картлиса. В кн.: Картлис цховреба. С. 262; Летопись Картли / Перевод, введение и примечания Г.В. Цулая. Тб., 1982. С. 51.

30 См.: Драсханакертци И. Указ. соч. С. 153 [http://www.vostlit.info/Texts/rus/Drash/frametext5.htm].

31 См.: Там же. С. 154.

32 См.: Матиане Картлиса. С. 263; Летопись Картли. С. 52 (об этом см. также: Анчабадзе З.В. Из истории средневековой Абхазии. VI—XVII вв. Сухуми, 1959. С. 121).

33 Иоан Драсханакертский. История Армении (786—925). Армянский текст с грузинским переводом, исследованием и указателями издала Е.В. Цагарейшвили. Тбилиси, 1965. С. 114. В русском переводе «еще большего насильника» (см.: Драсханакертци И. Указ. соч.).

34 Драсханакертци И. Указ. соч.

воречит другому сообщению армянского католикоса, согласно которому «царь Вирка страшно ожесточился из-за освобождения Костандина, сделанного будто бы наперекор ему

(выделено нами. — З.П.), и с той самой поры в раздражении начал, хотя и тайком, вооружать воинов против независтливого возмездника своего Смбата»35.

Последующие события однозначно подтверждают, что освобождение Констан-тинэ III не было согласовано с Адарнасэ Багратиони и шло в разрез с гегемонистскими устремлениями царя «картвелов». Есть все основания думать, что Смбату Багратуни стало известно о сомнительной активности Адарнасэ II в Западной Грузии, и во избежание «абхазо»-«картвельской» консолидации Смбат срочно выпустил на волю своего вчерашнего недруга и даже вернул ему Картли, чем свел на нет надежды Адарнасэ заполучить Картли. Однако, на наш взгляд, была еще одна причина, из-за которой армянский царь вдруг так резко изменил отношение к своему «пленнику». Это — византийский фактор. Что мы имеем в виду?

В 80—90-х годах IX века, как уже отмечалось, Византийская империя предприняла ряд шагов, чтобы переманить армянских лидеров на свою сторону. В частности, император Лев VI Мудрый признал приоритет Смбата Багратуни в армянском политическом пространстве и назвал его «своим любимым сыном», чем фактически зафиксировал сюзеренитет империи над Арменией. Это, как и следовало ожидать, вызвало раздражение халифа ал-Му'тадида (892—902), который незамедлительно потребовал от правителя Азербайджана Мухаммеда ибн абу-Саджа Афшина (чуть раньше, в 892 г., объявившего Смбата царем Армении от имени халифа36) провести карательные акции37. На первых порах Смбату хотя и удалось дипломатическим путем утихомирить грозного остикана Азер-байджана38, но позже Афшин все же нагрянул на Армению и принес ей большие бед-ствия39. Несмотря на это, Арабский халифат так и не сумел вывести Смбата Багратуни из-под «опеки» Константинополя и был вынужден вновь примириться с его царствовани-ем40. Таким образом, к 904 году византийский император, несмотря на все усилия Халифата, по-прежнему, держал под определенным контролем своего «любимого сына» Смбата Багратуни.

В этот же период Византийская империя не менее (если не больше) сотрудничала с Царством «абхазов». Несмотря на то что в свое время (в конце VIII в.) «Абхазское» царство — суверенное западногрузинское государство41 — возникло на антивизантийской волне и в пику Константинополю42, на протяжении IX века взаимоотношения между

35 Драсханакертци И. Указ. соч.

36 См.: Буниятов З.М. Азербайджан в VII—IX вв. Баку, 1965. С. 209; Тер-Гевондян А.Н. Указ. соч. С. 240.

37 Об этом подробнее см.: Буниятов З.М. Указ. соч. С. 209—211.

38 По сообщению Иоанна Драсханакертци, Смбат направил успокоительное послание Афшину, в котором высказывал удивление по поводу гнева остикана: «Почему без нужды обозлившись, идешь ты на нас? Если из-за того, что я с императором установил дружбу, то это и для вашей пользы...» (Драсханакертци И. Указ. соч. С. 130 [http://www.vostlit.info/Texts/rus/Drash/frametext4.htm]; выделено нами. — З.П.).

39 См.: Там же. С. 134—135; Буниятов З.М. Указ. соч. С. 209—210.

40 Халиф ал-Муктафи (902—908 гг.) сократил дань, признал Смбата своим вассалом и вновь прислал ему «великолепные царские одеяния, царскую корону...» (Драсханакертци И. Указ. соч. С. 149; выделено нами. — З.П.).

41 О национально-государственном облике «Царства абхазов» подробнее см.: Папаскири З. «Абхазское» царство — грузинское государство. В кн.: Исторические разыскания. Ежегодник научных трудов Абхазской организации Всегрузинского исторического общества им. Еквтимэ Такаишвили. VIII—IX. Тб., 2006. С. 68—106 [http://sites.google.com/site/saistoriodziebani/dziebani 2005—2006]. Эту же публикацию см. в кн.: Папаскири З. И восстала Грузия от Никопсии до Дарубанда. Тб., 2009. С. 24—54 [http://sites.google.com/ site/zpapaskiri/publications-russian] (об этом см. также: Папаскири З. Абхазия. История без фальсификации. Издание второе, исправленное и дополненное. Тб., 2010. С. 24—54).

42 Об этом подробнее см.: Джанашиа С.Н. О времени и условиях возникновения Абхазского царства // Труды. В 3-х томах. Т. II. Тбилиси: Изд-во АН ГССР, 1952. С. 331—333; Атабадзе З.В. Указ. соч. С. 101— 104; Папаскири З. «Абхазское» царство — грузинское государство. С. 89—90. Он же. Абхазия. История без фальсификации. С. 42.

империей и официальным Кутаиси, по-видимому, постепенно налаживались, а с 80-х годов они вовсе перешли в русло партнерства и сотрудничества. Это произошло после того, как имперские власти оказали решающую дипломатическую и военную поддержку беглому царевичу Баграту в восстановлении его законных прав на престол «Леонидов» в Западной Грузии43. Именно с этих пор взаимоотношения между Византийской империей и Царством «абхазов» перешли в режим добрососедства и сотрудничества, которое явно продолжилось и в первой половине X века. Это подтверждается сведениями как византийских44, так и грузинских источников45. На фоне таких отношений вполне возможно, что византийский император активно вмешался в конфликт между Смбатом и царем «абхазов» и потребовал от своего «любимого сына» незамедлительно освободить царя Константинэ — также верного союзника, а армянский царь выполнил требование, чем, как уже отмечалось, сорвал планы царя «картвелов» относительно Картли.

Адарнасэ II не простил Смбату Багратуни «предательство» и энергично выступил против вчерашнего партнера и союзника. Целью грузинского правителя было свержение и казнь Смбата, а в конечном счете — и овладение Арменией. Для этого он переманил на свою сторону непокорных Смбату армянских нахараров во главе с одним «из почетных нахараров» Хасаном, который «был ишханом и управляющим всех царских владений.»46 Так вот этот Хасан, пишет Иоанн Драсханакертци, «передал крепость Ани в руки Атрнерсеха (выделено нами. — З.П.)»47. Но Смбат сумел опередить своих противников и жестоко расправился с мятежными нахарарами. Однако идти войной на царя «картвелов» он не решился и счел более целесообразным пойти с ним на мировую48.

При описании этих событий армянский историк Иоанн Драсханакертци, оставаясь верным своей (да и армянской средневековой историографии в целом) традиции, явно преувеличивает могущество Смбата Багратуни и всемерно старается принизить роль Адарнасэ II, выставляя его чуть ли не слепым орудием в руках армянских нахараров. «Они (мятежные нахарары. — З.П.), — пишет Драсханакертци, — решили убить [царя] Смбата и вместо него поставить [Атрнерсеха] повелителем Армении, уговорив его, таким образом, примкнуть к гибельному, коварному [заговору]»49. Армянский католикос на этом не останавливается и особо подчеркивает полную покорность Адарнасэ II армянскому царю («Тут Атрнерсех... покаялся... и попросил у царя прощение. И милосердный [царь]... даровал ему мир, уведя с собой как заложника старшего его сына»50).

Кстати, и современные армянские историки, под стать своему средневековому предшественнику, также весьма произвольно и тенденциозно осмысливают те или иные события, связанные с кризисом 904 года. Так, В.А. Арутюнова-Фиданян, явно подхва-

43 Об этом подробнее см.: Папаскири З. Об уточнении внешнеполитической ориентации «Абхазского» царства. В кн.: Грузинская дипломатия. Ежегодник. Т. 6. Тб., 1999. С. 325—335. Данную публикацию см. также в кн.: Папаскири З. И восстала Грузия от Никопсии до Дарубанда. С. 184—195 (все на груз. яз.).

44 В частности, об этом свидетельствуют послания Константинопольского Патриарха Николая Мистика к «абхазским» царям, в которых явно прослеживаются дружественные, союзнические отношения между Царством «абхазов» и Византийской империей в конце IX — I трети X века (см.: Георгика. Сведения византийских писателей о Грузии. Греческий текст с грузинским переводом издал и примечаниями снабдил С.Г. Каухчишвили. Т. IV. Ч. II. Тб., 1952. С. 212—218).

45 Весьма теплые отношения между Кутаиси и Константинополем отражены в сообщении «Матиа-не Картлиса» о направлении царем «абхазов» Гиорги II двух своих сыновей в Византию (см.: Матиане Картлиса. С. 270; Летопись Картли. С. 56; Папаскири З. Об уточнении внешнеполитической ориентации. С. 333).

46 Драсханакертци И. Указ. соч. С. 156 [http://www.vostlit.info/Texts/rus/Drash/frametext5.htm].

47 Там же.

48 См.: Там же. Указ. соч. С. 157.

49 Там же. Указ. соч. С. 156.

50 Там же. Указ. соч. С. 157.

тывая пафос средневекового армянского автора, отмечает, что Смбат Багратуни был «милостив к побежденным соседним царям (Константину Абхазскому и царю Атрнерсе-

ху) (выделено нами. — З.П.)»51. Не менее поражают выдумки и переводчицы на русский язык сочинения Иоанна Драсханакертци М.О. Дарбинян-Меликян, которая дала весьма странное (мягко говоря) объяснение сообщению армянского летописца о том, как Смбат Багратуни своих «неверных нахараров... забрал от него (от Адарнасэ II. — З.П.)52, всех ослепил, выколов им глаза, и отправил одних к ромейскому императору, а других — к царю егерскому (выделено нами. — З.П.)»53. По ее утверждению, оказывается, «Смбат послал своих ослепленных нахараров к византийскому императору как знак своего «сыновнего» почтения к «отцу родному», а к царю абхазскому — как к верному вассалу (выделено нами. — З.П.)»54.

С уверенностью можно сказать, что здесь мы имеем дело с полной алогичностью. Как бы ни было велико желание наших армянских коллег, убежденно соглашавшимися с любым утверждением Иоанна Драсханакертци о всемогуществе царей Армении, совершенно очевидно, что в этом случае упоминание царя «егерского» в тандеме с византийским императором говорит как раз об обратном — о безусловном признании непререкаемого авторитета западногрузинского лидера и особом уважении к нему со стороны Смба-та Багратуни. Помимо этого, не исключено, что Константинэ III, которого явно не устраивало дальнейшее усиление Адарнасэ II — его главного соперника в борьбе за гегемонию в грузинском политическом пространстве, — выступил в поддержку царя Армении, а последний в знак благодарности отправил к нему опальных нахараров.

Мир между царем «картвелов» и Смбатом Багратуни оказался недолговечным. Позже (909—910 гг.) Адарнасэ II вновь выступил против армянского царя и поддержал Юсуфа ибн абу-Саджа55 (Абул-Касима грузинских источников)56, назначенного (в 908 г.) халифом ал-Муктадиром (908—932 гг.) новым наместником Арминии-Азер-байджана57. Вместе с грузинским лидером на стороне арабского эмира выступили правитель Васпуракана Гагик Арцруни и Шапух Багратуни. Смбат потерпел поражение58. Не принесли успеха армянскому царю и попытки дипломатическими реверансами умиротворить гнев грозного правителя Арминии-Азербайджана. Юсуф ибн абу-Садж вторгся в Армению, а разорив ее, направился в Грузию, где опустошил Тбилиси, Карт-ли, Самцхе и Джавахети59.

Агрессивные действия царя «картвелов» Адарнасэ II против армянского царя Смбата Багратуни способствовали реализации планов Арабского халифата и тем са-

51 Арутюнова-Фиданян В.А. Образ Византии в армянской средневековой историографии X века // Византийский временник. Т. 52. М., 1991. С. 119.

52 То, что неверные нахарары Смбата Багратуни находились в Тао при дворе Адарнасэ II, говорит о том, что именно он был лидером данного выступления против Смбата Багратуни.

53 Драсханакертци И. Указ. соч. Царь «егерский» то же самое что и царь «абхазский». Под «Егерской страной» в сочинении Иоанна Драсханакертци подразумевается страна Эгриси, которая, как известно, охватывала всю Западную Грузию и с конца VIII века называлась уже Абхазией (страной царей «абхазов»). То, что Иоанн Драсханакертци, писавший свое сочинение в первой четверти X века, царей «абхазов» называет эгрисскими («егерскими») царями, однозначно свидетельствует, что в сопредельных с Грузией странах имели совершенно четкое представление о том, какое государство назвали «Абхазией» в конце VIII века (см.: Лордкипанидзе М.Д. Возникновение новых феодальных государств. В кн.: Очерки истории Грузии. Т. II. Тб., 1988. С. 285—286; Папаскири З. «Абхазское» царство — грузинское государство. С. 92—93).

54 Драсханакертци И. Указ. соч. Примечание 19, к главе XLI.

55 См.: Абдаладзе А.П. Указ. соч. С. 48; Силагадзе В.Г. Арабское господство в Грузии. Тб., 1991. С. 167 (на груз. яз.).

56 См.: Матиане Картлиса. Перевод, введение и примечания М.Д. Лордкипанидзе. Тб., 1976. С. 74, примеч. 82; Летопись Картли. С. 51—52.

57 См.: Буниятов З.М. Указ. соч. С. 212.

58 См.: Там же. С. 212—213; Силагадзе В.Г. Указ. соч. С. 166.

59 См.: Буниятов З.М. Указ. соч. С. 213—214; Силагадзе В.Г. Указ. соч.

мым шли вразрез с интересами Византийской империи на Востоке. Нашествие Юсуфа ибн абу-Саджа значительно ослабили позиции Смбата Багратуни и его главного союзника царя «абхазов» Константинэ III в Восточной Грузии. Вместе с тем, несмотря на вторжение правителя Арминии-Азербайджана в Самцхе-Джавахети, эти события не причинили урона политическому реноме Адарнасэ II. Наоборот, они еще больше укрепили его политический вес в регионе. Есть все основания полагать, что именно с этого времени он овладел Шида Картли60.

Гегемонистские амбиции «картвельского» царя особенно наглядно проявились после мученической смерти Смбата Багратуни (914 г.), когда обострилась борьба за власть в соседней Армении. В эту борьбу активно включился Адарнасэ II. Исключительно благодаря его поддержке (не только дипломатической, но, возможно, и военной) царский престол достался сыну Смбата Багратуни Ашоту («Еркату»). Это подтверждает не кто иной, как сам главный историограф Армении этого периода Иоанн Драсханакертци, который отмечает, что именно царь «картвелов» («царь Вирка») «видя, что господь благоволит к Ашоту и вспомоществует и сопутствует ему успех в благих деяниях61, придя в полное притом единодушие и согласие с пожеланиями войска его (Ашота), возложил на него корону и воцарил вместо отца (выделено нами. — З.П.)»62. Правда, при этом Католикос Армянский, очередной раз демонстрируя свое безудержное стремление всемерно возвеличить армянский царский дом Багратуни, объясняет фактически решающую роль грузинского правителя в разрешении внутриармянского кризиса чуть ли ни вассально-подданически-ми обязательствами грузинского царя по отношению к армянскому царскому престолу. По утверждению армянского летописца, оказывается, Адарнасэ II, возложив корону на Ашота Багратуни, признал «его заслуживающим достоинства самодержца. (выделено нами. — З.П.)»63

Однако совершенно очевидно, что Адарнасэ II и на этот раз (так же, как и при возведении на царский престол самого Смбата Багратуни) действовал исключительно по своей инициативе и в собственных интересах. Это было еще одним проявлением далеко идущих политических амбиций царя «картвелов», его стремления стать единоличным лидером грузинского и армянского политического пространства в целом. Весьма примечательно, что все это происходит на фоне максимального ослабления византийского влияния в регионе64. Как видно из сообщения Иоанна Драсханакертци, еще император Лев VI (886— 912 гг.) хотел помочь Смбату Багратуни, но смерть не позволила ему предпринять шаги в этом направлении, а воцарившемуся после него брату Александру (912—913 гг.) уже помешал обострившийся внутриполитический кризис65.

Лидерство Адарнасэ II подверглось серьезному испытанию после 918 года, когда начал усиливаться другой представитель тао-кларджетских Багратионов — Гурген (эри-став эриставов). Впервые о своих возросших политические амбициях Гурген Багратиони заявил в 919—920 годах, во время конфликта за албанскую область Ути, когда он высту-

60 Косвенным подтверждением этого может служить сообщение царевича Вахушти об овладении Кар-тли царем «абхазов» Гиорги II «после смерти Адарнасэ Куропалата» (Вахушти. История Царства Грузинского. В кн.: Картлис цховреба. Т. IV. Тб., 1973. С. 793).

61 По мнению исследователей, в этом случае Иоанн Драсханакертци подчеркнул «совершенно несвойственное политической мысли Армении представление о сакральном характере царской власти» (см.: Ару-тюнова-Фиданян В.А. Образ Византии в армянской средневековой историографии. С. 118).

62 Драсханакертци И. Указ. соч. С. 177; Иоан Драсханакертский. Указ. соч. С. 195.

63 Драсханакертци И. Указ. соч.; Иоан Драсханакертский. Указ. соч.

64 См.: Каждан А.П. Внешнеполитическое положение империи в середине IX — середине X века. С. 190.

65 См.: Драсханакертци И. Указ. соч. С. 171, 177. Следует отметить, что некоторые исследователи (М.О. Дарбинян-Меликян) сомневаются в достоверности сообщения Иоанна Драсханакертци о попытках византийских властей оказать помощь Армении и считают, что эти попытки имели место не в 912—913 годах, а до 910 года (см.: Драсханакертци И. Указ. соч. Примечание 106 к главе XLV [http://www. vostlit.info/ Texts/rus/Drash/primtext5.phtml]).

пил против армянского царя Ашота «Ерката»66. Позже, в 922—923 годах Гурген более активно включился в борьбу за Утийскую область. На этот раз против него объединились армянский царь Ашот и царь «картвелов» Адарнасэ, которого все больше пугало усиление Гургена. По-видимому, именно данное обстоятельство толкало его на союз с армянским царем67. Если учесть, что в это время Ашот Багратуни был креатурой Византийской империи, вполне возможно, за альянсом между «картвельским» царем и Ашотом «Ерка-том» стоял официальный Константинополь, который таким способом стремился смирить непокорного грузинского куропалата.

Именно в этот период империя активизировала дипломатическую активность на грузинском и армянском направлениях. Инициатором этого курса являлся Константинопольский Патриарх Николай Мистик68, который лично вел переписку со многими государственными и церковными деятелями сопредельных стран69. Как выясняется из письма Константинопольского Патриарха к Армянскому Католикосу, среди адресатов Николая Мистика были и царь «картвелов» Адарнасэ. По словам Константинопольского Патриарха, в этих посланиях он призвал грузинских правителей «забыть взаимные столкновения, обратить взоры к дружбе, единству, согласию и миру друг с другом и со всеми ишханами Армении и Алванка и, объединившись, бороться против нечестивого врага — сыновей Апусеча, дабы не приключилась всем... погибель, а... вместе и потрясения для сопредельных народов»70.

Как видно, позиции Адарнасэ II Армянский Католикос придавал решающее значение и потому лично «принялся убеждать и утверждать в этой мысли и в совете этом царя Вирка до тех пор, пока не обещал тот пойти стезею мира, дружбы и полного единодушия со всеми — с ишханами и тэрами страны. Армянской и Вирка, дав по этому поводу письменную клятву»71. По-видимому, переговоры между царем «картвелов» и Армянским Католикосом завершились успешно. Был составлен план совместных действий. Может быть, как раз частью этого плана и была активная поддержка, которую грузинский правитель оказал Ашоту Багратуни при вступлении того на армянский престол.

Стараниями Католикоса Иоанна был подготовлен визит Ашота Багратуни в Константинополь (в 914 г.72), где новому правителю Армении был устроен «пышный и славный

66 Иоан Драсханакертский. Указ. соч. С. 234—235.

67 См.: Абдаладзе А.П. Указ. соч. С. 155.

68 Николай Мистик дважды (в 901—907 и 912—925 гг.) занимал пост Константинопольского Патриарха (о нем подробнее см.: Волков Н. Николай Мистик, Патриарх Константинопольский (896—925 гг.). В кн.: Прибавления к творениям св. отцов. 1861. Ч. 20. Кн. 2. С. 163—265 [http://www.bogoslov.ru/tso/text/344159 / index.html].

69 По общему признанию исследователей, его письма, адресованные светским и духовным лидерам соседних государств, дают весьма ценную информацию о внешнеполитических сношениях (как на государственном, так и церковном уровнях) Византийской империи (см.: Каждан А.П., Бартикян P.M. Послание Константинопольского Патриарха Николая I. Греческий текст и английский перевод Р.Дж.Х. Дженкинза, Л.Дж. Вестеринка. Вашингтон, 1973 (рецензия) // Историко-филологический журнал, 1976, I. С. 277. Об эпистолярном наследии Николая Мистика см. также: Любарский Я.Н. Замечания о Николае Мистике в связи с изданием его сочинений // Византийский временник. Т. 47. М., 1986. С. 101—108), хотя при использовании этих данных все же следует проявить определенную осторожность.

70 Драсханакертци И. Указ. соч. С. 189 [http://www.vostlit.info/Texts/rus/Drash/frametext6.htm]. Следует отметить, что при комментировании данного письма М. Дарбинян-Меликян не упускает возможность очередной раз зафиксировать приоритет армянских царей над грузинскими правителями. «Упоминая в своем послании о куропалате и начальнике абхазов и других ишханах Армении и Алванка, — пишет М. Дарби-нян-Меликян, — Николай Мистик ни слова не говорит о царе Смбате I. Если он еще ничего не знал о смерти армянского царя, то обязательно прежде куропалата и начальника абхазов должен был назвать Смбата I, которого Византия ставила выше остальных феодальных владетелей Закавказья.» (см.: Там же. Примечание 42 к главе LIV; выделено нами. — З.П.).

71 Там же. С. 189—190.

72 Там же. Примечание 82 к главе LIV. Существует и другая датировка данного визита. Еще известный русский византинист А.А. Васильев поддержал вывод А. Сен-Мартена о том, что визит Ашота в Константинополь имел место в 921 году (Васильев А.А. Византия и арабы. Политические отношения Византии и ара-

прием, нежели кому-либо другому из остальных великих князей»73. Помимо этого Ашот получил и военную поддержку. Полагают, что византийское войско, которое прибыло в Армению вместе с Ашотом, участвовало в отдельных военных операциях74. Позже, когда Ашот «Еркат» укрепил свою власть, его амбициозный титул «шахан-шаха» был признан и новым правителем Азербайджана Себуком75. Однако политика лавирования поставила армянского царя перед новой опасностью. Византийская империя не стала терпеть дипломатические уловки Ашота и ввела в Армению войска под командованием Иоанна Куркуа-са. Но Ашоту Багратуни и Себуку совместными усилиями удалось вытеснить их из Двина76.

Надо полагать, что к антивизантийским действиям Ашота «Ерката» не имел никакого отношения его недавний союзник Адарнасэ II, который к этому времени, как видно, уже стал главной опорой Константинополя. Об этом, должно быть, свидетельствует тот факт, что после смерти Адарнасэ Багратиони (923 г.) имперские власти пожаловали титул куропалата его сыну и наследнику Ашоту. В византийском источнике (сочинении т.н. Продолжателя Феофана77) весьма красочно описан почетный прием, устроенный новопо-жалованному куропалату из Грузии78 при императорском дворе79. В этой связи следует особо отметить, что к новому куропалату автоматически не перешел другой отцовский титул — царя «картвелов». «Царем» стал брат Ашота Давид Багратиони80.

О характере отношений между официальным Константинополем и тао-кларджетскими Багратионами

Начиная с 920-х годов ярко вырисовывается упрямое нежелание официального Константинополя жаловать высокий византийский придворный титул куропалата но-

бов за время Македонской династии. Императоры Василий I, Лев VI Философ и Константин VII Багрянородный (867—959). В кн.: Записки историко-филологического факультета Императорскаго С.-Петербургс-каго университета. Ч. LXVI. С.-Петербург, 1902. С. 216—217). По наблюдениям А.П. Каждана, это произошло после того, как в 920 году «...Николай Мистик обратился с посланием к армянскому католикосу Иоанну, где призывал всех кавказских правителей прекратить междоусобицы и объединиться в борьбе с арабами. Вслед за тем в Армению прибыл с обильными дарами императорский посол, предложивший армянскому царю Ашоту III возобновить союз и дружбу. В 921 году сам Ашот побывал в Константинополе, где император принял его с почетом...» (Каждан А.П. Внешнеполитическое положение империи в середине IX — середине X века. С. 191; выделено нами. — З.П.).

73 Драсханакертци И. Указ. соч. С. 198.

74 См.: Тер-Гевондян А.Н. Указ. соч. С. 244.

75 См.: Там же. С. 245.

76 См.: Там же.

77 Визит грузинского куропалата в Константинополь освещен также в сочинениях Псевдо-Симеона Магистра (о нем подробнее см.: Каждан А.П. Хроника Симеона Логофета // Византийский временник. Т. XV. М., 1959. С. 132—138) и Продолжателя «Хронографии» Георгия Амартола (об этом подробнее см. комментарии акад. С.Г. Каухчишвили к сочинению Продолжателя Феофана — Продолжатель Феофана. Георгика. Сведения византийских писателей. С. 331—333, примеч.).

78 В сочинении Продолжателя Феофана не уточняется, кто именно подразумевается под «куропалатом ивиром», посетившим столицу империи в 922—923 годах, однако акад. С.Г. Каухчишвили на основании скрупулезного источниковедческого анализа данных византийского хрониста совершенно обоснованно, на наш взгляд, идентифицировал его с сыном Адарнасэ куропалата — Ашотом Багратиони (см.: Продолжатель Феофана. Георгика. Сведения византийских писателей. С. 330—331, примеч.). Эту точку зрения поддерживает и издатель русского текста хроники Продолжателя Феофана, известный русский византинист Я.Н. Любарский (см.: Продолжатель Феофана. Жизнеописание византийских царей. С. 250. О сочинении Продолжателя Феофана см. также: Каждан А.П. Из Истории Византийской Хронографии X в. 1. О составе так называемой «Хроники Продолжателя Феофана» // Византийский временник. Т. XIX. М., 1961. С. 76—96).

79 См.: Продолжатель Феофана. Жизнеописание византийских царей. С. 249—250.

80 См.: Лордкипанидзе М.Д. Возникновение новых феодальных государств. С. 323.

сителю титула царя «картвелов». Константинополь явно опасается чрезмерной концентрации власти в руках одного и того же представителя дома Багратионов81. Именно поэтому ни один последующий куропалат — ни Сумбат I Багратиони 958 г.), ни Адар-насэ III 961 г.), ни Адарнасэ IV 983 г.) — одновременно не был носителем титула царя «картвелов»82. Такой отказ — еще одно свидетельство того, что существование национального института суверенной государевой (царской) власти в Грузии с самого начала явно раздражало византийские власти и само учреждение этого института на рубеже 80— 90-х годов IX века произошло против воли византийского императора и без его санк-ции83. Вот почему имперские власти упорно не признавали за государями статус «царей картвелов» и избегали упоминания грузинских правителей (даже царей объединенной Грузии) как василевсов.

Одним словом, если внутри грузинского политического пространства главой дома Багратионов считался (пусть даже формально) обладатель титула царя «картвелов», то в глазах империи таким главой являлся носитель достоинства куропалата. В целом же имперская дипломатия весьма искусно пользовалась присвоением византийских придворных титулов, в том числе и титула куропалата, и сама устанавливала своеобразную «табель о рангах». Пожалованием титула куропалата византийские императоры, конечно же, в первую очередь подчеркивали вассально-подданический (по отношению к императорскому престолу) статус носителя этого титула, но вместе с тем демонстрировали особое расположение и почтение к его обладателю84 и в какой-то степени поднимали его политический рейтинг.

Несмотря на все это, Византийская империя все же не имела реального влияния на внутриполитическую жизнь Иберийского куропалатства. Более того, в отдельных случаях представители дома Багратионов открыто выступали против попыток посягательства на их суверенитет со стороны византийских властей. В частности, Багратионы продемонстрировали неповиновение во времена правления Романа I Лакапина (919—944 гг.), когда имперские власти попытались захватить крепость Кецеон. Крепость интересовала византийцев как своего рода плацдарм для наступления на Феодосиуполь. Этот город (совр. Эрзерум85), выстроенный еще императором Феодосием (408—450 гг.), был захвачен арабами в середине VII века. С того времени возвращению Феодосиуполя придавалось приоритетное значение в византийской восточной политике86. Особенно актуальным этот вопрос стал с конца IX века, когда (в 895 г.) византийцы предприняли неудачную попытку овладеть Феодосиуполем. В 901—902 годах они дважды тщетно пытались отбить город у сарацин87.

81 См.: Лордкипанидзе М.Д. Возникновение новых феодальных государств. С. 323.

82 Там же.

83 Папаскири 3. Учреждение института «царя картвелов» и некоторые вопросы византийско-тао-клар-джетских взаимоотношений. В кн.: Юбилейные дни академика Ильи Векуа. Сухумский филиал Тбилисского государственного университета им. Иванэ Джавахишвили. Тезисы докладов научной конференции. Тб., 1995. С. 75 (на груз. яз.); Папаскири 3. Об уточнении внешнеполитической ориентации «Абхазского» царства. С. 330; Лордкипанидзе М., Папаскири 3. Возникновение новых царств-княжеств в Грузии и их место в международных отношениях. Внутренняя дипломатия (IX—I половина X в.). В кн.: Очерки истории грузинской дипломатии. Т. I. Тб., 1998. С. 191—193 (на груз. яз.).

84 См.: Obolensky D. The Principles and Methods of Byzantine Diplomacy. В кн.: XII Congres Internationale D'Etudes Byzantines. Ochride, 1961. Rapports II. С. 58; Лордкипанидзе М.Д. Возникновение новых феодальных государств. С. 323.

85 См.: Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 417—418, примечание 16 к главе 45 [http://www. vostlit.info/Texts/rus11/Konst_Bagr_ 2/text45.phtml?id=6402].

86 Об этом подробнее см.: Тер-Гевондян А.Н. Первый этап образования арабской пограничной области (ас-сугур). В кн.: Кавказ и Византия. Вып. 2. Ереван, 1980. С. 21—27.

87 См.: Константин Багряноро'дныш. Указ. соч.

Именно для овладения этим стратегическим пунктом и понадобилась Византии крепость Кецеон88. Вот что пишет по этому поводу Константин Багрянородный: «.Господин Лев, василевс89, и господин Роман90, и сама наша царственность неоднократно домогались крепости Кецеон, чтобы захватить ее и ввести [туда]» свои подразделения... «и уверяли и куропалата, и его братьев91, что, после того как Феодосиуполь будет взят, они [вновь] получат эту крепость. Но ивиры не согласились сделать это из-за любви к феодосиуполитам92 и из нежелания, чтобы крепость Феодосиуполь была разорена. Напротив, они возражали господину Роману и нашей царственности, говоря: «Если мы сделаем это, мы можем показаться бесчестными в глазах соседей наших, например — магистра и эксусиаста Авасгии93, Васпараканита94 и правителей армян95. Они смогут сказать, что василевс считает ивиров неверными, и куропалата, и братьев его, что он не доверяет им и потому забрал у них крепость. Лучше пусть василевс пошлет турмарха96 или какого-нибудь василика, и пусть тот сидит в крепости Кецеон и надзирает». .Итак, из-за нежелания ивиров, чтобы Феодосиуполь был разграблен, а скорее — ради того, чтобы он был снабжаем хлебом, они не послушались и не отдавали крепость Кецеон, хотя получили и письменные клятвы, что, после того как Феодосиуполь будет взят, эта крепость будет возвращена им97.

88 Месторасположение крепости Кецеон до конца еще не уточнено. Еще акад. М. Броссе предположил, что под крепостью Кецеон Константина Багрянородного надо понимать грузинское «Каджта калаки» («город каджов, леших, бесов») — у берегов р. Чаквисцкали, или Артаани, но скорее всего, Цунда (Brosset M. Additions et eclaircissements a l'Histoire de la Georgie. St.-Petersburg, 1851. P. 146). С «Каджта калаки» отождествлял крепость Кецеон и П.И. Ингороква, хотя, по его локализации, этот город был расположен у южной границы Грузии в окрестностях верхней части Евфратского ущелья, в районе так называемого «Картлийс-кого пути» — более позднее название «Гурджи-Богаз» (Ингороква П.И. Георгий Мерчуле — грузинский писатель X века. Тб., 1954. С. 61, на груз. яз.). В тех же краях (у Аш-кала) помещал крепость Кецеон и акад. С.Г. Каухчишвили (Константин Порфирогенет. De administrando imperio. В кн.: Георгика. Сведения византийских писателей. С. 266). И по определению известного бельгийского византиниста Е. Хонигмана крепость Кецеон следует искать у крепости «Картлис-кели (турецк. Гурджи-Богаз) на дороге из Феодосиополя» в Тао, в пределах владений иверийских Багратидов (см.: Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 418, примечание 18 к главе 45.). У села Кес (к западу от Арзрума) локализует Кецеон Э. Даниэлян (Даниэлян Э. Локализация крепостей Кец и Маздат // Вестник общественных наук, 1976, № 8. С. 75—76; Константин Багрянородный. Указ. соч.).

89 Император Лев VI Философ (886—912 гг.).

90 Император Роман I Лакапин (919—944 гг.), соправитель Константина VII Багрянородного.

91 В сочинении ученого-венценосца не указано конкретно имя куропалата, но в историографии совершенно обоснованно высказано мнение, что здесь речь идет об Ашоте (сыне Адарнасэ II) и его братьях Давиде, Баграте и Сумбате (Константин Багрянородныш. Указ. соч. С. 418, примечание 20 к главе 45). Следует отметить, что еще совсем недавно мы придерживались иного мнения и полагали, что этим куропалатом был Адарнасэ II (см.: Папаскири 3. Грузинский политический мир в «византийском содружестве» (I половина X в.). В кн.: Историани. Сборник научных трудов, посвященный 70-летию Роина Метревели. Тб., 2009. С. 171, на груз. яз.).

92 И в другой части своего труда Константин Багрянородный отмечает, что «ивиры постоянно хранили любовь и дружбу с феодосиуполитами, авникиотами, манцикиертцами и со всей Персией» (см.: Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 197).

93 По всей вероятности, известный западногрузинский правитель, царь «абхазов» — Гиорги II (922— 957 гг.) (см.: Константин Багрянородныш. Указ. соч. С. 418, примечание 21 к главе 45).

94 По мнению исследователей, Гагик I Арцруни (908—943) — царь Васпуракана (см.: Константин Багрянородныш. Указ. соч. С. 418, примечание 22 к главе 45).

95 Подразумеваются Анийские Багратиды (см.: Константин Багрянородныш. Указ. соч. С. 418, примечание 23 к главе 45).

96 Командир подразделения (турмы), «составляющего часть воинского контингента провинции и комендант той части военно-административного округа, на которой расквартирована его турма» (Константин Багрянородныш. Указ. соч. С. 418, примечание 24 к главе 45) (об этом подробнее см.: Кучма В.В. Обеспечение безопасности византийской армии в военных кампаниях конца X века. В кн.: Кучма В.В. Военная организация Византийской империи. СПб, 2001. С. 345).

97 См.: Константин Багрянородныш. Указ. соч. С. 197—199; Константин Порфирогенет. Указ. соч. С. 265—266.

Спор вокруг Кецеонской крепости выявил более глобальные пограничные проблемы между Византийской империей и грузинскими Багратидами, в частности вопрос о принадлежности Басианской области. Развернулась острая дипломатическая дискуссия. Грузинский куропалат упорно требовал признать его права на владение «всей Фасианы и крепости Авникий... под тем предлогом, что он имеет хрисовулы блаженного василевса господина Романа и нашей царственности, копии их он и послал нам с протоспафарием Зурванелом98, своим азатом»99. Византийская сторона, скрупулезно изучив эти документы, обнаружила, «что они не имеют никакой силы», так как хрисовул императора Романа I Лакапина содержал лишь «обещание самого куропалата, как он подтвердил это клятвой, подписавшись собственной рукой, хранить верность нашей царственности, сражаться с нашими врагами, а друзей защищать, подчинить восток нашей царственности, овладевать крепостями и совершать великие дела к угоде нашей». Со своей же стороны, Роман I Лакапин дал обещание, «что если он (т.е. куропалат. — З.П.) будет блюсти такую верную службу и благоразумие, то пребудет неколебимым и сам, и его родичи во власти своей и господстве, и [василевс] не изменит границы его мест, но сохранит их в соответствии с договорами с прежними василевсами и не переступит по ту сторону рубежей»100.

По утверждению византийской стороны, они отнюдь не стремились оттеснить грузинского правителя «от древних пределов его страны»101. Более того, Константинополь был не прочь, чтобы куропалат имел под своей властью и «господством» и те «места агарян», которые «он сам или его родственник Адранасэ102, магистр собственной силой» уже покорил или подчинит впредь103. Однако совершенно другой была позиция византийских властей относительно тех территорий, которые грузинский куропалат «собственной силой не подчинил». Имелись в виду Феодосиуполь, Авникий, Мастат104 — еще и потому, что эти крепости находились «по сю сторону реки Эракса, то есть Фасиса».105 При этом Константин Багрянородный обращает внимание и на то обстоятельство, что «неоднократно войско василевса разоряло ее. сжигая ее деревни, тогда как куропалат никогда не разорял ее. Когда ее деревни были опустошены нашей царственностью, подкрались ивиры и завладели ими, пытаясь затем захватить крепость... Когда Феодосиуполь был взят, ивиры, подобравшись [к Мастату], овладели им. Итак, у них нет оснований требовать ни крепости Мастат, ни Авникия (выделено нами. — З.П.)»106.

Несмотря на эти доводы, ученый император Константин Багрянородный, учитывая, что «куропалат является верным и истинным рабом и другом» империи, все же считает целесообразным, чтобы византийская сторона пошла на некоторые компромиссы и «в соответствии с его просьбой границей» определила реку «Эракс, то есть Фасис»107. Импе-

98 По мнению исследователей, упомянутый в сочинении Константина Багрянородного «Зурванел» (Чор-дванел-Чорчанели) — это отец известного грузинского (а не армянского (халкдонитского) толка, как это тенденциозно утверждает В.А. Арутюнова-Фиданян — см.: Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 418—420, примечание 26 к главе 45) военного и церковного деятеля II половины X века Иоанна-Торникэ (см.: Константин Порфирогенет. Указ. соч. С. 267—268).

99 Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 199.

100 Там же.

101 Там же.

102 Имеется в виду Адарнасэ куропалат ^ 961 г.) (см.: Константин Багряноро 'дныш. Указ. соч. С. 420, примечание 29 к главе 45).

103 Константин Порфирогенет. Указ. соч. С. 269.

104 По наблюдениям исследователей, Мастат/Мастатон — крепость к востоку от Эрзерума (см.: Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 420—421, примечание 30 к главе 45; подробнее см.: Даниэлян Э. Указ. соч. С. 79—80).

105 В литературе справедливо отмечается, что в этом случае «нет смешения Аракса с Фасисом (Рио-ном)» и что «в верхнем течении» Аракс «назывался Басеном (Fasianh)» (см.: Константин Багрянородныый. Указ. соч. С. 421, примечание 31 к главе 45).

106 Там же. С. 201.

107 Там же.

ратор предлагает, чтобы «левой стороной от нее, в направлении к Ивирии» владели грузины, «а правая, которая обращена к Феодосиуполю, будь там крепости или деревни», оставались за Византией. В конце данного пассажа Константин Багрянородный считает необходимым еще раз подчеркнуть, что «истинное. право не обосновывает никакой власти куропалата ни на владение землями по сю сторону реки, ни на обладание ими по ту сторону», так как «все эти места феодосиуполитов пленили и выжгли войска нашей царственности, и никогда без нашего войска ивиры не выступали и не разоряли Феодосиупо-ля, а, напротив, относились к его жителям всегда как к друзьям и торговали с ними. На словах они хотели бы, чтобы Феодосиуполь был захвачен, а в глубине сердца никогда не желали, чтобы он был взят. Но царственность наша, как сказано, из любви к куропалату пожелала, чтобы река Эракс, или Фасис, служили границей меж обеими сторонами, и [иви-ры] должны довольствоваться означенными владениями и не домогаться ничего большего (выделено нами. — З.П.)»108.

Итак, как видно из приведенного довольно пространного рассказа Константина Багрянородного, дипломатическая полемика между официальным Константинополем и грузинскими Багратидами по пограничным вопросам завершилась успешно для грузинской стороны. Игнорируя достаточно веские правовые аргументы, имперская власть из политико-конъюнктурных соображений все же не стала обострять отношения с грузинским правителем и была вынуждена уступить ему некоторые районы Басианской области.

Однако наиболее ярко и вызывающе тао-кларджетские Багратионы продемонстрировали свой суверенитет во время «дипломатического скандала» вокруг Артануджской крепости. Все началось с того, что один из представителей дома Багратидов — Ашот, прозванный «Кискасом»109, из-за вражды со своим зятем Гургеном решил передать Арта-нуджскую крепость византийскому императору. По-видимому, этим попытался воспользоваться Роман I Лакапин. Он поручил одному из своих высокопоставленных приближенных — патрикию и друнгарию флота протоспафарию Константину, который в то время, выполняя другое дипломатическое поручение, — от имени императора облачить в «магистратский иматий (одеяние)» другого представителя дома Багратионов — «Курке-ния ивира»110, — направлялся в Тао-Кларджети, «срочно отправиться к патрикию Асо-тию. и принять его крепость Ардануци»111.

Протоспафарий Константин оперативно выполнил новое поручение императора, «вступил. в крепость патрикия Асотия» и торжественно водрузил знамя империи над Артануджской крепостью. Тем самым «всем стало известно, что патрикий Асотий. подарил крепость Ардануци василевсу»112. Однако поступок константинопольского чиновника вызвал бурный протест других представителей дома Багратидов. «Видя [все] это, — пишет Константин Багрянородный, — ивиры, и магистр Куркений, и магистр Давид, брат куропалата Асотия, написали василевсу: «Если твоя царственность соглашается на это и вступает вглубь нашей страны, мы отходим от служения твоей царственности и соединяемся с сарацинами, поскольку можем выдержать битвы и войны с ромеями и, будучи

108 Там же. С. 201—203.

109 Кискаси (груз.) — «живой», «проворный» (см.: Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 422, примечание 4 к главе 46 [http://www.vostlit.info/Texts/rus11/Konst_Bagr_2/text46.phtml?id=6403]).

110 Этого Куркения обычно идентифицируют с известным представителем дома Багратионов Гурге-ном эриставт-эристави ^ 941 г.), о котором говорилось выше и который примерно с 918 года становится главным политическим соперником царя «картвелов» Адарнасэ II. В деле установления личности Курке-ния Константина Багрянородного особо следует отметить заслуги акад. С.Н. Джанашия, который провел скрупулезный источниковедческий анализ соответствующих материалов и, на наш взгляд, совершенно однозначно доказал, что им действительно являлся вышеназванный эриставт-эристави Гурген (см.: Джанашия С.Н. Сведения Константина Порфирогенета о тао-кларджетских Багратионах. В кн.: Труды. Т. V. Тб., 1987. С. 258—266, на груз. яз.).

111 Константин Багряноро 'дныш. Указ. соч. С. 205.

112 Там же. С. 207.

вынуждены, можем двинуть войско и против крепости Ардануци, и против ее области, и против самой Романии (выделено нами. — З.П.)»113. Дипломатический демарш грузинских «архонтов» возымел свое действие, и император, «боясь, как бы» грузины действительно «не соединились с сарацинами и не привели войска Персии против Романии», решил взять свои слова обратно и всю вину за возникшую конфликтную ситуацию возложил на своего посланника, якобы действовавшего «по собственному неразумию»114. За этим последовал новый «приказ (императора. — З.П.), исполненный оскорблений и угроз» в адрес патрикия Константина, в котором тому было велено срочно покинуть крепость, забрать «Асотия, сына покойного куропалата Адранасэ и привести его в Константинополь, «чтобы. почтили его саном его отца, куропалата». Получив этот приказ, посланник императора тотчас же «оставил патрикия Асотия. в его крепости Ардануци. взял Асотия, сына куропалата Адранасэ, привел его в город, и он был почтен василевсом в куропалаты»115.

Так закончилась эта история116. Как видим, попытка византийских властей как бы «законным» путем заполучить Артануджи — один из важнейших во многих отношениях пункт на всем Закавказье117 — провалилась. Все это говорит о том, что возможности Византийской империи активно влиять на внутриполитическую расстановку сил на грузинском направлении и, тем более, прибрать к своим рукам грузинские территории были весьма ограничены. Безусловно, прав был акад. И.А. Джавахишвили, когда отмечал, что зависимость грузин от империи была формальной и что отношения между Византией и грузинскими образованиями больше походили на союз между старшими и младшими царствами, нежели на политическую зависимость118. О довольно высокой степени суверенитета грузинских Багратидов свидетельствует и тот факт, что имперские власти с дипломатическими миссиями в Грузию направляли чиновников высокого ранга, в частности патрикиев. Следует отметить, что послов с таким титулом Константинополь обычно направлял исключительно в суверенные государства119.

Сказанное, конечно же, не дает права говорить о полной независимости Тао-Клард-жети от Константинополя120. Формула «союз старших и младших царств», предложенная акад. И.А. Джавахишвили, бесспорно, весьма удачна и наиболее адекватно соответствует

113 Константин Багрянородныш. Указ. соч. С. 209.

114 Там же. С. 211.

115 Там же.

116 В свое время акад. И.А. Джавахишвили данное событие датировал 923—944 годами (см.: Джавахишвили И.А. История грузинского народа. Кн. II. В кн.: Джавахишвили И.А. Сочинения. Т. II. Тб., 1983. С. 112, на груз. яз.), но нам — вслед за П.И. Ингороква (Ингороква П.И. Указ. соч. С. 62, 102) — представляется вполне возможной более точная датировка «дипломатического скандала» вокруг Артануджской крепости. Дело в том, что Константин Багрянородный в своем изложении прямо указывает на то, что в то время (после смерти Адарнасэ II куропалата) шла борьба за титул куропалата между отдельными представителями дома Багратионов (см.: Константин Багрянородныш. Указ. соч. С. 207) и что сыну покойного Адарнасэ, Ашоту Багратиони, пожаловали отцовский титул как раз по завершении данного инцидента (см.: Константин Багрянородныш. Указ. соч. С. 211). То есть все это могло произойти не позднее 922—923 годов.

117 Стратегическое и торгово-экономическое значение Артануджи — главного центра Тао-Кларджети, резиденции основателя этого нового грузинского политического образования Ашота Багратиони — особо отмечено Константином Багрянородным. По его словам, «крепость Ардануци весьма сильна, обладает она и большим рабатом, подобно небольшому городу; товары из Трапезунда, из Ивирии, из Авасгии, из всех армянских стран и из Сирии приходят туда, и она взимает с этих товаров огромный коммерций. Область же крепости Ардануци, то есть Арци, велика и плодородна и является ключом и к Ивирии, и к Авасгии, и к мисхиям» (см.: Константин Багрянородныш. Указ. соч. С. 205).

118 См.: Джавахишвили И.А. Указ. соч. С. 112. Примерно такую же оценку грузино-византийским отношениям данного периода давал и П.И. Ингороква (см.: Ингороква П.И. Указ. соч. С. 58—68).

119 См.: Удалыцова З.В. Указ. соч. С. 253.

120 Об этом подробнее см.: Бадридзе Ш.А. Из истории политической структуры «Картвельского царства». В кн.: Труды Тбилисского государственного университета. Т. 113. Тб., 1965. С. 255—261 (на груз яз.).

реально сложившейся ситуации. На наш взгляд, если не все грузинское политическое пространство (Царство «абхазов», Кахетинское хорепископство, Эрети121) в целом, то Царство «картвелов» уж точно рассматривалось как часть «Византийского содружества».

Некоторые аспекты взаимоотношений между Византийской империей и Царством «абхазов» в первой половине X века

Еще более осторожной была византийская дипломатия по отношению к Царству «абхазов», на что, безусловно, имелись свои причины. Как известно, данное грузинское политическое образование, в отличие от Тао-Кларджетского объединения Ашота Багра-тиони, официально оформилось в условиях острой конфронтации с Византийской импе-рией122. На протяжении почти всего IX столетия отношения между «Абхазским» царством и Византией оставались весьма сложными и неоднозначными. Во всяком случае, не видно, чтобы империя как-то реально влияла на политические процессы в Западной Грузии, хотя временами все же наблюдалось определенное совпадение интересов официального Константинополя и Кутаисского престола и в отдельных случаях даже факты сотрудничества. Ситуация в корне меняется примерно с 80-х годов IX века, когда, как уже отмечалось, при активной военной и дипломатической поддержке императорского двора престол царя «абхазов» вернул себе царевич Баграт123.

Есть все основания думать, что добрососедские, союзнические отношения продолжались и во времена правления преемника Баграта I, царя «абхазов» Константинэ III (893—922 гг.), проявлением чего, по нашему мнению, следует считать приобретение «Абхазским» царством церковного суверенитета и учреждение независимой от Константинопольской Патриархии церковной организации — «Абхазского» Католикосата. По нашему глубокому убеждению, это произошло как раз «по просьбе» «абхазской» стороны на фоне потепления византийско-западно-грузинских отношений с воцарением Баграта I. Данное событие можно рассматривать как первый реальный плод политического сотрудничества между официальным Кутаиси и Константинополем124.

В 20—50-х годах X века происходит дальнейшее сближение Царства «абхазов» с Византийской империей. Прямым подтверждением этого являются некоторые фрагменты из эпистолярного наследия Константинопольского Патриарха Николая Мистика. Как известно, среди адресатов византийского духовного пастыря были и грузинские правители, в том числе и цари «абхазов». Из содержания писем, направленных к «эксусиасту

121 В этом плане весьма симптоматично ношение титула патрикия царем Эрети — Адарнасэ в начале X века (см.: Матиане Картлиса. С. 264; Летопись Картли. С. 52; Лордкипанидзе М.Д. Возникновение новых феодальных государств. С. 227). Как видим, несмотря на то что рука византийских императоров вряд ли реально дотягивалась до восточно-грузинских политических образований — Кахетинского хорепископства и Эретского царства, — по-видимому, они все же старались каким-то образом зафиксировать свои имперские амбиции и в отношении этих политических образований.

122 Об этом подробнее см.: Джанашиа С.Н. О времени и условиях возникновения Абхазского царства. В кн.: Труды. Т. II. Тб., 1952. С. 331—333; Анчабадзе З.В. Указ. соч. С. 104—105.

123 См.: Матиане Картлиса. С. 261; Летопись Картли. С. 51 (см. также: Папаскири З. Об уточнении внешнеполитической ориентации «Абхазского» царства. С. 325—335; Он же. И восстала Грузия от Никоп-сии до Дарубанда. С. 184—195).

124 Об этом подробнее см.: Папаскири З. К хронологии установления «Абхазского» Католикосата. В кн.: Шота Месхия — 90. Юбилейный сборник, посвященный 90-летию Шоты Месхия. Тб., 2006. С. 201—213 (на груз. яз.). Данную публикацию см. также в: Папаскири З. И восстала Грузия. С. 171—183.

Абасгии»125, вроде бы, просматривается лишь один адресат — Григор (он же — царь «абхазов» Гиорги II). Но некоторые исследователи не исключают, что адресатом одного из посланий (№ 51) мог быть и отец Гиорги II Константинэ III126. В науке обращали внимание на то, что из грузинских правителей Константинопольский Патриарх только «абхазского» монарха называл «эксусиастом» («правителем», «владетелем»), «блистательным эксусиастом»127. В историографии также отмечено, что «эксусиаст» — более высокое звание, чем «архонт», и что «эксусиаст» имел оттенок более тесных политических отношений: греки считали его как бы представителем византийской власти в его стране»128. Вместе с тем византийская политико-дипломатическая конъюнктура иногда все же признавала «царские достоинства» западногрузинского лидера129.

Высокий рейтинг Кутаисского престола наглядно просматривается и в так называемых «келеусах» («приказах»), посылаемых византийскими императорами правителям сопредельных стран. Так, к «келеусам», адресованным «эксусиасту Абасгии», к которому обращались не иначе как «Христолюбивому господину, блистательному эксусиасту Абасгии»130, была прикреплена золотая булла стоимостью в два солида131. Кстати, булла такой же стоимости висела и на «келеусах», адресованных «величественному («стб-о^отаотоу») куропалату» Иберии132.

Как видим, имперская власть примерно одинаково относилась к лидерам двух ведущих грузинских политических образований и утверждение о том, что в глазах императорского двора цари «абхазов» имели «принципиально другую цену»133 по сравнению с куропа-латами Иберии, потому как их считали независимыми владетелями, на наш взгляд, не совсем приемлемо. И здесь не может служить аргументом тот факт, что представителей дома Багратионов именовали «только архонтами (князьями)» и «награждали византийскими придворными титулами»134. Мы считаем, что титул куропалата не только не принижал авторитет лидеров «Картвельского» царства, но, наоборот, поднимал их престиж как внутри страны, так и на международной арене. Помимо этого, можно считать документально доказанным, что и цари «абхазов» отнюдь не пренебрегали византийскими придворными титулами, но, как бы это ни выглядело неожиданным, они так и не удостоились сана куропа-лата. В этом плане чего стоит тот факт, что наиболее могущественный представитель Кутаисского престола — вышеупомянутый царь «абхазов» Гиорги II (922—957 гг.) — упоминается лишь как магистр135. Да мы и не думаем, что эпитет царя «абхазов» «блистательный эк-сусиаст» чем-нибудь уступал «величественному куропалату» лидера Иберии.

125 Георгика. Сведения византийских писателей. С. 212—218.

126 См.: Toumanoff C. Chronology of the King of Abasgia // Le Museon, 1956, № 69. С. 81; Nicholas I Patriarch of Constantinople. Letters. Washington. Text and Translation by R.J.H. Jenkins & L.G. Westerinck. В кн.: Corpus Fontium Historiae Byzantinae. VI. Washington, 1973. С. 547—549; Агрба И.Ш. Взаимоотношения Абхазского царства и Византии (конец VIII—X вв.). Автореферат на соиск. ученой степени кандидата исторических наук. М., 1989. С. 7; Аджинджал Е.К. Из истории Абхазской государственности. Сухуми, 1996. С. 31.

127 Джавахишвили И.А. Указ. соч. С. 110; Лордкипанидзе М.Д. Лордкипанидзе МД. Возникновение новых феодальных государств. С. 297.

128 Там же.

129 См.: Георгика. Сведения византийских писателей. С. 217; Лордкипанидзе М.Д. Возникновение новых феодальных государств. С. 297.

130 Константин Порфирогенет. Указ. соч. С. 292.

131 См.: Константин Порфирогенет. Указ. соч.; Лордкипанидзе М.Д. Возникновение новых феодальных государств. С. 298.

132 Константин Порфирогенет. Указ. соч. С. 291; Лордкипанидзе М.Д. Возникновение новых феодальных государств. С. 298.

133 Лордкипанидзе М.Д. Возникновение новых феодальных княжеств. В кн.: Очерки истории Грузии. Т. II. Тб., 1973. С. 435 (на груз. яз.).

134 Лордкипанидзе М.Д. Возникновение новых феодальных государств. С. 298.

135 См.: Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 197, 203; Константин Порфирогенет. Указ. соч. С. 264, 277.

Одним словом, несмотря на то что Кутаисский престол, бесспорно, реально пользовался большим, нежели другие грузинские образования, суверенитетом, совершенно очевидно, что официальный Константинополь все же наиболее авторитетной считал династию Багратионов и официально именно представителей этой династии признавал в качестве лидеров общегрузинского политического пространства, что закреплялось как раз пожалованием титула куропалата. Мы не обратили бы внимание на этот вопрос, не будь околонаучных спекуляций вокруг данной темы со стороны некоторых наших абхазских коллег. Так, известный своими антигрузинскими выпадами абхазский историк Е.К. Ад-жинджал, однозначно считая Царство «абхазов» абхазским национальным государством и ссылаясь на вывод А. Колаутца, пишет, что «цари Абазгии были рангом несколько выше владетелей Иберии (выделено нами. — З.П.)»136.

Все сказанное отнюдь не означает, что мы отрицаем могущество царя «абхазов» Гиор-ги II. Наоборот, смело можно утверждать, что именно он был признанным лидером грузинского политического мира в 20—50-х годах X века. Гиорги II активно вмешивался в политические процессы в восточной Грузии, в результате чего не только окончательно закрепил за собой Шида Картли, но и фактически установил диктат Кутаисского престола над Кахе-ти и Эрети. В это время «Абхазское» царство контролировало ситуацию и на Северном Кавказе, где христианизацию алан-осетин византийские власти, видимо, не без основания ставили в заслугу именно этому «христолюбивому господину, блистательному эксусиасту Абасгии». Более того, как выясняется из посланий Константинопольского Патриарха Николая Мистика, имперские власти прибегали к определенным консультациям с Гиорги II по другим важным внешнеполитическим (не связанным с регионом) проблемам и учитывали его мнение. «Что касается того, — писал Николай Мистик царю Гиорги, — что ты пишешь относительно болгар, я не знаю, по какой Божьей воле продолжает следовать (царь болгар. — З.П.) лукавой вражде и не ищет мира (выделено нами. — З.П.)»137.

Как известно, с конца IX века Византийская империя столкнулась с серьезными проблемами в Болгарии, чей амбициозный лидер Симеон I не только объявил о своем суверенитете, но двинулся на Константинополь и даже замахнулся на императорский престол. Николай Мистик непосредственно занимался урегулированием конфликта с болгарским царем, призывал его прекратить сопротивление и признать верховную власть императо-ра138. Византийско-болгарское противостояние завершилось поражением империи. Император Роман I Лакапин был вынужден не только признать суверенитет Болгарского государства, но и царский статус Петра — преемника Симеона I139. Тот факт, что в переписке царя «абхазов» Гиорги II с Константинопольским Патриархом Николаем Мистиком — главным творцом тогдашней византийской внешней политики — обсуждались подобные сложнейшие для империи военно-политические вопросы, — яркое доказательство высокого авторитета этого незаурядного западногрузинского правителя на международной арене.

136 Аджинджал Е.К. Указ. соч. С. 14.

137 Георгика. Сведения византийских писателей. С. 216—217.

138 По утверждению Константинопольского Патриарха, «западные» (т.е. прежде всего балканские) земли принадлежат «державе ромеев», «болгары узурпировали их, вопреки закону и справедливости временно отняли у империи; ныне же Симеон осмелился на еще более неслыханную дерзость — он поднял руку на Божьего избранника и на Божье царство, а поэтому он — тиран и бунтовщик, который заслуживает самой суровой кары и может быть уничтожен, хотя и является единоверцем» (Литаврин Г.Г. Политическая теория в Византии. С. 76). Несмотря на это, Николай Мистик все же был настроен миролюбиво и призывал к прекращению «братоубийственной войны», хотя при этом считал обязательным условием признание такого порядка «отношений империи и Болгарии, при котором верховенство и приоритет власти василевса не понесут ущерба» (Там же. С. 76).

139 О перипетиях византийско-болгарских взаимоотношений этого периода подробнее см.: Литаврин Г.Г. Болгария и Византия в XI—XII вв. М., 1960. С. 254—255; Каждан А.П. Внешнеполитическое положение империи в середине IX — середине X века. С. 198—200.

3 а к л ю ч е н и е

Итак, как видно из изложенного, в конце IX века и первой половине X столетия грузинский политический мир был достаточно тесно связан с Византийской империей и как минимум со стороны официального Константинополя рассматривался в качестве составной части византийской «ойкумены» или «Византийского содружества». Однако это отнюдь не означает, что грузинские лидеры — представители дома Багратионов и тем более цари «абхазов» были типичными вассалами ромейских императоров. Со всей уверенностью можно утверждать: отношения с империей реально не выходили за рамки своего рода «союза старших и младших царств», который вовсе не мешал грузинским политическим образованиям проводить достаточно самостоятельную политику, нередко шедшую вразрез с интересами Византии на Востоке.