CC BY
73
мифе и в XX в. Но следует подчеркнуть, что исследование Э. Кассирера представляет собой пример более полного и систематичного рассмотрения мифа, чем у его предшественников, и исходит из совершенно новых принципов философской рефлексии.
Библиографический список
1. Кассирер Э. Понятийная форма в мифическом мышлении // Кассирер Э. Опыт о человеке. М., 1998.
2. Круглов А.Н. Трансценденталистская интерпретация мифа (Э. Кассирер и К. Хюбнер) // Разум и экзистенция: Анализ научных и вненаучных форм мышления. СПб., 1999.
3. Свасъян К.А. Философия символических форм Кассирера. Ереван, 1989.
4. Кравченко А.А. Логика гуманитарных наук Э. Кассирера: Кассирер и Гете. М., 1999.
5. Соболева М.Е. Философия символических форм Э. Кассирера: Генезис. Основные понятия. Контекст. СПб., 2001.
6. Белов В.Н. Эрнст Кассирер: Философия символических форм // Вопросы философии. 2003. № 12. С. 177-182.
7. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 2000.
8. Кассирер Э. Философия символических форм: в 3 т. М.; СПб., 2002. Т. 2: Мифологическое мышление.
9. Кассирер Э. Натуралистическое и гуманистическое обоснование философии культуры // Кассирер Э. Опыт о человеке. М., 1998.
10. Лосев А. Ф. Теория мифического мышления у Э. Кассирера // Там же.
M.R. Suleymanov
Virtual Reality as a Phenomenon
and “Action Category”
of the Modern Electronic Mass
Media
The application of public opinion manipulation technologies on the basis of video-messages is analyzed. The author makes the conclusion of the appearance of a new concept - the informational mosaic stream.
Key words and word-combinations: mass communication media, virtual reality, video-messages.
Анализируется применение технологий манипуляции общественным мнением на основе видеомесседжей. Автор приходит к выводу о появлении нового контента - информационного мозаичного потока.
Ключевые слова и словосочетания: средства массовой коммуникации, виртуальная реальность, видео-месседжи (видеопослания).
УДК 316.77:004.946 ББК 60.561.3:73
М.Р. Сулейманов
ВИРТУАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ КАК ФЕНОМЕН И РЕЖИМ ДЕЙСТВИЯ СОВРЕМЕННЫХ ЭЛЕКТРОННЫХ СМИ
настоящее время информационный поток телевидения и контент Интернета насыщены визуальной составляющей и порой внешне переизбыточны смысловыми видеообразами и повествованиями. Перенасыщенность графикой современных медиа требует от пользователей минимальных навыков дешифровки видеопосланий / кодов (в отли-
чие от текстуальных или вербальных). Вместе с тем визуальная информация, как правило, дифференцирована по целевым аудиториям. В этом визуально дифференцированном и структурированном информационном потоке «свободное плавание» потребителя осуществляется легче, поскольку видеомессидж сконструирован универсально, усредненно и оттого понятен всем и каждому. Именно из-за видимой легкости «считывания» передаваемой информации ее декодировка становится значимым ресурсом в борьбе за внимание публики.
Людям свойственно постоянно сканировать окружающее пространство при помощи саккад - быстрых непроизвольных движений глаз. Они форматируют всю психическую деятел ьность людей и решают важную задачу - осуществление постоянного поиска новой информации в окружающем пространстве. «Если деталей мало - глаз страдает. Он проскальзывает, тщетно пытаясь зацепиться за отсутствующие выпуклости визуальной среды. Если после очередной саккады глаз не находит новых деталей, в мозг не поступает своевременный сигнал. Психика, оснащенная ненормально функционирующим глазом, узнает, что такое стресс и угнетенность. И психическая деятельность человека становится вялой, скучной и несчастной» [1, с. 16]. Другими словами, когда глазу скучно -слабеет внимание, память и мышление. Восприятие обеспечивается не только физиологическими процессами - на него влияют и память, и желание нового, и личные вкусы, и социальные потребности.
Психологические основания перехода от текста к образу кроются в самих особенностях человеческого восприятия, которое обеспечивает непрерывную связь человека с миром и создает информационный фон, на котором разворачивается психическая жизнь. Электронным СМИ, включающим человека и общество в череду важнейших событий и придающим восприятию функции соучастия, сегодня отводится ведущее место в формировании образа мира, передаче и трансляции социокультурных и политических ценностей и традиций.
Современный человек отделен от мира насыщенной коммуникационной сетью, он «.. .все плотнее окружен мультимедийными средствами с экранами, мониторами, дисплеями: он буквально срастается с ними в гибридные человеко-технические комплексы, со специфичным набором функций, не типичных для людей не-техни-ческой цивилизации: человек-с / перед-камерой, человек-за / с-компьютером, человек-с-мобильным телефоном, человек-за-рулем и т.д.» [2, с. 84].
Внедрение образов, типажей, смыслов, транслируемых экранной культурой, не только распространяется на домашнюю сферу, но и активно вторгается во временные «мобильные социальные пространства» - на улицах, в супермаркетах, на транспорте, на работе, в политической жизни. Кроме того, этому способствует и быстрое насыщение населения карманными, носимыми и потому доступными буквально все 24 часа в сутки и 7 дней в неделю экранными медиа (к примеру, портативными ноутбуками, i-Phone с Интернет-связью, а также средствами мобильной связи последнего поколения).
В связи с изложенным представляется актуальным исследование психологических, социокультурных и политических механизмов создания и поддержания виртуальной реальности современными электронными средствами массовой информации.
Стремительно формирующееся информационное общество объективно способствует деформации социальной реальности, которая средствами масс-медиа зачастую целенаправленно подменяется виртуальной реальностью. По словам Д. В. Иванова, «реальность - это метафора, раскрывающая суть общества прошлого и позапрошлого веков, а виртуальность - подходящая метафора для нынешнего общества. Теперь виртуальность функционально занимает место, освобожденное исчезнувшей реальностью. Именно виртуальность становится консервативной и надежной основой деятельности, превращаясь в понятную обыденность» [3].
Виртуальная реальность предстает как поток образов, идей, слов и смыслов, создаваемых профессионально обученными людьми, прежде всего брендменед-жерами, имиджмейкерами, тележурналистами, блогерами. Однако избыточная, но профессионально сделанная навязываемая виртуальная образность опережает создание внутренних образов людей, вытесняет способность к самостоятельному их конструированию и оставляет лишь потребительское право на желание, выбор и эмоциональную реакцию.
Человек скользит взглядом по визуальному потоку и управляет впечатлениями посредством мыши или пульта. И «видимость» все чаще получает приоритет, нежели контент: не кто и что говорит или пишет, а как при этом выглядит, сохраняет ли «лицо» - достойную поведенческую рамку в сложных обстоятельствах - и способен ли пробудить чувство сопереживании - вот факторы, которые все чаще становятся основными при восприятии информации, неводом, вылавливающим только яркие смысловые видеокартинки. «Процесс конструирования видеообраза происходит на языке пиктографий - неких визуально-смысловых сочетаний, заменяющих или шифрующих информацию в особые значения. В этой связи справедливо говорят о новом околдовывании мира, когда усложнение технологий вместе с упрощением их использования создают новое мифологическое пространство» [4, с. 83]. Такая ситуация обнаруживается во всех сферах социальной жизни, но с особенной ясностью проявляется в политических процессах.
Политика с легкостью освоила практики формирования «клипового восприятия» действительности: процесс профессионального конструирования такой массовой коммуникации завораживает и показывает, насколько сложным феноменом может стать конечный продукт, даже такой стандартный и технологичный, как теленовости или медиа-сопровождение избирательных кампаний. Формирование не только общественного мнения, но и по большому счету социального настроения, социально-политической установки происходит на фоне массированного воздействия образов.
Социологи отмечают низкий уровень доверия к политическим институтам и лидерам, обусловленный стандартностью их политических лозунгов и идей. Тем не менее, например, степень электорального участия в избирательных кампаниях высока, ибо «мощное вторжение новых информационных технологий обогатило изобразительные и выразительные средства и возможности журналистики, массовой и межличностной коммуникации. Гипертекст революционизировал представление о структуре печатных текстов, а инфографика и цвет оживили и рас-
ширили графическую составляющую текста, которая придает необычный динамизм и разносторонность взгляду на сегодняшний мир, делая его не только стереоскопичным, но и преодолевающим пространство и время» [5, с. 3].
Еще один из важных аспектов визуальной составляющей системы коммуникаций - социальные представления людей, соотносящие видеообразы с имеющимся у них коммуникативным опытом. Принимая во внимание то, что интерпретация визуального образа в значительной степени зависит от совокупности собственных представлений, можно сделать вывод об отсутствии универсального кода для расшифровки всех смыслов. Впрочем, сегодня люди в своем поведении -политическом, потребительском, повседневном - ориентируются не столько на вещи, сколько на образы вещей, на образы людей, на образы событий.
Поскольку задачей политической коммуникации является создание образа, благодаря которому и происходит влияние на зрителя, то задачей коммуникативных технологий становится направленное символическое воздействие на то, как потребитель смотрит и воспринимает изображение, как формируется его мировоззрение. Иными словами, коммуникативные технологии перемещают визуальные смыслы «изображения» и «взгляда / ракурса» в более широкий контекст властных отношений, когда формируется новый социальный порядок: к нам поступает не готовая ментальная модель реальности, а ее пазлы, которые необходимо постоянно конфигурировать и переконфигурировать.
Электронные СМИ путем использования специальных коммуникативных технологий - семиотических, лингвистических, визуальных - переводят эти образы в плоскость актуального общественно-политического дискурса: «В результате этого определенные социально сконструированные понятия из формата «новых, оригинальных» постепенно переводятся в формат «нормальных, простых» - становятся привычными. Искусственно созданные образы формируют и новые общественно-политические роли, новые социальные отношения, делая их «естественными», банальными» [6]. Эти тенденции в сфере политической коммуникации явственно предстают сегодня в ходе проведения избирательных кампаний, когда все более явным стало использование современных политтехнологий, призванных обеспечить политическим партиям и лидерам «взятие» главенствующих позиций в федеральном и региональных парламентах, муниципальных органах власти.
В политической практике современной России проявляется очевидное противоречие между декларируемой и реально действующей механикой организации и проведения выборов. С одной стороны, именно выборы выступают целостной, отлаженной системой рациональной организации коммуникативных и информационных региональных пространств. При этом провинциальное общественное мнение достаточно разнообразно реагирует на идеологемы, транслируемые центром [7-9]. Наряду с политическим анализом и прогнозированием результата все большее значение приобретают методы, позволяющие учесть, согласовать и консолидировать интересы различных социальных и политических групп регионального социума. Именно поэтому для региональных полит-технологов особый интерес представляет способ конструирования визуального потока, наполнения его определенным контекстом.
С другой стороны, широкое использование визуальных технологий, действующих в обход человеческого сознания, заставляет усомниться в самих возможностях рационализации и рационального контроля политического процесса. Сам политический процесс начинает все больше походить на созидание мифа, который, в свою очередь, нуждается в оправдании.
Одним из первых политические составляющие визуальной образности, ее мощный мифосозидательный потенциал отметил Р. Барт в середине XX в. [10]. Изучая структуру видеосообщений и их последовательность, Р. Вильямс раскрыл принципы конфигурирования информации: «То, что нам предлагают, -это уже не программа, состоящая из дискретных единиц, с определенными вставками, но спланированный поток, в котором подлинная серия - это не опубликованная последовательность рубрик программы, но последовательность, трансформированная включением другой последовательности, которые вместе якобы и составляют реальный поток» [11]. Многочисленные фотографии обеспечивают доказательство подлинности происходящего. Однако нельзя не согласиться с Ж. Бодрийяром: «...мир, запечатленный камерой, - уже не тот, каким он был прежде. Он меняется в тот самый момент, когда его фотографируют. Это уже не естественный мир, а нечто другое - сверхъестественное, ирреальное. Я думаю, что любое изображение - отчасти обманка. Игра видимостей и виденья. Не реальность, которая играет с симулякром, а симулякры, играющие сами с собой, и поэтому отсылающие к чему-то иному» [2, с. 86].
В современных политических процессах информационный поток все более и более составляется из ослепляющих, противоречивых фрагментов особого образного ряда, соотносящихся друг с другом замысловатым образом. Эта мозаика выбивает почву из-под ног наших старых идей и обстреливает нас разорванными и лишенными смысла «клипами», мгновенными кадрами. Таким образом, мы живем, по сути, в «клип-культуре», и речь идет о появлении особого механизма осуществления глобальной власти - Синоптиконе (термин предложен рядом ученых (3. Бауман, Т. Матисен) по аналогии с «Паноптико-ном» Мишеля Фуко) [12].
Если Паноптикон находил выражение в наблюдении меньшинства за большинством, привитии обитателям сообщества единых норм дисциплины, поведения, оценок происходящего, то Синоптикон реализуется в наблюдении огромного большинства за меньшинством. В этих условиях электронные СМИ придерживаются определенных режимов действия, помогающих выйти из ситуации рассогласования политических деклараций и повседневного опыта.
Само понятие «режим действия» было введено Л. Болтански и Л. Тевено для того, чтобы понять механизмы взаимодействия участников в ситуациях рассогласования, спора [13; 14]. Они выделяли три режима оправдания: режим справедливости (совместный поиск эквивалентности, то есть создание общей системы разделяемых смыслов и значений), аффективный режим (взаимодействие, направленное на эмоциональное замещение эквивалентности) и режим близости (направленный на сохранение текущего окружения).
Обращаясь к методологии Л. Болтански и Л. Тевено, можно резюмировать, что современные электронные СМИ в своих посланиях к электорату, нагружая
и перегружая образный ряд, дают простые рецепты расшифровки / декодирования образного текста по трем основным континуумам: справедливость -несправедливость; восхищение - отвращение; известность, узнаваемость - неизвестность. Во многом именно поэтому такой упрощенный режим действия средств массовой информации способствует наиболее некритическому восприятию контента потребителями, что позволяет успешно манипулировать общественными настроениями и политическими предпочтениями граждан.
Библиографический список
1. Куликова М., Торгашев А. Формула красоты // Огонек. 2005. № 27.
2. Кулик И. Жан Бодрийяр: Мир, запечатленный камерой, - уже не тот, каким он был в реальности // Артхроника. 2002. № 3.
3. ИвановД.В. Глэм-капитализм [Электронный ресурс]. URL: http://www.apn.ru/publications/ comments21195.htm
4. Колосов А.В. Визуальные коммуникации в социально-политических процессах // Вестн. РУДН. Сер.: Политология. 2006. № 1 (6).
5. Засурский Я.Н. Дизайн, конвергенция и демассификация журналистики // Вестн. Моск. унта. Сер. 10: Журналистика. 2004. № 4.
6. Тулупов В. Визуализация СМИ как факт и необходимость // Акценты: Новое в массовой коммуникации: альманах. Воронеж, 2005. Вып. 7-8 (56-57).
7. Барзилов С.И., Наумов С.Ю. Российская провинция как политический феномен. Саратов, 2003.
8. Барзилов С.И., Чернышов А.Н. Регион как субъект политики. Саратов, 2002.
9. Фомин О.Н. Провинциальная Россия: двадцать лет реформ. Саратов, 2004.
10. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1989.
11. Массовая культура: учеб. пособие / К.З. Акопян, А.В. Захаров и др. М., 2004.
12. Фуко М. Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы. М., 1999.
13. Титаев К. Метафоры Люка Болтански и Лорана Тевено как инструмент анализа повседневной жизни сельской России [Электронный ресурс]. URL: http://msses.flybb.ru/topic57.html
14. Тевено Л. Креативные конфигурации в гуманитарных науках и фигурации социальной общности [Электронный ресурс]. URL: http://magazines.russ.ru/nlo/2006/77/teve22.html
