CC BY
130
Виртуализация социальных институтов
КУЛЬТУРА И ЦИВИЛИЗАЦИЯ / CULTURE & CIVILIZATION
УДК 321.7
DOI: 10.24411 /2413-693Х-2020-10106
Виртуализация социальных институтов
МЕЖЕВНИКОВА Ольга Петровна
Ташкентский государственный технический университет (Узбекистан) старший преподаватель кафедры «Философия и национальная идея» [email protected]
УХИНА Татьяна Викторовна
ФГБОУ ВО Российский государственный университет туризма и сервиса кандидат экономических наук, доцент высшей школы туризма и гостеприимства [email protected]
Аннотация: Цель исследования — раскрыть особенности становления нового социально-информационного пространства современности под влиянием информационно-коммуникативных технологий. Авторы попытались представить социальный институт в контексте виртуализации современного общества. Проведенный сравнительный анализ традиционных и виртуальных сообществ и социальных институтов показывает трансформацию социальных взаимодействий и переход их в глобальную информационную сеть. В статье подробно описан процесс и особенности виртуализации социальных институтов на примере виртуализации экономики и политики. Научная новизна заключается в междисциплинарном рассмотрении вопроса виртуализации социальных институтов с привлечением трудов современных философов, социологов, экономистов. В результате исследования авторы пришли к выводу, что процесс виртуализации социальных институтов — это процесс симуляции и семиотизации социального пространства вплоть до обретения знаковой сферой статуса единственной и самодостаточной реальности.
Ключевые слова: социальный институт, симуляция, виртуализация, информационно-коммуникационные технологии, электронный бизнес, метакапитализм, политизация киберпространства.
Для цитирования: Межевникова О.П., Ухина Т.В. Виртуализация социальных институтов II Сервис Plus. 2020. Т. 14. №1. С. 41-48. DOI: 10.24411/2413-693Х-2020-10106.
Статья поступила в редакцию: 26.01.2020.
Статья принята к публикации: 26.02.2020.
SERVICE plus
SCIENTIFIC JOURNAL
2020 Том 14 №1
2020,14(1), 41-48
Mezhevnikova О. P., Ukhina T. V.
Virtualization of social institutions
Virtualization of social institutions
Olga P. MEZHEVNIKOVA, Senior Lecturer, [email protected] Tashkent state technical University, Tashkent, Uzbekistan
Tatyana V. UKHINA, Cand. Sc. (Economics), Associate prof., [email protected]
Higher School of Tourism and Hospitality, Russian State University of Tourism and Service, Moscow, Russian Federation
Abstract: The purpose of the study is to reveal the features of the formation of a new social and information space of our time under the influence of information and communication technologies. The authors try to present a social institution in the context of the virtualization of modern society. A comparative analysis of traditional and virtual communities and social institutions shows the transformation of social interactions and their transition into a global information network. The article describes in detail the process and features of the virtualization of social institutions using the example of virtualization of the economy and politics. Scientific novelty lies in an interdisciplinary consideration of the virtualization of social institutions with the involvement of the works of modern philosophers, sociologists, and economists. As a study result, the authors conclude that the process of virtualization of social institutions is a process of simulation and semiotisation of social space until the symbolic sphere acquires the status of a single and self-sufficient reality.
Keywords: social institution, simulation, virtualization, information and communication technologies, electronic business, metacapitalism, politicization of cyberspace
For citation: Mezhevnikova, O.P., & Ukhina, T.V. (2020). Virtualization of social institutions. Service plus, 14(1), 41-48. DOI: 10.24411 /2413-693X-2020-10106 (In Russ.).
Submitted: 2020/01/26.
Accepted: 2020/02/26.
На рубеже XX и XXI веков человечество столкнулось с социокультурным феноменом виртуализации самых разных сторон жизни общества, и проявляется он в замещении реальности образами: виртуализация стоимости в экономике, виртуализация власти в политике, виртуализация знания о реальном мире в науке, что связано с опасностями заблуждений и лженаучных выводов, виртуализация процесса творчества в искусстве, яркой иллюстрацией чего является индустрия спецэффектов и компьютерной анимации при производстве видеопродукции, виртуализация любви и взаимоотношений в сфере межличностного общения, сетецентрические технологии управления кадрами, ресурсами, материальными и информационными потоками в менеджменте [1, 2].
Цель работы состоит в том, чтобы проследить как процесс развития информационных технологий и виртуализация общественной жизни отражается на изменении институционализации и конкретных институтов общества.
Термин «социальный институт» ввел в научный оборот и популяризировал английский социолог XIX в.
Г. Спенсер. Социальные институты, по Г. Спенсеру, представляют собой подобие органов общественного организма, которые делают возможной совместную жизнь и сотрудничество людей. Рассмотрение социальных институтов в функциональном ключе продолжил Э. Дюркгейм, придерживавшийся идеи о позитивности общественных институтов, которые выступают важнейшим средством самореализации человека [2]. У американского философа Дж. Ролза социальный институт является «публичной системой правил, которые определяют должность и положение человека с соответствующими правами и обязанностями, властью и неприкосновенностью и т.д.» [3, 61-62].
Объясняя природу социальных институтов, американский философ Дж. Сёрл считает, что человеческое общество начинается не с социальной реальности, поскольку социальность, основанная на коллективной интенциональности, присуща и животным, а с институциональной реальности, которая возможна только на основе биологической способности человека к символизации. Процесс приписывания объектам символических функций и превращения их в институциональные
SERVICE plus
SCIENTIFIC JOURNAL
Виртуализация социальных институтов
объекты Сёрл описывает с помощью двух категорий: конститутивных правил и перформативных предложений, причем обе эти категории взаимосвязаны и для них большое значение имеет конвенциональный контекст: «Социальные объекты всегда конструируются социальными действиями; и, в этом смысле, объект только продолжающаяся возможность действия» [4,12].
В целом становится очевидным, что социальные институты выступают исторически сложившимися образованиями, которые обеспечивают согласованность и устойчивость связей и отношений в рамках целостной организации общества в связи с потребностями социума в регулировании значимых сфер своей жизнедеятельности и поддержания своей целостности.
В настоящее время в современных социальных институтах под влиянием процессов виртуализации происходит трансформация их структур и функций. Виртуализация общества и социальных институтов представляет различные возможные понимания этого явления:
1. виртуализация как замещение реальности образами и символами, (Ж. Бодрийяр [5], Д. Иванов [6]).
2. виртуализация как создание альтернативного социального пространства (Г. Бехманн [7]).
3. как наложение виртуальности на действительность и утверждения особых форм коммуникации (А. П. Моисеева, О. А. Мазурина, О. А. Перепелкин [8]).
С нашей точки зрения, виртуализация настолько сложный процесс, что его невозможно однозначно оценить, поэтому представляется более правильным говорить о термине «виртуализация» как о собирательном для целой совокупности взаимосвязанных и взаимозависимых социальных явлений.
В настоящее время компьютерные технологии оказались наиболее эффективным инструментарием симуляции общества. Однако, компьютерная реальность не является простым отражением существующего социума, поскольку функционирует по собственным законам, обладая условностью параметров, нематериальностью воздействия, свободой входа/выхода.
У российского философа А. Бодрова в контексте постмодернистской теории симулякров, разработанной главным образом Ж. Делезом и Ж. Бодрийяром, проведен анализ процесса виртуализации основных социальных институтов и явления повсеместного замещения их деятельности симулятивными процессами. В
эпоху постмодернизма человек начинает воспринимать окружающий мир через призму симуляции, веря в её условность, управляемость и держа в голове мысль о возможном выходе из нее. Под виртуализацией подразумевается процесс замещения институционализированных практик симуляциями. Рассматривая современное общество, можно говорить о том, что процесс виртуализации проистекает в различных сферах жизнедеятельности по одним и тем же принципам. Эти принципы мы можем наблюдать в сферах экономики, политики и образования [9].
Таким образом, переход в виртуальное пространство происходит не только на уровне сетевых технологий, но и в рамках некомпьютерной виртуализации социальных институтов: «Мы живем в эпоху политики образов и образов политики» [10, 405]. Политическая власть все больше приобретает статус института имиджа, экономический рынок насыщен образами товаров, продаваемых посредством рекламы, а экономический процесс, то есть производство стоимости, со сборочных конвейеров перемещается в рекламное агентство.
Остановимся на институционализации виртуальной реальности в сфере экономики и политики.
Первым этапом виртуализации экономики по праву можно считать появление денежной системы вообще. С переводом ценностей в бумажный эквивалент форма хозяйствования определила поле подмены реальности ценностей. Поэтому появление электронных денег лишь изменило форму подачи этой подмены, что позволило сохранять эквивалент какой-либо ценности не в симулирующей форме векселя, а в виртуальной памяти компьютера.
Существует два вида электронных денег:
1. электронные поручения, данные клиентом банку по переводу принадлежащих ему безналичных денег со счета на счет. Такие поручения передаются по глобальным сетям, а потому в принципе подпадают под наше определение электронных денег, однако фактически таковыми не являются. За этими поручениями стоят реальные депозиты, внесенные в тот или иной банк и измеряемые в одной из мировых валют;
2. собственно, электронные деньги. Такие деньги совсем необязательно должны исчисляться в какой-либо реально существующей валюте. Иногда такие деньги имеют товарное обеспечение. Они могут вести «самостоятельную
SERVICE plus SCIENTIFIC JOURNAL 2020 Том 14 №1
2020,14(1), 41-48
Mezhevnikova О. P., Ukhina T. V. Virtualization of social institutions
жизнь» в глобальной сети (и только в ней), либо храниться в «электронных кошельках» и передаваться через специальные портативные устройства, в том числе сопряженные с компьютером, подобно наличности. Первые из них мы называем виртуальными деньгами, а вторые — электронной наличностью [11].
Современное экономическое пространство, активно используя передовые коммуникационные технологии, постепенно проецируется в виртуальную реальность. Но виртуализацией является не только использование электронных сетей в экономической сфере, но и распространенное восприятие имиджа товара, а также ценообразование.
В обществе XIX — 1-ой половины XX века товар представляет вещь, объективное свойство которого, — благо, а основными характеристиками экономики являются производительность и платежеспособность. Сегодня производство товаров любой степени сложности не является экономической проблемой, проблема состоит в том, как эти товары продать, то есть придать им особую привлекательность в глазах покупателя. Продается, таким образом, зачастую не товар, а марка, брэнд, и цену товара определяет не меновая стоимость, как это было раньше, не реальные свойства и не затраты труда, а социальный статус брэнда. Социальный статус производителя определяет стоимость товара, а не стоимость товара — статус производителя.
Растет и доля затрат на рекламу в бюджете товаропроизводителей. Экономически симуляция вещи в рекламном послании начинает превалировать над собственно вещью. К трем традиционным концепциям цены (марксизм, маржинализм, монетаризм) можно добавить четвертую, которая хотя еще, может быть, и недостаточно четко разработана теоретически, но присутствует в экономической практике — виртуализм:
1. марксизм: цена — функция «объективной» стоимости (императив «реального» производства);
2. маржинализм: цена — функция «субъективной» стоимости (императив потребления);
3. монетаризм: цена — функция меновой стоимости (императив рынка);
4. виртуализм: цена — функция образа стоимости (императив «виртуального» производства) [11].
Поскольку на рынке обращаются теперь изображения, образы ценностей, то еще одной возможностью является подмена реальности наличия денежных средств.
Человек должен предъявлять не металл, бумагу или, наконец, пластик, а именно образ платежеспособности. Такого рода виртуальностью пропитана вся экономика — банки держат обязательств на порядки больше, чем реальных средств, и единомоментное востребование всех вкладов и всех выплат по страховкам физически невозможно, хотя юридически правомочно..
Таким образом, в неэлектронной виртуализации экономики можно выделить два аспекта: изменение цены как функции и превалирование образа товара над его функциональной значимостью. Электронная виртуализация экономики во многом сохраняет традиционные формы экономического взаимодействия, переводя их в интерактивный режим.
В последнее десятилетие активно развивается сетевая экономика, когда субъекты экономических отношений реализуют свои функции в основном путем оперативного взаимодействия по глобальной информационной сети. «Интернетизация» экономики является одной из ведущих тенденций в развитии мировой экономической системы. Появляется новая социальная формация, которая получила название метакапита-лизм.
Сущность метакапитализма заключается в революционном переходе общества от традиционных форм бизнеса к электронному бизнесу, то есть к ведению всех экономических операций только по сетям информационных телекоммуникаций. Это приводит к формированию электронных рынков сбыта продукции, которые названы метарынками, а также к развитой международной сети метамаркетов — электронных магазинов. Прогнозируется, что вне этой сети все отрасли производства товаров и услуг будут неконкурентоспособными.
Благодаря развитию электронной коммерции и выходу е-бизнеса на уровень В2В (business to business) системы электронной коммерции, в которых в качестве субъектов операций купли-продажи выступают юридические лица (компании), современные компании превращаются во владельцев брэнда (торговой марки, патентных прав, имиджа) и отказываются от деятельности, требующей физического капитала.
До начала XXI века бизнес строился по действующей как минимум 100 лет схеме, основанной на вложенном капитале, средствах производства и «человеческом капитале». Различие активов определялось различием бизнеса: производственные центры, центры распределения, финансовые институты, больницы или
SERVICE plus
SCIENTIFIC JOURNAL
Виртуализация социальных институтов
лечебные учреждения, магазины, телекоммуникационные компании, системы кабельного телевидения, развлекательные центры и т.д. Таким образом, модель бизнес-процессов большинства компаний интуитивно или осознанно строилась на концепции предприятия как пирамиды, в основании которой лежит физический капитал и которая построена для производства и продажи продукции. В конце 80-х и 90-х годах предложения по совершенствованию и синхронизации цепочки взаимоотношений поставщик-потребитель строились на допущении, что большинство составляющих этой цепочки должны находиться под контролем компании, зачастую в пределах ее «четырех стен». Компании действовали до некоторой степени независимо, нащупывая и создавая свою наилучшую цепочку и модель производства, и успокаивались только тогда, когда им удавалось держать под контролем все от начала до конца.
Появление новых технологий отчасти изменило подобный подход и позволило целому ряду крупных компаний построить лучшую модель для внутренних процессов, а также стимулировало процесс стандартизации во многих секторах экономики. К концу 90-х годов большинство компаний все еще усердно трудились над совершенствованием цепочек взаимоотношений поставщик-потребитель и при этом внедряло новые системы для улучшения управления производством. Все стремились (и стремятся) увеличить скорость и ответную реакцию бизнес-процессов, но, тем не менее, финансовые показатели традиционных компаний оказываются намного ниже показателей компаний, которые успешно применили электронные бизнес-технологии. Е-бизнес оказался более подвижным, гибким и смог добиться существенного прироста доходности капитала [12].
В книге «Метакапитализм и революция в электронном бизнесе: какими будут компании и рынки в XXI веке» авторы Мине Г., Шнайдер Д. утверждают, что те компании, которые не сумеют создать свои ме-тамаркеты, потеряют лидирующие позиции и, возможно, будут вынуждены вообще уйти с мирового рынка и даже из состава ведущих транснациональных корпораций. Авторы прогнозируют небывалую экономическую эффективность метакапитапизма. Так, например, за последние 10 лет, благодаря развитию электронного бизнеса, объем мирового капитала, по некоторым оценкам, увеличился с 20 до 200 трлн долларов. Именно поэтому сегодня ряд ведущих международных компаний, таких как «Форд» и «Дженерал Моторз», активно используют возможности сети интернет для создания
своих электронных метамаркетов. Предполагается, что это позволит снизить расходы на процедуры управления продажами не менее чем в 10 раз, а годовой объем продаж увеличится в 3-3,5 раза [14].
Виртуальная экономика имеет вековую предысторию. Однако не следует думать, что сетевая экономика является единственным видом виртуализации экономических отношений. Это далеко не так. Процесс виртуализации экономики начался гораздо раньше. Еще в XIX веке был сформирован рынок ценных бумаг, и люди стали приобретать не реальные заводы, фабрики, нефтяные скважины и золотые прииски, а лишь акции этих предприятий, т.е. некие символы, олицетворяющие реальную стоимость этих предприятий с достаточной степенью условности. Покупая и продавая эти акции, многие наживали целые состояния, а другие разорялись и терпели банкротство. Фондовый рынок живет своей собственной жизнью, гораздо более динамичной, чем та реальная экономика, виртуальным отражением которой он является.
Не избежала процесса виртуализации и политика.
Важная черта политики постиндустриального общества — виртуализация власти. Д. В. Иванов утверждает, что борьба за политическую власть сейчас — это борьба образов, созданных рейтингами и имиджмейкерами. Политические институты сформировались в эпоху индустриального общества как комплекс норм, определяющих способы постановки и решения проблем обладания властью. В эпоху постиндустриального общества эти базовые компоненты политических практик симулируются, вызывая виртуализацию институтов — выборов, государства, партий [13].
Реальная политическая борьба между отдельными кандидатами на тот или иной выборный пост подменяется сегодня состязанием ангажированных полит-технологов, поддерживающих этих кандидатов. Замена реальных политических позиций и действий сохраняет модернистскую политику и обеспечивает успех тем кандидатам, чей образ, а вовсе не программа или действия, зримо воплощает ценности свободы и прогресса. Именно более привлекательный имидж молодых, раскованных, эмоциональных Б. Клинтона, Т. Блэйра, Г. Шредера стал решающим фактором их побед на выборах (соответственно, в 1992, 1997 и 1998 гг.) над обладавшими традиционными ресурсами власти и правившими экономически благополучными и социально стабильными странами Дж. Бушем, Дж. Меджором, Г. Колем [16].
SERVICE plus SCIENTIFIC JOURNAL 2020 Том 14 №1
2020,14(1), 41-48
Mezhevnikova О. P., Ukhina T. V. Virtualization of social institutions
Такие основы демократии как разделение властей, парламентаризм, многопартийность остаются лишь символами. Утратившие реальность многопартийность и парламентаризм симулируются экспертами-консультантами и имиджмейкерами как удобная и привычная среда состязания политических образов. Партии, возникавшие как представители классовых, этнических, конфессиональных, региональных интересов, превратились в «марки» — эмблемы и рекламные слоганы, традиционно привлекающие электорат. Императив использования приверженности «марке» движет процессом симуляции партийной организации политической борьбы. Там, где «марка» отсутствует, партии и движения формируются, объединяются и распадаются с калейдоскопической быстротой в стремлении найти привлекательный имидж.
Немецкий социолог Н. Луман, рассматривая феномен власти как символически генерализованное средство коммуникации, утверждает, что «прямое коммуникативное обращение к власти заменяется обращением к символам, накладывающим на обе стороны нормативные обязательства и одновременно принимающим в расчет подразумеваемый перепад между властными уровнями» [16].
Исследуя современные тенденции виртуализации общества, российский философ Б. В. Марков констатирует, что процесс глобализации экономики, хозяйства и масс-медиа в последние годы усилился под влиянием интернета, и теперь становится все более очевидным, что он вошел в противоречие с демократическим проектом, опирающимся на идею национального государства. Интернет существенно меняет условия развития власти: с одной стороны, появляются возможности, угрожающие демократии (распространение несанкционированной информации, новые возможности для координации преступных групп и т. д.), с другой стороны, развитие телекоммуникаций дает новые шансы демократизации на мировом уровне [16].
«Организационным каркасом» в управлении взамен имеющихся жестких структур зачастую могут стать
сетевые технологии, автоматизирующие накопление информационных параметров объекта управления и выдающие на их основе управленческие решения с участием человека (принятие решений, оценка проблемы, анализ информации и т. п.), а в типовых ситуациях — ив автоматическом режиме. А так ли нужен человек на каждом руководящем месте в новых условиях (особенно это касается представительной власти)? Есть области, где саморегуляция более эффективна и должна применяться в первую очередь.
Киберпространство меньше чем за десятилетие превратилось не только в среду, в которой осуществляются межличностные взаимодействия, задаются смысловые контексты для огромной массы людей, определяющих их поведенческую культуру, но стало одной из главных основ в жизнедеятельности как человечества в целом, так и отдельного человека [17, 9]. Современные компьютерные сети могут значительно расширить границы доступного информационного пространства, что в сочетании с технологиями виртуальной реальности создают возможности для новых форм получения информации. Так, уже стали реальностью виртуальные музеи, виртуальные библиотеки, театры. Технологии виртуальной реальности дают невиданные доселе средства для творческого самовыражения.
Таким образом, спровоцированная развитием мультимедийных технологий виртуализация провоцирует, в свою очередь, развитие подобных технологий. Современные процессы виртуализации столь стремительны, что с трудом поддаются прогнозированию, а между тем, предметное поле социально-философских исследований данной проблемы только складывается. Поэтому возникает необходимость в выработке методологии исследования виртуальной реальности в аспекте социально-философских, социально-экономических, социологических и других проблем, а также в обосновании концепции виртуальной реальности как социально-философского явления.
Список использованных источников
1. Шапиро Д. И. Человек и виртуальный мир. Когнитивные, креативные и прикладные проблемы. — М.: Эдито-риалУРСС, 2000.-222 с.
2. Дюркгейм Э. Элементарные формы религиозной жизни: тотемическая система в Австралии / Москва: Изд. дом Дело: РАНХиГС, 2018.-732 с.
3. Ролз Дж. Теория справедливости / Дж. Ролз. Новосибирск, 1995. — 258 с.
4. Серл Дж. Конструирование социальной реальности / Дж. Серл. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http:// psyberlink.flogiston.ru/internet/bits/searle.htm/ (дата обращения: 28.03.2020).
SERVICE plus
SCIENTIFIC JOURNAL
Виртуализация социальных институтов
5. Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального. — Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2000. — 96 с.
6. Иванов Д. В. Виртуализация общества. СПб.: «Петербургское Востоковедение», 2000. — 96 с.
7. Бехманн Г. Современное общество: общество риска, информационное общество, общество знаний. Москва: Логос, 2010.—248 с.
8. Моисеева А. П., Мазурина О. А., Перепелкин О. А. Виртуализация как социальная трансформация и коммуникация II Изв. Томск, политехи, ун-та. 2010. Т. 316, № 6.
9. Бодров А.А. Виртуальная реальность как когнитивный и социокультурный феномен / Александр Алексеевич Бодров: Диссерт... на соиск.. научн. степени доктора филос. наук. Специальность: Онтология и теория познания — 09.00.01. Самара, 2007. 293 с.
10. Иванов Д.В. Общество как виртуальная реальность. — М.: ACT, 2004. — 507 с.
11. Иванов Д. В. Постиндустриализм и виртуализация экономики. II Журнал социологии и социальной антропологии. —1998. — Т.1., Вып.1. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://hq.soc.pu.rU/publications/jssa/1998/1/ a8.html (дата обращения: 28.03.2020).
12. Алексей Волков. Метакапитализм и В2В. 25.04.2002 [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.marketer.ru/ internet/elektronnaya-kommerciya/metakapitalizm-i-b2b/ (дата обращения: 24.03.2020).
13. Мине Г., Шнайдер Д. Метакапитализм и революция в электронном бизнесе: какими будут компании и рынки в XXI веке / пер. с англ.— М.: Апьпина паблишер, 2001. —208 с.
14. Иванов Д. В. Виртуализация общества.—СПб.: Петерб. Востоковедение, 2000. — 96 с. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://ivanov-dv.viv.rU/cont/virtual/1.html (дата обращения: 28.03.2020)
15. Луман Н. Власть. М.: Праксис, 2001. С. 21.
16. Марков Б. В. Демократия и Интернет II Технологии информационного общества — Интернет и современное общество: Материалы Всероссийской объединенной конференции. СПб., 20-24 ноября 2000 г. - СПб.: СПбГУ, 2000. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://ims2000.nw.ru/src/ (дата обращения: 28.03.2020).
17. Межевникова О.П. Становление постчеловека: проблемы и перспективы II Социально-гуманитарный вестник. Всероссийский сборник научных трудов. Краснодар. № 23. 2018. С. 9-15 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.soc-gum-vestnik.narod.ru/soder.htm
References
1. Shapiro, D. I. (2000). Man and the virtual world. Cognitive, creative, and applied problems. Moscow: Editorial URSS. (In Russ.).
2. Durkheim, E. (2018). The Elementary Forms of the Religious Life: the totemic system in Australia. Moscow: Publishing house Delo: RANEPA. (In Russ.).
3. Rawls, J. (1995). ATheory of Justice. Novosibirsk. (In Russ.).
4. Searle, J. (1995). The Construction of Social Reality. [Electronic resource], URL: http://psyberlink.flogiston.ru/internet/ bits/searle.htm/ (Accessed on 28.03.2020). (In Russ.).
5. Baudrillard, J. (2000). A l'ombre des majorités silencieuses ou la fin du social [In the Shadow of the Silent Majorities], Ekaterinburg: Publushing house of Ural University. (In Russ.).
6. Ivanov, D. V. (2000). Virtualization of society. St. Petersburg: Publishing house «Petersburg Oriental Studies». (In Russ.).
7. Bechmann, G. (2010). Modern society: risk society, information society, knowledge society. Moscow: Publishing house «Logos». (In Russ.).
8. Moiseeva, A. P., Mazurina, O. A., & Perepelkin, O. A. (2010). Virtualization as a special form of social transformation and communication. Izvestiya Tomskogo politekhnicheskogo universiteta [News of Tomsk Polytechnic University], 316 (6). (In Russ.).
9. Bodrov, A. A. (2007). Virtual'naya real'nost' kak kognitivnyj i sociokul'turnyj fenomen [Virtual reality as a cognitive and sociocultural phenomenon]. Doctor of philosophy's thesis. Samara. (In Russ.).
10. Ivanov, D. V. (2004). Society as a virtual reality. Moscow: Publishing house «ACT». (In Russ.).
SERVICE plus SCIENTIFIC JOURNAL 2020 Том 14 №1
Mezhevnikova O. P., Ukhina T. V.
Virtualization of social institutions
11. Ivanov, D. V. (1998). Postindustrialism and virtualization of the economy. ZHurnal sociologii i social'no] antropologii [Journal of sociology and social anthropology], 1 (1). [Electronic resource], URL: http://hq.soc.pu.ru/publications/ jssa/1998/1/a8.html (Accessed on 28.03.2020). (In Russ.).
12. Volkov, A. (2002). Metacapitalism and B2B. [Electronic resource], URL: www.marketer.ru/internet/elektronnaya-kom-merciya/metakapitalizm-i-b2b/ (Accessed on 24.03.2020). (In Russ.).
13. Mins, G., & Shnajder D. (2001). Metakapitalizm and the revolution in e-business [Metakapitalizm i revoljucija v jelek-tronnom biznese], Moscow: Al'bina Pablisher. (In Russ.).
14. Ivanov, D. V. (2000). Virtualization of society. St. Petersburg: Publishing house «Petersburg Oriental Studies». [Electronic resource], URL: http://ivanov-dv.viv.rU/cont/virtual/1.html (Accessed on 28.03.2020) (In Russ.).
15. Luhmaim, N. (2001). Macht. Moscow: Publishing house «Praksis». (In Russ.).
16. Markov, B. V. (2000). Democracy and the Internet. Tekhnologii informacionnogo obshchestva — Internet isovremen-noe obshchestvo [Information society technologies — the Internet and modern society]: Proceedings of Russian joint conference. St. Petersburg: Publishing house of St. Petersburg State University. [Electronic resource], URL: http:// ims2000.nw.ru/src/ (Accessed on 28.03.2020).
17. Mezhevnikova, O. P. (2018). The emergence of the posthuman: problems and prospects. Social'no-gumanitarnyj vestnik. Vserossijskij sbornik nauchnyh trudov [Social and humanitarian Bulletin. Russian collection of scientific papers], 23, 9-15 [Electronic resource], URL: http://www.soc-gum-vestnik.narod.ru/soder.htm (In Russ.).
2020 Tom 14 №1
SCIENTIFIC JOURNAL
SERVICE plus
WWW.PHIL0S0PH.RJ
