Научная статья на тему 'Виктор Григорьевич Лифшиц'

Виктор Григорьевич Лифшиц Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
136
45
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Виктор Григорьевич Лифшиц»

Ученые Дальнего Востока

Вестник ДВО РАН. 2004. № 5

Виктор Григорьевич Лифшиц

Виктор Григорьевич Лифшиц — специалист в области физики конденсированного состояния, область научных интересов — физика поверхности полупроводников.

Родился 21 июля 1941 г. в Харькове. Выпускник Харьковского университета. Доктор физико-математических наук, член-корреспондент РАН с 1997 г., состоит в Отделении физических наук РАН, член ее научного совета по физике полупроводников, ученый секретарь Президиума ДВО РАН, возглавляет Центр полупроводниковой микроэлектроники Института автоматики и процессов управления (ИАПУ)

ДВО РАН.

Лауреат Государственной премии Российской Федерации в области науки и техники («Электронные и атомные процессы на поверхности твердых тел» — 2002 г.). Автор и соавтор более 200 статей и 5 монографий. Заслуженный деятель науки Российской Федерации. Соросов-ский профессор (5 грантов), член редколлегии журналов «Physics of Low-Dimensional Structures», «Микросхемотехника» и др.

Профессор ДВГУ, декан Физико-технического института ДВГУ и заведующий кафедрой физики и технологии материалов полупроводниковой микроэлектроники этого института.

В 2003 г. признан лучшим деканом ДВГУ.

Свойство характера: более 10 минут безделья не выдерживает даже в отпуске.

Область исследований Виктора Григорьевича сложна для тех, кто не связан с физикой. Поэтому здесь приводим описание его научной школы и трудов, сделанное им самим. С него и начнем.

О работе в ИАПУ и научной школе

Мы занимаемся поверхностными фазами на кремнии, это новый перспективный материал для полупроводниковой микроэлектроники. Чтобы было понятно, напомню основы.

Наука о поверхности — междисциплинарная отрасль знаний, в которой находятся объекты исследования для физики, химии, а в последнее время и биологии. Важна для задач материаловедения, электроники, катализа, космической техники, атомной и тепловой энергетики, мониторинга

сред жизнеобеспечения и устройств микросис-темной техники. Одно из важнейших направлений науки о поверхности — физика полупроводников и полупроводниковых приборов. Дело в том, что именно от состояния поверхности зависит качество этих приборов. Неустойчивость свойств поверхности, ее неконтролируемые изменения под влиянием окружающей среды делают нестабильными полупроводниковые приборы, зачастую они выходят из строя. Кроме того, поверхность представляет собой новый тонкий материал, вызывающий большой интерес в связи с возрастающими требованиями к микроминиатюризации полупроводниковых приборов.

Хотя наука о поверхности достаточно «древняя», последние 40 лет можно рассматривать как период ее ренессанса. С начала 80-х годов XX в. наиболее перспективным направлением стало создание в едином технологическом цикле слоистых микроструктур в условиях сверхвысокого вакуума с задаваемым в процессе наращивания распределением примеси и изготовление на этой основе приборов с улучшенными характеристиками. При изготовлении таких объектов (в том числе и наноструктур, интерес к которым появился уже в начале 90-х годов XX в.) возникла необходимость рассматривать явления, происходящие в сверхтонких поверхностных слоях с толщиной менее 50 ангстрем, то есть иметь дело с «настоящей» поверхностью полупроводников.

На поверхности, как и в объеме твердого тела, процессы протекают в сторону установления термодинамического равновесия системы, в котором направленное перемещение атомов отсутствует. Напомню, что два вещества, находящиеся в контакте друг с другом в состоянии термодинамического равновесия, называются фазами. Простота получения поверхностных фаз, малые размеры, специфические свойства делают их (и в частности, поверхностные фазы на кремнии) новым весьма перспективным материалом современной полупроводниковой микроэлектроники.

Именно формирование разнообразных поверхностных фаз на кремнии, исследование их роли в самых различных поверхностных процессах, таких как диффузия, адсорбция, десорбция, соадсорбция, формирование межфазовых границ, гомо- и гетероэпитаксия, поверхностная проводимость и др., изучение свойств поверхностных фаз, их кристаллической и электронной структуры, изготовление микроструктур пониженной размерности и анализ их свойств (в том числе квантовых точек и проволок) и составили основное направление работ. Представления о поверхностных фазах, развиваемые нами с начала 80-х годов, как о новом сверхтонком веществе на поверхности кремния, которое находится в состоянии термодинамического равновесия с объемной фазой и может состоять как из атомов адсорбата, так и атомов подложки (а не как некоторой модификации поверхности подложки адсорбатом, как это полагалось ранее), оказалось весьма продуктивным и позволило не только правильно описать кристаллическую структуру и состав большого количества поверхностных фаз (что для физики поверхности так же важно, как описание кристаллических решеток массивных веществ), но и объяснить ряд поверхностных процессов, использовать полученные знания для создания разнообразных микроэлектронных структур и нанообъектов. Если в начале 80-х годов такой взгляд на происходящее на поверхности кремния был пионерным, то в настоящее время эти представления и результаты, полученные нами по физике поверхностных фаз на кремнии, хорошо известны и признаны мировой научной общественностью.

В конце 70—начале 80-х годов в нашей лаборатории начались исследования процессов на поверхности кремния, соответствующие мировому уровню. Так, впервые были корректно определены константы поверхностной самодиффузии кремния, которые спустя 5—10 лет подтвердились другими методами в различных лабораториях мира, была установлена роль формирования поверхностных фаз в процессах поверхностной гетеродиффузии золота. Мы приступили к исследованию процессов твердофазной эпитаксии, начали исследования формирования межфазовых границ кремний-оксид, кремний-нитрид, кремний-хром и др. Много времени уделялось разработкам (теоретическим и экспериментальным) методов и методик анализа поверхности.

Постепенно лаборатория расширялась, начались защиты кандидатских диссертаций, а у кандидатов наук появились свои аспиранты. В 1985 г. накопленный опыт уже позволил мне написать книгу «Электронная спектроскопия и атомные процессы на поверхности кремния» (М.: Наука), которая из-за относительно малого тиража (2 тыс. экз.) была быстро раскуплена.

В 1986 г. я защитил докторскую диссертацию (ИФП СО РАН), в которой изложил представления о процессах на поверхности кремния, определяемые формированием поверхностных фаз. Защита докторской оказалась чрезвычайно полезной для дальнейшего развития отдела. Во-первых, ректор Дальневосточного государственного университета предложил организовать кафедру, а во-вторых, в ИАПУ ДВО РАН стало возможным преобразовать лабораторию в отдел из 6 лабораторий, которые фактически уже были сформированы. Организовалась небольшая теоретическая лаборатория, в которой начались работы по кластерному моделированию.

В конце 80-х годов отдел вышел на уровень 20—30 публикаций в год в цитируемых журналах, и было в нем более 80 сотрудников, аспирантов и студентов.

Число работ по исследованию поверхностных фаз на кремнии постоянно растет. Так, во время написания нами книги Lifshits V.G., Saranin A.A., Zotov A.V. Surface Phases on Silicon. Wiley, 1994. 460 р. мы подсчитали, что существует около 3000 публикаций по этой теме. В период подготовки главы Lifshits V.G., Oura K., Saranin A.A., Zotov A.V. Metallic Adsorbates on Semiconductor Surfaces из книги Physics of Covered Solid Surface / Ed. H.P.Bonzel. Springer-Verlag, 2001. Vol. III/42. P 259—419. (Landolt-Boernstain series), заказанной нам к 40-летнему юбилею науки о поверхности издательством «Springer», таких работ было уже около 6000. А в период написания учебника для университетов по заказу издательства «Springer» (Oura K., Lifshits V.G., Saranin A.A., Zotov A.V. Katayama M. Surface Science - An Introduction. Springer-Verlag, 2003. 460 р.) и книги Лиф-шица В.Г., Репинского С.М. Процессы на поверх-

ности твердых тел. Владивосток: Дальнаука, 2003. 700 с. по гранту РФФИ число этих работ уже приблизилось к S000.

Мы исследовали процессы формирования поверхностных фаз (в том числе двух- и трехкомпонентных) на поверхности кремния, разработали метод анализа состава поверхностных фаз с использованием метода сканирующей туннельной микроскопии, построили ряд фазовых диаграмм, определили кристаллическую решетку и состав более 20 поверхностных фаз кремний-металл. Исследовали проводимость и подвижность носителей в поверхностных фазах на кремнии в условиях сверхвысокого вакуума и установили роль поверхностных фаз в поверхностной проводимости. Вырастили решетку из упорядоченных нанокластеров кремний-металл, изучили их состав и электронную структуру.

О своих корнях и пользе работы токарем

Какими были ваши родители?

Родители рано умерли, папа — в 47 лет. Он родился в маленьком городе в Белоруссии, был талантливым, на мой взгляд, человеком, с музыкальным даром — сам поставил в любительском театре оперетту «Снежная королева». Очень компанейский, вокруг него всегда собиралась молодежь. Хотел стать педагогом, но посчитал, что дети будут смеяться над его маленьким ростом. Поэтому стал бухгалтером, дослужился до главного бухгалтера управления домами отдыха Украины. Но этот большой пост — а под началом отца был весь Крым — не помог приобрести какие-то блага (упаси бог, чтобы отец хотя бы в трамвае без билета проехал!). Мы всего раз отдыхали на юге, папа по путевке, мама по курсовке, а я отдыхал «дикарем», для меня нашли койку в частном секторе. Умер отец, как я думаю, из-за повышенного чувства долга. Дело в том, что он скрывал от семьи повышенное давление, перенесенный на ногах инфаркт, скрывал это и на работе. И когда перед первомайской демонстрацией (в которой тогда все обязаны были участвовать) плохо чувствовал себя, то посчитал, что, несмотря на это, он как руководитель обязательно должен выйти на демонстрацию. И пошел, а была жара, духота. Второго мая папа умер...

Мама по сравнению с отцом была более практичной. Она закончила рабфак, после того как вышла замуж, не работала. Когда отца не стало, а мне было тогда 11 лет, она работала в индпошиве.

Почему после школы вы, серебряный медалист, пошли на завод?

После окончания школы на вступительных экзаменах в политехнический институт по физике я получил три балла...

Как?

Был в комиссии такой специальный человек, который ставил специальные баллы...

Наверное, он поставил вам «три» из-за «пятой графы»?

Как выяснилось впоследствии — да. По билету я ответил все. Он сказал, что может сразу поставить «четыре» или, если я не согласен, то будет задавать еще вопросы. Я был уверен в себе: «четыре» у меня уже есть, и я по общему количеству баллов проходил. Но этот «выбор», как оказалось, был розыгрышем. Первый вопрос — нарисовать схему превращения теплоты в работу. Я начал рисовать цикл Карно (уже тогда прочитал Лансберга). А он: «Нет, такой простой вопрос, а вы». И нарисовал два кружочка, написал в них: теплота» — черточка — «работа». Второй вопрос: «Когда выпуклые линзы бывают вогнутыми»? Я уточняю: «Вы имеете в виду, когда выпуклые линзы бывают рассеивающими? — Они всегда собирательные». «Нет, — говорит он, — если линза погружена в железо, то будет рассеивающая». Я представил, как эту стеклянную линзу засовывают в железо, что с ней станет, и хмыкнул. Потом он попросил нарисовать схему работы фотореле, я нарисовал. Экзаменатор: «Работать не будет». Возражаю: «А у Перышкина так». Он: «А Перышкин не учел, что реле дает слишком слабый ток». — «Пожалуйста, я вам усилитель нарисую». — «Нет-нет, надо было сразу»!

Поставил мне «три».

Ну, и хорошо.

Я на самом деле ему очень благодарен. Потому что пошел работать токарем на турбинно-генераторный завод в инструментальный цех и чему-то научился. Было довольно тяжело — стружка то на язык попадет, то в глаз залетит. Научился нарезать модульные резьбы — это сложная работа. С тех пор я понимаю, где меня токари обманывают, сколько каждая их операция времени требует и сколько стоит. Кроме того, представляю, как экспериментально что-то сделать. На следующий год я поступил на физический факультет ХГУ.

Что было после университета?

Во время учебы я специализировался на кафедре металлофизики, а после защиты диплома мой шеф Борис Яковлевич Пинес, ученый с мировым именем, рекомендовал меня в аспирантуру к Михаилу Израилевичу Корсунскому, которому в это время предложили поработать в Алма-Ате в Институте ядерной физики и которого избрали академиком. Рекомендовал, хотя я ему доложил свои результаты, которые противоречили его теории. Ребята из нашей компании (до сих пор это мои друзья, теперь они профессора в разных странах) занимались разными проблемами, у нас была юношеская мечта — уехать подальше и создать свой институт. Мы договорились, что поедем в Алма-Ату. Договорились впятером — поехали

двое. Потом один из этих двоих уехал, а я в Алма-Ате проработал 10 лет, в 1973 г. защитил кандидатскую диссертацию под руководством М.И.Корсунского.

О Ф.Г.Старосе и умении доставать оборудование в тундре

Потом вас пригласил Филипп Георгиевич Старос, и началась эта история с созданием искусственного интеллекта в помещении школы-интерната номер 2... Вот об этом и о Ста-росе, пожалуйста, подробнее.

Филипп Георгиевич Старос (о его жизни можно прочесть в книжках и статьях моего друга и коллеги В.Г.Заводинского) — лауреат Государственной премии СССР, грек, живший в Америке, после долгих странствий приехал во Владивосток организовывать лабораторию искусственного интеллекта в Институте автоматики и процессов управления ДВНЦ АН СССР.

У нас (я в 1974 г. переехал во Владивосток из Алма-Аты и через некоторое время стал его заместителем) было с ним замечательное, хотя иногда и требующее большого напряжения общение. Старос приходил раз в неделю, и как-то в одно из своих посещений увидел лаборантку, довольно легкомысленно одетую девочку. «Это кто? Уво -лить немедленно!» Пришел через неделю, первый вопрос: «Такая-то?» Я: «Уволена!» (Тут, надо сказать, повезло: она сама вдруг захотела уволиться.)

Все помнил.

Помните инженера Смита в «Таинственном острове», который мог своими руками сделать все что угодно? Вот и Старос был таким. Мог хоть лапти сплести, хоть прибор для измерения скорости яхты сделать — Инженер с большой буквы. Нам таких сейчас ой как не хватает.

Уровень руководителя лабораторией, отделом был не его. Он мог либо руководить министерством, либо своими руками что-то сделать. Он и инфаркт получил, я думаю, потому что считал, что умнее всех и всех переиграет. А натолкнулся на обычный обман и невыполнение обещаний, когда его не избрали в члены-корреспонденты АН СССР.

Идеи у него были совершенно неординарные. Главная — разработка основ создания многослойной интегральной микросхемы. Это была достаточно смелая по тем временам задача (она актуальна до сих пор), ведь тогда сверхвысоковакуумная техника в СССР лишь начала развиваться. Но как это делать, не было сказано — это уже были не его проблемы. Кое-что из этого нам удалось, мы, например, можем создавать слоистые структуры, разработали физико-технические основы для различных многослойных микроэлектронных структур (в том числе и интегральных схем) на основе кремниевой матрицы.

Если бы он в Америке эту идею высказал, не знаю, изменилось бы что-то или нет. Его бы сейчас сюда, в это время.

Чем вы занимались у Староса?

Как заместителю мне пришлось заниматься подбором кадров (для чего пошел преподавать в ДВПИ, а затем в ДВГУ) и освоением лабораторных площадей. Сначала это были комнаты в подвальном помещении и на первом этаже школы-интерната № 2, куда нас пустили с условием, что мы будем заниматься со школьниками. К слову, есть выпускник этого интерната, окончивший МФТИ, который и сегодня работает в отделе.

А когда я только приехал — увидел три маленькие пустые комнатки на улице Кирова и услышал разговоры на семинаре: создавать ли искусственный интеллект на основе интегральной микросхемы или чего-то там еще, меня объял ужас: думал — посадят. Собирались сотрудники раз в неделю, я уже не помню, по каким дням, и проводили семинар, как его (искусственный интеллект) создавать.

И тогда мы поехали по России собирать оборудование.

Сверхвысоковакуумные насосы, аналитическое оборудование приобретали в разных точках страны, а вакуумный универсальный пост нашли в тундре (видно, по ошибке туда забросили). Его на оленях довезли до железной дороги и по ней отправили во Владивосток. Передвигаясь по стране, я доехал до Калининграда.

В Калининграде уже было не смешно, когда я туда доехал с температурой 39. Добрался до гостиницы в пятницу и залег, думал: помру — никто и не узнает. Проспал всю субботу и воскресенье, а у меня был обратный билет на понедельник на 2 часа дня. И вот в понедельник утром я попал на калининградский машиностроительный завод. В проходной, пока ждал пропуска, разговорился с Сашей Гуральниковым, уговорил его поехать к нам (он у нас и сейчас работает). Попал к главному инженеру, и тот, видать, сжалившись, обещал нам 2 откачных агрегата и не подвел.

Многое тогда удалось достать через Харьковский институт физики низких температур, в основном сверхвысоковакуумное оборудование, которое там уже выпускали. Но они его делали доморощенно, по своим стандартам (в России же каждый изобретал свое), а мы сообразили, что нужен международный стандарт, чтобы оно «друг к другу лепилось».

Еще была забавная история с приобретением французской высоковакуумной установки.

Ф.Г. Старос пришел к академику А.П.Александро-ву на прием. (Потом рассказывал: «Там у него генералы сидели в приемной, он их не принял, а меня принял в первую очередь».) И сказал: «Я пришел к вам, Анатолий Петрович, ничего не просить, а только посоветоваться, стоит ли развивать это направление на Дальнем Востоке». И час ему рассказывал, что он хочет делать. Потом все по-

нимающий Александров сказал: «Ну, давайте, что там у вас». И тогда Старос достает из кармана бумагу, где написана просьба о выделении французской высоковакуумной установки. Александров пишет резолюцию: «Считаю важными эти работы не только для Дальнего Востока, но и для всего Советского Союза в целом».

Старос пошел в комитет по науке, его тогда возглавлял Гвишиани. Они оба оказались яхтсменами, и Старос его, конечно, уболтал — мне кажется, он мог уговорить любого! Деньги были выделены, аппаратура уехала на Дальний Восток. Мы посмотрели на нее и поняли, что нам нужна еще одна установка, только получше.

Когда французы устраивали следующую выставку, мы написали им письмо: «Не распаковывайте установку, мы ее купим». Пошли в комитет по науке и сказали, что нам французы везут установку, поэтому дайте денег. Деньги дали.

И что сейчас с этими установками?

Работают. Потом мы решили, что можем сами похожие делать. И стали делать вакуумную технику. Некоторые части, манипулятор, например, нам даже удалось продать в Западную Гер -манию.

Как вам удалось — в те—то времена?

В мою первую поездку за рубеж — я и английского тогда толком не знал, пришлось выучить буквально перед поездкой — председатель секции немецкий профессор послушал мой доклад, проникся. У меня был еще и стендовый доклад, я, чтобы привлечь внимание к стенду, прицепил картинки тигра и манипулятора. Этот профессор заинтересовался. Мы продали ему манипулятор за 1000 долларов. А тогда только начали выпускать 386-е компьютеры, и мы тут же купили компьютер для отдела.

О японском пути от теории к практике

В 1993 году, когда все рушилось, цены на масло равнялись половине зарплаты научного сотрудника, а вы проводили первый российско-японский семинар. Расскажите об этом.

Я прекрасно понимал, что надо наводить мосты с соседями, которые живут лучше. В первую свою поездку в Америку познакомился с японцами, а история семинара началась с того, что я написал письмо профессору Оура в Осаку с просьбой прислать чего-то там. Он ответил, что нам надо взаимодействовать, пригласил приехать. Приехал, меня очень хорошо встретили, я посетил (вторым после Горбачева) «Мацуситу» (фирма «Панасоник» — маленький ее кусочек). Когда покидал огромное здание «Мацуситы», на полстены зажглась надпись: «Профессор Лифшиц, спасибо

за посещение». А когда входил в это здание, меня встретил робот, пожал руку, сказал на русском языке: «Здравствуйте, профессор Лифшиц, температура вашего тела такая-то, пульс такой-то».

В «Мацусите» уже тогда показывали, что во время езды в автомобиле можно включить дома плитку и жарить яичницу.

Мы наладили отношения с японскими учеными и решили создать российско-японский семинар. С японской стороны в нем принимали участие все, кто в этой стране работал в нашей области, а мы закрывали участие в семинаре одним нашим отделом. Сейчас почти так же все, но появились еще участники: директор Института спектроскопии АН (Москва) Е.А.Виноградов, директор Института физики полупроводников из Сибири А.Л.Асеев, д.х.н. С.М.Репинский из Новосибирска, с которым мы вместе книжку написали. В 1993 г. во Владивостоке состоялся первый российско-японский семинар по физике поверхности полупроводников (Лифшиц и профессор Оура — сопредседатели. — ГА.), на который из Японии приехали более 20 ведущих японских профессоров. Этот семинар проводится каждые 2 года по очереди в России и Японии (следующий будет в октябре 2004 г. в Тояме).

Вы увидели, что смогли сделать японцы на основе сходных исследований. А что стало с вашими работами?

В свое время к нам приезжал заместитель министра по электронной промышленности, увидел, что мы делаем, и сказал, что здесь надо создавать центр микроэлектроники. Но это был 1991 год.

Сейчас предприятия микроэлектроники только начинают возрождаться. Мы занимаемся фундаментальными исследованиями, то есть работаем на перспективу, создаем структуры на уровне атомных размеров, таких технологий пока в стране нет. Хотя мы надеемся быть полезными уже в ближайшем будущем...

Виктор Григорьевич, мой мобильный телефон производства «Самсунг» зависает при малейшем перепаде температур. Вы могли бы обосновать, как сделать, чтобы он нормально работал при низких температурах?

Мы бы, возможно, смогли. Если бы производители обратились к нам и сказали: знаете, друзья, трубка не работает при таких-то температурах. Происходит это оттого, что то-то из-за того-то выходит из строя. Придумайте, как это сделать...

Кстати, о «Самсунге». Вы сотрудничаете с лабораторией этой фирмы, пригодились ли здесь ваши наработки?

В какой-то степени. «Самсунг» дает конкретную работу, которая нас очень поддерживает. На полученные деньги, например, мы сейчас отделываем новый этаж, это редкий случай в ДВО,

когда строительство идет на деньги, полученные не из госбюджета.

Но «Самсунг» — это маленькая часть того, что вы можете. Тогда ради чего эти дорогостоящие исследования, ваш труд — это так и не найдет применения?

Ну почему же? Из теории Максвелла тоже не сразу поттер получился — его значительно позже сделали. А мы делаем некие микроэлектронные структуры, состоящие из нескольких атомов, учимся их располагать упорядоченно, анализируем, пытаемся понять, что из этого можно сделать, какой прибор.

Развитие отдела у нас идет этапами. Сначала мы обустраивали лабораторию, потом начали создавать и осваивать оборудование, овладевать разными методами исследования, проводить исследования поверхностных процессов, формировать всякие структуры, изучать свойства этих структур. Следующий этап — попытка делать какие-то приборы...

Но пока вы проходили первый период, японский робот вам уже руку жал. Не получится ли, что мир ушел вперед, в том числе и в области ваших исследований?

Наша база данных содержит результаты всех работ по нашей теме в мире. Мы получаем информацию еще до публикации исследования, знаем, что в мире делается. И работаем на том же уровне.

Наши статьи берут ведущие международные журналы, а там опубликоваться нельзя никаким иным образом, кроме как быть на уровне. И «Springer» нам бы не заказывал книги, если бы мы не соответствовали.. Другое дело — хочется, чтобы из фундаментальных исследований получилось то, что «нужно калужскому хлеборобу». Я пошел на контакт с «Самсунгом» отчасти именно потому, что нужна какая-то «практика», нужно пытаться производить полезные вещи. Но если вы думаете, что результаты японских профессоров идут сразу в промышленность — ничуть не бывало. Очень малый процент идет. Хотя, конечно, «Мацуситу» не сравнить с «Уралмашем»... И от «Мацуситы» лаборатория профессора Оуры получает миллионы долларов в год.

Вообще исследователь может хорошо работать из-за страха, из-за денег или из-за того, что получает от этого удовольствие. Страха и денег у нас в стране нет, мы можем работать только из любви к этому делу, то есть из-за денег ты работаешь или из-за любви к профессии — неважно. Поэтому наши исследования соизмеримы с мировыми, это факт. А японский исследователь может работать, например, из-за престижной зарплаты. Результат будет примерно одинаковый. Я хочу сказать, что ученые Японии и наши производят продукцию с одинаковой скоро-

стью и близким качеством (если, конечно, образование позволяет).

Виктор Григорьевич, не кажется ли вам, что ситуация с внедрением разработок ученых такова, потому что нет среднего звена — менеджмента, который бы занимался технологией, внедрением?

Конечно, такое звено не сформировано, все это понимают. Пока что есть только попытки совместить малый бизнес с наукой. Но я думаю, что через год что-то изменится. Мы над этим работаем.

О времени, кадрах и научной смене

Вспоминая о Старосе, вы сказали «Его бы в это время». А вам самому — как это время?

Видите — живем, или, как говорят на Украине, «могло буты гирше». Дорогу осилит идущий — надо делать. Я человек завистливый — почему у нас должно быть хуже, чем за рубежом? Всем эту мысль втолковываю.

Во все времена очень важно, чтобы человек был увлечен. А когда в самом начале он начинает думать про доходы, про дивиденды, толку не будет. Если сотрудник приходит и спрашивает, через сколько лет у меня будет диссертация, это хана. У человека должно быть интересное исследование, а задача руководителя — обеспечить ему достойное существование. Мы находим всякие выходы, даже жилье иногда помогаем покупать.

.Конечно, все неизмеримо проще в Москве, там и дискуссии, и обсуждения. А у нас достаточно замкнутый круг.

Застой?

Ну я бы не сказал. Все работает, все крутится. В Москве вы не встретите столько народу в институтах, сколько у нас. У приезжих глаза округляются, когда они видят столько молодежи. Мы даже позволяем себе посылать молодежь в Японию, Южную Корею, Германию.

Вы признаны лучшим деканом ДВГУ 2003 года — не потому ли, что сделали ваш Физико-технический институт самоокупаемым?

Лучший декан 2003 года — сильнейшее преувеличение. Просто ректоратом установлены некие нормы, которые мы выполняем. У нас поступающих каждый год 30—40 человек, а бесплатных мест 10.

Вы каждый год для своего факультета отбираете талантливых ребят, как вы это делаете?

Это целая система. В разных городах учителя в школах готовят ребят, присылают их сюда,

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

мы даже оплачиваем им проезд на экскурсии. У нас для этих ребят есть 15 комнат в общежитии на одном этаже, ставим там холодильники, делаем ремонт, даже простенькое питание организовали, когда ребята работают в нашем Центре в ИАПУ.

Раньше я сам ездил по городам и разговаривал с абитуриентами, а сейчас этим занимаются учителя и наши сотрудники.

Мы разговариваем с их родителями, постоянно читаем лекции в различных школах, в одной из школ Владивостока наши сотрудники ведут занятия, практически не получая там оплаты (разумеется, их работа учитывается при определении надбавок к зарплате в отделе).

К тому же система материальных поддержек в отделе достаточно сильно развита и включает «страховые» случаи (лечение, лекарства и др.), частичную оплату обучения детей сотрудников, приобретение жилья молодым и пр. Постоянно работает институт кураторов наших студентов по успеваемости и по быту. Как декан факультета я регулярно проверяю состояние дел в общежитии, провожу экскурсии школьников по отделу (до 10 в год).

Но не все же могут платить за учебу...

Тех, кто отлично учится, от платы освобождаем. И ректорат всегда идет нам навстречу.

Студенты, начиная со второго-третьего курса, закрепляются за научными руководителями и начинают работать в лабораториях. Как правило, ребята оканчивают университет с одной-двумя публикациями в международном или отечественном журналах. Спрос на студентов, оканчивающих наш факультет (как и на научных сотрудников), весьма высок — от институтов ДВО РАН и университетов Дальнего Востока до университетов и фирм Японии, Германии и Южной Кореи. За границу мы посылаем наших выпускников и научных сотрудников на 1-3 года. Как правило, возвратившиеся сотрудники успешно продолжают работать в отделе. Таких примеров более пятнадцати. В двух-трех случаях (в основном по семейным обстоятельствам — лечение, квартирный вопрос и др.) сотрудники оставались за рубежом на более длительные сроки. Разумеется, не теряя связи с отделом и участвуя в совместных работах.

Вот что нам действительно удалось сделать — то, что образование «идет от науки». По сути, Академия наук выполняет часть работы университета — готовит специалистов, умеющих выполнять исследование. Но и университет выполняет часть работы Академии — подбирает для нее кадры. Это и есть интеграция. У нас такая взаимосвязь лучше, чем за рубежом. Там один профессор на 30 студентов.

Что самое лучшее из того, что вы сделали?

Думаю, основное, что удалось, — это создать коллектив единомышленников, который способен

на многое. Второе — то, что интеграция организована правильно. Выбрано правильное, перспективное направление исследований. Еще — международные контакты, вовремя и верно налаженные.

Что не удалось?

Практический выход. Сделать так, чтобы рядом с институтом стоящая фирма производила. не знаю что (смеется). Фирма, которая бы поддерживала внедрение исследований, но на это нужны миллионнодолларовые затраты. Наука очень дорогая вещь, а технологии и подавно.

У вас 4 места работы, еще и ВГУЭС, не получается ли, что вы разбрасываетесь?

Понимаете, меня в свое время пригласил ректор ВГУЭС Геннадий Иннокентьевич Лазарев, чтобы усилить научное направление. У меня там уже 4 года работает кафедра электроники, туда пришли несколько моих коллег из отдела, д.ф.н. А.В.Золотов, Дима Горошко, Игорь Белоусов вот защитился. На кафедре ВГУЭС учатся студенты, которым ближе практика, а в ДВГУ — те, кто хочет больше заниматься наукой.

Сколько длится ваш рабочий день?

Здесь, в Президиуме ДВО, я с полвосьмого утра, потом уезжаю в институт к себе в отдел, часов в пять—полшестого уезжаю домой, дома, как правило, еще что-нибудь делаю, читаю, пишу.

О пользе спорта и знания хинди

Какие профессии выбрали ваши дочь и внучка?

Внучка заканчивает 13-ю специализированную английскую школу, у нее гуманитарные склонности, как и у матери. Дочь окончила ДВГУ, английский язык.

Это, похоже, генетическое, вы ведь знаете японский, английский, хинди.

Ну, про хинди — это перебор. могу изъясняться только после седьмой рюмки... Вот украинский знаю свободно. (Здесь мой собеседник излишне скромен. Умением исполнять песни Раджа Капура Виктор Григорьевич «заработал» право бессрочно жить в гостевом домике во время своей командировки в Дели, а не платить по 100 долл. за сутки в гостинице. Так его отблагодарили за знание языка индийские коллеги. Что касается остальных языков, то через 4 месяца работы в японском научном центре в университете Хама-матсу он, покидая Японию, произнес 10-минутную речь на японском. А лекции своим студентам

читает на английском. Так профессор Лифшиц «агитирует» за необходимость изучения языков. — ГА.)

Вы в отпуск уезжаете?

Раньше я на рыбалку выезжал, но в последние годы, чтобы уехать на месяц или на две недели, — не получается.

Вы в хорошей форме, как вы ее поддерживаете, спортом занимаетесь?

Сейчас в теннис играю. Два раза в неделю летом, дома есть тренажер. В последнее время японская диета, на 4 килограмма похудел, рекомендую. Спортом занимаюсь, к сожалению, не так часто, как хотелось бы, — я же бывший спортсмен.

Вы когда-то женскую сборную по баскетболу тренировали, так?

Я был старшим тренером Приморского края, а в свое время тренировал молодежную группу команды высшей лиги «Университет» в Алма-Ате.

Для баскетбола ваш рост как-то. Как вы стали баскетболистом?

Это целая история. В 7-м классе я пришел в баскетбольную секцию, тренер поставил меня рядом с парнем, который на 3 года младше и на 3 головы выше. Говорит: «Тебе все понятно»? Я: «Все понятно. Одну тренировку можно провести?»

Они тренировались на одной площадке, а другая была свободная. Я накопил денег, купил мяч, и когда они тренировались, на соседней площадке повторял движения, и в другое время туда ходил. Потом в команде не хватало одного человека, они меня поставили, а через несколько месяцев я стал капитаном. Как говорил тренер: «В команде может быть один маленький, но он должен хорошо попадать, быстро бегать и вовремя передавать мяч большим».

У вас в жизни так часто происходило, что вы добивались того, что, казалось, вам не по плечу?

Да в жизни почти всегда ни черта сразу не получалось. В баскетбол играть, в университет поступить, на гитаре играть, язык выучить... В бильярд тот же научиться играть..

В бильярд?

Да. Здесь я был почти профессионал. Но лучше всего у меня получалось играть в преферанс (смеется). С 7 лет научили. Правда, уже лет 30 не играл.

Как у вас все получается?

Во-первых, не все. А во-вторых — я всегда думал: что там такого, почему это я не смогу, если другие сумели?

Г.Б .АРБАТСКАЯ Фото ЛЛ.МАКОГИНА

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.