CC BY
260
X 7 ТЕОРИЯ УЧЕНИЯ О ЖЕРТВЕ у И ПРАВА ЧЕЛОВЕКА
▼ УДК 343.988 Виктимология 1(3) / 2015, стр. 6-10
Горшенков Г. Н.
ВИКТИМОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ НОВОЙ КРИМИНОЛОГИИ
Даётся определение новой, в широком смысле, криминологии как учению о криминале, общетеоретической науке криминального цикла. Обосновывается необходимость разработки новой криминологии и одной из её важных составляющих - виктимологии. Рассматриваются место и роль в ней виктимологической теории, статус науки виктимологии. Характеризуются знания о жертвах преступления применительно к различным отраслям науки криминального цикла. Анализируются положения о современной виктимологии и её перспективах, изложенных в работах А. В. Майорова. Предлагается структура виктимологических знаний на уровне общего, или применительно к общетеоретическому учению о криминале и на уровне особенного - применительно к дисциплинам криминального цикла.
Ключевые слова: виктимология, новая криминология, криминал, противодействие преступности, жертва преступления, безопасность, защита, междисциплинарная отрасль, интеграция, антикриминальная безопасность.
Прежде чем объяснить, что я имею в виду под «новой криминологией», открою подаренную мне в своё время книгу «Криминальная виктимология» (СПб.; 2002). Книгу подарил сам автор — Давид Вениаминович Ривман, с которым меня связывала многолетняя дружба. И болезненно жаль, что она внезапно оборвалась, не дав нам возможности продолжить такое жизненно важное общение.
А мы тогда с большим интересом обсуждали виктимологическую проблематику. Не столько обсуждали, сколько я выпытывал у Давида Вениаминовича его мнение по тем или иным вопросам, например, — о понятии «виктимность»; как определить точнее сущность этого условно выделяемого в личности «криминологического» свойства: способность стать жертвой или всё-таки неспособность защитить себя от преступного посягательства, избежать такового. Что значит виктимность как способность? Способность, как мне представлялось и представляется сейчас, предполагает
какое-то умение, его развитие, приложение к этому усилий. А вот неспособность как сущность виктимности — это точнее. В чём разница между этой способностью или неспособностью у виктима с так называемым виновным и невиновным поведением? Однако это не представлялось принципиальным, хотя и нуждалось в обдумывании.
Принципиальным был другой вопрос — о статусе самой виктимологии. Давид Вениаминович выстраивал свою концепцию в рамках предмета криминологии, но в то же время как размышлял и о смежных областях предметных знаний о жертве преступления. Тем более что ему, можно сказать, недавнему оперработнику, адвокату была хорошо известна уголовно-процессуальная и оперативно-разыскная практика и соответствующие отраслевые знания входили в круг его научных интересов.
Я к этому вернулся сегодня, когда меня осенила идея обратиться к проблеме той самой «новой криминологии», ко-
торую я обозначил в названии статьи. «Новая» она названа по отношению к нынешней научной отрасли. На самом же деле, как это ни парадоксально, но в данном случае «новая» буквально означает хорошо забытое старое.
С исторических времён учение о преступлении, точнее о криминале (преступлении, преступнике, жертве и пр.), рассматривалось не только как отраслевое (юридическое, антропологическое, социологическое и т. п.), но и как междисциплинарное учение. То есть юридическая и неюридическая отрасли знания о преступлении предполагались единым учением. В названии такой «расширительной науки» (этот термин, в частности, активно использовал Ф. Лист) предлагалось использовать разные термины: «уголовное право» (традиционно), «уголовная социология» (Э. Ферри), уголовная политика (М. П. Чубинский), наконец, криминология (Р. Гарофало).
И надо сказать, именно криминологические идеи, разрабатываемые положения во многом определяли проводимые реформы в области уголовного права и политики противодействия преступности. Больше того, к середине XX столетия, как свидетельствует Л. В. Франк, «криминология в трактовке многих буржуазных ученых развивалась как всеобъемлющая наука о преступлении и преступнике, поглощающая все криминальные дисциплины» [14, с. 29].
«Новая криминология» в моём представлении есть не что иное, как систематизация и система социолого-уголов-но-правовых и политических знаний о криминале, его внутренних и внешних закономерностях, методах и средствах противодействия.
Сегодня учение о криминале активно развивается в различных аспектах уголовной юриспруденции, в частности, в аспекте научного обеспечения: а) правотворчества, имея в виду вопросы криминализации, декриминализации, крими-ногенности и даже преступности закона [15]; б) доказывания и установления вины лица, совершившего преступления, назначения наказания [3]; в) исполнения наказания [12] и контроля за поведением преступников, наказание которых не связано с лишением свободы [5]; г) предупреждения преступлений и противодействия преступности [2]; полити-
ко-правового обеспечения противодействия преступности [5] и др.
Что касается, виктимологического компонента криминологической науки, то он присутствует в разных концептуальных (выражаясь модным ныне термином) «форматах», т. е., не только в криминологическом, но и в уголовно-правовом, уголовно-процессуальном, уголовно-исполнительном, оперативно-разыскном. Можно сказать, виктимология, сегодня уже заметно «вырастает» из тесных рамок отраслевой науки, расширяясь в предмете изучения и преследуемых целях. Как однажды и предрекал самостоятельность виктимологии один из её основателей Б. Мендельсон, сегодня викти-мология рассматривается и как «вспомогательная для уголовного права, уголовного процесса, криминалистики междисциплинарная наука о жертве преступления. Она существует и функционирует параллельно с криминологией» [9].
Становится понятным общепринятое выражение «криминология — общетеоретическая наука дисциплин криминального (криминологического) цикла». Определение «общетеоретическая» подразумевает интеграцию отраслевых знаний (не дисциплин!) общего, родственного характера. В эту родовую, или «новую», криминологию закономерен и переход основополагающих виктимологических знаний. Знаний, но не самой виктимоло-гической теории как составляющей отраслевую науку преступностиведения. Термин предложен проф. Д.А. Шестако-вым и очень удачно помогает избежать одноименности в названиях родовой и отраслевой науках о криминале.
Такая идея направлена на строгое предметное отграничение проблемы жертвы преступления, т. е. жертвы, рассматриваемой именно в криминальном аспекте, а не в широком, выходящем за уголовно-правовые (криминологические) рамки, например, включающем значение «травмалогической», «естественно-аномальной», «психологической», «жертвы административного, гражданского правонарушения» и т. п.
Уместно вспомнить о том исторически далёком времени, когда возникшая однажды в «недрах» этиологии преступности идея изучения жертвы преступления как криминогенного феномена и объекта защиты от преступного посягательства
уже породила, можно сказать, дилемму: то ли учение о жертве преступления — это будущая самостоятельная наука (В. Мендельсон); то ли — направление в криминологии (Г. Хентиг) [11, с. 9].
Со временем эта неопределённость не только не исчезла, но получила «диалектическое» продолжение.
Так, Л. В. Франк в известной работе «Потерпевшие от преступления и проблемы виктимологии» названием первой же главы утверждает: «Виктимология — одно из направлений советской криминологии». Объектом виктомологии (автор употребляет термин «предмет») учёный определяет потерпевших от преступления; предметом (предметными знаниями об объекте) выступает «индивидуальная способность тех или иных лиц стать потерпевшими или, иными словами, неспособность избежать преступного посягательства, противостоять ему там, где объективно это было возможно» [11, с. 9].
Другую позицию занял В. И. Полу-бинский, в представлении которого вик-тимология виделась как междисциплинарная отрасль науки, которая параллельно существует с криминологией, к тому же включает в себя ещё и упомянутую травмальную виктимологию [11, с. 6]. Можно, конечно, с определённой долей условности объединить травматизм с преступностью, например, в случаях, предусмотренных УК РФ, т. е. связанных с преступлениями, обусловленными нарушениями правил эксплуатации транспорта. Но в жизни возникает множество ситуаций с последствиями некриминального травматизма.
Более определённую позицию занимали, например, Л. В. Франк и Ю. М. Ан-тонян, которые в перспективе рассматривали виктимологию как «междисциплинарную отрасль научного знания, отдельную, самостоятельную научную дисциплину, выступающую как вспомогательная для криминологии, криминалистики, уголовного права и уголовного процесса» [11, с. 15 - 16].
Профессор Д. В. Ривман, повторюсь, считал возможным первоначальное развитие учения о жертве преступления только в рамках криминологии. Однако при этом учёный указывает на тесную «виктимологическую» связь, точнее взаимный обмен виктимолической информацией между криминологией и другими
дисциплинами криминального (криминологического) цикла, а также допускал в перспективе развитие виктимологии в самостоятельную комплексную (криминальную и некриминальную) науку.
Так, анализируя проблему виктимо-логической профилактики, Д. В. Ривман, в частности, рассматривал возможность осуществлении её «в процессе оперативно-розыскной деятельности, расследования и судебного рассмотрения уголовных дел, исполнения наказаний, т. е. с использованием уголовно-правовых возможностей» [11, с. 244].
Настоящая идея получает дальнейшее развитие в криминологии сегодня. Например, в данном направлении успешно продвигается яркий исследователь, российский криминолог А. В. Майоров, разрабатывающий теоретико-правовую базу виктимологической модели противодействия преступности. По убеждению учёного, которое он находит адекватным позиции Т. В. Варчук, сегодня виктимологические исследования «вышли далеко за рамки криминологической науки» [7, с. 4].
В создании такой модели А. В. Майоров видит прежде всего необходимость уточнения понятия объекта охраны, т. е. жертвы преступления, того понятия, поясняет учёный, которое используется в виктимологии и дисциплинах криминального (я бы употребил термин криминологического) цикла.
Но далее автор концепции, разъясняя свое видение жертвы преступления, и по примеру некоторых авторитетов виктимологии, выходит за предметные (криминологические) рамки; А. В. Майоров поясняет: жертва преступления «обладает всеми признаками, характеризующими общее междисциплинарное понятие жертвы, пострадавшей как от воздействия иного лица (лиц), так и животных, механизмов, природных явлений и т. п.» [7, с. 14].
Я не к тому пишу об этом, чтобы подчеркнуть кажущуюся мне некорректность критериев оценки жертвы как криминологической категории. В данном эпизоде я нахожу важное обстоятельство-иллюстрацию в пользу объективно развивающегося процесса интеграции научных знаний, который как бы органически перестраивает наш мыслительный аппарат согласно бурному течению прогресса,
в котором мы, ко времени и к счастью, оказались. И здесь не мудрено в рассуждениях перейти и межотраслевые границы на научном поле, благо не знающие демаркации.
Так, размышляя над виктимологиче-ской составляющей криминологической науки, А. В. Майоров и В. И. Назаров переходят к размышлениям о виктимологии вообще. Они с сожалением отмечают, что в то время как за рубежом виктимология признана самостоятельной наукой, в родном отечестве виктимология представлена лишь отдельным направлением — в криминологии, психологии, социологии и педагогике, но в перспективе «она может предстать в несколько ином виде, чем представляется сейчас» [8, с. 10].
Возражения здесь неуместны. Это позиция учёных, и она вызывает уважение. Тем более речь идёт о виктимологии как «безотносительной», суверенной науке, например, как девиантология, в которой преступность определяется как одна из её форм.
Но я мыслю в традиционном, сложившемся направлении и рассматриваю виктимологию как криминологическую (криминальную) частную теорию отраслевой науки криминологии, в которой она возникла и получила развитие. И в этом криминологическом статусе викти-мология имеет ярко выраженный прикладной характер.
Виктимология рассматривается, в частности, и как компонент уголовно-процессуальной отрасли, где особенное значение имеет обеспечение безопасности участников уголовного процесса; и как компонент уголовно-исполнительной
отрасли в части обеспечения антикриминальной безопасности лиц, отбывающих наказания, и сотрудников исправительных учреждений; и как компонент оперативно-разыскной отрасли и др.
Такая отраслезация виктимологии сопряжена с определёнными специфическими характеристиками лиц, в отношении которых реализуются меры обеспечения антикриминальной безопасности. Это требует дифференцированного подхода к выбору методов, средств и технологий (методик) их применения, в связи с чем возникает потребность в специальных знаниях [1].
Все эти отраслевые «веточки» должно питать их дерево — общетеоретическая виктимология как составляющая новой, родовой науки криминологии. В соках этого дерева науки должны содержаться концептуальные положения, общий понятийный аппарат (понятия виктимологии, её структуры, функций, целей, задач; вик-тимности, виктимогенных факторов; вик-тимологической профилактики, её форм и методов и т. д.), принципы, правовые основы, политическое обеспечение и т. д.
Важное значение имеют общетеоретические вопросы отраслевого взаимодействия в практике виктимологическо-го предупреждения (профилактики, предотвращения и пресечения преступных посягательств в отношении определённых категорий лиц). В связи с этим в профессиональном отношении не менее важно знать возможности и особенности функционирования специальных механизмов (например, применения мер защиты) в системе обеспечения антикриминальной безопасности.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Горшенков Г. Г. Антикриминальная безопасность личности : моногр. Н. Новгород: Изд-во Волго-Вятской академии гос. службы, 2006. 294 с.
2. Горшенков Г. Н., Костыря Е. А., Лукичёв О. В. и др. Криминология и профилактика преступлений: Учеб. пособие. Курс лекций / под общ. ред. В. П. Сальникова СПб.: Фонд «Университет», 2001. 224 с.
3. Епихин А. Ю. Концепция безопасности личности в уголовном судопроизводстве. СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. 331 с.
4. Исиченко А. П. Оперативно-розыскная криминология : учеб. пособие для вузов. М.: ИНФРА-М, 2001. 70 с.
5. Коробеев А. И., Кульгин В. В. Уголовное право и уголовная политика // Полный курс уголовного права. В 5 т. / под ред. А. И. Коробеева. Т. 1. СПб.: Юридический центр Пресс, 2008. С. 70-139.
6. Лозбяков В.П. Криминология и административная юрисдикция милиции. М.: ИНФРА-М, 1996. 395 с.
7. Майоров А. В. Теоретико-правовые основы виктимологической модели противодействия преступности : автореф. дис. ...докт. юрид. наук. Екатеринбург, 2015. 46 с.
8. Майоров А. В., Назаров В. И. Виктимология: вчера, сегодня, завтра // Виктимоло-гия. 2014. № 1 (1). С. 6-12.
9. Малкина-Пых И. Виктимология. Психология поведения жертвы: URL: http:// modemlib.ru/books/irina_malkina-pih/viktimologiya_psihologiya_povedeniya (дата открытия документа 28.03.2015 г.).
10. Понятовская Т. Г. Предупреждение преступлений: меры безопасности, административный надзор // Криминологический журнал Байкал. гос. ун-та экономики и права. 2013. № 3. С. 98-103.
11. Ривман Д. В. Криминальная виктимология. СПб.: Питер, 2002. 304 с.
12. Старков О. В. Основы криминопенологии. Уфа: УЮИ МВД РФ, 1997. 263 с.
13. Старков О. В., Милюков С. Ф. Наказания: уголовно-правовой и криминологический анализ. СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. 461 с.
14. Франк Л. В. Потерпевшие от преступления и проблемы советской виктимологии. Душанбе: Тадж. гос. ун-т им. В. И. Ленина. — Душанбе: Ирфон, 1977. 237 с.
15. Шестаков Д. А. Введение в криминологию закона. СПб.: Юридический центр Пресс, 2011. 75 с.
ГОРШЕНКОВ Геннадий Николаевич, доктор юридических наук, профессор кафедры уголовного права и процесса юридического факультета, Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского, г. Нижний Новгород. E-mail: [email protected]
Gorshenkov G. N.
VICTIMOLOGICAL ASPECT OF NEW CRIMINOLOGY
A definition of new criminology, in a broad sense, as to the doctrine about crime, general and theoretical science of a criminal cycle. The need of development of new cri-minology and one of its important components - a victimology is proved. The place and role of the victimological theory, the status of victimology science in it is considered. Knowledge of the victims of a crime in relation to various branches of science of a criminal cycle are characterized. Regulations on a modern victimology and its prospects stated in A.V. Mayorov's works are analyzed. The structure of the victimological know-ledge at general level, or in relation to the general and theoretical doctrine about crime and at special level - in relation to disciplines of a criminal cycle is offered.
Keywords: victimology, new criminology, crime, counteraction of crime, victim of a crime, safety, protection, interdisciplinary branch, integration, anti-criminal safety.
GORSHENKOV Gennady Nikolaevich, the doctor of jurisprudence, professor of department of criminal law and process of legal faculty of the Nizhny Novgorod state university of N. I. Loba-chevsky, Nizhny Novgorod. E-mail: [email protected]
