CC BY
38
ЮРИСПРУДЕНЦИЯ
Вестник Прикамского социального института. 2023. № 1 (94). С. 8-16. Bulletin of Prikamsky Social Institute. 2023. No. 1 (94). Pp. 8-16.
Научная статья УДК 343.988
ВИКТИМНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ ОБЩЕСТВА В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ
Андрей Владимирович Майоров
Челябинский государственный университет, Челябинск, Россия, [email protected], https://orcid.org/0000-0002-8629-9837
Аннотация. Статья посвящена рассмотрению особенностей виктимизации современного общества в условиях его трансформации и адаптации к существующим реалиям. Анализируя данные криминальной статистики, можно выделить такой вид преступлений, как удаленные преступления (преступления, совершаемые на удалении от потенциальной жертвы). Такой вид преступной деятельности порождает новые угрозы виктимизации в обществе. Актуальность рассматриваемой в статье проблемы состоит в том, что совершение преступлений с использованием цифровых технологий -уже очевидный факт, количество этих преступлений в последние годы растет. Использование достижений цифровых технологий в криминальных целях порождает новый вид виктимизации - цифровую - и требует новых форм обеспечения виктимной безопасности.
Ключевые слова: виктимность, виктимная безопасность, виктимизация, цифровая виктимиза-ция, жертвы преступности, особенности виктимизации российского общества
Для цитирования: Майоров А. В. Виктимная безопасность общества в современных условиях // Вестник Прикамского социального института. 2023. № 1 (94). C. 8-16.
Original article
VICTIMIZATION SECURITY OF SOCIETY IN MODERN CONDITIONS Andrey V. Mayorov
Chelyabinsk State University, Chelyabinsk, Russia, [email protected], https://orcid.org/0000-0002-8629-9837
Abstract. The article is devoted to the peculiarities of victimization of modern society in terms of its transformation and adaptation to the existing realities. Analyzing the data of criminal statistics we can highlight such type of crime as "distant crimes" (crimes committed at a distance from the potential victim). This type of criminal activity generates new threats of victimization in society. The relevance of the problem considered in the article is that the commission of crimes using digital technology is already an obvious fact, the number of these crimes in recent years has become widespread. The use of advances in digital technology for criminal purposes generates a new type of victimization - digital and requires new forms of victimization security.
Keywords: victimhood, victim security, victimization, digital victimization, victims of crime, peculiar-rities of victimization in Russian society
For citation: Mayorov A. V. Victimization security of society in modern conditions. Bulletin of Prikamsky Social Institute, 2023, no. 1 (94), pp. 8-16. (In Russ.).
© Майоров А. В., 2023
Введение
В криминологических и собственно виктимологических исследованиях очерчен круг проблем, важность решения которых обусловлена как необходимостью усиления противодействия преступности, так и задачей обеспечения безопасности личности, общества и государства. Безопасность связана практически со всеми сторонами жизни человека, общества и государства, главной задачей которого является обеспечение своего существования и развития.
Необходимым элементом системы виктимологического предупреждения преступности, девиктимизации является обеспечение высокого уровня виктимологической безопасности личности (каждого гражданина) через систему оптимальной социальной адаптации (социализации). В виктимологическом смысле задачей социализации является девиктимизация личности, то есть формирование антивиктимогенных качеств, свойств, ценностей, знаний и умений. В масштабах общества успешная социализация является гарантией снижения общего уровня напряженности, страха и виктимности, а соответственно, и торможения темпов роста преступности [1].
Виктимная безопасность является необходимым признаком развивающегося, успешного общества и социально активной личности.
В доктрине уголовно-правовых наук В. И. Задорожным был предложен такой вид безопасности, как «виктимологическая безопасность». Ученый определял ее как «защищенность граждан от реализации присущих им виктимных свойств и качеств, при которой создаются благоприятные условия, дающие возможность выявлять, устранять или нейтрализовывать факторы и ситуации, способствующие совершению преступлений в отношении конкретных лиц, выявлять группы риска или конкретных лиц с повышенной степенью виктимности, воздействовать на них с целью восстановления или активизации их защитных свойств, а также разрабатывать либо совершенствовать уже имеющиеся специальные средства защиты граждан от преступлений и их последующей виктимиза-ции» [2, с. 38-39].
Из приведенного определения видно, что составляющими элементами виктимологиче-ской безопасности выступают:
- защищенность лица от виктимных свойств (виктимогенов);
- создание благоприятных условий для выявления, устранения или нейтрализации соответствующих факторов (виктимогенов) и ситуаций (виктимогенных ситуаций);
- выявление групп риска и лиц с повышенной виктимностью;
- воздействие на лиц для восстановления их индивидуальных защитных свойств;
- разработка новых и совершенствование уже имеющихся средств защиты от преступности (потенциальных жертв преступлений) [3].
Несмотря на сложность и многофакторность содержания данного понятия, оно, по нашему мнению, не отражает в достаточной мере сущность данного вида безопасности, в связи с чем мы предлагаем иную интерпретацию данной категории с учетом объекта охраны -«виктимную безопасность» [4]. Введение в теорию безопасности такого вида безопасности (виктимной безопасности) обосновано в ранее опубликованных работах автора, где и предложено определение виктимной безопасности в качестве «критерия состояния защищенности потенциальной жертвы преступления от создающих опасность угроз, при котором соответствующий уровень виктимности не оказывает существенного влияния на их жизненно важные интересы, что представляет собой конечную цель в системе реализации мер по противодействию преступности» [4, с. 47].
Виктимологические исследования нацелены на обнаружение тех критериев, которые могут облегчить распознавание потенциальной жертвы задолго до противоправного деяния, создавая реальную возможность предупреждения негативных последствий. Другими слова-
ми, виктимологические исследования способствуют изучению уровня защищенности как отдельных категорий лиц, так и общества в целом, позволяя судить об эффективности мер по обеспечению личной безопасности.
В связи с этим основной целью исследования стал анализ уровня виктимной безопасности современного общества и выявление основных угроз виктимизации.
Материалы и методы
В качестве научного материала были использованы публикации, отражающие степень изученности рассматриваемой проблемы у нас в стране и за рубежом, а также результаты виктимологических исследований, опросов, проводимых на территории Российской Федерации1. Эмпирический материал представлен данными официальной статистики о количестве преступлений, количестве потерпевших на территории Российской Федерации за последние три года (2020-2022 гг.). Полученные материалы обработаны автором с помощью метода контент-анализа, что позволило описать исследуемую проблему и предложить основные направления ее решения.
Описание исследования
Особенности виктимизации населения России
Виктимологические ситуации и виктимное поведение в условиях преступных посягательств все чаще становятся предметом социологических исследований. При этом, по оценкам самих же социологов, «сравнительный анализ результатов таких исследований осложняется категориальными разночтениями и отсутствием единой системы показателей, но, тем не менее, представляет научный интерес» [5, с. 310]. Широкомасштабный (по сравнению с проведенными ранее) виктимологический опрос населения, проведенный сотрудниками Института проблем правоприменения Европейского университета в Санкт-Петербурге в 2018 г. и 2021 г., позволяет соотнести полученные в ходе опроса данные с показателями ведомственной статистики с целью обоснования особенностей современных угроз виктим-ной безопасности.
Подробное описание методики проведения социологического опроса по вопросам вик-тимизации населения представлено в аналитическом обзоре, а также в научных публикациях, раскрывающих методику проведения опроса, сбора и обработки материала для «виктимиза-ционного опроса»2 [6].
Такого рода исследования виктимизации общества имеют место во многих странах мира. Цели исследования виктимизации - это изучение данных о преступности, сопоставление их с официальными данными для определения уровня латентности, а также для определения уровня виктимности населения, выявление жертв преступлений и изучение их социального портрета с последующей выработкой рекомендаций по снижению уровня виктимности и нейтрализации детерминантов виктимизации общества. Репрезентативность и достоверность полученных данных зависит от многих факторов такого исследования и в первую очередь от технологии проводимого опроса.
Одной из особенностей проведенного в России в 2021 г. виктимологического опроса, представляющего научный интерес для нашего исследования, является включение в анкету вопросов о характеристике совершенного преступления и выделение такого типа преступления, как «удаленное преступление». По данным, полученным в 2021 г., 58 % инцидентов, описанных жертвами преступлений, связаны с так называемыми «удаленными преступле-
1 См.: Преступность и виктимизация в России. Результаты всероссийского виктимизационного опроса (Аналитический обзор) / А. Кнорре, К. Титаев. СПб.: ИПП ЕУ СПб, 2018. 36 с. URL: https://enforce.spb.ru/images/analytical_review/irl_rcvs_memo_29.10.pdf (дата обращения: 12.02.2023). Материалы данного опроса см.: Russian Crime Victimization Survey 2018 // Harvard Dataverse: сайт. URL: https://dataverse.harvard.edu/dataset.xhtml?persistentId=doi: 10.7910/DVN/C20TH9 (дата обращения: 12.02.2023).
2 Виктимизационный, или виктимологический, опрос - это исследование, в ходе которого респонденты опрашиваются о том, были ли они жертвой преступления, как вели себя в этой ситуации, как поступали после этого [6, с. 10].
ниями»1 [7]. Следует отметить, что в последние годы в официальной статистике среди показателей криминогенной ситуации преступления, совершенные с использованием информационно-телекоммуникационных технологий или в сфере компьютерной информации, занимают особое место. С учетом специфики совершения рассматриваемых преступлений такой вид преступной деятельности в доктрине получил название «киберпреступность»2, ему уделяется немало внимания в исследованиях последних лет.
Статистика преступлений, совершаемых с использованием информационно-телекоммуникационных технологий
Анализ статистики преступности свидетельствует о том, что каждое четвертое преступление, регистрируемое правоохранительными органами, - это киберпреступление. За последние годы доля зарегистрированных киберпреступлений в России выросла почти в три раза, а по сравнению с 2012 г. - в пятьдесят раз.
В 2020 г. число преступлений, совершенных с использованием информационно-телекоммуникационных технологий, возросло на 73,4 % (510,4 тыс.), в том числе с использованием сети Интернет - на 91,3 %, при помощи средств мобильной связи - на 88,3 % [8, с. 80].
В 2021 г. зарегистрировано 517,7 тыс. преступлений, совершенных с использованием информационно-телекоммуникационных технологий или в сфере компьютерной информации, что на 1,4 % больше, чем за аналогичный период 2020 г. В общем числе зарегистрированных преступлений их удельный вес увеличился до 25,8 %. Больше половины таких преступлений (55,7 %) относится к категориям тяжких и особо тяжких (288,3 тыс.; +7,7 %), более двух третей (67,9 %) совершается с использованием сети Интернет (351,5 тыс.; +17,0 %), почти половина (42,0 %) - с использованием средств мобильной связи (217,6 тыс.; -0,5 %) .
По последним имеющимся в свободном доступе данным, в январе - ноябре 2022 г. зарегистрировано 470,1 тыс. преступлений, совершенных с использованием информационно-телекоммуникационных технологий или в сфере компьютерной информации, что на 4,9 % меньше, чем за аналогичный период прошлого года. Практически все преступления (98,7 %) выявлены органами внутренних дел. Больше половины таких преступлений (52,7 %) относятся к категориям тяжких и особо тяжких (247,9 тыс.; -10,6 %), почти три четверти (72,8 %) совершаются с использованием сети Интернет (342,5 тыс.; +1,9 %), более трети (40,4 %) - при помощи средств мобильной связи (190,1 тыс.; -5,6 %)4. По оценкам специалистов, «наибольшую угрозу и вред от киберпреступлений общественным отношениям, обеспечивающим охрану прав и свобод личности, собственности граждан, представляют кибермошенничество и кибербуллинг» [9, с. 143]. Это мнение подтверждается и данными статистики: 71,5 % киберпреступлений совершается путем кражи или мошенничества (336,3 тыс.; -9,3 %).
Важно отметить: в статистику попадают только зарегистрированные преступления. В случае с киберпреступностью люди зачастую испытывают стыд от того, что были обмануты, и не готовы заявлять о преступлениях. Помимо прочего, потерпевшие часто не видят смысла в этом, поскольку не верят, что преступление, совершенное в подобной форме, будет расследовано.
1 Удаленное преступление - преступление (обычно мошенничество или кража), которое произошло посредством интернета или телефона: телефонное мошенничество («звонок из службы безопасности банка»), кража денег с банковской карты, кража аккаунта в социальных сетях и проч. (см.: http://crimescience.ru/wp-content/uploads/2020/05-2022.pdf).
2 Киберпреступление - это преступная деятельность, целью которой является неправомерное использование компьютера, компьютерной сети или сетевого устройства. Киберпреступность - преступления против и с помощью компьютерных систем (см.: https://www.coe.mt/en/web/cybercrime/home).
3 Краткая характеристика состояния преступности в Российской Федерации за январь - декабрь 2021 года // Министерство внутренних дел Российской Федерации: офиц. сайт. URL: https://xn--b1aew.xn--p1ai/reports/item/28021552/ (дата обращения: 18.01.2022).
4 Краткая характеристика состояния преступности в Российской Федерации за январь - ноябрь 2022 г. // Министерство внутренних дел Российской Федерации: офиц. сайт. URL: https://xn--b1aew.xn--p1ai/reports/item/34307225/ (дата обращения: 22.12.2022).
В последние годы цифровые технологии активно используются преступниками для получения информации на стадии приготовления к совершению преступления (например, наблюдение за потенциальными жертвами преступлений, сбор и обработка полученной информации с помощью программного обеспечения, передача «необходимой» информации с целью психологического воздействия и т. д.), для изготовления приспособлений и орудий преступлений (к примеру, изготовление аналога какого-либо предмета на 3D-принтере), а также для сокрытия следов преступления (например, уничтожение цифровой информации на различных носителях и т. д.). На это указывают и исследования зарубежных криминологов: так, J. R. Lee, T. J. Holt, G. W. Burruss, A. M. Bossler указывают, что «развитие Интернета и цифровых технологий позволило преступникам совершать преступления, затрагивающие как виртуальные, так и реальные цели по своему усмотрению» [10, р. 23]. Российские исследователи, в свою очередь, исследуют цифровую девиацию, которая порождает цифровую вик-тимность. Так, Ю. Ю. Комлев указывает на то, что «цифровая девиантология задает более широкое предметное поле, раздвигает границы как теории, так и исследовательской практики при изучении преступности и других взаимосвязанных с нею форм негативной девиант-ности, получивших широкое распространение в киберпространстве Интернета, в социальных сетях» [11, с. 39] (см. также [12]). Исследователями уже давно отмечено, что стремительное развитие цифрового общества порождает у субъектов преступлений мотив цифрового преступного поведения и, как следствие, цифровую виктимизацию, которая наглядно подтверждается и результатами проведенного в 2021 г. виктимологического опроса.
Цифровая виктимизация и ее особенности
Цифровая виктимизация включает в себя весь спектр противоправных деяний, распространенных в физическом мире; при этом ученые-криминологи часто понимают ее по-разному, обсуждают и рассматривают с разных точек зрения, потому что правонарушения совершаются без физического взаимодействия жертвы и правонарушителя (ср., например, с домогательствами, сексуальными домогательствами, преследованием). В настоящее время можно говорить о различии в восприятии виктимизации в цифровом и физическом пространствах. Д. В. Жмуров, чьи исследования последних лет посвящены теме кибервиктимизации [13; 14], пытается сформулировать проблему: «рассматривать ли кибервиктимизацию как традиционную виктимизацию, но с поправкой на виртуальное пространство, <...> или признать принципиальную неисследованность темы? <...> Подобных вопросов немало, и они нуждаются в ответах» [14, с. 110-111].
Действительно, сегодня в цифровом мире люди гораздо чаще общаются, покупают и продают товары и услуги, причиняют друг другу вред и испытывают бесчисленное множество других взаимодействий, при этом без какого-либо прямого физического контакта. Цифровой мир открыт для всех, вне зависимости от возраста, социального положения и принадлежности. При этом цифровая девиация во многом зависит от опыта и навыков в сфере цифровых технологий.
Тем не менее цифровая и физическая виктимизация не совсем разные. Скорее, цифровой мир можно и нужно рассматривать как расширение физического мира, и поэтому цифровую виктимизацию следует понимать в том же свете.
Цифровые жертвы
Несмотря на то, что о цифровой виктимизации в отечественных исследованиях написано не так много, в работах зарубежных ученых проблема цифровых жертв (онлайн-жертв цифровизации) поднимается в последние годы достаточно часто [15; 16; 17; 18; 19]. По оценкам многих современных исследователей, более высокую концентрацию онлайн-жертв среди интернет-пользователей составляют лица в возрасте тридцати пяти лет и младше. Однако переход общества в цифровой формат диктует свои правила для потребителей многих услуг, что приводит к увеличению интернет-пользователей среди лиц старшего поколения, порож-
дая риск цифровой виктимизации и в этой возрастной группе. Так, по данным МВД России, в 2021 г. 17 % киберпреступлений было совершено в отношении пенсионеров по старости. При этом по статье мошенничество (включая кибермошенничество) 20 % потерпевших - это люди старше шестидесяти лет (старше пятидесяти лет - 33 % потерпевших)1.
В одной из ранее опубликованных работ автором уже было предложено понимание термина «жертва цифровой преступности» (victim of digital crime) [20, с. 153]. Полагаем, что в современных условиях назрела необходимость в переосмыслении существующей классификации жертв преступлений с учетом новых форм девиантного поведения в цифровом пространстве.
Заключение
Учитывая специфику особенностей виктимизации современного общества (цифровую виктимизацию), необходимо корректировать и совершенствовать политику обеспечения вик-тимной безопасности с поправкой на угрозы цифровой девиации интернет-пользователей.
Полагаем, что следующие предлагаемые меры позволят повысить уровень виктимной безопасности общества в современных условиях:
1. Признание приоритетной задачей государства противодействие преступности, ее прогнозирование и предупреждение с использованием современных технологий.
2. Необходимость разработки современных моделей обеспечения безопасности с учетом особенностей ее реальных угроз обществу.
3. Стимулирование разработки отечественных программных решений, направленных на противодействие преступности, ее прогнозирование и предупреждение с использованием цифровых технологий и искусственного интеллекта путем объединения возможностей государства, образовательных организаций, научных учреждений и частного бизнеса в реализации соответствующих тактических решений.
4. Достижение общественного согласия относительно пределов вторжения современных программных решений в частную и частно-публичную жизнь граждан в целях допустимого использования современных технологий в борьбе с преступностью.
5. Повышение квалификации сотрудников правоохранительных органов в области использования современных технологий и обеспечения безопасности в цифровом мире.
6. Внедрение специализированных курсов «Цифровая криминалистика» и «Цифровая криминология» в образовательные программы подготовки специалистов уголовно-правового профиля [21, с. 763-764].
7. Разработка мер профилактики виктимного поведения потенциальных жертв преступлений в информационном пространстве.
С учетом специфики угроз виктимной безопасности и виктимного поведения можно выделить следующие принципы профилактической работы:
- комплексность (организация воздействия на разных уровнях социального пространства);
- адресность (учет половозрастных и социальных характеристик);
- массовость (приоритет групповых форм работы);
- позитивность восприятия информации;
- личная заинтересованность и ответственность участников процесса;
- активность личности;
- устремленность в будущее (оценка последствий поведения, визуализация позитивных ценностей и целей, планирование будущего безвиктимного поведения).
1 Бабихина К. Основные тренды российской преступности в 2021 году: исследование «Если быть точным» // Если быть точным: сайт. URL: https://tochno.st/materials/osnovnye-trendy-rossiyskoy-prestupnosti-v-2021-godu-issledovanie-esli-byt-tochnym (дата обращения: 24.03.2022).
2 «Жертва цифровой преступности» (victim of digital crime) - это лицо, ставшее потерпевшим в результате совершения преступлений с использованием информационно-цифровых технологий или преступлений в отношении его цифровых прав. При этом цифровой виктимно-стью признается определенная уязвимость лица стать жертвой цифрового преступления.
Можно использовать и следующие предлагаемые социологами формы профилактической работы:
- информирование с целью повышения способности личности к принятию конструктивных решений;
- активное обучение социально важным навыкам в форме групповых тренингов;
- организация деятельности, альтернативной виктимному поведению;
- организация здорового образа жизни;
- минимизация негативных последствий виктимного поведения, направленная в том числе на профилактику рецидивов [5, с. 313].
Все эти принципы и формы профилактической работы могут способствовать, по нашему мнению, повышению уровня виктимной безопасности общества в условиях развития новых технологий и перехода к цифрофизации социальных сфер.
Список источников
1. Воскресенский Ф. А., Воскресенская Е. А. Об уровне виктимности россиян // Социологические исследования. 2022. № 9. С. 139-143. https://doi.org/10.31857/S013216250019757-5.
2. Задорожный В. И. Виктимологическая безопасность и ее обеспечение мерами виктимологи-ческой профилактики: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2006. 606 с.
3. Майоров А. В. К вопросу о виктимологическом обеспечении безопасности // Право и безопасность. 2012. № 3-4. С. 125-128.
4. Воронин Ю. А., Майоров А. В. Виктимная безопасность: терминологическая интерпретация // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2014. № 1. С. 43-48.
5. Динамика виктимизации населения России: социологическая оценка / И. В. Долгорукова, А. В. Кириллов, Ю. Н. Мазаев, Д. К. Танатова, Т. Н. Юдина // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Социология. 2018. Т. 18. № 2. С. 303-317. https://doi.org/10.22363/2313-2272-2018-18-2-303-317.
6. Как изучать жертв преступлений? / А. М. Веркеев, В. В. Волков, А. В. Дмитриева, А. В. Кнорре, В. Е. Кудрявцев, Д. А. Кузнецова, Р. К. Кучаков, К. Д. Титаев, Е. А. Ходжаева // Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. 2019. № 2. С. 4-31. https://doi.org/10.14515/monitoring.2019.2.01.
7. Серебренников Д., Титаев К. Динамика преступности и виктимизации в России 20182021 гг. Результаты второго виктимизационного опроса: аналитический обзор. СПб.: Институт проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге, 2022. (Аналитические обзоры по проблемам правоприменения; вып. 2 (2022)). 34 с.
8. Майоров А. В., Великий А. А. Оттенок пандемии (COVID-19) в криминализации российского общества // Правопорядок: история, теория, практика. 2021. № 1 (28). С. 79-84.
9. Хоменко А. Н. К вопросу о виктимизации жертв киберпреступлений // Виктимология. 2021. Т. 8. № 2. С. 143-148.
10. Lee J. R., Holt T. J., Burruss G. W., Bossler A. M. Examining English and welsh detectives' views of online crime // International Criminal Justice Review. 2021. Vol. 31. No. 1. Рр. 20-39. https://doi.org/10.1177/1057567719846224.
11. Комлев Ю. Ю. Цифровизация, сетевизация общества постмодерна и развитие цифровой криминологии и девиантологии // Вестник Казанского юридического института МВД России. 2020. Т. 11. № 1. С. 31-40. https://doi.org/10.24420/KUL2020.39.L004.
12. Комлев Ю. Ю. От цифровизации и сетевизации к цифровой девиантизации в обществе рисков // Вестник экономики, права и социологии. 2020. № 2. С. 154-159.
13. Жмуров Д. В. Факторы кибервиктимизации // Академический юридический журнал. 2021. Т. 22. № 3 (85). С. 268-276. https://doi.org/10.17150/1819-0928.2021.22(3).268-276.
14. Жмуров Д. В. Кибервиктимизация. Исследовательская матрица // Пролог: журнал о праве. 2021. № 3 (31). C. 109-121. https://doi.org/10.21639/2313-6715.202L3.1L
15. Bjelajac Z., Filipovic A. Specific characteristics of digital violence and digital crime // Pravo -Teorija i Praksa. 2021. Vol. 38. Issue 4. Pp. 16-32. https://doi.org/10.5937/ptp2104016B.
16. Rajput N., Chudasama D. Protecting ourselves from Digital Crime // National Journal of Cyber Security Law. 2021. Vol. 4. No. 1. Pp. 1-6. https://doi.org/10.37591/NJCSL.
17. Drew J. M. A study of cybercrime victimisation and prevention: exploring the use of online crime prevention behaviours and strategies // Journal of Criminological Research, Policy and Practice. 2020. Vol. 6. No. 1. Pp. 17-33. https://doi.org/10.1108/JCRPP-12-2019-0070.
18. Leukfeldt E. R., Notte R. J., Malsch M. Exploring the needs of victims of cyber-dependent and cyber-enabled crimes // Victims & Offenders. 2020. Vol. 15. No. 1. Pp. 60-77. https://doi.org/10.1080/15564886.2019.1672229.
19. Shan-A-Khuda M., Schreuders C. Understanding cybercrime victimisation: Modelling the local area variations in routinely collected cybercrime police data using latent class analysis // International Journal of Cyber Criminology. 2019. Vol. 13. No. 2. Pp. 493-510. https://doi.org/10.5281/zenodo.3708924.
20. Майоров А. В. Влияет ли цифровизация на виктимизацию в современном обществе? // Виктимология. 2022. Т. 9. № 2. С. 148-156. https://doi.org/10.47475/2411-0590-2022-19202.
21. Суходолов А. П., Бычкова А. М. Искусственный интеллект в противодействии преступности, ее прогнозировании, предупреждении и эволюции // Всероссийский криминологический журнал. 2018. Т. 12. № 6. С. 753-766. https://doi.org/10.17150/2500-4255.2018.12(6).753-766.
References
1. Voscresensky F. A., Voskresenskaya E. A. Ob urovne viktimnosti rossiyan [Victimization of contemporary Russians]. Sociologicheskie issledovaniya, 2022, no. 9, pp. 139-143. (In Russ.). https://doi.org/10.31857/S013216250019757-5.
2. Zadorozhnyj V. I. Viktimologicheskaya bezopasnost' i eyo obespechenie merami viktimologiche-skoj profilaktiki [Victimological safety and its provision with measures of victimological prevention]. PhD dissertation. Moscow, 2006, 606 p. (In Russ.).
3. Mayorov A. V. K voprosu o viktimologicheskom obespechenii bezopasnosti [To the question vic-timological security]. Pravo i bezopasnost', 2012, no. 3-4, pp. 125-128. (In Russ.).
4. Voronin Ju. A., Mayorov A. V. Viktimnaya bezopasnost': terminologicheskaya interpretaciya [Vic-timological security: Terminological explanation]. Kriminologicheskij zhurnal Bajkal'skogo gosudarst-vennogo universiteta ekonomiki iprava, 2014, no. 1, pp. 43-48. (In Russ.).
5. Dolgorukova I. V., Kirillov A. V., Mazaev Yu. N., Tanatova D. K., Yudina T. N. Dinamika vik-timizacii naseleniya Rossii: sociologicheskaya ocenka [The dynamics of victimization of the Russian population: A sociological evaluation]. Vestnik Rossijskogo universiteta druzhby narodov. Seriya: Sociologiya, 2018, vol. 18, no. 2, pp. 303-317. (In Russ.). https://doi.org/10.22363/2313-2272-2018-18-2-303-317.
6. Verkeev A. M., Volkov V. V., Dzmitryieva A. V., Knorre A. V., Kudryavtsev V. E., Kuznetsova D. A., Kuchakov R. K., Titaev K. D., Khodzhaeva E. A. Kak izuchat' zhertv prestuplenij? [How to study victims of a crime?]. Monitoring of Public Opinion. Economic and Social Changes, 2019, no. 2, pp. 4-31. (In Russ.). https://doi.org/10.14515/ monitoring.2019.2.01.
7. Serebrennikov D., Titaev K. Dinamika prestupnosti i viktimizacii v Rossii 2018-2021 gg. Re-zul'taty vtorogo viktimizacionnogo oprosa: analiticheskij obzor [Dynamics of crime and victimization in Russia 2018-2021. Results of the second victimization survey: Analytical review]. Saint Petersburg, 2022, 34 p. (In Russ.).
8. Mayorov A. V., Velikiy A. A. Ottenok pandemii (COVID-19) v kriminalizacii rossijskogo obshchestva [A shade of pandemic (COVID-19) in the criminalization of Russian society]. Pravoporyadok: istoriya, teoriya, praktika, 2021, no. 1 (28), pp. 79-84. (In Russ.).
9. Khomenko A. N. K voprosu o viktimizacii zhertv kiberprestuplenij [On the victimization of cybercrime victims]. Viktimologiya, 2021, vol. 8, no. 2, pp. 143-148. (In Russ.).
10. Lee J. R., Holt T. J., Burruss G. W., Bossler A. M. Examining English and welsh detectives' views of online crime. International Criminal Justice Review, 2021, vol. 31, no. 1, рp. 20-39. https://doi.org/10.1177/1057567719846224.
11. Komlev Yu. Yu. Cifrovizaciya, setevizaciya obshchestva postmoderna i razvitie cifrovoj krimi-nologii i deviantologii [Digitalization, networkization of post-modern society and the development of digital criminology and deviantology]. Vestnik Kazanskogo yuridicheskogo instituta Ministerstva vnutrennikh del Rossii, 2020, vol. 11, no. 1, pp. 31-40. (In Russ.). https://doi.org/10.24420/KUL2020.39.L004.
12. Komlev Yu. Yu. Ot cifrovizacii i setevizacii k cifrovoj deviantizacii v obshchestve riskov [From digitalization and networkization to digital deviantization in a society of risks]. Vestnik ekonomiki, prava i sociologii, 2020, no. 2, pp. 154-159. (In Russ.).
13. Zhmurov D. V. Faktory kiberviktimizacii [Factors of cybervictimization]. Akademicheskij yuridi-cheskij zhurnal, 2021, vol. 22, no. 3 (85), pp. 268-276. (In Russ.). https://doi.org/10.17150/1819-0928.2021.22(3).268-276.
14. Zhmurov D. V. Kiberviktimizaciya. Issledovatel'skaya matrica [Cybervictimization. Research matrix.]. Prolog: zhurnal o prave, 2021, no. 3 (31), pp. 109-121. (In Russ.). https://doi.org/10.21639/2313-6715.2021.3.11.
15. Bjelajac Z., Filipovic A. Specific characteristics of digital violence and digital crime. Pravo - Te-orija i Praksa, 2021, vol. 38, iss. 4, pp. 16-32. https://doi.org/10.5937/ptp2104016B.
16. Rajput N., Chudasama D. Protecting ourselves from Digital Crime. National Journal of Cyber Security Law, 2021, vol. 4, no. 1, рp. 1-6. https://doi.org/10.37591/NJCSL.
17. Drew J. M. A study of cybercrime victimisation and prevention: exploring the use of online crime prevention behaviours and strategies. Journal of Criminological Research, Policy and Practice, 2020. vol. 6, no. 1, рp. 17-33. https://doi.org/10.1108/JCRPP-12-2019-0070.
18. Leukfeldt E. R., Notte R. J., Malsch M. Exploring the needs of victims of cyber-dependent and cyber-enabled crimes. Victims & Offenders, 2020, vol. 15, no. 1, рp. 60-77. https://doi.org/10.1080/15564886.2019.1672229.
19. Shan-A-Khuda M., Schreuders C. Understanding cybercrime victimisation: Modelling the local area variations in routinely collected cybercrime police data using latent class analysis. International Journal of Cyber Criminology, 2019, vol. 13, no. 2, рp. 493-510. https://doi.org/10.5281/zenodo.3708924.
20. Mayorov A. V. Vliyaet li cifrovizaciya na viktimizaciyu v sovremennom obshchestve? [Does digitalization affect victimization in today's society?] Viktimologiya, 2022, vol. 9, no. 2, pp. 148-156. (In Russ.). https://doi.org/10.47475/2411-0590-2022-19202.
21. Suhodolov A. P., Bychkova A. M. Iskusstvennyj intellekt v protivodejstvii prestupnosti, ee prog-nozirovanii, preduprezhdenii i evolyucii [Artificial intelligence in crime counteraction, prediction, prevention and evolution]. Vserossijskij kriminologicheskij zhurnal, 2018, vol. 12, no. 6, pp. 753-766. (In Russ.). https://doi.org/10.17150/2500-4255.2018.12(6).753-766.
Информация об авторе
А. В. Майоров - доктор юридических наук, доцент, заведующий кафедрой прокурорского надзора и организации правоохранительной деятельности, Институт права, Челябинский государственный университет.
Information about the author
A. V. Mayorov - Doctor of Juridical Sciences, Associate Professor, Head of the Department of Prosecutorial Supervision and Organization of Law Enforcement, Institute of Law, Chelyabinsk State University.
Статья поступила в редакцию 13.03.2023; одобрена после рецензирования 23.03.2023; принята к публикации 24.03.2023.
The article was submitted 13.03.2023; approved after reviewing 23.03.2023; accepted for publication 24.03.2023.
