CC BY
113
УДК 94(47) «1941/1945» ББК 63.3(2)622я1 Ж 86 К 56
Дмитрий Жуков Иван Ковтун
[ВЕРЁВКИН СИ. ОРЛОВСКИЕ ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ. ЛОКОТСКАЯ АЛЬТЕРНАТИВА. КНИГА 2-Я. ЛОКОТЬ. ЧАСТЬ 2.
О ЛОКОТСКОЙ ОКРУЖНОЙ ТЮРЬМЕ И ЕЕ ЭВАКУАЦИИ В БЕЛОРУССИЮ. УФА: ИЗДАТЕЛЬ А.А. СЛОВООХОТОВ, 2017. — 352 С.]
АННОТАЦИЯ
В центре внимания рецензентов — книга публициста Сергея Верёвкина, продвигающая «позитивный миф», сотворенный вокруг создания нацистами на оккупированной территории РСФСР так называемого Локотского административного округа, подчиненного бывшему инженеру Брониславу Каминскому. Авторы на основе широкой архивно-документальной базы детально показывают, к каким именно интеллектуально нечестным приемам, вплоть до прямых фальсификаций и измышлений, прибегает С.И. Вёревкин в попытках приукрасить образ коллаборационистов, оправдать их злодеяния.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
Великая Отечественная война; РСФСР; БССР; нацистская оккупация; коллаборационизм; Локотский административный округ; Локотская окружная тюрьма; «Русская освободительная народная армия» (РОНА); Б.В. Каминский.
ИСТОРИЯ НЕ БЕССМЫСЛИЦА, не сумасшедший домя1, — писал русский философ А.Ф. Лосев, проводя разграничительную линию между наукой и мифотворчеством. Слова этого мыслителя сегодня актуальны как никогда, поскольку в наше время история часто становится объектом всевозможных спекуляций и фальсификаций, искажающих реально происхо-
дившие события. Это касается в том числе и темы сотрудничества советских граждан с немецкими оккупантами в годы Великой Отечественной войны. Несмотря на то что проблема коллаборационизма получила в последнее время широкое освещение в научной литературе, остается еще немало вопросов, требующих компетентной оценки со стороны специалистов.
Разумеется, эта тематика вызывает повышенный интерес и в среде любителей криптоистории. Огромное поле для выстраивания своеобразного «позитивного мифа» представляет попытка германских властей создать на оккупированных территориях РСФСР, а позже — БССР, так называемых административных округов (Локотского и Лепельского), подчиненных бывшему ленинградскому инженеру Б.В. Каминскому. В предвоенные годы он был репрессирован в результате «польской операции» НКВД и к 1941 г. проживал в поселке Локоть Орловской (ныне — Брянской) области. После оккупации немцы, исходя из тактических соображений, предоставили местным коллаборационистам право создать своеобразную автономию, профашистскую партию («Национал-социалистическую трудовую партию России») и вооруженные антипартизанские отряды, получившие пропагандистское название «Русская освободительная народная армия» (РОНА). Позднее РОНА стала 29-й дивизией войск СС, один из полков которой проявил исключительную жестокость при подавлении польского восстания в Варшаве в августе 1944 г. За чрезмерные грабежи и зверства сами немцы расстреляли ваффен-бригаде-фюрера Каминского, а его подчиненных передали во «власовскую армию».
Помимо некоторых экономических успехов, которых Каминскому удалось достичь во вверенных ему административных единицах, его режим был отмечен многочисленными преступлениями против местного населения, жестокими антисемитскими акциями, расстрелами заложников и репрессиями против всех, кто оставался лоялен советской власти. В Локте и Лепеле были организованы тюрьмы, при которых проводились массовые экзекуции врагов «нового порядка». Особо печальную известность приобрела служащая Локотской окружной тюрьмы Антонина Макарова (урожденная Панфилова, по мужу — Гинзбург), лично расстрелявшая более 150 советских граждан2.
Среди тех, кто продолжительное время «роется на локотской поляне», будоража маргинальное сообщество своими псевдонаучными книжками и неадекватными сообщениями, — бывший политический обозреватель «Парламентской газеты» С.И. Верёвкин. Этот горе-писатель снискал себе скандальную известность после выхода статьи «Локотская альтернатива» (22 июня 2006 г.). За эту публикацию он был с позором уволен из газеты, а со стороны медийной корпорации — подвергнут настоящему остракизму. Материал изобиловал ошибками и подтасовками фактов. Верёвкин занимался изощренной апологетикой локотских коллаборационистов, видимо полагая, что таким образом он привносит в науку нечто «новое». Однако никакой научной новизны в его статье не было — новинкой была ошибочная интерпретация неоспоримых фактов и создание фантастической картины исторической действительности.
Чуть позже в одном московском издательстве нашлись доброхоты, решившие подзаработать на скандале. Они опубликовали пару книжек самоотставленного журналиста, сделав имя этого чудака достаточно популярным в кругах почитателей альтернативной истории. Сам же Верёвкин, похоже, страдающий мегаломанией, возомнил себя неким «Нестором-летописцем» Локотской автономии, или, как он сам ее окрестил, «Русского государственного образования Локотское окружное самоуправление» («РГО-ЛОС»). Он величает себя «историком-аналитиком» и самозабвенно утверждает, что его писанина якобы способствует дальнейшим исследованиям.
Можно допустить, что для Верёвкина создание мифологем является своеобразным способом отвлечься от унылой реальности, снять фрустрацию и обеспечить себе некоторую толику психологического комфорта. В любом случае, каждая его публикация — это логически нестройная, полная противоречий компиляция, включающая в себя группы умышленно искаженных фактов, препарированных в соответствии с крайне спорными взглядами писателя. Картину дополняет чудовищная — почти площадная — лексика (увы, Верёвкин не только никудышный «историк-аналитик», но и посредственный журналист), болезненное самомнение и патологическая потребность облить грязью всех, кто хотя бы в чем-то не согласен с его нелепыми утверждениями. Автора подвело и то, что каждая его новая поделка предлагает читателю совершенно новую версию, иногда полностью перечеркивающую то, что он опубликовал ранее.
Относительно недавно появился последний опус публициста от литературной помойки — «О Локотской Окружной тюрьме и ее эвакуации в Белоруссию»2. Как и предыдущие его книжки, указанный «труд» не имеет ничего общего ни с научной монографией, ни даже с добросовестным образчиком исторической публицистики. Впрочем, автор попытался придать своему детищу более солидный внешний вид, снабдив его ссылками, весьма, надо сказать, своеобразными. Мы позволим себе подробнее остановиться на этом сочинении.
Для начала рассмотрим источники и материалы, привлеченные Верёв-киным к работе. Уже при первом взгляде на справочно-ссылочный аппарат книги становится ясно, что новых документов в научный оборот им введено не было. Кроме того, Верёвкин понимает под «источниками» все, что угодно, но только не то, что к ним принято относить. Так, одним из «источников» он всерьез считает документальную повесть некоего В. Булкина «Дикий взгляд волчицы»3 (см.: с. 81,109-110,119). Это произведение еще год назад попало в эпицентр критики брянских литераторов, которые не оставили от него камня на камне (в том числе и за полное отсутствие каких бы то ни было художественных достоинств). Булкин подробно описал курьезную историю своего отца, который якобы находился в любовной связи с вышеупомянутой сотрудницей Локотской тюрьмы Антониной Макаровой-Гинзбург, «Тонькой-пулеметчицей». Автор был поднят на смех, так как весь фактологический материал о женщине-палаче он позаимствовал из Википедии.
Еще одним «источником вдохновения» для Верёвкина стала монография брянских краеведов Б.В. Осипова и Г.Н. Крижановской «Брасовская земля: история и современность»4. Надо сказать, что авторы трудились над этой книгой не один год и, хотя не со всем, что они написали, можно согласиться, их труд все же построен на архивных материалах. Наш же отставной журналист ничем похожим похвастаться, увы, не может. Эта работа ему понадобилась только лишь для безудержного заимствования фактов, которые писатель сопроводил своими абсурдными комментариями, попутно снабдив их отвратительными оскорблениями в адрес этих уважаемых исследователей. Верёв-кин сравнил Осипова и Крижановскую с персонажами телешоу, Равшаном и Джамшутом, упрекнув авторов в недостаточно хорошем владении русским языком (с. 213), не будучи сам крепким грамотеем и тонким стилистом.
Удивительно, но главным «источником» для Верёвкина были сайты и форумы военно-исторической направленности и всевозможные личные блоги. В его книге можно встретить огромное количество ссылок на онлайн-днев-ники, форумы, порталы и т.д. (подчас одна ссылка из-за объема адресной строки занимает почти половину книжной страницы!). Разумеется, обилие ссылок на Интернет-ресурсы вовсе не является признаком научности и даже наукообразия. Это всего лишь еще раз указывает на то, что с первичными источниками обожатель бригадефюрера Каминского совершенно незнаком.
Помимо этого, в канву верёвкинской книги вплетены опросы жителей Локтя и Навли. В целом «писатель-просветитель» провел 8 бесед (с. 19, 20, 39, 47, 98, 125, 153, 182). При этом не всегда понятно, кого именно интервьюировал Верёвкин. Так, в одном случае он опросил бывшего «ответработника Навлин-ского райкома КПСС» (с. 19), в другом — поговорил с «кем-то» на конезаводе (с. 98). Кто эти люди, каковы их знания о периоде оккупации Локтя — об этом читатели, очевидно, не узнают никогда. Не надо и говорить, что подобным образом ссылки на интервью с местными жителями в научной литературе не оформляются!
Еще большее недоумение вызывает содержание этих «бесед». К примеру, некий А. Титов рассказал Верёвкину, что в 1980-е гг. в деревне Шемякино «только личных коров в стаде было 86» (с. 153). Какое это имеет отношение к теме Локотской тюрьмы и периоду оккупации? Другой респондент, представленный как «исследователь А.А.Антонов», поделился с докучливым собеседником такими мыслями; «А в Локте стояли тогда мадьяры... В Брасове же — два взвода зондеркоманды, в составе которой как раз и была Тонька-пулеметчица... А расстрелы она только два раза проводила в Локте» (с. 182).
«Исследователь Антонов» (если таковой вообще существует, а не является плодом болезненного воображения Верёвкина) просто не знает документов дела Макаровой. Сама «Тонька-пулеметчица» в ходе предварительного и судебного следствия призналась в восьми эпизодах расстрелов5. Ни в какой зондеркоманде она не состояла.
Сообщения других респондентов также нельзя назвать «эксклюзивными». Верёвкин, например, неоднократно ссылается на слова жительницы
Локтя Н.П. Поляковой. Она указала ему на фундамент двух старых зданий. В одном из них была казарма, а в другом — штаб полиции. Именно в этом доме якобы и ютилась женщина-палач (с. 20). На самом деле в здании, где жила Макарова (Локоть, улица Липовая Аллея, дом № 82), штаба полиции или РОНА не было. На первом этаже располагалось караульное помещение, на втором этаже — канцелярия тюрьмы. Здесь же находилась и комната Антонины, которую она делила вместе с медсестрой Нефедовой6.
Можно еще долго анализировать верёвкинские «беседы», но при любой мало-мальски серьезной проверке этих «апокрифов земли брянской» возникает множество сомнений по поводу достоверности транслируемой информации. Содержание указанных «опросов» по большей части представляет собой симбиоз из недостоверных слухов с элементами правдоподобия и невольно передернутых фактов. Кроме того, подобные «личные беседы» нуждаются в сопоставлении с другими источниками. Эту работу неуч Верёвкин не проделал, а лишь ограничился сбором поверхностных данных, давно и хорошо известных специалистам.
Попадаются в книге экс-журналиста и ссылки на архивы, но их немного — всего десять, и только на два хранилища документов — РГАСПИ и ЦАМО7. Интересно, однако, другое. В списке источников Верёвкин указал 11 архивов (с. 342). Возникает вопрос: а где ссылки на эти архивы? На каком основании автор приводит названия архивов, на которые не ссылается? Нет ни малейших сомнений в том, что Верёвкин позаимствовал справочно-ссылочный аппарат у других историков. Видимо, писатель-фокусник действует в соответствии с русской пословицей: «Ныне люди таковы: унеси что с чужого двора — вором назовут».
Верёвкин не знает ни одного иностранного языка, но при этом хвастливо берется редактировать других историков. Забавно выглядит то, как наш незнайка правит немецкую конструкцию — «восточные батальоны» — в книге брянского исследователя В. Кучера (с. 30)8. Достаточно также посмотреть, как он оформил в списке литературы воспоминания С. Фрёлиха: «General Wlassow. "Russenund Deutschezwischen Hitlerund Stalin"» (с. 347). Или обратим внимание на подпись под одной из фотографий на вкладке: «"Arbeit mach frei"» (правильно — "Arbeit macht frei"). Как видим, Верёвкин — «большой знаток» немецкого языка.
Излюбленным приемом автора является навешивание ярлыков на оппонентов. Так, писатель сравнил сборник научных статей «История отечественной коллаборации: Материалы и исследования» (М., 2017. 396 с.) с «агитпропом, коммунистической идеологией и Социалистическим реализмом» (с. 16). Коллектив специалистов, работавший над сборником, был облыжно обвинен в том, к чему ни один из участников этого проекта не имел и не имеет ни малейшего отношения. Если Верёвкину не нравятся эти исследования, он мог бы отложить книгу в сторону. Это было бы понятно. Но безответственный критик неоднократно обращается к статьям сборника, нагло ворует оттуда ссылки и фактологический материал9.
Верёвкин постоянно позиционирует себя в качестве «историка-аналитика». Однако изучение его «творений» позволяет сделать вывод, что он не знает законов исторического анализа, не владеет специальной терминологией, а также не дружит с логикой. Верёвкин, например, в одном абзаце делает предположение, а уже в следующем это предположение превращается у него в утверждение. Вот одно интересное «умозаключение» относительно тюрьмы в Локте: «Это предположение автора книги нуждается в обязательной проверке — настолько оно серьезно и настолько же оно и обоснованно» (с. 171). По всей вероятности, здесь журналист действует с оглядкой на известное правило: «если логика не соответствует моему представлению о реальности, то тем хуже для логики».
В структурном отношении новый «труд» Верёвкина представляет собой тяжелую и неприглядную картину. Текст неоправданно делится на пункты, подпункты, которые, в свою очередь, делятся еще на подпункты, и так до бесконечности. Там, где у публициста отсутствует информация, он для придания своей писанине стройности и достоверности занимается додумыванием недостающих деталей.
«Доверительные отношения» с читателями Верёвкин выстраивает с помощью уголовной лексики, из чего можно сделать вывод о том, на какую именно аудиторию «работает» наш «аналитик». Пролистывая страницы его книжки, можно встретить такие жаргонизмы, как «пахан» (с. 73), «гопники», «шерсть» (с. 117), «клифты», «зонные», «крытка», «кича» (с. 293). Венчает же это соцветие тошнотворной «блатной музыки» душещипательный рассказ о «сфинктере ануса» (с. 302). Уже упомянутый А.Ф. Лосев называл подобное «вульгарным пафосом мордобития, матерщиной, кабаком и циничным самодовольством в невежестве и бездарности»10.
Перейдем к тексту книги, чтобы составить себе представление о том, насколько Верёвкин владеет материалом и как он понимает историю Локотско-го самоуправления и его окружной тюрьмы.
Верёвкин утверждает, что «только в ноябре 1941 г. в Локте появились официальные группы связи при Русском государственном образовании;
— от вермахта во главе с полковником фон Рюбзам;
— от СС во главе с СС-оберштурмфюрером Георгом (Георгием) Леляйтом» (с. 33). По поводу представителя «Черного ордена» псевдоисторик также замечает: «Автор книги пишет его имя так потому, что Георгий Леляйт был уроженцем и подданным Российской империи из балтийских немцев. Его семья происходила из Эстляндии, кстати, его потомки до сих пор живут в Эстонии. Сам же Г. Леляйт, по некоторым данным, родился и жил до войны в Брянске. И уехал в Германию незадолго до начала советско-германской фазы Второй мировой войны, воспользовавшись правом немцев на репатриацию на Родину, что действовало с 1939 г. до самого 22 июня 1941 г.» (с. 33).
Следует отметить, что полковник вермахта Карл Рюбзам, начальник штаба 17-й танково-гренадерской бригады, появился в Локте осенью 1942 г.11. 4 Что касается биографии Эгона Георга Лоляйта, то Верёвкин ее совершенно
не знает. Эгон Лоляйт (нем. Egon Loleit) родился 2 декабря 1910 г. в Москве (а не в Брянске, где он никогда не жил). То что он родился и жил в Российской Империи, вовсе не означает, что его звали (и обозначали в документах) как «Георгий» или «Евгений». Еще до революции его семья переехала в Латвию. В 1932-1933 гг. Лоляйт проходил срочную службу в Латвийской армии. В конце 1939 г. переселился в Германию (Позен). Вступил в СС 1 июня 1940 г. (номер удостоверения — 357 298)12. С июня 1941 г. служил в айзатцкоманде 6 (оперативная группа «С» полиции безопасности и СД) в звании унтерштурм-фюрера СС13.
Лоляйта физически не могло быть в Локте осенью 1941 г. В это время он занимался уничтожением еврейского населения в тылу группы армий «Юг». С 30 июня 1941 г. по 19 февраля 1942 г. его команда расстреляла около 6000 чело-век14. Во второй половине осени 1942 г. Лоляйта перевели из айнзатцкоманды 6 в зондеркоманду 7b, которая действовала в составе оперативной группы «В» в тылу группы армий «Центр». Одно из подразделений зондеркоманды 7b к тому моменту находилось в Локте15. Лоляйт, согласно послевоенным показаниям бывшего начальника Локотской окружной тюрьмы Г.М. Иванова-Иванина, лично принимал участие в пытках руководителя Комаричского подполья П.Г. Незымаева (казнен 8 ноября 1942 г.)16.
Одним словом, Верёвкин совершенно не знает тему, о которой берется писать. Зато в его книжке можно встретить рассуждения о «Георгии Леляй-те». Помнится, в одном из его прошлых мифологических творений рейхс-министр оккупированных Восточных областей был назван «Александром Васильевичем Розенбергом»17.
Верёвкин продолжает придерживаться мифа о том, будто нападение на Локоть в ночь на 8 января 1942 г. провели спецотряды НКГБ СССР (с. 40). В реальности налет был организован не спецгруппами НКГБ СССР, которых в то время не было в южных районах Брянщины, а объединенным штабом партизанских отрядов А.Н. Сабурова18.
Незнание источников постоянно подводит экс-журналиста. Верёвкин перепутал здания лесохимического и гидромелиоративного техникумов (с. 39). Лесохимический техникум, ставший одним из центров боя 8 января 1942 г., находился в ныне сохранившемся здании, где сегодня размещена администрация Брасовского района Брянской области. А Верёвкин сфотографировал корпуса ныне заброшенного мелиоративного техникума. То, что это здание мелиоративного техникума, видно из партизанских донесений и приложенных к ним схем19.
Верёвкин заявляет, что в январе-феврале 1942 г. в здании гидромелиоративного техникума (которое он считает лесохимическим техникумом) базировалось свыше 1000 бойцов «Локотского Вооруженного отряда Народной Армии» (с. 39). В действительности отряды Каминского в этот период еще не имели такой численности. 26 января 1942 г. в составе вооруженных формирований находилось 470 человек. Из них 200 располагались в Локте, 90 — в деревне Крупец, 40 — в селе Брасово, 60 — в поселке Владимировский,
80 — в селе Дубровка20. 21 февраля 1942 г. немецкие кураторы отметили, что в подчинении у Каминского было около 600 человек21.
Не соответствует действительности и утверждение Верёвкина о том, что «в первой половине 1942 г. Б. Каминский действовал по отношению к партизанам в первую очередь методами убеждений и разъяснений» (с. 58). Видимо, поэтому в конце февраля — в начале марта 1942 г. разгорелись ожесточенные бои в районе населенных пунктов Тарасовка, Шемякино, Холмечи, Игриц-кое, Дубровка и Кокоревка. Под Кокоревкой и Дубровкой, по словам самого Каминского, партизаны потеряли 200 человек убитыми и ранеными22. С 3 по 11 марта 1942 г. в районе Комаричей «народная милиция» отражала яростные атаки 2000 партизан. Бои были кровопролитными. Потери были тяжелыми как с одной стороны, так и с другой23.
Верёвкин совершенно не знает военной терминологии. Читатель может встретить на страницах его опуса рассуждения о «маршевом рейде партизан» Сабурова, которые двигались с «крейсерской скоростью» (с. 209). Или о движении войск и техники «черепашьим шагом» (с. 211). Как известно, одним из основных показателей марша (наряду с протяженностью, продолжительностью, количеством маршрутов, средней величиной суточного перехода и т.д.) является маршевая, а не крейсерская скорость. Военной науке также не известны никакие «маршевые рейды». Рейд — это стремительное продвижение и боевые действия в тылу противника высокоподвижных соединений, частей, подразделений или партизанских отрядов. Марш же всегда совершается с максимально возможной скоростью, а никаким не «черепашьим шагом».
Верёвкин утверждает, что «основную тяжесть боев» в ходе операции «Цыганский барон» «несли на себе русские добровольческие части и соединения» (с. 198). Достаточно заглянуть в боевое расписание частей и соединений, чтобы убедиться в полнейшей несостоятельности этой «точки зрения». Крупномасштабная операция «Цыганский барон» (нем. Zigeunerbaron) проводилась силами XXXXVII танкового корпуса, который привлек к боевым действиям 4-ю и 18-ю танковые дивизии, 7-ю, 10-ю и 292-ю пехотные дивизии, 102-ю венгерскую дивизию, 85-й саперный батальон, 593-й понтонно-мостовой батальон. К операции также привлекались силы 532-го тылового района, в том числе полки Каминского и восточные батальоны24. Делать из этого вывод, будто на плечах коллаборационистов лежала «основная тяжесть боев» с партизанами, — значит совершенно не знать документов. Тем более подчиненные Каминского проявили себя в этой операции не очень успешно. В районе хутора Коломино «роновцы» потеряли свыше 150 чел. убитыми и ранеными, и практически никакого ущерба партизанам не причинили25.
По мнению Верёвкина, «структуры СД» принадлежали к «ведомству СС-группенфюрера К. фон Готтберга» (с. 242).Мало того что журналист некомпетентен в вопросах организации аппарата генерального округа «Белорутения» (нем. Generalbezirk Weißruthenien) и органов СС, он перевирает должность фон Готтберга, делая его «заместителем "Высшего фюрера СС и полиции безопасности "Россия-Центр"» (с. 243). По-видимому, Верёвкин не знает, что
Готтберг де-факто был высшим фюрером СС и полиции, и он не мог быть сам у себя заместителем26.
На с. 238 Верёвкин пишет: «...Путь июльской 1944 г. эвакуации Русского государственного образования был в Карпатскую Русь. Территория которой была тогда предоставлена германским руководством Б. Каминскому и его соратникам целиком и в полном распоряжении». Мы попытались установить источник этой бредовой цитаты и решили обратиться к немецким документам, лучше всего показывающим реальную картину.
В телеграмме командующего полицией порядка в Генерал-губернаторстве от 14 июля 1944 г. отмечалось: «Организация Каминского составляет примерно 20 000 РОНА и членов семей, которые находятся в транспорте для переселения (железная дорога) из Вайссрутении в западную часть Генерал-губернаторства. Переселение осуществляется по приказу высшего фюрера СС и полиции «Восток»27 в округа Енджеюв и Буск (дистрикт «Радом») и Мехув (дистрикт «Кракау»). Головные части транспорта 13.7.1944 г. были между Ломжей и Замбрувом. Запрашиваю транспортное управление о согласии восточных учреждений железных дорог для следования по маршруту Острув (Мазовецка)—Малкиня-Гурна — Соколув (Под-ляски) — Седльце — Лукув — Демблин — Радом — Скаржиско-Каменна — Кельце — Енджеюв — Мехув»28.
В другой телеграмме, подготовленной в аппарате Генерал-губернатора 25 июля 1944 г., говорилось, что «организацию Каминского», которая представляла собой «русское национал-социалистическое соединение» (нем. "russischen nationalsozialistischen Verband"), можно привлечь к уничтожению «бандитов» в округах Енджеюв и Мехув29.
Одновременно с этим в управленческих структурах Генерал-губернаторства весьма активно обсуждалась дальнейшая судьба «каминцев». Особенно остро стоял вопрос с размещением добровольцев и беженцев, о чем уже 23 июня 1944 г. были поставлены в известность руководители округов «Варшава» и «Радом»30. В центральном же аппарате СС рассматривали два варианта решения проблемы — отправить русских в Венгрию или использовать их для подавления восстания в Словакии. Однако в конечном итоге было решено перебросить РОНА на учебный полигон в Нойхаммере (сегодня — Свентошув) для создания дивизии войск СС. Но неожиданно вспыхнуло Варшавское восстание, и бригада получила приказ участвовать в его подав-лении31. В любом случае, территорию Карпатской Руси никто Каминскому предоставлять не собирался. Это очередная наглая выдумка маргинала.
Таким же «фейковым» следует признать заявление Верёвкина о том, что большая «часть РОНА» была передана «в состав разворачивавшейся в 36-ю гренадерскую дивизию СС» бригады Дирлевангера (с. 247). К моменту развертывания 36-й дивизии войск СС (февраль 1945 г.) большинство «каминцев» уже были военнослужащими 1-й и 2-й дивизий ВС КОНР32, других частей и подразделений «власовцев»33. Что касается формирования Дирлевангера, то оно комплектовалось из политзаключенных концлагерей, осужденных членов вермахта и войск СС, уголовников34. Соединение усилили танковыми и пе-
хотными частями из действующей армии. Ни одного «каминца» у Дирле-вангера не служило35.
Верёвкин пишет также о том, что Каминский за троцкизм «советской властью не репрессировался» (с. 26), ссылаясь на официальный ответ из ФСБ РФ, предоставленный ему внуком «Ультрамарина» (такая оперативная кличка перед войной была присвоена Каминскому в НКВД, когда он был завербован в секретные сотрудники)36. К числу «исторических открытий» подобное заявление вряд ли относится. Для тех, кто давно изучает локотскую тему, в этом нет ничего сенсационного. Каминского репрессировали в рамках печально известной «польской операции», о чем есть указания в его личном деле37.
Куда более странными представляются непрекращающиеся попытки Верёвкина внедрить миф о «благочестивом» руководителе Локотской автономии, входившем, как живописала газета «Голос народа», в когорту лучших людей «Новой России»38. Верёвкин всячески стремится девальвировать факты, бросающие хоть какую-то тень на моральный облик Каминского. Именно поэтому в его книжке нет необходимого и продуманного баланса суждений, господствуют демагогические заявления и нарочито упрощенные версии-выдумки, переходящие в историческую амнезию. Достаточно посмотреть, с каким упорством он пытается отстоять образ Каминского как порядочного семьянина и верного супруга (с. 226-227). Апологет локотского диктатора из кожи вон лезет, чтобы заранее снять все неудобные вопросы и сделать позицию критиков малозначащей.
Но все его манипуляции разбиваются о документы и материалы, против которых Верёвкин ничего не может противопоставить, кроме наглой болтовни, плавно перетекающей в вербальную диспепсию. Из архивных источников известно, что Каминский изменил своей первой супруге, сыграв во время оккупации свадьбу с бывшей работницей локотского спиртзавода Татьяной Шпачковой. От этого брака у него родилось двое детей. В честь крестин дочери весь личный состав РОНА получил по 100 грамм водки39.
Это, однако, не помешало Каминскому крутить романы «на стороне». Как отмечалось в немецких документах, «король Локтя» совершал «поездки за шлюхами» и подбирал себе любовниц40. Бывший заместитель Каминского Г.Д. Белай вспоминал, что комбриг находился в «близких отношениях» с сестрой жены начальника моботдела автономии Васильева41. Арестованный после войны генерал войск СС Бах-Зелевски подтвердил, что Каминский водил общение с разными женщинами, любил кутежи и банкеты42. На допросе в феврале 1947 г. Бах показал: «Женщины и алкоголь были содержанием его жиз-ни»43. Несколько свидетелей сообщили американскому историку российского происхождения А. Даллину, что «Каминский был замечен в Варшаве сидящим на балконе и распивающим шампанское с двумя девушками, устроившимися у него на коленях»44.
Учитывая многочисленность подобных источников и то, до какого состояния разложился личный состав сводного полка РОНА в Варшаве, когда грабежи, пьянство и изнасилования польских женщин стали обычным явлением,
остается мало сомнений в том, что Каминский отнюдь не был «приличным семьянином».
Кроме того, Каминский отличался жестоким обращением с узниками Ло-котской тюрьмы, принимал участие в пытках заключенных45. Как показал на допросе Г.М. Иванов-Иванин, Каминский вместе с Лоляйтом пытал руководителя Комаричского подполья П.Г. Незымаева46. Помимо этого, комбриг собственноручно убивал людей. Согласно свидетельству жительницы Лепеля Е. Сысы, Каминский совместно с начальником военно-следственного отдела соединения Г.С. Працюком зверски забили насмерть «гражданина Полянского сельсовета» за то, что тот «не вовремя представил для них подводы»47. В Варшаве Каминский лично расстреливал поляков. Бах-Зелевски показал на допросе 12 ноября 1948 г.: «Я нашел Каминского и его штаб во время очередной акции, когда они... расстреливали гражданское население и перебежчиков из партизан»48.
Сразу подчеркнем, что никто не собирается оправдывать генерала войск СС фон дем Бах-Зелевски, на совести которого сотни тысяч убитых граждан России, Белоруссии, Украины, Польши и других европейских стран49. Пытаясь избежать смертной казни, Бах не раз менял свои показания. Но в отношении Каминского, как показывают документы дела50, заведенного на бригаду РОНА в Федеральном центре расследования нацистских преступлений в Людвигсбурге (Германия), обвиняемый своих показаний не менял, а только с каждым допросом сообщал новые неприятные детали, которые коррелиру-ются с другими источниками и дополняют жуткую картину событий в польской столице.
Неопровержимые факты преступлений Каминского и его подчиненных вызывают у экс-журналиста истерическую реакцию и списываются,как правило, на то, что те или иные историки репродуцируют стереотипы и штампы советской пропаганды. Исходя из точки зрения Верёвкина, получается, что каждый, кто осуждает преступления «роновцев», — коммунист. Довольно странная логика! Это типичный для ревизионистов паралич ума и совести, когда в качестве аргумента остается только гнусная демагогия, не имеющая под собой серьезных научных оснований. Именно так и делает Верёвкин, отрицающий расстрелы заложников в тюрьме (с. 66-68). А с другой стороны — и в этом особенно хорошо видны его ущербные извращенные умозаключения, — «невинно погибшие» люди считаются им законным объектом для террора. «Увы, война есть война» (с. 81), — подытоживает свои рассуждения фальсификатор, оправдывающий злодеяния коллаборационистов.
Приведем еще одну цитату из книги: «. мирные крестьяне, в ходе проведения противопартизанских операций переселившиеся из партизанских зон Брянского Леса, рассматривались властями РГО "ЛОС" [повторим, что эта аббревиатура не находит подтверждения в архивных источниках и выдумана самим Ве-рёвкиным. — Прим. авт.] и командирами РОНА в первую очередь как мирное население» (с. 130-131).
Как «роновцы» относились к мирному населению, имевшему неосторожность оказаться в районе антипартизанских операций, известно из докумен-
тов. Так, во время операции «Зеленый дятел IX» (нем. Grünspecht IX, начало сентября 1942 г.) подчиненные Каминского сожгли более 12 деревень, а население, связанное с партизанами, уничтожили51. Об истреблении жителей, поддерживавших контакты с «народными мстителями», говорят источники с двух сторон, что априори сводит на нет все грубые манипуляции Верёвки-на. Каминский лично отдал приказ уничтожать семьи партизан52.
По далеко неполным данным, местные коллаборационисты в период проведения операций против партизан в южных районах Брянщины и северо-западных районах Курской области самостоятельно сожгли более 30 населенных пунктов и совместно с немцами и венграми принимали участие в уничтожении еще более 60 сел и деревень55.
Верёвкин часто манипулирует цифрами проживавшего на территории автономии населения. Не ссылаясь ни на какие источники, он пишет о 2 млн человек (с. 45). Хотя сами немцы оценивали количество проживавших в округе в пределах 581 000 чел.59 Более того, в марте 1943 г. под управлением Каминского оставалось всего два района — Навлинский и Брасов-ский, где проживали около 80 000 чел., из которых 6575 были беженцами60. В августе 1943 г. в Белоруссию выехали около 6000 солдат РОНА и 25 000 гражданских лиц61.
Такой же манипуляцией Верёвкина является напоминание читателям о том, что Каминский переименовал Локоть в город Воскобойник (с. 186, 195, 206). Наш фантазер, по-видимому, не знает, что командование 2-й танковой армии сразу запретило руководителю округа переименовывать поселок, и он был вынужден вернуть ему прежнее название62. Поэтому город Воскобойник существует только в воспаленном сознании публициста. Кроме того, никакой абсолютной независимости у автономии никогда не было. В военном отношении округ подчинялся командованию 532-го тылового района и его представителям (например, полковнику К. Рюбзаму), а в экономическом плане — выполнял поставки продукции, определенной немецкими экономическими инстанциями63.
Отдельно следует остановиться на тех фрагментах книги, где Верёвкин излагает свою версию работы Локотской тюрьмы во время оккупации. Он потратил 17 страниц текста (с. 23-40) только на то, чтобы сообщить давно известную информацию — тюрьма сначала располагалась в общежитии лесохимического техникума64. Но, несмотря на этот правильный вывод (повторим — давно известный), само место, где находилась тюрьма, указано журналистом неверно. Это не здание мелиоративного техникума, а площадка с зелеными насаждениями возле современной администрации Брасовского района. Деревянное здание общежития не сохранилось65.
Все преступления, совершенные в подвалах общежития, писатель-ревизионист отрицает на корню (с. 42-45), не желая признавать очевидные факты. Так, воспоминания партизанского разведчика М.Ф. Ковалева, который лично разговаривал с комиссаром партизанской бригады А.А. Малышевым, побывавшим в подвалах общежития66, псевдоисторик считает «не соответствую-
щими правде» (с. 43). И это заявляет человек, не знающий даже, где именно располагался первый локотский застенок!
Гораздо больше Верёвкин написал о тюрьме на территории конезавода № 17. Но и здесь не обошлось без манипуляций. Вместо того чтобы объективно рассказать, в каких целях использовались корпуса коневодческого хозяйства в годы войны, он начинает нести несусветную чушь про то, что никаких камер внутри здания «почти не было» (с. 75-78). А в довершение всего делает просто потрясающий вывод: «Локотская тюрьма занимала три процента от общей площади конезавода!» (с. 81).
Обратимся к показаниям А.М. Макаровой-Гинзбург — печально известной «Тоньки-пулеметчицы». Она сама видела, что было внутри конезавода: «Раза два я заходила в камеры тюрьмы, где содержались заключенные. Меня туда приводил начальник тюрьмы Иванин Григорий.... Условия в камерах были плохими — грязно, душно, было много больных тифом. Как и чем кормили заключенных, мне не было известно»67.
Из показаний Макаровой известно и то, что тюрьма занимала всю площадь конезавода. Здесь содержались не только подпольщики и партизаны, но и местные уголовные элементы, в том числе ранее служившие в административных органах автономии, в полиции68, о чем Верёвкин, разумеется, умалчивает. Это и понятно, ведь ему важно показать, что в тюрьме содержались только лишь «"гопники" и "шерсть"» (с. 117), всякие отбросы гибнувшей советской системы, а «настоящие русские патриоты храбро сражались за Новую Россию и проливали свою кровь за освобождение своей Родины от проклятого жидовского большевизма». Верёвкин с упорством умалишенного защищает эту мифологему, как фетиш.
Еще больше удивительных подробностей открывается, когда публицист-маргинал касается темы палача Локотской тюрьмы — Антонины Макаровой. Чего здесь только нет! Оказывается, «материалы ее следствия» были «широко опубликованы в советской прессе» (с. 175). «Следственный эксперимент», проведенный сотрудниками КГБ, «полностью провалился» (с. 175). Первых людей Макарова расстреляла «еще в начале 1942 г.» (с. 176). «168 жертв не были юридически привязаны» к Тоньке (с. 174). И конечно, нельзя обойти вниманием рассказ о невозможности Макаровой в одиночку расстреливать заключенных (с. 90-95).
Верёвкин является полнейшим дилетантом в этой теме и почти ничего не знает, что косвенно подтверждает сам, поскольку лишь «собирается посвятить» Тоньке «отдельное подробное историко-документальное исследование» (с. 96). Горе-писатель понятия не имеет о том, что материалы следствия в советских газетах никогда не публиковали. Журналисты лишь освещали судебные процессы над бывшими коллаборационистами. В случае с Макаровой-Гинзбург было опубликовано несколько статей (в частности, А.П. Кузнецова и В.Н. Белоусова69). Верёвкин со всей свойственной ему трамвайно-базарной наглостью вводит читателей в заблуждение.
Утверждение, будто «следственный эксперимент провалился», — откровенная ложь! Доказательная база, собранная сотрудниками КГБ, была
настолько солидной, что Макаровой не оставалось ничего другого, кроме как признать факт совершения вменяемых ей преступлений. Предстояло уточнить лишь некоторые детали. С этой целью Антонину вывозили для проведения следственных действий в поселок Локоть. Здесь она указала на место проведения экзекуций — поле у конезавода, а также на здания, в которых во время войны жила и работала. Все следственные действия проводились в соответствии с законом и на высоком профессиональном уровне70.
Когда Макарова впервые расстреляла узников тюрьмы? Согласно ее показаниям, это произошло «где-то в июле» 1942 г. Надо сказать, что в точных датах подсудимая путалась. Она рассказала о расстреле группы из 26-27 партизан. Эта экзекуция имела место 14 июля 1942 г. Правда, Гинзбург уточнила, что эту дату расстрела она называет со слов свидетеля, и это была не первая казнь, к которой ее привлекли. Но в любом случае ни в каких расстрелах в начале 1942 г. она не участвовала71.
Особенно нездоровой следует признать попытку Верёвкина доказать, что Макарова не могла в одиночку расстреливать людей из пулемета. Приведем несколько отрывков из показаний Гинзбург: «Пулемет на подводе повезли по направлению к Локотскому кладбищу, к большой яме... Когда пулемет доставили к месту расстрела, его сняли с подводы, и я поставила его на указанном мне месте. Чуть позже привели полицейские заключенных — 4-х мужчин... Обреченных поставили лицом к яме, и начальник тюрьмы Иванин Григорий дал команду "Огонь!", и я застрочила из пулемета по этим людям... Пулемет от них находился на расстоянии 12-15 метров. Расстрелянные упали в яму... Кроме полицейских и конвоиров, при расстреле присутствовали немцы и гражданское население»72.
Рассказала Макарова-Гинзбург и о своей «технологии» уничтожения заключенных: «Расстреливая из пулемета, я присаживалась на корточки, не прицеливалась, просто наводила ствол в сторону обреченных и стреляла... Пулемет от обреченных находился на расстоянии 10-15 метров... Садясь за пулемет, я всегда поправляла волосы, так как у меня была короткая стрижка, волосы падали на глаза, и я откидывала их.»73.
Приведем также показания бывшего охранника Локотской окружной тюрьмы М.И. Биндасова, который был свидетелем и соучастником всего того, что творилось в застенках автономии. На допросе он показал: «Возле котлована уже находились сам Каминский со своими, а также немецкими и мадьярскими офицерами, среди них был также мадьярский генерал. Уже была подготовлена яма. В метрах 30-40 от ямы стоял станковый пулемет. По сторонам стояла охрана места казни, состоявшая из конвойников... Пулеметчица Антонина подошла к пулемету, легла за него и дала длинную очередь по арестованным. Арестованные упали в яму, и все каратели стали расходиться»74.
Таким образом, весь «анализ» Верёвкина относительно невозможности Макаровой самостоятельно проводить расстрелы на поверку оказывается пустопорожней болтовней, брехней, никак не связанной с действительными трагическими событиями.
Наконец, заявление Верёвкина, что «168 жертв не были юридически привязаны» к Тоньке (с. 174), показывает абсолютное невежество автора. Суд доказал факт убийства Тонькой-пулеметчицей более 160 чел., хотя жертв Макаровой, судя по всему, было больше75. Сама бывшая карательница призналась в убийстве 114 чел.76 Из этого, однако, не следует, что остальные жертвы суд «повесил» на Антонину. Это не так. На основании внушительной документальной базы, особенно показаний чудом выживших свидетелей, удалось выявить те преступления, которые Макарова пыталась скрыть.
В принципе среди специалистов нет особых разногласий относительно количества жертв Тоньки-пулеметчицы. Действительно, современные журналисты в погоне за сенсацией записали «в актив» Тоньке почти всех расстрелянных около конезавода в период войны — от 1500 до 2000 жертв. В то же время известно, что функции палачей выполняли едва ли не все служащие Локотской тюрьмы. В материалах процесса по делу Гинзбург называются имена более двух десятков тюремщиков. Таким образом, к настоящему моменту в научной литературе принято мнение, согласно которому число жертв Макаровой приблизительно соответствует 150 или немногим более человек.
Заострим тем не менее внимание читателей на другом моменте. Верёв-кин пытается приписать себе заслуги в деле установления точного количества жертв Макаровой. Якобы он первый «догадался», что Тонька не расстреливала тысячи заключенных. Но, как обычно, наш всезнайка-пустослов передает корявым языком то, что было написано задолго до него.
Верёвкин не нашел ничего умнее, чем оспаривать совершенно секретное сообщение начальника 4-го управления НКГБ СССР П.А. Судоплатова начальнику ЦШПД77 генерал-лейтенанту П.К. Пономаренко о «разгрузке» Локотской тюрьмы 23 августа 1943 г.78 (с. 183). Позицию скептически настроенного скандалиста можно было бы в некотором смысле понять, имей он на руках один или два аутентичных источника, опровергающих информацию руководителя советских спецслужб. Но ничего похожего в книжке одиозного писателя не встречается. Он, как обычно, отрицает очевидные факты преступлений РОНА, причем отрицает показания самих «каминцев», видевших все своими глазами и принимавших в этом участие (с. 187-188).
Бессовестно заимствуя материал из публикаций В.С. Христофорова, Б.В. Осипова, Г.Н. Крижановской и других авторов, Верёвкин нарушает хронологию событий, абсолютизирует одни элементы научных фактов в ущерб другим, разрывая живую связь между ними. Манипулируя данными из разных исследований, фальсификатор навязывает читателю исключительно одностороннюю трактовку событий, призванную показать отступление Каминского в позитивном ракурсе и одновременно снять с него ответственность за все злодеяния, произошедшие в период эвакуации.
Фактически можно обратиться к любому фрагменту книги Верёвкина, и там будет примерно то же самое, что и в тех случаях, на которые мы указали. Для автора характерно жонглирование неудобными фактами — да так,
как ему вздумается, придираться к словам, переиначивать события в нужном для себя русле и публично пытаться унизить историков, не оставляющих его мифам возможности для дальнейшего существования. Вести корректную дискуссию Верёвкин не умеет. Вместо конструктивной критики, основанной на архивных источниках, на страницах его поделки встречаются в основном ложные и противоречивые суждения, досужие домыслы и слухи, типичные для низкосортной публицистики.
В последнее время Верёвкин, видимо,стал отчасти осознавать,что его «эксперименты» в области истории уже не сулят ему популярности. Генерирование в воображении своих немногочисленных последователей иллюзорного уютного мирка «РГО ЛОС», вероятно, уже не доставляет ему удовлетворения. Хочется большего. Писатель-истерик то и дело пытается выставить напоказ список своих псевдодостижений «в науке» (с. 5-7) и повысить свой статус в глазах интеллектуальной аудитории, ссылаясь на статьи бывшего начальника Управления регистрации и архивных фондов ФСБ России В.С. Христофорова (с. 35). Но выйти за рамки своей субкультурной среды он не в силах, поскольку ее разрушительная энергия нужна ему для самоидентификации.
Некоторые фрагменты книги Верёвкина не подлежат разбору и комментированию, так как в них нет никакой взаимосвязи с историей, логикой, культурой научного диалога, и относятся они уже скорее к области клинической психиатрии. В целом же своей кустарно изданной книжкой автор продемонстрировал полное отсутствие вкуса, ужасающую слепоту сознания и глубочайшее невежество. Книга у него получилась в высшей степени нудная и надоедливая, густо приправленная остервеневшей серостью духа и лживой фразеологией. Говоря словами классика, «цена дрянной работе — грош!»79.
1 Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М., 2001. С. 487.
2 Подробнее см.: Жуков Д., Ковтун И. Бургомистр и палач. Тонька-пулеметчица, Бронислав Каминский и другие. М.: Пятый Рим, 2017. 576 с.
2 Верёвкин С.И. Орловские военно-исторические исследования. Локотская альтернатива. Книга 2-я. Локоть. Часть 2. О Локотской Окружной тюрьме и ее эвакуации в Белоруссию. Издатель А.А. Словоохотов, 2017. 352 с.
3 Булкин В. Дикий взгляд волчицы. Нарва, 2015. 68 с.
4 Осипов Б.В., Крижановская Г.Н. Брасовская земля: история и современность / 2-е изд., перераб. и доп. Брянск; пос. Локоть, 2011. 388 с.
5 Протокол судебного заседания (13 ноября 1978 г.) / АУФСББО. Д. 22007. Л.д. 78.
6 Протокол судебного заседания (10 ноября 1978 г.) / АУФСББО. Д. 22007. Л.д. 69.
7 Российский государственный архив социально-политической истории; Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации. — Прим. авт.
8 У Верёкина «восточные батальоны» — «[das] Ostbataillon», что неверно. — Прим. авт.
9 Краткий список книг, ссылки на которые были сворованы Верёвкиным: Гоголюк В.К. Брянский партизанский край // Советские партизаны. Из истории партизанского движения
в годы Великой Отечественной войны. Сборник статей. М.: «Госполитиздат», 1963. С. 226-265; Рокоссовский К.К. Солдатский долг. М.: «Воениздат», 1988. 367 с.; Дунаев Ф.П. Геноцид — в ранге государственной политики Германии // Книга Памяти. Т. 12. Брянск: «Читай-город», 2003. С. 134-139. Дунаев Ф.П. Органы госбезопасности Брянской области, их роль и вклад в дело организации и руководства партизанским и подпольно-патриотическим движением в годы Великой Отечественной войны // Материалы межгосударственной научной конференции, посвященной 60-летию начала партизанского движения и подпольной борьбы против немецко-фашистских оккупантов в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.). Брянск, 11 декабря 2001 г. Клинцы: Издательство городской типографии, 2004. С. 63-71; Ковалев Б.Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941-1944. М.: «АСТ», «Транзиткнига», 2004. 483 с.; Колпакиди А.И. Ликвидаторы КГБ. М.: «Яуза», «Эксмо», 2009. 768 с.; Макаров В., Христофоров В. Дети генерала Шмидта. Миф о «Локотской альтернативе» // «Родина» (Москва), 2006. № 10. С. 86-94; Христофоров В.С. Коллаборационисты отдельно взятого Локотского округа // 65 лет Великой Победы. В 6 т. Т. 4: Другое лицо войны. М.: Издательство МГИМО, 2010. С. 179211; Мюллер Н. Вермахт и оккупация (1941-1944). О роли вермахта и его руководящих органов в осуществлении оккупационного режима на советской территории. М.: «Воениздат», 1974. 388 с.; Штоппер С. Смерть немецким оккупантам? О военной эффективности партизанского движения в немецко-советской войне (по немецким источникам на материалах Брянского региона) // Доклады Академии военных наук (Саратов), 2009. № 3 (38). С. 168-171. Dallin A. The Kaminski Brigade: A Case-Study of Soviet Disaffection // Revolution and Politics in Russia. Russian and East European Series. Vol. 41. Bloomington: Indiana University Press, 1972. P. 243-280; Gerlach C. Kalkulierte Morde. Die deutsche Wirtschafts- und Vernichtungspolitik in Weissrussland 1941 bis 1944. Hamburg: Hamburger Edition, 1999. 1232 s.; Heaton C. German AntiPartisan Warfare in Europe 1939-1945. Atglen PA. Schiffer Military History, 2001. 444 p. Michaelis R. Russen in der Waffen-SS. 29. Waffen-Grenadier-Division der SS «RONA» (russische Nr. 1). 30. WaffenGrenadier-Division der SS (russische Nr. 2). SS-Verband «Drushina». Dresden: Winkelried Verlag, 2006. 130 s.
10 Лосев А.Ф. Указ. соч. С. 235.
11 Stopper S. Das Brjansker Gebiet unter der Besatzungsherrschaft der Wehrmacht 1941 bis 1943. Berlin, 2012. S. 109, 113-114.
12 MacLean L.F. The Field Man. The SS Officers Who Led the Einsatzkommandos — the Nazi Mobile Killing Units. Schiffer Military History. Atglen, PA, 1999. P. 86.
13 Круглов А. Без жалости и сомнения. Документы о преступлениях оперативных групп и команд полиции безопасности и СД на временно оккупированной территории СССР в 19411944 гг. Часть I. Днепропетровск, 2008. С. 17.
14 Круглов А. Без жалости и сомнения... Часть III. Днепропетровск, 2009. С. 204.
15 KrausnickH. Hitlers Einsatzgruppen. Die Truppe des Weltanschauungskrieges 1938-1942. Frankfurt-am-Main, 1998. S. 161.
16 Тарджиманов М.О., Шахов В.Н., Дунаев Ф.П. Всегда на боевом посту. Тула, 1985. С. 176-177.
17 См.: Веревкин С.И. Самая запретная книга о Второй мировой. М., 2009. С. 34.
18 См.: Жуков Д.А., Ковтун И.И. Бургомистр и палач. Тонька-пулеметчица, Бронислав Каминский и другие. М., 2017. С. 162-188.
19 См., например: РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 197. Л. 93.
20 Report by Leutnant Glatz. Observations Made in the Area West of Lokot 26 January 1942 // MichaelisR. The Kaminski Brigade. Atglen PA, Schiff er Military History, 2011. P. 64.
21 Stopper S. Op. cit. S. 110.
22 Order from the Deputy of the Head of the National-Socialist Party of Russia Kaminski. To the police
battalions of the Lokoty District, 11 Marsch 1942 // Michaelis R. The Kaminski Brigade... P. 75. ь
га
23 Report by the Foreign Office Liaison Officer attached to 2nd Army Headquarters, Rittermeister Graf x
.o
Bossi Fedrigotti, Concerning the National-Socialist Russian Battle Group Kaminski in Lokot near £
:c
Navlya // Michaelis R. The Kaminski Brigade... P. 84.
24 РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 110. Л. 80;. Д. 109. Л. 99; Д. 12. Л. 195; Order by Headquarters, 2nd Panzer ?
см
Army for the Destruction of the Enemy Forces in the Wooded Area south of Briansk 9 May 1943 ¡5 // Michaelis R. The Kaminski Brigade... P. 99; Report by Headquarters, XXXXVII Panzer Corps -J
Concerning "Operation Gypsy Baron" 2 July 1943 // Michaelis R. The Kaminski Brigade... P. 129. ¡2
25 РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 750. Л. 108. га
26 Klein P. Curt von Gottberg — Siedlungsfunktionär und Massenmorder // Mallmann K.-M., Paul G. (Hrsg.). Karrieren der Gewalt. Nationalsozialistische Taterbiographien. Darmstadt, 2013. S. 99. ^
27 В это время обязанности высшего фюрера СС и полиции «Восток» исполнял Фридрих-Виль- га
гельм Крюгер. См. подробнее: Thompson V.L. Friedrich-Wilhelm Krüger. Polizeiführer Ost // Smelser ь
:c
R, Syring E. (Hrsg.). Die SS: Elite unter dem Totenkopf. 30 Lebensläufe. Paderborn, 2000. S. 327. °
28 Fernschreiben, 14.7.1944 // AAN (Archiwum Akt Nowych). S. 214/1-7. S. 11. g
29 Fernschreiben, 25.7.1944 // AAN. S. 214/1-7. S. 26. ra
30 Fernschreiben, 23. Juli 1944 // AAN. S. 214/1-7. S. 47. §
(U
31 Stopper S. Op. cit. S. 116-117. §
32 Вооруженные силы Комитета освобождения народов России. — Прим. авт. |
33 Michaelis R. Russen in der Waffen-SS. 29. Waffen-Grenadier-Division der SS «RONA» (russische Nr. и 1). 30. Waffen-Grenadier-Division der SS (russische Nr. 2). SS-Verband «Drushina». Dresden, 2006. S. IE 57-58. £
34 См.: KlauschH.-P.Antifaschisten in SS-Uniform. Schicksal und Widerstand der deutschen politischen ¿
KZ-Haftlinge, Zuchthaus- und Wehrmachtsgefangenen in der SS-Sonderformation Dirlewanger. ^
о
Bremen, 1993. S. 141, 181, 199, 511-512; Auerbach H. Die Einheit Dirlewanger / Vierteljahrshefte für jj Zeitgeschichte. Stuttgart, 1962. 3 Heft/Juli. S. 255-256, 258. g
35 Seidler W.F. Die Militärgerichtsbarkeit der Deutschen Wehrmacht 1939-1945. Rechtsprechung und о
Strafvollzug. München-Berlin, 1991. S. 284. о
36 S
36 Оперативный псевдоним секретного сотрудника Б.В. Каминского, присвоенный ему
в г. Шадринске. — Прим. авт. I
37 Дело № Р-17732 архива ГУ МВД России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. — Прим. :SS
Ф
авт. оа
38 Амчеров. Манифест напечатан // «Голос народа» (Локоть), 1942. № 33, 1 декабря. С. 3. х
39 РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 750. Л. 105. о
а.
40 Schulte J.T. The German Army and National Socialist occupation policies in the occupied areas ............
of the Soviet Union 1941-1943. University of Warwick, 1987. P. 189 (со ссылкой на: Korück 532, I
m
a Reisevermerk Reise 6.10.1942: kgl. ung. 102. le. Divisionen: Lokot, dated 8.10.1942, BA-MA: RH 23/26 -g
(&0300)). ra
41 Harvard Project on the Soviet Social System (HPSSS). Schedule B. Vol 11. Case 321. 16.XII. 1950. P. 8.
42 Сохранились фотографии одного из банкетов, проходившего 16 апреля 1944 г. Фотографии ^ опубликованы в книге немецкого историка Р. Михаэлиса. См.: Michaelis R. Russen in der i Waffen-SS. S. 36-37. Необходимо также отметить то, что одно из мероприятий по случаю оче- iL редного дня рождения Каминского привело к серьезным потерям для бригады РОНА. Пар- 1 тизаны, узнав, что ряд командиров подразделений направляются к Каминскому, устроили на пути их следования в Дятлово засаду. В результате 28 человек попали в плен, а партизаны
16 июня 1944 г. захватили Дятлово. См.: Козак К.И. Германские и коллаборационистские поте-
ь ри на территории Беларуси в годы Великой Отечественной войны (1941-1944): анализ и итоги.
JT Минск, 2012. С. 200.
À
£ 43 Цит. по: Krannhals H. v. Der Warschauer Aufstand 1944. Frankfurt-am-Main, 1964. S. 252. x
44 Цит. по: Даллин А. Бригада Каминского / пер. с англ. Д. Жуков и М. Кожемякин. М., 2011. С. 60.
? 45 ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 19. Д. 43. Л. 26-27. см
2 46 Тарджиманов М.О., Шахов В.Н., Дунаев Ф.П. Указ. соч. С. 176-177.
47 ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 84. Д. 7. Л. 95.
¡2 48 BAL. (Bundesarchiv Ludwigsburg). B. 162/19853. F. 1. SS-Brigade Kaminski. B. 17.
ra 49 Генерал СС Эрих фон дем Бах, назначенный 21 июня 1943 г. «шефом соединений по борьбе
с бандами», отвечал за уничтожение партизан не только на оккупированной территории СССР,
¡I но и Польши, Словении и Хорватии. В соответствии с приказом рейхсфюрера СС Гиммлера
га от 7 сентября 1943 г. методы Баха в борьбе с партизанами должны были применяться по всей
ь Европе. См.: Gerlach C. Kalkulierte Morde. Die deutsche Wirtschafts- und Vernichtungspolitik
x
£ in Weissrussland 1941 bis 1944. Hamburg, 1999. S. 952.
g 50 BAL. B. 162/19853. F. 1. SS-Brigade Kaminski. — Прим. авт.
га 51 РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 750. Л. 108; Ф. 625. Оп. 1. Д. 39. Л. 317.
§ 52 Обращение / «Голос народа» (Локоть), 1942. 5 августа, № 14. С. 3.
у 55 РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 909. Л. 156; Ф. 625. Оп. 1. Д. 39. Л. 277; ЦДНИБО ГАБО. Ф. 6. Оп. 1. Д. 54. Л. 122, о 150.
и 59 Под немцами. Воспоминания, свидетельства, документы. СПб., 2011. С. 482.
s 60 Report by Senior Military Administrator Dr. Günzel Concerning the Self-governed District of Lokot £ 25 May 1943 // Michaelis R. The Kaminski Brigade... P. 108.
¿ 61 Мюллер Р.-Д. На стороне вермахта. Иностранные пособники Гитлера во время «крестового х
^ похода против большевизма» 1940-1945 гг. М., 2012. С. 247. В дневнике министра оккупиро-
о
jj ванных Восточных областей Альфреда Розенберга есть запись от 30 июля 1943 г.: «На Востоке
g ОКВ просит меня предпринять все возможное для эвакуации около 25 000русских (из района Орла)». См.:
m
о Политический дневник Альфреда Розенберга, 1934-1944 гг. / под ред. И. Петрова; пер. с немецк. о.
0 С. Визгиной, И. Петрова; коммент. С. Визгиной, А. Дюкова, В. Симиндея, И. Петрова; предисл. ^ А. Дюкова; сопр. ст. И. Петрова. М.: Фонд «Историческая память», Ассоциация книгоиздателей
1 «Русская книга», 2015. С. 382.
62 РГАСПИ. Ф. 625. Оп. 1. Д. 45. Л. 304.
а.
0Q 63 Stopper S. Op. cit. S. 108, 113, 118.
x 64 См., например: Христофоров В.С. Локотское окружное самоуправление: правда и вымысел //
Î? Великая война и Великая Победа народа. К 65-летию победы в Великой Отечественной войне:
........................В 2 кн. Кн. 2. М., 2010. С. 273.
¡^ 65 На карте Локтя, подготовленной резидентом разведуправления Брянского фронта П.П. Вер-m
шигорой для проведения бомбардировки, здание общежития указано. В комментариях га к карте отмечено, что в подвале общежития «много боеприпасов». См.: РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д.
197. Л. 93.
m
° 66 Ковалев М.Ф. Лесной фронт. М., 1983. С. 85-89.
ЗЕ 67 Протокол судебного заседания (10 ноября 1978 г.) / АУФСББО. Д. 22007. Л.д. 69. ÏL 68 См., например: Н.П. Убийцы! // «Голос народа» (Локоть), 1942. № 33, 1 декабря. С. 4. 1 69 Кузнецов А. По ступеням предательства // «Брянский рабочий» (Брянск). 3 декабря 1978. № 279 (16313). С. 4; Белоусов В. Падение // «Правда» (Москва), 31 мая 1979. № 151 (22216). С. 6. 70 Приложение к протоколу осмотра (10 августа 1978 г.) // АУФСББО. Д. 22007. Л.д. 108.
71 Протокол судебного заседания (10 ноября 1978 г.) // АУФСББО. Д. 22007. Л.д. 69-71.
72 Там же. Л.д. 70-71.
73 Там же. Л.д. 73-74.
74 Выписка из протокола допроса М.И. Биндасова (26 ноября 1959 г.) // АУФСББО. Д. 22007. Л.д. 114115.
75 Соловьев Ю.П. Краткий очерк истории судоустройства на Брянской земле. Брянск, 2014. С. 161.
76 Протокол судебного заседания (13 ноября 1978 г.) // АУФСББО. Д. 22007. Л.д. 78.
77 Центрального штаба партизанского движения. — Прим. авт.
78 РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 748. Л. 156.
79 Брант С. Корабль дураков. М., 1989. С. 101.
ЖУКОВ ДМИТРИИ АЛЕКСАНДРОВИЧ — историк, сотрудник МВД России ([email protected]). Россия.
КОВТУН ИВАН ИВАНОВИЧ — историк, сотрудник МВД России (^№п_№п76@ mail.ru). Россия.
