CC BY
0
ского ученого окажется вдохновляющим и в ближайшее время появятся новые исследования, посвященные наследию одного из самых своеобразных мыслителей «золотого века» патристической письменности.
ВЕРУЮ, ИБО ДОВЕРЯЮ: РЕВОЛЮЦИЯ ВЕРЫ В СХОЛАСТИКЕ 1250—1350?*
Рец. на: Piché D. Épistémologie et psychologie de la foi dans la pensée scolasti-
que (1250—1350). Paris: Librairie philosophique J. Vrin, 2022. 244 p.
I Believe because I Trust: The Overturn of Faith in the Scholastic Thought
in 1250-1350?
Rev. of: Piché D. Épistémologie et psychologie de la foi dans la pensée scolastique
(1250—1350). Paris: Librairie philosophique J. Vrin, 2022. 244 p.
Несмотря на то что вопрос веры является краеугольным камнем всех религий, мы крайне мало знаем о статусе веры в высокой схоластике — заполнить эту брешь отважился канадский исследователь Давид Пише, последняя книга которого является предметом настоящей рецензии.
Но обо всем по порядку, ведь нельзя отделить автора от его книги, тем более от его учителей. Случай Д. Пише особенный, поскольку его наставником был Ален де Либера, предложивший соединить археологию М. Фуко и методологию «комплексов вопросов-ответов» Р. Коллингвуда. Поставив ряд вопросов, относящихся к одной проблеме, будь то универсалии или дихотомия разума и веры, А. де Либера предпочитает выстраивать нарратив вне хронологии и контекста1. Д. Пише последовал не только методологии учителя, но и содержательной задаче
* Статья подготовлена в рамках исследовательского проекта, реализуемого Центром фундаментальной социологии НИУ ВШЭ в 2023 г.
Я глубоко благодарен своим дорогим коллегам — А.-М. Соловейчик, А. Григоряну, С. Хе-лемендик и И. Соловейчик за помощь при написании рецензии.
1 См.: Nekhaenko F. Alain de Libera's Subjectivity between Man and Christ // Philosophy. Journal of the Higher School of Economics. 2022. Vol. 6. No. 4. P. 163-167.
Небольсин Антал Гергей, д-р богословия,
профессор кафедры библеистики Богословского факультета ПСТГУ Россия, г. Москва gyula@mail.ru
https://orcid.org/0000-0002-0037-8674
Nyebolszin Antal Gergely, Doctor of Sciences in Theology, Professor of the Faculty of Theology, St. Tikhon's Orthodox University for the Humanities
Moscow, Russia gyula@mail.ru https://orcid.org/0000-0002-0037-8674
поиска истинной философии Средних веков. В разное время наш автор занимался и философией языка, и программой осуждения 1277 г., и средневековой психологией веры. Последний сюжет соответствует общему проекту учителя, ведь тогда как А. де Либера открыл рождение в Средневековье философского образа жизни, ученик продемонстрировал, что сама вера западных богословов была субъективизирована.
Д. Пише разделяет монографию на четыре главы, посвященные трансформации средневекового концепта веры по отношению к точности (certitudo), участию в акте веры воли (voluntas), рациональности (ratio) и диспозиции (habitus) (p. 12-15). Основные источники — это комментарии на «Сентенции» Бонавен-туры, Фомы Аквинского, Петра Оливи, Ричарда из Медиавиллы, Дунса Скота, Дуранда из Сен-Пурсена и Роберта Холкота (p. 8-9). В первой главе автор демонстрирует, что Дуранд, предвещая современность, критикует общее схоластическое мнение о точности веры. Согласно Бонавентуре и Ричарду, вера является более точной в отношении наших согласия и представления об истине (quoad nos), тогда как научное знание (scientia) обладает большей дискурсивной точностью само по себе (simpliciter) (p. 49-51, 71-83). Для Дуранда знание зависит от субъекта, а не от объекта и является эпистемически более четким, чем вера. Последняя предоставляет пропозиции, которые невозможно формально доказать, триединство прежде всего (p. 91-102). Вторая глава посвящена вопросу воли. Согласно общепринятой позиции, воля приказывает разуму, дабы тот установил определенную диспозицию к вере и согласился со статьями символа веры (Credo). Фома особенно наставил на том, что ключевую роль в акте воли играет стремление к обретению вечного блаженства, ради которого стоит верить (p. 109-113, 127-129). Дунс Скот же полагал, что сам объект веры, представленный разуму в качестве вечной Божественной истины, определяет согласие разума и веры. А Холкот, с аргументами которого соглашается исследователь, отрицал «прямой доксатический волюнтаризм» своих предшественников. Разум соглашается не благодаря волевому решению, а оценивая пропозиции по их правдоподобности. Роберт подчеркивал, что идея Фомы о блаженстве представляет порочный круг, так как ангельский доктор предлагал верить в Credo с помощью одной из статей веры о блаженстве (p. 137-145). В качестве альтернативы английский богослов, как и Дуранд, настаивал, что вера передается Церковью из поколения в поколение. Доктрина Церкви является единственным основанием для общей веры в Бо-годухновенность Священного Писания (p. 151-153, 161). В третьей части Д. Пише рассуждает о проблеме рационального доказательства веры. Петр и Дуранд приходят к внутреннему пониманию авторитета веры, который не доступен ни для еретиков, ни для демонов (p. 163-168, 180, 189). В заключительной части Д. Пише демонстрирует, что схоласты постепенно отказались от необходимости Божественной иллюминации при крещении, которая бы наделяла христианина соответствующей диспозицией к вере (habitus per infusionem). Взамен они предпочли полагаться на приобретенную диспозицию к вере (habitus per acquisitionem). Сомнения в «сверхъестественной» модели веры Бонавентуры-Фомы породил Скот. Богослов показал, что иногда Божественная иллюминация не предоставляет той веры, которую можно получить с помощью обучения и личного опыта. Затем
Дуранд объявил, что философ, крещенный в детстве, но не развивший привычку к вере, отвергнет Credo. Холкот же поставил точку в данном вопросе. Для него вера христиан определена их социализацией и сообществом (p. 192—195, 205—229). Таким образом, Иоанн, Дуранд и Роберт отказали вере в точности, устранили волевой акт веры и поставили обучение выше Божественной иллюминации при крещении. Столь радикальное преобразование открыло путь не только современности, но и философам религии, стремившимся выявить культурные факторы, определяющие склонность верить (p. 229—236). Вывод автора неожиданно возвращает читателя к старой гипотезе Ж. Ле Гоффа о том, что в надломе между Аквинатом, Скотом и Оккамом вырос гуманизм, пропитанный номиналистическими отказом от познания Бога, апологией интуитивных истин и приматом разума над верой2. Это поразительно, поскольку Д. Пише следует А. де Либера, открывшему свой проект критикой концепции Ж. Ле Гоффа3.
Исследование Д. Пише интересно читать и на микроуровне, поскольку его изыскание обрамлено изощренными примерами. Так, Скот полагал, что еврей, не прошедший обряд крещения, однако воспитанный христианами, достигнет веры. По мнению Холкота, Бог наделил каждого человека стремлением верить в метафизические причины, в том числе в языческих богов. Приверженность вере в Бога, пусть и затемненная, остается живой среди демонов, как уверяли Бонавентура, Фома и Ричард (p. 182-185, 202, 299).
Когда достоинства книги налицо, стоит обсудить недостатки. Последний пример относится к спорному разделу про демоньяков. Во-первых, автор игнорирует более широкий контекст демонического предзнания. Учреждению стойкой веры демонов препятствует то, что в зеркале при сотворении им не открываются все истины. Иоанн Рупельский отмечал, что зеркало показывает ангелам только то, что оно сочтет нужным, а значит ограничивает их познание в отношении веры и Бога4. Во-вторых, автор обходит стороной вопрос, давно поставленный в историографии5: почему одержимые христиане, тела которых захватили демоны, теряют собственную веру и могут ли ее восстановить после экзорцизма. В-третьих, исследователь пренебрегает тем фактом, что демоны культивируют веру грешников, женщин в первую очередь, в собственную власть заклинать, как если бы они могли совершать чудеса независимо от Божественной воли6. Или же один теолог был уверен, напротив, что падшие ангелы сохраняют часть веры настолько, что стыдятся презренных людских грехов7.
2 См.: Le Goff J. Les Intellectuels au Moyen Âge. P., 1985. P. 149-151.
3 Причем линия де Либера-Пише приводит к тому же результату, что и «схоластическая антропология», вдохновленная Ж. Ле Гоффом: определение оснований человеческого существования в схоластике, рассматриваемой в качестве «эпистемы» (см.: Нехаенко Ф. В. Angeli et caelum: рождение схоластических полиса и космоса // Социологическое обозрение. 2023. Т. 22. № 2. С. 310-311, 319).
4 BAV Vat. lat. 691, fol. 59r.
5 См.: Boureau A. Satan hérétique. Histoire de la démonologie (1280-1330). P., 2004. P. 189-226.
6 См. рассуждения Александра Гэльского и Одона Ригальд BNF lat. 16406, fol. 85vb; BAV Vat. lat. 5982, fol. 88vb-89ra.
7 См.: BAV Vat. lat. 1098, fol. 51vb; Nekhaenko F. An Unknown Demonologist at the University of Paris? The Opus II.7-8 by Hugh of Saint-Cher // Philosophy. Journal of the Higher School of Economics. 2023. Vol. 7. No. 4. P. 252.
Особый трепет вызывает аналитически эксплицированная методология Д. Пише. В отличие от религиозной феноменологии, Д. Пише принимает три общих схоластических пресуппозиции о реальности существования Бога, доступности истин Откровения и возможности корректных пропозиций об объекте веры (p. 31-35). Такой ход позволяет философу принять средневековое мышление в качестве основания для аналитического рассуждения о валидно-сти теологических аргументов, не впадая в абсурдную критику религии на основе догматического сомнения в первых посылках. Тем не менее аналитическая теология рождает новые проблемы, более опасные, чем безбожество. С одной стороны, если следовать средневековому стилю мышления, то зачем использовать анахроничную связку «субъект-объект» (p. 93). В средневековой традиции перевода Иоанна Дамаскина vnoxei^evav / subiectum обозначал предмет сам по себе, а ávrixcwcvov / obiectum — отражение субъекта в познающем. С другой стороны, исследователь прибегает к пропозициональной логике, дабы формализовать эпистемологию веры: я верю в пропозицию p (Бог триедин), поскольку соглашаюсь с авторитетом X (Библия) (p. 64-69). На мой взгляд, формализация выглядит излишней и усложняет простую идею свидетельства, не влияя на содержание. Кроме того, авторитет содержит набор пропозиций, следовательно, различие между Х и p на онтологическом уровне не очевидно, а вера субъекта дополнительно зависит от его мнения о вере других членов общины, на что указывали и Фома, и Дуранд (p. 161, 170). Наконец, тот факт, что Христос как человек должен верить в Credo, включающее автореферентные и очевидные для него пропозиции, ставит под сомнение формализацию автора.
Книга Д. Пише страдает и от другой проблемы, типичной для интеллектуальной истории. Поскольку автор подходит к вопросу как философ, заинтересованный исключительно в аргументации, монографию тяжело читать. За всю книгу исследователь только один раз цитирует источник в тексте (p. 177), а все остальные цитаты на латыни без перевода помещает в сноски. Раздел про диспозицию к вере у Скота сломает даже подготовленного читателя (p. 201-216). Не ясно также, почему автор выбирает определенные тексты для выстраивания аргументации: автор ссылается на «Вопросы» Оливи вместо «Сентенций», в случае Скота цитирует иногда Lectura, иногда Ordinatio, а анализируя Дуранда, использует только третью редакцию его «Сентенций», оставляя без внимания первые две. Мне кажется, что это особое упущение, ведь именно первая версия представляет яркую критику Фомы, а третья стала компромиссом после осуждения Дуранда собратьями. Учитывая, что по вопросам веры Дуранд находился в прямой оппозиции к Фоме (p. 88, 102), принципиально важно было бы очертить персональную эволюцию взглядов «современного доктора».
Последний недостаток обусловлен тем, что исследователь ограничился критическими изданиями, а также четырьмя инкунабулами для Ричарда, Дуранда и Роберта. Игнорирование манускриптов ставит под вопрос возможность генерализации выводов в рамках Высокого Средневековья. Хотя Д. Пише прекрасно владеет палеографией и искусством перевода, а также посвятил много лет изучению схоластических манускриптов парижских магистров свободных искусств. Не принижая важность подробного разбора аргументов, схоластика длиной
в сто лет не может быть сведена к семи наиболее известным авторам, чьи рукописи издали еще в Новое время. Другая опасность состоит в том, чтобы ложно атрибутировать те или иные доводы, ведь схоластам чуждо наше понимание авторства. Богословы не считали нужным даже называть имена тех современников, чьи аргументы они повторяли дословно. Библиография же по столь масштабной проблеме ограничена двумя с половиной страницами, захваченными аналитической философией. Автор даже не упоминает отца М.-Д. Шеню, открывшего как исток рационализации веры у Гийома Оксерского, так и реакцию Гервея На-талиса против рационализма Дуранда8. Последний факт лишь подтверждает на рукописном материале, представляющем несомненное достоинство монографии неотомистского богослова, что за прямолинейной историей Д. Пише может скрываться «восставшее многообразие» позиций. Совсем недавно появилось несколько образцовых исследований схоластики, авторы которых использовали большинство доступных рукописей «Сентенций» для достижения полноты доказательства в отношении речи ангелов9, Троицы10 и небесного влияния11.
Более широкая проблема состоит в арбитрарном выборе периода между 1250 и 1350 гг., который автор называет «вершиной» теоретизации веры (p. 8). Каков контекст XIII в., в рамках которого интеллектуально выросли Бонавен-тура и Фома?12 Этот вопрос остается без ответа, хотя мы знаем, что одно из ранних антивизантийских сочинений, посвященное экспозиции и сопоставлению трех символов веры (Апостольского, Никейского и Афанасьевского)13, сочинил пропонент синтеза христианской и арабской психологии Иоанн Рупельский в 1230-е годы. В следующем десятилетии Одон Ригальд станет первым схоластом, теоретизировавшим теологию и ее предмет — веру в Бога — в качестве науки14. Почему бы тогда не посмотреть на фрагмент «Сентенций» Одона о вере? Одон закономерно является первоисточником для своего ученика Бонавентуры, а следом Фомы и Ричарда, что меняет исторический нарратив Д. Пише. Согласно Одону, знание точнее веры в отношении способа естественного познания, но слабее за счет силы убеждения веры. Вера потаенным образом обретается благодаря иллюминации при крещении, в то время как демоны обладают знанием о вере не через диспозицию, а полагаясь на опыт. Ведь их первоначальная вера не может быть восстановлена после падения15. В конце концов, здание схоластиче-
8 См.: Chenu M.-D. La théologie comme science au XIIIe siècle. P., 1975. P. 61, 69, 107.
9 См.: Roling B. Locutio angelica: Die Diskussion der Engelsprache als Antizipation einer Sprechakttheorie in Mittelalter und Früher Neuzeit. Leiden, 2008.
10 См.: Friedman R. L. Intellectual Traditions at the Medieval University: the Use of Philosophical Psychology in Trinitarian Theology among the Franciscans and Dominicans, 1250—1350. Boston, 2013.
11 См.: Sorokina M. Les sphères, les astres et les théologiens: L'influence céleste entre science et foi dans les commentaires des Sentences (v. 1220 — v. 1340). Turnhout, 2021.
12 Я даже не говорю о том, что Д. Пише хранит молчание о латинских и греческих отцах (Тертуллиан, Максим Исповедник), философах XII столетия (Гильберт Порретанский) и се-кулярных представителях факультета свободных искусств (Готфрид де Фонтене).
13 BAV Pal. lat. 221, fol. 62ra—70ra.
14 См.: Sileo L. Teoria della scienza teologica. Quaestio de scientia theologiae di Odo Rigaldi e altri testi inediti (1230—1250). Rome, 1984.
15 См.: Brugge 208, fol. 416vb, 417rb, 418vb.
ской рационализации веры могло быть возведено на теоретической оппозиции греческой вере и Византии. Окончательный разрыв отношений с Византией после Четвертого крестового похода 1202—1204 гг. и университетского осуждения 1241/4 гг. потенциально способствовал не только критике православных догматов, но и идентификации собственной веры на уровне философии.
Д. Пише проделал огромную работу и подготовил прекрасное аналитическое исследование натурализации и субъективизации веры в схоластике. Книге Д. Пише не хватает исторического контекста и альтернативных источников (манускрипты, Отцы Церкви, ранние схоласты). Это превратило бы работу из хорошей в исчерпывающую, что я попытался слегка исправить в настоящей рецензии. Несмотря на это, я вполне допускаю, что лучший показатель качества исследования — это количество новых вопросов, которые составляют горизонт для будущего.
Нехаенко Фёдор Всеволодович, стажер-исследователь ЦФС НИУ ВШЭ Россия, г. Москва fvnekhaenko@edu.hse.ru https://orcid.org/ 0000-0002-0777-8443
Fedor Nekhaenko, Research Assistant, National Research University Higher School of Economics Moscow, Russia fvnekhaenko@edu.hse.ru https://orcid.org/ 0000-0002-0777-8443
Горы, камни, животные: культурная ИСТОРИЯ ДУШИ БЕЗ УПОМИНАНИЯ О ЧЕЛОВЕКЕ
Рец. на: Stuckrad Kocku von. A Cultural History of the Soul: Europe and North America from 1870 to the Present. N. Y.: Columbia University Press, 2022
Mountains, Stones, Animals: A Cultural History of the Soul with No Mention of Man
Rev. of: Stuckrad Kocku von. A Cultural History of the Soul: Europe and North America from 1870 to the Present. N. Y.: Columbia University Press, 2022
В 2022 г. классики исследований западного эзотеризма выпустили свои новые книги: первый руководитель ведущей кафедры изучения западного эзотеризма Воутер Ханеграафф написал «Герметическую духовность и историческое воображение»1, а создатель дискурсивного подхода в изучении эзотеризма про-
1 HanegraaffW. J. Hermetic Spirituality and the Historical Imagination: Altered States of Knowledge in Late Antiquity. Cambridge, 2022.
