CC BY
30
моделирование коррелирует с категориями случайности и вероятности, которые могут использоваться как в рамках традиционного подхода к развитию социальных исторических процессов, так и нелинейного представления. В тех случаях, когда осуществляется моделирование процессов в настоящем, социальный субъект обычно использует моментно-интервальную онтологию в корреляции с соответствующими структурами.
Литература
1. Ивин А. А. Логика оценок. М., 1970.
2. Попов В. В. Феномен социального време-
ни в постнеклассическом дискурсе // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2012. № 3 (38).
3. Попов В. В. Социальное время и альтернативы развития будущего // Философия права. 2012. № 4.
4. Попов В. В., Ковтунова Д. В. Философия истории в синергетическом измерении // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2011. № 8. Ч. 3.
5. Попов В. В., Щеглов Б. С. Теория рациональности. Ростов н/Д, 2006.
УДК 159.99 ББК 88
В. Ю. Кравцова
ВЕРБАЛЬНАЯ МАНИПУЛЯЦИЯ В АСПЕКТЕ ПРОБЛЕМЫ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ ПО ДЕЛАМ О ЗАЩИТЕ ЧЕСТИ, ДОСТОИНСТВА
И ДЕЛОВОЙ РЕПУТАЦИИ
Статья посвящена актуальным вопросам вербальной манипуляции, рассматриваемым с точки зрения сложности квалификации и разрешения проблем, которые возникают на стыке языка и права.
Ключевые слова: вербальная манипуляция, формы манипулирования, коммуникативный акт, эксплицитная информация, имплицитная информация, аргумент, психологическое воздействие, порочащие сведения, языковая демагогия.
VERBAL MANIPULATION IN THE ASPECT OF THE PROBLEM OF JUDICIAL PRACTICE
IN CASES OF HONOR, DIGNITY AND BUSINESS REPUTATION PROTECTION
The article is devoted to the verbal manipulation, considered in aspect of the complexity of definition and to solve the problems arising at the intersection of language and law.
Keywords: verbal manipulation, forms of manipulation, communicative act, explicit information implicit information, argument, psychological impact, defamatory, language demagoguery.
В последнее десятилетие ряд теоретико-правовых вопросов, связанных с проблематикой отношения личности, гражданского общества и государства, выходит на первый план. Наибольшую остроту приобретают «вопросы сущности становления правового государства, особенностей гражданского общества, защиты прав человека и правового обеспечения развития индивида в качестве субъекта правовых отношений и члена гражданского общества, взаимной ответственности личности и государства» [1]. Для решения этих вопросов необходим поиск новых методологических подходов, учитывающих взаимосвязь права и языка.
Вербальная манипуляция сегодня стала объектом исследований социологов, философов, политиков, культурологов, педагогов, журналистов, специалистов по теории коммуникации, управленцев, психологов, лингвистов. Причем усилия представителей междисциплинарного подхода к изучению феномена манипуляции направлены на создание моделей коммуникации, исключающей манипулятивные приемы [1].
А. А. Леонтьев отмечает, что серьезный анализ приемов манипулирования в последние годы не проводился, между тем развитие данной проблематики могло бы сыграть важную роль в становлении демократии в России, «в защите
общества от недобросовестного манипулирования общественной психологией со стороны отдельных лиц, политических и иных группировок» [4, с. 168]. Знание манипулятивных техник позволит рядовому носителю языка перейти от уровня наивного коммуниканта к уровню коммуниканта сознательного.
Многообразие коммуникативных форм манипулирования и многочисленные языковые манифестации манипулятивной стратегии делают манипуляцию одной из сложнейших и актуальнейших проблем в науке о языке.
Говоря о коммуникативном акте, следует отметить, что часть информации в высказывании выражается эксплицитно, то есть с помощью языковых средств, специально для этого предназначенных. Именно на данной части содержания высказывания должно сосредоточиться сознание адресата. Эксплицитная информация осознается адресатом как мысль, для выражения которой и было употреблено данное высказывание. Однако, помимо эксплицитной информации, практически любое высказывание содержит имплицитную информацию, характеризующуюся пониженной коммуникативной значимостью и косвенностью кодирования. Эта информация тоже передается адресату, но в меньшей степени контролируется его сознанием, сосредоточенным на эксплицитной информации. Данное свойство имплицитной информации часто используется с целью манипулирования сознанием: сомнительные идеи «протаскиваются» именно через эту слабо контролируемую часть содержания высказывания.
Характеризуя возможных адресатов высказывания, М. М. Бахтин отмечает, что адресат «может быть непосредственным участником-собеседником бытового диалога, может быть дифференцированным коллективом специалистов какой-нибудь специальной области, может быть более или менее дифференцированной публикой, народом, современниками, единомышленниками, противниками и врагами, подчиненным, начальником, низшим, высшим, близким, чужим и т. п., он может быть и совершенно неопределенным, неконкретизированным другим (при разного рода монологических высказываниях эмоционального типа) ...Все эти виды и концепции адресата определяются той областью человеческой деятельности и быта, к которой относится данное высказывание» [2, с. 275]. При этом выбор адресантом языковых средств при порождении высказывания происходит под
влиянием адресата и его предвосхищаемой ответной реакции [2, с. 280].
Итак, планируя и реализуя речевой акт, адресант должен учитывать множество разнообразных характеристик адресата, некоторые из которых являются общими для всех видов речевых актов. К ним относятся, например: физическая способность адресата воспринимать звучащую или письменную речь; владение языком, который предполагается использовать; культурно-образовательный уровень адресата, определяющий ту базу знаний, которая имеется в его распоряжении для понимания адресованных ему высказываний. Другие характеристики могут быть специфичными для различных типов речевого действия. Так, планируя побуждение адресата к совершению тех или иных действий, надо учитывать его социальный статус. Когда статус адресата выше статуса адресанта, последний может либо просить, либо требовать, чтобы адресат совершил действие, но не может приказывать ему сделать это. Статус адресата и степень близости отношений между участниками коммуникативного акта определяют выбор той или иной степени вежливости, которая проявляется в форме обращения, в категоричности формулировок, в тоне голоса (при устном общении), в использовании специальных маркеров вежливости. При этом правильный выбор уровня вежливости, в свою очередь, является необходимым условием достижения запланированного перлокутивного эффекта. Для речевого акта аргументации крайне важна система ценностей адресата. Поскольку всякая аргументация опирается на ценности, даже логически безупречный аргумент обречен на неудачу, если он исходит из чуждых адресату принципов и идеалов. В основе внедрения требуемой информации стоят манипуляционные технологии и средства языкового манипулирования.
Языковое манипулирование - это программирование мнений и устремлений с помощью языковых средств, настроений и даже психического состояния с целью обеспечения нужного поведения. Это отбор и использование таких средств языка, благодаря которым можно воздействовать на адресата речи. Суть языкового манипулирования заключается в том, что информация подается таким образом, чтобы слушающий на ее основе самостоятельно делал определенные выводы. Придя к определенным выводам, он автоматически принимает такое знание за свое собственное, а следовательно, относится к информации менее критично и с большим доверием. Кроме
того, русский язык обладает настолько богатыми и выразительными средствами, которые позволяют одно и то же явление, предмет, одни и те же ситуации описывать по-разному. А это дает возможность создавать манипулятивные картины действительности, которые, с одной стороны, ориентированы на подсознательное психологическое воздействие на слушающего, а с другой -рождают образ реальности, всецело подчиненной авторской позиции и моделирующей авторскую точку зрения на объект [6]. Например, человека, который любит рассказывать небылицы, мы можем назвать как фантазером и мечтателем, так и вруном, лжецом, обманщиком; человека многословного - разговорчивым, болтливым либо сплетником; человека эмоционального можем назвать восторженным, взволнованным, но при этом конфликтным, проявляющим неуважение. Все зависит от интенции манипулятора.
Здесь существует проблема определения грани, где заканчивается свобода слова и начинается нарушение прав человека.
В соответствии со ст. 23 Конституции Российской Федерации каждый имеет право на защиту своей чести и доброго имени. Статья 29 Основного закона России каждому гарантирует свободу мысли и слова, а также свободу массовой информации.
Согласно ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры России являются составной частью ее правовой системы. Применительно к свободе массовой информации на территории Российского государства действует ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в соответствии с ч. 1 которой каждый человек имеет право свободно выражать свое мнение.
Предусмотренное ст. 23 и 46 Конституции Российской Федерации право каждого на защиту своей чести и доброго имени, а также установленное ст. 152 Гражданского кодекса России право каждого на судебную защиту чести, достоинства и деловой репутации от распространенных не соответствующих действительности и порочащих сведений являются необходимым ограничением свободы слова и массовой информации для случаев злоупотребления этими правами.
Проанализировав материалы судебной практики по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации, Пленум Верховного суда Российской Федерации отметил, что суды в ос-
новном правильно, с соблюдением требований, предусмотренных ст. 152 Гражданского кодекса России, рассматривают дела данной категории. Вместе с тем в связи с ратификацией Россией Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней в судебной практике возникли вопросы, требующие разрешения.
При рассмотрении споров о защите чести, достоинства и деловой репутации судам следует руководствоваться не только нормами российского законодательства (ст. 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, ст. 1 Федерального закона от 30 марта 1998 года № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней»), но и учитывать правовую позицию Европейского суда по правам человека, выраженную в его постановлениях и касающуюся вопросов толкования и применения данной Конвенции (ст. 10), имея при этом в виду, что используемый в постановлениях Европейского суда по правам человека термин «диффамация» тождественен понятию «распространение не соответствующих действительности и порочащих сведений», содержащемуся в ст. 152 Гражданского кодекса Российской Федерации [5].
Иски по делам данной категории вправе предъявлять граждане и юридические лица, которые считают, что о них распространены не соответствующие действительности и порочащие их сведения.
Порочащие сведения - это информация, содержащая утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, о неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, о недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйственной и предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота, которые умаляют честь и достоинство или деловую репутацию гражданина либо юридического лица [6].
По сути, распространение сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию, -это передача информации, закодированной в высказывании с помощью лексических средств, которая может быть неоднородна по степени легкости и осознанности ее декодирования.
Исследователи выделяют следующие направления языкового манипулирования:
1) эмоции. Здесь ключевым условием является воздействие на эмоциональную сферу слушающего;
2) социальные установки. Для каждого человека важными являются отношения между обществом и личностью, положение человека в обществе или в определенном коллективе, а также боязнь потерять этот статус в данном социуме. Данное направление чаще всего используют манипуляторы, имеющие возможность помимо вербального манипулирования оказывать административное давление с целью достижения желаемого результата (избавляясь от конкурентов или неугодных работников);
3) картина мира. Каждый человек имеет собственные представления о мире и его законах. Знания, навыки, опыт, эмоции и ощущения постепенно складываются в единую картину действительности, в своей объективной основе совпадающую с общепринятой. Но, безусловно, картина мира отличается субъективными личностными оценками. И в данном случае мы имеем дело не с объективной картиной мира, а с ее субъективной интерпретацией [6].
Говоря о манипулировании людьми с помощью лексических средств, следует уделить внимание языковой демагогии.
Языковая демагогия (далее - ЯД) - это набор ораторских и полемических приемов и средств, позволяющих ввести аудиторию в заблуждение и склонить ее на свою сторону. Существуют следующие приемы ЯД:
- ошибочные силлогизмы и софизмы - намеренное нарушение логики, когда высказывание, внешне сохраняющее логичность, фактически содержит логические ошибки;
- манипулирование смыслом высказывания - широкое использование двусмысленных терминов и выражений;
- подмена тезиса - говорящий строит свое доказательство на предположении, что оппонент сделал некоторое (обычно слабое или неверное) утверждение, создавая у невнимательных зрителей (а иногда даже у оппонента) ощущение, будто он действительно сделал такое утверждение;
- переход на личности - демагог может критиковать не аргументы, а личность оппонента;
- «порочный круг» - аргумент доказывается с опорой на тезис, который принимается как безусловная и не требующая обоснования истина, при этом исходный тезис фактически является тем же аргументом;
- апелляция очевидности, ложная авторитетность - демагогом приводятся мнимые автори-
теты, согласные с высказыванием, что действует на людей, склонных доверять авторитетам;
- ложная альтернатива, ложная дилемма -прием, основанный на приведении в качестве альтернативы двух вариантов из гораздо большего множества и так далее [6].
Итак, вопросы, возникающие на стыке языка и права и требующие юрислингвистической экспертизы, весьма разнообразны и сложны, многие из них нуждаются в предварительных теоретико-лингвистических и теоретико-юридических разработках, а их реализация в юридической практике - в создании прецедентной базы [3].
Сегодня актуальным оказывается множество юридико-лингвистических конфликтов. Вербальное манипулирование может выступать средством борьбы за власть и деньги, посягательством на права личности (дискредитация оппонентов, выдавление конкурентов). В настоящее время данная проблема не юридизирована, что связано со сложностью квалификации и четкого определения границы между речевым актом и манипуляцией.
Литература
1. Беляева И. В. Феномен речевой манипуляции: лингвоюридические аспекты: дис. ... д-ра филол. наук. Ростов н/Д, 2009.
2. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.
3. Голев Н. Д. Постановка проблем на стыке языка и права // Юрислингвистика-1. Проблемы и перспективы. Барнаул, 1999.
4. Леонтьев А. А. Психология воздействия в массовой коммуникации: учебное пособие для вузов / под ред. М. Н. Володиной. М., 2008.
5. Постановление Пленума Верховного суда Российской Федерации. 2005. № 3. Ст. 3718.
6. Словарь юрислингвистических терминов. URL // http://ling-expert>slovar.html
7. Хабибулина Н. И. Юридическая техника и язык закона. СПб., 2000.
8. Хабибулина Н. И. Язык закона и его постижение в процессе языкового толкования права: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1996.
9. Шарифуллин Б. Я. Языковая агрессия и языковое насилие в свете юрислингвистики: проблема инвективы // Юрислингвистика-5. Юридические аспекты языка и лингвистические аспекты права. Барнаул, 2004.
