CC BY
64
ПУБЛИКАЦИИ
А. С. Стыкалин (Москва)
Венгерские земли в 1814 г. глазами русского офицера. Из путевых записок А. И. Михайловского-Данилевского
В путевых записках А. И. Михайловского-Данилевского, адъютанта Александра I, а впоследствии крупного российского военного историка, нашли отражение впечатления от посещения в составе императорской свиты главных венгерских городов Буды и Пешта в период работы Венского конгресса. Ключевые слова: война 1812 г., Наполеон, Александр I, Венский конгресс, заграничные походы русской армии, Венгрия начала XIX в.
Вниманию читателей предлагается свидетельство о путешествии императора Александра I из Вены в венгерские земли со свитой с 12 по 17 октября 1814 г., в период работы Венского конгресса, завершившего эпоху наполеоновских войн и установившего новую систему международных отношений в Европе. Опубликованные в журнале «Сын отечества» в 1816 г. (№ 51. С. 205-217), эти путевые записки не привлекали должного внимания специалистов по истории Венгрии и русско-венгерских общественных и культурных связей. Между тем они представляют несомненный интерес не только своими конкретными наблюдениями над венгерскими реалиями того времени, но и в силу того, что принадлежат перу известного историка и литератора. Хотя в качестве автора заметок был указан некто А. М. Данилевский, не вызывает сомнения, что под этим именем скрывался 27-летний Александр Иванович Михайловский-Данилевский (1789-1848), впоследствии виднейший русский военный историк эпохи Николая I, труды которого по истории Отечественной войны 1812 г. печатались по высочайшему повелению и на протяжении всей николаевской эпохи лежали в основе официальной интерпретации этого выдающегося события российской истории. Обширное наследие Михайловского-Данилевского, прежде всего тексты мемуарного жанра, продолжают активно вводиться в научный оборот (прежде всего усилиями петербургского историка А. И. Сапожникова) и комментироваться специалистами1.
Молодой человек дворянского происхождения, сын доктора медицины Гёттингенского университета, Михайловский-Данилевский и сам обучался в этом престижном университете в 1808-1811 гг.,
слушая лекции по финансам, римскому и церковному праву, истории искусств, в 1809 г. посетил Италию, чтобы познакомиться с памятниками античности. В 1812 г. был адъютантом М. И. Кутузова, участвовал в Бородинском сражении, был ранен при Тарутине, позже служил офицером Главного штаба, с 1816 г. был флигель-адъютантом Александра I, сопровождал его в ряде поездок по югу России. Во время Венского конгресса он в качестве офицера, выполнявшего отдельные поручения, провел в Венгрии 5 дней в составе свиты своего государя. Вместе с Александром I в Буду и Пешт ездили и два других монарха, основателя Священного союза - австрийский император Франц I и прусский король Фридрих Вильгельм III.
Конечно, автор не имел возможности провести в Венгрии много времени, ограничился по сути лишь двумя главными городами, заехав также в Прессбург (венг. Пожонь, совр. Братислава), где Габсбургов издавна короновали венгерской короной. К тому же он был обременен в ходе поездки служебными обязанностями (немалое место в записках занимает не лишенное источниковой ценности описание протокольной стороны поездки, всего этикета, которым обставлялись визиты императора в другие страны). Некоторые его наблюдения, касающиеся жизни и быта простых венгров, могут показаться не слишком глубокими. Не стремился Михайловский-Данилевский и к красочным описаниям в духе Ф. Глинки, его стиль, хотя и не лишен некоторых расхожих клише романтической беллетристики своего времени, отличается в целом большей сухостью и деловитостью. Тем не менее в записках молодого офицера (будущего крупного историка) перед читателем предстает довольно разносторонний образ Буды и Пешта. В ходе поездки Михайловский-Данилевский много общался с венгерской элитой и сумел достаточно точно воспроизвести ее настроения. Европейский лоск и образованность венгерского дворянства несколько контрастировали, по его субъективным наблюдениям, с относительной экономической отсталостью страны, сказывавшейся и на внешнем облике двух главных венгерских городов. Общался путешественник и с венгерскими славянами, в частности сербами, убедившись в их симпатиях к России и укрепившись в собственном стихийном славянофильстве, проявившемся и в его зрелом творчестве. Нашли отражение в записках и непростые проблемы взаимоотношений венгерского дворянства, дорожащего своими государственно-правовыми традициями (и привязанного к самой букве своих средневековых законов), с венской бюрократией.
В своей последующей военной карьере Михайловский-Данилевский достиг звания генерал-лейтенанта. В 1835 г., после публикации ряда своих важных работ о войне 1812 г. и заграничных походах русской армии, стал сенатором, был назначен также председателем Военно-цензурного комитета. Был избран в Академию наук. Скончался в Петербурге во время эпидемии холеры, не дожив полгода до нового вступления российских войск в венгерские коронные земли - для усмирения революции, поставившей под угрозу не только власть дома Габсбургов над Венгрией, но и сами основы Священного Союза, образованного на Венском конгрессе, непосредственным свидетелем которого он был.
А. И. Михайловский-Данилевский Журнал путешествия из Вены в Венгрию в 1814 г.
Как приятны те минуты, когда готовимся ехать в такое Государство, в котором мы еще не были! Мысль видеть новую землю, другое небо, других людей, слышать суждения их, занимает воображение прелестными ожиданиями. Так радовался и я при известии о путешествии в Венгрию. Государь Император изволит туда отправиться на пять дней вместе с Императором Австрийским, Королем Прусским, Эрцгерцогом Палатином2 и Прусским Принцем Вильгельмом. Его Величество сопровождают генералы Ф.П. Уваров и Князь П.М. Волконский, а при сем последнем нахожусь я. Мы сперва пойдем в Офен3, а на возвратном пути будем в Пресбурге.
12 октября вечером оставили мы шумную Вену, на которую устремлены теперь взоры вселенной, ожидающей от конгресса решения участи своей. На другое утро проснулся я посреди неизмеримых равнин Венгрии. Изредка рассеянные селения, необработанные поля, бедность жителей, рубища, которыми они покрыты - все говорило мне, что я уже не под счастливым небом Германии, где законы покровительствуют промышленности. Крестьяне ходят в овчинах, подобных нашим некрытым тулупам; волосы у них длинные, и усов они не бреют. Станционные смотрители и особы, выходившие к нам навстречу, все в гусарских платьях: это одежда дворянства и чиновников; даже Ученые и Профессора одеваются по-гусарски. Дорога шла большею частию вдоль Дуная, на котором не было ни одного судна; иногда показывались рыбачьи лодки, берега покрыты пролеском, и стоявшие в некоторых местах над рекою увесистые скалы
придавали еще более дикости сей картине. В полночь приехал я в Офен, куда Государи прибыли незадолго прежде меня.
Рано поутру спустился я с горы, на которой стоит замок, гулял по Офену и ходил в Пест, лежащий на противном берегу. Вид с моста, соединяющего обе части города, довольно хорош. Дунай так же широк, как Нева в Петербурге. К стороне Вены видны горы, а вниз по течению реки взор теряется в необозримых степях. В скором времени народ меня окружил и с любопытством смотрел на Рускаго: особенно подходили ко мне сербы и славяне; некоторые из сих последних говорили мне: «Мы приехали в Офен издалека, нарочно, чтобы увидеть «Монарха славянского поколения». «Все, что мы об нем слышали, - прервал один из них, - уверяет нас, что он есть легат „Царей"». Выражение поэтическое, показывающее чувства единоплеменников наших! Они рассказывали мне о восхищении своем, когда узнали об истреблении неприятелей в 1812 году. «Мы радовались, что Бонапарте нашел преграду завоеваниям своим посреди славянского рода». Если здесь кто из Славян отличится заслугами своими, то его жалуют в Австрийские или Венгерские дворяне: принято за правило, что Славянских дворян существовать не может. Возвратясь, встретил я иеромонаха Германа, который четыре года живет при могиле Великой Княгини Александры Павловны, погребенной в Иреме, местечке, лежащем в семи верстах от Офена в стороне от большой дороги4. Богомольцы собираются туда во множестве в некоторые праздники и благословляют память усопшей, которая приобрела общую любовь в течение кратковременного своего пребывания в Венгрии.
В десять часов утра Двор поехал осматривать достойные внимания заведения, находящиеся в Офене и Песте. Примечательнее всех Музей, основанный графом Сечением. Цель учреждения есть помещать в оном все естественные произведения, добываемые в Венгрии, искусственные предметы, делаемые Венгерцами, и все сочинения, касающиеся до земли сей. Он заслуживает посему в полной мере названия отечественного Музея5. Посещая различные заведения, объехали мы почти весь город. Пест обширнее Офена; в обоих городах улицы широкия, домы в один и в два этажа; я видел только пять огромных зданий; лавки и магазейны бедны, товары выставлены в них без разбора. Улицы наполнены старинными колясками: нет ни одного экипажа, сделанного со вкусом. Наружность Венгерской столицы совсем не привлекательна; зависимость, в которой состоит земля сия, не позволяет развиться промышленности. Жители отнюдь
не похожи на немцов: они имеют более сходства с малороссиянами, с коими у них одинаковой военной вид и гордая осанка.
Во дворце ожидали Государя, для представления, дамы, духовенство, военные, дворяне и чиновники. Его Величество был в первый раз в Лейб-гусарском мундире, что чрезвычайно понравилось Венгерцам, как знак уважения к народному их одеянию. Между военными увидел я с удовольствием Графа Радецкого, одного из отличных Австрийских Генералов, который был начальником Штаба Князя Шварценберга в последних двух походах6. Обняв меня, сказал он: «Я никогда не забуду того времени, когда служил с Российской армиею; оно всегда мне будет памятно». Венгерское дворянство есть одно из блистательнейших в Европе, по древности фамилий, по богатству и непоколебимой привязанности к нравам и обычаям края своего. Женщины были одеты в черных платьях; на голове у каждой была диадема и черное или белое покрывало, наподобие того, которое известно в Италии под именем mezzaro. Я никогда не видел столько красавиц вместе.
После обеда Двор отправился на высокую гору, называемую Блоксберг7, откуда видно великое пространство течения Дуная. На горе находится обсерватория, где ожидал нас известный художник Райхенбах, показывавший нам астрономические инструменты. Он и скромен, и искусен. Вид с Блоксберга занимал меня более, нежели разговоры Профессора; мне казалось, что почти весь Двор был моего мнения. Мы не успели возвратиться, как нас пригласили на бал, где особы обоего пола осыпали нас приветствиями и вежливостями. Я вступал в разговор с многими из женщин, желая слышать суждения их; они превзошли мое ожидание отличным своим воспитанием. Они говорят чистым Французским языком, ловки, умны, - и едва можно поверить, что они могли достигнуть сей степени образования в столь отдаленной земле!
Краткость времени не позволила много беседовать с Венгерскими дворянами, которых знакомство я желал приобресть; но некоторые из них с откровенностию, свойственною благородным душам, предупредили мое любопытство разговором о различных предметах, касающихся до их правления. Я не имел на благосклонность их никакого другого права, кроме - имени Рускаго. «Мы неизвестны в Европе, - сказал мне один из них, - потому что представляют Отечество наше диким и непросвещенным; уверяют, что у нас нет ничего примечательного, что ни народ наш, ни учреждения наши не заслуживают внимания8; даже делают затруднения в выдаче путеше-
ственникам пашпортов на проезд в Венгрию. Мы наблюдаем строго конституцию, принятую от предков; мы не позволяем, чтобы в оной сделана была малейшая перемена; мы не допускаем исключений, ибо одно изъятие повлечет за собою другое, и тогда лишимся мы прав наших. Мы желаем, чтобы нас просили, и не потерпим, чтобы нам приказывали. Иосиф Второй9, полагая нужным сделать мостовую в одном из наших уездов, писал к Чинам о выгодах, могущих произойти от того для земледелия и для торговли. Он заключил письмо сими словами: вы должны видеть необходимость устроения такой дороги. Как! - сказали Чины, мы должны? Мы должны делать только то, что мы хотим, и не хотим делать новой дороги, потому что мы не должны оной делать. Многие из вельмож, хотя и видели пользу предлагаемой Иосифом мостовой, но не решились подать голоса своего в пользу оной, говоря: есть ли мы покажем пример, то подумают, что мы подкуплены!»
Генерал К... один из умнейших Австрийских Генералов, услыша предмет нашего разговора, подошел ко мне и сказал мне на ухо: «Правда, что Венгерские Чины на все предложения Венского двора отвечают сначала: НЕТ, но к концу соглашаются обыкновенно на делаемые им требования. Они смотрят более на букву, нежели на смысл своей конституции. Например, в 1809 году позволили они вступить Австрийской армии в Венгрию и обязались продовольствовать оную. Вследствие того послан был Генерал Коллер, чтобы условиться с Венгерским Правительством о гошпиталях, на что они ему отвечали, что хотя они взяли на себя снабжать войска, но о больных не было упомянуто, и посему лазареты до них не касаются. Не трудно было доказать им софизм. В том же году условлено было с ними, что они будут отводить квартиры всем Австрийским военным чиновникам в продолжение войны. Они исполняли сие до заключения мира; но при прекращении военных действий, когда армии надлежало возвращаться, они отказались от содержания постоя, утверждая, что срок договора их прошел».
15-го числа пригласили нас на так называемый Маргаритин остров, лежащий от Офена верстах в трех посреди Дуная10. Весь Двор надел фраки, и мы отправились при рукоплесканиях народа. Мы долго гуляли по Английскому саду, разведенному на острове, и намерены были ехать, как нам сказали, что будет при нас собирание винограда. В эту минуту явилось пар пятьдесят молодых мущин и девушек, прекрасно одетых в платья народов, населяющих Венгрию. Мы пошли за ними в сад, где они расселись между виноградных лоз,
пели национальные песни, и срезывали ягоды, которые девушки, поднося нам, просили принять. Потом показывали нам, каким образом приготовляют вино; мы вошли в дом, нарочно для нас устроенный, и увидели с балкона возвращение мнимых крестьян, собиравших виноград. Начались народные пляски, по заключении коих девушки, почти все прекрасные собою и в цвете лет, принесли к нам на верх большую корзину винограда, украшенную гирляндою, и одна из них приветствовала Государя. Вслед за сим вышли из аллеи, находившейся против балкона, на котором мы стояли, двадцать пар маленьких мальчиков и девушек, одетых в гусарское платье, которые, подвигаясь вперед с большою важностию, открыли Венгерский танец, и потом представляли балет. По окончании пошли мы к берегу; назначенные для перевоза суда украшены были флагами союзных держав. Прелестная осенняя погода благоприятствовала нашей прогулке, которою все были отменно довольны. Ни при одном дворе в Европе не умеют так хорошо устраивать гулянья и разного рода увеселения, как при Австрийском; на Маргаритином острову было не более пятнадцати человек, и в сем числе трое из могущественнейших Монархов Вселенной, но сельской праздник был столь искуст-но приготовлен, что во время онаго не было ни малейшаго принуждения; все были в равной мере веселы, и Австрийские придворные были столь вежливы, что каждый из посетителей мог думать, что для него нарочно была сделана сия прогулка.
В шесть часов поехали мы на бал к Графу Шандору, которого дом убран с таким вкусом, как бы в Париже11. Здесь нашли мы все дворянство, которое беспрестанно изъявляло желание, чтобы Государь изволил продлить свое пребывание в Венгрии. Откровенность, с которою многие из почтеннейших дворян со мною разговаривали, более и более меня к ним привязывали, и мысль, что скоро надлежит с ними расстаться и вероятно навсегда, меня тревожила. Поздно вечером все общество отправилось в редут, где, кроме дворянства, была и прочая публика Офена.
16 числа поутру выехал я из сей столицы, где провел два приятнейших дня. К сожалению, не мог я поклониться гробу Великой Княгини Александры Павловны, где Государь слушал обедню; ибо мне приказано было, не останавливаясь, следовать в Пресбург, куда я приехал в полночь. На другой день поутру осматривал я город, коего главнейшее украшение составляет Дунай. Вид с горы, на которой находится дворец, недавно сгоревший, отменно хорош. Через несколько часов возвратились мы в Вену.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См. среди прочего: Мемуары из коллекции А. И. Михайловского-Данилевского (вводная статья, подготовка текста и комментарии А. И. Сапожникова) // Русское прошлое. СПб., 1996. Кн. 7. С. 138158; Путевые дневники А. И. Михайловского-Данилевского // Российский архив. М., 1999. Вып. 9. С. 63-67; Михайловский-Данилевский А. И. Мемуары. СПб., 2001.
2 Речь идет о Йозефе Габсбурге, наместнике венского императорского дома в Венгрии.
3 Немецкое название Буды.
4 Дочь Павла I и жена наместника Венгрии Йозефа Габсбурга, великая княгиня Александра Павловна скончалась в 1801 г. от родов, не дожив до 20 лет. На ее могиле в местечке Урем в окрестностях сегодняшнего Будапешта возведен православный храм, существующий до сих пор.
5 Венгерский Национальный музей и Национальная библиотека ведут свое начало с музея, основанного в 1802 г. выдающимся меценатом и деятелем культуры графом Ференцем Сечени (1754-1820), отцом одного из выдающихся венгерских политиков XIX в. графа Иштвана Сечени (1791-1860).
6 Речь идет о выдающемся австрийском полководце фельдмаршале Йозефе Радецком (1766-1858).
7 Гора Геллерт на будайском берегу Дуная в центре сегодняшнего Будапешта.
8 Сходные идеи развивал, в частности, немецкий философ-просветитель И.-Г. Гердер (1744-1803), в полемике со взглядами которого формировалась идеология венгерского национального движения.
9 Иосиф II (1741-1790), австрийский эрцгерцог и император Священной Римской империи, сын императрицы Марии Терезии и ее соправитель до 1780 г., а затем единовластный правитель империи Габсбургов. Последовательный сторонник просвещенного абсолютизма. В целях создания более рационального механизма управления многонациональной империей принял ряд мер германизаторского характера, вызвавших острое недовольство венгерского дворянства (как и его попытки ограничить дворянские привилегии). См.: Хаванова О. В. Нация, отечество, патриотизм в венгерской политической культуре: движение 1790 года. М., 2000.
10 Остров Маргит на Дунае между Будой и Пештом со старинным парком. Традиционное место отдыха жителей венгерской столицы.
11 Речь идет о графе Шандоре Винце, зяте министра иностранных дел и канцлера Австрийской империи К. Меттерниха.
Stykalin А. S.
The Hungarian Lands in 1814 from the Point of View of a Russian Officer. From the Travel Notes of А. I. Mikhailovsky-Danilevsky
Alexandr Mikhailovsky-Danilevsky, an officer close to the Russian Emperor Alexander I, and later a well-known expert in the Russian military history, visited the main Hungarian cities Buda and Pest in 1814 with his Emperor in the months of the Congress of Vienna. The Hungarian realities of the epoch of the Napoleonic Wars were reflected in his notes which are a valuable source for researchers. Key words: War 1812, Napoleon, Alexander I, the Congress of Vienna, foreign campaigns of the Russian Army, Hungary in the early 19th cent.
