CC BY
101
«ВЕЛИКОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ»: СЛЕДОВАТЕЛЬ VS ПРОКУРОР
НИКИТА АЛЕКСАНДРОВИЧ КОЛОКОЛОВ,
доктор юридических наук, профессор кафедры судебной власти и организации правосудия Национального исследовательского университета Высшей школы экономики
E-mail: nikita_kolokolov@mail.ru Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Чтобы надлежащим образом работал механизм избрания меры пресечения судом, требуются: 1) внести изменения в законы о судах общей юрисдикции; 2) о прокуратуре; 3) УПК РФ; принять закон, регламентирующий порядок содержания обвиняемого под домашним арестом; 3) регламент залога.
Ключевые слова: механизм избрания меры пресечения судом, УПК РФ, компетенция следователя, прокурора и суда, пробелы в законодательстве.
Annotation. To properly worked as a mechanism for the selection of a preventive measure by the court, are required:
1) to introduce changes in the laws on courts of General jurisdiction; 2) on the Prosecutor's office; 3) the code of criminal procedure; to adopt a law regulating the procedure of detention of the accused under house arrest; 3) regulation of pledge.
Keywords: мechanism of election of a preventive measure by the court, the code of criminal procedure, the competence of the investigator, Prosecutor and the court, gaps in legislation.
Определение судебной перспективы дела — компетенция прокурора
Проблема, от решения которой уклоняется законодатель, — формирование позиции стороны обвинения. Если с ходатайством о заключении подозреваемого под стражу в суд идет дознаватель, то эта позиция автоматически совпадает с позицией выступающего в суде прокурора, несущего ответственность за судебную перспективу дела в целом. Если такое же ходатайство подается следователем, то его позиция с точкой зрения прокурора может и не совпадать. Парадоксально, но факт, если прокурор отказался от обвинения в суде (даже на этапе подготовки дела к судебному заседанию), то такой отказ для суда обязателен. Если прокурор не видит оснований для заключения обвиняемого под стражу, более того, из месяца в месяц, а то и из года в год последовательно утверждает, что последний подлежит освобождению из-под стражи, ибо само уголовное дело возбуждено в отношении него незаконно, законодатель снисходительно позволяет суду подобные рассуждения прокурора игнорировать.
Практика применения ст. 106—109 УПК РФ
Как судьи вынуждены разрешать противоречия, содержащиеся в УПК РФ, поясним на примерах.
*** По версии обвинения Комаров — заместитель генерального директора ФГУП «Машиностроительный завод им. Ф.Э. Дзержинского» — мошенническим путем пытался приобрести право на чужое имущество стоимостью более 400.000.000 руб., принадлежащее ООО «Бытпромторг» и ФГУП «Машиностроительный завод им. Ф.Э. Дзержинского». По данному факту 27 сентября 2012 г. было возбуждено уголовное дело по признакам ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ.
22 февраля 2013 г. Комаров был задержан в порядке ст. 91 УПК РФ, 23 февраля 2013 г. заключен под стражу.
18 июня 2013 г. органами предварительного следствия было возбуждено ходатайство о продлении срока содержания Комарова под стражей до 6 месяцев.
В обоснование продления срока следователем, кроме «дежурных фраз», суть которых Комаров —
Ф
супермен, который может все, приведены следующие доводы:
ф 20 и 21 февраля 2013 г. по повестке на допрос к следователю не явился, мотивируя это занятостью по работе в суде;
оперативно-розыскными мероприятиями зафиксированы меры, предпринимаемые Комаровым по сокрытию следов преступления, факты противодействия органам предварительного следствия;
директор ООО «Бытпромторг» изменила показания в пользу Комарова, не является к следователю, место ее нахождения не известно. В судебном заседании прокурор просил в удовлетворении ходатайства о продлении срока содержания под стражей отказать, мотивируя это тем, что Комаров повлиять на результаты расследования уже не может.
Постановлением от 26 июня 2013 г. Дзержинский районный суд продлил срок содержания обвиняемого Комарова под стражей до 6 месяцев 7 дней. Постановив данное решение, суд посчитал, что доводы последнего о том, что он ходу предварительного расследования не препятствовал, полностью опровергнуты следователем1.
Прокурор в апелляционном представлении просил меру пресечения в отношении Комарова изменить на подписку о невыезде, мотивируя это тем, что: ф действиями обвиняемого ущерб не нанесен; Ф доказательств о том, что Комаров препятствует следствию, нет2.
Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Пермского краевого суда от 3 июля 2013 г. в удовлетворении представления было отказано. В своем документе суд второй инстанции, ограничившись стандартными фразами о том, что Комаров может скрыться, а равно может препятствовать следствию, практически обошел вниманием такие доводы прокурора, как «ущерба по делу нет», факты препятствия следствию не установлены. Одновременно суд констатировал факт, что преступление Комаровым совершено вне сферы предпринимательской деятельности, упомянув при этом, что «суд не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности лица в инкриминируемом ему преступлении и о юридической оценке его действий»3.
22 августа 2013 г. Дзержинский районный суд г. Перми, несмотря на то, что прокурор поддержал ходатайство стороны защиты об освобождении Комарова, вновь продлил срок содержания последнего под стражей4.
26 августа 2013 г. помощник прокурора Дзержинского района г. Перми в очередной раз внес в суд апелляционной инстанции представление, в котором дал подробный анализ материалам уголовного дела в отношении Комарова и сделал вывод о том, что действиями обвиняемого вред не только не причинен, но и не мог быть причинен. Более того, отсутствие данных о размере ущерба свидетельствует об отсутствии в действиях Комарова состава преступления5.
Апелляционным постановлением от 30 августа 2013 г. Пермский краевой суд изменил меру пресечения Комарову на домашний арест. При этом суд апелляционной инстанции, нисколько не усомнившись в правильности квалификации содеянного обвиняемым, не входя в обсуждение вопроса об ущербе, отвергнув возможность применения к нему положений ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ, выявил нарушения уголовно-процессуального закона, а именно, оказывается, суд первой инстанции надлежащим образом не оценил данных о личности Комарова.
Поместив обвиняемого под домашний арест, суд второй инстанции уклонился от обсуждения вопросов, связанных с питанием и медицинским обслуживанием Комарова6.
Для решения данных проблем Комаров был вынужден обращаться к следователю за разрешением:
23 сентября 2013 г. покидать квартиру для покупки продуктов;
23 сентября 2013 г. участвовать в судебных заседаниях по обжалованию решений и действий (бездействия) следователя; ф 25. сентября 2013 г. выдать разрешение на вызов
«скорой помощи» и аварийных служб; ф 25 сентября 2013 г. посетить стоматолога, сдать и получить анализы.
26 сентября 2013 г. Дзержинский районный суд, отказав следователю в удовлетворении ходатайства о продлении Комарову срока домашнего ареста, изменил в отношении него меру пресечения на залог в 2.000.000 руб., на этот раз честно указал:
V- следователь так и не смог представить данных о
том, что обвиняемый препятствует следствию; ф Комаров, оказывается, страдает тяжким заболеванием, неоднократно помещался в лечебное заведение, где проходил стационарное лечение'. Приведенный пример показателен во многих отношениях.
Во-первых, почему суд избрал в отношении Комарова меру пресечения заключение под стражу, несмотря на возражение прокурора. Думается, причина в излишнем доверии суда органам предварительного расследования. Документы о возбуждении следователем ходатайств, поданные в порядке ст. 108—109 УПК РФ, начинаются фразой: «Согласен. Начальник ГСУ ГУ ИВД РФ по Пермскому краю генерал-майор юстиции». Сказанное означает, что Комаров совершил такое тяжкое преступление, что расследование по его делу ведется на самом высоком уровне, генерал, назначенный на должность самим Президентом РФ, уверен: обвиняемый настолько опасен для общества, что место ему — только в СИЗО8.
Опросы адвокатов позволяют сделать вывод о том, что органы предварительного расследования для того, чтобы «повысить» степень важности дела, приобщают к ходатайствам о заключении под стражу совершенно не имеющую отношение к разрешаемому вопросу переписку между генералами.
Во-вторых, удивляет тот факт, что государство в уголовном процессе одно, а представляют его два участника процесса, которым законодатель позволяет иметь различные точки зрения по всем вопросам. Так, по делу Комарова прокурор последовательно просит обвиняемого освободить, ибо нет ни ущерба, ни препятствий для расследования. В это же время, следователь, под прикрытием «генерала» лишь «обозначает» наличие проблем с расследованием.
По этому поводу один известный специалист (не имею право назвать его имени, ибо он при солидной государственной должности) очень точно сказал, что органы предварительного следствия не только незаконно вменяют обвиняемым «лишние» составы, например, ст. 210 УК РФ, но даже не дают себе труда, раскрыть данный состав преступления.
В-третьих, к сожалению в данном противостоянии суд оказывается крайним. Движение дела в отношении Комарова — явное тому подтверждение.
Прислушайся суд сразу к доводам прокурора и защиты, проблемы меры пресечения, вылившейся в многочисленные, как показало время, совершенно никому не нужные, дорого обходящиеся государству тяжбы, удалось бы избежать.
В-четвертых, помещая лицо под домашний арест, суд должен четко представлять: где обвиняемый будет жить, чем питаться, кто его будет лечить и выгуливать. Возникает вопрос: должен ли, более того, в состоянии ли все эти вопросы решить суд, поговорим ниже.
Пока же следователь, разрешая вышеперечисленные ходатайства Комарова, 10 сентября 2013 г. вынес ряд постановлений следующего содержания.
в праве покупать самостоятельно продукты обвиняемому отказать, поскольку это функция его близких родственников (мама, сестра, муж сестры), которым разрешен круглосуточный доступ в квартиру Комарова;
запретить обвиняемому переговоры с близкими родственниками по телефону (мама, сестра, муж сестры).
выдача разрешений на прогулки — компетенция не следователя, а суда.
Анализ позиции, занятой органами предварительного расследования, позволяет выявить наличие в них как внутренних противоречий, так и противоречие некоторых из них законодательству России в целом.
Так, возложив на маму, сестру, мужа сестры обязанность по снабжению Комарова продуктами, следователь не стал утруждать себя разъяснениями, в силу каких обстоятельств и в каком объеме они обязаны выполнять его поручение. Права возлагать на кого-либо их них какие-либо обязательства у следователя нет. Он что, договор с ними заключил, если да, то в какой форме. Что предпримет следователь, если его эту «договоренность» сторона, именуемая родственниками обвиняемого, вдруг, начнет саботировать? Сам пойдет за продуктами?
Не ясна суть запрета на телефонные переговоры с мамой, сестрой и мужем сестры, ибо им разрешено круглосуточное посещение обвиняемого. Получается, что следователь ограничил право обвиняемого заказать по телефону покупку лекарств?
Не основан на законе и ответ следователя о том, что право на прогулку — исключительная прерогатива суда. Судебный контроль за правами и свободами обвиняемого — явление разовое. Следователь данный вид контроля осуществляет непрерывно. Сказанное означает, что решение всех частных вопросов — его компетенция. Поскольку у обвиняемого, которого содержат под стражей, есть право на прогулку, поскольку нет оснований и на изъятие этого же права у обвиняемого.
Наконец, в-пятых, материалы в отношении Комарова позволяют сделать самый неутишительный вывод: суды всех уровней, применяя ст. 108—109 УПК РФ, откровенно путаются в вопросе наличия достаточности оснований для содержания обвиняемого под стражей.
С сожалением приходится констатировать, что нет четкого ответа по данному вопросу и в постановлении Пленума Верховного Суда РФ.
*** 5 декабря 2012 г. Фадюшин задержан в порядке ст. 91 УПК РФ, 7 декабря 2012 г. в отношении него избрана мера пресечения — заключение под стражу, 14 декабря Фадюшину предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 228.1 УК РФ.
Срок предварительного расследования продлен до 5 июля 2013 г.
В мае 2013 г. органы предварительного расследования в очередной раз обратились с ходатайством о продлении срока содержания обвиняемого под стражей.
Верх-Исетский районный суд г. Екатеринбурга постановлением от 30 мая 2013 г. продлил срок содержания Фадюшина под стражей до семи месяцев — до 4 июля 2013 г.
Свой вывод он мотивировал тем, что основания, которые учтены судом при избрании меры пресечения, существенно не изменились, как не изменилось и существо предъявленного Фадюшину обвинения; заболевания, имеющиеся у обвиняемого, не препятствуют содержанию его в условиях следственного изолятора.
Доводы защиты о явном затягивании предварительного расследования судом принимаются во внимание, но не являются безусловным основанием для отказа в удовлетворении ходатайства следовате-
ля о продлении срока содержания обвиняемого под
"О
стражей9.
Одновременно Верх-Исетский районный суд вынес частное постановление в адрес руководителя ГСУ ГУ МВД РФ по Свердловской области о нарушении следователями отдела № 5 СУ УМВД РФ по г. Екатеринбургу, допущенных при производстве расследования.
Суд в рамках судебного контроля указал, что не представляющее особой сложности одноэпизодное дело в отношении одного обвиняемого расследуется более шести месяцев, при этом за период с апреля по июнь 2013 г. по нему не произведено ни одного следственного действия.
Такое отношение порождает справедливые жалобы защиты, влечет нарушение прав обвиняемого на разумные сроки рассмотрения уголовного дела10.
Решение районного суда о продлении срока содержания обвиняемого под стражей оставлено без изменения судами апелляционной и кассационной инстанций. При этом вышестоящие инстанции подчеркнули, что судом выявлен факт волокиты, на что обращено внимание руководителя следственного органа региона11.
Постановлением Верх-Исетского районного суда г. Екатеринбурга от 27 декабря 2013 г. уголовное дело в отношении Фадюшина возвращено прокурору в виду нарушения п. 2 ч. 1 ст. 237 УПК РФ, поскольку текст обвинительного заключения, врученный обвиняемому «не читаем в силу множественности грамматических ошибок, которые искажают его содержание...»
Мера пресечения Фадющину оставлена без из-
12
менения в виде подписки о невыезде12.
Приведенный пример поучителен во всех отношениях. Тот факт, что обвиняемый, находясь на свободе, не совершил новых преступлений, не скрылся, по завершению предварительного расследования он добровольно получил обвинительное заключение и прибыл в суд, свидетельствует о явной чрезмерности в выборе в отношении него меры пресечения. Как видим, все установленные законом виды контроля (ведомственный контроль, прокурорский надзор, судебный контроль) в момент избрания меры пресечения оказались совершенно неэффективными, ибо имеются достаточные основания ут-
верждать, что Фадюшин совершенно напрасно был заключен под стражу, а затем совершенно напрасно содержался в следственном изоляторе целых семь месяцев.
Несмотря на то, что суд обратил внимание руководства органов предварительного расследования на факт вопиющей волокиты по делу Фадюшина, качество работы по делу не улучшилось, ход следствия не ускорится.
Люди под стражей, а, по мнению прокуратуры, уголовного дела нет
Начальник кафедры административного права и оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел Московского филиала Московского университета МВД РФ В.В. Абрамочкин, усматривая «личную заинтересованность в деле некоторых сотрудников органов прокуратуры», оправдывает допустимость противостояния в судебном разбирательстве органов предварительного следователя и прокуратуры13, наличие которой явно не способствует защите интересов как конкретных лиц, так и общества в целом.
В данном случае не лишним будет напомнить, что уголовное преследование осуществляют не лично отдельные следователи и прокуроры, а государство в целом, следовательно, во всех стадиях уголовного процесса позиция стороны обвинения по делу может быть только одна. Кому в споре между следователем и прокурором принадлежит последнее слово? Безусловно, прокурору, ибо закон возлагает на него обязанность надзора за соблюдением законности на всех, без исключения, этапах движения уголовного дела.
При таких обстоятельствах перенос спора между следователем и прокурором в суд — явное свидетельство их профессиональной незрелости, в основе которой деформированное правосознание, излишняя амбициозность некоторых чиновников.
Тем же, у кого-то имеются обоснованные подозрения в том, что «кто-то из прокуроров», равно из следователей, в чем-то лично заинтересован, не лишним будет напомнить, что действующее законодательство закрепляет конкретные регламенты выхода из данных ситуаций.
Что касается суда, то он разрешает лишь спор между сторонами: обвинением и защитой. С со-
жалением приходится констатировать, что далеко не всегда суды, применяя правила ст. 108—109 УПК РФ, правильно разрешают спор между сторонами, отягощенный великим противостояние органов предварительного расследования и прокуратуры.
Классический пример — уголовное дело в отношении Бульбова и др., в годовой спор о законности содержания которого под стражей был вынужден вмешаться Президиум Верховного Суда РФ.
*** Бульбов, Донченко, Гусев и Гевал обвинялись в даче взятки должностному лицу за совершение им заведомо незаконных действий, за нарушение тайны телефонных переговоров, получение взятки.
Донченко, Бульбов и Гевал также обвинялись в превышении должностных полномочий.
Заместитель Генерального прокурора РФ Гринь В.Я. поставил вопрос об отмене постановления судьи Московского городского суда от 12 ноября 2008 г., кассационного определения Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 14 января 2009 г. в отношении Донченко, Гусева, Гевала, Бульбова и передаче дела на новое судебное разбирательство в тот же суд в ином составе.
Основание — отсутствие постановления о возбуждении уголовного дела в отношении Бульбова.
Незаконность уголовного преследования Буль-бова без возбуждения в отношении него уголовного дела подтверждается и позицией Конституционного Суда РФ, изложенной в определении от 18 июля 2006 г. № 343-0, а также судебной практикой — надзорным определением Верховного Суда РФ от 28 февраля 2006 г. по делу № 46-ДПО5-77.
Кроме того, на необходимость возбуждения уголовного дела в отношении Бульбова А.А. Верховный Суд РФ указал в кассационном определении от 28 октября 2008 г. при рассмотрении кассационных жалоб обвиняемого и других по данному уголовному делу на решение Московского городского суда от 10 сентября 2008 г., которое было отменено в связи с отсутствием постановления о возбуждении уголовного дела.
При судебном разбирательстве 10 ноября 2008 г. ГСУ СК при прокуратуре РФ в Московский городской суд впервые представлено постановление, вынесенное 28 июня 2007 г. заместителем прокурора
ЦАО г. Москвы Савковым В.И. Этим решением отменяется вышеуказанное постановление о возбуждении уголовного дела в отношении Горохова от 28 июня 2007 г. и возбуждается уголовное дело по тем же обстоятельствам, но не только в отношении Горохова И.Ю., но и в отношении иных неустановленных лиц.
Между тем, в ходе расследования уголовного дела указанное постановление не представлялось ни прокурору, ни в суд. Более того, какие-либо сведения о том, что такое постановление выносилось и участие в преступлениях принимали иные неустановленные лица, отсутствуют и в прокуратуре ЦАО г. Москвы и ИЦ ГУВД по ЦАО г. Москвы. Данных об этом нет ни в надзорном производстве, ни в регистрационных, учетных и иных документах. Отсутствует какое — либо указание на это постановление, а также на участие в преступлениях иных неустановленных лиц и в других материалах о движении уголовного дела, ранее направляемых следствием как в Генеральную прокуратуру РФ, так и в суд.
Кроме того, ГСУ СК при прокуратуре РФ ранее в Генеральную прокуратуру РФ и в суд направлялось постановление о возбуждении уголовного дела только в отношении Горохова, возбужденного 28 июня 2007 г. следователем Сухаревым И.Е. с согласия заместителя прокурора ЦАО г. Москвы Савкова В.И., и именно оно было положено в основу состоявшихся судебных решений, в том числе Басманного районного суда г. Москвы от 5 октября 2007 г. об избрании Бульбову и 16 октября
2007 г. об избрании Гусеву А.В. меры пресечения в виде заключения под стражу, а также других решений.
Данным обстоятельствам Московским городским судом при рассмотрении ходатайства следователя и Верховным Судом РФ при рассмотрении кассационных и надзорных представлений прокурора оценка не дана.
Фактически о вынесении постановления о возбуждении уголовного дела не только в отношении Горохова, но и в отношении иных неустановленных лиц стало известно, и оно было представлено только после того, как Верховным Судом РФ 28 октября
2008 г. обращено внимание на отсутствие постановления о возбуждении уголовного дела в отношении Донченко, Гусева, Гевала и Бульбова.
В связи с этим, Генеральной прокуратурой РФ первому заместителю Генерального прокурора РФ — Председателю СК при прокуратуре РФ Ба-стрыкину А.И. направлены материалы для организации проверки в порядке ст.ст. 144—145 УПК РФ.
Однако, выходя за рамки требований ст.ст. 108, 109, 274, 278 УПК РФ и нарушая принцип состязательности сторон, предусмотренный ст. 15 УПК РФ, суд по собственной инициативе вызвал и допросил в качестве свидетелей бывшего следователя и заместителя прокурора ЦАО г. Москвы Сухарева И.Е. и Савкова В.И., соответственно. Данные свидетели показали, что постановление о возбуждении уголовного дела не только в отношении Горохова И.Ю., но и других неустановленных лиц выносилось.
Вызвав по собственной инициативе и допросив в судебном заседании свидетелей, суд фактически реализовал стадию судебного следствия, предусмотренную гл. 37 УПК РФ, и применил положения ст. 278 УПК РФ, что возможно лишь при рассмотрении уголовного дела по существу. Указанными действиями суд нарушил процедуру судопроизводства, установленную уголовно-процессуальным законом, что в соответствии со ст.ст. 379, 381 УПК РФ влечет отмену судебного решения.
Несмотря на то, что участвовавшими в процессе прокурорами представлены и судом исследованы материалы, опровергающие наличие ранее в материалах данного постановления, его регистрацию в установленном порядке, а также какие-либо сведения в иных документах о совершении преступлений Гороховым, Яныкиным, Нестеренко с участием других неустановленных лиц, судья необоснованно и безмотивно отверг доводы прокуроров и преждевременно, без выяснения всех обстоятельств, признал юридический факт, связанный с его вынесением. При этом, принимая решение, Московский городской суд ограничился лишь показаниями Сав-кова В.И. и Сухарева И.Е., хотя их доводы требовали дополнительного подтверждения, в том числе и документального. Изучения в судебном заседании оригинала постановления было не достаточно, чтобы сделать вывод о его достоверности и вынесения в установленном порядке.
Помимо этого, суд не принял во внимание то, что в данном спорном постановлении от 28 июня 2007 г. отсутствует время возбуждения уголовного
дела, тогда как в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 146 УПК РФ это является обязательным требованием.
Таким образом, постановление Московского городского суда от 12 ноября 2008 г. вынесено с нарушениями уголовно-процессуального закона, его выводы не соответствуют фактическим обстоятельствам уголовного дела, что в соответствии со ст. 379 УПК РФ является основанием его отмены, а указанные нарушения подлежат устранению при новом судебном рассмотрении ходатайств следователя.
Как усматривается из протокола судебного заседания Московского городского суда от 10 ноября 2008 г., участвовавшим в деле прокурором указано, что необходимые материалы направлены Генеральной прокуратурой для проверки в СК при прокуратуре РФ.
Суд первой инстанции, проверив законность и обоснованность постановления о возбуждении уголовного дела, ограничился допросом бывшего заместителя прокурора ЦАО г. Москвы Савкова, а также следователя Сухарева И.Е. и, не располагая результатами проверки, вынес оспариваемое решение.
В судебном заседании Президиума Верховного Суда РФ представители СК при прокуратуре РФ сослались на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении Савкова В.И. и Сухарева И.Е. от 1 сентября 2009 г. Однако, данное постановление в суде первой инстанции не исследовалось и, следовательно, оценки не получило14.
Результат данного явно искусственного спора давно и хорошо известен всем процессуалистам: Бульбов и др. органнами предварительного расследования вскоре были освобождены из-под стражи.
Скажем более, сторона защиты не случайно годами твердила об отсутствии у обвинения надлежащего комплекса доказательств вины многих из вышеперечисленных обвиняемых.
Постановлением Московского городского суда от 6 февраля 2013 г. уголовное дело в отношении Донченко, Гусева, Нестеренко и др. в порядке ст. 237 УПК было возвращено прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом15.
Основание — отсутствие необходимых реквизитов в постановлении о привлечении лиц в качестве обвиняемых: не указаны точно время, место и способ их действия.
Судебной коллегий по уголовным делам Московского городского суда от 22 марта 2012 г. указанное постановление оставлено без изменения16.
Аналогичное решение по кассационному представлению заместителя Генерального прокурора РФ В.Я. Гриня было принято и в кассационной инстан-
17
ции.
На текущий момент судебная перспектива данного дела о событиях 2007 г. все еще не ясна.
В данном случае никто не говорит о фальсификации доказательств, Президиум Верховного Суда РФ обратил внимание только на «туманность» в вопросе появления отдельных важных документов, что, безусловно, само по себе недопустимо при решении вопроса о заключении человека под стражу.
Может быть, соответствующие службы, осуществлявшие оперативную разработку обвиняемых по анализируемому делу, и правы, но доказательств их вины в совершении конкретных преступлений ни они, ни следователи пока суду не предоставили.
С аналогичными проблемами суды столкнулись и по «игорному делу».
*** Постановлением Басманного районного суда г. Москвы от 9 июня 2011 г. по ходатайству старшего следователя по особо важным делам при Председателе СК РФ Куликову, заместителю начальника отдела Управления «К» бюро специальных технических мероприятий МВД РФ, обвиняемому в совершении преступления, предусмотренного пп. «а», «г» ч. 4 ст. 290 УК РФ, избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.
Кассационным определением судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 29 июня 2011 г. указанное постановление оставлено без изменения, а кассационные жалобы — без удовлетворения.
Постановлением президиума Московского городского суда от 31 мая 2013 г. отказано в удовлетворении надзорного представления заместителя Генерального прокурора РФ Гриня В.Я.18 о пересмотре постановления судьи Басманного районного суда г. Москвы от 9 июня 2011 г. и кассационного определения судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 29 июня 2011 г. в отношении Куликова.
В надзорном представлении заместитель Генерального прокурора РФ Гринь В.Я. высказал несогласие с состоявшимися судебными решениями и считает их подлежащими отмене в связи с нарушением уголовно-процессуального закона, приводя следующие доводы.
Автор представления указывает в нем, что суд признал преследование Куликова по уголовному делу № 201/713066-11 и избрание в отношении него меры пресечения в виде заключения под стражу законными. Как указывается в представлении, в основу этого вывода судом положено то, что вышеприведенное уголовное дело возбуждено не только в отношении сотрудников органов прокуратуры Московской области, но и иных неустановленных лиц.
В представлении также указывается, что с данными утверждениями судов согласиться нельзя, поскольку они не подтверждаются материалами дела. Из постановления о возбуждении уголовного дела однозначно следует, что весь круг заподозренных следствием лиц ограничен работниками органов прокуратуры Московской области.
В названном процессуальном решении, по мнению автора представления, прямо указано на то, что к описанному в нем деянию причастны заместитель прокурора Московской области Игнатенко А.Н. и начальник управления данной прокуратуры Урумов Д.И. Впоследствии, как видно из текста этого же постановления, они с августа 2009 г. по апрель 2010 г. вовлекли в свою деятельность других сотрудников прокуратуры: Ногинского городского прокурора Глебова В.П., Клинского городского прокурора Каплуна Э.Ю. и иных неустановленных лиц, согласившихся за взятки не препятствовать организации азартных игр на территории городов Московской области, в которых они возглавляли органы прокуратуры.
Однако, суды не учли эту часть постановления о возбуждении уголовного дела и не дали ей юридическую оценку. Не придав значения указанным обстоятельствам, они пришли к ошибочным выводам о том, что уголовное дело возбуждено следователем в отношении неограниченного круга лиц, что позволяло ему преследовать любое должностное лицо.
Между тем, полагает автор представления, ни в описании преступления, ни в материалах проверки,
послуживших основанием для возбуждения уголовного дела, сведений о должностных лицах иных органов государственной власти не имелось.
Данные о сотрудниках БСТМ МВД России — о Куликове и Темиргалиеве появились лишь в ходе последовавшего расследования уголовного дела № 201/713066-11 и спустя месяц после его начала, что исключало возможность вывода об участии в преступлении, описанном в постановлении о возбуждении названного уголовного дела, иных должностных лиц, в том числе Куликова и Темиргалиева. Поэтому следователь, осознавая, что без возбуждения уголовного дела о новом, выявленном им преступлении, он не сможет на законных основаниях осуществлять обвинительную деятельность в отношении Темиргалиева и Куликова, составил рапорт об обнаружении в их действиях признаков самостоятельного преступления и вынес 7 июня 2011 г. постановление о возбуждении нового уголовного дела № 201/713091-11, из которого следует, что действия Куликова и Темиргалиева, не связаны с инкриминированными Игнатенко А.Н. и другим лицам деяниями.
В этот же день уголовное дело № 201/713066-11 по обвинению прокурорских работников и уголовное дело № 201/713091-11 в отношении Темиргали-ева и Куликова были соединены в одно производство под № 201/713066-11.
В связи с тем, что полученных следствием данных о противоправном поведении Темиргалиева и Куликова оказалось недостаточно для их преследования, постановление о возбуждении нового уголовного дела № 201/713091-11 было 9 июня 2011 г. отменено прокурором как необоснованное.
Несмотря на то, что в силу указанного решения прокурора ни расследуемое уголовное дело, ни вновь возбужденное на основании выделенных из него материалов дело не могли служить основанием для преследования Куликова, Басманным районным судом т. Москвы он, тем не менее, 9 июня 2011 г. был незаконно заключен под стражу.
Для оправдания продолжения уголовного преследования Куликова, проведения в отношении него судебного разбирательства и принятия обжалуемого решения суду оказалось достаточно формального основания — постановления о соединении указанных уголовных дел от 7 июня 2011 г.
Однако, тот факт, что до отмены постановления о возбуждении уголовного дела № 201/71309111 материалы, послужившие основанием для его вынесения, были выделены из уголовного дела № 201/713066-11, а затем с ним вновь соединены, ничего не меняет, поскольку ни одно из этих решений не имеет силы, позволяющей следствию начинать уголовное преследование лица.
В соответствии со ст. 156 УПК РФ таким решением может быть только постановление о возбуждении уголовного дела, которое в рассматриваемом случае было отменено прокурором и все вытекающие из него последствия утратили свою процессуальную силу и не могли иметь продолжение.
Поэтому, по мнению автора представления, необходимо признать, что используемые судами первой, кассационной и надзорной инстанций аргументы о выделении материалов и последующем соединении вновь возбужденного уголовного дела с уже расследуемым делом не имеют принципиального значения для разрешения возникшего спора.
Правила о соединении уголовных дел не позволяют подменять одно уголовное преследование другим, что имело место в рассматриваемом случае. В соответствии со своим назначением решение о соединении дел призвано разрешать исключительно юридико-технические вопросы. В силу своей правовой природы оно не может оправдывать чье-либо уголовное преследование, служить ему подтверждением или опровержением.
Главным остается то, что суд не вправе был избирать Куликову меру пресечения на основании ходатайства следствия, все положения которого были основаны на отмененном постановлении о возбуждении уголовного дела и к моменту его рассмотрения уже утратили юридическую силу.
У суда отсутствовал предусмотренный ст. 108 УПК РФ предмет для разбирательства, поскольку выдвинутое против Куликова подозрение было в установленном законом порядке снято прокурором.
Невозможно согласиться с позицией судов и в том, что постановление прокурора об отмене уголовного дела в отношении Куликова не ставит под сомнение законность проводимого против него расследования.
Вопреки конституционному смыслу положений УПК РФ (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 21 октября 2008 г. № 600-О-О, от 1 марта 2007 г. № 327-0-0), эта позиция означает, что стадия возбуждения уголовного дела и указанное решение прокурора, которым он предотвращает необоснованное преследование лица, лишены какого-либо правового значения.
В итоге принятое судом решение об аресте, по мнению автора представления, позволило следствию осуществлять дальнейшее незаконное преследование Куликова при отсутствии возбужденного по поводу его деяния уголовного дела, что является недопустимым.
Принимая решение о заключении Куликова под стражу Басманный районный суд г. Москвы не учел, что выполнение процессуальных действий, в том числе избрание меры пресечения, могут быть приняты лишь к лицу, в отношении которого возбуждено уголовное дело.
Эти обстоятельства не учтены также судебной коллегией по уголовным делам Московского городского суда и президиумом Московского городского суда.
Как видно из постановления старшего следователя по особо важным делам при Председателе СК РФ Никандрова Д.В. от 4 мая 2011 г. в отношении Куликова М.А. уголовное дело не возбуждалось.
Указание в этом постановлении о возбуждении дела и в отношении иных неустановленных лиц, не свидетельствует о возможности проведения следственных действий и в отношении Куликова, поскольку следователь, придя к выводу о причастности Куликова к совершению преступления, возбудил уголовное дело в отношении него лишь 7 июня 2011 г.
Указанное постановление было отменено 9 июня 2011 г. заместителем Генерального прокурора РФ Гринем В.Я.
Таким образом, в отношении Куликова, в нарушение требований уголовно — процессуального закона, мера пресечения избрана без возбуждения
19
уголовного дела19.
Впрочем, есть и иные точки зрения. Например, некоторые специалисты в Институте повышения квалификации СК РФ (А.М. Багмет, Ю.А. Цветков), расценивая прокурора не иначе как «паразиточную
шестерню» в механизме уголовного судопроизводства, предлагают и вовсе исключить его из перечня участников уголовного процессе; по их мнению, все за него сделают следователь и руководитель следственного органа.
В стадии предварительного расследования прокурор вправе требовать приобщения к делу конкретных доказательств
Важнейшей составляющей расследования и рассмотрения уголовных дел о преступлениях, направленных против отношений собственности, во все времена является установление реальной цены присвоенного виновными. Выявить действительный размер похищенного — проблема, поскольку с ценами формальными небезуспешно конкурируют цены рыночные. Классический пример — уголовное дело в отношении Пассата, продавшего, правда, с разрешения своего Президента, принадлежащие Молдове истребители не по реальной цене, а за те деньги, которые покупатели ему дали.
Достаточно таких примеров и в России. Например, в Мурманской области судебные приставы не нашли покупателей на целый ряд объектов, в прошлом принадлежавших МО РФ.
Следователем давно пора понять, что иное, с виду весьма ценное имущество (завод, фабрика), в жизни производят одни убытки, следовательно, цена их «отрицательная». Более того, всегда следует помнить, что с момента привлечения собственников этого имущества к уголовной ответственности ценность их владений стремительно убывает, в первую очередь, «падают» акции.
Анализ правоприменительной практики позволяет сделать неутешительный вывод: ущерб предпринимателям инкриминируется по максимуму, даже если размер его более чем спорен. Проблема заключается, в первую очередь, в том, что действующий УПК РФ позволяет следователям игнорировать мнение других участников процесса, даже прокурора, который, в отличие от следователя, отвечает за законность и обоснованность обвинения не только в стадии предварительного расследования, но и во всех судебных инстанциях.
*** Органами предварительного расследования (ГСУ СК РФ) Березин обвиняется в совершении преступления, предусмотренных ч. 3 ст. 33, ч. 4 ст. 160 УК РФ. После окончания предварительного
следствия (ст. 215 УПК РФ), на этапе выполнения требований ст. 216 УПК РФ, сторона защиты заявила ходатайство о назначении трех независимых экспертиз отчетов оценщиков. В обоснование свого ходатайства обвиняемый Березин и его защитники — адвокаты Колоцея Н.Р. и Иванов А.Г. приобщили отчет об оценке 25,5% акций ОАО «Уржумский спиртово-дочный завод», выполненный ООО «Лэйк».
Постановлением следователя от 7 октября 2013 г. в удовлетворении данного ходатайства отказано. Свою позицию следователь мотивировал тем, что данный документ он оценивает критически. Согласно имеющейся в распоряжении следствия оперативной информации Березин через посредников организовал изготовление документов, подтверждающих стоимость, установленную предпринимателем Поповой М.А., попавшей в подозрение по этому же уголовному делу. Цель данной оценки поставить под сомнение имеющееся в материалах уголовного дела заключение финансово-экономической судебной экспертизы.
Сторона защиты обжаловала данное постановление в порядке ст. 125 УПК РФ.
Согласно п. 3 ч. 2 ст. 38 УПК РФ следователь самостоятельно направляет ход расследования, а значит ему лично и решать, какие доказательства и в каком количестве будут подкреплять выдвигаемое им обвинение.
Право дать указание следователю на сбор конкретных доказательств принадлежит только определенным руководителям следственных органов (п. 3 ч. 1 ст. 39 УПК РФ).
Что касается наличия прав у других реальных участников процесса (прокурора, стороны защиты) относительно полномочий участвовать в сборе доказательств, то закон сконструирован таким образом, что их полномочия на этапе предварительного расследования фактически стремятся к «нулю», ограничиваются правом ходатайствовать о проведении конкретных следственных действий.
Естественно, что обвиняемому, его адвокатам искать в рамках существующего регламента ощутимой поддержки у прокурора бессмысленно.
Что вынуждены в таких условиях делать участники процесса, нуждающиеся в объективном расследовании, а именно прокурор и сторона защиты? Как ни странно, они объединяются... В основе дан-
ного объединения — нежелание органов предварительного расследования искать не объективную, а планируемую следственными подразделениями, истину. Порой доходит до абсурда: прокуроры просят представителей стороны защиты обжаловать конкретные действия следователей в суд в порядке ст. 125 УПК РФ, подают заявления на поведение органов предварительного расследования в порядке гл. 25 ГПК РФ.
*** Сторона защиты обжаловала отказ следователя удовлетворить ходатайство о назначении экспертизы и приобщении ее варианта оценки к материалам уголовного дела в суд в порядке ст. 125 УПК РФ. В обоснование жалобы положен тезис о том, что отказ следователя нарушает право обвиняемого на защиту, поскольку лица, определяющие ход дальнейшего движение уголовного дела (прокурор, утверждающий обвинительное заключение, судья, назначающий судебное разбирательство), лишены возможности получить информацию, наличие которой позволяет подвернуть сомнению позицию органов предварительного расследования.
В судебном заседании прокурор отдела управления по надзору за расследованием особо важных дел Генеральной прокуратуры РФ сторону защиты поддержал. Мотив тот же. Отказ следователя в приобщении к материалам уголовного дела представленного стороной защиты отчета о стоимости акций, лишает прокурора на стадии утверждения обвинительного заключения, а затем и суд получить информацию о стоимости акций.
Постановлением Басманного районного суда г. Москвы от 28 ноября 2013 г. в удовлетворении жалобы отказано, поскольку решение следователя: во-первых, не нарушает конституционных прав обвиняемого, во-вторых, не препятствуют дальнейше-20
му движению дела.
Формально суд прав, законных оснований вмешиваться в процесс доказывания нет, вернуться к изучению документов, представленных защитой, можно в последующих стадиях процесса, например, на этапах утверждения обвинительного заключения или уже в суде. Да и не дело суда разрешать спор между следователем и прокурором, ибо это органы исполнительной власти, споры между которыми решаются в административном порядке.
*** Неудивительно, что суд апелляционной инстанции к мнению Генеральной прокуратуры РФ, последовательно настаивавшей на необходимости отменить предыдущее судебное решение, не прислушался и 3 марта 2014 г. его «засилил»21.
11 апреля 2014 г. судья Московского городского суда отказал стороне защиты в передаче кассационной жалобы на рассмотрение в судебном заседании суда кассационной инстанции22.
Почему следователь отказал в удовлетворении ходатайства? Ответов на данный вопрос может быть несколько. Например, представленный стороной защиты документ не выдерживает никакой критики, о чем заявил и сам следователь.
Если данный документ на самом деле не соответствует реалиям жизни, то почему на необходимости его приобщения настаивает представитель Генеральной прокуратуры? Думается, что у него для этого есть достаточные основания. Скорее всего, появление данного документа в деле, если не в корне, то существенно меняет содержание обвинения, а органы предварительного расследования уже выполняют ст. 215 УПК РФ.
Следователь заявил о наличии у него некой «оперативной информации», которая вселяет в него уверенность, что оценка, произведенная стороной защиты — документ «заказной». Правда, при этом ни сам следователь, ни прокурор ничего не предпринимают для того, чтобы реально «опорочить» позицию защиты.
Какой в данной ситуации рисуется сценарий развития событий. Сторону защиты рано или поздно выслушают, не исключено, что в основу прокурорского, а то и судебного решения ляжет справка, предоставленная ею еще 4 октября 2013 г., или производные от нее документы. Не исключено, что уголовное дело будет возвращено прокурором для проведения дополнительного расследования или, более того, судом для устранения препятствий к его рассмотрению.
Впрочем, всего этого можно избежать, если следователь будет внимателен к позиции, занимаемой Генеральной прокуратурой РФ, которая, в отличие от него, отвечает не только за предварительное расследование, но и за наличие у него судебной перспективы.
Основные научно-практические выводы.
1. Поскольку уголовное преследование осуществляют не лично отдельные следователи и прокуроры, а государство в целом, то позиция стороны обвинения во всех стадиях уголовного процесса должна быть единой.
2. При возникновении спора между следователем и прокурором, именно прокурору принадлежит последнее слов, ибо закон возлагает на него обязанность надзора за соблюдением законности на всех, без исключения, этапах движения уголовного дела. Иными словами, прокурор в целом отвечает за дело, а не следователь, ответственность которого ограничивается обязанностью качественного расследования.
3. Перенос спора между следователем и прокурором в суд — свидетельство их профессиональной незрелости, в основе которой деформированное правосознание, излишняя амбициозность чиновников.
4. При возникновении обоснованных подозрений в том, что «кто-то из прокуроров», равно из следователей, в чем-то лично заинтересован, не лишним будет напомнить, что действующее законодательство закрепляет конкретные регламенты выхода из данных ситуаций.
5. В рамках превентивного судебного контроля суд лишь разрешает спор между сторонами: обвинением и защитой.
6. Ст. 108—109 УПК РФ следует дополнить положением, согласно которому отказ прокурора поддержать ходатайство следователя о заключении обвиняемого под стражу — основание для освобождения его из под стражи.
7. Заключая обвиняемого под стражу, вопреки мнению прокурора, суд неизбежно становится на сторону обвинения.
1 Постановление Дзержинского районного суда г. Перми от 26 июня 2013 г. Архив Дзержинского районного суда г. Перми за 2013 г.
2 Представление помощника прокурора Дзержинского района г. Перми от 1 июля 2013 г. №2814/2012. Архив прокуратуры Дзержинского района за 2013 г.
3 Апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Пермского краевого суда от 3 июля 2013 г. №22-5245. Архив Пермского краевого суда за 2013 г.
4 Постановление Дзержинского районного суда г. Перми от 22 августа 2013 г. Архив Дзержинского районного суда г. Перми за 2013 г.
5 Представление помощника прокурора Дзержинского района г. Перми от 26 августа 2013 г. №2814/2012. Архив прокуратуры Дзержинского района за 2013 г.
6 Апелляционное постановление Пермского краевого суда от 30 августа 2013 г. №22-6946. Архив Пермского краевого суда за 2013 г.
7 Постановление Дзержинского районного суда г. Перми от 26 сентября 2013 г. Архив Дзержинского районного суда г. Перми за 2013 г.
8 См. об этом подробнее: Колоколов Н.А. Предисловие // Актуальные проблемы уголовного судопроизводства. Избрание меры пресечения судом / Под ред. Н.А. Колоколова. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2011 (2014). С. 10.
9 Постановление Верх-Исетского районного суда г. Екатеринбурга от 30 мая 2013 г. Архив Верх-Исетского районного суда г. Екатеринбурга за 2013 г.
10 Постановление Верх-Исетского районного суда г. Екатеринбурга от 30 мая 2013 г. Архив Верх-Исетского районного суда г. Екатеринбурга за 2013 г.
11 Апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 10 июня 2013 г. №22-7395/2013, постановление судьи Свердловского областного суда об отказе в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции от 29 ноября 2013 г. №4у-6715-2013. Архив Свердловского областного суда за 2013 г.
12 Постановление Верх-Исетского районного суда г. Екатеринбурга от 27 декабря 2013 г. Архив Верх-Исетского районного суда. Екатеринбурга за 2013 г.
13 Абрамочкин В.В. Исследование материалов при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу // Уголовный процесс. 2013. № 9. С. 32—34.
14 Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 2 сентября 2009 г. №197-П09-ПР. Электронный архив Верховного Суда РФ за 2009 г. См. так же: Колоколов Н.А. 1.3. Заключение под стражу // Практика применения УПК РФ / Под общ. ред. В.М. Лебедева. 6-е изд., перераб. и доп. М.: Ирайт, 2013. С. 127—128.
15 Постановление Московского городского суда о возвращении дела прокурору от 6 февраля 2013 г. Архив Московского городского суда за 2013 г.
16 Апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 22 марта 2013 г. № 10-899/2013. Архив Московского городского суда за 2013 г.
17 Постановление об отказе в передаче кассационного представления для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции от 18 июля 2013 г. № 4у/2-5047. Архив Московского городского суда за 2013 г.
18 Постановление об отмене постановления судьи об отказе в удовлетворении надзорной жалобы по надзорному представлению заместителя Генерального прокурора РФ Гриня В.Я. 23 февраля 2013 г. № 5-ДП13-21 вынесено заместителем Председателя Верховного Суда РФ Хомчиком В.В. № 5-ДП13-21.
19 Надзорное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 4 сентября 2013 г. Дело № 5-ДШ 3-48. Электронный архив Верховного Суда РФ за 2013 г.
20 Постановление Басманного районного суда г. Московы от 28 ноября 2014 г. Архив Басманнного районного суда г. Москвы за 2013 г.
21 Апелляционное постановление Московского городского суда от 3 марта 2014 г. № 10-2572/2014. Электронный архив Московского городского суда за 2014 г.
22 Постановление судьи Московского городского суда от 11 апреля 2014 г. № 4у/2-1731. Электронный архив Московского городского суда за 2013 г.
