CC BY
127
Том 157, кн. 3
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ КАЗАНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Гуманитарные науки
2015
УДК 12.09.09+03.23.07
ВЕЛИКАЯ БУЛГАРИЯ А.Ф. ЛИХАЧЕВА: ПЕРВЫЙ ИСТОРИКО-АРХЕОЛОГИЧЕСКИЙ ДИСКУРС ПО КУЛЬТУРЕ ВОЛЖСКИХ БУЛГАР
К.А. Руденко Аннотация
В статье рассматриваются научные работы казанского коллекционера А.Ф. Лихачева, написанные им в 1860-1880 гг. В них представлена оригинальная историческая концепция по происхождению волжских булгар. В своей главной статье, посвященной истории и культуре Великой Булгарии, А.Ф. Лихачев реконструировал образ жизни, основные занятия, законы в Булгарии и дал характеристику ремесел. Доказывается, что в основу его взглядов на историю и археологию были положены научные концепции ведущих археологов из Москвы и Санкт-Петербурга: А.С. Уварова и П.И. Лерха. Несмотря на то что некоторые идеи А.Ф. Лихачева были дилетантскими, их ценность заключалась в первом опыте комплексного исследования древней культуры народов российской провинции.
Ключевые слова: А.Ф. Лихачев, М.Г. Худяков, А.С. Уваров, П.И. Лерх, коллекционер, булгары, Великая Булгария, археология, нумизматика, история.
Деятельность известного казанского коллекционера Андрея Федоровича Лихачева (1832-1890) давно привлекает внимание исследователей. Изучались отдельные аспекты его научных исследований, материалы его коллекции -большей частью предметы изобразительного искусства и археологии. Однако за пределами внимания ученых остались его работы как историка народов Поволжья. Между тем это была особая, очень важная для коллекционера тема. Именно через нее он пытался реализовать и историзировать тот огромный ар-хеолого-этнографический материал, который он собирал страстно и увлеченно.
Рассматривая ранее исследовательские методы А.Ф. Лихачева, мы отмечали, что в своих научных изысканиях он пытался восстановить «этнографический» облик древних булгар, написать историю быта исчезнувшего народа и, как он считал, его потомков - чувашей [1, с. 194]. При этом А.Ф. Лихачев проявил себя как приверженец эволюционистского направления в интерпретации древностей, и в рамках этой системы создал идеалистическую концепцию истории булгарского государства [2, с. 423]. Анализируя ее философские основы, мы пришли к выводу, что они близки идеям немецкого романтизма начала XIX в. и созвучны некоторым славянофильским идеям [3, с. 371, 373].
Во взглядах А.Ф. Лихачева на древнебулгарское государство, которые относятся к разряду утопий времени [3, с. 371], прослеживается определенный отзвук идей московских и казанских масонов, с которыми Лихачевы были тесно
связаны [4, с. 239]. Причем казанским масонам было присуще некоторое тяготение к историческим темам и сюжетам [4, с. 240], которое, правда, до Андрея Федоровича в письменном выражении практически не проявлялось.
Вопросы этногенеза народов Волго-Камья в своих работах А.Ф. Лихачев рассматривал не в чисто историческом аспекте (для этого не было достаточных письменных источников и опыта историка), а с позиций более обширного, можно сказать, культурологического подхода, через призму Великой Булгарии - государства, существовавшего в истории и генетически связанного с историческим народом - волжскими булгарами, обитавшими некогда на территории Среднего Поволжья и Нижнего Прикамья (I). Для А.Ф. Лихачева Великая Булгария - это в большей степени некий исторический символ археологических древностей Казанской губернии, олицетворявший и древнейшие периоды истории, начиная с каменного века, и эпоху развитого средневековья.
Обращение А.Ф. Лихачева к этой теме было обусловлено не только его амбициями как коллекционера, желавшего презентации своего собрания, состоявшего преимущественно из булгарских древностей, или признания (своего рода способ самовыражения), но в первую очередь научными идеями, дискутировавшимися в археологических российских кругах в 60-х - 70-х годов XIX в. и, видимо, захватившими коллекционера. В этом отношении, как уже было отмечено [3, с. 365], наиболее близкими ему оказались подходы ведущего российского археолога графа А.С. Уварова, к которому он часто обращался за советами и консультациями (заметим, что и граф Уваров по мере необходимости задавал А.Ф. Лихачеву интересующие его вопросы и даже приглашал на заседания Московского археологического общества выступить с докладом по бул-гарской проблематике) [5, с. 107-108]. Именно идеи А.С. Уварова о включении в археологию вспомогательных исторических дисциплин, в том числе нумизматики, его понимание археологии как «бытовой истории» - области научного знания, самостоятельной от «чистой истории» [6, с. 79], - оказались созвучны представлениям А.Ф. Лихачева об этой науке.
Но особенно сильное влияние на Андрея Федоровича оказал П.И. Лерх -представитель «скандинавского подхода» в русской археологии 60-х - 70-х годов XIX в., археолог-первобытник [6, с. 73-77], с которым у него сложились дружеские отношения [1, с. 193]. Особенно сблизила их тема восточной нумизматики, которой они оба занимались, общим был интерес к лингвистике (скорее всего, отсюда и появились в статьях А.Ф. Лихачева темы о языке булгар и т. п.), а также к первобытной археологии. Помимо сюжетов для археологических изысканий (каменный век, эпоха бронзы и ранний железный век), у П.И. Лерха коллекционер взял методику эволюционистского подхода, систему классификации и понимание «исторического характера» археологии [6, с. 77]. Кстати, сама тема археологического изучения древней истории народов российской провинции (на базе лингвистических штудий) активно продвигалась именно П.И. Лерхом [6, с. 64, 74] и в этом же ключе была обозначена в программе археологических исследований А.Ф. Лихачева [2, с. 292].
На кого были ориентированы исследования А.Ф. Лихачева в области истории и археологии? Можно утверждать, что они предназначались не для широкой общественности и даже не для научного мира Казани. Публиковавшийся
в очень дорогих и редких изданиях, как, например, «Труды Всероссийских Археологических съездов», тематических сборниках Русского археологического общества и т. п., он рассчитывал на внимание узкого круга специалистов Москвы и Петербурга. Участие А.Ф. Лихачева сначала в Казанском обществе естествоиспытателей, затем в Обществе археологии, истории и этнографии при Казанском университете [7, с. 61-62, 93, 218, № 288] не имело значимых для него результатов, особенно в практической реализации его идей и предложений [2, с. 292], поэтому интерес у А.Ф. Лихачева к ним угас. В популярном сборнике «Известия Общества археологии, истории и этнографии», широко распространявшемся и доступном по цене, коллекционер практически не публиковался [1, с. 191-192].
Таким образом, А.Ф. Лихачев, стремясь занять свое место в мире профессиональной науки, создал оригинальное исследование, заметим - первое в казанских научных штудиях. Применив новые методики в интерпретации археологических материалов, он пытался сформировать концепцию историко-культурного развития народов Волго-Камья.
Первым, кто обратил внимание на эту сторону научного наследия А.Ф. Лихачева в начале 20-х годов, был М.Г. Худяков, проанализировавший опубликованные работы коллекционера [8]. Причины, по которым М.Г. Худяков занялся творчеством этого человека, он обозначил сам: 30-летие со дня смерти А.Ф. Лихачева (1920 г.) и планировавшееся в 1922 г. празднование 1000-летия принятия ислама волжскими булгарами. Молодой, 28-летний амбициозный ученый хотел четко обозначить свою роль в этом юбилее и утвердить тем самым свои позиции в научном сообществе Казани [2, с. 457-458].
Это наложило отпечаток и на характер данной публикации. Ее основа -краткий обзор жизни и деятельности А.Ф. Лихачева и достаточно пространный реферат работы «Бытовые памятники Великой Булгарии» и ряда других статей Андрея Федоровича с критическими комментариями. Последние касаются как общих сюжетов, так и тематических разделов сочинения коллекционера, которые практически всегда завершаются резюме о необходимости тщательного изучения этого материала. В остальном суть критики заключается в несоответствии мнения коллекционера с современными на тот момент научными представлениями (чаще всего разделявшимися самим критиком). Взгляд М.Г. Худякова на работы А.Ф. Лихачева, безусловно, интересен, но является лишь констатацией фактов, а не аргументированным анализом научных идей коллекционера (впрочем, автор к этому и не стремился).
Тема Великой Булгарии, судя по сохранившимся черновикам, наброскам и подготовительным материалам (П-УП), вынашивалась и разрабатывалась А.Ф. Лихачевым долго и обстоятельно, в течение почти десятилетия [1, с. 194, 195]. Особенно тщательно прорабатывался им первый раздел работы: сохранилось три черновых варианта (У-УП). Главные положения этой части исследования были опубликованы в очерке «Бытовые памятники Великой Булгарии» (I).
Данная работа начинается с «Очерка культуры Великой Булгарии», лейтмотивом которого является следующий тезис: «Булгаров невозможно считать народом диким и варварским» (I, с. 2; II, л. 2). Доказательства тому базируются на анализе образа жизни булгаров - небольшом разделе, который в опубликованном
виде представлен очень схематично. Однако в черновиках эта часть исследования весьма обширна и содержит много сюжетов, которые, к сожалению, в публикацию не попали. Так, например, по первоначальному замыслу А.Ф. Лихачев предполагал дать (для сравнения) обзор древнего быта всех народов Среднего Поволжья (III, л. 4). Он пытался обнаружить следы древнего населения края в письменных источниках, считая при этом, что здесь обитали одни и те же народы как в этнографическом прошлом, так и в древности. Его внимание привлекли (как в свое время и В.Н. Татищева) сведениях Геродота о племенах фиссагетов и массагетов, а также персидского поэта Фирдоуси, упоминавшего, по мнению А.Ф. Лихачева, алан. В результате сопоставления он приходит к заключению, что «там и тут речь идет об одной и той же местности, об одних и тех же фактах» (III, л. 12.), что позволило ему сделать вывод: массагеты и аланы - наименования одного и того же народа.
В черновиках имеется и очень интересное заключение А.Ф. Лихачева по данному разделу, касающееся государственного устройства Булгарии: он считал его федеративным. По его мнению, властитель булгар делил власть с князьями, составлявшими Верховный совет, на котором «сообща решались вопросы, касавшиеся всей страны» (III, л. 97, 98) [3, с. 366]. Не вошел в данную статью и сюжет о роли женщин в булгарском обществе. А.Ф. Лихачев считал, что женщины в Булгарии принимали активное участие в общественной жизни и имели достаточно большую долю свободы, чему он находил различные параллели в европейской истории (III, л. 100; IV, л. 40-42).
В опубликованной статье А.Ф. Лихачев останавливается на дискуссионном вопросе: кто является потомками булгар. По его мнению, черты булгарского народного быта находят продолжение у чувашей, которых он и считал их потомками. Однако в разделе «Верования» языческая религия булгар, существовавшая до принятия мусульманства, связывается А.Ф. Лихачевым с религией персов-огнепоклонников, что свидетельствует, по его мнению, об общих корнях с религией славян. Именно этот пункт М.Г. Худяков считал главной ошибкой А.Ф. Лихачева в его историческом сюжете [8, с. 15]. Такая критика вполне справедлива, но считать ошибочной идею А.Ф. Лихачева вряд ли возможно: мнение о существовании древних славян на Волге было традиционным в российской историографии XVIII - XIX вв. [3, с. 239-262], таким образом, взгляды А.Ф. Лихачева имели противоречие с общепринятым мнением только по вопросу о том, были ли булгары славянами.
Основным занятием булгар, как считает А.Ф. Лихачев, было земледелие и скотоводство. Из промыслов им отмечено пчеловодство. Достаточно подробно обрисована «промышленность», а также «мастерства и ремесла». Нужно сказать, что здесь весьма искусно сочетаются археологические материалы и данные письменных источников, что создает живой и насыщенный по содержанию рассказ. Другой стороной этого текста является его интерпретационный характер: впервые в казанской науке были высказаны предположения о назначении археологических материалов (например, пряслиц) в связи с развитием булгарских ремесел и промыслов. Весьма любопытны соображения А.Ф. Лихачева о бытовых деталях: интерьере булгарского дома, посуде и т. п. Не менее интересной оказалась его гипотеза о булгарском производстве глазурованной керамики и стеклянных
бус, о работе в Булгарии приезжих мастеров. Рассмотрел А.Ф. Лихачев и вопросы стилистики булгарского искусства.
Второй раздел работы «Памятники народного быта булгаров» является, по существу, первой периодизацией древностей края по археологическим данным и «приложением» европейской системы «трех веков» на местный материал. А.Ф. Лихачевым было высказано предположение о наличии в материале древностей нашего региона каменного, бронзового и железного века (I, с. 12). Мнение, что от каменного века булгары перешли непосредственно к железному, кажется совершенно фантастическим, хотя принадлежность каменных изделий к средневековой эпохе автор все же ставит под сомнение. Эта идея основывается на принятом априори А.Ф. Лихачевым тезисе, что булгары появились на территории Восточной Европы вместе с гуннами в У в. н. э.
Классификацию предметов своей коллекции А.Ф. Лихачев сделал по материалу, из которого они изготовлены, правда, без должного внимания к датировке, что привело к включению в единое описание находок, относящихся к разным эпохам. В частности, это касается каменных орудий и оружия, которые А.Ф. Лихачев был склонен считать продукцией булгар (I, с. 14). Аналогичная картина наблюдается и в следующем разделе о предметах из бронзы и меди. Тем не менее данная часть работы исследователя насыщена интересными наблюдениями, особенно в отношении металлических зеркал и филигранных украшений. Именно эти сюжеты и получили впоследствии углубленное развитие в исследованиях Андрея Федоровича. Практические наблюдения А.Ф. Лихачева над вещами из своей коллекции (идольчики, печати и т. п.) весьма точны и не устарели по сей день.
Изделия из железа описаны по категориям, хотя и без особого порядка: от очажных цепей к топорикам и предметам вооружения. Весьма обстоятельно рассмотрены железные наконечники стрел, а размышления о них еще долго будут встречаться в исследованиях А.Ф. Лихачева. Обобщенно охарактеризованы бытовые изделия: замки и ключи. В этом разделе основной сравнительный материал взят из публикаций А.С. Уварова по мерянским древностям. Изделия из золота и серебра также описаны без особой детализации, хотя сами по себе идеи о характере булгарского черневого дела, ювелирных серебряных изделий, а также чеканки булгарской монеты очерчены достаточно ясно. Из костяных предметов рассмотрены, по сути, только уникальные изделия или те, которые привлекли внимание А.Ф. Лихачева. То же можно сказать о деревянных поделках. Значительное внимание коллекционер уделил булгарской керамике. Наблюдения исследователя весьма точны, хотя и несколько хаотичны. Отдельная рубрика отведена пряслам и керамическим бусинам (I, с. 32-33). Кроме того, рассмотрены изделия из стекла, имитации драгоценных камней, а также поделочные камни.
Завершает эти темы сюжет о развитии культуры булгар после монгольского нашествия. А.Ф. Лихачев предполагал, что «Булгары и под игом монгольским оставались все теми же Булгарами, промышленными и торговыми, в культурном отношении стоявшими гораздо выше своих поработителей» (I, с. 37). Это положение стало, по сути, аксиомой для исследователей ХХ в., как историков, так и археологов. Только в конце ХХ столетия новые данные
позволили рассмотреть этот тезис с критических позиций, не отказавшись, в принципе, от его главной мысли - продолжение и преемственность культуры домонгольского и золотоордынского периодов.
Отдельные сюжеты из работы о Великой Булгарии были продолжены А.Ф. Лихачевым в статьях 80-х годов. Они же показывают и некоторую эволюцию его идей. В первую очередь это касается статьи «Драгоценный клад, найденный в Казанской губернии в 1882 г.» (VIII), в которой коллекционер рассматривает булгарские ювелирные изделия и связанное с ними «убранство женского наряда». Такую особенность технологии булгарских ювелирных украшений, как плетение из проволоки, он назвал «филиграновою», относя этот способ и к золотым, и к медно-бронзовым изделиям (VIII, с. 169).
Эта статья А.Ф. Лихачева содержит много довольно ценных наблюдений. Так, он отметил, что в комплекте с плетеными серебряными браслетами и шейными гривнами булгары носили перстни с чернью, а золотые плетеные изделия сопровождаются золотыми перстнями без рисунка (VIII, с. 176). Интересен следующий вывод исследователя: «Факт повторения одних и тех же предметов убранства в золоте, серебре и меди вызывает заключение, что предметы эти находились в местном употреблении у древних обитателей края и, будучи одинаковы по форме, различались лишь по ценности материала, сообразно степени богатства или общественного положения отдельных лиц. Так было в крае до монгольского завоевания; но тот же факт замечаем мы и в предметах из эпохи Джучидов, из чего можно видеть, что монгольское порабощение не привело туземного булгарского населения к перемене обычаев, а, напротив того, послужило для самих монголо-татар к усвоению некоторых позаимствований (sic) из обычаев самих завоеванных булгаров, если, впрочем, тут не было случайного сходства в обычаях, оказавшихся общими у разных народностей» (VIII, с. 171). Отметим, что здесь А.Ф. Лихачев оказался в плену собственных теоретических положений. Ведь именно ювелирные изделия являются наиболее четким показателем тех новшеств, которые проявились в монгольскую эпоху.
Другим следствием собственных ошибочных идей и гипотез А.Ф. Лихачева стал его сюжет о Билярском городище. Полагая, что местная археологическая культура, являющаяся самой богатой в билярской местности, сложилась еще в эпоху камня, он начинает искать здесь следы высокоразвитой культуры-предшественницы. Отметив, что кремневыми изделиями Билярск не богат, он утверждает, что они заменялись орудиями из кости, которые в массе встречаются в билярской слободке «Сибирь». Причем здесь же известны находки костей и зубов мамонта (VIII, с. 171). Эти аналогии ошибочны в ключевом моменте: Билярская слободка не имеет ничего общего с «костеносными городищами» на Каме, поскольку они относятся к совершенно другой эпохе (раннего железного века - VII - V вв. до н. э.), хотя замечание А.Ф. Лихачева о том, что это не «естественные залежи», а дело рук человека, совершенно справедливо.
Оговариваясь, что точных доказательств местной культуры обработки кости нет, Андрей Федорович тем не менее считал, что длительные навыки ко-стеобработки были выработаны в «среде древних насельников края» финского происхождения, которые заселяли билярскую землю с каменного века (VIII, с. 172-173). Кстати, именно финскому населению приписывает А.Ф. Лихачев
потребление и изготовление ювелирных серебряных украшений, поскольку в этом слое были сделаны находки кладов с ювелирными изделиями.
Андрей Федорович описал обстоятельства находки клада золотых украшений в 1882 г., а также провел атрибуцию и анализ найденных изделий. Он отметил несколько особенностей расположения артефактов: в глиняном кувшинчике находились серебряные весовые слитки, при этом горлышко кувшина было закрыто плетеным серебряным браслетом. Вокруг кувшинчика располагались два аналогичных браслета из золота и шесть перстней. Примечательно, что на концах браслетов были прикреплены шатоны со стеклянными вставками, на которых имелись арабские надписи, выполненные почерком XII в., что и стало основанием для датировки этих изделий и всего комплекса. Дополнительным аргументом в пользу данной датировки служит то, что в кладе встречены денежные слитки серебра, «билярские сумы», а не арабские монеты, характерные для предшествующей эпохи (VIII, с. 174, 179-181). Прекращение поступления арабских монет на север Европы, по мнению А.Ф. Лихачева, происходит не ранее 1012 г. (VIII, с. 183).
Оригинальным является суждение А.Ф. Лихачева об упоминаемых в летописях «серебряных болгарах». Анализ летописных сообщений дал ему возможность не согласиться с интерпретацией термина «серебряные булгары» («нократские булгары») как самоназвания народа. Он рассматривал его как прозвище, обозначающее факт ношения серебряных украшений в конкретной местности, скрытой, по его мнению, под другим прозвищем - «Великий город» (VIII, с. 191). Развивая эту мысль, А.Ф. Лихачев приходит к выводу, что «серебряные булгары» обозначали население, «жившее в обоих городах - Булгаре и Биляре, и, следовательно, этот эпитет был общим для всех Волжских Булга-ров» (VIII, с. 193). Версию о происхождении названия «серебряные» от серебряных рудников А.Ф. Лихачев считает неправдоподобной (VIII, с. 196-197).
Серебряные слитки из клада исследователь считал денежными знаками, при этом утверждал, что арабские монеты играли в Булгарии роль «обменного товара, а не денежных знаков» (VIII, с. 185). Гипотеза о перемещении Булгара с Волги на Черемшан объясняется им походом Святослава на хазар и булгар в 968-969 гг., в ходе которого Булгар был разрушен. Произошло это, как он считал, в правление Мумина в 976 г. Монеты данного периода, по мнению А.Ф. Лихачева, чеканены уже в Биляре, получившем именно тогда это название (VIII, с. 194). Данные выводы А.Ф. Лихачева не подтвердились, хотя сама по себе гипотеза выдержала испытание временем и была использована учеными, начавшими изучение Билярского городища в конце 60-х гг. ХХ в.
Таким образом, А.Ф. Лихачев в своих работах о Великой Булгарии впервые сделал попытку провести сравнительный анализ археологических материалов, придав им статус исторического источника. Несмотря на то что эти идеи не получили поддержки в современном ему научном сообществе, а часть их была воспринята негативно, опыт такого рода исследования был весьма полезен. Воссоздание цельной картины жизни эпохи средневековья не в развитых цивилизациях Запада и Востока с их разнообразной и богатой культурой, а в отделенном от них уголке ойкумены, было, безусловно, большим достижением. Это стало своего рода открытием и для российских ученых, которые смогли оценить
многообразие и оригинальность местных культур Поволжья с глубокой древности и до этнографического времени. К сожалению, широкой публике гипотезы А.Ф. Лихачева были неизвестны, а в период революций и гражданской войны с последовавшей новой страницей истории России и негативными взглядами на идеи дворянских историков они интересовали только немногих специалистов.
Summary
K.A. Rudenko. A.F. Likhachev's Great Bulgaria: the First Historical and Archaeological Discourse on the Culture of the Volga Bulgars.
This paper considers the scientific works of the Kazan collector A.F. Likhachev dated back to 1860-1880. An ingenious historical concept for the origin of the Volga Bulgars is presented in them. In his main work devoted to the history and culture of Great Bulgaria, A.F. Likhachev reconstructed lifestyle, basic occupations, and laws in Bulgaria. In addition, the description of crafts was given. It is proved that A.F. Likhachev's understanding of history and archeology was based on the scientific concepts advanced by the leading archeologists from Moscow and St. Petersburg: A.S. Uvarov and P.I. Lerkh. Although some ideas put forward by A.F. Likhachev were amateurish, their value consisted in the first experience of complex research on the ancient culture of people in the Russian province.
Keywords: A.F. Likhachev, M.G. Khudyakov, A.S. Uvarov, P.I. Lerkh, collector, Bulgars, Great Bulgaria, archeology, numismatics, history.
Источники
I - Лихачев А. Ф. Бытовые памятники Великой Булгарии // Тр. II Археол. съезда. - СПб.,
1876. - Вып. 1. - С. 1-50.
II - ОРРК НБ КФУ (Отдел рукописей и редких книг Научной библиотеки Казанского
федерального университета). Ед. хр. 165. Лихачев А.Ф. Культура Великой Булгарии. Исследования и описание. - Казань, 1871. - 49 л.
III - ОРРК НБ КФУ. Ед. хр. 166. Лихачев А.Ф. История Великой Булгарии. - 332 л.
IV - ОРРК НБ КФУ. Ед. хр. 167. Лихачев А.Ф. Великая Булгария. - 243 л.
V - ОРРК НБ КФУ. Ед. хр. 168. Лихачев А.Ф. Великая Булгария (вариант 1). - 190 л.
VI - ОРРК НБ КФУ. Ед. хр. 169. Лихачев А.Ф. Великая Булгария (вариант 2). - 150 л.
VII - ОРРК НБ КФУ. Ед. хр. 170. Лихачев А.Ф. Великая Булгария (вариант 3). - 80 л.
VIII - Лихачев А.Ф. Драгоценный клад, найденный в Казанской губернии в 1882 г. // Тр. VII Археол. съезда в Ярославле в 1887 г. - М., 1891. - Т. II. - С. 169-197.
Литература
1. Руденко К.А. Творческая лаборатория А.Ф. Лихачева: от коллекционера к ученому // Учен. зап. Казан. ун-та. Сер. Гуманит. науки. - 2012. - Т. 154, кн. 3. - С. 187-198.
2. Руденко К.А. История археологического изучения Волжской Булгарии (Х - начало XIII в.). - Казань: Школа, 2014. - 768 с.
3. Руденко К.А. Волжские булгары в зеркале истории (X - XIX вв.). - Казань: Школа, 2007. - 418 с.
4. Руденко К.А. Тайны и идеи казанского масонства в конце XVIII - начале XIX в. // Вестн. Кемеров. гос. ун-та культуры и искусств. - 2012. - № 19-1. - С. 238-241.
5. Руденко К.А. Личность и наука: роль образования в формировании научного подхода в коллекционировании древностей во второй половине XIX в. (по материалам архива А.Ф. Лихачева) // Вестн. Казан. гос. ун-та культуры и искусств. - 2015. -№ 1. - С. 106-110.
6. Платонова Н.И. История археологической мысли в России. Вторая половина XIX -первая треть ХХ века. - СПб.: Нестор-История, 2010. - 314 с.
7. Сидорова И.Б. Учёное братство: Общество археологии, истории и этнографии при Казанском университете (1878-1931 годы). - Казань: Отечество, 2014. - Ч. I. -304 с.
8. Худяков М.Г. А.Ф. Лихачев как археолог // Казан. музейн. вестн. - 1922. - № 2. -С. 3-34.
Поступила в редакцию 21.12.14
Руденко Константин Александрович - доктор исторических наук, профессор кафедры истории музееведения и искусствоведения, Казанский государственный университет культуры и искусств, г. Казань, Россия. E-mail: [email protected]
