CC BY
28
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2018. № 5
А. И. Михайлов*
ВЕКОВЫЕ ТРЕНДЫ СОЦИАЛЬНОГО ОТЧУЖДЕНИЯ
В статье рассматриваются тенденции преодоления социального отчуждения за последние 100 лет. Впервые обосновывается существование особого способа производства с убывающим, но не полностью упраздненным отчуждением и строится последовательность категорий его описания. Инструментом построения такой системы категорий выступает метод восхождения от абстрактного к конкретному в содержательной модификации, предполагающей последовательное отрицание предиката отчужденности, отнесенного к понятию труда во всей системе категорий описания капиталистического способа производства. Показано, что в основе первого посткапиталистического способа производства лежит технологический детерминизм как особый тип социальных закономерностей, не редуцируемый к ранее известным. В статье исследуется особый тип накопления — синхронный процесс приращения знаний и изменения приборно-инструментальной базы. Описываются социологические закономерности этого типа накопления, рассматриваемого как замкнутый инновационный цикл, осуществляющий перенос функциональной структуры производства на субстрат новых технологических процессов. Проводится классификация посттоварных форм производства и соответствующих им институциональных инноваций. Также обосновывается гибридный характер социального государства современных обществ, что позволяет разрешить ряд исторических парадоксов.
Ключевые слова: философия истории, социальное отчуждение, технологический детерминизм.
А. I. Mikhaylov. Age-old trends in social alienation
The article deals with the trends of overcoming social alienation over the past 100 years. The existence of a special method of production with decreasing, but not completely abolished alienation is substantiated and the sequence of categories of its description is constructed. The instrument of constructing this system of categories is the method of ascent from the abstract to the concrete in a meaningful modification, which assumes a consistent rejection of the predicate of alienation, referred to the concept of labor in the whole system of categories describing the capitalist mode of production. It is shown that the basis of the
* Михайлов Андрей Игоревич — научный сотрудник лаборатории системного анализа Всероссийского научно-исследовательского института рыболовства и океанографии, научный сотрудник научно-образовательного центра математического института им. В.А. Стеклова РАН, аспирант кафедры социальной философии и философии истории философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: + 7 (495) 939-19-40; e-mail: mikhailov1984@gmail.ru
first post-capitalist mode of production is technological determinism as a special type of social regularities that is not reducible to previously known. The article explores a special type of accumulation — a synchronous process of increasing knowledge and changing the instrumental base. Sociological regularities of this type of accumulation, considered as a closed innovation cycle, carrying out the transfer of the functional structure of production to the substrate of new technological processes, are described. Classification of post commodity forms of production and corresponding institutional innovations is carried out. Also, the hybrid character of the social state of modern societies is justified, which allows us to resolve a number of historical paradoxes.
Key words: philosophy of history, social alienation, technological determinism.
Введение
Нынешний 2018 г. является годом 200-летия со дня рождения Карла Маркса — одного из наиболее выдающихся социальных мыслителей в истории человечества, а прошлый 2017 г. был годом 100-летия крупнейшей социальной трансформации в новейшей истории человечества, прошедшей под знаменем марксизма. Трудный извилистый путь, пройденный человечеством за это время, требует осмысления и подведения итогов. Прежде всего, следует навести порядок в самих понятиях и категориях, которые только и могут послужить методологическими средствами этого осмысления. Задача состоит вовсе не в том, чтобы подогнать эмпирическую действительность под какой-либо идеальный тип теоретического прогноза, но в том, чтобы привести модельные представления в соответствие с действительностью. Развитие системы социально-философских категорий в соответствии с изменениями действительности позволят теоретически описать новые социальные институты, возникшие в XX в.
Коммунизм и социальное отчуждение
Начнем с самого понятия коммунизма, тесно связанного с проблемой преодоления отчуждения. В «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс писали: «Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние» [К. Маркс, Ф. Энгельс, 1955, с. 34]. Коммунизм здесь не только движение рабочих-коммунистов, но и вся совокупность трансформаций общества, направленных на снятие социального отчуждения. Рабочее движение — это одно из проявлений такой трансформации. В позднейших работах Энгельса и в трудах В.И. Ленина термин «коммунизм» переносится с процесса
на результат — коммунизмом стали называть формацию общества, где социальное отчуждение уже уничтожено. Социализм с легкой руки Ленина [В.И. Ленин, 1970] представлялся первой фазой этого общества. Эта терминологическая нечеткость и по сию пору служит источником многих споров, особенно касающихся формационной природы СССР. Нечеткость эта, однако, вполне понятна — классики не имели и не могли иметь положительной теории социализма по причине отсутствия самого объекта. В тот период развития человечества любые дефиниции социализма могли быть лишь сугубо негативными, описывающими то, чем социализм не является. Социализм не мог быть помыслен иначе, как отрицание капитализма, разрешение противоречий капиталистического общества. Именно поэтому процесс и результат снятия отчуждения отождествлялись — в силу неразвитости предмета не существовало методологических средств их различения. Общество после капитализма находилось в абсолютном будущем по отношению к исследователю, и в нем нельзя было обнаружить какой-либо структуры. Структура коммунистического общества обнаруживает себя лишь по мере возникновения предмета, и сейчас, спустя сто лет от начала самого масштабного социалистического эксперимента, мы можем и должны сказать о коммунизме гораздо больше, чем могли себе позволить классики марксизма.
Итак, коммунизм в своем негативном определении — это процесс преодоления отчуждения. Здесь необходимо вернуться назад в логическом плане и дать определение отчуждения. На основе анализа экономическо-философских рукописей Маркса 1844 г. может быть сформулировано следующее рабочее определение: отчуждение — это господство над людьми опредмеченной человеческой деятельности, реализуемое посредством специфических общественных отношений. Человек может реализовать себя как субъект только в деятельности, в труде, но именно в труде в его капиталистической форме человек утрачивает свою свободу, в одностороннем порядке оказываясь объектом, инструментом для целей другого человека. Происходит это в силу самой социальности человека — человек детерминирован всей совокупностью общественных отношений — социальные отношения как реляции между деятельностями сами эту деятельность и задают. Однако отчуждение — это не атрибут, а модус социального — не всякие общественные отношения есть отношения отчужденные. Несмотря на субъективно-психологические проявления, сущность отчуждения объективно социологическая: отчуждение — это функция общественных отношений, и поэтому возникает естественная задача — научиться таким образом управлять деятельностью, чтобы переконфигурировать отношения в сторону убывания отчуждения. Практика коммунизма, таким образом, есть социально-инженер-
ная деятельность, точнее, самодеятельность организованных масс трудящихся.
Переход от стихийной социальной эволюции к эволюции регулируемой отличает эпоху снятия самоотчуждения человека от эпохи установления отчуждения. Эти две эпохи сопоставимы по масштабам, при том что история социального отчуждения начинается со времен неолитической революции, совпадая, таким образом, с прошедшей историей человеческой цивилизации. Тот факт, что на протяжении истории классового общества сменилось несколько способов производства, обязывает предположить, что и коммунизм как процесс состоит из нескольких сменяющих друг друга фаз развития. Заметим, что и коммунизм как результат процесса преодоления отчуждения не представляет собой какого-либо фиксированного способа производства именно потому, что сами формации общества являются специфическими предметами деятельности коммунизма как практики. Общество без отчуждения — это не вынужденное воспроизводство одних и тех же социальных структур помимо воли человека, какими были все предшествовавшие общества, а свободное делание истории, коллективный проект развития, где осознание закономерности социальной эволюции выступает таким же инструментом, как законы физики в инженерной практике. Марксизм в данном контексте представляет собой особый тип социологического знания, ориентированного на политическую практику радикального преобразования действительности с целью уничтожения отчуждения и освобождения труда. Снятие самоотчуждения — это первый проект коммунистического общества, которое должно спроектировать само себя, прежде чем разворачивать родовую сущность человека на поприще вселенной. Конкретный способ этого развертывания, находящийся пока для нас в отдаленном будущем, нам заранее неизвестен, поскольку история еще не свершилась даже в воображении, а реальность куда богаче любого воображения. Он может быть охарактеризован в абстрактно-общих чертах, как это сделано в «Космологии духа» Э.В. Ильенкова [Э.В. Ильенков, 1988], трудах В.И. Вернадского [В.И. Вернадский, 2002] и К.Э. Циолковского [К.Э. Циолковский, 1995], художественных произведениях И.А. Ефремова.
Коммунизм не сводится к какой-либо наперед заданной форме производства, но представляет собой преобразование этих форм. Сергей Чернышев и Виктор Криворотов выдвинули гипотезу о деконструкции форм социального отчуждения в порядке, обратном их возникновению [С. Платонов, 1989]. Эта гипотеза не лишена оснований — расширение социальной свободы в рамках этого предположения увязывается с включением в круговорот преобразований все более глубинных социальных структур, однако, по-видимому, яв-
ляется модельно зависимой — порядок преобразований обусловлен способом выделения социальных структур, который может меняться при смене языка теории. Тем не менее, какой бы способ представления социально-исторических форм мы не избрали, коммунистическая эпоха, характеризуемая убывающим трендом отчуждения при сохранении восходящего тренда производящей мощи человечества, может состоять из нескольких способов производства. Следует особо подчеркнуть, что нас интересует не просто убывание отчуждения, а убывание отчуждения по мере развития производительных сил. Низкий уровень отчуждения в родоплеменном прошлом человечества не представляет проблемы, проблемно уничтожение отчуждения по мере роста энерговооруженности и производительности труда. Раскрытые Марксом в «Капитале» механизмы роста отчуждения в процессе капиталистического накопления внутренне ограничены циклическими кризисами и тенденцией нормы прибыли к понижению — капитализм исторически конечен, и идущий ему на смену социализм должен обеспечивать развитие производительных сил без производства отчуждения. Сохраняя преемственность традиции, будем называть социализмом первый (но не единственный!) посткапиталистический способ производства с убывающим, но отличным от нуля отчуждением. Такое понятие социализма само по себе способно многое объяснить в судьбе реального социализма. Снятие специфически капиталистической формы отчуждения еще не означает уничтожения отчуждения вообще. Вот от чего многие теоретики попадали в ловушку завышенных ожиданий, соотнося реально наблюдаемые недостатки окружающей их действительности со своими идеальными представлениями о будущем обществе. Однако действительность всегда сложнее наших представлений о ней хотя бы тем, что включает в себя эти представления. Отсюда вытекает нетривиальная задача: исследовать то, как социализм реально устроен, т.е. объективные законы формы убывания отчуждения, а не то, чем он должен быть, т.е. наши нормативные представления об этих формах.
Метод исследования
Важным методологическим требованием, необходимым для решения поставленной задачи, является исследование общественного производства, прежде чем изучается сфера политики и др. Именно на этом принципе основывался Марксов метод политэкономии [К. Маркс, 1968]. Иными словами, необходимо обнаружить инвариантную относительно целей деятельности связь между материальным производством и производством отношений. Методологическим образцом такого рода исследований может служить «Капитал» Карла
Маркса [К. Маркс, Ф. Энгельс, 1960-1961], поскольку именно в «Капитале» был впервые достигнут тот уровень конкретности предмета, который позволил определить условия его возникновения, воспроизводства и очертить пределы развития. Подводя итог многолетнему исследованию в предпоследней 51-ой главе третьего тома «Капитала», формулируется определение капитализма, сводящееся к двум сущностным чертам — товарному производству и максимизации прибавочной стоимости. Эти два свойства являются инвариантами капитализма: каковы бы ни были институты, если продукты производства поступают на товарный рынок и производство ведется ради прибавочной стоимости — такое общество следует считать капиталистическим, и наоборот, если отсутствует хотя бы один из этих признаков или оба сразу, то перед нами не капитализм, а общество иного типа. Таким образом, капитализм — это расширенное воспроизводство обмена, и именно в силу своего расширенного воспроизводства при капитализме обмен становится господствующим над всеми прочими формами общественных отношений.
Свое исследование Маркс начинает с товара как предметного бытия капиталистического способа производства, т.е. наиболее тощей абстракции, элементарной «клеточки» буржуазного общества. Маркс следует диалектическому методу изложения, получая каждую последующую категорию как снятие противоречий предыдущей начиная с самого первого противоречия — двоякой природы товара как потребительной и меновой стоимости. Исследуя противоречия основных законов обращения (Т-Д-Т) и накопления (Д-Т-Д+д), Маркс показывает, как определенный тип отношений между людьми организует процесс труда и создает условия для машинного производства, позволившего повысить производительность труда с помощью внешних источников энергии. Именно в освоении машинного производства и только в нем заключается прогрессивность капиталистической формации. Овеществление отдельных капиталов в форме специализированных средств производства объясняет, почему производство капитала носит товарную форму, — таким образом, на этапе первого тома «Капитала» круг исследования замыкается в первый раз. Во втором томе Маркс исследует обращение капитала и строит двумерную балансовую модель расширенного воспроизводства, разбив производство на две группы отраслей — производство средств производства и производство средств потребления. Основное противоречие капитализма между общественным характером производства и частным характером присвоения проявляется в циклической динамике этой модели. Среднесрочные циклы можно считать отличительным признаком промышленного капитализма — они прослеживаются от начала
промышленной революции и по сей день. Наконец, в третьем томе «Капитала», анализируя процесс капиталистического производства в целом, Маркс показывает, как происходит перераспределение прибавочной стоимости между отраслями с разным органическим строением капитала, решая тем самым последнюю проблему классической политэкономии, и обосновывает долгосрочную тенденцию нормы прибыли к понижению, вызванную опережающим ростом первого подразделения и повышением органического строения капитала, т.е. отношения овеществленного труда к живому. Социальная поляризация и концентрация капитала, циклические кризисы, не позволяющие использовать производительные силы общества в полной мере, и тенденция нормы прибыли понижению — вот те процессы, которые ограничивают историческое время существования капиталистического способа производства.
Социализм как способ производства
Итак, способ производства определяется, по существу, как определенный тип закономерностей процесса воспроизводства общества как взаимообусловленной системы деятельности и общения, причем каждому способу производства соответствуют свои управляющие параметры порядка. В частности, для капитализма параметром порядка выступает органическое строение капитала (капиталовооруженость), изменение которого и задает динамику. Для того чтобы выявить параметры порядка и законы их динамики, соответствующие посткапиталистическим способам производства, необходимо построить равномощную «Капиталу» систему категорий. С логической точки зрения, такая теория представляет собой результат последовательного отрицания предиката отчужденности, отнесенного к понятию труда во всей системе категорий «Капитала». Так, на первом этапе необходимо распредметить товар, поэтому предметным бытием социалистического способа производства становится не товар, а технология [A.C. Шушарин, 2005-2006] как диалектическое единство материального процесса и человеческой деятельности. Процесс1 выступает содержанием деятельности, а деятельность задает форму процесса, организует систему процессов и управляет этой системой. Таким образом, в разворачиваемой системе категорий категория деятельности занимает место, соответствующее категории стоимости, и наоборот, меновая стоимость есть результат отчуждения деятельности, в котором деятельность сводится лишь к затратам рабочего времени. Такое противопоставление вполне согласуется с
1 Процессы воспроизводства рассматриваются как особого рода предметное бытие в докторской диссертации Л.С. Гребнева [Л.С. Гребнев, 1993].
представлениями Маркса о том, что в коммунистическом обществе «мерой богатства будет отнюдь не рабочее время, а свободное время» [К. Маркс, т. 46, ч. 2, с. 218]. Деятельность, в свою очередь, содержит внутреннее противоречие, оказываясь кентавр-объектом, существующим в двух мирах материального и идеального. «Мышление есть ни что иное, как замещение процедур и операций с объективным содержанием знаками» [Ю.В. Громыко, 2005] — структурная схема деятельности является инвариантом операции идеализации. Именно это тождество различного позволяет установить элементарное отношение между двумя типами деятельности — материальной и символической, а значит, и между любыми деятельностями вообще в виде цепочек таких отношений. Этим отношением выступает синхронное соисполнение деятельности и ее символической схемы, т.е. технологии и технологического регламента2. Таким образом, «основную формулу» связи между технологиями по аналогии с основной формулой обращения можно записать как Технология-Регламент-Технология. Система деятельностей по регламентации труда образует техноструктуру [Дж.К. Гэлбрейт, 2004], в которой отдельные технологии выступают функциональными элементами. Становление сущности обнаруживает себя в перевороте основной формулы [В.А. Вазюлин, 2002]. Если сущность капитала заключается в замыкании инвестиционного цикла Д-Т-Д+д и производстве прибавочной стоимости, то инновационный цикл Регламент-Технология-Регламент замыкается за пределами капитализма. Если для капитализма инновации приходят извне, мистифицируя тем самым фигуру предпринимателя-инноватора [Й. Шумпетер, 2007], хотя его функция состоит лишь в присвоении относительной прибавочной стоимости, то на новом этапе развития процесс производства инноваций предстает таким же рациональным технологическим процессом, как и все прочие. Результатом этого процесса — процесса НИОКР выступает перенос функциональной структуры производства на субстрат новых технологических процессов. Научное знание есть способ связывания процессов в сеть [Б. Latour, 1987], открытие новых типов естественных процессов принуждает к пересборке знания, в свою очередь, новый тип фундаментального знания позволяет сконструировать на его основе новые технологические процессы, расширяя тем самым меру процессов, контролируемых человечеством. Таким образом, осуществляется нетоварное накопление труда при фиксированном органическом строении капитала за счет повышения технологических параметров. Результат зависит только от мощности, но не от рабочего времени, поэтому овеществления труда не проис-
2 Теория технологических регламентов изложена в курсе лекций С.Б. Чернышева «Основы корпоративного принятия решений» [С.Б. Чернышев, 2001].
ходит. Собственность на технологии, носителем которых выступает трудовой коллектив, неотчуждаема, хотя и не является еще всеобщей собственностью, в отличие от регламентирующей информации, которая в силу нулевых издержек на копирование не является по сути своей товаром и не имеет стоимости — производство и потребление информации носит непосредственно общественный характер. Если категория трудового коллектива снимает категорию кооперации, т.е. использования одним капиталом труда многих рабочих, то категория разделения труда снимается в категории совместно-разделенной деятельности. Уничтожение «частичного рабочего» не отменяет нужды людей друг в друге, коренящейся в социальной сущности человека, а только лишь упраздняет жесткую привязку к специализированному рабочему месту. Различных компетенций всегда много меньше, чем людей, и именно поэтому мы можем рассчитывать на возвращение человеку его сущности как универсального существа. С другой стороны, материя неисчерпаема — проблем хватит на всех. Число людей, чей труд включается в деятельность каждого отдельного человека, все время расширяется — в пределе до масштабов всего человечества, тогда труд становится конкретно-всеобщим. Наука становится непосредственной производительной силой3 — замкнутым процессом накопления знаний и изменения приборно-инструментальной базы, подчиняющимся законам технологического детерминизма. Таковым всеобщим законом следует положить распредмечивание природы в человеческой деятельности и опредмечивание человеческой сущности в автоматизированной техносфере. Для сравнения: всеобщий закон капиталистического накопления — рост органического строения капитала описывает процесс индустриализации — становление машинного производства, которое, обобществляя производство, подрывает основы частной собственности. Социализм отнесен к капитализму, как развитие к становлению, осуществляя планомерную смену технологических укладов без циклических кризисов. В этом смысле социализм оказывается рационально организованным индустриальным обществом. Все будущие формации инвариантны относительно трансформационных сдвигов, соответствующих предшествующим формациям, поскольку включают эти сдвиги в процесс самовоспроизводства. Поэтому фазовый переход между формациями управляется параметрами порядка, вообще говоря, разными для каждой формации. Так, капитализм становится устойчивым начиная с некоторого уровня накопления капитала, а социализм — начиная с некоторого уровня знаний. При этом преодоление соответствующего
3 Наиболее ярким проявлением сего были военно-промышленные комплексы противоборствующих сторон холодной войны. Прогноз Маркса сбылся через столетие, ирония истории же заключается в той форме, в которой он сбылся.
способа производства мыслится как бесконечный предел накопления, который лишь с точки зрения наступившего будущего оказывается конечным, но по другой измерительной шкале. Поэтому мы не можем заранее сказать, что будет после социализма4, однако можно предположить, что трансформационным сдвигом социализма является информатизация и самоупразднение пролетариата — переработка «абстрактных людей» в «ризому» исследователей и разработчиков. Намеченные здесь закономерности, на первый взгляд, представляются тотальностью человеческой деятельности, как и система категорий «Капитала» представлялась тотальностью материального производства, однако, как было показано выше, категориальный ряд «Капитала» легко воспроизводится из категорий деятельности как их овеществленная превращенная и отчужденная форма, тем самым всякая тотальность оказывается исторически ограниченной в будущем.
Социализм как практика
В предыдущем разделе была намечена теоретическая система категорий первого посткапиталистического способа производства, теперь же необходимо рассмотреть, каким образом она соотносится с эмпирической реальностью. За минувшие сто лет человечество познакомилось с тремя типами социалистических практик, отградуированных хронологически и по степени возрастания обобществления:
- кооперация в секторе конкурентной экономики;
- централизованное планирование в секторе монополистической экономики;
- непосредственно общественная собственность на знания в сфере креативной экономики [А.В. Бузгалин, А.И. Колганов, 2015; Е.А. Самарская, 1999].
По сути, все известные социалистические эксперименты, так или иначе, сводимы к комбинации этих трех форм. При этом в силу того, что капитализм представляет собой не одно изолированное общество, а коррелированную совокупность обществ — мир-систему [И. Валлерстайн, 2006], революции против капитализма произошли не там, где капитализм был наиболее развит, не в центре мир-системы, а на полупериферии, где противоречия капитализма были наиболее остры. К первой половине XX в. капитал центра мир-системы уже пришел к системному кризису перенакопления, в то время как колониальная периферия еще не успела встать на путь индустриализации. Именно поэтому механизмы стихийной рыночной индустриализации перестали работать. Капитализм ведь не есть готовое индустриальное общество, он есть общество индустриализирующееся. Это легко вы-
4 Откат назад, произошедший в реальности, очевидно, не является снятием.
вести из основного закона капиталистического накопления — возрастания доли овеществленного труда, овеществленного, в конечном счете, в машинах и оборудовании. Когда институты частного предпринимательства оказываются неспособны обеспечить индустриализацию, общество либо переходит к более развитым институтам, либо становиться жертвой эксплуатации со стороны обществ с более высоким органическим строением капитала. Октябрьская революция впервые в истории свергла полупериферийный капитализм, открыв тем самым дорогу трем фундаментальным институтам, определившим XX век:
1) нерыночным модернизациям на основе централизованного макроэкономического планирования как альтернативе «свободному» пр едпринимательству;
2) социальным государствам, обеспечившим развитие широких народных масс и снизившим степень отчуждения;
3) особой роли науки в обществе.
Эти институты образуют собой целый уклад, опирающийся на новый способ производства, в свою очередь, состоящих из трех взаимосвязанных подсистем.
1. Наука как непосредственная производительная сила — замкнутый процесс накопления знаний и изменения приборно-инструментальной базы, в корне отличный от процесса накопления стоимости.
2. «Единая фабрика» индустриальной инфраструктуры — обобществленные (национализированные) монополии, планомерно перестраиваемые по мере переноса функциональной структуры производства на новый технологический субстрат.
3. Сфера социального воспроизводства — нерыночное производство рабочей силы, повышающее, а
не понижающее ее стоимость, — расширенное воспроизводство здоровья и квалификации людей.
Заключение
Впервые в истории был предъявлен альтернативный способ индустриализации без циклических кризисов и тенденции нормы прибыли к понижению5. Социалистические институты послужили инструментом решения задач, которые не успел решить капитализм. Именно с таким «подпороговым» рождением социализма связан ряд
5 Фазовая кривая социалистического народного хозяйства на графике фонды/ прирост фондов стабильно лежит выше таковой у капиталистических экономик.
архаических черт ранних социалистических обществ. В истории уже были прецеденты. Реальные общества всегда представляют собой смесь укладов. Например, европейские общества ХУ1-ХУШ вв. уже не были чисто феодальными, но еще не стали чисто капиталистическими. При этом первое чисто буржуазное общество — республика Соединенных Провинций, несмотря на свой яркий взлет, в конечном итоге потерпела поражение от своих менее развитых, но более сильных соседей. Этот парадокс легко разрешим, если допустить гибридный характер «старого порядка». Во Франции политическая власть во времена Бурбонов принадлежала крупным землевладельцам, однако присваивали они денежную ренту, производимую в буржуазном секторе. Этот компромисс сложился в результате религиозных войн и фронды. Точно так же в XX в. капитализм в чистом виде не пережил Первую мировую войну. Системный кризис нерегулируемого капитализма, нашедший выражение в двух мировых войнах, перемежаемых Великой Депрессией, привел к грандиознейшему расширению функций государства за всю историю существования института государственности — к возникновению государства социального, основанного на регулировании производства. Регулирование капитализма предполагает, что функционирование регулятора закономерностям капитализма не подчиняется, иначе он просто не смог бы выполнять свою функцию. Это означает, что производственные процессы, осуществляемые регулирующей подсистемой, носят нетоварный характер, а целевой функцией регулятора не является максимизация прибыли. Собственно, сама возможность произвольно задавать целевую функцию и делает регулятор регулятором. Типичными целевыми функциями отдельных подсистем социального государства являются поддержание занятости населения, рост его профессиональных компетенций и продолжительности активной жизни. Иными словами, социальное государство обобществляет воспроизводство рабочей силы и потому целевая функция социального государства прямо противоположна интересам класса капиталистов. Основной закон динамики капитализма состоит в росте органического строения капитала, т.е. в удешевлении рабочей силы, что в конечном итоге ведет к падению нормы прибыли, в то время как социальное государство увеличивает стоимость рабочей силы, что поддерживает системы в целом, пусть и ценой ущемления интересов класса собственников капитала6. Поддержание функционирования сферы воспроизводства только лишь за счет фиска возможно лишь в ограниченных масштабах — в более широких масштабах его может
6 Именно поэтому даже реформистский сценарий перехода к социальному государству был частью мирового революционного процесса как обратной стороны мировых войн.
обеспечить лишь институт планирования макроэкономического межотраслевого баланса монополистических секторов промышленного производства7. Именно на этой материальной базе наука становится непосредственной производительной силой, а государственный аппарат преобразуется в техноструктуру [Дж.К. Гэлбрейт, 1976], управляющую потоками научно-технической информации. Логичным следствием стала техническая революция в средствах обработки информации, оказывающая влияние на ныне живущие поколения. Будущее не предопределено однозначно, в том числе и потому, что зависит от деятельности людей, однако можно высказать некоторые гипотезы о возможных трансформациях вследствие уже свершившейся информационной революции. Так, применение наработанных технологий оптимизации алгоритмов к самому государству как к машине обработки информации может привести к отказу от традиционной древесно-иерархической архитектуры. Могут возникнуть новые практики коллективной мыследеятельности, основанные на применении технологий искусственного интеллекта8 и методологии рефлексивного управления, реализованной в организационно-де-ятельностных играх [Г.П. Щедровицкий, 2005]. Включение в сферу функций государства всех форм деятельности по организации, управлению и руководству9 «производством и воспроизводством действительной жизни» может потребовать распространения управленческих компетенций на все население. В конечном счете, ни в какой иной форме диалектическое снятие разделения людей на управляющих и управляемых произойти не может, поскольку необходимость в управлении не исчезает в пределе высокой энерговооруженности и высокой коммуникативной связности общества.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бузгалин А.В., Колганов А.И. Глобальный капитал. М., 2015.
Вазюлин В.А. Логика «Капитала» Карла Маркса. М., 2002.
7 Все без исключения успешные индустриализации XX в. как в условиях включенности в мировой рынок, так и тем более при исключении из него стали возможны благодаря институту планирования.
8 Типичной задачей такого рода искусственного интеллекта может быть обработка больших массивов текстов с целью ответа на вопрос, сформулированный на естественном языке. Примером такого вопроса может быть любое обращение гражданина в органы государственной власти или формулировка какой-либо научной проблемы с вопросом о том, решена ли она. Результатом работы интеллектуальной системы обработки баз данных должен стать запрашиваемый документ или научная статья, если таковые имеются.
9 Управление — это конструирование взаимодействия с процессом. Организация — это конструирование структуры управляющей системы, а руководство — это задание ее цели и целевого функционала (см.: [Г.П. Щедровицкий, 2000]).
Валлерстайн И. Миросистемный анализ: Введение / Пер. Н. Тюкиной; Серия «Университетская библиотека Александра Погорельского». М., 2006.
Вернадский В.И. Биосфера и ноосфера. М., 2012.
ГребневЛ.С. Человек в экономике: теоретико-методологический анализ: Дисс. ... докт. экон. наук М., 1993.
Громыко Ю.В. Мыследеятельность: Курс лекций: В 3 кн. М., 2005.
Гэлбрайт Дж.К. Экономические теории и цели общества. М., 1976 (Gal-brait .J.K. Economics and the public purpose // Boston Houghton Mifflin. 1973).
Гэлбрайт Дж.К. Новое индустриальное общество. М., 2004 (Gal-brait J.K. The new industrial state // Boston Houghton Mifflin. 1967).
Ильенков Э.В. Космология духа // Наука и религия. 1988. № 8-9.
Ленин В.И. Великий почин (О героизме рабочих в тылу. По поводу «коммунистических субботников») // Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. М., 1970. Т. 39.
Маркс К. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Полн. собр. соч. М., 1955. Т. 3.
Маркс К. Капитал: В 3 т. // Маркс К., Энгельс Ф. Полн. собр. соч. М., 1960-1961. Т. 23-25.
Маркс К. Экономические рукописи 1857-1859 гг. // Маркс К., Энгельс Ф. Полн. собр. соч. М., 1968. Т. 46.
Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Полн. собр. соч. М., 1974. Т. 42.
Михайлов Ф.Т. Загадка человеческого Я. 2-е. изд. М., 1976.
Платонов С. После коммунизма М., 1989.
Социализм в перспективе постиндустриализма / Ин-т философии РАН; Отв. ред. Е.А. Самарская М., 1999.
Циолковский К.Э. Монизм Вселенной // Грёзы о Земле и небе. СПб., 1995.
Чернышев С.Б. Корпоративное предпринимательство: от смысла к предмету. 2001 // URL: http://www.yk1.ru/publications/files/getch/Korpora-tivnoe_predprinimatelstvo.rar
Шумпетер Й. Теория экономического развития. Капитализм, социализм и демократия / Предисл. В.С. Автономова. М., 2007.
Шушарин А.С. Полилогия современного мира: Критика запущенной социологии: В 5 т. М., 2005-2006.
Щедровицкий Г.П. Оргуправленческое мышление: идеология, методология, технология: Курс лекций // Из архива Г.П. Щедровицкого: В 10 т. М., 2000. Т. 4.
Щедровицкий Г.П. Организационно-деятельностная игра: Сб. текстов // Из архива Г.П. Щедровицкого: В 10 т. М., 2005. Т. 9.
Latour B. Science in action: how to follow scientists and engineers through society. Cambridge, Mass., 1987.
