CC BY
32УДК 930.1(73) ББК 63.1(7Сое)
Д.А. Бакланов
Вехи интеллектуальной биографии Ричарда Пайпса: период раннего научного творчества (1950-1960-е гг.)
В статье рассматривается ранний период научного творчества (19501960-е гг.) известного американского историка-русиста Ричарда Пайпса. Автор проводит комплексный анализ первых работ ученого в контексте его жизненной траектории. Дается оценка влияния профессора-эмигранта М.М. Карповича, главного учителя Пайпса, на формирование взглядов и представлений последнего об отдельных сюжетах российской истории. Особый акцент делается на рубежном этапе карьеры исследователя в 19571959-х гг., связанном с его назначением на должность адъюнкт-профессора, а также последовавшем сдвиге в сторону написания трудов в жанре интеллектуальной истории. Автор приходит к выводу об исключительной важности рассматриваемого периода в рамках построения ученым последовательной исторической концепции истории России.
Ключевые слова: Ричард Пайпс, интеллектуальная история, американская русистика, советология
Несмотря на долгий и тернистый академический путь, мировое признание Ричард Пайпс получил лишь в 1990-е гг. Связано это было в первую очередь с падением советского режима - главного объекта критики польско-американского историка на протяжении десятилетий. Предсказания Пайпса наконец-то сбылись: его историко-полито-логические теории нашли свое практическое подтверждение. С этого момента имя профессора стало общеизвестным. Тем не менее к ученому, как в России, так и в США, относились и относятся по-разному: одни видят в нем ниспровергателя советского мифа, предсказателя, другие - ярого западного пропагандиста, предвзятого идеолога-«ястреба» и русофоба. Однако отрицать колоссальное влияние ученого на историческую науку и общественную мысль второй половины XX столетия не решаются ни те ни другие. На общем фоне популярности исторических конструкций и идеологем профессора, сформулированных в периоды «зрелого» (1970-1980-е гг.) и «позднего» (1990-2010-е гг.) научного творчества, «ранний» этап (1950-1960-е гг.) незаслуженно оттеснился на задний план.
© Бакланов Д.А., 2022
Ричард Эдгар Пайпс родился 11 июля 1923 г. в семье польских евреев в небольшом городе Цешин на юге Польши. Семья Пайпсов бежала из оккупированной немецкими захватчиками Европы, оказавшись в США в 1940 г. Вынужденная эмиграция выпала на этап духовных и интеллектуальных поисков Ричарда Пайпса. Не обладая четким представлением о своем профессиональном будущем, он намеревался сосредоточиться на творческих и научных областях знаний. Объект своих предстоящих многотомных исследований - историю России -юный Ричард Пайпс выбрал непреднамеренно. Одним из важнейших факторов этого решения стали пройденные курсы русского языка в Корнелльском университете во время военной службы. По собственному признанию, он имел довольно скудное представление о ближайшем союзнике Соединенных Штатов во Второй мировой войне:
Хотя мне суждено было посвятить свою жизнь изучению России и преподаванию ее истории, в то время [нач. 1940-х гг.] у меня не было к ней интереса, и я ничего о ней не знал [Пайпс 2005, с. 81].
Тем не менее к 1945 г., в преддверии захлестнувшего страну мак-картизма, Пайпс оказывается в ведущем центре по изучению русистики в США - Гарвардском университете. Научными руководителями молодого исследователя стали знаменитый русский эмигрант Михаил Карпович и профессор Крейн Бринтон.
В 1950 г. Пайпс защищает докторскую диссертацию, посвященную национальному вопросу в большевистской политической доктрине. Интерес к этой тематике был продиктован возникшим у него диссонансом между формальными антинационалистическими убеждениями марксистской идеологии и, по его словам, «оголтелым национализмом», который достиг своего пика на практике во времена правления И.В. Сталина [Пайпс 2005, с. 112].
В том же 1950 г. Пайпс отдает в печать свою первую публикацию [Pipes 1950]. Несмотря на видимый конкретно-исторический характер исследования, в нем отчетливо прослеживается аллюзивная критика советского режима. На примере неудачного эксперимента первой трети XIX столетия Пайпс пишет о полном непонимании, сложившемся между народом и властью. Автор обрушивается с критикой как на систему государственного управления, неспособного трезво оценивать собственные возможности, эффективно проводить кадровую политику и поддерживать частную собственность, так и на подавляющий процент населения России - крестьянство, которое, оказавшись в непривычных для себя условиях, не сумело в них грамотно социализироваться [Pipes 1950, p. 211-212, 218-219].
В 1954 г. увидела свет первая монография Пайпса [Pipes 1964], в основу которой легла докторская диссертация ученого. Пайпс повеству-
ет о воссоздании большевиками многонационального государства на территории бывшей Российской империи. Рассматриваются судьбы регионов, различных по своей территориальной и культурной составляющей (среди них - Татарстан, Башкирия, Северный Кавказ, Украина и др.). Автор ниспровергает устоявшуюся в то время точку зрения, что большевики предложили реальную свободу в самоопределении национальным окраинам. Чисто формальный пункт советской конституции о предоставлении суверенитета и права на национальное самоопределение, по мнению ученого, является одним из наиболее важных исторических аспектов формирования советского режима, ровно так же, как и его прогнозируемого падения [Pipes 1964, p. 295-297].
Труд Ричарда Пайпса имел немалый успех в академических кругах. В 1955 г. ученый удостоился престижной премии Джорджа Луи Бира от Американской исторической ассоциации. В то же время перед автором остро стал вопрос о дальнейшем пути развития собственных исследований. Ученый отказался от перспективы продолжения указанной тематики применительно к 1920-1930-х гг. по причине необходимости освоения нескольких трудных языков тюркской группы [Пайпс 2005, с. 112]. Вместо этого историк решил сосредоточиться на изучении российской политической культуры:
Меня поражало сходство между до- и послереволюционной Россией и мне хотелось заглянуть за фасад радикальных лозунгов советской пропаганды, чтобы рассмотреть неизменные черты политической жизни страны [Пайпс 2005, с. 126].
За фасадом советского радикализма ученый обнаружил для себя русскую консервативную мысль и главного апологета движения -Н.М. Карамзина, над биографией которого Пайпс работал во время академического отпуска во Франции.
Между тем в период с 1954 по 1959 г. издавались отдельные публикации историка. Работа под названием «Макс Вебер и Россия» была написана в 1955 г. [Pipes 1955a] и приурочена к критике гарвардского социологического Центра русских исследований, во главе которого стоял известный антрополог Клайд Клакхон [Пайпс 2005, с. 127-128]. Пайпс придерживался «тоталитарного подхода» и считал социологические методы неприменимыми по отношению к заокеанскому противнику. Позже ученый писал:
Я относился скептически к абстрактному социологическому методу в отношении изучения страны с пяти или шестисотлетней государственностью, чья история к тому же сильно отличалась от западной... <.. .> .. .для того чтобы понять, почему судьба страны складывалась таким образом, необходимо углубиться в ее прошлое, особенно в историю ее социальных и политических институтов [Пайпс 2005, с. 128].
Примечательно, что в этом же году Пайпс выпустил работу о мусульманских беженцах из СССР (преимущественно из Центральной Азии), основанную на методе интервью [Pipes 1955b; Pipes 1955c].
В вышеупомянутой статье ученый повествует об увлечении М. Ве-бером Первой русской революцией и последующим становлением парламентаризма в России. В определенной степени именно с данной работы Пайпс начинает собственный маршрут изучения российской истории, и в особенности революционных событий 1917 г., расставляя приоритеты, намечая магистральные пути, определяя ключевые составляющие социально-политического и интеллектуального ядра российского общества. К примеру, молодой исследователь, в некоторой мере придерживаясь взглядов леволиберального толка, видит Февральскую революцию «фундаментальной и неизбежной» [Pipes 1955a, p. 397]. Также в ходе полемики с Вебером Ричард Пайпс обозначает ключевую роль интеллигенции в России, которую немецкий социолог, по его мнению, не сумел разглядеть, так как излишне сосредоточился на бюрократической стороне российского общества [Pipes 1955a, p. 399].
Параллельно с выходом новых статей историк работал в Европе -лето 1955 г. провел в Риме, в сентябре 1956 г., получив грант Гуггенхайма, на год отправился в Париж, а в 1957 г. он впервые оказался в Советском Союзе. Однако поездки омрачались туманностью и неопределенностью. В стенах Гарвардского университета работа молодых исследователей - аспирантов М. Карповича - проходила в напряженной обстановке в связи с обострившейся конкуренцией за перспективную должность адъюнкт-профессора. Главным претендентом на место, по воспоминаниям Пайпса, считался «любимчик» Карповича -Мартин Малиа [Пайпс 2005, с. 147]. Тем не менее после продолжительных раздумий гарвардского руководства именно Пайпс в конце 1957 г. был удостоен этой должности, что стало большой неожиданностью как для него самого, так и для его коллег.
Пайпс высказывал предположение, что Карпович не видел его в качестве своего преемника по политическим и идеологическим причинам [Пайпс 2005, с. 134]. Последний был сторонником западнического тезиса о неразрывности путей развития России и Европы. Он не мог согласиться с тем, что политика российского империализма имела что-то общее с советским экспансионизмом. Пайпс, в свою очередь, уже в 1950-х гг. совершенно отчетливо видел в истории имперской России благодатную почву для зарождения большевизма. Пожалуй, именно в это время - с уходом Карповича и назначением Пайпса начинает приобретать свои характерные черты предстоящая веха в американской русистике, характеризующаяся усилением главенства принципов «тоталитарной модели» в первой половине 1960-х гг. [Большакова 2009, с. 10-11], основным панегиристом которой считается Ричард Пайпс.
С новой должностью происходят и перемены в творчестве ученого, а именно сюжетный и жанровый сдвиг в сторону интеллектуальной истории. Примечательно, что новую для себя нишу Пайпс занял в период после ухода Карповича с профессорского поста в 1957 г. и его смерти в конце 1959 г. В свою очередь, Карпович привнес изучение русского интеллектуализма XIX - начала XX в. в американские университеты и долгое время считался главным специалистом в этой сфере. Эту линию продолжил и Ричард Пайпс.
В 1959 г. выходит монография, посвященная Н.М. Карамзину и, в частности, его знаменитой «Записке о древней и новой России» [Pipes 2005]. Труд состоит из анализа историко-политических взглядов Николая Михайловича, а также полного и первого англоязычного перевода «Записки». Монография имеет важное значение в построении полноценной исторической концепции Пайпса. Автор впервые обращается к русскому консерватизму как к интеллектуальному течению, в котором, в противоположность левому радикализму, исследователь увидит куда больше сходств с Советским государством (своего апогея изучение российского консерватизма ученым достигнет в 2000-х гг. [Пайпс 2008]). В первую очередь, в связи с тем что в отличие от либерализма и социализма, возникших на Западе, Пайпс понимал консерватизм как продукт исключительно российской политической культуры [Пайпс 2005, с. 126].
Между тем ученый сосредотачивается и на изучении российских леворадикальных движений второй половины XIX столетия. Известная статья Карповича «Предшественник Ленина: П.Н. Ткачев» [Karpovich 1944], написанная еще в военные годы, задала вектор популярному в то время сюжету о народничестве как предтече большевизма. Свое развитие она получила шестнадцать лет спустя в работе Пайпса «Русский марксизм и его народническое прошлое» [Pipes 1960а]. Если Карпович доказывал преемственность народничества и большевизма путем сравнения политических доктрин П.Н. Ткачева и В.И. Ленина, то его ученик отмечал непосредственное взаимовлияние ортодоксального марксизма и народничества, впоследствии вылившегося в большевизм. Пайпс также признавал народничество самобытным и оригинальным движением, ставшим чуть ли не самым влиятельным проявлением левого радикализма 1870-х гг. не только в России, но и во всем мире [Pipes 1960а, p. 323].
В том же 1960 г. выходит работа, посвященная феномену русской интеллигенции [Pipes 1960b]. Ученый намечает комплексный процесс метаморфических преобразований, происходивших с интеллигенцией на протяжении XIX в. и, в особенности, накануне революционных событий 1917 г. Пайпс пытается проследить развитие понятия, используя историко-сравнительный метод. Точку декаданса интеллигенции как явления он относит к 1890 г. - дата, выбранная скорее
интуитивно, нежели предметно. Автор связывает процесс упадка интеллигенции как социальной группы с активно развивающейся промышленностью [Pipes 1960b, p. 490]. Такая же аналогия проводится и в отношении советской политики индустриализации 1930-х гг.:
Начиная с 1890 г., и в особенности с 1930 г., эти условия радикально изменились, лишив интеллигенцию ее культурной и социальной независимости и статуса [Pipes 1960b, p. 490].
По мнению Пайпса, главные виновники советской «несвободы» - приверженцы рационалистических течений (социалисты; анархисты), которые продемонстрировали тотальное непонимание сущности современного экономического развития [Pipes 1960b, p. 496-497].
В 1963 г. из-под пера Пайпса вышла третья по счету монография - «Социал-демократия и рабочее движение в Санкт-Петербурге, 1885-1897 гг.» [Pipes 1963]. Ученый охарактеризовал ее как «побочный продукт» к биографии П.Б. Струве [Pipes 1963, p. XI]. Исследователь посвятил труд раннему периоду российской социал-демократии и вместе с тем поставил под сомнение самодостаточность движения, а также истинность марксистских взглядов одного из лидеров организации - В.И. Ленина, наделив политика пронародническими убеждениями [Pipes 1963, p. 11-13]. Публикация вызвала бурную критику со стороны советских историков. Пожалуй, именно с момента выхода этой монографии имя Ричарда Пайпса вплотную начинает ассоциироваться с понятием «антисоветизм». Об этом свидетельствует ряд ответных критических публикаций советских историков ([Казакевич, Суслова 1966; Тимонин 1982; Романовский 1982] и др.). «Ему не нравится социалистический строй, он предпочел бы, чтобы в России после 1917 года, как и до сих пор на Западе, господствовал капитализм и у власти стояла буржуазия», - так пишут о нем авторы критической монографии, направленной на опровержения доводов профессора [Казакевич, Суслова 1966, с. 181].
В 1962 г. историк в рамках программы по обмену преподавателями вновь отправился в Советский Союз. Ученый посетил Москву и Ленинград, прочел курс лекций по русскому консерватизму, а также успел поработать в ленинградских архивах [Пайпс 2005, с. 160-161]. В 1964 г. под его редакцией начал выходить известный журнал «Критика», в котором печатались рецензии на монографии советских авторов [Пайпс 2005, с. 153]. В 1968 г. получил пост директора Центра русских исследований. В прежней интенсивной манере Пайпс продолжал свою исследовательскую деятельность, трудясь над биографией П.Б. Струве, а также объемной работой, посвященной европейской истории XIX-XX вв.
В заключительные годы десятилетия возрастает интерес Ричарда Пайпса к актуальным политологическим сюжетам. Не исключено, что новые тенденции в творчестве сформировались во многом и под влиянием студенческих движений 1968-1969 гг., охвативших в том числе и Гарвард. Историк, будучи непосредственным свидетелем погромов, остро воспринял произошедшие события и перемены - они напомнили ему «эксперименты с образованием в ранний советский период» [Пайпс 2005, с. 177].
Примечателен его доклад от 1969 г. (изданный в 1970 г.) «Русская миссия, американская судьба», где ученый пытается противостоять политике разрядки, указывая на историческую невозможность мирного дипломатического сосуществования двух стран и необходимость ужесточения сдерживающих мер по отношению к Советскому Союзу [Pipes 1970]. В 1970-е гг. ученый с головой погрузится во все тонкости государственной политической деятельности, и подобного рода доклады займут в ней место систематического и необходимого атрибута. Новые тенденции в творчестве на «зрелом» этапе карьеры ознаменуются собственноличным участием советолога в оформлении идеологического государственного дискурса - Пайпс возглавит небезызвестную команду «Б», будет одним из членов Совета национальной безопасности США, а также станет личным советником президента Рональда Рейгана в 1981-1982 гг.
Таким образом, 1950-1960-е гг., без всякого сомнения, являются крайне важным этапом в карьере Ричарда Пайпса. Несмотря на то что современный историографический фокус сосредоточен преимущественно на его «зрелом» (1970-1980-е гг.) и «позднем» (1990-2010-е гг.) научном творчестве, именно здесь следует искать истоки полноценной исторической концепции Р. Пайпса, а также делать выводы о схоларной принадлежности исследователя к той или иной научной школе.
Литература
Большакова 2009 - Большакова О.В. Русская революция глазами трех поколений американских историков (Обзор) // 1917 г. Россия революционная: Сб. обзоров и рефератов. 2-е изд., испр. и доп. М.: ИНИОН РАН, 2009. С. 7-35.
Казакевич, Суслова 1966 - Казакевич Р.А., Суслова Ф.М. Мистер Пайпс фальсифицирует историю: О книге Р. Пайпса «Социал-демократия и рабочее движение в С.-Петербурге: 1885-1897». Л.: Лениздат, 1966. 182 с.
Пайпс 2005 - Пайпс Р. Я жил. Мемуары непримкнувшего: Пер. с англ. М.: Моск. школа полит. исследований, 2005. 408 с.
Пайпс 2008 - Пайпс Р. Русский консерватизм и его критики: исследование политической культуры: Пер с англ. М.: Новое издательство, 2008. 252 с.
Романовский 1982 - Романовский Н.В. Ричард Пайпс - профессиональный антисоветчик // Вопросы истории. 1982. № 3. С. 27-43.
Тимонин 1982 - Тимонин Е.И. Критика современных буржуазных концепций истории создания марксистской партии в России. Томск: Изд-во Томск. ун-та, 1982. 256 с.
Karpovich 1944 - Karpovich М. A Forerunner of Lenin: P.N. Tkachev // The Review of Politics. 1944. Vol. 6. № 3. P. 336-350.
Pipes 1950 - Pipes R. The Russian Military Colonies: 1810-1831 // The Journal of Modern History. 1950. Vol. 22. № 3. P. 205-219.
Pipes 1955a - Pipes R. Max Weber and Russia // World Politics. 1955. Vol. 7. № 3. P. 371-401.
Pipes 1955b - Pipes R. Muslims of Soviet Central Asia: Trends and Prospects (Part I) // Middle East Journal. 1955. Vol. 9. № 2. P. 147-162.
Pipes 1955c - Pipes R. Muslims of Soviet Central Asia: Trends and Prospects (Part II) // Middle East Journal. 1955. Vol. 9. № 3. P. 295-308.
Pipes 1960a - Pipes R. Russian Marxism and Its Populist Background: The Late Nineteenth Century // The Russian Review. 1960. Vol. 19. № 4. P. 316-337.
Pipes 1960b - Pipes R. The Historical Evolution of the Russian Intelligentsia // Daedalus. 1960. Vol. 89. № 3: The Russian Intelligentsia. P. 487-502.
Pipes 1963 - Pipes R. Social Democracy and the St. Petersburg Labor Movement: 1885-1897. Cambridge: Harvard University Press, 1963. 154 p.
Pipes 1964 - Pipes R. The Formation of the Soviet Union: Communism and Nationalism, 1917-1923. Cambridge: Harvard University Press, 1964. 365 p.
Pipes 1970 - Pipes R. Russia's Mission, America's Destiny // Encounter. 1970. № 35. Vol. 4. P. 3-11.
Pipes 2005 - Pipes R. Karamzin's Memoir on Ancient and Modern Russia: A Translation and Analysis by Richard Pipes. Ann Arbor: University of Michigan Press, 2005. 288 p.
