CC BY
32
О главном
УДК 159.9 КУБЫШКО Владимир Леонидович
Начальник Департамента государственной службы и кадров Министерства внутренних дел Российской Федерации, кандидат педагогических наук Адрес: Россия, 125009, г. Москва, Газетный пер. д. 6 Тел.: 8 (495) 667-60-75 E-mail: [email protected]
KUBYSHKO Vladimir Leonidovich
Head of the Department of Civil Service and Personnel of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation,
Candidate of Pedagogical Sciences Address: 6 Gazetniy Pereuiok, the city of Moscow, Russia, 125009 Ph.: +7 (495) 667-60-75 E-mail: [email protected]
Ведомственная профессионально-практическая психология в контексте 300-летия российской полиции
The departmental professional and practical psychology in the context of the 300th anniversary ofthe Russian police
В статье обосновываются актуальные проблемы деятельности психологов подразделений по работе с личным составом МВД России по осмыслению роли полиции Российской империи и её адекватному пониманию в условиях информационного давления и противоречивого освещения в современном обществе.
Ключевые слова: полиция, политическая полиция, нарратив, метафора, психология, понимание, самосознание смысл.
The actual problems of the psychologists' of the units for work with personnel of the MIA of Russia activity on understanding the role of the police of the Russian Empire and its adequate understanding in conditions of information pressure and contradictory coverage in modern society are substantiated in the article.
Keywords: police, political police, narrative, metaphor, psychology, understanding, meaning, self-consciousness.
Внешне- и внутриполитические события текущих десятилетий свидетельствуют о многочисленных вызовах со стороны известных сил миру в целом и нашей стране, в частности, её целостности, суверенитету, правопорядку. При этом укрепление России сопровождается имеющими комплексный взаимосвязанный характер новыми угрозами, стремлением противодействовать и сдерживать её развитие по ряду направлений [10].
Традиционной уже особенностью деятельности деструктивных сил является целенаправленное и изощренное информационное давление [10]. Его избирательная сосредоточенность на поиске слабых звеньев в содержании психики и сознания целевых аудиторий, к числу основных среди которых относятся определённые категории наших соотечественников, партнёров и союзников, в настоящее время не ослабевает. Это обусловлено задействованием в нём значительных профессиональных сил и средств, уровнем развития технологий массовой коммуникации, современным состоянием российского общества после его очередного социального потрясения в конце XX в. и рядом других факторов.
Одной из основных целей информационной экспансии противников разного рода является разрушение национального и исторического самосознания народа путём злонамеренного искажения истории России, в т.ч. полиции Российской империи, демонизации их образа в современном мире. Примечательно, что в связи с этим наше прошлое внимательно исследуется ими с вы-раженно психологических позиций под определённым
углом зрения и активно пропагандируется, интерпретируется в своих интересах в виде как якобы претендующих на объективность и научность исследований, так и других целостных повествований, т. е. нарративов (от англ. narrative — любое написанное или произносимое сообщение о связанных событиях, фактических или воображаемых, представленных в определённой последовательности в научной литературе, историографии, исторической беллетристике, художественной литературе, мифах, легендах, разговоре, живописи, игре, музыкальном произведении и др. [12]; устный или письменный отчёт о связанных событиях, история; представление особой ситуации или процесса таким образом, чтобы соответствовать определенным целям или ценностям) [14].
Так, в одной из недавно выполненных в Колледже искусства и наук университета Огайо (США) магистерских диссертаций по гуманитарным наукам под броским названием «Охранка и Чека: преемственность и замена» («The Okhrana and the Cheka: Continuity and Change») старательно обосновывается заложенная в нём метафора (скрытое образное сравнение) негативного смыслового содержания, последовательно раскрываемая по ходу изложения материала [15]. Уже во введении вводится шестиуровневая комбинация тезисов, последовательность изложения и ключевые слова первых пяти из которых формируют в воображении читателя дьявольскую картину:
1) якобы самым печальным аспектом Советского Союза было культивирование им секретной полиции,
которая через серию служб государственной безопасности осуществляла массовые аресты, депортации и экзекуции (здесь и далее выделено автором);
2) данные преступления, мол, стали в полной мере пониматься после краха социалистического государства и открытия доступа в архивы;
3) эти исторические материалы свидетельствуют о том, что именно империалистическая Россия впервые создала репрессивную секретную полицию и многие методы работы, которые были заимствованы и усовершенствованы её последователями — Чрезвычайная комиссия (Cheka), Особое государственное политическое управление (ОГПУ), Народный комиссариат внутренних дел (НКВД), Комитет государственной безопасности (КГБ);
4) царская тайная полиция — Охранка (Okhrana) развилась в очень эффективную политическую полицию, которая довольно успешно проникала в подпольные революционные организации;
5) императорская политическая полиция вырастила новую контрразведку, позднее оказавшую влияние на советские технологии криптоанализа, радиоэлектронной разведки, внешнего наблюдения, агентурной провокации;
6) хотя специалисты по российской истории, в т. ч. Р. Пайпс (Richard Pipes) и О. Файджес (Orlando Figes), отдали дань этому влиянию, историографических работ по этой теме нет [15, р. 3].
Наконец, в заключение работы, по классике жанра, со ссылкой на авторитетный для автора источник [11] появляется «недостающий тезис» о том, что в правление Путина Чрезвычайная комиссия возродилась в нынешней Федеральной службе безопасности как идол [15, р. 86-87].
Базовая идея этого «труда», выполненного под руководством декана колледжа профессора истории Май-нера (S.M. Miner) и одобренного для передачи в отдел истории этого учебного заведения, очевидна.
Или: в ноябрьско-декабрьском номере 2016 года профессионального армейского американского журнала «Military Review» («Военное обозрение») опубликована ещё более откровенно провокационного содержания и рассчитанная на конкретную целевую аудиторию читателей статья военного аналитика полковника Дарли (W.M. Darley), посвященная подробному анализу как бы признанного классическим для свержения любого политического строя и удержания захваченной власти в стране подхода В.И. Ленина к развалу императорской России [13].
О чеи партия авангарда и Чека I коричнево рубгшечпвкн заставляют думать людей
Рис. 1. Модель свержения политического строя в государстве [13, р. 121].
Он заключается, по мысли автора, в нескольких положениях, подробно им прокомментированных и проиллюстрированных рисунками, что выглядит вполне профессиональным руководством к применению заинтересованными лицами и организациями (рис. 1). Их суть сводится к следующему.
Во-первых, необходимо выбрать из массы беспокоящих людей проблем несколько из них, на обсуждении которых затем сфокусировать объединяющие людей психологические установки, дискуссии, дебаты, мнения.
Во-вторых, следует привлечь (в авторском тексте «coerce» — принудить, заставить) к ним внимание масс пропагандой своих идей и агитацией за свержение существующего строя ядром профессиональных революционеров через личный контакт и средства массовой информации. Они всегда, и особенно в современных условиях, обладают огромной силой и потенциалом влияния на психологию людей.
В-третьих, после захвата власти нужно безжалостно уничтожать любую политическую оппозицию и откровенно принуждать массы следовать диктуемому курсу.
При этом Дарли особо подчеркивает несколько резюмирующих положений.
1. Эта модель неоднократно успешно апробирована тоталитарными режимами и повстанческими силами в разных странах мира, в т. ч. при проведении современных «цветных революций».
2. Её должны знать американские военные и другие специалисты, поскольку:
а) они часто нанимаются сегодня определёнными группами и организациями для выполнения соответствующих задач;
б) это может использоваться ими для достижения большего психологического и стратегического эффекта в так называемых кинетических операциях [13, р. 123-124] пт. д.
Как говорится, комментарии излишни.
Приведённые примеры наглядно свидетельствуют, что история Отечества, в т. ч. российской полиции, является для оппонентов и противников предметом целенаправленного избирательного и по существу во многом психологического анализа с тем, чтобы быть активным и весьма профессиональным орудием в информационной борьбе против всех инакомыслящих и, в конечном счёте, россиян.
Закономерен вопрос, как отечественные, в т. ч. ведомственные, учёные, а также призванные быть профессионально-практическими психологи подразделений по работе с личным составом Министерства внутренних дел России (т. е. не только понимающими свою специфику в проблемах оперативно-служебной деятельности сотрудников органов внутренних дел в контексте происходящего в мире, в стране и в сознании людей, но и своевременно, эффективно участвующими в их решении соответствующими средствами) ко всему этому относятся? И есть ли вообще в обсуждаемой теме психологическая составляющая? Ответ на него, как показывает практика, отнюдь не очевиден.
По проблематике полиции Российской империи за истекшие полвека выполнено около 300 открытых отечественных диссертаций (в прямой постановке в формулировках тем), в т. ч. несколько десятков докторских (с учётом того, что в советский период по понятным причинам это были только единичные кандидатские диссертации — Н.И. Куклина, 1969; М.И. Сизикова, 1972, Т.Г. Деревниной, 1973; A.B. Хохлова, 1975; А.Н. Яр-
мыша, 1978; A.B. Борисова, 1983; А.Е. Скрипилева, 1984; Л.И. Тютюнник, 1986; A.A. Миролюбова, 1988; З.И. Перегудовой, 1988; Ю.Ф. Овченко, 1989) [6].
Примерно половина из них защищена по историческим наукам, преимущественно в государственных университетах.* Вторая половина — по юридическим наукам, в основном в образовательных организациях Министерства внутренних дел России. Это свидетель-
ствует о востребованности данной проблематики к осмыслению современными исследователями. Но что именно и в каком контексте их интересует? С этой целью собран и проанализирован рандомизированный банк 200 отечественных диссертационных исследований по проблематике полиции Российской империи [6]. Метафорический смысл тематик диссертационных работ советского периода очевиден (табл. 1).
Таблица 1.
Метафоры тем отечественных диссертационных исследований полиции Российской империи в советский период
№ п/п Метафорический смысл тематик диссертационных исследований Количество исследований
А. В исторических науках 6
1. Борьба против царской охранки 1
2. Место III отделения в государственном строе 1
3. Департамент полиции в борьбе с революционным движением
4. Политический сыск 1
5. Московское охранное отделение в борьбе с революционным движением 1
Б. В юридических науках
1. Становление регулярной полиции 1
2. Карательный аппарат царизма в борьбе с революцией 1
3. Политическая полиция 1
4. Полиция самодержавной России 1
5. Отдельный корпус жандармов 1
Всего 11
В 100 % исследований по историческим наукам — это охранка, жандармерия, политический сыск. В исследованиях по юридическим наукам эта тематика также преобладала — 60 % работ. Однако остальные посвящены становлению регулярной полиции (М.И. Сизяков, 1972) и полиции России целом (A.B. Борисов, 1983), что уже тогда отчётливо свидетельствовало о противоречивом понимании российской полиции в обществе.
После развала Союза Советских Социалистических Республик интерес к этой проблематике существенно вырос. За первое постсоветское десятилетие выполнено около 50 диссертаций, при этом их пик пришёлся, в преддверии отмечавшегося в 2002 году 200-летия Министерства внутренних дел России, на 2000 год (18 работ) [6].
Метафоры тем отечественных дисс Российской империи в перв
Анализ метафор их тем свидетельствует о возрастании противоречивости понимания полиции в гражданском научном сообществе (в работах по историческим наукам) и в ведомственном, в системе Министерства внутренних дел России (табл. 2). В настоящее время эта противоречивость снижается, но всё же остается существенно выраженной (табл. 3). По результатам анализа имеющегося банка данных (п = 200), 45 % всех работ по историческим наукам посвящено высшей, политической полиции, жандармерии и около 30 % — деятельности полиции в целом. При этом в первой группе нередко рассматривается однотипная, различающаяся только региональным аспектом проблематика. **
Таблица 2.
•тационных исследований полиции в постсоветское десятилетие
№ п/п Метафорический смысл тематик диссертационных исследований (1990-2000) Количество/в том числе докторских, (%)
А. В исторических науках 17/2
1. Политическая полиция и жандармерия 11/2 (65 %)
2. Полиция в целом 3 (18 %)
3. Царизм в борьбе с революционным движением в армии и на флоте; военные формирования охранительной системы 2 (12 %)
4. Персоналии 1 (5 %)
Б. В юридических науках 29/1
1. Полиция в целом, её виды, функции 23/1 (79 %)
2. Политическая полиция и жандармерия 6 (21 %)
Всего 46/3
*Примечание: Известна единственная работа по педагогическим наукам — Титов В.В. Историко-педагогический опыт подготовки сотрудников правоохранительных органов (на материале России и США). Автореф. дис. ... канд. пед. наук. — Карачаевск: Карачаево-Черкесский гос. ун-т, 2006.
**Примечание: Например, по политическому сыску: Чудакова М.С. Политический сыск России в конце XIX — начале XX вв. (в региональном аспекте). Автореф. канд. дис. ... ист. наук. — Ярославль: Ярославский гос. ун-т им. П.Г. Демидова, 1997; Рябинцев Р.В. Становление и развитие системы органов политического сыска в российской провинции в 1880 - 1914 гг. (На материалах Костромской губернии). Автореф. канд. дис. ... ист. наук. — Кострома: Костромской гос. ун-т им. H.A. Некрасова, 2004; Дорохов В.Г. Политический сыск в Томской губернии (1881 - февраль 1917 гг.). Автореф. канд. дис. ... ист. наук. — Кемерово: Кемеровский гос. ун-т, 2005; Логачева Н.В. Политический сыск в губерниях Поволжья в 1860 - 1880-х гг. (на материалах Пензенской и Саратовской губерний). Автореф. канд. дис. ... ист. наук. — Пенза: Пензенский гос. пед. ун-т им. В.Г. Белинского, 2005; Парфенов О.В. Становление, развитие и деятельность органов политического сыска в Курском крае (середина XVII - вторая половина XIX в.). Автореф. канд. дис. ... ист. наук. — Курск: Курский гос. техн. ун-т, 2005 и т. д.
Имеются современные исследования, изобилующие метафорическими словосочетаниями определённой направленности и ярко присущие ушедшей эпохе, типа: «растерянность политической полиции», «конспиративное мастерство подпольщиков», «досмотр корреспонденции как преступное деяние» и т. д. [2].
В то же время в исследованиях в юридических науках около 70 % работ посвящено анализу многообразных видов и функций российской полиции и немногим более 10 % — проблемам сыска, деятельности политической полиции, жандармерии и др.
Таблица 3,
Кластеры метафор тем современных отечественных диссертационных исследований полиции Российской империи (п=200)
№ п/п Метафорический смысл тематик диссертационных исследований Кол-во/в том числе докторских, (%)
А. В исторических науках (n=105)
1. Политическая полиция и жандармерия 47/6 (45 %)
2. Полиция в целом (полиция региона, провинциальная полиция, её реформа, городская и столичная полиция, железнодорожная полиция и др.) 28/2 (27 %)
3. Губернаторы, губернское правление 11/3 (10 %)
4. Персоналии 8/1 (7 %)
5. Обеспечение безопасности (полиция и армия, правоохранительные органы региона) 6/1 (6 %)
6. Остальное (административная ссылка, надзор за иностранцами, приказы общественного призрения, форменная одежда) 5/1 (5 %)
Б. В юридических науках (n=104)
1. Полиция в целом, её виды и функции (деятельность полиции, правовое полицейское государство, реформа полиции, полицеистика, горная полиция, железнодорожная полиция, исполнительная полиция, уголовный сыск, борьба с преступностью, полиция и нравственность и др.) 63/5 (67 %)
2. Политическая полиция и жандармерия 11 (12 %)
3. Работа с кадрами (комплектование, профессиональная подготовка, гарантии, статус и др.) 7 (7,4 %)
4. Министерство внутренних дел 6/1 (6,4 %)
5. Международное сотрудничество правоохранительных органов, Главное управление по делам печати МВД 3 (3,2 %)
6. Губернаторская власть 2 (2 %)
7. Корпус внутренней стражи, полицейские функции армии 2 (2 %)
Выраженная противоположность интересов исследователей, — представителей гражданского и ведомственного научного сообщества, — обнажает остроту по сути психологической проблемы, имеющей теоретико- методологическое и профессионально-практическое содержание.
В теоретико-методологическом плане она может быть сформулирована как проблема психологии понимания нами, россиянами, в т.ч. сотрудниками органов внутренних дел, самих себя в современном отнюдь не простом мире. Причём понимания в контексте его очевидной детерминированности, среди прочего, и степенью осмысления истории российской полиции как неотъемлемой части истории Отечества и его граждан — полицейских, т. е. наших предков. Они были не врагами своего народа и далеко не худшими его представителями, находились «на государевой службе» и выполняли часто неблагодарные, рутинные, опасные и т. д. задачи соблюдения закона и защиты империи от внутренних врагов и нарушителей. В своём подавляющем большинстве полиция комплектовалась из числа действующих и отставных военных, приоритетность службы которых в Российской империи, в соответствии с условиями того времени, была незыблемо закреплена Петром I уже в самом названии лично отредактированной им табели о рангах 1722 г.: «Табель о рангах всех чинов, воинских, статских и придворных, которые в котором классе чины; и которые в одном классе, те имеют по старшинству времени вступления в чин между собою, однако ж воинские выше прочих, хотя б и старее кто в том классе пожалован был», что свидетельствует о значимости полицейской службы в России [8, с. 155].
Очевидно, что и благодаря полиции Российской империи в т. ч. мы сохранили свою культурную, национальную идентичность, государственную принадлежность, стали и являемся такими, какие мы есть.
Как свидетельствуют приведённые примеры и данные, понимание это разное, противоречивое, не способствующее ни адекватному самосознанию многих из нас, ни соответствующему современным вызовам и угрозам самосознанию россиян в целом. Корни этой проблемы — ив самой истории российской полиции, которая, как и всякая история, никогда не бывает только белой или черной, а является многоцветной; и в идеологическом наследии советского прошлого; и в информационном давлении определённой направленности, и во многом другом.
В связи с этим важно учитывать, как минимум, два аспекта этой проблемы.
Первый аспект заключается в том, что, согласно абсолютно созвучной обсуждаемой проблеме субъ-ектно-аналитической концепции В.В. Знакова, способом понимания социокультурной реальности, к которой относится и история полиции Российской империи, является именно нарратив с вытекающими из этого следствиями [4; 5; 7]. В частности, он говорит о результатах тридцатилетнего исследования феномена понимания, направленного «...на порождение смысла явлений, событий, ситуаций во всех трёх реальностях, в которых живет человек — эмпирической, социокультурной и экзистенциальной».
Социокультурной реальности, по его взглядам, соответствует:
— герменевтическая* следований;
традиция психологических ис-
*Примечание: Герменевтика (rpe4.hermeneut.ike — толкование)— направление в философии и гуманитарных науках,вкотором понимание рассматривается как условие (осмысления) социального бытия. В узком смысле — совокупность правил и техник истолкования текста в ряде областей знания (История Философии: Энциклопедия. Минск: Книжный Дом. А.А. Грицанов, Т.Г. Румянцева, М.А. Можейко. 2002).
— нарративный способ понимания мира;
— мнение и смысл как основание понимания;
— тип понимания — понимание-интерпретация [5].
При этом В.В. Знаков подчеркивает, что в данном
контексте понятие «социокультурной» реальности соответствует не традиционно понимаемому психологами, согласно подходам Л.С. Выготского и др., а обозначает соотношение индивидуального и социального субъектов, «то есть людей и тех общностей, социальных групп, к которым они принадлежат» [4, с. 50]. Другими словами, в социокультурной реальности человек понимает себя как часть референтной общности.
Ключевым механизмом понимания в герменевтике является интерпретация, т. е. расшифровка скрытых в культуре смыслов путём перехода от явного к скрытому [4, с. 50].
Нарративность понимания мира проявляется способностью людей «упорядочивать случайные факты и явления в последовательность событий, объединённых в связной истории». Он характеризует не столько событийную структуру излагаемого, сколько тип интерпретации. Это, подчеркивает В.В. Знаков, — «один из возможных способов организации фрагмента мира субъектом: что он видит и как излагает историю. Нарративное понимание целенаправленно, непротиворечиво, правдоподобно. Оно, хотя и основано на осознании субъектом множества альтернатив, проявляется в его стремлении придерживаться одной версии описания событий, соответствующей личностному способу смыслового структурирования мира» [4, с. 50].
В социокультурной реальности нет достоверного знания, а есть мнения людей, выражающие межгрупповую согласованность суждений о правильности или неправильности высказываний. Они не подлежат оценке на истинность или ложность. «Представления о должном, лежащие в основе признания высказываний, текстов правильными или нет, формируются на основе соглашений, принимаемых большими и малыми социальными группами. Мнения имеют мало общего с истиной: в соответствии с неодинаковыми ценностными представлениями люди выражают в них своё отношение к объектам познания и понимания». Что касается осмысленности, то это не только атрибут конкретного человека, но и продукт «меж- и надындивид-ных или трансперсональных отношений», образующий конвенциальное пространство коллективного осмысленного знания. [4, с. 51].
Наконец, понимание-интерпретация, как специфический тип понимания социокультурной реальности, обозначает, во-первых, что в нём интерпретации основаны не только на эмпирических фактах, но и нормах, представлениях об их правильном описании; во-вторых, что оно строится на основе взаимодействия интерпретации понимающим субъектом событий и ситуаций и самоинтерпретации [4, с. 52].
Приведенный детальный и по возможности точно соответствующий авторскому изложению рассматриваемой работы анализ сущности понимания социокультурной реальности, как представляется, исчерпывающе полно раскрывает её теоретико-методологический аспект.
Поэтому, в частности, исследование однотипных проблем полиции Российской империи за счёт выявления региональных аспектов ничего нового по существу
не добавляет. Эта информация не востребована потому, что призвана быть нарративной и выполняет функцию смыслообразования.
С другой стороны, она нарративная по природе. Это значит, что усваивается не многообразие фактов по какой-либо проблеме, а её смысл, к примеру: «полиция Российской империи — это полиция политического сыска и жандармерии» с соответствующей тональностью.
В связи с этим вызывают недоумение выступления и работы некоторых, в т. ч. ведомственных, исследователей. Какой, например, смысл несёт озвученный на по-свящённой 300-летию российской полиции конференции и размещенный в сборнике её материалов нарра-тив уважаемого автора с весьма неоднозначным метафорическим названием, но куда более однозначным содержанием, львиная доля которого посвящена изложению данных определённого периода о негативном отношении к правоохранительным органам, а заканчивается сиротливым всхлипыванием, что органам внутренних дел предстоит на этот счёт кропотливая работа? [3] Таких примеров, к сожалению, немало.
Второй аспект обсуждаемой проблемы заключается в том, что, согласно исследованиям в области «наррати-вистской» философии истории, нарративы обладают и специфической психологической функцией, обнаруживаемой при их рассмотрении с позиции методологии психоанализа [1].
Нарратив негативного смысла несёт в себе психо-травмирующее содержание (типа: «никчемный городовой») с возможной невротизацией и соответствующей динамикой у тех, кому они адресуются, и т. д. Если это понимается ответственными исследователями, профессионально-практическими психологами и другими заинтересованными специалистами, то они не только призваны активно участвовать в нарративизации истории своей страны, народа, полиции и т. д., но и вкладывать в эти нарративы конструктивные смыслы, направленные не на бередение исторических ран, а на обретение самоценного ресурсного понимания нашей истории, в данном случае полиции Российской империи.
Профессионально-практическое содержание обсуждаемой проблемы для психологов подразделений по работе с личным составом Министерства внутренних дел России закономерно следует из контекста её рассмотрения.
Недопустимо зашоривание узкопрофессиональными задачами и направлениями деятельности, определёнными соответствующими ведомственными нормативными правовыми актами. В соответствии с приказом Министерства внутренних дел России от 11 февраля 2010 г. № 80 психологическая работа является одним из видов морально-психологического обеспечения оперативно-служебной деятельности органов внутренних дел Российской Федерации. Оно, в свою очередь, является составной частью кадрового обеспечения системы Министерства внутренних дел России [9, ст. 2].
Это означает, что находящиеся в составе подразделений морально-психологического обеспечения ведомственные психологи призваны решать в части, их касающейся, общую задачу формирования, поддержания и восстановления морально-психологического состояния сотрудников, обеспечивающего успешное выполнение ими оперативно-служебных задач [9, ст. 4.1].
Приоритетным видом деятельности в этом определена воспитательная работа, содержательное наполнение деятельности которой, как и морально-психологического обеспечения в целом, имеет непосредственное отношение в обсуждаемой проблеме.
Особую актуальность приобретает эта работа в связи с 300-летним юбилеем в 2018 г. российской полиции.
У ведомственных психологов, таким образом, есть уникальная и востребованная временем возможность профессиональной самореализации и широкое поле для адресной и результативной практической деятельности.
Список литературы:
1. Анкерсмит Ф.Р. История и тропология: взлет и падение метафоры / пер. с англ. М. Кукарцева, Е. Коломоец, В. Катаева. М.: Прогресс-Традиция, 2003.
2. Аракелян М.А. Политическая полиция Российской империи в борьбе с революционным подпольем в 18811905 гг.: автореф. дне. ... канд. истор. наук / Саратовский гос. ун-т им. Н.Г. Чернышевского, 2008.
3. Вельский В.Ю. Легитимность полиции: взаимодействие нарративов и идеологий // Государство и право: эволюция, современное состояние, перспективы развития (навстречу 300-летию российской полиции): матер, между-нар. научно-теорет. конфер. СПб, 28 апреля 2016 г. / под ред. Н.С. Нижник: в 2 т. СПб.: Изд-во СПб ун-та МВД России, 2016. Т. 1. С. 10-13.
4. Знаков В.В. Психология понимания многомерного мира человека: доклад // Вестник СПбГУ. Сер. 16. Психология. Педагогика, 2016. Вып. 1. С. 47-57.
5. Знаков В.В. Субъектно-аналитический подход в психологии понимания // Психологические исследования (электронный журнал), 2015. Т. 8. № 42. С. 12. [Электронныйресурс]. URL: http://psystudy.ru.
6. Кубышко В.Л., Крук В.М. К междисциплинарно-психологическому анализу отечественных диссертационных исследований полиции Российской империи // European Social Science Journal, 2017. № 2.
7. Кубышко В.Л. Психологические аспекты нарратива полиции Российской империи в отечественных исторических диссертационных исследованиях // Человеческий капитал, 2017. № 3 (99). С. 13-19.
8. Поташев А.Ф. «Табель о рангах» Петра I в истории России // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2012, № 1. Ч. 2. С. 155-157.
9. О морально-психологическом обеспечении оперативно-служебной деятельности органов внутренних дел Гос-сийской Федерации: Приказ МВД Госсии от 11 февраля 2010 г. № 80.
10. О Стратегии национальной безопасности Госспйской Федерации: Указ Президента Госсийской Федерации от 31 декабря 2015 года № 683 [Электронный ресурс]. URL: http://publication.pravo.gov.ru/ Docment/View/0001201512310038.
11. Soldatov Andrei, Borogan Irina. The New Nobility: The Restoration of Russia's Security State and the Enduring Legacy ofthe KGB (United States: Fublic Affairs, 2010).
12. Baldick Chris. The Oxford Dictionary ofLiterary Terms / 3 ed. Oxford University Fress, 2008.
13. Darley W.M. Lenin's Formula for Agenda Setting // Military Review (the professional journal ofthe US Army), 2016, November-December. F. 114-124.
14. Oxford English Dictionary (online): Definition of «narrative» [Электронный ресурс]. URL: https://en. oxforddic-tionaries.com.
15. Wand A.M. The Okhrana and the Cheka: Continuity and Change / A thesis presented to the faculty ofthe College ofArts and Sciences of Ohio University, 2014. [Электронный ресурс]. URL: https://etd.ohiolink.edu/ !etd.send_ file?ac-cession=ohioul398772391.
© Кубышко В.Л., 2017.
