CC BY
147УДК 811.161.1
ВАРИАТИВНОСТЬ ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ЛАНДШАФТА РОССИИ
Е.Ю. Протасова
В настоящей статье исследуются особенности лингвистического ландшафта, т. е. надписей в окружающей среде, в современной России с точки зрения представленности и взаимодействия различных языков. Вывески и объявления на улицах и дорогах показывают, в частности, какие языки типичны для данной местности, какие шрифты в моде, с какими странами есть контакты. В лингвистическом ландшафте многонациональной России есть отсылки к прошлому, таблички на местных и иностранных языках.
Ключевые слова и фразы: лингвистический ландшафт; шрифт; реклама; языки коренных народов; языковое законодательство.
VARIABILITY OF THE RUSSIAN LINGUISTIC LANDSCAPE
E.Y. Protassova
The present article investigates the peculiarities of the linguistic landscape, i.e. of the inscriptions in the environment, of the modern Russia from the point of view of the manifestation and interaction of different languages. The sign-boards and advertisements in the streets and on the roads show, in particular, what languages are typical of this area, which fonts are fashionable, what countries are contacted. The multinational Russian linguistic displays links to the past, plates in the local and foreign languages.
Key words and phrases: linguistic landscape; font; advertising; indigenous languages; language legislation.
Основная масса работ, посвященных рассмотрению внешнего облика улиц и других объектов пейзажа с лингвистической точки зрения, до сих пор связана с дизайном, языком рекламы, законами об использовании языков в публичной сфере. Надписи взаимодействуют с пешеходом и пассажиром, сообщая не только о том, что находится в соответствующих зданиях, куда следует идти, какие продукты купить и т. п., но и отсылает к минувшим эпохам. Так, где-то в храмах сохраняются граффити прежних веков, на иных языках; выясняется, что лифт или вагон сделаны в другом государстве 80 лет назад; пресса в киоске представлена печатными изданиями России и зарубежья; на люстре оказываются гербы 16 союзных республик с подписями на соответствующих языках; полиэтиленовые пакеты в руках у проходящих мимо людей пестрят отсылками к разным странам. Такие знаки присутствия культур и языков, отличающихся от доминирующего языка окружения, подспудно влияют на поведение и самоощущение жителя каждого населенного пункта: к одним он привыкает и считает их частью своей жизни, другие вдруг оказываются новыми и неожиданными.Что-то воспринимается как норма и данность, а другое остается чужим или
неосознанным. Так или иначе, в лингвистическом ландшафте, окружающем сегодняшнего россиянина, переплетаются влияния прошлых и современных языковых контактов, напластования освоенных и канувших в Лету инокультурных выражений.
Интерес к лингвистическому виду городов и последовавшее за этим создание теории лингвистического ландшафта были обусловлены разнообразием употребляемых в обществе языков, либерализацией законодательства, интересом к проявлению инициативы простых людей в отражении собственных языков в окружающем мире, осознанием большой роли общественного пространства как места, где проявляются амбиции, формируются идентичности людей и государств, учреждается норма отношения к повседневным явлениям. Языки меньшинств, будучи явно представленными в ежедневной жизни граждан благодаря рекламе, вывескам, надписям, объявлениям, приобретают статус престижных, разрешенных, поощряемых, придающих особую окраску местности. Контакты языков, происходящие в повседневности, реально демонстрируют, кто доминирует, кто важнее, для какого языка существует больше шрифтов, более разработана система графического дизайна. По типу шрифта, яркости окраски, порядку расположения надписей, соотношению качества оригинала и перевода можно понять, что говорит об использовании языков закон, что думают о нем простые люди, какие цели они преследуют, употребляя различные языки [Angermeyer 2005; Gorteretal 2011; Rasinger 2014; Shohamyetal 2010]. Интерес социолингвистов к данной теме и ее актуальность для широкой публики оказались столь значительными, что с 2015 г. будет выходить специальный международный журнал, посвященный лингвистическому ландшафту.
Исследования пейзажа в языковом аспекте имеют непосредственное отношение к государственной, региональной и местной политике, определяя, насколько она эффективна с точки зрения обывателя, при взгляде со стороны [Backhaus 2007; Gorter 2006]. Изучаться могут самые разные надписи, от встречающихся на водопроводных и канализационных люках до табличек на официальных учреждениях. Чаще всего в поле зрения ученых попадают рекламные объявления и вывески, но мало кто видит их в контексте реальной местной жизни, как постоянную часть пейзажа, находящегося перед глазами прохожего. Тут играет роль многое: размер и вид букв; последовательность, в которой встречаются языки; тот факт, что надпись на одном языке либо повторяет, либо дублирует, либо дополняет, либо пересказывает надпись на другом, либо же вообще адресована иному потенциальному читателю (т. е. один клиент выбирает один язык и получает на нем существенную для себя
информацию, а другой, соответственно, узнает на своем языке в том стиле, который значим для него, о чем-то своем) [Коломайнен 2010; Протасова 2013].
Социальное взаимодействие заметно в использовании языков в публичном пространстве: каков бы ни был тип надписи, один ее оставляет, а другие читают, воспринимая и интерпретируя ее по-разному в зависимости от освещения, времени суток, времени года, сочетания с соседствующими предметами и пр. Смешение языков и стилей -широко распространенное во всем мире явление, которое бывает либо типичным для определенных социальных общностей, либо когда-то в них появляется, чтобы отразить их особенности в зеркале языка. Слово и материал, на котором оно зафиксировано, связаны множеством очевидных и неочевидных связей. Так, исследования материальной культуры многоязычия вскрыли целый пласт взаимопроникновения культур [Aroninand О Laorie 2013; Piller 2001]. Было также показано, что задачи интеркультурной педагогики могут решаться на основе привлечения лингвистических ландшафтов [Dagenaisetal 2009; Prasad 2013].
Вопросом остается, насколько важно для россиянина, живущего в стране с полутора сотнями различных коренных языков и почти растворившимися русскими диалектами, при этом говорящего на своем регионально окрашенном варианте языка, видеть, что он является частью «многонационального народа Российской Федерации», как это закреплено в действующей Конституции РФ. С одной стороны, внешность обманчива, надписи часто декоративны, не отражают реального соотношения между языками. С другой стороны, присутствие вокруг нас живых или тем более исчезающих или находящихся под угрозой исчезновения языков хотя бы в виде надписей на них поддерживает самооценку представителей меньшинств, делает улицу и дорогу более демократичными, показывает, кто жил в этой местности в прошлом (т. е. придает ей четвертое измерение), воспитывает толерантность, патриотизм, любознательность. Просветительская функция лингвистического ландшафта еще только начинает осознаваться общественностью.
Считывание признаков лингвистического ландшафта происходило и раньше, происходит и теперь, и сама по себе динамика этих замен одних слов другими в пространстве показательна. Например, А.А. Зализняк выступая с речью при вручении ему Солженицынской премии 16 мая 2007 года в Доме Русского Зарубежья на Таганке, сказал (URL: http://elementy.ru/lib/430463/430464 (дата обращения - 10.08.2014)]:
Все мы понимаем, что в стране происходит великое моральное брожение.
Близ нас на Волоколамском шоссе, где годами нависали над людьми гигантские лозунги «Слава КПСС» и «Победа коммунизма неизбежна», недавно на рекламном щите
можно было видеть исполненное столь же громадными буквами: «Всё можно купить!». Столь прицельного залпа по традиционным для России моральным ценностям я не встречал даже в самых циничных рекламах.
Вот Сцилла и Харибда, между которыми приходится искать себе моральную дорогу нынешнему российскому человеку.
Моральных, этических и интеллектуальных проблем здесь целый клубок.
Смешение различных языков и букв в современной России обратил внимание В.О. Пелевин, сам поигравший с латиницей и кириллицей в названиях своих книг (Empire V. Ампир В. 2007):
Я, кстати, обратил внимание на пошлейшую примету нашего времени: привычку давать иностранные имена магазинам, ресторанам и даже написанным по-русски романам, словно желая сказать - мы не такие, мы продвинутые, оффшорные, отъевроремонтированные. Это давно уже не вызывало во мне ничего, кроме тошноты. Но названия «LovemarX» и «Archetypique boutique» я видел так часто, что поневоле перестал раздражаться и подверг их анализу.
Из теоретического курса я знал, что словом «lovemarks» в гламуре называют торговые марки, к которым человек прирастает всем сердцем, и видит в них уже не просто внешние по отношению к себе предметы, а скелет личности. Видимо, «Х» на конце была данью молодежному правописанию - или комсомольским корням (в торговом зале на видном месте стоял мраморный бюст Маркса).
Языковые пейзажи подвижны. Одна из причин этого - мода на определенные языки, в том числе и в определенных сферах. Например, все еще в ходу изысканность французского, продвинутость английского, надежность немецкого. Соответственно, на эти стереотипы опираются дизайнеры, пользуясь иноязычными вкраплениями для привлечения внимания потенциального клиента. Другая причина противоположна: это традиции, например, использования старинных типов написания в старинных кварталах и домах (в Европе это готический или романский шрифты; в России твердый знак, ять, фита, ижица и пр. элементы «старины»; для создания атмосферы начала ХХ века - буквы в стиле модерн, для 1920-х -ар-деко или авангард и пр.). Мы легко распознаем стилистику 1960-х-1970-х, которые сегодня сопровождают ностальгию по Советскому Союзу. Футуристические начертания типичны для оформлений утопий. Через восприятие шрифта как маркера некоторых событий, эпох, принадлежности определенного сообщества людей мы можем оказаться в соответствующей атмосфере, ассоциирующейся с источником этих переживаний. Особый
колорит придают лингвистическому ландшафту старые заимствования из разных языков (типа алтын), электронные адреса латиницей, дорожные указатели, имена гастролеров и т. п.
Посмотрим, как используются устав и полуустав, т. е. кириллические шрифты, сформировавшиеся на основе византийского греческого письма (второй - в XV веке). Орнаментированный полуустав иногда называют славянской вязью. Сегодня фонт Ирмологий (Ирмологион) часто используется для печати текстов на церковнославянском языке, а в быту обычна гарнитура Ижица, реже некоторые другие. Рассмотрим, как употребляются эти буквенные игры на одной из самых популярных в России трасс - дороге из Москвы в Санкт-Петербург. Казалось бы, чаще всего такой шрифт может быть нужен тогда, когда мы говорим о чем-то древнем или относящемся к православной церкви, и так оно и бывает, например, в названиях Мощи Николая Чудотворца, Храм святителя, Русская старина, трактир «Любава». Отчасти употребление этого шрифта можно оправдать, когда употребляются какие-то русские народные понятия, что-то типа Бельё, Блины, Клинский район, Северный лес, Самовары, Старинные самовары, Смоленские (мастерские) ЦВЕТЫ, РУСЬ ВОРОТА, Холмские ворота, магазин КНИЖНАЯ СЛОБОДА, Ломбард, Полушка, Вино, Одежда, Обувь. К смешанным случаям относятся употребления вроде Баня мотель магазин «Самсон», Банкирский Дом, РЕСТОРАН БАР КОРЧМА. Однако этот же шрифт присутствует и в таких рекламах, как Супермаркет, кафетерий, КАФЕ УЛЫБКА, Продукты, Сувениры, что кажется способом сделать именуемые объекты как бы более русскими, чем они являются на самом деле. Довольно странно выглядит вывеска гостиница «Ингрия», потому что здесь как раз такой случай, когда можно было бы поиграть с готикой, ведь отсылка происходит к прошлому Ленинградской области - Ингерманландии, где жили ингерманландские финны, писавшие латиницей и посещавшие лютеранские храмы. Нижеследующая фотография иллюстрирует удивительное сочетание начертаний: возникает представление о русских национальных конфетах в отсылающем к старине мире сладостей, но это не совсем сокровище, т. к. фирма обозначена словом «Ларес», а не ларец, а рядом название «Мебель» буквами без засечек. На второй фотографии - из Череповца - шрифт выглядит значительно более уместно (Канцелярия архиерейского Воскресенского подворья).
В ландшафте вокруг вышеуказанной трассы заметно влияние иных, чем русский, языков в топонимике: Эмаус, Бахмара, Бенцингер, Померанье, Мермерины, Форносово, Пасторский ручей. По этой дороге едут машины, на фургонах и бортах которых встречаются, скажем, такие надписи: Longvehicle ÖZGÜLMEN Antakya Turkiye, MAERSKSEALAND, Qualität ist unser täglich Brot, Hamburg Süd, Nijmegen Paris CURRRIE, TRANSPORTSLADAX, COSCO, П0ЧЕПP0CHEP. Изобилие языков сообщает трассе международный характер, свидетельствует об интернациональных связях современной России. Едущий по шоссе становится соучастником многодневных пробегов с юга на север, с востока и запад, свидетелем глобального перемещения в пространстве.
Названия магазинов, сервисных служб, рекламы товаров сочетают в себе латиницу и кириллицу, русские и иностранные слова, вкрапления и транскрипции, сделанные по разным принципам: ЗАRUЛИ; DАФHА DELUXE; ООО АРТ-ВУД; KÄRCHNER-КАРЕКС; FASSADENPANELEN Фасадные панели; ОКНА ФЕНСТЕР; Натяжные потолки Long Life; Сквирел. Итальянская плитка; Elenafurs; ОРАНЖ ЦВЕТЫ; Новый burn: энергия + сок; GRAND-CAFÉ; @ Deutscher. Креативная кухня в БОРЖЧ кафе баркак бы играет с тем, как может записать латиницей, а затем произнести слово «борщ» иностранец.
Английское слово house или немецкое Haus транскрибируются по-разному в разных сочетаниях, пишутся то слитно, то раздельно, то через дефис: МАНГАЛ ХАУС; MOSAIKA wearhouse; ВАГОНКА БЛОК-ХАУС; СУШИ-HOUSE; Кофе Хауз; СТЕЙКХАУС; Kivennapa ТАУН-ХАУС. Кроме того, есть и home: Банк ХОУМКРЕДИТ. Встречается также DOMMOD; O 'KEY-ДОМ; Дом декора, а кофе можно выпить в Coffeeshop company.
В Петербурге и Ленинградской области чувствуется близость Финляндии: Краски ТИККУРИЛА; Kerabit. Финская гибкая черепица; Квартиры комфорт-класса от финского застройщика (а также Kivennapa ТАУН-ХАУС). Prisma по-русски следовало бы говорить и писать «Призма», транскрибировать латиницей через Z, но здесь именно финское слово, где пишется и читается S. В то же время названия других магазинов транслитерируются: К-Раута, Стокманн.
Транспорт часто показывает нам, что он служил в какой-то другой стране до того, как оказаться в России: корейский автобус в Иркутске, латышский в Москве, немецкий в Череповце, финский в Петрозаводске.
Во многих местах России встречается вместо латиницы кириллица: Рив Гош, Л'Этуаль, Райффайзенбанк, но в некоторых случаях латиница сохраняется: L'Occitaneen Provence, Wittchen, BeFree, Calvin Klein, Chester, Henderson. Есть случаи псевдотранслитерации: Астери Талассо, СИТИ, Айсберри и игра на пересечении шрифтов: ХрусTeam по-бородински!, SeaZone Отдыхай, VIPm4rn ВЫПЕЧКА.
По-латыни название Calzedonia должно было бы писаться через C, но здесь слово пришло из Германии и пишется через z. Звучит по-итальянски, но пишется не по-итальянски Chokkolatta. Непонятно, кому адресована надпись «Шкатулка»: русский читает с трудом, иностранец не поймет. В названии «кафейня - кафе - пекарня Грэнни'с» апостроф отсылает к латинскому начертанию (Granny's - 'у бабушки').
Согласно правилам дублирования названий улиц латиницей, следует исходить из русского, а не исходного написания имен и фамилий, отсюда неудобоваримые надписи, мешающие идентификации исходных референтов (Friedrich Engels в Томске, Ernst Thälmann в Москве).
Чем дальше от столиц, тем меньше латиницы (см. фотографию торгового центра в Богородицке). В Екатеринбурге же встретилось объявление на татарском.
В Ярославле хотя и отсылают к зарубежью, но пишут кириллицей: «Елисейские поля», «Бакинский дворик», «Цветы Голландия, Эквадор», «Прием документов на оформление виз в США, Канаду и Латвию». В Челябинске есть вывески СпортМастер (международный бренд) и Terranova. В Томске на одном здании рекламы Пицце-Рио Bristol и Минеральная вода Чажемто.
Местную окраску придают не только отдельные регионализмы в объявлениях (смет, шурушки), но и названия блюд национальной кухни (хычыны, буузы - позы и др.). На иркутском киоске, продающем хушуры, надписи: Buryat фастфуд - БУРЯТСКИЙ FUSTFOOD с орфографической ошибкой.
В национально-территориальных образованиях законодательство рекомендует использовать государственные языки в наружной рекламе. Посмотрим, как это проявляется во внешнем облике городов в некоторых финно-угорских регионах. Отметим, что в Карелии государственными языками являются карельский и финский, использующие латиницу. На первой аптеке надпись по-русски и по-фински, на второй крупно - только по-карельски и шрифтом под старину, на магазине финское слово Onnela, т.е. 'место счастья', ночной клуб Night Club POBEDA может отсылать к известной финнам марке советского автомобиля, реклама предметов, продающихся в магазине, на двух языках, зачем-то транскрибирована латиницей аббревиатура Ювелирторга, что не делает название более понятным. Понятно, что часть объявлений адресована, скорее, финнам-туристам, а не местным жителям.
В Йошкар-Оле на официальных зданиях надписи сначала на марийском, потом на русском. В учреждениях, связанных с национальным языком и культурой, часть надписи на марийском дается с переводом. Информация о мероприятиях для тех, кто владеет марийским, может быть лишь на этом языке. Некоторые названия дублируются, например, улица КРЕМЛЁВСКАЯ - КРЕМЛЬ урем, магазин Для вас! продукты йорвар.
■ "'ИЙ ал РЕС11УВЛИКЫН ЕШ ИЛЬПП КОКЛАМ ЭСКЕРЫШЕ ПОЛКАН
АРХИВ
[ А.РХИВ
<ждьл \ ЗАПИСИ ив Г1' л 5ДАН1 ОГО »
_1"'ТОЯН\
гаст гая Марии , в
Марийский и«цион»льиый
Детский сад №2»
ССе^Я11
С Серебрины£ колокол г. Йошкар-Олы
N2518м
ВАЛА НИКОЛАЕВЫМ УСТЯПЫК КЯСШЕ ♦ •*• ф Ф •
Большое количество надписей в разных сочетаниях в столице Удмуртии Ижевске: учреждения, остановки транспорта, магазины. Найдены разные решение: библиотека обозначена сначала по-русски, потом по-удмуртски и носит имя русского писателя; названия отделов магазина парфюмерии и косметики на удмуртском языке идут первыми, но маленькими буквами, а общее название, происходящее от латинского слова, одинаково на обоих языках; имя кафе - удмуртское слово; салон обуви приветствует посетителей на двух языках.
В республике Коми самопрезентируется национальный район; библиотека и детский сад названы на двух языках.
Хотя все говорят о притоке мигрантов, плохо владеющих русским языком, на самом деле надписей типа «Дыня вкусный, сладки» стало гораздо меньше, чем раньше. В Москве к советскому прошлому отсылает табличка на доме, где жил композитор М. Таривердиев (по происхождению тифлисский армянин); здесь применены грузинский и армянский языки:
Итак, лингвистический ландшафт- это и метафора, и ссылка на реальное присутствие языков в окружающей среде. В нём прослеживается влияние глобализации и локальных традиций: те же бренды и марки, но отчасти иные шрифты. Для России после 1991 г. характерны открытость миру, приобретение собственного зарубежного опыта, улучшение качества владения иностранными языками. Произошли перемены в установках людей по отношению к своему и чужому, происходит коммерциализация жизненного пространства, изменяются личные и государственные приоритеты и ценности. Появились законы о рекламе, о языках народов России и о русском языке; действует этническая мобилизация в национально-территориальных образованиях. Эти факторы влияют на облик городов и сельской местности. Вестернизация характерна не для всех мест; типы языковой игры одинаковы, но количество заимствований разное. К сожалению, региональной окрашенности в вербальной части мало, но есть игра на стыке латиницы и кириллицы, русского и иностранного. Полиэтничность, многоязычие, культурное разнообразие отражаются в облике современных российских городов. Лингвистические элементы надписей несут на себе печать эпохи, влияние других языков, игру с символами, релевантные либо для всех, кто находится
рядом, либо только для избранных, тех, кто воспринимает сообщение, дешифруя посыл автора. Наглядность языковых сокровищ России в общественной сфере могла бы быть более адекватной и сбалансированной, если бы люди осознали важность демонстрации разнообразия и уникальности этого традиционного наследия.
Список литературы
Коломайнен Д. Русский язык в Египте, арабских странах и Африке // Mustajoki A., Protassova E., Vakhtin N. (eds.). Instrumentarium of linguistics: sociolinguistic approaches to nonstandard Russian. Slavica Helsingiensia 40. Helsinki: Yliopistopaino, 2010. Pp. 476-485.
Протасова Е.Ю. Русский язык в туристическом ландшафте зарубежья // Русский язык за рубежом. 2013. № 5. С. 53-61.
Angermeyer P.S. Spelling bilingualism: Script choice in Russian American classified ads and signage. Language in Society, 2005. Vol.34. No. 4. Pp. 493-531.
Aronin L., Ó Laorie M. The material culture of multilingualism: moving beyond the linguistic landscape. International Journal of Multilingualism, 2013. Vol. 10. No. 3. Pp. 225-235.
Backhaus P. Linguistic landscapes: A comparative study of urban multilingualism in Tokyo.Clevedon: Multilingual Matters, 2007. 158 p.
Dagenais D., Moore D., Sabatier C., Lamarre P., Armand F. Linguistic landscape and language awareness by young children: A case study in Montreal. In: Shohamy E., Gorter D. (Eds.) Linguistic landscape: Expanding the scenery. New York: Routledge, 2009. Pp. 253-269.
Gorter D. (Ed.)Linguistic landscape: A new approach to multilingualism. Bristol: Multilingual Matters, 2006. 95 p.
Gorter D., Marten H., Van Mensel L., Hogan-Brun G. (Eds.) Minority Languages in the Linguistic Landscape. London: Palgrave Macmillan, 2011. 352 p.
Piller I. Identity constructions in multilingual advertising. Language in Society, 2001. Vol. 30. No. 2. Pp. 153-186.
Prasad G. Children as Co-ethnographers of their Plurilingual Literacy Practices: An Exploratory Case Study. Language and Literacy, 2013. Vol. 15. No. 3. Pp. 4-30.
Rasinger S.M. Linguistic landscapes in Southern Carinthia (Austria), Journal of Multilingual and Multicultural Development, 2014. Vol. 35. No. 6. Pp. 580-602,
Shohamy E., Ben-Rafael E., Barni M. (Eds.) Linguistic Landscape in the City. Bristol: Multilingual Matters, 2010. 384 p.
References
Kolomajnen D. Russkij jazyk v Egipte, arabskih stranah i Afrike [Russian in Egypt, the Arab countries and Africa]. Mustajoki A., Protassova E., Vakhtin N. (eds.). Instrumentarium of linguistics: sociolinguistic approaches to non-standard Russian. Slavica Helsingiensia 40. Helsinki: Yliopistopaino, 2010. Pp. 476-485.
Protassova E.Yu. Russkij jazyk v turisticheskom landshafte zarubezh'ja [Russian in a tourist landscape of the abroad]. Russkij jazyk za rubezhom. 2013. № 5. Pp. 53-61.
Angermeyer P.S. Spelling bilingualism: Script choice in Russian American classified ads and signage. Language in Society, 2005. Vol.34. No. 4. Pp. 493-531.
Aronin L., Ó Laorie M. The material culture of multilingualism: moving beyond the linguistic landscape. International Journal of Multilingualism, 2013. Vol. 10. No. 3. Pp. 225-235.
Backhaus P. Linguistic landscapes: A comparative study of urban multilingualism in Tokyo. Clevedon: Multilingual Matters, 2007. 158 p.
Dagenais D., Moore D., Sabatier C., Lamarre P., Armand F. Linguistic landscape and language awareness by young children: A case study in Montreal. In: Shohamy E., Gorter D. (Eds.) Linguistic landscape: Expanding the scenery. New York: Routledge, 2009. Pp. 253-269.
Gorter D. (Ed.) Linguistic landscape: A new approach to multilingualism. Bristol: Multilingual Matters, 2006. 95 p.
Gorter D., Marten H., Van Mensel L., Hogan-Brun G. (Eds.) Minority Languages in the Linguistic Landscape. London: Palgrave Macmillan, 2011. 352 p.
Piller I. Identity constructions in multilingual advertising. Language in Society, 2001. Vol. 30. No. 2. Pp. 153-186.
Prasad G. Children as Co-ethnographers of their Plurilingual Literacy Practices: An Exploratory Case Study. Language and Literacy, 2013. Vol. 15. No. 3. Pp. 4-30.
Rasinger S.M. Linguistic landscapes in Southern Carinthia (Austria), Journal of Multilingual and Multicultural Development, 2014. Vol. 35. No. 6. Pp. 580-602,
Shohamy E., Ben-Rafael E., Barni M. (Eds.) Linguistic Landscape in the City. Bristol: Multilingual Matters, 2010. 384 p.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Протасова Екатерина Юрьевна, доктор педагогических наук, доцент, университетский
лектор, Отделение современных языков Хельсинкского университета
Хельсинский университет
PO Box 24, Helsinki 00014 Finland
E-Mail: [email protected]
ABOUT THE AUTHOR:
Protassova Ekaterina Yur'evna, PhD, Associate Professor, Adjunct Professor, Department of
Modern Languages, University of Helsinki
University of Helsinki
PO Box 24, Helsinki 00014 Finland
E-mail: [email protected]
