CC BY
0
УДК 801.73 DOI 10.24147/1812-3996.2024.2.57-65
ВАРИАНТЫ ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКОГО ТОЛКОВАНИЯ ТЕКСТА «БАРДО ТХЕДОЛ»: АЛЛЮЗИИ И МЕТАФОРЫ
А. Б. Николаева
д-р филос. наук, e-mail: ms.lettres@mail.ru
Омская гуманитарная академия, г. Омск, Россия
Аннотация. Тибетский буддизм представлен несколькими школами или традициями, каждая из которых включает в себя определенные религиозно-мистические практики и основывается на медитативном опыте гуру. Кроме того, тибетские буддийские школы базируются на конкретных учениях, представленных в письменных и устных источниках. Изучение письменных источников осуществляется чаще всего с позиций герменевтики и текстологии, поскольку требует интерпретации, толкования и понимания имеющихся текстов. Одним из таких текстов, содержащих в себе особое тибетское учение, является «Бардо Тхедол», или Книга Мертвых, которая во многом отражает особенности буддизма и его традиций. Обращение к тексту Книги Мертвых осуществлялось уже неоднократно, так как данный источник отличается высокой степенью сложности в понимании, и его герменевтическое осмысление в данной статье позволяет детальнее отразить аллюзорность и метафоричность описания мистической практики умирания.
Ключевые слова: герменевтическое толкование, «Бардо Тхедол», буддийские мистические практики, опыт нового рождения.
Под влиянием выбранной темы мы выдвигаем в исследовательский авангард не только методы герменевтической интерпретации и текстологического толкования, но и проблему религиозно-мистического опыта и опыта просветления как нового рождения. Опыт нового рождения представлен в Книге Мертвых в виде текста-описания, который за последние десятилетия многократно интерпретировался и рассматривался с философских и теологических позиций. Анализ этих аспектов в контексте тибетского буддизма особо актуален именно в настоящее время, так как важен поиск герменевтических и текстологических интерпретаций, переводов и комментариев Книги Мертвых - этот текст по-прежнему остается открытым вопросом для большинства исследователей и читателей. Рассмотрение самой Книги как текста, обращение к практикам школ буддизма, в которые включается данное учение, и выявление особенностей его интерпретаций могут привести к более точным характеристикам этого письменного источника и сущности бардо как этапа между смертью и новым рождением. Анализ и Книги, и отдельных буддийских школ, и самого тибетского буддизма может позволить нам раскрыть общую специфику текста
и его влияния на философско-психологические и религиозные исследования феномена смерти и рождения.
На наш взгляд, герменевтическая интерпретация столь сложного в философско-социальном плане текста необходима, но с учетом различных вариаций его прочтения и определенной степени субъективности восприятия произведения можно получить несколько результатов его анализа. В этом отношении можно сразу указать на кропотливость герменевтической работы с религиозными текстами, нуждающимися в осмыслении и комментировании. Именно религиозные тексты получают несколько смыслов и несколько итогов герменевтического анализа, но освободить эти тексты от необходимости их понимания невозможно: они трудно трактуются значительной частью читателей. Здесь можно указать на особенность философской герменевтики П. Рикера, который основывается при ее исследовании на феноменологии религиозного опыта. Ученый приводит пример, говоря, что одним из самых важных аспектов этого опыта считается феномен греховности [1], который всецело зависит от факта его признания человеком. Признание греховности - это текстовое или языковое событие, которое также может быть интерпретировано. Однако процесс интерпретации в такой ситуации направлен на осмысление символов греха и вины, а затем - на миф о грехопадении: двойственность смыслов и движение по герменевтическому кругу понимания становятся очевидными. Поэтому герменевтическая интерпретация религиозных текстов отличается от экзегетической: она ищет несколько смыслов и взаимосвязей, выявляя самые разные аспекты, сопутствующие процессу создания такого текста.
Добавим, что герменевтика в религиозных текстах выступает в том же значении, что и при работе с другими произведениями: при помощи интерпретации и понимания осуществляется толкование отдельных фрагментов произведения, либо оно осмысливается полностью, с учетом особенностей конкретного вероисповедания и менталитета нации. Поэтому существует мидраш (толкование положений еврейского учения, Письменной Торы), пардес (толкование Танаха и Талмуда, иудейских книг), тафсир (толкование Корана и сунны, книг ислама). Эти направления в большей степени склоняются к видам герменевтики, поскольку имеют целью глубокое толкование не только смысла священного текста (что делает экзегетический метод), но и рассуждение о его предназначении в жизни человека, о процессе формирования этого текста и его влияния на историко-культурный фон развития общества.
«Тибетская книга мертвых» - наиболее распространенное на Западе название тибетского буддийского текста «Бардо Тхедол», содержащего подробное описание состояний-этапов (бардо), через которые, согласно тибетской буддийской традиции, проходит сознание человека начиная с процесса физического умирания и до момента следующего воплощения (реинкарнации) в новой форме. Дословно Бардо Тхе-дол переводится как «освобождение в бардо через слушанье», а само слово «бардо» означает «между двумя состояниями»: жизнью и смертью. Текст книги зачитывается вслух умирающему или умершему, тем самым направляя его душу к Освобождению, а не к рождению в новом теле или в ином мире. Иными словами, душа перемещается из сансары (колесо Жизни, череда перерождений) в нирвану, и процесс перемещения сопровождается наставлениями, которые и представляют суть Книги. Для каждого этапа приводятся специальные рекомендации. Общая продолжитель-
ность бардо составляет 49 дней [2, с. 113]. В связи с таким предназначением Книги Мертвых уже длительный период времени предпринимается герменевтическая и текстологическая интерпретация этого памятника письменной тибетской культуры. Также толкуются отдельные фрагменты и главы, выявляются различные историко-культурные взаимосвязи, характеризующие особенности религии Тибета и отношения населения этой страны к смерти. Именно по причине столь детального процесса практики умирания «Книга мертвых» в оценке буддийских религиоведов, западных и отечественных ученых и является путеводителем по миру духов. По мнению ламы Чубак Гаца Нубра, «данный текст следует понимать как карту, справочник, важнейший источник для каждого, кто хочет постичь истинный смысл бытия. Изучать этот текст - удел избранных» [3].
«Бардо Тхедол» стала центром литературно-философского фурора. Книга имеет характер тибетских легенд, которые всегда интересовали как исследователей и специалистов, так и других людей, склонных к познанию религий и мистических учений, стремящихся к расширению жизненных знаний. Книга представляет собой философско-мистическую концепцию о смерти обычного человека. Боги и демоны представлены в тексте как проекции души, проявившиеся из постоянного круга новых рождений. «Бардо Тхедол» описывает ту часть смерти, которая обладает наиболее ярким метафизическим и философским характером и поэтому осмысливается постоянно самыми разными учеными и богословами. Книга является, как мы отмечали ранее, сборником наставлений на пути умирания, который основывается на восточной философии, определяемой путем сложения: «и - и», а не путем выбирания, как в западных учениях: «или - или» [4].
Произведение было переведено Кази Дава-Самдупом под редакцией американского ученого У. И. Эванса-Венца и издано в 1927 г. в Оксфордском университете. Эта книга стала подлинным бестселлером среди всех учений тибетского буддизма, представленных на Западе, потому что в ней содержатся уникальные данные, отсутствующие в других духовных традициях. Книга выдержала многочисленные переиздания и была переведена на все основные европейские языки. Учение, представленное в этой книге, не имеет ничего общего с христианским ритуалом отпевания. Название «Тибетская книга мертвых» — условное, оно было дано Эванс-Вентцем из-за популярности «Египетской книги мертвых», опубликованной в 1842 г., и сходства обоих текстов. Название же последней было придумано германским египтологом К. Р. Лепсиусом [3]. Оригинальное название переводится как «Приход из дня»; книга является сборником погребальных обрядов и заклинаний. По мнению самого Эванс-Вентца, искусство Умирания также важно, как и Искусство Жизни. Будущее человека зависимо, возможно, даже полностью, от правильно контролируемой смерти, ведущей к следующему искусству, искусству Реинкарнации. Все эти положения привлекают внимание философов и герменевтов, поэтому текст Книги неоднократно становился предметом интерпретаций и толкований.
За первым переводчиком Книги - У. Эвансом-Венцем - последовал ученый Дж. Туччи, который не только перевел текст на итальянский язык, но и дал к нему комментарии. В них он предпринял попытку анализа истории текста «Бардо», указывая, что его формирование основывалось на разных источниках [5]. После комментариев Туччи вышел новый перевод Книги, данный в 70-х гг. тибетским наставником Чогьямом Трунгпой, который работал с текстом вместе со своей ученицей Фран-
ческой Фримантл. Перевод был осуществлен на английский язык, и данный вариант стал доступным широкой читательской публике. В нем авторы переводы акцентируют внимание на особых религиозно-мистических практиках, которые человек выполняет еще при жизни с целью подготовки к наступающему состоянию смерти и бардо. Интересен философско-психологический комментарий самого Трунгпа, в котором ученый проводит сравнительную линию между древним текстом и современной западной психологией. В начале XXI в. Ф. Фримантл издает собственную книгу, в которой продолжает интерпретацию имеющихся в «Бардо Тхедол» понятий, сложных для восприятия [6].
Уже в 2007 гэ появляется новый перевод текста (также на английский язык), данный Р. Турманом. Этот автор также дал собственный комментарий к тексту, отразив в нем технические и физические описания умирания, взятые из тибетской литературы по тантрической йоге. Издание содержит дополнительные переводы двух произведений из «Бардо Тхедол», которые ранее не были включены ни в одно из предыдущих английских изданий, и с тех пор остается одной из самых популярных версий «Тибетской книги мертвых» [7, с. 132].
Другой ученый, Г. Дорже, публикует в это же время полный перевод всей коллекции «Бардо Тхедол», включающий в себя дополнительные разделы к варианту Эванс-Венца и два текста из цикла сокровищ «Глубокая доктрина самоосвобождения мудрости мирных и гневных божеств» [7, с. 133]. Все тексты являются характеристикой и анализом прижизненных практик и тантр по переносу сознания, который осуществляется в момент умирания. Дорже также предлагает точный перевод разных буддийских терминов, показывая детальное осмысление традиций школы Ньингма.
На французский язык всю коллекцию «Бардо» удалось перевести Ф. Корню, писавшему по этому тексту докторскую диссертацию. Этот перевод выходит в 2011 году, а спустя 2 года появляется еще один вариант за авторством Элио Гуариско, включившем в свои комментарии лекции тибетского наставника Намкая Норбу [7, с. 133]. Этот перевод признается новым вариантом итальянской работы Дж. Туччи. Тибетский учитель во введении к «Бардо» объясняет суть этого учения с позиций традиции Дзогчена (внутренней энергии).
Основная идея Книги заключается в том, что душа человека имеет особую созидательную энергию, являясь одновременно и условием метафизической реальности, и самой реальностью. Герменевтический и философский смысл этого текста состоит не в описании традиций похорон и поддержания памяти об умерших, а в выявлении особого порядка наставлений для человека, начавшего путь смерти. Этот путь может завершиться зановорождением или попаданием в нирвану, поэтому состояние бардо с его аллюзиями необходимо своевременно осмыслить и понять. В этом отношении в Книге ведется речь о пустоте буддизма, толкуемой богословами и герменевтами как состояние за гранью любых суждений и утверждений; но в это же время все проявления пустоты находятся в душе умершего.
В Книге указывается: «Твое сознание, сияющее, пустое, неотделимо от Великого Источника Света; оно не рождается и не умирает, оно - Немеркнущий Свет, Будда Амитаба» [8, с. 43]. В этих строках заложен смысл понимания души, которая одновременно является и малым образованием, и полностью Всем. Книга Мертвых
отличается разнообразием аллюзий, одна из которых характеризует богов в качестве отражений собственной души. Поэтому душа любого человека - это божество, а божество - это душа. Такой парадокс восприятия и интерпретации характерен для восточных религий и практик.
Философский смысл Книги направлен на выявление первичности души, что достаточно ценно для обычного человека, отягощенного вещами, сомнениями, открытыми вопросами, данностями. После смерти человек освобождается от мира вещей и данностей, от мира вопросов, поскольку путем наставлений бардо идет к новому рождению или нирване. Также в процессе дальнейшей интерпретации текста становится понятным, что имеющиеся у каждого человека данности сотворены им самим для себя и других. Таким образом, Книга показывает человеку, что божество всегда присутствовало внутри него, и узнать это мешали только животные инстинкты. Поэтому усилия постижения сущности человеческой души и смерти становились темой тайных встреч, посвящений, которые и стали основой наставлений «Бардо»
- умирающий получает нужные указания для совершения пути, понятные только ему, а не живому человеку. В результате умирающий проходит посвящение в бардо, которое недоступно живому человеку в период его земного существования.
Буддийская текстуальная традиция в основном сохраняется на языках оригинала
- переводов Книги на европейские языки не так много. Имеющиеся исследования буддизма как философии познания, Книги Мертвых как текста позволяют читателям более подробно и детально осмыслить специфику и восточной религии, и восприятия смерти в этих странах. Труды современных буддийских философов и интерпретаторов Книги также составляют основу для раскрытия читателями взглядов на смерть как на процесс духовного освобождения и выхода за пределы человеческих способностей. Для самих буддистов откровения Книги толкуются как испытания на пути к Пробуждению.
«Книга мертвых» дала возможность на Западе интерпретировать с разных позиций проблему смерти и зановорождения, учитывая при этом ее толкование в тибетском буддизме. Так, предисловие Эванса-Венца, данное им к четырем изданиям Книги, содержит философские размышления о понятии кармы и перерождения, а также обращает внимание на тантрические учения, поскольку они являются основой буддийской концепции смерти. Также Эванс-Венц представил собственную интерпретацию учения Дзогчен и истолковал терминологию в Книге с позиций теософии, которая отражена в «Тайной доктрине» Е. Блаватской. Эванс-Венц оценивал Блаватскую как посвященную в тайные учения буддизма о смерти и новом рождении. Интерпретации самого ученого оказали существенное влияние на появившиеся впоследствии комментарии к Книге, а также способствовали расширению горизонта понимания тибетских погребальных традиций.
Книга Мертвых также оказала мощное воздействие на психолога К. Юнга, написавшего после ее прочтения собственный комментарий к немецкому изданию и показавшего в нем особенности древних знаний психики и эмоций человека, которые во многом расходились с современными западными представлениями. Однако впоследствии комментарий Юнга был раскритикован, поскольку в нем увидели стремление отразить собственные воззрения на осмысление высшего начала в человеке (коллективное бессознательное). Но комментарий Юнга остается очень известным
среди прочих и продолжает влиять на отдельные исследования текста Книги Мертвых.
В своей интерпретации Юнг выбрал наиболее ценный и богатый источник сведений о человеческой психике - внутренний. В результате ученому удалось глубоко и детально рассмотреть И-Цзинь (Книга Перемен), а затем прийти к изучению самой Книги. Юнг отмечает, что после издания текста Книги она стала его собеседником, давшим немалое количество важнейших идей и гипотез, позволившим прийти к пониманию многих основных вещей, составляющих суть человека. «Ее философия содержит квинтэссенцию Буддистского филологического критицизма...» [9]. Благодаря рассуждениям Юнга исследователи смогли рассмотреть психологический смысл в тексте Книги, но при этом на ее страницах и в концепции учения бардо сталкиваются философия, теология, мистические предположения и догадки.
Положения метафизики, по мнению Юнга, определяются как обязательные основания для развития психики. При этом ученый указывает, что западное восприятие всех научных теорий и гипотез отличается требованием рациональных объяснений и аргументов, поэтому отдельные положения учения бардо трактуются как сомнительные и невнятные. Психология в оценке западных исследователей не связана с другими областями, особенно с философско-религиозными рассуждениями, поэтому Юнг предпринимает попытку расширения многократно используемого в Книге понятия проекции (оно также часто применяется и в западной психологии), связывая его суть с работой эмоций и психики. При этом ученый дополняет данное понятие аспектами учения бардо: проекция в Книге описывается следующим образом - разные божества (и мирные, и злые) являются проекцией психики (в бардо - души). В оценке Юнга такое рассуждение для европейского исследователя покажется чрезмерно упрощенным и очевидным, поскольку связано с прозападным соотношением добра и зла. Западные ученые могут понять, что видения в бардо являются результатом работы психики и ума, но не могут воспринимать их в качестве реальности, а учение Книги Мертвых способно доказать истинность всех этих видений.
В наши дни, по мнению Т. Лири, рассматривавшего интерпретационную концепцию Юнга, сохраняется невысказанный вывод, следующий из текста самой Книги [4]. Это свидетельствует о том, что имеющиеся метафизические построения -фикция, которая подчиняется уровню человеческого сознания, воспринимающего учение бардо. Книга Мертвых основывается только на объединении многих восточных учений и практик, нивелируя, как мы отметили ранее, западную дихотомию «или - или». Поэтому Лири подчеркивает, что Юнг прошел мимо главной концепции Книги: Лама Говинда отмечает, что «Бардо» нельзя считать непосредственно книгой мертвых - она должна определяться как книга умирающих. При этом Юнг, по мнению Лири, верно истолковал физическую смерть в Книге, которая представлена как фасад эзотерики, призванный защитить секрет, детальное описание способа потери эго и продления состояния расширенного сознания.
Анагарика Говинда так же, как и К. Юнг, дает психологическую интерпретацию «Бардо Тхедол» и подробно разъясняет эзотерическое значение этого учения. Он считает, что эта книга является буддийским посвятительным трактатом и необходима не столько мертвым, сколько живым, так как только те, кто практиковал йогу
при жизни и получил посвящение, знают, как правильно умирать. Немаловажным является и то, что Говинда в своем предисловии приводит интересные сведения о происхождении книги и истории создания тибетской религиозной литературы, цитируя в этой связи Ю.Н. Рериха. По мнению Говинда, то, что мы называем рождением - «это другая сторона смерти, подобная двери, которую мы называем входом снаружи и выходом изнутри» [4]. В трактовке Говинда Книга адресована мертвым в основном по трем причинам:
1) Смерть - символ потери старого. Привязанностей, шаблонов, привычек. Всего.
2) Инициированный однажды должен вспомнить практику во время своей настоящей смерти.
3) Умирающего следует окружить заботой и любовью, не связывая себя эмоциональными привычками.
В послесловии Ламы Говинды, свободного от европейского типа сознания, виден переход к эзотерической практике: «Мертвый» должен отчаянно сопротивляться диктату рассудка, отказавшись от эго, как от чего-то неприкосновенного, капитулировать настоящим силам психики и тому, что Бардо Тхедол называет «кармическими видениями», иррациональными галлюцинациями, объяснимыми только на эмоциональном уровне.
Мы уже привели в пример некоторые интерпретационные положения, данные Т. Лири, который также стал одним из ученых, предпринявших толкование текста Книги. Это гарвардский профессор, который со своими коллегами Ральфом Метц-нером и Ричардом Олпертом вслед за А. Говиндой считал, что Книга Мертвых должна быть предназначена для живого опыта, т. е. практического применения. Именно эта группа ученых совершила своего рода «психоделическую революцию», поскольку стояла у истоков нового, трансперсонального направления в психологии. На основании этого классического текста Т. Лири подготовил руководство для проведения опытов с использованием психоделических препаратов. По его мнению, для психоделической сессии не менее важны психологическая и моральная подготовка, в ходе которой можно использовать уже имеющуюся классическую литературу по медитации. В результате своих опытов Лири интерпретировал текст Книги в качестве инструкций, которые предназначены для того, чтобы дать мертвому инструкции по возвращению, и в качестве учения гуру, связанного с приготовлением мертвого к новому рождению, что напоминает подготовку живущего к выходу за пределы обычной жизни и обычного сознания. «Так обстояло дело со всеми мистическими культами со времени Египетских и Элевсинских таинств. При инициации живых это "запредельное" не толкуется как мир после смерти, а характеризуется как противоположность всяким взглядам и намерениям, освобождение от пут мира и от греха. Освобождение - это отделение от тьмы и бессознательности, оно ведет к просветлению и отделению от всего приходящего» [4, с. 98]. Здесь можно вернуться к интерпретации Эванса-Венца, который указывал, что цель инициации в Книге - это восстановление божественности души, утраченной при рождении.
Т. Лири также писал, что процесс нового рождения самым опасным образом зависит от целей и намерений человека. Грешная душа не попадет в рай, потому что не захочет. «Нет каких-то догм и правил, но вы должны быть чисты перед собой, и
тогда вам не о чем беспокоиться. Страх самосохранения глубоко сидит в каждом, предохранительным клапаном защищая нас от сил нашего сознания. Реальность, в которой мы пребываем в Хонид Бардо, как утверждает последняя часть Книги Мертвых, это реальность мысли. Мысль обретает форму сама по себе, она становится живой. Вы вдруг замечаете, что мыслите стихами, музыкой, заклинаниями. Ваши мысли кажутся вам сенсационными, открывающими, постигающими, но при попытке выразить их словами все теряется» [4, с. 103]. В восприятии Т. Лири «Бардо Тхедол», как и весь буддизм, учит понимать смерть не как личную трагедию, но как фазу существования. Это понимание ведет к правильному восприятию жизни - здесь и сейчас (что, на наш взгляд, подобно общей концепции М. Хайдеггера о бытии, выраженной в понятии Dasein).
Свою интерпретацию «Тибетской книги мертвых» дают и носители тибетской культуры - помимо Ламы Говинды, к ним относятся современные учители, создавшие многочисленные буддийские центры почти во всех западных странах. Ярким примером является произведение Согьяла Ринпоче, представителя традиции ньинг-ма, «Книга жизни и практики умирания». Основываясь на том, что современному читателю трудно проникнуть в смысл «Бардо Тхедол» и что здесь неизбежно возникает множество вопросов, Ринпоче представляет учение и специальные техники, связанные с этим классическим трактатом, в гораздо более широком и понятном для западного человека контексте.
Таким образом, «Тибетская книга мертвых» получила широкую известность и стала одной из причин повышенного интереса к тибетскому буддизму на Западе. До сегодняшнего дня многочисленные переводы, комментарии и сравнительные исследования продолжают производиться как учеными, так и приверженцами буддизма. На современном этапе этот труд является ценным источником информации для ученых, проявляющих интерес к сотрудничеству с буддийскими философами и к практикам понимания вопросов, связанных с религиозно-мистическим опытом умирания и зановорождения. Подчеркнем, что буддийская традиция ставит этот опыт выше всех прочих «уроков», которые могут быть даны человеку в течение земной жизни.
Литература
1. Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. - М. : Academia, 1995. - 160 с.
2. Никулин Н. И. «Бардо Тодоль» как памятник буддийской литературы // Буддизм и литература. - М. : ИМЛИ РАН, 2003. - С. 112-136.
3. Андросов В. П. Словарь индо-тибетского и российского буддизма: главные имена, основные термины и доктринальные понятия. - М. : Ориенталия, 2011. - 448 с.
4. Лири Т. Психоделический опыт. Руководство на основе «Тибетской книги мертвых». -М. : Ника-центр, 2003. - 135 с.
5. ТуччиДж. Религии Тибета. - СПб. : Речь, 2005. - 415 с.
6. Фримантл Ф. Сияющая пустота. - М. : София, 2003. - 390 с.
7. Аюшеева Д. В. Западная интерпретация «тибетской книги мертвых» // Власть. - 2017. -№7.-С. 130-135.
8. Тибетская книга мертвых. - М. : Агентство «Фаир», «Скрин», 1995. - 224 с.
9. Юнг К. Г. О психологии восточных религий и философий. - М. : Медиум, 1994. - 346 с.
VARIANTS OF THE HERMENEUTICAL INTERPRETATION OF THE BARDO THEDOL TEXT: ALLUSIONS AND METAPHORS
A. B. Nikolaeva
Dr.Sc. (Philos.), e-mail: ms.lettres@mail.ru
Omsk Humanitarian Academy, Omsk, Russia
Abstract. Tibetan Buddhism is represented by several schools or traditions, each of which includes certain religious and mystical practices and is based on the meditative experience of the guru. In addition, Tibetan Buddhist schools are based on specific teachings presented in written and oral sources. The study of written sources is carried out most often from the standpoint of hermeneutics and textual studies, since it requires interpretation, interpretation and understanding of existing texts. One such text containing a special Tibetan teaching is the Bardo Thedol, or Book of the Dead, which largely reflects the peculiarities of Buddhism and its traditions. The reference to the text of the Book of the Dead has been carried out several times, because this source is characterized by a high degree of difficulty in understanding, and its hermeneutic interpretation in the context of this article allows us to reflect in more detail the allusiveness and metaphorical description of the mystical practice of dying.
Keywords: hermeneutical interpretation, "Bardo Thedol", buddhist mystical practices, the experience of a new birth.
Дата поступления в редакцию: 15.04.2024
