CC BY
27
••• Известия ДГПУ. Т. 11. № 2. 2017
••• DSPU JOURNAL. Vol. 11. No. 2. 2017
Филологические науки / Philological Science Оригинальная статья / Original Article УДК 82
Варианты евразийских концептов «межнациональной культурной личности» в кавказской ориенталистике
© 2017 Лебедева Е. И., Лебедев В. Д.
Сочинский институт Российского университета дружбы народов,
Сочи, Россия; e-mail: kukueva.asiyat2015@yandex.ru
Резюме. Целью исследования является изучение вариантов евразийских концептов «межнациональной культурной личности» в кавказской ориенталистике. Методы. Сравнительно-исторический и литературоведческий анализ текстов кавказской ориенталистики. Результаты. В статье интерпретируется проблема евразийства в межнациональной культурной коммуникации на Кавказе. В качестве объектов рассматриваются концепты нового русского кавказца как межнациональной культурной личности в кавказской ориенталистике. Выводы. Диалог России и Кавказа становится возможным только в атмосфере побратимства разных этносов, и в обстановке Северокавказского региона трудно говорить о евразийстве, если одна сторона сделает своим национальным героем Ермолова, а другая - Шамиля: двух полярных харизматических фигур в истории Большой Кавказской войны.
Ключевые слова: евразийское литературоведение, бинарный евразийский симбиоз, человек в культуре, межнациональная культурная личность, русский кавказец.
Формат цитирования: Лебедева Е. И., Лебедев В. Д. Варианты евразийских концептов «межнациональной культурной личности» в кавказской ориенталистике // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. 2017. T. 11. № 2. С. 55-62.
Variants of Eurasian Concepts of "The Inter-Ethnic Cultural Identity" in the Caucasian Oriental Studies
© 2017 Elena I. Lebedeva, Vladimir D. Lebedev
Sochi Institute, Peoples' Friendship University of Russia, Sochi, Russia; e-mail: kukueva.asiyat2015@yandex.ru
ABSTRACT. The aim of the study is exploring the variants of Eurasian concepts of "the inter-ethnic cultural identity" in the Caucasian Oriental studies. Methods. Comparative historical and literary analysis of Caucasian Orientalism texts. Results. The authors of the article interpret the Eurasianism problem in the interethnic cultural communication in the Caucasus. As objects, they discuss the concepts of the new Russian Caucasian as an inter-ethnic cultural identity in the Caucasian Oriental studies. Conclusions. Dialogue of Russia and the Caucasus is possible only in the fellowship atmosphere of different ethnic groups, and in the North Caucasian region it is difficult to talk about the Eurasianism, if one part will make Yermolov their national hero, while another one will make Shamil: two polar charismatic figures in the history of the Great Caucasian war.
Keywords: Eurasian literature study, binary Eurasian symbiosis, human in culture, inter-ethnic cultural identity, Russian Caucasian.
For citation: Lebedeva E. I., Lebedev V. D. Variants of Eurasian Concepts of "The Interethnic Cultural Identity" in the Caucasian Oriental Studies. Dagestan State Pedagogical University. Journal. Social and Humanitarian Sciences. 2017. Vol. 11. No. 2. Pp. 55-62. (In Russian)
Введение
Дагестанская школа «евразийского литературоведения» предлагает исследовать диалог культур России и Кавказа «через призму евразийской многонациональной, многоконфессиональной и поликультурной идентичности России», а «кавказца» Максима Макси-мыча Лермонтова, к примеру, рассматривать как явление «бинарного евразийского симбиоза» [1, с. 215]. Авторов настоящей статьи интересует эта проблема в рамках антропологической, а не сравнительно-исторической или системно-структурной научных парадигм. «Культура, - писал философ Г. П. Федотов, - сгустки накопленных ценностей, та кожа, которая сдерживает в человеке зверя» [18. с. 104]. По идее другого выдающегося философа ХХ века, главное собственно не проблемы культуры, а проблемы «человека в культуре» [12, с. 146]. В рамках терминологической системы нашего исследования рус-скоязычие мы рассматриваем как явление билингвизма в национальных северокавказских литературах, а «поликультурную литературу на русском языке» - как инонациональный дискурс в русской литературе.
Итогом контактов России и Кавказа, кроме взаимных геополитических и экономических интересов, стало формирование евразийского типа человека как новой межнациональной культурной личности. Если в результате петровских преобразований в российской культуре появился «русский европеец», то на Кавказе в результате «бинарного евразийского симбиоза» [1] сформировался евразийский тип «русского кавказца» как один из вариантов «русского азиатца». Отдельные горцы становятся российскими подданными («полурусский» человек как новый «русский кавказец», по нашей терминологии, «просвещенный горец» - по терминологии российской прессы XIX в.), а среди русских появляются «полукавказцы» (по терминологии Лермонтова). В русской художественной кавказской ориенталистике и в национальных литературах Кавказа эти типы «новых русских» мы рассматриваем как два хронотопа евразийских концептов.
Материалы и методы исследования
Сами исторические условия первой стадии процесса аккультурации (приятие чужой культуры через формирование определенного отношения к моделям поведения и ценностным ориентирам) для «полурусского»
кавказца и русского «полукавказца» были разными. Различной была и соответствующая адаптация: положительной (плюрализм) или отрицательной (эмпатия - реакция на угрозу своему устоявшемуся образу мира [21, с. 21-71]). Причем, в каждом хронотопе литературных персонажей сформировались своеобразные подтипы, а судьбы их сложились по-своему. Каждый такой подтип мы рассматриваем как отдельный концепт. Хронотоп «полукавказец» в русской художественной ориенталистике нами представлен концептами «настоящий кавказец», «полукавказец - государственник», «несостоявшийся мусульманин», «новый мусульманин» (по нашей терминологии), а хронотоп «полурусский», соответственно, - концептами «обрусевший горец», «бывший аманат», «новый христианин».
Чаще всего «русский кавказец» в кавказской ориенталистике - офицер российской армии, начиная с «Кавказских пленников» Пушкина и Лермонтова. Кавказский этномир предстал перед русским человеком как совершенно неведомый ему и непохожий тип культуры. «Пленник» - не евразиец. Первопроходец, пораженный красотой горных вершин и необычностью их жителей, он только знакомится с Кавказом и еще не способен к положительной адаптации, как и сами горцы: шла бесконечная Кавказская война. Взаимное непонимание порождало их взаимную отчужденность. Иное - горянка, воспетая обоими поэтами как идеал женской самоотверженности. Кавказ как ориентальная экзотика -страна гор и удивительной горянки - стал надолго источником творческого вдохновения русского романтизма.
Результаты и их обсуждение
Самый интересный вариант хронотопа «полукавказец» - концепт «настоящий кавказец». Интерпретационное поле его когнитивного пространства так сформулировано М. Ю. Лермонтовым: «Настоящий кавказец человек удивительный, достойный всякого уважения и участия... Кавказец есть существо полурусское, полуазиатское; наклонность к обычаям восточным берет над ним перевес» [10, с. 336]. Будучи русским офицером, он, однако, уже не враг, а «кунак» горцу, уважаем как русскими, так и горцами.
В нашем представлении концепт, художественно реализованный Лермонтовым в образе Максим Максимыча, - идеальная модель положительной адаптации (плюрализма) и
начало формирования кавказского евразийца как «межкультурной личности» на «пересечении» «параллельных миров» двух культур. Впервые в русской литературе это нашло отражение в личной судьбе М. Ю. Лермонтова и в его кавказской ориенталистике. Именно он, единственный среди русских писателей XIX века, признан горцами «приемным сыном Кавказа», хотя этого звания вполне заслуживают, к примеру, Л. Н. Толстой, П. А. Павленко, Н. С. Тихонов.
По этому концепту идет «сверка» каждого нового «полукавказца»-евразийца в русской кавказской ориенталистике. Например, в «Сценах из кавказской жизни» О. И. Константинова (газета «Кавказ» 1846, N° 4) среди любимых персонажей своего рассказа автор прямо называет Максим Максимычами. Закономерно, что в романе «Большая война» П. А. Павленко, ставшем итогом разработки этой темы русской литературой, мы встречаемся с уже пожилым Максим Максимычем. «Товарищи говорят о нем: «кавказская душа», «Да и горцы его знают, и горцы любят. Махсум-Махсум, говорят!» [15, с. 482].
Этот тип евразийства мы назвали «побратимством». Его родина не только Кавказ. Например, по мнению исследователя «восточной» повести «Возвращение Будды» Вс. Иванова, «человек способен стать носителем различных национально-культурных ценностей, если готов принять «чужое», соединить со своим, родовым, не отвергать непривычное, а найти возможности диалога между веками формировавшейся мудростью, запечатленной в языке, традициях, образе мышления, системе этических и эстетических ценностей разных народов. Вобрав в себя все лучшее, способное взаимодействовать, и отбросив костное, отжившее, человек переходит границы одной культуры, становится равным едва ли не Богу (создавшему все нации мира), как это произошло с Сафро-новым, ставшим едва ли не равным Будде» [16, с. 143].
Варианта терского казака как «русского азиатца»-евразийца Лермонтов только коснулся. Это стало предметом изучения и размышлений Л. Н. Толстого. «Феномен казачества, - пишет исследователь, - яркая иллюстрация синтеза культур в границах контактной зоны... Казачество сублимировало характерные черты и особенности как славянских, так и кавказских этносов, обусловившие его
особый психотип и специфический социум» [3, с. 126].
Исторические судьбы русских евразийцев-побратимов в классической кавказской ориенталистике отражены в разных вариантах. Интерпретационное поле когнитивного пространства концепта «несостоявшийся мусульманин» представлено трагическими судьбами русского офицера, оказавшегося в стане горцев добровольно или по случаю. Главной проблемой для него стала смена веры.
Центральный герой дилогии «Разжалованный», «Князь Селим» В. И. Немировича-Данченко - ссыльный офицер Николай Неру-чев, разжалованный в солдаты, - воспитан «повестям Марлинского да стихам Пушкина». Попав в плен к горцам, он сближается с 13-летней черкешенкой Гюль, дочерью знатного черкесского князя Автонука Темир-гоева. Переименовав плененного Николая Неручева в князя Селима, юная княжна объявляет его своим мужем. От взаимной любви рождаются дети. Но Селим отказывается и воевать, и менять свою веру и заканчивает жизнь самоубийством [13, с. 31; 47; 57; 265]. Пленный есаул Гребенского казачьего полка Андрей Победоносцев в лубке Н. Зряхова влюбляется в кабардинскую княжну, счастлив в семейной жизни, но категорически отказывается поменять веру и умирает настоящим героем [6].
Герой может быть добровольным перебежчиком и даже сменить веру, но счастливым «новый мусульманин» станет в редком случае. Мотивы его поведения, как правило, - разочарование в российской реальности, желание помочь горцам, сделать их счастливыми, а тем самым спасти и Россию. Центральный герой романа «На скалах и долинах Дагестана» Ф. Ф. Тютчева русский дворянин Николай добровольно сменил веру и стал Николай-беком, мюридом Шамиля. Но дочь священника Дуня своей любовью возвращает Николая в православие. После смерти Дуни Николай добровольно находит свою смерть от пики казака.
В текстах исторической повести «Громовый гул» и историко-философской притчи «Поиски богов» М. Ю. Лохвицкого этот концепт представлен в образе Якова Кайсарова, в судьбе которого художественно перевоплощены многие известные аллюзии из русской
кавказкой ориенталистики. Воспитанный «на повестях Марлинского», русский офицер потрясен картинами трагедии адыгов, покидающих родину, и в горном ауле, недалеко от современной Красной Поляны он, сменив веру, на два года найдет свою вторую родину среди шапсугов, ачхипсоусов и убыхов [11].
В рамках этого же концепта в русской литературе мы выделили образы тех солдат, кто был недоволен родиной и бежал в горы навсегда. Они меняли веру, обзаводились семьей, помогали горцам воевать. В ауле Якова Кайсарова давно живут беглые солдаты Кны-шев и Илья, который «в аул пришел сам, принес на плече медную пушку». Все они будут защищать аул вместе с горцами от штурмующих солдат. В «Кавказской повести» Павленко Алешка Радомцев добровольно сменил веру, стал Исмаилом - любимым мюридом Шамиля. Многие солдаты шли в горы как «обратники», т. е. рассчитывали побыть в горах с полгода и вернуться назад: «В законе был пункт, что солдат, бежавший из плена Шамиля, получал вольную». Тема «русский солдат - воин Шамиля» ждет своего исследователя. Их многочисленные потомки сегодня стали «белыми горцами».
Интерпретационное поле когнитивного пространства концепта «полукавказец-государственник» предопределено «Кавказским пленником» Пушкина («Смирись, Кавказ! Идет Ермолов!»), поэмами «Эрпели» и «Чир-Юрт» Полежаева.
Русский офицер в кавказской ориенталистике со временем, как правило, становится убежденным врагом горцев, «государственником», по нашей терминологии. (Русские персонажи повестей А. Дружинина «Рассказ Алексея Дмитрича», В. Соллогуба «Иван Васильевич на Кавказе», «Битва русских с черкесами или Пастух Черной долины» Н. Николаевича, романов В. Савинова «Два года в плену у горцев», М. Ливенцова «Михайло и Нина» и мн. др.).
Так, в романе «На скалах и долинах Дагестана» Ф. Ф. Тютчева прапорщик Назимов еще до приезда на Кавказ, «добродушный, восторженный и жизнерадостный», «был в него влюблен и бредил им, как жених невестой», но приехал сюда, по его словам, «чтобы воевать с врагами моего отечества»: «Только истребив их до последнего младенца, русские могут считать свою миссию законченной... они должны исчезнуть с лица
земли, как гады, как бешеные собаки, и уступить свое место русским; только тогда эта дивная страна, залитая кровью, очумелая от жестоких злодеяний, зацветет подобно раю» [17, с. 234].
Этот тип литературного героя нельзя назвать евразийцем - «культурным посредник», «трансформированной идентичностью» [22] - тем, что рождается на гранях / перекрестках культур - как «конструктивная маргинальность» [21, с. 233]. Тип литературного кавказского евразийца, по нашей концепции, функционирует только в пространстве третьей культуры, обретающей формы «промежуточных паттернов, действующих на пересечении культур» [20, с. 27]. Расул Гамзатов назвал это «мулатской» культурой.
Интерпретационное поле когнитивного пространства хронотопа «полурусский кавказец» в кавказской ориенталистике рассмотрим на примерах трех концептов. «Обрусевший горец» с детских лет приобщается к российской культуре по желанию родителей - местных беков, желающих добровольно и осознанно служить Российскому государству. Такова трагическая история Измаил-Бея в одноименной поэме М. Ю. Лермонтова. Нового «полурусского» кавказца мучает противоречие между долгом, если он российский офицер, и совестью, т. е. личной ответственностью перед трагической судьбой его народа. Историк Д. И. Олейников называет эту ситуацию «человек на разломе». «Культурный билингвизм» офицера-горца делал его одновременно своим и чужим для обеих сторон, участвовавших в Большой Кавказской войне. «Это положение и делало личность офицера-горца тем связующим звеном в контакте непохожих культур, которое превращало "границу-стену", border во frontier, границу - в контактную зону, а "разлом цивилизаций" - в срастающийся шов» [14, с. 96].
Лирический герой рассказа-исповеди адыгского писателя Каламбия (Адыль-Гирея Ке-шева) «На холме» - черкес, европейски образованный офицер русской армии, вышедший в отставку и вернувшийся в родной аул. «Я видел цветущие города, я видел мраморные палаты, где блаженствуют довольные люди, но не видел ничего приветливее и милее моей
хижины. Мало-мальски образованный черкес должен быть. во сто крат более черкес, чем простой собрат его» [7, с. 260]. Осетинская княжна Нина Джаваха в повести «Записки институтки» Лидии Чарской, десятилетней девочкой отосланная отцом на учебу и воспитание в далекий Петербург, очень тоскует по родине.
«Бывший аманат» - горец, пленником взятый на воспитание в русскую семью. Мцыри Лермонтова предпочитает смерть жизни в клетке-монастыре. Князь Аммалат-Бек в повести Марлинского как пленник взят на воспитание русским офицером Верховским. Его судьба стала трагической. Старший сын Шамиля Джамалдин, выросший в России как аманат и ставший офицером, «не знал гор, не помнил родины, вырос русским», мечтает жениться и поменять веру, но царь отсылает его к отцу для примирения с ним. Шамиль женит сына на горянке. Джамалдин тоскует и умирает от чахотки. Не состоялась жизнь и другого героя «Кавказской повести» П. А. Павленко Афилона - Аполлинария Аварского - «выкреста из горцев» [15].
«Новый христианин» - горец, добровольно и самостоятельно принявший решение о переходе к русским. Амед Курбан-аги Елисуйский, герой романа-дилогии В. И. Немировича-Данченко «Горные орлы» и «Горе забытой крепости», меняет веру во имя любви к выпускнице Смольного института Нине. Сам император стал крестным отцом и сватом молодых. После крещения «новый христианин» Николай Николаевич Курба-нов-Елисуйский в чине полковника принимает участие в военных экспедициях против Шамиля, с «четырьмя красавцами-сыновьями» участвует в штурме турецкой крепости и героически гибнет вместе со старшим сыном [13].
Русские писатели, начиная с Пушкина, поэтизируют образ горянки, влюбленной в русского и готовой добровольно идти за ним до конца. «Прекрасная магометанка, умирающая на гробе своего мужа» Н. Зряхова, по романтическим традициям кавказской ориенталистики, сначала решает убить себя кинжалом, гордо заявив: «Андрей, ты еще не знаешь, как любят и умирают магометанки! ». Потом дает клятву «исповедовать бога Андрея», чтоб не разлучаться с ним «до самой могилы» [6, с. 280].
Адаптация, вживание в чужую культуры у горца каждый раз была связана с разными
трудностями и, как правило, заканчивалась отрицательно, хотя и по разным мотивам. Отчуждение «себя от своего» при контактах горца с русской цивилизацией завершается положительно (плюрализмом) только в случаях признания им равнозначности и равноценности «своего» и «чужого». В нашем случае это, кроме «прекрасной магометанки» Николая Зряхова, только Афилон Павленко и Амед Курбан-аги Елисуйский Немировича-Данченко. Оба добровольно сменили даже свою веру: один православие на ислам, другой - ислам на православие.
Видимо, не случайно, что в русской кавказкой художественной ориенталистике так мало художественных образов как русских, так и горцев - евразийцев, оказавшихся на стыке двух культур и обретших гармонию. «Настоящим страданием, адом человеческая жизнь становится только там, где пересекаются две эпохи, две культуры, две религии» [4, с. 4].
Заключение
Русский человек, столкнувшись на Кавказе с айсбергом инонациональной культуры, в итоге мог добровольно самостоятельно выбрать свой вариант поведения и стать либо «государственником», либо «побратимом». Последние, сопоставляя менталитеты горца и русского «равнинного» человека, отдают предпочтение горской ментальности, в основе которой лежит личностное начало, тогда как в русской ментальности соответственно - «соборность» (явления «кавказский пленный», «поэтическое паломничество», «бегство на Кавказ»).
Судьбы литературных евразийцев - горцев (как и их реальных прототипов) сложнее. Муса Кундухов, сын знатного осетинского рода, закончив Павловский кадетский корпус в 1837 году, стал начальником всех войск в Чечне. «Я как солдат принадлежал царю, но как человек ни в коем случае не мог не принадлежать народу», - пишет он в своих мемуарах [14, с. 98]. В 1865 г. вместе со своим народом он покинул Россию, служил в должности генерала в Турции. Его сын стал министром иностранных дел Турции.
Чтобы горец стал добровольно ориентироваться на Россию, ее культура для него самого должна стать желанной и даже необходимой. Речь идет не о цивилизации («самоваре» Пушкина), а о менталитете как первооснове культуры. Все дело в возможностях для каждого будущего евразийца самой этой новой культуры и, разумеется, в заинтересо-
ванности ею. Вторая мечта Пушкина - «государственника» заменить у горцев Коран на Библию - стала камнем преткновения как с одной стороны, так и с обратной (судьбы евразийцев типа «новый христианин» и «новый мусульманин»). По нашим наблюдениям, диалог России и Кавказа становился
1. Акавов З. Н., Кукуева А. А. «Лермонтов и Кавказ» как объект исследования в XIX - XXI веках: итоги и перспективы // Лермонтов, Россия, Кавказ: движение во времени. Материалы Международной научной конференции 28-30 мая 2014 г. Грозный. Нальчик: ООО «Тетраграф», 2014. С. 207-217.
2. Бестужев-Марлинский А. А. Аммалат-Бек // Собрание сочинений в двух томах. Т. 1. М. : Художественная литература, 1976.
3. Гатагова Л. С. Контактные зоны в истории Восточной Европы. М., 1998.
4. Гессе Герман. Степной волк. Рассказы и очерки. М., 2004.
5. Дружинин А. В. Повести. Дневник. М. : Наука, 1986.
6. Зряхов Н. И. Битва русских с кабардинцами, или прекрасная магометанка, умирающая на гробе своего мужа. Русская повесть. М., Лубочная книга, 1990.
7. Кешев Адыль-Гирей. На холме // Калам-бий. Кавказские повести. Нальчик, 1990.
8. Лебедев В. Д. Традиция «побратимства» в кавказской ориенталистике и Лермонтов // Лермонтов, Россия, Кавказ: движение во времени. Материалы Международной научной конференции 28-30 мая 2014 г. Грозный. Нальчик: ООО «Тетраграф», 2014.
9. Лебедева Е. И., Лебедев В. Д. Северный Кавказ и Россия: литературные контакты и диалоги. Сочи: РИЦ СГУТиК, 2010.
10. Лермонтов М. Ю. Собрание сочинений в 4 томах. Т. 4. М. : Наука, 1959.
1. Akavov Z. N., Kukueva A. A. "Lermontov and the Caucasus" as an object of the study in 19-20th cc.: results and prospects. Lermontov, Rossiya, Kavkaz: dvizhenie vo vremeni [Lermontov, Russia, the Caucasus: a movement in time]. Materials of the International scientific conference. May, 2830, 2014, Grozny. Nalchik, "Tetragraph" JSC, 2014. Pp. 207-217. (In Russian)
2. Bestuzhev-Marlinsky A. A. Ammalat-Bek. Collected works in two volumes. Vol. 1. Moscow, Khudozhestvennaya Literatura, 1976. (In Russian)
возможным только в атмосфере побратимства разных этносов, и в обстановке Северокавказского региона трудно будет говорить о евразийстве, если одна сторона сделает своим национальным героем Ермолова, а другая - Шамиля: двух полярных харизматических фигур в истории Большой Кавказской войны.
11. Лохвицкий М. Ю. Громовый гул. Тбилиси,
1992.
12. Мамардашвили Мераб. Как я понимаю философию. М., 1992.
13. Немирович-Данченко В. И. Собрание сочинений в трех томах. Т. 2. М. : ТЕРРА, 1996.
14. Олейников Д. И. Человек на разломе культур. Особенности психологии русского офицера-горца в период Большой Кавказской войны // Звезда. 2001. № 8.
15. Павленко П. Кавказская повесть // Новый мир. 1957. № 2.
16. Подобрий А. В. «Межкультурный диалог» в русской малой прозе 20-х годов ХХ века. М. : Тезаурус, 2008.
17. Тютчев Ф. Ф. На скалах и долинах Дагестана. Роман из времен борьбы с Шамилем за владычество на Кавказе. СПб., 1903.
18. Федотов Г. П. Судьба и грехи России. Т. 1. М., 1991.
19. Чарская Л. А. Записки институтки. М. : Республика, 1993.
20. Adler P. S. Beyond Cultural Identity: Reflections on Cultural and Multicultural Man. Honolulu: East-West Center, 1974.
21. Bennet M. J. Towards Ethnorelativism: A Development Model of Intercultural Sensitivity // Education for the Intercultural Experience / ed. by R. M. Raige. U.S.A. Intercultural Press,
1993.
22. Bochner S. Problems in Culture Learning // Overseas Students in Australia / ed. by S. Bochner, P. Wicks. Sidney: New South Wales University
3. Gatagova L. S. Kontaktnye zony v istorii Vos-tochnoy Evropy [Contact zones in the history of Eastern Europe]. Moscow, 1998. (In Russian)
4. Hesse Herman. Steppenwolf. Stories and essays. M., 2004. (In Russian)
5. Druzhinin A. V. Stories. Diary. Moscow, Nauka, 1986. (In Russian)
6. Zryakhov N. I. Bitva russkikh s kabardint-sami, ili prekrasnaya magometanka, umirayush-chaya na grobe svoego muzha [The battle of the Russians with the Kabardinians, or beatiful Mohammedan lady, dying on her husband's coffin].
Литература
Press, 1972.
References
Russian story. Moscow, Bast book, 1990. (In Russian)
7. Keshev Adil Giray. On the hill. Kalambiy. Kavkazskie povesti [Kalambiy. The Caucasian stories]. Nalchik, 1990. (In Russian)
8. Lebedev V. D., Tradition of "twinning" in Oriental studies of the Caucasus and Lermontov. Lermontov, Rossiya, Kavkaz: dvizhenie vo vremeni [Lermontov, Russia, the Caucasus: a movement in time]. Materials of the International scientific conference. May, 28-30, 2014, Grozny. Nalchik, "Tetragraph" JSC, 2014. (In Russian)
9. Lebedeva E. I., Lebedev V. D. Severnyy Kavkaz i Rossiya: literaturnye kontakty i dialogi [The North Caucasus and Russia: literary exchanges and dialogues]. Sochi: SGUTK RIC Publ., 2010. (In Russian)
10. Lermontov M. Yu Collected works in 4 volumes. Vol. 4. Moscow, Nauka, 1959. (In Russian)
11. Lokhvitsky M. Yu. Gromovyy gul [Thunderous rumble]. Tbilisi, 1992. (In Russian)
12. Mamardashvili Merab. Kak ya ponimayu filosofiyu [How I understand the philosophy]. Moscow, 1992. (In Russian)
13. Nemirovich-Danchenko V. I. Collected works in three volumes. Vol. 2. Moscow, TERRA Publ., 1996. (In Russian)
14. Oleynikov D. I. Chelovek na razlome kul'tur. Osobennosti psikhologii russkogo ofitsera-gortsa v period Bol'shoy Kavkazskoy voyny [Human on the
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ Принадлежность к организации
Лебедева Елена Ивановна, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка, Сочинский институт Российского университета дружбы народов (РУДН), Сочи, Россия; e-mail: kukueva. asiyat2015@yandex.ru
Лебедев Владимир Дмитриевич, кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы, Сочинский институт Российского университета дружбы народов (РУДН), Сочи, Россия; e-mail: kukueva. asiyat2015 @yandex.ru
fault line of cultures. Features of psychology of a Russian officer-highlander in the period of the Great Caucasian war]. Zvezda. 2001. No. 8. (In Russian)
15. Pavlenko P. Kavkazskaya povest' [Caucasian story]. Novy Mir. 1957. No. 2. (In Russian)
16. Podobry A. V. «Mezhkul'turnyy dialog» v russkoy maloy proze 20-kh godov XX veka ["Intercultural dialogue" in the Russian prose of 20s of the 20th century]. Moscow, Thesaurus Publ., 2008. (In Russian)
17. Tiutchev F. F. Na skalakh i dolinakh Dage-stana [On the cliffs and valleys of Dagestan]. Novel of the days of the struggle against Shamil for the domination in the Caucasus. St Petersburg, 1903. (In Russian)
18. Fedotov G. P. Sud'ba i grekhi Rossii [The fate and sins of Russia]. Vol. 1. Moscow, 1991. (In Russian)
19. Charskaya L. A. Zapiski institutki [Notes of a boarding-school girl]. Moscow, Respublika Publ., 1993. (In Russian)
20. Adler P. S. Beyond Cultural Identity: Reflections on Cultural and Multicultural Man. Honolulu: East-West Center, 1974.
21. Bennet M. J. Towards Ethnorelativism: A Development Model of Intercultural Sensitivity // Education for the Intercultural Experience / ed. by R. M. Raige. U.S.A. Intercultural Press, 1993.
22. Bochner S. Problems in Culture Learning// Overseas Students in Australia / ed. by S. Bochner, P. Wicks. Sidney: New South Wales University Press, 1972.
THE AUTHORS INFORMATION Affiliations
Elena I. Lebedeva, Ph. D. (Philology), assistant professor, the chair of Russian, Sochi Institute, People's Friendship University of Russia (PFUR), Sochi, Russia; e-mail: kukueva. asiyat2015@yan-dex.ru
Vladimir D. Lebedev, Ph. D. (Philology), assistant professor, the chair of Literature, Sochi Institute, PFUR, Sochi, Russia; e-mail: kukueva. asiyat2015@yandex.ru
Принята в печать 14.01.2017 г.
Received 14.01.2017.
