CC BY
163. Исполатов С. Известия узнали расценки российской госмонополии для европейских потребителей// Известия. - 2013. - 1 февраля.
4. МиронычевА.Ф. Паритет покупательной способности и современная теория денег// Экономика и жизнь. - 2012. - №3. - С. 45-49.
5. Грицына В.П. Цена тепла и электроэнергии прицентрализованном энергоснабжении у нас и за рубежом// Экологические системы [Электрон. ресурс].- Режим доступа: http://esco-ecosys.narod.ru/2005_12/art33.htm. БОЙКОВА НАДЕЖДА АНАТОЛЬЕВНА - кандидат экономических наук, проектный менеджер ООО «УФС» (E-mail: 8041986@mail.ru)
BOYKOVA NADEJDA ANATOLJEVNA - PhD in Economics, Project manager at «UFS Company ». Russia, Moscow
УДК 336.1
КИПИАНИ Г.Г.
ВАЛЮТНЫЙ ДЕМПИНГ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ: РОССИЙСКИЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ОПЫТ 2000-х [1]
Ключевые слова: валютная политика, валютный демпинг, курс рубля, экспорт энергоресурсов.
В статье анализируются основные проблемы валютно-финансовой политики России 2000-х годов. Обоснован вывод о том, что в основе российской экономической политики лежит валютный демпинг, состоящий в превышении валютного курса рубля над паритетным. Автор показывает разрушительные последствия данной политики для реальной экономики России.
KIPIANI G.G.
CURRENCY DUMPING AND ITS CONSEQUENCES:
RUSSIAN ECONOMIC EXPERIENCE IN THE 2000s
Keywords: monetary policy, currency dumping, ruble rate, the export of energy resources.
The paper analyzes the major problems of Russian monetary policy in the 2000s. The conclusion is that at the heart of Russia's economic policy is the currency dumping that means the excess of the exchange rate of the ruble above the parity rate. The author shows the devastating consequences of such policy to the real sectors of Russian economy.
Анализ российской валютной политики позволяет утверждать, что уже с 2000 года Минфин и ЦБ России упорно проводят политику превышения валютного курса рубля над паритетным, - политику валютного демпинга. И это
в условиях неуклонного роста экспорта, практически двукратного превышения экспорта над импортом и вполне приличного платежного баланса страны. Сторонники такого курса аргументируют свою позицию в основном необходимостью предотвратить удешевление импорта в случае, если валютный курс будет сближаться с паритетным. Мы подробно проанализируем чуть ниже этот аргумент. В то же время такая политика имеет еще много других последствий, которые замалчиваются, а, значит, не становятся предметом дискуссий. Вот некоторые из них.
Прежде всего, прямым следствием политики валютного демпинга стали сверхприбыли, извлекаемые монополистами за счет экспорта сырьевых и околосырьевых ресурсов.
Если валютный курс значительно превышает паритетный, тогда для конкретного экспортера становится целесообразным и такой экспорт, при котором себестоимость экспортной продукции, просчитанная для ее составляющих в ценах мирового рынка, превышает цену реализации во столько раз, во сколько валютный курс превышает паритетный.
Например, если паритетный курс рубля к доллару 10:1, а валютный превышает 30:1, тогда становится целесообразным экспорт продукции на один доллар даже в том случае, когда он потребует затрат внутри страны ресурсов, имеющих на мировом рынке цену три доллара. Таким образом, исходя из мирового соотношения цен, по мировой шкале ценностей, страна обескровливается: она затрачивает втрое больше усилий внутри страны, по сравнению с потребительской ценностью товаров и услуг, полученных в результате такого экспорта, взамен этих усилий.
Очевидно, что такой экспорт абсурден, и к нему следует вынужденно прибегать лишь в том крайнем случае, когда потребность в иностранной валюте предельно остра и меньшими усилиями удовлетворена быть не может.
Такой экспорт - фактически дотационный. То есть, условно говоря, страна втрое переплачивала за каждую единицу иностранной валюты. И это в условиях, когда экспорт страны, например, за 2003-2004 годы составлял 350 млрд. долларов, а импорт - 175 млрд. долларов.
На самом деле, истинно рентабелен, целесообразен для страны лишь тот экспорт, при котором прибыль у экспортера остается и в том случае, если он за каждую единицу иностранной валюты, вырученную от экспорта, получил рубли по паритетному курсу.
Разница между экспортной выручкой, исчисляемой по валютному и паритетному курсам, - это фактически дотация экспортеру от всей страны. Эту разницу было бы правильнее назвать валютной рентой.
Валютную ренту проще описать на конкретных примерах. Если, например, отношение валютного курса к паритетному составляет три к одному, то две трети рублевой выручки за экспортированный товар составляет валютная рента. Если же, например, валютный курс превышает паритетный в пять раз, то валютная рента составит уже четыре пятых рублевой выручки, полученной за экспортированный товар.
Валютная рента должна принадлежать обществу в целом и, в частности, компенсировать «страновые» минусы, в том числе и экспортерам. Например, если предприятие работает столь же эффективно, как его зарубежные или отечественные аналоги, себестоимость продукции на складе предприятия не выше, чем у прочих аналогичных предприятий, и оно проигрывает в конкурентной борьбе лишь потому, что находится дальше от границы, чем прочие экспортеры, его конкуренты, - то в том случае, если для страны это целесообразно и нет иных, лучших, способов получить нужное количество иностранной валюты, ему может быть компенсирована эта разница.
Грубейшей ошибкой является сверхнормативное увеличение валютных запасов страны путем закупки долларов по валютному курсу. Что мы имеем в этом случае? Закупаются доллары, реальная покупательная способность которых не превышает, например, десяти рублей за тридцать и более рублей. При этом скупленные по завышенному курсу доллары отправляются на хранение в иностранные банки, где и работают на экономику других стран. Мы же фактически вывезли за эти доллары реальные материальные ценности, которые обошлись нам по мировым ценам в три доллара на каждый вырученный доллар. Кроме как абсурдом, это назвать нельзя.
Выход из сложившейся ситуации очень непростой.
Дело в том, что российские экспортеры, в основном, сырьевых и околосырьевых ресурсов, за годы развития в псевдорыночной среде развращены описанной выше ситуацией. Лишь часть неожиданно свалившейся им на голову валютной ренты они вынуждены использовать для покрытия дополнительных издержек, связанных со «страновыми минусами» (большие расстояния, суровый климат и так далее).
Остальное используется следующим образом: часть валютной выручки оставляется или в последующем вывозится легально или нелегально за рубеж; наращиваются и завышаются издержки производства, а также появляется возможность неоправданного увеличения заработной платы, закупается более дорогостоящее (при сопоставлении по принципу «цена - качество») импортное оборудование и так далее.
Отметим особо, что неоправданное увеличение зарплат приводит к тому, что в стране резко нарушен важный принцип равной оплаты за равный или сопоставимый труд. Например, зарплаты в нефтегазовом секторе в середине 2000-х годов, в среднем, превышали зарплаты в сельском хозяйстве в 12 раз. В начале 2011 года средняя зарплата сотрудника «Роснефти» составляла 141 тысяч рублей, «ЛУКОЙЛа» - 161 тысяча рублей, «Газпром нефти» - 534 тысячи рублей [2].
И выстроено все это было не на реальном заработке, доходности, рентабельности отрасли, а являлось простым проеданием подаренной этим компаниям обществом валютной ренты, то есть разницы между валютным и паритетным курсом.
В одночасье из этой ситуации выйти нельзя. Можно было бы, например, перевести весь экспорт на иные правила оплаты, когда вся продукция
предприятия-экспортера продается за национальную валюту, точнее, за каждый зачисленный на валютный счет покупателем из-за рубежа доллар предприятию-экспортеру перечисляются рубли по паритетному курсу. Однако джин уже выпущен из бутылки. Некоторые из экспортеров, развращенные ненормальной ситуацией, сразу же остановятся, ибо весь их экспорт сегодня фактически дотационный, и без этой дотации они экспортировать уже не могут.
Таким образом, за счет обнищания всей страны им выплачивается тридцать рублей вместо десяти за каждый доллар, а потом осуществляются попытки из подаренных им лишних двадцати рублей что-то вернуть обратно в виде налогов. При этом считается, что страна, якобы, живет за их счет. Трагикомическая ситуация.
Сейчас много разговоров о природной ренте, за которую часто ошибочно принимают валютную ренту. Ошибочно полагают, что именно природная рента составляет в России большую часть сверхдоходов в сфере добычи сырья. Это глубочайшее заблуждение. На самом деле, высокая рентабельность в России экспорта сырья и околосырьевых ресурсов является следствием огромной валютной ренты, порожденной, в свою очередь, более чем трехкратным превышением валютного курса рубля над паритетным и не имеющей никакого отношения к сфере добычи сырья. Природная рента тогда, когда она есть, лишь добавляется к валютной ренте. Как правило, в сегодняшних российских условиях природная рента существенно меньше валютной ренты.
Надо заметить, что большинство из тех, кто сегодня на бытовом уровне употребляет термин «природная рента», имеют в виду, на самом деле, не природную ренту как таковую, а например, стоимость собственно «нефти в земле», без учета расходов на ее добычу и транспортировку. В этом случае, как это не покажется парадоксальным непосвященным в суть проблемы, стоимость «нефти в земле», также как и целого ряда других экспортируемых товаров, может быть и отрицательной.
Если валютный курс сравняется с паритетным, валютная рента сойдет на нет, обнажиться фактическая убыточность экспорта таких ресурсов, псевдоприбыльность экспорта которых сегодня искусственно «конструируется» ЦБ и Правительством путем насильственного поддержания трехкратного превышения валютного курса над паритетным. К тому же окажется невостребованной большая часть инфраструктуры сырьевого экспорта.
Из описанного видно, что проводимая Минфином и ЦБ политика в корне ошибочна. Сверхприбыли экспортеров сырья имеют рукотворный характер и есть прямое следствие ошибочной политики. При этом рождается ощущение, что это не есть результат недомыслия или дилетантства, а наоборот, сохранение сверхприбыли сырьевиков есть наивысший приоритет Минфина и ЦБ, а все остальное - лишь «операция прикрытия».
Например, стабилизационный фонд. Несмотря на то, что в 2000-е годы, как ни парадоксально, проводилась политика всяческого подталкивания экспортеров тратить и оставлять валюту за рубежом (так как продажа на валютной бирже за рубли привела бы к снижению валютного курса, а значит,
1б3
уменьшению сверхприбыли), стало ясно, что в условиях кратного роста цен на мировом рынке на сырьевые ресурсы, продажа даже половины валютной выручки за рубли могла бы существенно снизить валютный курс. Было подсчитано, что для того, чтобы этого не произошло, потребуется в 2004 году Центральному Банку напечатать ориентировочно 500 млрд. рублей и выкупить на них валюту на бирже [3].
Так как в Минфине и ЦБ превалировали примитивные представления о природе инфляции, а Президент требовал снижения инфляции, в 2004 году решили одновременно «ужать» на те же 500 млрд. рублей внутреннюю экономику. Вот для этого и был придуман стабилизационный фонд.
Долго и упорно обманывали страну и Президента, что это «подушка безопасности», «фонд будущих поколений», страховка на «черный день», на случай снижения цены на нефть на мировом рынке и так далее.
На самом деле, единственной целью было любой ценой сохранить сверхприбыли сырьевиков, дать возможность им рассчитываться с «барского стола» со страной рублями так, чтобы истратить на это минимально возможное количество валюты, а остальное тратить за рубежом по своему усмотрению.
При этом, если некоторые из экспортеров демонстративно вывозили этот, подаренный им А. Кудриным «заработок» за рубеж, и тратили его на свои забавы, то те из олигархов, которые рядились в тогу «государственников», уползали из страны постепенно, камуфлируя это покупкой бизнес-активов за рубежом с мизерной доходностью, по сравнению с той, которую получают дома. Понятно, что это являлось способом сделать недосягаемым то, что получено неправедным путем. Они понимали, что эта абсурдная для страны политика вот-вот обрушится, и тогда, изобразив обиду, они на собственных самолетах смогут улететь к своим зарубежным активам.
С этим же была связана истерика Кудрина и его отчаянное сопротивление, когда речь заходила о какой-либо идее, причем - любой, потратить деньги из стабилизационного фонда в рублях на внутреннем рынке. Ему не важны интересы страны, главное, чтобы стабилизационный фонд тратился лишь на такие цели, которые требуют закупок валюты на бирже, чтобы любой ценой поддержать завышенный курс валюты. Именно здесь проходил водораздел между тем, на что он был готов тратить деньги стабилизационного фонда и тем, на что не готов ни за что.
Теперь представим, что ЦБ, напечатав эти 500 млрд. рублей не потратил бы их на закупку валюты, а именно эти деньги сложил бы в стабилизационный фонд. Что бы произошло?
Среднегодовой валютный курс доллара опустился бы приблизительно на 4-5 рублей и этих 500 млрд. рублей лишились бы сырьевики-экспортеры, бюджет же остался бы с этими лишними 500 млрд. рублями, притом, что и в стабилизационном фонде оказалось бы 500 млрд. рублей.
Сделали наоборот, и двухходовой комбинацией, мошенническим способом Кудрин и Игнатьев, «обув» всю страну, фактически дотировали олигархов из бюджета.
Никакой другой цели, кроме как «стерилизация рублей» на внутреннем рынке ровно на ту сумму, на которую они спланировали одарить экспортеров, у авторов идеи создания стабилизационного фонда не было.
Теперь стояла задача сделать так, чтобы стабилизационный фонд в основном тратился вновь на закупку валюты. Для этого придумывается необходимость хранить «надежно» российские деньги в западных ценных госбумагах или досрочно погашать внешние долги.
Я бы назвал так организованную ими экономику экономикой папуасов, когда ценные товары и ресурсы обмениваются на безделушки, объективная стоимость которых в разы меньше. Однако эти безделушки субъективно самими же папуасами возводятся в ранг весьма ценных, что в результате увеличивает отставание папуасов от их благодетелей.
Более того, в случае России ситуация обстояла еще хуже. Папуасам эти безделушки хотя бы приносят радость и моральное удовлетворение, то есть счастье. В то же время Россия эти безделушки (доллары) отправляла обратно, обменивая их на ценные бумаги, то есть фактически продавала ресурсы за вексели, которые впоследствии могут быть оплачены. А могут и не быть оплачены (например, при обострении отношений, вызванном «неправильным» поведением России). То есть даже папуасово счастье Россия получала взамен реальных ресурсов не сразу. Обещали его в будущем, кусочками. И то лишь при хорошем поведении.
Политика валютного демпинга оказала крайне негативное влияние на развитие реального производства. Она привела к антиотбору предприятий: останавливались, закрывались и рушились более эффективные предприятия. При этом искусственно делались высокорентабельными, а значит, финансировались и кредитовались на самом деле, низкоэффективные предприятия.
Чтобы понять, как и почему это происходило, лучше рассмотреть конкретный пример.
Допустим, имеются два предприятия, например, два металлургических завода, производящих один и тот же ассортимент продукции. При этом первый завод на каждую единицу выпускаемой продукции расходует вдвое больше ресурсов (электроэнергии, сырья, сопоставимой рабочей силы), чем второй. То есть, если второй завод на производство металла стоимостью один доллар по мировым ценам затрачивает ресурсов на внутреннем рынке на десять рублей, то первый - на двадцать рублей. Очевидно, что второй завод вдвое эффективнее первого. Допустим теперь, что по тем или иным причинам первый завод экспортирует свою продукцию, а второй продает ее на внутреннем рынке. Первый, продав продукцию за рубеж на один доллар, возвращается с этим долларом в страну и получает на валютной бирже тридцать рублей, так как ему незаслуженно открыт доступ к валютной ренте. Как правило, при этом ЦБ печатает и вбрасывает на рынок лишние рубли, чтобы удержать валютный курс на таком уровне. В результате этот завод получает на каждые потраченные двадцать рублей тридцать рублей, то есть 50%-ную рентабельность на каждом
цикле, и процветает.
Второе, вдвое более эффективное предприятие, в лучшем случае, работает в ноль, не может развиваться, его никто не кредитует и, в конечном счете, если стоит выбор между этими предприятиями, то второе закрывается, а первое удваивается.
Имеет место антиотбор.
Когда имеем дело с двумя аналогичными предприятиями, - все понятно, и при этом кто-нибудь может сказать, не задумываясь над глубиной проблемы, что пусть, мол, второе предприятие тоже экспортирует свою продукцию. Однако возьмем теперь случай, когда второе предприятие - это молокозавод, выпускающий, например, йогурты, и при этом затрачивающий на йогурт стоимостью один доллар по мировым ценам внутренние ресурсы на десять рублей. Очевидно, что он по целому ряду причин вынужден работать на внутренний рынок. Однако, в конечном счете, он будет закрыт, хотя вдвое эффективнее первого металлургического завода; и йогурт на один доллар будет привозиться из-за рубежа после того, как из страны будет вывезен металл на один доллар, произведенный первым металлургическим заводом, и обошедшийся ему, а значит - стране, в двадцать рублей. То есть этот йогурт обойдется, в конце концов, не в десять рублей, а в двадцать рублей, а молокозавод при этом остановится, соответственно, работники молокозавода и всей цепочки производителей до него потеряют работу, предприятие - прибыль, общество - налоги и так далее.
Результатом происходящего антиотбора является то, что лучшие предприятия страны не работают, специалисты отпущены, оборудование разворовывается или продается за бесценок, часто на металлолом, здания ветшают, технологии утрачиваются, наука разгромлена. Те, которые еще работают, не возвращают в нужном объеме амортизационные отчисления, то есть проедают ранее накопленный потенциал и обречены.
При этом главнейшей проблемой, возникающей в качестве последствия, является то, что пирамида рентабельности, если так можно выразиться, поставлена с ног на голову. Более того, вся продукция сколько-нибудь высокой степени передела имеет нулевую, а далее - отрицательную рентабельность.
Дело в том, что сырьевики, имея подаренную им якобы высокую прибыльность при продаже продукции на экспорт, пытались довести цены на сырье в рублях на внутреннем рынке до экспортной цены, умноженной на валютный курс, то есть с учетом подаренной им надбавки. Мол, там мы получаем столько-то, а, значит, внутри страны мы должны получить приблизительно столько же, может быть, за вычетом стоимости транспортировки за рубеж, иначе нам, мол, не выгодно продавать продукцию на внутреннем рынке. При этом часто они одновременно пользовались своим монопольным или олигопольным положением, а государство не выполняло своих функций по контролю за ценами монополий и олигополий. На самом деле, как мы показали выше, за цены «там» брались цены, утроенные за счет дотаций внутри страны.
На этом фоне вовсю эксплуатировался тезис о якобы более низких в России, чем в мире, ценах на сырьевые ресурсы, в частности, энергетические
[4].
Обман состоит в том, что в тех странах, которые мы отождествляем с мировым рынком, валютный и паритетный курсы приблизительно равны, и, соответственно, пересчет по валютному курсу несущественно отличается от пересчета по паритетному курсу. В странах же, в которых паритетный курс существенно отличается от валютного, пересчет цен мирового рынка, если мы их хотим сопоставить с внутренними ценами, должен происходить по паритетному курсу. В этом и кроется обман.
Вообще, не существует понятия мировой цены на отдельно вырванный из общего ряда продукт. Это лишь упрощение речи. На самом деле речь идет о мировой структуре цен, по крайней мере, на базовые ресурсы.
Если мы осознаем это, то увидим, что соотношение внутренних цен на большинство сырьевых, околосырьевых ресурсов и стоимости конечной продукции в России значительно хуже для перерабатывающих отраслей, чем в развитых странах, что и является основным фактором, приводящим к их разрушению.
Из теории маркетологии хорошо известно, что производиться должна та продукция, которая может быть в ограниченный отрезок времени продана [5]. Таким образом, возможная суммарная цена реализации всей продукции на внутреннем рынке определяется платежеспособной потребностью внутреннего рынка, по-другому, - емкостью внутреннего рынка.
Она в России и в странах СНГ в валютном эквиваленте, при пересчете на душу населения даже по паритетному курсу, во много раз ниже, чем в развитых странах. В то же время себестоимость продукции во многих случаях, наряду с прочими факторами, в первую очередь, определяется стоимостью затраченных на ее производство сырьевых ресурсов. И получается парадокс.
Попытка более дорогое, чем в развитых странах, сырье «встроить» в продукцию, которая «обязана» быть продана в разы дешевле, чем в развитых странах, ибо в противном случае она не будет продана, и в результате имеем полное разрушение экономики, начиная с продукции четвертого, пятого передела.
Коротко и образно можно сказать так: не могла в середине 2000-х гг. тонна мазута в России, где зарплата профессора МГУ составляла сто долларов (по паритетному курсу - триста долларов), стоить сто долларов, то есть так же, как и в США, где зарплата профессора Колумбийского университета -равнялась шести тысячам долларов.
Это вело к разрушению всех тех отраслей промышленности, сельского хозяйства и услуг, которые работали на внутренний рынок.
Отсюда и имеем, в частности, разрушенное и остановившееся гражданское авиастроение, легкую промышленность, производство товаров длительного пользования и так далее.
На грани выживания находился агропромышленный комплекс, да и то за
счет того, что граждане тратили непропорционально большую часть доходов на продукты питания.
То есть главнейшая задача, если мы хотим поставить отечественные предприятия в равные конкурентные условия со своими зарубежными аналогами и влиться в мировой рынок не только как поставщики сырья, следует, как минимум, добиться мировой структуры, мирового соотношения цен на внутреннем рынке.
Диспаритет цен на сырье и конечную продукцию, по сравнению с мировым соотношением, рушит отечественную промышленность и сельское хозяйство, как правило, делает импортную продукцию значительно более конкурентноспособной.
Среди прочего, следует отметить и то, что валютный демпинг приводит к «шкале рентабельности», в соответствии с которой по мере увеличения степени передела продукции отраслевая рентабельность убывает, а после пятого-шестого передела и вовсе становится отрицательной.
При описанной выше ситуации никогда не будут идти инвестиции, ни внутренние, ни зарубежные, именно в те сферы, в которые мы хотим, чтобы они пошли. То есть в производство продукции высокой степени передела, ибо в стране все устроено так, что именно эти сферы имеют низкую, нулевую или даже отрицательную рентабельность и, если еще пока и работают, то, в основном, за счет «самопроедания», в частности, не возвращают себе амортизацию, вынуждены продавать продукцию по ценам, не покрывающим амортизационные издержки, не говоря о модернизации, развитии, науке и так далее.
Вот, как выглядела в России «шкала рентабельности» для различных отраслей экономики, если их расположить по мере возрастания степени передела продукции (см. График 1).
У
50
40
30
20
10
о
-10
-20
-30
-40
-50
График 1
Примечание: ось Y - процент рентабельности, ось Х продукции
степень передела
Шкала будет неизбежно оставаться такой, пока будет позволяться рентабельности экспорта сырья и околосырьевых продуктов быть искусственно завышенной за счет разницы между валютным и паритетным курсами.
В такой ситуации бесперспективно ожидать инвестирования в сферы, приносящие отрицательный доход. И никакие рейтинги никаких агентств этому
не помогут, ибо рейтинг - это суммарный индекс, сродни «средней температуре по больнице», а конкретный инвестор обязательно интересуется доходностью конкретного проекта.
Из сказанного следует, что именно в сферы производства продукции высокой степени передела при сложившейся ситуации инвестиции идти не могли. О каких инвестициях может идти речь, если около 60% предприятий страны официально, по бухгалтерской статистике, являлись убыточными. Из оставшихся 40% половина также фактически была убыточна: все дело в неверно составленной бухгалтерской отчетности. Доходы остальных 20% предприятий, в основном сырьевых и околосырьевых отраслей, - это большой «мыльный пузырь», раздутый валютной рентой.
Если Россия будет пытаться этот «мыльный пузырь» все время удерживать в надутом состоянии, она будет вынуждена постоянно поддерживать большую дистанцию между валютным курсом и паритетным курсом, а при уменьшении мировых цен на сырье - еще больше увеличивать этот разрыв.
Российские сырьевые отрасли при умеренных ценах на сырьевые ресурсы на мировом рынке в большинстве своем имеют (в бытовом понимании) отрицательную природную ренту, и при близости валютного и паритетного курсов будут работать с убытком. То есть, если не облагать всю страну исподволь налогом на всех и вся - валютной рентой - в пользу, в основном, сырьевых отраслей, то выяснится, что эти отрасли, как говорили раньше, планово убыточны.
Это означает, что Россия вынуждена искусственно поддерживать неправильный, существенно завышенный валютный курс, и на полной конвертации рубля надо поставить крест.
Кроме того, специалисты понимают, что такая ситуация с валютными курсами консервирует неэффективность российской экономики.
Итак, в результате имеем разгромленные предприятия отраслей, производящих продукцию высокой степени передела, и иллюзию, что есть всегда в запасе на черный день якобы прибыльные сырьевые отрасли. На самом деле, они убыточны и иллюзия создается лишь за счет того, что у всей страны отбирается валютная рента в пользу, в основном, сырьевых отраслей.
Все вышесказанное говорит о том, что экономика России, рассматриваемая как одно целое, есть убыточная экономика, не обеспечивающая не только расширенное, но даже простое воспроизводство, в том числе трудовых и интеллектуальных ресурсов. В «нормальной» экономике производство продукции и услуг во всех востребованных отраслях должно быть приблизительно равнорентабельным, и поддерживаться в таком состоянии известными, в основном, рыночными механизмами.
В российской ситуации, когда страна остро нуждалась в привлечении как внутренних, так и внешних инвестиций именно в производство продукции высокой степени передела «шкала рентабельности» должна была бы выглядеть «с точностью до наоборот», по сравнению с тем, как она выглядит в 2000-х.
Она должна выглядеть так (см. График 2).
Можно привести примеры и других разрушительных последствий имеющихся правил игры, однако и приведенного достаточно, чтобы сделать вывод о том, что в России построена экономика самообмана и саморазрушения.
Справедливо будет отметить, что описанное выше - это не только российский феномен. Это есть тот механизм, действие которого приводит к тому, что и небогатые, и просто бедные страны становятся со временем еще беднее, и разрастается пропасть между ними и передовыми странами.
Вот как это происходит.
Международный валютный фонд и стоящие за ним силы навязывают этим странам переход, по крайней мере, к частичной внутренней конвертируемости валюты. Это делается, в первую очередь, в интересах транснациональных компаний, желающих иметь возможность конвертировать и вывозить из страны деньги, заработанные на внутренних рынках этих стран.
Так как доходы, внутренняя покупательная способность в этих странах низкие, цены на товары, продающиеся внутри страны, вынуждены приспосабливаться к этой ситуации. В то же время в таких странах производится узкий спектр товаров, как правило, низкой степени передела, и существует большая потребность в импорте, в основном, продукции высокой степени передела.
Все прочие потребности в иностранной валюте также значительно выше, чем потребность внешнего мира в национальной валюте. В результате складывается валютный курс, часто в разы превышающий паритетный. Дальше происходит то же самое, что и в России, и было уже описано выше.
Вернемся к России.
Мы видим, что в результате проводимой политики валютного демпинга
большинство предприятий сфер высокой степени передела или остановились, или работали с отрицательной, нулевой или едва положительной рентабельностью.
Далее, наши доблестные финансисты, сами своей абсурдной или даже преступной политикой доведшие страну до такого состояния, заявили, что вкладывать деньги в реальный сектор экономики бессмысленно, так как он убыточен, и они - радетели государственных интересов - не могут себе это позволить.
Следует, по их мнению, примириться с умиранием этих отраслей. И по теории последнего вагона мы шаг за шагом отцепляем и хороним отрасль за отраслью, и, в конце концов, Россия превратится-таки в страну шахтеров и лесорубов, не нуждающуюся в науке, и прочими последствиями.
Очевидно, что значительное превышение валютного курса над паритетным существенно уменьшает в валютном эквиваленте «стоимость» (капитализацию) страны в целом, отдельного предприятия, наконец, имущества граждан. Уменьшается в валютном эквиваленте покупательная способность зарплат граждан, доходов предприятий и государства в целом, бюджета страны.
Если бы валютный курс равнялся бы паритетному, то есть приблизительно 10:1, то стоимость всей страны, которая, по различным оценкам, составляет не меньше 300 трлн. рублей оказалась бы равна 30 трлн. долларов, а не 10 трлн. долларов, как сегодня.
Разница, как видим, в 20 трлн. долларов не сопоставима с объемом экспорта.
Удивляют также те, кто исчисляют ВВП России в долларах, применяя валютный курс. Очевидно, что он должен исчисляться с применением паритетного курса. Это, к примеру, означает, что ВВП в 2005 году приблизится к 2 триллионам долларов, то есть экспорт составит ориентировочно 10% от ВВП, а 90% - это внутренняя экономика, и именно ее и подрывает валютный демпинг. То же самое в отношении капитализации отдельного предприятия. Допустим, его активы имеют на внутреннем рынке рыночную стоимость 30 млн. рублей. При курсе 30:1 они равны 1 млн. долларов и могут быть, например, использованы в качестве залога для привлечения кредитного ресурса на закупку импортного оборудования лишь в объеме 0,5 млн. долларов.
В случае же, если курс 10:1, цена активов эквивалентна 3-м млн. долларов, и их можно использовать в качестве залога для привлечения кредитных ресурсов на уровне 1,5 млн. долларов.
То же относится к величине вырученных средств, которые получат владельцы этих активов при их продаже и так далее.
Также, если стоимость, например, квартиры и прочего имущества гражданина равна стоимости 10 кг золота (примерно. 4 млн. рублей), то при курсе 10:1 она будет равна стоимости 30 кг золота.
Это мешает также принятию положительного решения о строительстве или покупке иностранными инвесторами предприятий в России и прямым инвестициям, так как одним из важнейших критериев для инвесторов является
оценка в валютном эквиваленте емкости российского рынка тех или иных продуктов. Деля этот объем на утроенный валютный курс, они получают цифру втрое меньшую, чем в реальности, и принимают решение, что идти на российский рынок еще рано.
Можно привести множество и других отрицательных последствий. Например, 2 декабря 2003 года средства массовой информации передали сообщение о встрече Президента с представителями крупного европейского бизнеса, на которой, в частности, обсуждались препятствия, возникшие на пути вступления России в ВТО, связанные с требованиями стран Европейского сообщества повысить внутренние цены на энергоносители в России в несколько раз. Из переданного фрагмента речи Президента, высказавшего несогласие с такой позицией европейских стран, следовало, что экономические советники и Правительство не нашли для Президента никаких иных аргументов, кроме ссылок на «естественные конкурентные преимущества России».
На самом деле, главный аргумент все тот же - не может валютный курс, в разы превышающий паритетный, служить инструментом пересчета цен.
Например, когда на Западе сколько-нибудь квалифицированные экономисты пересчитывают военные расходы России в долларах или евро, они никогда не пользуются валютным курсом, а берут за коэффициент пересчета паритетный курс, причем вычисленный именно для этой сферы. Но господа Кудрин, Игнатьев, Илларионов, видимо, этого не знали.
Теперь о ценах на газ - энергоноситель, который стоит в России несколько дешевле иных энергоносителей в России же.
Предприятия, покупавшие газ в России крупным оптом, в середине 2000х гг. платили за одну тысячу кубометров газа приблизительно тысячу рублей. Россия продавала газ в Европу за 150 евро за тысячу кубометров. Если из этой цены вычесть дополнительные расходы по транспортировке в Европу, то получим те же 120 евро, то есть соотношение соответствует паритету 12:1.
Конечно, здесь мы не учитываем наценку посредников, перепродающих в Европе газ предприятиям, ибо это не наша проблема. Этого еще не хватало, чтобы российские предприятия переплачивали российским же газовикам за газ столько, сколько европейские правила игры позволяют зарабатывать всей цепочке посредников, перепродающих газ в Европе предприятиям.
Но и это еще не все. Мы уже отмечали, что цены на ресурсы - это вещь относительная, и не могут рассматриваться без учета цен на прочие товары, то есть вне структуры цен. И вот, что имеем, если посмотрим на проблему с этой стороны. Оказывается, что соотношение цены, например, на нефтепродукты в Европе с ценами других товаров усредненно меньше, чем это же соотношение в России. То есть имеем парадоксальное явление: относительная цена
нефтепродуктов в России, имеющей собственную нефть, выше, чем относительная цена нефтепродуктов в Европе, подавляющее большинство стран которой не имеют ни капли собственной нефти.
О каком при такой ситуации кратном увеличении цен на нефтепродукты
в России может идти речь, когда российская перерабатывающая промышленность уже поставлена в неравные конкурентные условия и поэтому рушится.
Почему экономисты, обслуживающие власть в России, не высказывали эти аргументы, в частности, на переговорах по вступлению в ВТО? Виновата и власть, которая позволила невежественным экономистам определять экономическую политику страны.
Проанализируем, например, деятельность ЦБ хотя бы за 2003 год. Всем хорошо было известно заранее, что в 2003 году бюджету придется потратиться на закупку 17 миллиардов долларов для обслуживания внешнего долга. Так как к тому же восторжествовала точка зрения о выплате еще и дополнительных сумм долга, всего было закуплено за счет бюджета около 20 миллиардов долларов. В этой ситуации парадоксально, что ЦБ всеми силами старался искусственно поддерживать высокий валютный курс доллара. В частности, он купил около 30 миллиардов долларов в резерв и уменьшил норму обязательной продажи экспортерами валюты до 25%. Представим теперь, что ЦБ, наоборот, не только не купил бы около 30 миллиардов долларов, а продал бы, например, 18-20 миллиардов долларов, а также добился 100%-ной продажи валюты экспортерами в 2003 году, как и раньше.
Расчеты показывают, что даже усредненный за год валютный курс приблизился бы к 20 рублям за доллар.
Вот, какие были бы результаты:
1. На покупку валюты в резерв не было бы потрачено 900 миллиардов рублей.
2. От продажи 18-20 миллиардов долларов должны были бы получить 400 миллиардов рублей.
3. Бюджет при покупке валюты для выплат по внешнему долгу потратил бы на 200 миллиардов рублей меньше.
То есть в целом только по этим трем статьям государство сэкономило бы
1 триллион 500 миллиардов рублей. Напомним, что бюджет страны за 2003 год чуть больше 2 триллионов рублей.
Кроме этого, покупательская способность зарплат и прочих выплат в стране, доходов граждан и предприятий от реализации имущества и продукции, доходов от продаж акций предприятий увеличилась бы в валютном эквиваленте в полтора раза. Вообще «стоимость» всей страны в валютном выражении увеличилась бы в полтора раза, то есть не менее, чем на 5 триллионов долларов.
Все это на одной чаше весов. А что на другой? Да, валютные резервы Центрального Банка на январь 2004 года равнялись бы, приблизительно, 30 млрд. долларов. Уменьшилась бы стоимость импортных товаров в рублевом эквиваленте на границе. Однако, что стоило хотя бы в 2003 году это там, где это требовалось, отрегулировать квотами и импортными пошлинами, пока нас и так не принимают в ВТО и при этом держат «на замке» свой рынок, например, сельхозпродукции. При этом импортные пошлины составили бы не менее 400 млрд рублей и также добавились бы к доходам бюджета.
Конечно, экспортеры, в основном, сырьевых ресурсов получили бы за проданную валюту на треть меньше рублей. Так ведь вся страна, все политические партии именно этого требовали и искали способы, как это сделать!
Именно при высоких ценах на сырьевые ресурсы в мире, следовало осуществить вышеописанное. Еще один упущенный шанс.
При этом часть денег, потраченных ЦБ на покупку валюты, была просто напечатана и дополнительно вброшена в экономику. Вся страна была Центральным Банком вовлечена в покупку долларов по завышенной цене, а предприятия - в покупку сырья на внутреннем рынке по завышенной цене. Если бы этого не было сделано, инфляция уже в 2003 году составила бы не 12%, а 8%, вклады граждан в банках принесли бы положительное, а не нулевое приращение, кредиты для предприятий и граждан подешевели и так далее. При этом население страны, наконец, избавилось бы от большей части долларов, превратило бы их в рублевые активы и, скорее всего, увеличило бы рублевые вклады в банках.
Аналогичная политика проводилась также в 2004-2010 годах.
Не описывая все последствия, можно сделать вывод, что ЦБ, Правительство проводили глубоко ошибочную, в частности, валютнофинансовую политику.
Виновата и власть, которая окружила себя лишь представителями однотипно мыслящих и часто некомпетентных экономистов.
По большому счету, большинство вопросов, которых мы коснулись выше, носит надидеологический характер, речь идет об аксиоматике экономики. На этом уровне это даже больше математика, чем экономика. Если нет доверия, в том числе, к другим отечественным экономистам, то можно пригласить и иностранных экономистов, вплоть до нобелевских лауреатов, заказать им соответствующие исследования, основанные на российских реалиях, и разобраться, наконец, в элементарных вещах.
Можно даже создать несколько групп таких исследователей, сделать дискуссию гласной и принять общенациональные решения.
Обойдется это значительно дешевле, чем последствия некомпетентной политики тех, кто сегодня управляет экономикой страны.
Очевидно, что, в конечном счете, особенно после вступления в ВТО, в конкурентной борьбе в каждой отрасли выиграют те, чьи производства более эффективны, то есть способны производить на единицу затрат потребительские блага большей стоимости, по сравнению с конкурентами.
Хочу пояснить подробнее, как неправильный валютный курс отражается на эффективности экономики.
Искусственно поддерживаемое в России более чем трехкратное превышение валютного курса над паритетным приводит к консервации неэффективности всей экономики страны. Проанализируем, почему и как это происходит. Ценообразование в странах с более или менее правильно организованной экономикой таково, что усредненно в каждом товаре
себестоимостью 1 доллар ориентировочно стоимость сырьевых компонентов составляет 30%, прочих издержек (транспорт, производственные услуги и так далее) - 20%, оплата труда - 50%. Только такая структура себестоимости конечной продукции позволяет в целом сбалансировать в последующем спрос и предложение, ибо все участвующие в производстве товаров, выйдя за пределы своих предприятий, становятся их потребителями, и при меньшей доле зарплаты в себестоимости продукции покупатели не смогут приобрести произведенное ими же в качестве производителей.
Если бы Россия была страной с нормально организованной экономикой, то этот товар, себестоимостью 1 доллар при паритетном курсе 10:1, должен был бы иметь в России себестоимость усредненно 10 рублей. При этом в среднем 3 рубля были бы затраты на сырье, 2 рубля - на прочие издержки и услуги, а 5 рублей должна была бы составлять выплаченная зарплата. При этом аналогичный импортный товар при валютном курсе, превышающем 30:1, не мог бы объективно стоить на внутреннем рынке меньше 30 рублей.
Отсюда следует, что превышение валютного курса над паритетным в 3 раза эквивалентно 200%-ной импортной пошлине. Последствия этого понятны. Теоретически внутренний производитель такого товара имеет возможность позволить его себестоимости вырасти с 10 рублей до 30. Посмотрим, что происходит в этих условиях для тех предприятий, которые пытаются утроить цену продукции, на самом деле. Мы видели, что обобщенно можно выделить три главные составляющие себестоимости продукции: сырье, промежуточные компоненты и услуги, зарплата. В описанных выше условиях производитель, во-первых, консервирует и медленно уменьшает физические объемы затрачиваемого на изготовление единицы продукции сырья, то есть, если на изготовление одного трактора передовые страны затрачивают одну единицу металла, то отечественные производители могут затрачивать полторы или две единицы.
Кроме этого, в российских условиях стоимость сырья для перерабатывающих отраслей практически предопределена. Например, стоимость электроэнергии просто назначается, а она, в свою очередь, зависит от стоимости, например, мазута в стране, которая определяется отданными в частные руки нефтяными компаниями, а они выжимают максимум из своего олигопольного положения.
Одновременно коррупционными методами «уговаривают» администрации различных уровней платить завышенные цены за топливо, приобретаемое за бюджетные деньги, что, кстати, является одной из главных причин, помимо общего завышенного уровня на топливо внутри страны, постоянной нехватки бюджетных средств на эти цели, следствием чего являются замерзающие поселки и города и обвал ЖКХ.
Также имеем фактически диктуемые стране монополиями и олигополиями цены на железнодорожный транспорт, металлы, средства коммуникации и прочее, то есть практически на все базовые ресурсы. Это приводит ориентировочно к трехкратному пропорциональному увеличению
стоимости единицы сырьевой компоненты в продукции. Если к тому же физический объем затрачиваемой на единицу продукции сырья вдвое больше возможного (например, металлоемкость), то в целом сырьевая компонента в себестоимости будет не три рубля, а в шесть раз больше, то есть 18 рублей. От этого страдают также поставщики промежуточных компонентов и те, кто предоставляет производственные услуги. В результате им удается «додавить», например, трехкратное увеличение стоимости своей составляющей в себестоимости, то есть довести ее до шести рублей.
Таким образом, имеем 18 рублей, затраченные на сырье, 6 рублей - на компоненты и услуги, то есть всего 24 рубля. До 30 рублей остается 6 рублей, и это есть тот максимум, который достается ничем не защищенному «трудяге». Отметим, что при этом в стране отсутствуют реальные профсоюзы, а существующие подмяты властью и имитируют защиту интересов трудящихся разного рода опереточными мероприятиями. Однако объективно и наличие профсоюзов, и прочие меры не могут по существу изменить ничего, так как работодатель при всем своем желании не может выделить на зарплату принципиально больше вышеуказанных 6 рублей из 30. Получаем, что в России зарплата в структуре себестоимости продукции перерабатывающих отраслей занимает лишь 20%. Это в среднем, а в некоторых отраслях, например, АПК, и меньше. А дальше предприятие выходит на рынок с товаром, который ему обошелся в 30 рублей, и не может его продать, так как на рынке образовался диспаритет покупательской способности населения и вообще совокупной емкости рынка, которая соответствует паритетному курсу 10:1, и совокупной себестоимости произведенной продукции. Главной стартовой причиной этого диспаритета является непропорционально высокая относительная стоимость сырьевых ресурсов в себестоимости продукции.
Приведенный анализ показывает, что это могло реализоваться лишь в условиях, в частности, трехкратного превышения валютного курса над паритетным.
Что значит уменьшить затраты на единицу производимого блага? Это, если остановиться на главном, означает, прежде всего, уменьшение сырьевой составляющей себестоимости, как за счет уменьшения ее физического объема, так и за счет замены более дешевыми аналогами.
Еще одна возможность - это при тех же или меньших затратах на единицу блага замена его другим, иного, более высокого качества. Например, замена кареты с лошадьми автомобилями или переписки при помощи почты передачей текстов по факсу и так далее. Наконец, другим главнейшим обстоятельством является уменьшение затрат человеческого труда на единицу производимого блага.
Очевидно, что все это может происходить лишь на основе знаний, развития технологий, стимулирования и поощрения инновационного развития. Вот почему основой развития страны, увеличения возможностей потребления на душу населения как известных, так и вновь создаваемых благ, являются образование, фундаментальная и прикладная наука и всяческие способы
увеличения интеллектуальной составляющей в каждом производимом продукте. Безусловным приоритетом этого процесса должно быть уменьшение экологических и прочих негативных последствий, причем рассматриваемых в данном случае не только на единицу производимого блага, но и в абсолютном измерении. А это опять зависит от науки, технологий, ноу-хау, конечно, соответствующих правил игры и правильного подсчета совокупного конечного эффекта той или иной деятельности.
Вопреки существующей иллюзии, добыча и доставка сырья в России до оптимального места переработки в относительных ценах усредненно обходится дороже, чем аналогичная в передовых странах, которые не добывают сырье у себя, а покупают его на мировом рынке.
Вся политическая, экономическая и военная мощь этих стран используется именно для сохранения существующего в мире соотношения цен на сырье и конечную продукцию. С этим, например, связано их противостояние странам ОПЕК. В этом надо искать глубинные причины многих политических и военных решений, принимаемых в мире.
Одновременно в России усредненно затраты труда на единицу производимого блага выше, чем в передовых странах, то есть производительность труда ниже. Это приводит к необходимости уменьшить оплату труда на одного работающего. Причем этим способом в России, к сожалению, компенсируются, как мы показали выше, также и переплата в себестоимости продукции за сырье. В результате имеем то, что, по сравнению с передовыми странами, «товарная наполняемость» зарплат в России меньше в пять-шесть раз. Это в среднем. Если добавить к этому то, что в последнее десятилетие Россия пошла, если так можно выразиться, «латиноамериканским» путем, допустив в два-три раза больший разрыв в заработках, по сравнению с развитыми странами, то получим «наполняемость» заработка в России для большинства уже в десять-двеннадцать раз ниже, чем в передовых странах.
Вывод состоит в том, что у России единственный путь - уменьшить сырьевую составляющую в себестоимости производимой в стране конечной продукции, а также резко увеличить производительность труда и сделать ее, в конечном счете, выше, чем в развитых странах в среднем. Только таким путем можно «перекрыть» часть стоимости объективно достающегося нам дорогим сырья, несмотря на то, что оно добывается в России же.
Однако прежде всего следует срочно конвертировать природную и валютную ренту в снижение стоимости сырьевых ресурсов в стране.
Наконец, мощнейшим инструментом уменьшения сырьевой составляющей продукции является использование инноваций в ее производстве.
Отметим, что некомпетентные финансисты манипулируют общественным мнением, используя валютный курс при расчете эффективности предприятия, что является грубейшей ошибкой. Это очевидно уже хотя бы потому, что валютный курс в отличие от паритетного может в течение одного биржевого дня меняться в разы. Что, отсюда следует, что в течение одного дня
эффективность предприятия меняется в разы? Глупость или злонамеренное введение в заблуждение граждан и руководства страны.
Перейдем теперь к анализу аргументов сторонников валютного демпинга, то есть ослабления курса национальной валюты.
Фактически доминирующие сейчас в определении экономической политики страны «финансисты», в отличие от «производственников», не имеющие, как правило, даже минимального опыта работы в реальном секторе экономики, часто искренне уверенны сами и убеждают страну и ее руководство в том, что снижение валютного курса рубля - это позитивный фактор для развития российской экономики. Считается, что в этом случае импортные товары, закупленные за доллары, дорожают на внутреннем рынке страны, что рождает ценовое преимущество для российских товаропроизводителей на внутреннем рынке.
Это - очередной миф и иллюзия тех, кто не хочет зреть в корень. Ошибка состоит в том, что сначала, рассматривая макроэкономическую ситуацию, они в какой-то момент «соскакивают» невзначай в микроэкономику, а затем выводы делают опять на макроэкономическом уровне.
Рассмотрим это подробнее, так как это самое распространенное заблуждение.
Для этого сначала напомним определение валютного и паритетного курсов. Валютный курс, в условиях отсутствия целенаправленного вмешательства в покупку и продажу, например, Центрального Банка страны, определяется соотношением спроса на иностранную валюту внутри страны и потребностью в национальной валюте из-за рубежа. Спрос на иностранную валюту, в основном, формируется следующими пятью обстоятельствами:
1. Потребностью импорта из-за рубежа.
2. Желанием инвестировать в материальные и финансовые активы за рубежом.
3. Потребностью граждан, по тем или иным причинам выезжающих за рубеж.
4. Необходимостью для государства приобретать иностранную валюту для выплат по внешним долгам.
5. Потребностью тех, кто стремится заработать на изменении курса валют.
Симметрично, исходя, в основном, из тех же пяти обстоятельств формируется потребность из-за рубежа в национальной валюте.
Паритетный курс определяется соотношением между денежными единицами различных стран, исчисляемым исходя из их покупательной способности. Как правило, паритетный курс определяется сопоставлением стоимости в национальных валютах одинаковых, достаточно презентативных наборов товаров и услуг вплоть до сопоставления всего производимого в рассматриваемых странах или группах стран.
Будем различать страны или группы стран, таких, как, например, группа стран, входящих в зону евро, в зависимости от того, каково в них соотношение между валютным и паритетным курсом.
Странами группы «А» назовем те, в которых на протяжении длительного отрезка времени валютный курс и паритетный курс близки. В отличие от них,
назовем странами группы «Б» те страны, в которых на протяжении длительного времени усредненно отношение валютного курса к паритетному существенно больше единицы, например, если валютный курс превышает паритетный в разы.
К числу стран группы «А» относятся страны, которые мы привыкли называть развитыми - страны европейского общего рынка, США, Япония. К числу стран группы «Б» относятся, в большинстве своем, слаборазвитые страны, а также, к сожалению, Россия и страны СНГ.
Как правило, в странах группы «А» составляющие стоимости продукции (с некоторым упрощением) можно свести к следующей схеме, если стоимость промежуточных компонентов и услуг также «расщепить», доведя до первичных ресурсов и зарплаты.
20% - 50% - 10% - 10% - 10% - прибыль
первичное зарплата амортизация интеллектуальн
сырье ая собственность
Амортизационные расходы можно разделить на две части: одна часть средств требуется для, скажем так, текущего ремонта, а вторая часть должна накапливаться для компенсации накапливающегося износа.
Под расходами на интеллектуальную собственность подразумеваются расходы, которые надо нести для того, чтобы, во-первых, выпускать наиболее «продвинутую» продукцию из известной на тот момент (для этого, например, надо покупать патенты, технологии и так далее), а, во-вторых, вести необходимые работы и исследования, чтобы в последующем также не отстать и производить еще более конкурентную продукцию. Это, в частности, предполагает:
1. Нахождение решений, позволяющих или уменьшить затраты количества сырья на единицу продукции или снизить затраты на сырье путем его полной или частичной замены более дешевыми аналогами.
2. Переход на производство продукции нового поколения или вообще создание качественного нового блага, делающее производимое ранее в целом ненужным.
3. Постоянный поиск возможностей уменьшения затрат человеческого труда на единицу продукции.
Так как в этих двух статьях расходов также частично присутствует зарплата, то она в развитых странах, как правило, в среднем, в себестоимости составляет, как минимум, 60%.
Именно такая пропорция позволяет в дальнейшем сбалансировать на рынке спрос и предложение, ибо именно производители продукции, выходя за ворота своих предприятий, превращаются в основных ее покупателей, рождающих спрос на нее.
Теперь рассмотрим случай российских производителей.
Случай № 1. Допустим, что спрос на валюту как на товар таков, что валютный курс равен 10:1, то есть равен паритетному, и ЦБ не пытается исказить валютный курс.
С учетом того, что в России затраты сырья на единицу продукции выше, чем в развитых странах (металлоемкость, например), будем иметь приблизительно такой «расклад» стоимости.
30% - 40% - 10% - 10% - 10% - прибыль
первичное зарплата амортизация интеллектуальн
сырье ая собственность
Уже это в какой-то степени сужает спрос с целым рядом негативных последствий, на которых сейчас останавливаться не будем.
Предположим, что суммарная стоимость продаваемой внутри страны продукции, то есть емкость внутреннего рынка, 10 трлн. рублей. Так как паритетный курс 10:1, это означает, что эта же продукция «там» стоит 1 трлн. долларов. И каждая единица их продукции на российском рынке стоит не меньше, чем 10 рублей, если «там» она стоит 1 доллар.
Случай № 2. Допустим теперь, что за короткий период спрос на иностранную валюту резко увеличился, и валютный курс стал 30:1, притом, что паритетный курс почти не изменился.
Продавцы российского сырья, которые, продав его на экспорт на 1 доллар, получили бы за этот доллар в первом случае 10 рублей, теперь же начинают получать за то же количество сырья от продажи на экспорт на 1 доллар уже 30 рублей.
Естественно, они начинают «давить» на внутренний рынок, уходить с него на экспорт, принуждать внутренних потребителей платить если не втрое больше, то, как минимум, в среднем вдвое больше, чем раньше. А выглядит это как большая уступка, так как при пересчете по валютному курсу получается, что они вроде бы продают сырье внутренним производителям, работающим на внутренний рынок, за 2/3 цены от «мировой».
Заметим, что при этом на мировом рынке ничего не произошло, просто увеличился внутри страны спрос на доллары как на товар (поехали, например, на Запад учиться, лечиться, отдыхать).
При этом (обратим на это внимание, ибо это самое главное) суммарная покупательная способность останется равной 10 трлн. рублей.
А значит, стоимость «суммарного» продукта, производимого для внутреннего рынка, практически не увеличится, а вот структура изменится и станет приблизительно такой:_______________________________________________
60% - 30% - 5% - амортизация 5% - прибыль
первичное зарплата
сырье
Мы видим, что теперь амортизация производится только текущая («латание дыр»), без которой сиюминутно невозможно продолжить производство, а в целом здания и оборудования начинают ветшать.
На интеллектуальную собственность не остается почти ничего, заказы прикладной науке резко уменьшаются.
Прибыль, в среднем, мизерная, а это значит, что для половины производств нулевая или даже отрицательная, кредитоваться невозможно и так далее.
Куча негативных последствий, которые сейчас описывать не буду.
Теперь посмотрим, в чем ошибаются сторонники девальвации.
Вместо того, чтобы рассматривать картину в целом, то есть на макроуровне, они указывают на то, что импортные товары на один доллар раньше стоившие на внутреннем рынке 10 рублей, теперь не могут стоить меньше 30 рублей, что, по их мнению, дает преимущество отечественным производителям аналогов или тем, кто захочет заняться импортозамещением. Якобы они могут в этих условиях увеличить цену на свою продукцию без боязни конкуренции со стороны иностранцев также втрое, тем более, что иностранцы должны еще понести затраты на транспортировку и растаможивание. Однако это грубейшая ошибка. Дело в том, что емкость рынка не становится равной 30 трлн. Рублей, а остается, по-прежнему, равной 10 трлн. рублей (в этом смысл паритетного курса!). И если кому-либо и удастся увеличить цену втрое и вынудить покупателей покупать свою продукцию по такой цене, тогда кто-то другой будет вынужден продавать дешевле. «Усредненный» продукт, стоящий «там» 1 доллар, будет стоить именно 10 рублей и не сможет быть продан дороже в полном объеме.
На самом деле, происходит следующее. Отдельные производители на коротком отрезке могут действительно получить временные преимущества. Например, распродадут подороже продукцию на тот момент уже произведенную, или которую произведут из уже законтрактованного и закупленного по старым ценам сырья и так далее.
Все это до тех пор, пока стоимость сырьевых ресурсов в стране в среднем не успеет вырасти в 2-3 раза.
После этого на макроуровне в целом ситуация резко ухудшится, за короткий отрезок времени резко нарушится баланс спроса и предложения, возникнет перекос в ценах в пользу сырьевиков, тот самый диспаритет цен, который, в конечном счете, начинает разрушать всю экономику внутреннего рынка.
Кто-то может спросить, а как объяснить то, что, действительно, на практике в первое время после девальвации, как правило, наблюдается некоторый рост производства, превышающий обычный уровень роста.
Объяснение следующее.
Тут мы имеем дело как раз с недостатком (изъяном) рыночной экономики, заключающемся в том, что, когда появляется некая ниша на рынке, многие участники рынка стихийно, нескоординированно устремляются ее
заполнить и увеличивают производство соответствующей продукции.
Однако чуть позже, как правило, возникает «разочарование перепроизводством» со всеми известными последствиями. Отдельным производителям может и сопутствует успех на каком-то отрезке времени, общий объем производства (но не продаж) в стране вырастет, однако суммарный эффект для экономики отрицательный, плата за этот «рост» -затрата ресурсов выше среднего на единицу проданной продукции.
А экономика в целом оказывается разбалансированной. Перерабатывающие отрасли стагнируют и рушатся, так как относительная цена сырьевой составляющей в «суммарной» продукции, произведенной в стране, оказывается завышенной, по сравнению с продукцией стран, которые сырье не добывают, а покупают его, в частности, у России.
Все это «финансисты» не видят и не понимают, рассуждая поверхностно, в заблуждение всю страну.
Поэтому один из главных рецептов излечения состоит в том, что экономическая власть в стране должна быть передана «производственникам», а «финансисты» должны их консультировать в части финансов, оппонировать и вести бухгалтерию, так же, как на отдельном предприятии стратегию не может определять бухгалтер.
Литература и источники
1. Статья передана для публикации И.Н. Суздальцевым - Президентом РОО «Рубль» им. М.В. Сурова, заместителем генерального директора ФГ «Калита-Финанс».
2. Струкова Е. Рай не для всех: сколько получают нефтяники и газовики// РБК. Весь мир// http://top.rbc.ru/economics/02/08/2011/608388.shtml
3. См.: http://www.dissers.info/abstract_1579.html
4. Критику этого подробнее см.: http://www.promved.ru/sent_2000_05.shtml
5. Kerin Hartley Rudelius Marketing. The Core 4th Edition, McGraw Hill Publishing. -2001.
КИПИАНИ ГИВИ ГРИГОРЬЕВИЧ (1948 - 2013) - кандидат физикоматематических наук. Россия, Москва
KIPIANI GIVI GRIGORYEVICH (1948 - 2013) - PhD in Physical and Mathematical Sciens. Russia, Moscow.
