CC BY
254
УДК 1 (430) (091) "19"
ББК 87.3(4 Гем)
С. Г. Чукин
В поисках утраченного единства: концепт трансверсальности у Вольфганга Вельша
В статье анализируется концепция трансверсального разума как инструмента, способного обеспечить единство социального пространства в ситуации ценностного плюрализма. Такой разум, по мысли его автора, немецкого философа Вельша, обеспечивает переходы между типами рациональности, но не выступает по отношению к ним как сверх-разум.
The article analyzes the concept of transversality reason as a tool capable to provide the unity of social space in a situation of valuable pluralism. Such reason, according to its author, the German philosopher Welsch, provides the transitions between the types of rationality, but does not act in the relation to them as superreason.
Ключевые слова: постмодерн, разум, способность суждения, переходы, дискурс, трансверсальность, транс культурность.
Key words: postmodern, reason, capability of judgement, transitions, discourse, transversality, transculture.
«В любом «Или-Или» заложена определенная наивность, характеризующая оценивающего человека. В отличие от него, для думающего человека, противоположности разрешаются через ряд переходов».
Роберт Музиль. Беспомощная Европа
Ж.-Ф. Лиотар, который ввел в широкий философский оборот термин «постмодерн», в одном из поздних интервью признавался, что им руководило исключительно конъюнктурное, прагматическое соображение: он хотел, чтобы его услышали. Для этого нужно было удивить пресыщенную и искушенную философскую публику каким-то новым, не затасканным ярлыком-лейблом. Термин же не только прижился, но и спровоцировал эпохальную перестройку философии. На наш взгляд, нечто подобное происходит и со словом «трансверсальность»: оно с начала XIX в. применяется в математике, геологии, спорадически - в философии, не претендуя до недавнего времени на статус философского понятия. Но в 80-е годы прошлого столетия германский исследователь постмодерна Вольфганг Вельш использовал этот термин для создания концепта «трансверсального разума», с помощью которого он попытался ответить
на вопрос о том, как разум может существовать после постмодерна. В последнее время этот концепт активно используется политологами, культурологами, педагогами и социологами1.
Вельшу принадлежит одна из самых обстоятельных работ по постмодернизму, выполненная в историко-философской перспективе2. Впервые опубликованная в 1987 г., она переиздавалась семь раз, причем последнее издание вышло в 2008 г. Вельш приступает к анализу постмодерна с убеждением, что любой разговор об этом явлении - это разговор о разуме и его толковании.
Постмодерн - это сплошная негация, тотальное отрицание. Его последним словом стала констатация радикального, т. е. субстанциального плюрализма. Иными словами, постмодерн объявил о наступлении эры Чуждости, которая характеризуется повышенной чувствительностью к Различию, наполнена атмосферой недоверия, подозрительности и отвергает даже намеки на возможность интеграции. Разум назван в качестве основного «союзника» власти, несвободы, насилия, а философия как инстанция разума подверглась дискредитации и развенчанию.
Ситуация после постмодерна напоминает пейзаж после битвы: единое социокультурное пространство, цементом которого служил Разум, распалось на множество доменов, ощетинившихся друг против друга: образы жизни, виды дискурса, типы культуры превратились в подобие лейбницевских монад, самодостаточных и не имеющих окон. Теоретическая и практическая проблема выглядит следующим образом: эпоха «метаповествований», под которыми постмодернисты, в частности Лиотар, понимают господствующие в течение последних трехсот лет философские системы (Просвещение, немецкую классику и марксизм), действительно завершилась. Содержанием этой эпохи было «расколдовывание» мира (М. Вебер) посредством науки и техники. Но странным образом это «расколдовывание» сопровождалось повторным «заколдовыванием»: в отдельных сферах социальной, политической и культурной жизни, в когнитивных практиках заработала логика их внутренней, локальной рационализации, которая привела к обособлению этих областей друг от друга. В итоге - тот самый ценностный плюрализм, который постмодернисты считают главным признаком настоящего времени.
Вольфганг Вельш, принимая, в принципе, такую оценку ситуации, не соглашается с тем, что поиски единства и целостности в условиях постмодерна ведут к новому насилию. Ведь сама жизнь демонстрирует тягу к объединениям: глобализация хозяйственной и политической жизни -это реальность, которую сложно отрицать. Реальностью является Евро-
1 Об этом см. статью А.А. Кузьмина «Трансверсальный разум как базовая ценность современной культуры» [1], а также западные исследования [11; 6; 4].
2 Welsch W. Unsere postmoderne Moderne [8].
пейский союз, объединивший в своем составе не только государства «старой» Европы, но и страны, еще двадцать лет назад входящие в состав противоположного этой Европе военно-политического блока. Однако глобальные и региональные объединения сталкиваются со значительными трудностями, преодоление которых возможно только после теоретического объяснения условий возможности такого единства, которое не предполагает подавления, игнорирования, пренебрежения входящих в его состав самостоятельных частей. Это должно быть единство самостоятельностей, разнородностей. Очевидно, что модерный разум для этой цели не годится, ибо действует он универсализирующим (в случае рассудка) или тотализирующим (в случае разума) способом. Для того, чтобы убедиться в исчерпанности разума как инстанции единства, Вельш предпринимает историко-философскую реконструкцию проблемы.
Точкой бифуркации в истории традиции критики разума Вельш считает Канта, который разделил разум на чистый и практический и закрепил за каждым из них свои особенные домены, не соприкасающиеся друг с другом. И Кант же первым предпринял попытку отыскать переход между этими разделенными сферами с помощью третьего вида разума -способности суждения. В «Критике способности суждения» возможность этого перехода обеспечивается с помощью понятия целесообразности природы, которую Кант понимал как её приспособленность для нужд человека. Хотя прямых и ясных утверждений по поводу того, как это происходит, Кант не дает, из содержания этого труда можно вывести, что целесообразность, будучи регулятивным принципом способности суждения, создает предпосылки перехода между областью природы и областью свободы. Вельша особенно привлекает у Канта идея переходов между сферами рациональности, которые являются не мостами, а соединениями: мост - это нечто материальное, содержательное, а переход Кант мыслит как одно или несколько опосредствующих понятий, сглаживающих резкость различий [8, s.293].
Поскольку в поисках искомого единства «каждый камень должен быть поднят», Вельш скрупулезно анализирует предпринимаемые в последнее время попытки восстановить единство Разума. Самым стойким и последовательным защитником Разума (а значит, философии) является, по его мнению, Юрген Хабермас, предложивший проект «коммуникативного разума», позже легший в основу «этики дискурса». Однако Вельш приходит к убеждению, что коммуникативный разум - это тот же модерный разум, цель которого - создание универсалий коммуникации взамен универсалий созерцания и универсалий рефлексии (у Канта). Вместо единства он предлагает консенсус, обеспечиваемый соблюдением правил аргументации. Коммуникативная рациональность идет по пути упрощения социокультурной картины, она превращает Другого в Своего, а это и есть то, против чего категорически выступают Деррида, Фуко, Лиотар и другие постструктуралисты-постмодернисты. Задача
ведь состоит в том, чтобы Другой остался Другим (Иным) и после того, как его включили в состав целостности. Коммуникативный разум размывает, растворяет эту Другость, и по этой причине Вельш отвергает его притязания на роль интегрирующей инстанции.
Оригинальное решение проблемы единства разнородностей предложили философы леворадикальной ориентации: Паоло Вирно [7], Жан-Люк Нанси [2], Майкл Хардт и Антонио Негри [3]. Они выдвинули в качестве новой формы сообщества и субъектности «множество», понимаемое как единство сингулярностей. Особенность множеств в том, что они представляют собой ситуационные единства, при создании которых индивиды соотносятся друг с другом таким образом, что при этом соприкасаются только их интересы, но не Самости. Это отличает их от классических форм и способов активной консолидации, которые основаны на насилии. Однако в теории «множества как единства сигнулярностей» нет вразумительного ответа на вопрос о том, как эти формы создаются и как долго они могут функционировать. Кроме того, акцент делается на гетерогенность и самостоятельность сингулярностей при отсутствии институтов централизации.
Для Вельша, как уже говорилось выше, принципиальное значение имеет не столько неприкосновенность Другого, сколько возможность единства множества Других, находящихся в рамках одного социокультурного пространства. Быть Другим - значит иметь идентичность, ядро которой не совпадает с идентичностью соседей по пространству. Идентичность имеет разную плотность: есть ядро, прилегающие к нему области, а есть края, где она размыта, не так очевидна. Когда говорят о Другом, то имеют в виду в первую очередь ядро идентичности. Но Другой - это не Чужой. Постмодернисты рассматривают Других как Чужих. Радикальная гетерогенность в их представлении - это мир, населенный Чужими. Чужой - это полностью закрытый, непрозрачный, незнакомый объект, не имеющий не только окон, но и щелей, трещин, сквозь которые в него можно проникнуть. В фантастических фильмах про Чужих последние предстают как абсолютно безжалостные, практически неуязвимые существа, к которым невозможно подступиться. Иное дело - Другие. Они более-менее прозрачны, более-менее понятны, известно их «ядро идентичности», а также границы этой идентичности. Задача пост-постмодерного Разума состоит в том, чтобы, во-первых, сделать Чужого Другим, и, во-вторых, найти формы единства этих Других. Таким Разумом, по убеждению Вольфганга Вельша, является трансверсальный разум.
При обосновании возможности концепции разума, не покушающегося на автономию обособившихся сфер, но, в то же время устанавливающего точки соприкосновения между ними специфическим, трансвер-сальным способом, Вельш использует Кантову идею переходов между
типами рациональности. Трансверсальность понимается им как прони-зывание разнообразных, внешне не связанных между собой жизненных форм, типов рациональности и видов дискурса с помощью особого вида разума, который не охватывает их как суперразум, но касается каждого в одной определенной точке, обеспечивая тем самым опосредованный контакт между всеми ними.
Вельш не скрывает, что на концепцию трансверсального разума существенное влияние оказала лиотаровская идея сосуществования различных видов дискурса, которую он высказал и обосновал в книге «Столкновение» [5]. Лиотар, констатируя несправедливый характер современного западного общества, усмотрел главную причину этой несправедливости в том, что некоторые виды дискурса, прежде всего дискурс позитивного права и экономической рациональности, достигли институционально обеспеченного преимущества, лишив все остальные дискурсы возможности своей артикуляции. Жертва - это не тот, кто страдает, а тот, кто страдает и не может прокричать об этом [5, s. 197]. Казалось бы, самый простой выход из ситуации - снять ограничения с языка, то есть, дать всем возможность высказаться. Лиотар считает, что это неприемлемо, ибо предполагает введение «полиции дискурса», которая устанавливала бы очередность высказываний и вырабатывала процедуры. А это - опять несправедливость. Он видит единственный выход: принять ситуацию столкновения дискурсов как единственно нормальную и возможную при ценностном плюрализме. Задача философии в ситуации столкновения состоит не в том, чтобы указывать правильный путь, а в том, чтобы описать ситуацию столкновения, исследовать её логику. Для Лиотара идеал философии составляет «повышенная чувствительность к гетерогенным целям, которые имплицируются в расходящихся в разные стороны дискурсах» [5, s. 217]. Для описания социокультурного пространства, в котором сосуществуют разнородные ценностные миры, он использует образ архипелага. Каждый ценностный мир (жизненная форма, вид дискурса) - это отдельный остров, отделенный от другого острова водной стихией, а на философию выпадает функция капитана судна, обеспечивающего сообщение между этими островами - дискурсами [5, s. 225].
Эта метафора очень хорошо подходит для иллюстрации работы трансверсального разума, который, подобно кораблю под управлением капитана-философа, снует между ощетинившимися друг к другу замкнутыми мирками. Резонен вопрос: а нужен ли он, этот посредник? Может быть, правильнее было бы оставить всех в своем островном одиночестве? - Вряд ли это возможно, потому что, если использовать образ архипелага и далее, то надо иметь в виду, что у островов единое геологическое строение, они окружены одним морем, иными словами, у них общая среда обитания, о которой кому-то нужно печься. Поэтому трансвер-сальный разум в подобных ситуациях особенно необходим: «Мы должны
быть способными тематизировать наличные доминирования, влиять на них и корректировать их протекание; мы должны быть в состоянии выставить на всеобщее обозрение те их части, которые скрыты на заднем плане; должны помочь дискриминированным областям восстановить свои права и найти решения, которые будут справедливыми для большинства сфер. Мы должны также усилить определенные компоненты, точно так же, как должны в зависимости от ситуации переключиться на другие части, должны быть в состоянии отказать себе в преимуществе и через вмешательство изменить соотношение сил» [9, s. 850].
Трансверсальный разум предполагает иного, чем классический разум, субъекта. Это не «сверх-Я», господствующий над всеми, а субъект, являющийся носителем и представителем определенного типа рациональности. На место иерархических отношений заступает совместная игра сосуществующих в одном горизонте отдельных субъектов. Трансвер-сальный разум актуализирует главные свойства субъективности - проницаемость и способность к переходам от одного типа рациональности к другому. Именно из-за этого, более горизонтального, чем вертикального модуса действия, а также из-за специфического внимания к переходам Вельш называет эту форму разума «трансверсальной». Дополняет эту картину фигура «пастуха», работа которого, по мысли Вельша, сходна с тем, что делает трансверсальный разум. Отдельные виды рациональности - это «овцы», в отношении которых пастух не является собственником: он лишь следит за тем, чтобы они не разбежались, защищает их от опасностей и заботится о том, чтобы они были сыты.
Трансверсальный разум - это философствующий ум, возвращающийся к одной из главных своих функций - производству мудрых советов, которые имели бы конкретное содержание, т. е. были бы для «здесь и сейчас». Продукты работы трансверсального разума напоминают концепты - формообразования мысли, в которых «схвачено», т. е. вырвано из потока времени, событие. Событие - это нечто значимое, то, что происходит в конкретный момент времени и рассматривается как изменение состояния процесса. В отличие от события, процессы происходят в интервалах времени. Трансверсальный разум действует именно таким способом: он дефрагментирует социокультурное пространство, пронизывая разбросанные и автономные части единой смысловой нитью. То, что получается в результате, есть временная, ситуационная форма единства, в которой плюральность не упразднена, а всего лишь ослаблена. Как в поговорке: «И волки сыты, и овцы целы».
Трансверсальный разум Вельш кладет в основу своей концепции транскультурности, которая, по его убеждению, только и может измерить и понять сегодняшнюю культуру во всей её сложности и многообразии. Традиционное понимание культуры, ведущее свое начало от Г ер-дера, является этнически фундированным, предполагает социальную од-
нородность и жесткое размежевание с другими культурами. Но де-факто можно убедиться, что таких культур уже почти не осталось. Процессы глобализации, порожденные хозяйственной жизнью, втягивают в свою орбиту и культурную сферу, а потому вопрос о том, как должны взаимодействовать между собой разнородные, даже чужеродные, культуры является и теоретически, и практически злободневным. Концепты «меж-культурности» и «мультикультурности», по мнению Вельша, не решают проблемы, а лишь камуфлируют недостатки традиционного толкования культуры. С помощью межкультурной модели он пытается объяснить, как возможно взаимопонимание и взаимное признание культур, но при этом не отказывается от идеи исключительности каждой культуры. Сторонники мультикультурализма настаивают на необходимости мирного сосуществования различных культур, на поиске условий терпимости и недопущения конфликтов. Что-то вроде позиции кота Леопольда из замечательного советского мультфильма. Поэтому трансверсальное понимание обстоятельств смешения и взаимопроникновения культур имеет больше шансов на адекватное воспроизведение ситуации многообразия в современной культурной действительности.
В слове «транскультурность» приставка «транс - » употребляется Вельшем в двух значениях: во-первых, она указывает на то, что культурные детерминанты сегодня проходят сквозь культуры, всех касаясь, но ничего и никого не охватывая. Во-вторых, «транскультурность» мыслится им как проект культуры будущего, которая будет находиться по ту сторону господствующих сегодня монокультурных проектов.
Исходным пунктом транскультурности является интеракция. Она, по Вельшу, вовсе не должна сопровождаться знанием Чужого или Другого, поскольку это препятствует чувственно-эмоциональному сближению с соответствующим визави. В каждой интеракции «имеются, по меньшей мере, некоторые сплетения, пересечения и переходы» [10, s. 58], и они предлагают основу для новых соединений и содержат интегративные измерения. Интеракции неразрывно связаны с интеграцией. Вследствие этого социальные практики культурных мигрантов являются не выражением специфических «чужих культур», но акциями индивидов, которые действуют в определенных социальных полях, находящихся под влиянием как обществ происхождения, так и обществ, их принявших. Таким образом, определяющими для действий отдельных индивидов являются не принадлежность к определенной культуре, а контекст, конкретная ситуация, интеракции, индивидуальная биография, а также персональные стратегии и интересы. Понятие транскультурности пытается воспринять эти культурные процессы и рассмотреть их с иной перспективы.
Концепт транскультурности отталкивается от изначальной попытки найти общности и различия и выдвигает в центр внимания субъекта как недетерминируемую величину, которая связывает в узлы различные
культурные потоки в данный промежуток времени и в данной специфический ситуации, для того чтобы в другом месте и в другое время снова их развязать и по-новому связать. Вельш убежден: «Однажды использовать перспективу транскультурности - все равно, что надеть очки, которые позволяют иначе видеть и новые, и уже известные предметы. В этом случае обнаружится, что среди уже якобы состоявшейся унификации происходят одновременно процессы дифференциации, и что посреди различий существуют общности, которые делают возможными присоединения и переходы. Это позволит нам лучше справиться с новыми соотношениями - как в повседневной практике, так и при выходах за её пределы. Категориально объяснить такую перспективу и предложить это объяснение тем, кто в нем нуждается, - это может сделать философ. Принять её и даже осуществить, или подвергнуть критике и изменить -это могло бы стать делом для всех нас» [10, s. 61].
Предпринятый обзор позволяет сделать вывод, что концепт трансверсальности представляет на данный момент наиболее сбалансированное решение проблемы радикального ценностного плюрализма и может служить основой для разработки модели пост-постмодерного разума.
Список литературы
1. Кузьмин А.А. Трансверсальный разум как базовая ценность современной культуры //Вестн. Новгородского госуниверситета. - 2004. - № 27.
2. Нанси Ж.-Л. Бытие единичное множественное / пер. с фр. - Мн.: Логинов, 2004.
3. Хардт М., Негри А. Множество: война и демократия в эпоху империи. - М.: Культурная революция, 2006.
4. Domenig, Dagmar (Hg.) Professionelle transkulturelle Pflege. - Bern, 2002.
5. Lyotard J.-F. Der Widerstreit. - Munchen, Fink Verlag, 1987.
6. Raunig G.(Hg.). Transversal. Kunst und Globalisierungskritik. - Wien: Tu-ria + Kant, 2003.
7. Virno P. A Grammar of the Multitude. For an Analysis of Contemporary Forms of Life. - N.Y.: Semiotext[e], 2004.
8. Welsch W. Unsere postmoderne Moderne. - Berlin: Akademie Verlag,
1987.
9. Welsch W. Vernunft. Die Zeitgenossische Vernunftkritik und das Konzept der transversalen Vernunft. - Fr.-am-M, 1995.
10. Welsch W. Transkulturalitat. Zwischen Globalisierung und Partikularisie-rung // Interkulturalitat - Grundprobleme der Kulturbegegnung. - Mainz: Mainzer Universitatsgesprache Sommersemester, 1998.
11. Yuval-Davis N. What is «transversal politics»? // Soundings: a journal of politics and culture, 1999. № 12.
