CC BY
18
УДК 130.2
В ПОИСКАХ «ТВЁРДЫХ ОПОР ДЛЯ МЫСЛИ И ЖИЗНИ»: К ПРОБЛЕМЕ РУССКОГО ПОЧВЕННИЧЕСТВА
В.В. Липич1), Т.И.Липич2)
^Белгородский государственный национальный исследовательский университет,
г. Белгород 1)e-mail: [email protected] 2)e-mail: [email protected]
В статье рассматривается русское почвенничество как одно из мировоззренческих течений в палитре отечественной общественной и литературно-критической мысли середины XIX в., проповедовавшее идею народной почвы, веры, христианской культуры и традиционных православных ценностей, заложенных в сознании русского народа и утверждавшихся общим укладом национальной жизни России. Для почвенников способом постижения истины выступает искусство, которое не основывается на примате разума, в отличие от философии, для которой в основе постижения истины лежит разум. Именно литература, как вид искусства, для почвенников приобретает особый смысл в постижении важнейших базовых вопросов бытия. Она выступает носительницей русского национального характера, народного духа, его самобытности и православной основы. Почвенничество явилось одним из важнейших этапов в развитии русской общественно-литературной и эстетической мысли и стало преемником славянофильских идей, провозглашавших своеобразие русской культуры, а также особую историческую миссию России в спасении всего человечества.
Ключевые слова: почвенничество, славянофильство, народность, вера, почва, аксиология, мировоззрение, нравственный идеал, культура, нация, православная традиция.
Мы отстаиваем Русь, наш корень, наши начала.
М.М. Достоевский
В последние годы исследовательское внимание к такой философской, культурологической, литературно-критической, политической доктрине, как почвенничество заметно возросло.
Актуальность и злободневность данной проблематики обусловлена рядом причин: шквалом современных геополитических и социально-исторических вызовов, стремлением современных исследователей определить ментальную сущность и важность национальной
идентичности, идеологическими установками, православными основами нашего общества и его ключевыми аксиодоминантами. Пересмотр, переоценка, новый взгляд на основные концептуальные идеи почвенничества в нынешних условиях способствуют сохранению духовных оснований успешного развития общества.
Актуализации интереса к почвеннической идеологии послужили также и недавние, широко отмечавшиеся научным сообществом персональные юбилеи основоположников этого течения в развитии общественной мысли России - братьев Ф.М. и М.М. Достоевских и А.А. Григорьева.
В гуманитарной научной среде подготовлен целый ряд диссертационных работ, посвященных литературно-критическому, публицистическому, политическому и эстетическому наследию почвенников. В числе таких работ можно отметить диссертации А.В. Богданова «Политическая теория почвенничества: А.А. Григорьев, Ф.М. Достоевский, Н.Н. Страхов», Е.А. Мужайловой «Ф.М. Достоевский и М.А. Осоргин: типология почвенничества», Ю.М. Микитюка «Концепты христианского и национального в культурно-исторической теории почвенничества», А.В. Шарапова «Классическое славянофильское почвенничество в контексте русской истории 1850-х - 1860-х гг.».
В истории развития русской общественной мысли XIX века почвенничество явилось особым мировоззренческим явлением, зачинателями и ведущими идеологами которого выступили братья М. и Ф. Достоевские, Ап. Григорьев, Н. Страхов. Сам факт зарождения почвенничества объективен и закономерен. Он стал реакцией на отход русского дворянского сословия от национальных культурных традиций России под натиском нахлынувших нигилистических настроений в сознании русской интеллигенции.
Историческая обусловленность появления в России в середине XIX века почвенничества, безусловно, не являлась неожиданной и случайной. Такая необходимость была актуализирована общим ходом культурно-исторического развития отечественной философско-эстетической мысли.
Во второй половине XIX века, исходя из новых культурно-исторических и литературно-философских реалий, начинает складываться на основе во многом славянофильских идей такое
удивительное явление, как почвенничество, характеризующее новый виток в истории развития традиционной России. Этому процессу способствовали также и личностно-биографические факты и жизненные обстоятельства в судьбах целого ряда критиков, писателей, философов, которых интересовала проблема почвы.
Прослеживая истоки возникновения почвенничества как идеологического и общественно-литературного течения, исследователи сходятся во мнении, что оно своими корнями уходит в глубь истории и тесно связано с именами таких выдающихся наших соотечественников, как митрополит Иларион, Максим Грек, Феодосий Печерский, Сергий Радонежский, М.В. Ломоносов, Н.М. Карамзин и др. В середине XIX века образовался мощный интеллектуальный квартет единомышленников, включавший в себя Н.Н. Страхова, братьев М.М. и Ф.М. Достоевских и
A.А. Григорьева, которые и стали последовательными проводниками и продолжателями дальнейшего культивирования этого вектора отечественной мысли, направленного на широкую разносословную консолидацию российского общества.
В научно-исследовательских работах, рассматривающих деятельность ведущих идеологов почвеннического течения русской общественной мысли научно закрепленный термин «почвенничество» подразумевает ряд понятийных смыслов и трактовок. Одни авторы (Б.Ф. Егоров, В.П. Попов, В.С. Нечаева) говорят о почвенничестве как совокупности аксиологических представлений, направленных на сбережение традиционного уклада русской жизни в условиях слепого реформирования по зарубежным лекалам.
Другие исследователи (Г.М. Фридлендер, И.Л. Волгин,
B.А. Кошелев) направляют вектор своих изыскательских интересов исключительно в литературную область и трактуют почвенничество как общественно-литературное течение в общем массиве «изящной словесности», избравшее главным предметом своего художественного изображения простую народную жизнь. Однако такой подход, ограничиваясь только областью литературы, критики и публицистики, неоправданно, как нам представляется, сужает идеологическую сущность почвенничества как такового.
При этом учеными отмечается устойчивое стремление почвенников интегрировать профессиональное художественное ремесло с исконной
народной культурой России. Такое стремление вполне объяснимо, потому как М.М. Достоевский, А.А. Григорьев, Н.Н. Страхов утвердились в сознании своих современников, прежде всего, в амплуа критиков, литераторов и общественных деятелей.
Надо признать, что собственной строгой научной системы почвенники не создали. В своей литературно-критической деятельности они в славянофильском духе стремились изложить и представить основные аксиологические подходы, трактующие национальную русскую почву как главную душевно-духовную ценность русской нации.
Рассуждая о первостепенной важности и сущностной первооснове национальной народной почвы, Н.Н. Страхов писал: «Когда о народе говорят, по аналогии, как о почве, то почва, разумеется, здесь не в геологическом смысле и не в агрономическом..., а в смысле органической географии. В смысле этой географии почва означает часть земной поверхности, отличающуюся известным характером своих растений. Под именем почвы разумеются те коренные и своеобразные силы народа, в которых заключаются зародыши всех его органических проявлений. Какое бы явление ни представляла история, современная или будущая жизнь народа, будет ли это песня, сказка, обычай, частная или гражданская форма, все это признается законным, имеющим действительный смысл - настолько, насколько органически связано с народной сущностью. А это не так просто решить. Самые, по-видимому, ненормальные и уродливые формы народной жизни могут быть органическими; наоборот, самые, по-видимому, правильные и стройные явления могут оказаться нечуждыми механических примесей и инородных элементов. Таким образом, вместо того, чтобы судить народ по какой-нибудь нашей мерке, нужно стараться везде открыть его собственную мерку, ту единственную и нормальную мерку, которая определяется самой сущностью каждого народного явления. Это значит -нужно понять народ» [15, с. 113].
По мнению ряда исследователей, в частности, Анджея де Лазари, изначальным импульсом для исторического зарождения и становления почвенничества как общественно-литературного движения и немногочисленного объединения единомышленников, послужило личное знакомство Н.Н. Страхова, А.А. Григорьева и братьев Достоевских, которые встречались у писателя, литературного критика, некогда
убежденного петрашевца Александра Петровича Милюкова на заседаниях его литературных вторников. Это знакомство впоследствии трансформировалось в тесное и плодотворное сотрудничество [8, с. 28].
Свои основополагающие и доктринально весомые работы почвенники публиковали в журнале «Светоч», издававшимся профессором Санкт-Петербургского университета А.П. Милюковым в начала 60-х годов XIX века. Ключевые положения почвеннической теории были тезисно изложены во вступительной редакционной статье журнала, в которой, в частности, говорится: «России необходимо примирение Востока с Западом во имя того недалекого будущего, которое может озарить Россию совершенно новой жизнью, когда все наши силы - физические и нравственные - пойдут по одному пути правильного развития, разумно управляемые, стройно потекут к одной цели - к действительному благоденствию нашего отечества, до сих пор были две партии, «правящие умами», - славянофилы и западниками. Оба были неизбежны в развитии самосознания русских, однако на данном историческом этапе потеряли смысл и значение. Русская жизнь и русская мысль требуют нового пути, необходимо дружное содействие всех литературных партий и оттенков для достижения одной важной цели -преобразования нашей общественной жизни на началах прочных и разумных, литература должна преследовать одну истину, потому что она есть и на Востоке и на Западе» [13, с. 4].
Помимо журнала А.П. Милюкова, печатным органом, появившимся в эти же годы, представлявшим и пропагандировавшим почвеннические умонастроения, становится и журнал «Время», издание которого было осуществлено М.М. Достоевским. Комментируя сам факт появления данного журнала, Ф.М. Достоевский позднее, уже после кончины старшего брата, отмечал: «Мысль об издании журнала возникла у Михаила Михайловича еще давно. Мысль его состояла в том, что нужен свежий литературный орган, независимый от обязательных журнальных преданий, вполне самостоятельный, чуждый партий, чуждый застарелых, преемственных и почти бессознательных антипатий, не поклоняющийся авторитетам и совершенно беспристрастный.
С другой стороны, необходимо обращение народности, к началам народным и возбуждение оторвавшегося общества к изучению народа нашего и к уверованию в правду основных начал его жизни. Михаил
Михайлович был убежден, что все неудачи русского общества, вся бесхарактерность некоторых слоев русской народности происходит именно от разлагающего, ленивого и апатичного нашего космополитизма. Когда-то, в молодости своей, он был страстным, самым преданным фурьеристом. Процесс обращения от беспочвенного, отвлеченного к чисто русскому обращению, к русскому, родному верованию произошел с ним органически, нормально, как всегда, бывает с людьми, действительно одаренными жизненностью. Он очень хорошо знал, что идея почвы, народности - идея не новая, не отысканная кем-нибудь, не мечтателем каким-нибудь, выдуманная для собственного удовольствия, а рано или поздно обязательная каждому русскому» [9, с. 121].
На страницах этого журнала были в литературных, критических и публицистических статьях братьев Достоевских, Ап. Григорьева, Н.Н. Страхова высказаны основные мировоззренческие идеи почвенничества, как идеологии народной почвы, народного духа, традиционной русской культуры. Вместе с тем, эстетические и литературные мировоззренческие установки нельзя отнести к сфере чистого искусства, прежде всего потому, что они неразрывно связывали эстетические идеалы с традиционными нравственными принципами и началами. Этим они выступали против позитивистского мировоззрения, для которого эстетические принципы, если они и признавались последователями позитивистского направления, носили утилитарный характер. Для почвенников важно было рассмотрение и реализация укоренённых в реальной жизни явлений, которые бы позволяли им приоткрывать тайны духа и бытия, и рассматривать их в органическом единстве, на основе принципа гармонии. Таким образом, только изображая в своих произведениях идеалы народной жизни, которые отражают правду реальных жизненных явлений и самого человека, попадающего в эти непростые условия, становятся аксиологическими доминантами их творчества.
Размышляя о культурно-исторической динамике отечественной «изящной словесности», Н.Н. Страхов отмечает как «приливы», так и «отливы» интереса русского общества к европейской культуре, говорит об определенном охлаждении к ней и смещении акцентов внимания в лоно национальной культуры с целью возвращения к русскому
своеобычию. Философ, в частности, пишет: «Уже с давнего времени, -очень ясно со времен Карамзина, - каждый замечательный русский писатель претерпевает в своей умственной жизни перемены, в общих чертах довольно схожие. Каждый начинает с увлечения европейскими идеями, с жадного усвоения западного просвещения. Затем следует в той или другой форме и по тем или другим поводам разочарование в Европе, сомнение в ней, враждебное отношение к ее началам. Наконец, наступает возвращение к своему, более или менее просветленная любовь к России и искание в ней якоря спасения, твердых опор для мысли и жизни» [15, с. 273].
Аполлон Григорьев, нерасторжимо объединявший нравственность и художественное творчество писателей, отмечал: «Дело в том, что искусство не носит в себе разъединения с нравственным созерцанием, а напротив, таковое разъединение вредит в искусстве стройности его, мере, гармонии. Дело в том еще, что в искусстве истинном, полном, отражающем высшие нравственные законы жизни, есть постоянное стремление к хранению идеалов, таковые законы представляющих, если только есть хотя малейшая жизненность в корнях, с которыми они связаны... художество как выражение правды жизни не имеет права ни на минуту быть неправдою: в правде - его искренность, в правде - его нравственность, в правде - его объективность» [6, с. 104].
Для почвенников способом постижения истины выступает искусство, которое не основывается на примате разума, в отличие от философии, для которой в основе постижения истины лежит разум. Именно литература, как вид искусства, для почвенников приобретает особый смысл в постижении важнейших базовых вопросов бытия. Именно литература выступает носительницей нашего национального характера, народного духа, его самобытности и православной основы.
В подтверждение этого, Ап. Григорьев писал: «Столько эпох литературных пронеслось и надо и передо мной, пронеслось даже во мне самом, оставляя известные пласты или, лучше, следы на моей душе, что каждая из них глядит на меня из-за дали прошедшего отдельным органическим целым, имеет для меня свой особенный цвет и свой особенный запах» [3, с. 4].
Современный исследователь А.В. Богданов, анализируя литературно-философские позиции почвенников, отмечает: «Поскольку
философия, с одной стороны, попала в плен гегелевского панлогизма, а с другой - все более и более становится служанкой частнонаучного знания, то приоритет почвенники отдавали, прежде всего, литературе как "прямому органу жизни". В этом сказалось не только влияние Шеллинга. Традиция понимания искусства в качестве воплощенного "живознания" воспринята почвенниками непосредственно от ранних славянофилов -А. Хомякова и И. Киреевского» [2, с. 44].
Необходимо отметить, что доктрина почвенничества отчасти унаследовала тот взгляд на русский национальный характер, который был высказан Белинским в статье «Взгляд на русскую литературу 1846 года», в которой критик, в частности, писал: «Россию нечего сравнивать со старыми государствами Европы, которых история шла диаметрально противоположно нашей и давно уже дала цвет и плод... Известно, что французы, англичане, немцы так национальны каждый по-своему, что не в состоянии понимать друг друга, тогда как русскому равно доступны и социальность француза, и практическая деятельность англичанина, и туманная философия немца» [1, с. 20].
Основываясь на этом высказывании критика, можно заключить, что почвенники считали, что достижения западной цивилизации способствовали ее разложению, а русская самобытная культура может помочь разрешить кризис Европы. Они выделяли главную проблему Запада, состоящую в усилении индивидуализма, потере любви и духовности в угоду усиливающемуся потреблению. Поэтому многие русские мыслители, в том числе и Ф.М. Достоевский, выделяли особенности формирования русского самосознания, складывающиеся в не простом диалоге России и Запада.
Сильнейшим ударом по функционированию журнала «Время», как оплота почвенничества, было его закрытие в 1863 г. в связи публикацией на его страницах статьи Н.Н. Страхова «Роковой вопрос».
Анализируя эпоху 1860-х годов, наступившую после освободительной реформы, прот. Г. Флоровский пишет: «Это было время решительных сдвигов и глубочайших переслаиваний во всем составе и сложении русского общества, всего русского народа. Но, прежде всего, это был снова, как и в тридцатые годы, некий душевный сдвиг или "ледоход". Об этом согласно свидетельствуют совсем разные люди, люди разных поколений, переходившие тогда этот искус и опыт
"эмансипации". Страхов остроумно назвал эти годы сразу после Крымской кампании временем "воздушной революции"» [16, с. 285].
Новый журнал «Эпоха», открытый Ф.М. Достоевским в 1865 г., стал эпилогом провозглашения основных мировоззренческий установок почвенничества, основанных на понятиях «русской народности», «почвы», «всемирной отзывчивости русского народа» и «соборности».
Вместе с тем, в эти годы ряды почвенников, помимо своих зачинателей, стоявших у истоков данного мировоззрения, расширились и пополнились новыми креативными представителями интеллектуальной мысли России, в числе которых можно назвать таких талантливых писателей и критиков, как Вс. Крестовский, А.Е. Разин, Н.И. Соловьев, П.П. Сокальский, А.У. Порецкий, А.П. Щапов и др.
Неоднозначной и остро дискуссионной выступает проблема мировоззренческого спора между славянофилами и западниками, где почвенники старались найти идейный компромисс между ними, что и проявилось в речи Ф.М. Достоевского на открытии памятнику А.С. Пушкину в 1880 году. Писатель объединяющим и примиряющим образом констатировал: «О, все это славянофильство и западничество наше есть одно только великое у нас недоразумение, хотя исторически и необходимое. Для настоящего русского удел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли, потому что наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретенная, а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей» [11, с. 722]. Такой точки зрения придерживается ряд современных исследователей, в числе которых можно отметить А.В. Шарапова, Б.Т. Джанибекова, Т.П. Писарчик.
Вместе с тем нельзя безапелляционно утверждать, что восприятие почвенниками славянофильских деклараций было безоговорочным и единодушным. Отнюдь. Дискуссионных копий в бушевавших спорах было сломано предостаточно. Однако следует признать, что почвенничество, при отдельных имеющихся разногласиях и расхождениях, всё же пребывало на фундаменте славянофильских мировоззренческих позиций и соборных начал. В целом же почвенников и славянофилов сближают и роднят схожие духовно-нравственные убеждения судьбоносного и православного характера.
Безусловно, по отдельным идеологическим вопросам у славянофилов и почвенников существовали расхождения, однако они не исключали наличия определенной мировоззренческой преемственности.
Идейную близость к идеологии славянофильства сами почвенники категорически и не отрицали. К примеру, Ф.М. Достоевский в «Дневнике писателя» без всякого лукавства свое мировоззренческое кредо прямо назвал славянофильским: «Я во многом убеждений чисто славянофильских, хотя, может быть, и не вполне славянофил. Славянофилы до сих пор понимаются различно. Для иных, даже и теперь, славянофильство, как в старину <...> означает лишь квас и редьку» [10, с. 628].
Ключевым декларативным постулатом в идеологических построениях почвенников, как мы отмечали, выступает идея национальной почвы, которая воспринималась ими как матричное и передающееся из поколения к поколению незыблемое аксиологическое достояние. Следуя в фарватере славянофильских идей, почвенники определили свои базовые представления об основах народной жизни, вытекающие из географии, национальной истории и душевно-духовной жизни России в целом.
Сопоставляя мировоззренческие убеждения, отмечая идейную близость почвеннических и славянофильских позиций, В.В. Розанов отметил, что почвенничество «это другое имя славянофилов и славянофильства, более, пожалуй, конкретное и жизненное, менее кабинетное и отвлечённо-философское» [12, с. 200].
Таким образом, в русской философской мысли рубежа XIX-XX веков укрепляется мыль о том, что между мировоззренческими позициями славянофилов и почвенников существовали единые духовно-нравственные убеждения, основанные на самобытности исторического пути России, православных основ русской цивилизации, соборности и взаимной любви и сострадании.
В некоторых своих рассуждениях почвенники не скрывают своей солидарности с идеями и духом славянофильства. Так, в одном из писем к Н.Н. Страхову А.А. Григорьев откровенно признается: «По своему взгляду политическому - я ... был и остаюсь славянофилом» [7, с. 264].
Более того, в своем послужном списке критик небезосновательно гордится тем, что, несмотря на всякого рода давление разношерстных
оппонентов и неприкрытых недругов, он проявил твердость и «.не позволил. вымарать в моих статьях дорогие мне имена Хомякова, Киреевского, Аксакова, Погодина, Шевырева» [4, с. 310].
Ап. Григорьев в ряде своих критических работ, опубликованных в журнале «Время» в начале шестидесятых годов XIX века, отмечал характерные особенности философской доктрины славянофилов, подчеркивая ее народный характер, вместе с тем, он указывал и на некоторые, по его мнению, заблуждения в идейных постулатах западников. Он, в частности, писал: «Славянофильство хотя и пало, но пало со славой. Западничество же дожило до грустной необходимости сказать свое последнее слово, и слово это единодушно, единогласно, так сказать, всею землею было отвергнуто с негодованием. Да и нельзя иначе: славянофильство верило слепо, фанатически в неведомую ему самому сущность народной жизни, и вера вменена ему в заслугу. Западничество шло против течения: оно не признало и не хотело признать явлений жизни; оно упорно отрицало в литературе и быту народном то, что на глазах всех и каждого или выросло, или раскрылось могучего и крепкого в последнее десятилетие» [5, с. 170].
Несмотря на то, что мировоззренческие, идеологические, философские позиции почвенничества не предстали в законченном формате теоретически выстроенного систематического учения, тем не менее, в нем были сконцентрированы магистральные духовные, эстетические, социально-политические векторы общей динамики русской общественно-литературной мысли, которые позволяли мыслителям, разделявшим почвеннические идеи и устремления, заявлять о себе как о самобытном и востребованном национальным ходом развития отечественной общественной мысли мировоззренческом плацдарме.
Протоиерей Георгий Флоровский справедливо утверждал: «Не в том главное, что Достоевский исповедует "почвенничество", как идеологию. Но именно в его художественном творчестве эта тема о "почве" и о "мечте" становится основною. И вопрос стоит для Достоевского не в плане быта. Его тревожит беспочвенность на большой глубине. Перед ним стоит пугающий признак духовного отщепенца -роковой образ скитальца, скорее даже, чем странника. И снова это -типическая тема романтической метафизики, сколь встревоженной этим распадом органических связей, этим отрывом и отпадением своевольной
личности от среды, от традиции, от Бога. И "почвенничество" есть именно возврат к первоначальной цельности, идеал и задание цельной жизни» [16, с. 299].
Так исторически сложилось, что почвенничество не выкристаллизовалось в форме философской доктрины и системы. Однако с полной уверенностью можно констатировать, что в этом умственного движении эпохи проявилось своеобразие мировоззренческих установок таких мыслителей, как братья Ф. и М. Достоевские, Ап. Григорьев, Н.Н. Страхов в оформлении нового идеологического течения, как почвенничество, основанного на общности их духовно-нравственных, эстетических позиций.
С середины 1860-х годов почвенничество начинает постепенно угасать и утрачивать свой общественный вес и активность. Процесс угасания, безусловно, был обусловлен тяжелыми событиями - закрытием журнала «Эпоха» (1864) и уходом из жизни двух его основателей и ярких представителей - М. Достоевского и Ап. Григорьева. Правда, Ф.М. Достоевский еще всячески старался продолжать и поддерживать почвеннические идеи и позиции в своих литературно-публицистических работах.
Все они черпали вдохновение в глубинных основах русской культуры, русского духа, в нравственных и общественных идеалах народной жизни. Известно, что Ап. Григорьев был собирателем русского фольклора, Ф.М. Достоевский в своих произведениях в лице героев Сони Мармеладовой, князя Мышкина, Алеши Карамазова, Н.Н. Страхова, размышлявшего в своих критических статьях над цельностью жизни, исходили из принципов «почвы».
Таким образом, почвенничество явилось одним из важнейших этапов в развитии русской общественно-литературной и эстетической мысли, оно стало преемником славянофильских идей, провозглашавших своеобразие русской культуры, особую историческую миссию России и спасение всего человечества.
Список литературы
1. Белинский, В. Г. Взгляд на русскую литературу 1846 года / В. Г. Белинский // Белинский, В. Г. Полн. собр. соч. : в 13 т. Т. 10. - Москва : АН СССР, 1953-1959. -С. 7-50.
2. Богданов, А. В. Политическая философия почвенничества: А. А. Григорьев, Ф. М. Достоевский, Н. Н. Страхов / Андрей Владимирович Богданов : 23.00.01 : дис. ... кандидата политических наук ; Моск. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова. -Москва, 2002. - 140 с.
3. Григорьев, А. А. Мои литературные и нравственные скитальчества / А. А. Григорьев // Григорьев, А. А. Воспоминания / Издание подготовил Б. Ф. Егоров. - Москва : Наука, 1988. - С. 4-378.
4. Григорьев, А. А. Краткий послужной список на память моим старым и новым друзьям / А. А. Григорьев // Григорьев, А. А. Воспоминания / Издание подготовил Б. Ф. Егоров. - Москва : Наука, 1988. - С. 309-311.
5. Григорьев, А. А. Народность и литература / А. А. Григорьев // Григорьев, А. А. Эстетика и критика. - Москва : Искусство, 1980. - С. 169-199.
6. Григорьев, А. А. О правде и искренности в искусстве / А. А. Григорьев // Григорьев, А. А. Эстетика и критика. - Москва : Искусство, 1980. - С. 51-116.
7. Григорьев, А. А. Письмо Н. Н. Страхову от 19 октября 1861 г. / А. А. Григорьев // Григорьев, А. А. Письма / Издание подготовили Р. Виттакер, Б. Ф. Егоров. - Москва : Наука, 1999. - С. 263-265.
8. Де Лазари, Анджей. В кругу Федора Достоевского. Почвенничество / Анджей де Лазари. - Москва : Наука, 2004. - 207 с.
9. Достоевский, Ф. М. Несколько слов о М. М. Достоевском / Ф. М. Достоевский // Достоевский, Ф. М. Полн. собр. соч. : в 30 т. Том двадцатый. - Ленинград : Наука, 1980. - С. 121-124.
10. Достоевский, Ф. М. Признание славянофила / Ф. М. Достоевский // Достоевский, Ф. М. Дневник писателя 1877 г. (июль-август) / сост., комментарии А. В. Белов ; отв. ред. О. А. Платонов. - Москва : Институт русской цивилизации, 2010. - С. 627-632.
11. Достоевский, Ф. М. Пушкин / Ф. М. Достоевский // Достоевский, Ф. М. Дневник писателя 1880 г. (август) / сост., комментарии А. В. Белов ; отв. ред. О. А. Платонов. -Москва : Институт русской цивилизации, 2010. - С. 706-724.
12. Розанов, В. В. Памяти Ф. М. Достоевского / В. В. Розанов // Розанов, В. В. О писательстве и писателях. Собрание сочинений. - Москва : Республика, 1995. -С. 198-205.
13. От редакции // Светоч. Учено-литературный журнал / редакторы: А. П. Милюков, Теглев. - Санкт-Петербург : Издатель Д. И. Калиновский. - 1860. - № 1. - С. 1-12.
14. Страхов, Н. Н. Пример апатии / Н. Н. Страхов // Страхов, Н. Н. Из истории литературного нигилизма 1861-1865 - Санкт-Петербург, 1890. - С. 102-129.
15. Страхов, Н. Н. Самый существенный из наших вопросов / Н. Н. Страхов // Страхов, Н. Н. Борьба с Западом / составление и комментарии А. В. Белова ; отв. ред. О. А. Платонов. - Москва : Институт русской цивилизации, 2010. - С. 271-274.
16. Флоровский, Г. Философское пробуждение / Г. Флоровский // Флоровский, Г. (протоиерей). Пути русского богословия. - Киев : Христианско-благотворительная Ассоциация «Путь к истине», 1991. - С. 234-331.
IN SEARCH OF «SOLID SUPPORTS FOR THOUGHT AND LIFE»: TO THE PROBLEM OF RUSSIAN POCHVENNICHESTVO
V.V. Lipich1), T.I. Lipich2)
1,2)Belgorod State National Research University, Belgorod 1)e-mail: [email protected] 2)e-mail: [email protected]
The article deals with Russian Pochvennichestvo as one of the ideological trends in the palette of the national social and literary-critical thought of the middle of the XIX century. It preached the idea of the people's soil, faith, Christian culture and traditional orthodox values, embedded in the consciousness of the Russian people and approved by the general way of national life of Russia. For the leaders of the Pochvennichestvo the way to comprehend the truth is art, which is not based on the primacy of reason, unlike philosophy, for which reason is the basis for comprehending the truth. It is literature, as an art form, that for representative of the Pochvennichestvo acquires a special meaning in comprehending the most important basic issues of existence. She is the bearer of the Russian national character, the national spirit, its identity and the orthodox basis. Russian Pochvennichestvo was one of the most important stages in the development of Russian socio-literary and aesthetic thought and became the successor of the Slavophile ideas that proclaimed the uniqueness of Russian culture, as well as Russian special historical mission in the salvation of all mankind.
Keywords: Pochvennichestvo, Slavophilism, nationality, faith, soil, axiology, worldview, moral ideal, culture, nation, orthodox tradition.
