CC BY
73DOI 10.26105/SSPU.2020.21.17.006 УДК 821.161.1.09Пушкин А. С. ББК 83.3(2=411.2)5-8,444
В.В. Гаврилов
В ПОИСКАХ ПРОТАГОНИСТА В РОМАНЕ А.С. ПУШКИНА «ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН»
В статье предпринята попытка определить протагониста в романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Автор считает поиск ответа на данный вопрос важнейшим при изучении произведения в школе, на уроках литературы в 9 классе. В статье рассматриваются три ключевых персонажа в качестве кандидатов на роль главного героя: Онегин, Татьяна и автор (его лирический герой). Однако ни один из героев в полной мере не соответствует всем определяющим протагониста характеристикам, главная из которых следующая: протагонист должен быть носителем и выразителем сверхидеи произведения. Автор, опираясь на исследования А.А. Асояна, приходит к выводу, что в романе действует триада героев, которые в тот или иной момент выступают в роли протагониста. При этом рассказчик берет на себя функцию «поиска адекватного слова сакральному знанию».
Ключевые слова: роман в стихах, художественный мир, проблема, духовный мир, нравственный идеал, Орфей и Эвридика, миф, Психея, инициация, подземный мир.
V.V. Gavrilov
«IN SEARCH OF THE PROTAGONIST IN THE A.S. PUSHKIN'S NOVEL «EUGENE ONEGIN»
The article attempts to identify the protagonist in the novel by A.S. Pushkin «Eugene Onegin». The author considers the search for an answer to this question to be the most important when studying a work at school, in literature classes in the 9th grade. The article discusses three key characters as candidates for the role of the main character: Onegin, Tatiana, and the author (his lyrical hero). However, none of the heroes fully meets all the characteristics defining the protagonist, the main of which is the following: the protagonist must be the carrier and spokesman for the super-idea work. The author, based on the research A. Asoyana, comes to the conclusion that in the novel there is a triad of heroes who at one time or another act as a protagonist. In this case, the narrator assumes the function of «searching for an adequate word to sacred knowledge».
Key words: novel in verses, art world, problem, spiritual world, moral ideal, Orpheus and Eurydice, myth, Psyche, initiation, underworld.
Введение
Произведение А.С. Пушкина «Евгений Онегин» до сих пор вызывает интерес исследователей, несмотря на высокую степень «научной проработанности».
Ю.М. Лотман в своей программной работе, посвященной роману, пишет: «Евгений Онегин» - трудное произведение. Самая легкость стиха, привычность содержания, знакомого с детства читателю и подчеркнуто простого, парадоксально создают добавочные трудности в понимании пушкинского романа в стихах. Иллюзорное представление о «понятности» произведения скрывает от сознания современного читателя огромное число непонятных ему слов, выражений, фразеологизмов, имен, намеков, цитат» [6, с. 393].
Цель
Цель исследования - проанализировать специфические особенности ключевых персонажей романа и попытаться выделить протагониста.
Методы
Исследование осуществляется с помощью комплекса теоретических методов: метод теоретико-методологического анализа, метод дискурсивной рефлексии, метод экстраполяции.
Результаты и обсуждение результатов
Стиль романа «Евгений Онегин» легок, стремителен. Сюжет, как кажется, достаточно прост. Эту простоту в свое время поэт Николай Глазков отразил в восьмистишии: «Онегина любила Таня, / Но он Татьяну не любил. / И друга Ленского убил, / И утонул в тоске скитаний. / Потом её он снова встретил / И ей признался, но она / Нашла супруга в высшем свете / И будет век ему верна» [7].
С таким пересказом сюжета поспорить сложно, но также никто не станет спорить с тем, что произведение по содержанию является куда более глубоким и многогранным, чем это представлено в шуточном стихотворении. Ю.М. Лотман предупреждает исследователей: «Роман следует рассматривать не как механическую сумму высказываний автора по различным вопросам, своеобразную хрестоматию цитат, а как органический художественный мир, части которого живут и получают смысл лишь в соотнесенности с целым. Простой перечень проблем, которые «ставит» Пушкин в своем произведении, не введет нас в мир "Онегина"» [6, с. 395].
Многогранность, многоплановость произведения объясняется в том числе и тем, что А.С. Пушкин создавал роман долгих семь с половиной лет: с 9 мая 1823 г. (Кишинев) по 25 сентября 1830 г. (Болдино) [6, с. 395]. Произведение затрагивает сразу множество серьезных проблем. «В центре пушкинского романа - не раздробленность разъединенных материально-бытовых сфер и столкновение различных, связанных с ними интересов, а нечто принципиально иное: духовные устремления героев, поиски идеала в себе и в окружающих людях, проблема нравственного очищения личности, ее приобщения к народно-национальной почве», - пишет И.М. Тойбин [9].
Пока создавался роман, менялись его идея, сюжет (отсюда так много логических нестыковок, противоречий, отмеченных, в частности, Ю.М. Лотманом [6]), менялись и характеры героев. По нашему мнению, важнейшим вопросом, требующим решения, является следующий: «Кто из немногочисленных героев произведения является протагонистом, то есть главным действующим лицом?» Ответ на это вопрос может послужить ключом к анализу всего романа, отправной точкой этого анализа. Ведь главный герой, как правило, это движущая сила конфликта, выразитель основных идей автора, носитель сверхидеи любого художественного произведения.
Исследователи В.Я. Коровина, В.П. Журавлев, И.С. Збарский считают, что «важным сюжетным принципом романа выступает «загадочность» главных героев (курсив наш. - В.Г.) - Онегина и Татьяны. Сначала Татьяна, и вместе с ней читатель, стремится понять Онегина, а затем Онегин начинает открывать для себя Татьяну» [5, с. 218]. Именно Евгений Онегин понимается указанными авторами как протагонист.
Такое суждение о «лидерстве» Онегина, на первый взгляд, вполне логично. Ведь сам автор называет (сильная позиция текста) свое произведение именем героя. И это как будто дает читателям и критикам право отнестись более внимательно к именно к Онегину, считать остальные персонажи лишь дополнительными, сопутствующими. Пожалуй, при анализе первых глав это вполне допустимо. Вот что пишет по этому поводу Ю.М. Лотман: «Замысел «Евгения Онегина» первоначально намечался в плане сатирического противостояния светского общества и светского героя высокому авторскому идеалу» [6, с. 400]. Несомненно, это сближало бы Онегина и Чацкого. Но затем автор меняет свою оценку героя: «Образ светского льва, бесконечно удаленного от положительных идеалов поэта, при переоценке образа скептического героя вырос в серьезную фигуру, достойную встать рядом с автором» [6, с. 408]. Итак, роль Онегина в романе значительна. Однако можно ли назвать его протагонистом? Здесь можно привести два возражения. Первое: А.С. Пушкин редко называет произведения именами «истинных» главных героев, маскирует свои подлинные намерения относительно протагониста: «Капитанская дочка» повествует о Петре Гриневе, сумевшем сохранить свою честь (подтверждением тому и эпиграф), в «Станционном смотрителе» речь о Дуняше (история блудной дочери, трансформация Евангельского сюжета), в «Каменном госте» повествуется о трагической гибели Дона Гуа-на. В «Пиковой даме» старая графиня также не является главной героиней. В «Борисе Годунове» конкуренцию царю составил Григорий Отрепьев. В этой связи, пожалуй, лишь неоконченное произведение «Дубровский» нарушает стройность предположения. Дубровский действительно является главным героем «разбойничьего романа». Однако достаточно вспомнить, что своему названию роман обязан первому издателю рукописи, и все становится на свои места. У А.С. Пушкина вместо заглавия была дата начала работы над произведением - 21 октября 1832 года. Итак, обращение к заголовку романа не дает нам права утверждать, что автор считал именно Евгения Онегина главным героем.
Второе возражение обусловлено собственно отношением автора к Татьяне, которую он называл своей любимой героиней, восхищался чертами ее характера, предоставил значительную свободу в поступках: она для него «русская душою», «милый идеал», автор «свято бережет» письмо своей героини, та может сыграть с ним шутку и т.д.
По словам Б.И. Бурсова, «Онегин - человек не только нереализованных возможностей, но и нераскрывшейся сущности, в которой, собственно, и заключается вся ценность его личности» [4, с. 264]. И это значит, что Онегин не может считаться протагонистом в полном смысле этого слова, поскольку его нераскрывшиеся возможности, туманная, до конца неясная сущность, неоформившиеся идеалы и устремления не могут стать выражением авторских идей, но являются лишь обещанием чего-то большего, что выходит за рамки повествования.
О Татьяне как о важнейшем персонаже романа говорил еще Ф.М. Достоевский в своей «Речи о Пушкине» (речь была произнесена 8 июня 1880 г. по случаю открытия памятника Пушкину в Москве). Действительно, характер Татьяны сложнее, многограннее, несмотря на то, что она, безусловно, цельная натура. Однако цельность характера вовсе не означает закостенелости, но предполагает возможность развития, духовного роста, нравственного взросления. Более того, цельность натуры не дает распыляться, отвлекаться на пустяки, позволяет уверенно двигаться к намеченному нравственному идеалу. И странно не то, что Татьяна «замуж вышла», уступив, как известно, уговорам матери («Меня с слезами заклинаний / Молила мать; для бедной Тани / Все были жребии равны...» [8, с. 160], а необычно то, что она не ответила взаимностью Онегину после замужества, продолжая при этом любить его беззаветно и преданно. Адюльтеры подобного рода были в то время обычным делом в высшем свете. И в этом нам видится основной конфликт произведения. Обычно отказ Татьяны Онегину объясняют тем, что она чтила долг супруги, не могла предать благородного мужа, богатого генерала, князя N. Пушкин подтверждает, что Татьяна не любит мужа: «...Потом к супругу обратила / Усталый взгляд; скользнула вон.» [8, с. 147], нет искренней привязанности, только усталость от исполнения навязанного ей долга. Тем проще было бы изменить мужу с любимым человеком. Однако критики не принимают во внимание еще одну черту многогранной натуры Татьяны, идеала русской женщины в понимании автора: девушка была «русская душою» [8, с. 85]. Однако то, что она верила «И снам, и карточным гаданьям, / И предсказаниям луны, / Ее тревожили приметы.» [8, с. 86], что она любила преданья «простонародной старины» [8, с. 85], отнюдь не означает, что Татьяна была близка к славянскому язычеству. Пушкин не говорит о вероисповедании любимой героини прямо, однако «русскость» Татьяны, конечно, определяется тем, что она была православной. И именно с этих позиций нужно оценивать поступки Татьяны, вступившей (пусть и с нелюбимым мужчиной) в брак, но брак, освященный Церковью. Могла ли цельная, чистая, глубоко верующая женщина преступить священный обет? Ответ очевиден. И это тоже выбор Татьяны, та художественная правда, которой следует автор, которой он не может противиться.
Все это говорит о том, что любимым героем А.С. Пушкина была все-таки Татьяна. Впрочем, это также не означает, что она является протагонистом.
Есть и еще одна версия, которая нередко встречается в критической литературе: главным героем романа «Евгений Онегин» был сам автор (точнее, его лирический герой). Эта версия также имеет под собой серьезные основания. Рассказчик как будто знаком с Онегиным, в первой главе сравнивает себя и своего героя: «Я был озлоблен, он угрюм; / Страстей игру мы знали оба; / Томила жизнь обоих нас; / В обоих сердца жар угас; / Обоих ожидала злоба / Слепой Фортуны и людей / На самом утре наших дней» [8, с. 22].
По справедливому замечанию С.Г. Бочарова, «времена» «автора» и героев как бы накладываются одно на другое, они, как ни странно, «одновременны» [3, с. 135]. В романе образы «автора» и Онегина взаимодействуют, корреспондируют между собой, дополняют один другой. Ху-
дожественный образ героя строится на основе пушкинского биографического (и исторического) опыта, эстетически преображаемого. Это относится и к хронологии. Особенно ощущается подобное переплетение в психологическом плане. Черты, характерные для атмосферы первой половины двадцатых годов, совмещаются в романе с особенностями, присущими уже последекабристскому времени [9].
Изучая роман, мы догадываемся, что автор старше Онегина. Но все-таки они похожи. Дворяне, с общим кругом общения, привычками (рестораны, театр, друзья), с общими читательскими интересами («Мельмот-скиталец» Ч.Р. Метьюрина, «Паломничество Чайльд-Гарольда» Д.Г. Байрона). Оба охладели к жизни.
При этом лирический герой А.С. Пушкина восклицает: «Всегда я рад заметить разность / Между Онегиным и мной» [8, с. 26]. Что это - литературная игра, дань традиции, мистификация? Но как бы там ни было, вопрос о том, является ли автор главным героем романа, кажется нам существенным. Трудность определения роли поэта в романе, как нам кажется, объясняется тем, что А.С. Пушкин, пытаясь отойти от романтических канонов, создал новый тип повествования. Если «в романтической поэзии художественные точки зрения сходятся к жестко фиксированному центру (к субъекту поэтического текста, лирическому двойнику автора), то у Пушкина художественные точки зрения не фокусируются на едином центре, а конструируют некое рассеянное пятно-субъект, состоящее из различных центров, отношения между которыми создают дополнительные художественные смыслы» [6, с. 418]. Именно поэтому так трудно установить в романе главное действующее лицо, носителя и выразителя сверхидеи.
Так в чем же заключается сверхидея произведения и кто является ее носителем? Свои выводы мы делаем на основе исследований А.А. Асо-яна, который рассматривает роман с семиотических позиций, видит в Онегине и Татьяне архетипические черты, отсылая нас к мифу об Орфее и Эвридике. Автор считает, что весь роман - это путешествие диады героев, точнее, схождение Онегина-Орфея в ад с тем, чтобы вывести из мрака и забвения Татьяну-Эвридику. А.А. Асоян убедительно доказывает, что замужество Татьяны - это инициация, переход из мира живых в царство мертвых («Печален страсти мертвый след» [8, с. 151], «У! как теперь окружена / Крещенским холодом она» [8, с. 151]. Более того, Эвридика (Татьяна) становится женой Аида (безымянного генерала). Далее: «Смерть воспринималась мифологическим сознанием как похищение невесты Аидом, чьим самым популярным эпитетом было определение безвидный. С этим признаком, персонифицирующим смерть, соотносится в романе отсутствие у «важного генерала» имени. Кроме того, в силу обстоятельств князь оказывается соперником Онегина, и если учесть, что одна из ипостасей Евгения - роль Орфея (см.: он «чуть с ума не своротил / Или не сделался поэтом» (VIII, XXXVIII), то контроверсия между претендентами на сердце Татьяны тоже окажется корреспондирующей с ситуацией в греческом мифе» [1].
При этом, по мнению автора, «сотериологическая функция переходит от одного персонажа к другому. Сначала она принадлежит Онегину, который, как Орфей, «оглянувшись», потерял возлюбленную. Затем из пассии, лица страдательного, Татьяна превращается в конфидента, призванного
спасти героя. Здесь важно заметить, семиотика мифа об Орфее и Эвридике не исключает предположения, что нимфа исчезла во мраке Аида для того, чтобы предостеречь гибель кифареда» [1]. Автор уверен, что подобную подмену мы наблюдаем и в произведении А.С. Пушкина. «Онегин на определенном этапе становится пленником Аида («Идет, на мертвеца похожий.»), и функция вожатого передается Татьяне» [2, с. 131]. Однако сами герои не в состоянии преодолеть притяжение царства мертвых, вырваться за его пределы. И функцию Орфея берет на себя автор. Татьяна понимается им как Психея, душа русского мира, носительница лучших черт русского народа («милая простота», «милый идеал»). По мнению исследователя, «.судьба Орфея мыслится как необходимость исполнить исконную миссию поэта -вывести Психею-Эвридику к свету, найти её неизреченному, сокровенному содержанию адекватное Слово. Это священное задание и исполняет в «Евгении Онегине» автор, его роман стал Логосом русской духовности и русской культуры» [2, с. 134].
Выводы
Итак, мы можем сделать вывод о том, что в романе действует не один главный герой, а их триада. Роли Онегина и Татьяны в течение романа меняются. Но их безуспешные попытки (независимо от роли) вырваться из мрака хтонических глубин компенсируется авторским творческим усилием, предъявлением (прежде всего) русскому миру Психеи, высокого нравственного идеала.
Литература
1. Асоян А.А. Орфический сюжет в стихотворном романе А. Пушкина. Режим доступа: https://librolife.ru/g4304689 (дата обращения: 7.10.2019).
2. Асоян А.А. Семиотика мифа об Орфее и Эвридике. СПб.: Алетейя, 2015. 136 с.
3. Бочаров С. Г. Форма плана // Вопросы литературы. 1967. № 12. С. 115-136.
4. Бурсов Б.И. Национальное своеобразие русской литературы. М.; Л.: Сов. Писатель, 1964. 395 с.
5. Коровина В.Я., Журавлев В.П., Коровин В.И., Збарский И.С. Литература. 9 класс; под редакцией В.Я. Коровиной. М.: Просвещение, 2013. 399 с.
6. Лотман Ю.М. Пушкин. СПб.: Искусство-СПб, 1995. 847 с.
7. Последние футуристы. Николай Глазков. Режим доступа: http://www.stihi.ru/ 2009/ 09/07/5172 (дата обращения: 7.10.2019).
8. Пушкин А.С. Евгений Онегин. М.: Правда, 1981. 432 с.
9. Тойбин И.М. «Евгений Онегин»: поэзия и история. Режим доступа: http://feb-web.ru/ feb/pushkin/serial/im9/im9-083-.htm (дата обращения: 7.10.2019).
References
1. Asoyan A.A. Orphic plot in the poetic novel of A. Pushkin [Electronic resource]. Available at: https://librolife.ru/g4304689 (date accessed: 7.10.2019).
2. Asoyan A.A. Semiotics of the myth of Orpheus and Eurydice. SPb.: Aleteia, 2015. 136 s.
3. Bocharov S.G. Form of the plan. Voprosy literatury [Questions of literature]. 1967. N. 12. S. 115-136.
4. Bursov B.I. National identity of Russian literature. M.; L.: Sov. Pisatel, 1964. 395 s.
5. Korovina V.Ya., Zhuravlev V.P., Korovin V.I., Zbarsky I.S. Literature. Grade 9; edited by V.Ya. Korovina. M.: Enlightenment, 2013. 399 s.
6. Lotman Yu. M. Pushkin. SPb.: Art-Saint Petersburg, 1995. 847 s.
7. Past futurists. Nikolai Glazkov [Electronic resource]. Available at: http://www.stihi.ru/ 2009/09/07/5172 (date accessed: 7.10.2019).
8. Pushkin A.S. Eugene Onegin. M.: Pravda, 1981. 432 s.
9. Toibin I.M. «Eugene Onegin»: poetry and history [Electronic resource]. Available at: http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/im9/im9-083-.htm (date accessed: 7.10.2019).
