CC BY
62
Хайлова Ольга Игоревна, науч. сотр. Научно-исследовательского отдела новейшей истории РПЦ ПСТГУ [email protected]
«В ДУШЕ — ИСТИНА И В ДУШЕ ЕДИНЕНИЕ С РЕВНИТЕЛЯМИ»
Письма
преподобномученика архимандрита Неофита (Осипова) священномученику архиепископу Серафиму (Самойловичу)
По рукописным подлинникам, рукописным и машинописным копиям из архивного фонда священномученика архиепископа Серафима (Самойловича), хранящегося в ПСТГУ, впервые публикуются письма секретаря Святейшего Патриарха Тихона с 1918 по 1922 г. преподобномученика архимандрита Неофита (Осипова) священномученику архиепископу Серафиму (Самойловичу), написанные в период с мая 1927 г. по октябрь 1928 г.
О влиянии преподобномученика архимандрита Неофита (Осипова) на формирование взглядов представителей «правой оппозиции» в отношении церковной политики митрополита Сергия (Страгородского) неоднократно упоминали в своих письмах священномученик митрополит Кирилл (Смирнов) и священномученик архиепископ Серафим (Самойлович). Доверие и любовь, с которыми относился к своему личному секретарю о. Неофиту Патриарх Тихон, передалось и тем, кто считал необходимым в то непростое время строить церковную жизнь согласно заветам Патриарха, его видению происходящего, не уклоняясь ни к предавшим Церковь обновленцам, ни к радеющему о ее земной пользе кругу митрополита Сергия. Одним из наиболее влиятельных духовных вождей тех священнослужителей и мирян, для которых главным было сохранение чистоты православной веры, являлся до своей мученической кончины митрополит Кирилл (Смирнов). Нынешним поколениям православных христиан остались в наследство молитвенное общение с этим величайшим святым и возможность изучения его экклесио-логических взглядов. Представления владыки о судьбах Церкви в эпоху гонений вырабатывались не без участия ближайшего друга и единомышленника владыки — архимандрита Неофита, главным средством общения которого с собратьями и паствой в условиях тюрем и ссылок были молитва и письма. Авторитет о. Неофита среди единомышленников основывался на его особой близости к Патриарху, с которым он как выпускник Холмской семинарии переписывался, вероятно, еще с поры учения в Петербургской академии и до времени пребывания в Зырянской ссылке, однако от этой переписки сохранился только фрагмент, относящийся к
1927-1928 гг.
маю 1917 г., и упоминание о письме начала 1920-х гг.1 Любовь к о. Неофиту митрополита Кирилла, называвшего его Аввой, также о многом говорила верующим. Но главной причиной доверия к Авве служила его духовная мудрость, рассудительность, способность дать верное осмысление происходящему. Особенно востребованными эти дарования о. Неофита стали после появления июльской декларации митрополита Сергия 1927 г., вызвавшей смятение в церковных рядах.
Сложившейся в Церкви ситуации и была посвящена в основном интенсивная переписка о. Неофита в период с 1927 по 1937 г. с митрополитом Кириллом, архиепископом Серафимом, епископом Афанасием. Упоминания об этой переписке содержатся в пяти письмах к о. Неофиту архиепископа Серафима, обнаруженных в фонде священномученика Серафима ЦИА ПСТГУ, которые ждут своей публикации, как и единственное письмо Авве от владыки Афанасия (Сахарова) за 1934 г. А главное в письмах самого митрополита Кирилла. Сохранились два письма владыки Кирилла к Авве за 1927 и 1928 гг.2 и 13 ценнейших для истории Церкви и истории ее святости писем за апрель—июль 1934 г.3 В них владыка уведомляет о. Неофита о получении его писем от 8 и 17 апреля 1934 г. и еще одного, ранее писанного, понятого владыкой лишь после знакомства со строгим суждением о его позиции со стороны архиепископа Илариона (Троицкого)4. Хранящиеся у митрополита Кирилла письма Аввы, вероятно, погибли в связи с арестом владыки в Гжатске Смоленской области в 1934 г. — они могли быть в числе изъятых при обыске 74 листов переписки, а возможно, были уничтожены в преддверии ареста самим митрополитом или переданы им надежному лицу. В письмах к исповеднице Ираиде Тиховой владыка Кирилл упоминал о весточках Аввы из Сиблага в августе и сентябре 1936 г. и марте 1937 г.5
1 Будущий Святейший Патриарх неоднократно делился новостями о жизни о. Неофита с преосвященным Флавианом (Городецким). Известно также, что о. Неофит посещал наставника на разных местах его служения (Письма святителя Тихона: Американский период жизни и деятельности святителя Тихона Московского. СПб., 2010. См. также: РГИА. Ф. 796. Оп. 205. Д. 752. Л. 244—245). Сохранился фрагмент письма о. Неофита к архиепископу Московскому Тихону от 29 мая 1917 г. по поводу избрания епископа Вениамина (Казанского) на Петроградскую кафедру и скорого Предсоборного совета, на котором о. Неофит надеялся видеть и владыку Тихона в числе семи избранников от архиереев (см.: РГИА. Ф. 831. Д. 4. Л. 346). Двоюродный брат о. Неофита — будущий архимандрит Сергий (Гаврилов) — рассказывал о получении Патриархом Тихоном письма от своего личного секретаря из Зырянской ссылки с таким сердечным восклицанием: «Чего бы я только не отдал, чтобы вырваться отсюда и быть с Вами в Москве» (см.: Современники о Святейшем Патриархе Тихоне / Сост. М. Е. Губонин. Машинопись. Т. 1. Кн. 1. Л. 215).
2 См.: «Это есть скорбь для Церкви, но не смерть ее»: Из материалов следственного дела священномученика митрополита Кирилла Казанского (1930) / Публ. Н.А. Кривошеевой и А.В. Мазырина // Богословский сборник. 2001. Вып. 8. С. 341. Копия письма найдена в деле епископа Дамаскина (Цедрика) (Архив УФСБ по Брянской области. ДП-8979. Л. 60 об.)
3 См.: «Авво мой родной!» Письма священномученика митрополита Кирилла (Смирнова) преподобномученику архимандриту Неофиту (Осипову) 1933—1934 гг. / Публ. прот. В. Воробьева, свящ. А. Щелкачева, свящ. А. Мазырина, О. И. Хайловой и И. С. Казакова; вступ. ст. и коммент. свящ. А. Мазырина и О. И. Хайловой // Вестник ПСТГУ. Серия II. 2014. Вып. 2 (57). С. 117-142.
4 Акты... С. 868-869.
5 См.: «Милость Господня да будет с тобою»: Письма священномученика митрополита Кирилла (Смирнова) исповеднице Ираиде (Тиховой). 1934-193 / Публ. прот. В. Воробьева,
Сборник, посвященный церковной политике митрополита Сергия (Стра-городского) и реакции на нее, под названием «Дело митрополита Сергия»6, содержит фрагменты переписки Аввы с «пр. В. еп. К.» (по-видимому, епископом Василием Кинешемским), Анной Николаевной Азиатской — родственницей митрополита Кирилла (Смирнова) и священником Николаем Дуловым, впоследствии снявшим сан. Из письма о. Н. Дулова, хранящегося в фонде сщмч. Серафима (Самойловича), следует, что он получил от о. Неофита три письма7. Но только одно письмо о. Неофита к священнику Н. Дулову опубликовано полностью в «Деле митрополита Сергия» — остальные не обнаружены8. Содержащиеся в этом источнике слова Аввы призывают к необходимости сознательным верующим воздержаться от общения с митрополитом Сергием, до тех пор пока на законном Соборе не будет рассмотрен вопрос о правомочности его самостоятельных действий в отношении возглавления Церкви. Идет речь о превосходстве следования истине над послушанием авторитету священноначалия, о поминовении митрополита Петра как условии нахождения в общении с Православной Церковью, о стяжании покаянного духа и разумения путей Божиих в условии торжества оппортунизма.
Благодаря сведениям из сохранившихся источников можно получить представление об утраченных. В «Деле митрополита Сергия» и письмах митрополита Кирилла Авве упоминаются имена других адресатов последнего: это «архиерей из Усть-Сысольска», «изгнанник с Ангары» с инициалами Е. А., протоиерей Василий Мухин, Екатерина Александровна Лебедева. Из писем священника Николая Дулова священномученику Серафиму (Самойловичу), хранящихся в фонде последнего в ЦИА ПСТГУ, следует, что о. Неофит писал Патриаршему Местоблюстителю священномученику Петру (Полянскому) и неоднократно митрополиту Сергию (Стра-городскому). О переписке с о. Неофитом его брата — Константина Александровича Осипова — говорится в материалах следственного дела последнего за 1938 г.9
На сегодняшний день имеются сохранившиеся в копиях или в оригинале всего восемь писем о. Неофита за период с 1927 по 1931 г. разным лицам, не
свящ. А. Мазырина, свящ. А. Щелкачева, О. И. Хайловой и И. С. Казакова; вступ. ст. и ком-мент. прот. В. Воробьева, свящ. А. Мазырина и О. И. Хайловой // Вестник ПСТГУ. Серия II. 2015. Вып. 2(63). С. 150, 151, 153.
6 Дело митрополита Сергия // ГА РФ. Ф. Р-5919. Оп. 1. Д. 1. Л. 155-156.
7 Там же. Л. 269-272. Николай Дулов, бывший с митрополитом Кириллом, епископом Афанасием и о. Неофитом в Таганской тюрьме в 1922 г. и в Усть-Сысольске с 1923 г. (хотя достоверно известно о его личном общении только с митрополитом Кириллом), одно время относился к кругу митрополита Кирилла, который, хотя и несколько раз исповедывался у него за неимением в тот момент других единомысленных священников, но не особенно приближал его к себе и, по словам епископа Афанасия, «был им недоволен». Согласившись сотрудничать с ОГПУ и сняв с себя сан, Н. Дулов дал подробные, хотя и неточные, показания о настроениях в рядах единомышленников митрополита Кирилла (О Н. Дулове см. подробнее: Мазырин А., свящ. Высшие иерархи о преемстве власти в Русской Православной Церкви в 1920-1930-х гг. М., 2006. С. 109-115, 405-406.)
8 ГА РФ. Ф. Р-5919. Оп. 1. Д. 1. Л. 269-279.
9 В материалах следственного дела говорится, что в августе 1937 г. Константин получил последнее письмо из лагеря от о. Неофита (см.: Архив УФСБ по Ивановской области. Д. П-5396. Л. 17 об.).
считая фрагментов писем из сборника «Дело митрополита Сергия». Это письмо из вышеупомянутого сборника к священнику Николаю Дулову и семь писем из фонда священномученика архиепископа Серафима (Самойловича), переданного в ПСТГУ протоиереем Сергием Казаковым: шесть, адресованных священно-мученику Серафиму (Самойловичу), архиепископу Угличскому, которые и публикуются ниже, и одно священноисповеднику Афанасию (Сахарову), епископу Ковровскому, от сентября 1931 г., затрагивающее вопросы об историческом, богословском, духовном осмыслении положения Церкви, о страданиях близких священнослужителей и духовных чад, о богословии, библеистике и литургике.
Но главным нервом сохранившейся переписки были судьбы Церкви в эпоху гонений. И именно публикуемые ниже сохранившиеся письма о. Неофита к священномученику Серафиму свидетельствуют об отношении Аввы к декларации митрополита Сергия, к группам верующих, вставших в оппозицию к нему (особенно к ярославской оппозиции), к вопросу о преемстве высшей церковной
власти в Русской Православной Церкви.
* * *
Установить год знакомства владыки Серафима и о. Неофита по имеющимся на сегодняшний день источникам не представляется возможным. Но уже в декабре 1926 г. они были знакомы друг с другом, и архиепископ Серафим еще до своего назначения управлять делами Церкви навещал архимандрита Неофита в Москве, как это видно из самого раннего письма к Авве от 7 марта 1927 г. Оно было обнаружено исследователем П. В. Каплиным в архивно-следственном деле протоиерея, настоятеля Крестовоздвиженского собора г. Екатеринбурга Сергия Конева10 и опубликовано в «Вестнике ПСТГУ»11.
В этом письме владыка Серафим, исполнявший в то время должность Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, рассказывал о своем пребывании под арестом. Начинается письмо с исповедания самых возвышенных духовных чувств корреспондента к адресату, предсказавшему другу скорый арест: «Дорогой о. Архимандрит! Какую песнь благодарности сложить Вам?.. Да понятно, почему так решительно укладывали в мой камилавочник всякое довольствие, которое было мне напоминанием Вашей любви и попечительности. Спаси Вас Христос»12.
Владыка рассказал в письме о предложении Тучкова, прозвучавшем на допросе, — основать Синод из угодных ОГПУ архиереев. Отказавшись, архиепископ Серафим получил запрет управлять Церковью и высылку в Углич, хотя номинально продолжал оставаться в своей высокой должности. Владыка предполагал, что его высылка связана с предстоящим вызовом в ОГПУ митрополита Агафангела, чтобы и ему предложить возглавить Церковь, с условием образова-
10 Государственный архив административных органов Свердловской области (ГААОСО). Ф. 1. Оп. 1. Д. 47561. Л. 28-33. Рукописная копия.
11 Архиепископ Серафим (Самойлович) и Е. А. Тучков: Подробности взаимоотношений / Публ. и вступ. Ст. П. В. Каплина // Вестник ПСТГУ. Серия II: История. История Русской Православной Церкви. 2006. Вып. 3 (20). С. 129-135.
12 Там же. С. 130.
ния при нем коллегии архиереев. Архиепископ Серафим просил Авву высказать суждение по всем этим вопросам и послать Татьяну Катуар в Серпухов к епископу Алексию (Готовцеву) с рассказом о пребывании в ГПУ. Отказ от участия в совете епископов на условиях властей владыка считал внушенным промыслитель-ной Десницей Божией, поддержанным страданием и кровью собратьев и верным решением аввы Неофита и подобных ему подвижников словом и делом13.
Видимо, в свой уже легальный приезд в Москву после назначения управляющим Церковью владыка Серафим привез с собой из Углича церковные документы, которые вовремя были перехвачены кем-то из близких на вокзале, поскольку он писал о. Неофиту о неудаче ОГПУ: «Да, они проворонили случай — могли бы захватить на вокзале с бумагами»14. Похожий случай, относящийся к 1927 г., вспоминал владыка Серафим в более позднем письме к Авве от февраля-марта 1934 г.: «Мне сказали было везти бумагу в голенище — а Вы, не зная это, назвали эту бумагу провокацией. Для меня все стало ясно. В первом случае, не зная формулировки, советовали подальше держать ее, а Вы еще проще оформили ее. Итак, как видите, старчество до конца верно себе — оно требует участия во всем нашем бытии и во всякой нашей действительности. Это я уже познал на опыте»15.
В этом и других письмах архиепископа Серафима к архимандриту Неофиту видно отношение владыки к Авве как к старшему другу и сотаиннику, как к лицу, способному преподать духовный совет, и даже как к старцу.
Близкие о. Неофита тоже упоминали случаи прозорливости Аввы. Например, в письме Татьяны Катуар от 3 октября 1927 г. владыке Серафиму говорится об аресте о. Неофита 29 сентября в ОГПУ, куда он был вызван на допрос тремя днями раньше: «Владыка, дорогой, благословите! Писала Вам по почте об аресте Аввы. Надо обрадоваться, а я скорблю. Словно камни какие-то навалились на грудь, а вместе с тем я хотела бы, чтоб надвинулась гора на меня, чтоб за физическими страданиями не чувствовать мук душевных... Даже исповедываться не знаю у кого. А угадал Батюшка, что его арестуют, еще давно, когда ездила я к Вам. Не чаю видеть Батюшку, хотя бы Бог сподобил видеть Вас»16.
Священник А. из Ярославской епархии в письме к владыке Серафиму отмечал, что допрошен о. Неофит был самим Тучковым: «Доктор Т. имел любезность сам освидетельствовать Батюшку и после диагноза положил в свою лечебницу, где он с 13/26 сентября и находится. Таня об нем заботится. Без Батюшки скорбно. Болезнь не вовремя, но на все воля Божия»17.
В деле содержатся два протокола допроса — от 26-27 сентября и от 8 октября 1927 г. В первом протоколе записан только ответ, а вопрос отсутствует. В ответе говорится, что о. Неофит нигде не служит, занимается изучением Псалтири, принимает ежедневно по одному-два человека, но о содержании бесед сказать не
13 Архиепископ Серафим (Самойлович) и Е. А. Тучков: Подробности взаимоотношений / Публ. и вступ. Ст. П. В. Каплина // Там же. С. 130.
14 Там же.
15 ЦИА ПСТГУ. Фонд сщмч. Серафима (Самойловича).
16 Там же.
17 Там же.
желает, дает знакомым свои труды на церковные темы. Далее следует собственноручное добавление о. Неофита о том, что он не может назвать свои наброски мыслей по текущим событиям церковными трудами. Мысли же были такие: необходимость хранения заместительства в виде, принятом Местоблюстителем, — без Синода и согласие с Соловецкой декларацией. Подписи Тучкова на листах протоколов отсутствуют. Во втором протоколе речь шла о политической платформе Церкви во время революции и деятельности Святейшего Патриарха. Из ответов следует, что Церковь была аполитичной, а Святейший Патриарх в антисоветскую деятельность не вмешивался18. Не был записан, но, видимо, задавался устно вопрос о распространении о. Неофитом «контрреволюционной литературы», т. к. в протоколе значится ответ: «Считаю необходимым указать, что я лично не считаю то, что я давал моим личным знакомым, по их желанию, некоторые всего 1-2 примерно документа, или наброски мыслей, распространением какой бы то ни было вообще литературы»19. Протокол также не подписан следователем.
Отец Неофит в письме владыке Серафиму, написанном уже после приговора, этапа и поселения на берегу р. Ангары, рассказывал: «В моих двух допросах четыре пункта: нежелание беседовать о знакомых, непризнание законной перемены формы высшего церковного управления, согласие с Соловецкой декларацией и отрицание контрреволюционной деятельности Патриаршего управления».
К тому времени священнослужителям было ясно, что формулировки обвинений на следствии не выдерживают какой-то общей логики гонителей, а являются только поводом к удалению того или иного авторитетного служителя Церкви. Позднее митрополит Кирилл выразил эту мысль в письме к Авве недоумением, что согласие с Соловецкой декларацией о. Неофита стало поводом для его ссылки, тогда как один из ее авторов, архиепископ Ювеналий (Масловский), занял видное место в составе Сергиевского Синода20. Другим парадоксом стало то, что владыка Афанасий отправился на Соловки за то, что якобы участвовал в контрреволюционной группировке, возглавляемой митрополитом Сергием (Страгородским), тогда как последний на свободе управлял Церковью.
В анкете к протоколу допроса, помеченного 26 сентября, от лица допрашиваемого говорилось: «В Москве проживаю в квартире рабочего Петрова, по Трубной ул д. 28 кв. без права занятия жилплощади. Нигде не служу, занимаюсь изучением псалтирей — церковно-библейский труд. У меня ежедневно бывает один или два человека в день знакомых, о чем я с ними беседую, сказать не желаю, они носят частный личный характер, а не общественный. Воззвания среди верующих не распространяю, но свои труды на тему церковной жизни даю для чтения своим знакомым»21. За «распространение антисоветской литературы» о. Неофит был Особым совещанием при Коллегии ОГПУ 6 января 1928 г. приговорен к ссылке в Сибирь на три года (с сокращением на четверть согласно амнистии по случаю 10-й годовщины революции), считая срок со дня первого
18 ЦА ФСБ РФ. Д. Н-1403. Л. 206.
19 Там же.
20 «Это есть скорбь для Церкви, но не смерть ее...». С. 341.
21 ЦА ФСБ РФ. Д. Н-1403. Л. 203-204.
допроса — 26 сентября 1927 г.22. Коллегия ОГПУ вернулась к делу о. Неофита в 1929 г. 28 ноября в ПП ОГПУ по Сибири было направлено новое постановление от 23 ноября 1929 г.: «По отбытии срока наказания ОСИПОВА Николая Александровича — лишить права проживания в Москве, Ленинграде, означенных областях, Харькове, Киеве, Одессе, означенных округах, СКК, с прикреплением к определенному местожительству сроком на ТРИ года»23.
Время заключения о. Неофита было ознаменовано двумя важными цер-ковно-историческими событиями: выступлением архиепископа Серафима 20 января 1929 г. с «Посланием ко всей Церкви»24 и перепиской митрополита Кирилла с митрополитом Сергием по вопросу канонического преемства в Русской Церкви25.
Выступление архиепископа Серафима с «Посланием ко всей Церкви», в котором призвал к неповиновению митрополиту Сергию и его Синоду, посоветовав верующим обращаться к митрополиту Иосифу (Петровых) как к Заместителю Патриаршего Местоблюстителя, и священномученик Кирилл, и преподобно-мученик Неофит считали неправильным шагом. Епископ Серафим (Якобчук) из Карельской ссылки письменно объяснил Авве в марте 1929 г., что выступление стало возможным благодаря передаче Татьяной Катуар через нарочного, посланного владыкой Серафимом, документов, которые попали к М. А. Новоселову, толкнувшему владыку Серафима на самочинный, без совета со своими ближайшими единомышленниками и старицей Ксенией (Красавиной) поступок. Отец Неофит был очень недоволен проявленным Таней своеволием, а она очень страдала от размолвки с Аввой. Вскоре Татьяна была арестована и сослана.
Шаг владыки Серафима не получил одобрения в близком кругу, потому что, по мнению митрополита Кирилла и о. Неофита, он вынуждал всех стоящих в оппозиции митрополиту Сергию к подобным открытым одиночным и групповым заявлениям, которые, разумеется, все должны были обернуться для заявителей заключением, что исключало возможность вести хотя бы в тайных общинах богослужебную и духовную жизнь. А поскольку далеко не все «непоминающие» стремились обнаружить свою позицию перед церковной, а соответственно и перед взявшей контроль над Церковью мирской властью, то и церковный народ, видя малое число протестов, мог бы прийти к неверному заключению, что численность оппозиции незначительна и примыкать к ней не следует. Не исключено, что такой поступок владыки Серафима побудил митрополита Кирилла ознакомить митрополита Сергия со своим взглядом на его действия.
Еще одно письмо владыки Серафима к о. Неофиту, написанное осенью 1933 г. из Архангельской ссылки, было обнаружено в виде копии в деле архиепископа Серафима за 1934 г. В нем речь шла об отстранении от управления Казанской кафедрой преосвященного Кирилла, продолжавшего себя считать митрополитом Казанским, и назначение на его место митрополита Серафима (Алек-
22 ЦА ФСБ РФ. Д. Н-1403. Л. 209.
23 Там же. Л. 216, 198.
24 Подробнее об этом см.: Косик О. В. «Послание ко всей Церкви» священномученика Серафима Угличского от 20 января 1929 года // Богословский сборник. 2003. Вып. 11. С. 302-329.
25 См.: Акты. С. 637-642, 644-657, 677-681, 696-699.
сандрова), наиболее тесно из всех членов сергиева Синода связанного с ОГПУ. Здесь же в иносказательной форме (Церковь называлась хозяйством, а Господь Иисус Христос — Основателем) владыка Серафим выражал скорбь по поводу того, что митрополит Сергий и его приближенные взялись спасать Церковь, почитая ее простым смиренным учреждением и сомневаясь, что Бог может Ее спасти. «Это уже не только ересь, это отступничество от нашего Основателя»26, — подводил итог владыка Серафим.
Митрополит Кирилл и о. Неофит, считая, что сергианство сродни ереси «гасителей духа», тем не менее разграничивали таинства, совершаемые в силу благодатных прав, полученных в Таинстве священства, от актов, совершаемых с превышением сакраментальных прав по человеческим ухищрениям, в ограждение и поддержание своих самоизмышленных прав в Церкви — т. е. перекрещивание, перевенчивание пришедших под омофор митрополита Сергия из общин «непоминающих». Но даже таинства, совершаемые в силу благодатных прав, могут быть в осуждение тем совершителям и приступающим, которые «хорошо понимает существующую в сергианстве неправду и своим непротивлением ей обнаруживает преступное равнодушие к поруганию Церкви»27.
Канонически сложившуюся в Русской Церкви ситуацию о. Неофит понимал так: митрополит Сергий принял должность Заместителя в силу заявления митрополита Иосифа (Петровых)28, а не иного документа. В этом заявлении понятие о Местоблюстителе было отличным от понятия о Заместителе. По мнению о. Неофита, Заместитель мог стать Местоблюстителем только после того, как не окажется никого из кандидатов в Местоблюстители, поименованных в патриаршем завещательном распоряжении. До этого момента Заместителя нельзя считать преемником Патриарха, а вводить новое вместо старого — незаконно. При этом о. Неофит отмечал, что митрополит Кирилл признает недостаточными для обоснования нововведений завещания Местоблюстителя и Заместителя. Тем более недостаточно для этого единоличное выступление митрополита Сергия с его незаконным Синодом.
В одном из писем о. Неофита показана грань, на которой созидалось в те годы спасение в Русской Церкви — поминовение митрополита Петра: «Уповаю, что поминая в своих молитвах Митрополита Петра, я нахожусь еще в общении с Православной Церковью, но трепещу, как бы не оборвалось и это общение. Конечно, не на погибель Своей Церкви попустил Господь все происходящее, но мы-то, каждый в отдельности, погибнуть можем. Оппортунизм, видимо, охватил многих»29.
Владыка Кирилл тоже трепетал, как бы не оборвалась его духовная связь с митрополитом Петром, и писал, что нужно денно-нощно молиться, чтобы при
26 Мазырин А. Священномученик митрополит Кирилл (Смирнов) как глава «правой» церковной оппозиции. Круг его ближайших последователей // Богословский сборник. М., 2003 Вып. 13. С. 294-295.
27 Акты. С. 701-702.
28 Имеется в виду «Завещательное распоряжение-послание Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, митрополита Ленинградского (бывшего архиепископа Ростовского) Иосифа (Петровых), о преемстве высшей церковной власти» (см.: Там же. С. 489-490).
29 Дело митрополита Сергия. Л. 155.
внешнем умалении Церкви в численном отношении «не быть выброшенными из ее ограды, не запутаться во множестве тонко сплетенных тенет, уловляющих в житейское беспечалие, но не в Царство Небесное»30.
Архиепископ Серафим делился с близкими своим пониманием сергианской неправды. Но владыка Кирилл выработал другую, чем у владыки Серафима, формулу о высшей церковной власти и надеялся, что она удовлетворит Авву. «Она строится, — пояснял владыка, — не на общих канонических нормах, а на тех наших, которыми определялось наше устроение после смерти Патриарха. С соборною мыслью и волей нас связывает не одно только п[атриаршее] завещание, а и постановление ВЦУ от 7/Х1 1920 г. № 362. Их взаимодействием обеспечивается законная иерархическая преемственность, неизбежно нарушаемая при введении в дело иных факторов»31.
В июне 1934 г. о. Неофит переехал в деревню Заболотье под г. Егорьевском Московской области, где был арестован в апреле 1935 г. По егорьевскому делу о. Неофит получил 5 лет Мариинского лагеря и попал в его Антибесское отделение. Владыка Серафим находился в том же лагере, но в Сусловском отделении с 1934 г. после своего ареста в архангельской ссылке. Архимандрит Неофит был
расстрелян в лагере 3 ноября 1937 г., архиепископ Серафим — 4 ноября.
* * *
Ниже публикуются шесть писем преподобномученика Неофита священно-мученику Серафиму. Письма набраны по рукописным подлинникам и копиям и приведены в соответствие с современными нормами правописания, при этом сохранены стилистические особенности. Письма относятся к периоду жительства о. Неофита в Москве между двумя ссылками и ко времени пребывания во второй, после зырянской, сибирской ссылке. Датировать их можно приблизительно, по содержанию. Также по содержанию устанавливается и адресат писем — архиепископ Угличский Серафим.
Из самых ранних писем о. Неофита — одно о характере сергиевского Синода, знакомящее с особенностями оценки этого начинания со стороны митрополита Агафангела и митрополита Кирилла. Другое было написано вскоре после опубликования в «Известиях» на Преображение 1927 г. «Послания (Декларации) Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского Сергия (Страгородского) и Временного при нем Патриаршего Священного Синода об отношении Православной Российской Церкви к существующей гражданской власти». Авторство письма установлено по характерному почерку о. Неофита и по стилю речи. В письме анализируются отдельные положения Декларации и делается вывод о внутреннем разделении между православием и «этим политиканством».
В это же время незадолго до вызова в ОГПУ 26 сентября о. Неофит, видимо, написал и третье письмо — по сути, философский разбор наметившегося различия современными деятелями идеальных взглядов и практического об-
30 Дело митрополита Сергия. Л. 156.
31 ЦИА ПСТГУ. Фонд сщмч. Серафима (Самойловича).
раза действий. В фонде священномученика Серафима имеется рукописная копия письма. Неповторимый стиль о. Неофита хотя и говорит в пользу авторства последнего, однако есть и другое свидетельство, более весомое для церковно-исторической науки — собственноручная записка о. Неофита, сохранившаяся в его следственном деле 1927 г.: «Не могу назвать церковными трудами наброски мыслей по текущим церковным событиям. Их было не более двух. Я был против их распространения. Давал знакомым для прочтения. Они мне их возвращали. Кому их давал, не помню. Но помню, что они по возвращении мною уничтожались. Помню, что о декларации синодальной ничего не набросал. Считаю, что для меня содержание набросок становилось устаревшим в зависимости от перемен. Предмет набросок: необходимость хранить заместительство в том виде, как принято оно от Местоблюстителя, без Синода, и о том, что в решении церковных вопросов нужно руководствоваться только хранением православной нормы. А наше отношение к Соввласти определяется учением о том, что даже в языческом государстве заповедывалось всемерно поддерживать гражданскую жизнь государства своими молитвами, трудом и средствами. Таковы были наставления верующим от покойного Патриарха. Соловецкую декларацию читал, не помню у кого. С этой декларацией согласен, потому что она не учит против поддержки государства своими трудами и молитвами и не указывает требований, несогласных с православной истиной»32.
В письме с философским разбором позиций не согласных друг с другом сторон по вопросу церковной политики в условиях гонений как раз речь идет о необходимости хранения православной нормы и об отношении Церкви к государству со ссылкой на таковое отношение в истории: «Церковь была гонима, но гражданскую жизнь государства она поддерживала своими молитвами, трудами и средствами».
Четвертое письмо, написанное до ареста 1927 г. и сохранившееся в подлиннике, отражает штрихи к церковной ситуации в Москве, на Кубани и в неволе.
Пятое по времени из найденных на сегодняшний день писем о. Неофита владыке Серафиму написано не ранее марта 1928 г., после уже почти двухмесячного пребывания о. Неофита в ссылке на р. Ангаре. Письмо представлено в копии, выполненной одним из переписчиков распространявшихся в кругу о. Неофита его писем.
В шестом письме, написанном после ярославского выступления в феврале 1928 г. во главе с митрополитом Агафангелом и последовавшего майского разъяснения и отделения от митрополита Сергия митрополита Иосифа (Петровых), о. Неофит, находясь в неволе, рассуждает о платформе ярославского владыки и его угличского викария.
Были и более поздние письма о. Неофита к архиепископу Серафиму, но они пока не обнаружены. На факт их существования указывает письмо о. Неофита к владыке Кириллу от 10 марта, которое также не сохранилось, но содержание которого устанавливается по письму владыки Кирилла Авве от 14 марта. Он очень благодарит о. Неофита за известие о письме последнего к владыке Серафиму. Владыка Кирилл выражал надежду, что строки Аввы к жаждущему открытого вы-
32 ЦА ФСБ РФ. Д. Н-1403. Л. 205.
ступления против сергианства архиепископу Серафиму «в значительной степени его успокоят и сделают его более терпеливым, или, вернее, неторопливым»33.
Все письма представляют немалый интерес для изучения влияния взглядов о. Неофита на формирование экклесиологии священномученика Кирилла (Смирнова) и священномученика Серафима (Самойловича).
Публикация, вступительная статья и примечания О. И. Хайловой
№ 1
[25 мая—26 сентября 1927г.]34
Синод при Зам[естите]ле созван, и суждение о нем приходится начать со слов М[итрополита] Агафангела о предполагаемом его устройстве. «Что касается организации Синода, то главное: кем будет предложен этот вопрос и на чье решение. Думаю, что во всяком случае не Зам[естител]ем и не на решение случайно собранных им, еще хуже, подобранных, личностей. Вопрос этот осложняется еще "отсутствием" многих лиц, из которых могут быть избраны кандидаты в члены Синода. Словом, здесь требуется большая осторожность, иначе "кое-кому придется поставить крест под своим именем и делом Божиим"».
Синод созван, и созван Зам[естите]лем. Именно созван Синод, а не предложен вопрос о нем на решение. Лица собраны не для решения, а для занятия уже по решении вопроса о Синоде Зам[естите]лем. Отсутствие многих кандидатов в члены Синода сделало состав его малоприемлемым для православных. Не кое-кому, а лучшим церковным деятелям поставлен самым созывом Синода крест под их именем и делом Божиим.
Это предварительная нравственная оценка М[итрополит]ом Агафангелом самого факта еще в период предполагаемого созыва Синода и даже только решения вопроса об этом созыве.
Для юридической оценки уже совершившегося факта созыва Синода имеет значение то, что обнаружилось в 1926 г. Православные мыслят не только номинальным, но и живым первостоятелем нашей Церкви М[естоблюстите]ля. И это выявляется не только в поминовении М[естоблюстите]ля, а и в двух обстоятельствах. Дело ВЦС велось не только между М[итрополитом] С[ергием] и Григорием, а и М[итрополитом] П[етром] с ними. Дело М[итрополита] А[гафангел]а и М[итрополита] С[ергия] велось не только между ними, а и их с М[итрополитом] П[етром].
Конечно, теперь нет налицо двух сторон, ибо Синод санкционируется Зам[естите]лем. Но есть то, что важнее другой стороны — есть не выявившееся сознание и оценка православными санкционированного Синода. Даже для законных соборов эта оценка имела решающее значение. Если эта оценка по условиям времени носит скрытый характер и лишена возможности свободно выявляться, то тем преступнее испытывать совесть православных.
33 ЦИА ПСТГУ. Фонд сщмч. Серафима (Самойловича).
34 Письмо написано не ранее образования сергиевского Синода — 25 мая 1927 г. и не позднее ареста о. Неофита, состоявшегося 26 сентября 1927 г.
При таком расхождении Зам[естите]ля с лишенными свободы деятелями и с лишенными свободы действий, т. е. при таком наличии двух сторон тем более нужна санкция не Зам[естите]ля, а, как в 1926 г., М[естоблюстите]ля.
И по существу дела мы видим различие между единоличным и коллегиальным управлением. Это различие ясно мыслилось М[естоблюстите]лем, передававшим в последнее время церковное управление одному лицу — М[итрополиту] С[ергию] и потом — условно — Коллегии из нескольких лиц, им самим указанных.
И мы ясно должны различать положение Зам[естите]ля, когда тот, кого он заменяет, умер или осужден церковным судом, и положение Зам[естите]ля, когда М[естоблюстите]ль имеет все права в Церкви, а Зам[естите]ль мыслится исполняющим его обязанности и действующим от его имени.
Можно ли назвать созыв Синода исполнением обязанностей М [естоблюстите] -ля, когда этот созыв ставит под сомнение самое освобождение М[естоблюстите]ля или ставит этому освобождению неприемлемые для М[естоблюстите]ля условия?
Цель Зам[еститель]ства и даже М[естоблюститель]ства — довести Церковь до Собора, который может дать Церкви законную главу с полным при нем управлением. Это понимание указано Патриархом Зам[естите]лю М[итрополиту] А[гафангелу] в 1922 г. Этого понимания держался м[итрополит] Кирилл, поясняя, что увольнение его на покой одним М[естоблюстите]лем он принял бы, а от имени Синода при нем не принял бы. Это понимание требуется самим существом дела. Церковь мирится со всяким стеснением и ограничением. И наличие М[естоблюститель]ства и Зам[еститель]ства есть следствие этих стеснений и ограничений. Но иное дело существование Зам[еститель]ства при ненормальном положении Церкви и иное дело признание ненормального положения Церкви, существование Синода при Зам[естите]ле. Нормальное положение с зам[еститель]ством не мирится.
Если М[естоблюститель]ство есть временное явление до созыва Собора и патриаршества, то тем более зам[еститель]ство при живом и полноправном М[естоблюстите]ле есть временное явление до его освобождения. И когда это зам[еститель]ство мыслилось не единоличным, то М[естоблюстите]ль сам и указал по делу Григория лиц в составе управления.
Вопрос об организации церковного управления обновленцами решался в связи с тем, что несвободное положение Патриарха в Церкви считалось ими не временным, а окончательным, при котором нужна новая постоянная власть. Эта власть начала с поминания Патриарха, но, несмотря на то что уже это поминание указывало на преемство в Церкви, была признана тремя архиереями канонической необходимостью, и в этом признании была его неправда и осуждение этих трех архиереев.
Вопрос об организации постоянного управления Григорием также вытекал из убеждения, что несвободное положение М[естоблюстите]ля не временное, а окончательное, и нужна новая власть, хотя и начала она с поминания М[естоблюстите]ля.
Такой же взгляд на «решенное» положение М[естоблюстите]ля в Церкви лежит и в основании созыва Синода при Зам[естите]ле, как прочном явлении, нуждающемся в постоянном органе управления.
Для такого взгляда на Патриарха и на М[естоблюстите]ля данных церковного характера не было и нет, и переносить из области внешних отношений этот взгляд в среду церковной жизни можно только исходя из различных взглядов на решение Собора, избравшего Патриарха, на правильность этого решения.
Если образование Синода при Зам[естите]ле не есть дело домашнее при Зам[естите]ле, а общецерковное, обязательное для Церкви по требованию одного Зам[естите]ля и ставящее Церковь в новое внешнее положение, то это образование Синода нуждается в суждении о нем церковных деятелей, в оправдании его признанной церковной властью и в обеспечении при его существовании свободы Церкви и на признание и исполнение решения Собора, избравшего Патриарха. Без этих условий нет церковных данных для признания обязательного характера Синода и его деятельности. Т. е. для признания Синода нужно иметь суждение о нем М[естоблюстите]ля при условии ознакомления последнего с общецерковным суждением о существовании Синода без М[естоблюстите]ля, как последовало суждение М[естоблюстите]ля по вопросу о незаконности ВЦС Григория. До суждения М[естоблюстите]ля Синод не может иметь значения большего, чем домашний совещательный орган при Зам[естите]ле, не обязательный для Церкви. И прежде всего воззвание от имени Зам[естите]ля и Синода должно быть вменено в ничто, как незаконное. В случае притязаний Зам[естите]ля на иное значение Синода, заслужит осуждение не только Синод, но и Заместитель.
ЦИА ПСТГУ. Фонд священномученика архиепископа Серафима (Самойловича). Копия. Рукопись.
№ 2
[19 августа —26 сентября 1927г. ]35
Дорогой Владыка!
На Преображенье была в газетах последняя декларация36. Какой-то писатель написал из Петрограда: «Прочитал я, умыл руки и сказал: блудница садится на зверя».
Синод считает своей задачей приготовление и самый созыв Собора. Значит, созовет Собор не Местоблюститель. Значит, хотя мы его поминаем, но его права уже прекратились. Собор изберет постоянное центральное церковное управление. Значит, Собор не изберет Патриарха.
Известные церковные круги выражали в словах и делах монархическое настроение. Значит, ссыльные не только обвинены, но и осуждены, как заслужившие обвинения. Разве наш закон судит, не выслушав обвинения?
Наши Патриархисты, знавшие, что монархия отказывала Церкви в Патриаршестве, тем не менее, монархисты, а защитники Синода, данного монархией,
35 Письмо написано не ранее опубликования в «Известиях» Декларации и не позднее ареста о. Неофита, состоявшегося 26 сентября 1927 г.
36 См.: Известия ВЦИК. 1927. 19 авг.
не монархисты. Кто подпишет приговор, что ссыльные — монархисты, тот не монархист. А кто не согласен с этим приговором, тот сам монархист.
Изменилось наше отношение к власти на заповеданное апостолами, значит, отношение Церкви к власти было не такое. Это обвинение и осуждение должны принять, кто хочет работать с нами. А кто не примет этого осуждения на свою совесть, тот пусть не мешает нам и устранится от дела.
Обновленцы учили, что православные должны быть сторонниками социальной мировой революции. Теперь пишут о советской родине и гражданской жизни. Значит, православные были плохими гражданами.
Новая идеология есть не только хозяйственная и государственная политика, а и духовное мировоззрение. Довольно ли гражданской лояльности или нужно внутреннее оправдание новых форм государства, т. е. признание его духовного мировоззрения?
Радости гражданской жизни разграничены ли с радостями новой идеологии, разрушения веры и Церкви?
Удачное ли это взаимодействие Церкви и государства, предложенное другими более честно и научно?
Еще одно. Жребий Первосвятителя есть ли жребий Заместителя, или этот жребий пал на Местоблюстителя, и Заместитель никакого равного ему жребия не имеет и при таком взгляде и понимании есть один из похитителей власти?
Совесть моя видит внутреннее разделение между православием и этим политиканством. А внешние разделения не за горами, ибо кто признает созыв Собора такой властью, тот не православный.
Пока простите.
ЦИА ПСТГУ. Фонд священномученика архиепископа Серафима (Самойловича). Подлинник. Автограф. Рукопись.
№ 3
[19 августа—26 сентября 1927г.] 37
Дорогой Владыка.
Я думаю, если бы церковные деятели имели в виду идеальные взгляды, диктуемые нашей совестью, они бы скоро пришли к согласию. Но они различают идеальные взгляды и практический образ действий. И к одинаковому образу действий им не прийти. А между тем верующие люди не-деятели не понимают этого различия между образом действия и идеальными взглядами. И если наш образ действий не будет освящен верой и голосом совести, то придется оправдывать образ действий пользой его. Отсюда и разнообразие образов действия, ибо польза понимается не одинаково. Мне кажется, освящающие образ действия верой признают единственную пользу и единственную обязательную силу сообразования с торжеством православного учения. Можно полагать пользу в
37 Письмо написано не ранее опубликования в «Известиях» Декларации и не позднее ареста о. Неофита, состоявшегося 26 сентября 1927 г.
другом и сообразоваться с интересами церковных деятелей и интересами внешнего положения Церкви. Если мы признаем обязательную силу за этим пониманием пользы, то мы вступаем в область от нас не зависящую. Успех внешнего положения Церкви зависит от внешних факторов, и только сохранение чистоты православия не зависимо от внешних факторов. Если нужно сообразовать образ действий с чистотой православия, то поступающие так не заслуживают осуждения, когда этот образ действий привел их к узам и ссылкам. В этом их слава даже. Если нужно сообразоваться с успехами внешнего положения Церкви, то заслуживают осуждения те, кто не успел в этом и себя подверг скорби. К такому обвинению пришли обновленцы против Патриарха в 22 году. Действительно, считать богослужебные принадлежности достоянием Божиим требовалось чистотой православия, но не могло способствовать внешнему успеху Церкви. Отсюда обвинение Патриарха обновленцами за его воззвание38. Это только один ясный пример.
Тоже и в вопросе об освобождении ссыльных. Если признать пользу в большом проценте освобожденных, то, конечно, будут оправдывать действия успешного, осуждать действия неуспешные и обвинять сделавших заявления, подобные Соловецкой декларации39. Если признать пользу только за чистотой православия, а не за процентами освобожденных, то делавшие заявления, согласные с православием, не виновны, ибо православная точка зрения может быть только одна для всех церковных деятелей. С церковной точки зрения не может быть различия между деятелями на свободе и лишенными свободы. Если невиновные деятели на свободе, то от них с церковной точки зрения не отличаются лишенные свободы. А если виновны последние, то виновны и первые, как согласные с ними с церковной точки зрения. Так должно быть, если руководствоваться чистотой православия. Но стоит только признать образ действий, основанный на пользе, и тогда личная совесть и общественное мнение должны обвинить неосторожных, непрактичных деятелей даже при условии понесенных ими скорбей.
Нетрудно видеть, что отличие практиков от теоретиков лежит вовсе не в том, что теоретики не умеют действовать успешно, полезно, а в чистой теории практиков, что нужно руководствоваться пользой, внешними обстоятельствами Церкви. Этот взгляд, эта теория практиков необходимо навлекает осуждение на деятелей, действующих неуспешно, не полезно и страждущих. Несомненно, что совесть способна определить правоту или неправоту этих деятелей. Несомненно, что совесть и общественное мнение навлекает осуждение на тех, которые защищают что-нибудь, выходящее за рамки религиозности и церковности и борются с внешними обстоятельствами. Конечно, не религиозный характер носит защита имущества приходского — жилых домов, зданий, земель, средств. А защита богослужебных принадлежностей носит характер религиозно-церковный. Защита приходского имущества заслуживает осуждения и совести и религиозных деятелей, а защита богослужебных принадлежностей заслуживает осужде-
38 См.: Послание Святейшего Патриарха Тихона о помощи голодающим и изъятии церковных ценностей от 15 февраля 1922 г. // Акты. С. 188—190.
39 См.: К правительству СССР (обращение православных епископов из Соловецких островов — «Соловецкое послание» // Там же. С. 500-507.
ния только нерелигиозных, обновленцев и сторонников практической теории в образе действия. Религиозная совесть не ошибется в вопросе о святынях, о мощах, о монастырях, о богослужебных местах и временах, о религиозном просвещении верующих.
Религиозная совесть может разобраться и в вопросе об отношении к государству. И этот вопрос с самого начала нашей христианской веры получил свою определенную и ясную практику. Церковь была гонима, но гражданскую жизнь государства она поддерживала своими молитвами, трудами и средствами. А на гонения отвечала апологиями, декларациями. Хотела ли Церковь, чтобы язычество торжествовало, чтобы гонение продолжалось? Нет, не хотело. И Библия и история Церкви называют наказанием Божиим попущение гонений и страданий. Отсюда молитвы об утверждении в земле нашей безмятежия, мира и благочестия. Достаточна ли для неверующего государства поддержка гражданской его жизни верующими? Нет, не достаточна. Мирится ли неверующее государство с защитой верующими свободы религиозной жизни? Нет, не мирится. Уже языческое государство не мирилось с христианами, потому что разошлось с ними в определении того, что составляет религиозную жизнь. Христианство не входило в приемлемое для государства понимание религии. То же видим и в неверующем государстве. Заявление верующих об ограничении свободы церковной жизни называется гражданским преступлением, как нарушение государственного определения того, что составляет религиозную жизнь. Между тем в этом определении государство не относит к религиозной жизни или исключает административным путем то, что входит в нее: мощи, святыни, монастыри, те или другие формы церковного быта, богослужебные времена, места, религиозное просвещение и средства его и пастырские собрания. Все это исключается из религиозной жизни или рассматривается как гражданская сторона жизни. Хотя религиозная жизнь для Церкви не только личное переживание, а и внешние проявления и взаимные отношения членов Церкви, однако государство с особою скупостию относит к религиозной жизни внешние проявления веры и отношения верующих.
Очевидно, поддержка гражданской жизни государства с точки зрения религиозной совести есть долг верующего, а принимать государственное определение религиозной жизни со всеми отрицательными сторонами его было бы оскорблением совести членов Церкви. Конечно, совесть способна определить и осудить включение в сферу церковной жизни чего-нибудь выходящего за рамки церковности, например участие в светском образовании, влияние на формы хозяйственной жизни. А защита строго церковной стороны религиозной жизни может заслуживать осуждения только нерелигиозных людей или сторонников практической теории в образе действия.
Поддержка гражданской жизни государства мирится со всяким отношением государства к Церкви, со всяким определением того, что относится к религиозной жизни.
Но поскольку государство ищет и в религиозном отношении оправдания своих форм, то данные для этого лежат в согласном с религиозной совестью определении предмета и содержания религиозной жизни. Поэтому истинная ло-
яльность в создании более приемлемого способа оправдания государственных форм, а не только поддержки гражданской жизни. Церковь не имеет данных оправдывать союз гражданской и религиозной жизни, при котором неизбежно ложно влияние и направление ее жизни государством. Поскольку духу Церкви по самой природе чужды юридические формы жизни, она имеет все основания оправдывать отделение гражданской стороны жизни от религиозной при требуемом совестью определении содержания религиозной жизни. Отсюда рождается оправдание государства, осуществляющего такое разделение. Церковь, видя справедливое определение государством религиозной стороны церковной жизни, внутренно оправдает новые формы государства. Через это и Церковь будет внутренно приемлема для государства и государственное veto будет приемлемо для Церкви, как касающееся гражданской жизни и имеющее гражданское основание, а не религиозное для его наложения.
В случае, если несправедливо определена государством религиозная сторона жизни и рождающиеся отсюда недоразумения служат причиной veto со стороны государства, тогда религиозная совесть осуждает такое veto и принятие его. Если самая декларация по этому вопросу служит основанием ссылки, тогда и veto будет иметь не гражданские, а религиозные основания для его наложения. Veto есть другая сторона ссылки или другое ее название. Ссылка — не только лишение личной свободы, но и удаление от служения Церкви и в этом тяжесть ссылки. Между тем veto есть тоже лишение, тоже зло, еще усугубляемое сознанием, что налагает его церковная власть или государство ее руками, и сознанием неправды, когда церковные причины, а не гражданские служат основанием ссылки. Заменить способ ссылки способом veto — значит заковать горечь редьки хреном и тушить огонь керосином. Одно из двух: или эта замена ссылок veto полезна для Церкви и тогда заслуживают осуждения теоретики, или это veto по церковным причинам оскорбляет религиозную совесть и тогда заслуживает осуждения теория, что это полезно. Конечно, более лояльный способ оправдания религиозной совестью государство — не полагать в основу гражданских отношений veto по церковным причинам, а такие причины будут, пока для государства будут неприемлемыми разные стороны церковной жизни — мощи, монастыри, патриаршество и самое обсуждение таких вопросов в декларациях. «Исключение этих причин из сферы отношения государства к Церкви, а не veto может истинно оправдать и сделать более других форм приемлемыми новые формы государства. Без этого будет неизбежный круг — обвинение церковных деятелей в политике и доказательство политики церковными действиями.
ЦИА ПСТГУ. Фонд священномученика архиепископа Серафима (Самойловича). Копия. Рукопись.
№ 4
[июнь—сентябрь 1927г.] 40
Дорогой Владыка!
За это время, кроме усиленных арестов и ссылок, особых перемен не вижу. Кажется, приехал из Казани в Синод преосвященный Анатолий Самарский41, почему с таким опозданием, не знаю.
Наконец-то едет на Кубань преосвященный Феофил42. Не знаю, увижу ли его. А там дело очень плохо. Единственную церковь православных после ареста 3-х православных священников при их заместителях, согла[ша]тель Евгений Никольский43 захватил с участием власти. Народ перестал ходить туда. Было на службе 20 человек. Как раньше поступали обновленцы, так стали поступать соглашатели православные.
Никого из архиереев не вижу. Бывшие раньше Вам передали уже. Дело Голо-сова разбирают в Синоде. Пишу 54 псалом44. Понемногу продолжаю работу.
Около Кеми преосвященный Корнилий45, Афанасий46, Амфилохий (Красноярский)47, Григорий (Нижегородский)48. Все спрашивают о переменах в Церкви.
Соловецкие, кажется, знают больше и скорбят. Понемногу узнают все и больше.
Пока простите и благословите любящего Вас послушника А[рхимандрита] Н[еофита].
Борис хотел отнять икону Спиридона мученика49. Пока осталась икона.
ЦИА ПСТГУ. Фонд священномученика архиепископа Серафима (Самойловича). Подлинник. Автограф. Рукопись.
40 Дата установлена по времени нахождения в Соловецком лагере упоминавшихся в письме епископов. Позже всех прибыл на Соловки епископ Афанасий (Сахаров) — в июне 1927 г.
41 Архиепископ Анатолий (Грисюк).
42 Епископ Феофил (Богоявленский).
43 Возможно, священник Евгений Никольский, служивший в начале 1920-х гг. в Покровском храме г. Краснодара.
44 Речь идет, по-видимому, о труде «Псалтирь в богослужебных книгах», где каждый псалом рассмотрен на предмет использования его стихов в богослужении.
45 Епископ Корнилий (Соболев).
46 Епископ Афанасий (Сахаров).
47 Епископ Амфилохий (Скворцов).
48 Епископ Григорий (Козлов).
49 Возможно, имеется в виду попытка епископа Бориса (Рукина) отнять чудотворную икону свт. Спиридона Тримифунтского, которая находится в настоящее время в храме Воскресения Словущего в Успенском вражке.
№ 5
[не ранее середины марта 1928 г.]50
Дорогой мой Владыка
Скоро два месяца в Нижнем Пачигино. На Ангаре — почт[овое] отд[еление] Каргино, Красноярского округа. Из двух месяцев семь недель распутицы. Из Москвы и Кубани еще ожидаю сведений. В моих двух допросах четыре пункта: нежелание беседовать о знакомых, непризнание законной перемены формы высшего церковного управления, согласие с Соловецкой декларацией и отрицание контрреволюционной деятельности Патриаршего управления.
Конечно, Вы знаете, что я Вас люблю, как любил Святейшего с добавлением, что по духу времени, т. е. при молодости Вашей у Вас еще меньше традиционного ненужного и более нужного. И помимо любви признаю за Вами более чем за всеми данных — в том числе верности для продолжения в Церкви патриаршего служения.
Что творится — не знаю. Пишут обще пока. Некоторые сосланы. Кто? Куда? Некоторые отделились. Кто? Как? Димитровский С[ерафим]51 отлучения не признает. Некоторые уволены. Кто? Где? Словом, только программа сведений. Готовят Собор. Какой? Когда? И т. д. Семья о. Николая52 выброшена на улицу. Я понимаю новое строительство Церкви так. Прежнее — лояльное, новое — большевистское. Прежнее — православное, новое — обновленческое. Моя совесть не видит различия между воровством из дома, учиненным другими и учиненным своими. Оно было корректно и благородно. Вторая ложь, что новое строительство лояльно. Оно по отношению к Церкви — большевистсткое, по отношению к власти — лживо, ибо говорит о внимательном отношении власти к вере.
Затем перемещения добровольные, смещение несогласных, новые назначения, подбор чисто партийный, а не церковный, все это второй признак обновленчества, что делает для меня собор из таких людей нецерковным. Почитайте в третьем томе Златоуста письмо папы Иннокентия в Константинополь по поводу смещения сторонников Златоуста. Смысл таков. Церковь всегда признавала подобный новый состав иерархии незаконным, смещенный законным.
Так в конце 4-го века. И канонически я понимаю так. Прежний Заместитель передал и новый принял власть в силу Заявления Ростовского, а не другого документа. А в том заявлении разделялись Местоблюстители и Заместители. Заместитель будет и Местоблюстителем только после отстутствия трех Местоблюстителей. И преемником Патриарха до этого времени я не могу считать Заместителя. Это преждевременно.
И вводить своей властью новое вместо старого незаконно. Так я понимаю Завещание. Знаю, что М[итрополит] К[ирилл] даже Завещание в такой мере, т. е. Местоблюстителя и Заместителя, признает для этого недостаточным. Тем более единоличное с незаконным Синодом.
50 Дата установлена по нахождению о. Неофита в ссылке в течение двух месяцев.
51 Имеется в виду епископ Дмитровский Серафим (Звездинский), не принявший от митрополита Сергия назначения по возвращении из дивеевской ссылки.
52 Священника Николая Дулова.
Я здоров, но с мигренями и старческой слабостью. Господь испытывает Церковь до конца. Но лучше быть там, где Вы, нежели там, где Вас нет. Благословите.
ЦИА ПСТГУ. Фонд священномученика архиепископа Серафима (Самойловича). Копия. Рукопись.
№ 6
[сентябрь—октябрь 1928г.] 53
Дорогой Владыка.
О Вашей открытке мне только слышал, но не читал. 20/ VIII ст. ст. впервые прочитал Ваши строки Т[ане] и узнал о положении дела. Порадовался, что истина нашла желанное для всех нас выражение. Вы правы, что нужно делать то, что можно, а не то, что хочется.
Душа дела остается та же — истина, а внешняя сторона указывается Богом. Позволю себе так выразиться. Но ставя истину выше внешней стороны дела и признавая Ваше внешнее положение теперь наиболее приемлемым для умеренной группы (Маросейской, Московской), я болею душой за хранящих истину под другой внешней формой. Конечно, я и о Вас только вчера узнал положение дела, а тем более не знаю ничего о прекрасном брате54 и подобных ему ревнителях. Но думаю, что ни одной души из них Вы не покинете. Ругань здесь не может осложнить дела. Ругайся сколько хочешь, а за хранение истины исполать тебе. Положение М[итрополита] А[гафангела] ясное и достаточное: ни М[итрополита] С[ергия], ни его Синода распоряжений не принимаю, но никого к себе не тяну55. Обе мысли важны. Первая достаточная, чтобы объединиться и прекрасному брату, и ревнителям. Вторая необходима: никого не тяну — чтобы выбить почву из-под ног у клеветников о разделении. Не разделение, а только вопль о защите тех, кто декларацию не принял с М[итрополитом] П[етром]. А дальше или отход их на сторону декларации или придание законной формы защитникам истины. Пусть это долго не будет, но таков самый поздний конец.
А пока в душе истина и в душе единение с ревнителями. Даже если умеренные разделяются с ревнителями, а ревнители с умеренными, все равно единение со всеми ими и призыв их к единению. Ваша формулировка и для ревнителей мост к единению с Вами и со всеми.
Работаю по-прежнему. Дошел до 90 псалма. Хотя жить здесь впору только коровам, а не людям, но живу в чистоте и сытости тем, что есть, в здоровье, благополучии и даже недостатке досуга.
53 Дата установлена по упоминаемой в письме дате 20 августа ст. ст. и по событиям, имевшим место при жизни митрополита Агафангела, почившего в октябре 1928 г.
54 Митрополит Иосиф (Петровых).
55 Ср.: Ответное письмо ярославской группы архиереев Заместителю Патриаршего Местоблюстителя, митрополиту Нижегородскому Сергию (Страгороскому) // Акты... С. 610.
Благословите любящего Вас. А[рхимандрит] Н[еофит].
ЦИА ПСТГУ. Фонд священномученика архиепископа Серафима (Самойловича). Подлинник. Автограф. Рукопись.
Ключевые слова: Русская Православная Церковь, гонения на Церковь, ново-мученики и исповедники Российские, «правая» церковная оппозиция, эпистолярное наследие.
«Truth and unity with zealots are in the soul» Letters of the monkmartyr archimandrite Neophyte (Osipov)
the hieromartyr archbishop Seraphim (Samoiloyich)
1927-1928
This is the first publication of letters of st. monkmartyr archimandrite Neop hyte (Osipov) to st. hieromartyr archbishop Seraphim (Samoylovich), to since May, 1927 till October, 1928. Archimandrite Neophyte was the personal secretary of St. Patriarch Tikhon. These letters were found in the PSTGU archive of to hieromartyr Seraphim (Samoylovich) in the handwriting original and handwritting copy.
Keywords: The Russian Orthodox Church, the persecution against the Church, the New Martyrs and Confessors of Russia, the "right" Church opposition, the epistolary heritage.
