CC BY
134
А.Г. Сироткин
Сироткин Алексей Геннадьевич — доцент кафедры правового обеспечения профессиональной деятельности Костромского государственного университета имени НА. Некрасова, руководитель юридической клиники
Узуфрукт (пользовладение) в российском праве: вопросы рецепции и преемственности
В проекте изменений в ГК РФ, подготовленном Советом при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства, предлагается расширить круг ограниченных вещных прав, в том числе за счет включения в отечественную систему права узуфрукта (права личного пользовладения), разработанного еще в римском праве. Перспектива использования узуфрукта в отечественной системе гражданского права требует пристального изучения его истории. В связи с этим представляет интерес исследование генезиса узуфрукта (пользовладения) в российском праве с точки зрения определения наличия в данном процессе явлений рецепции и преемственности.
Прежде чем приступить к рассмотрению поставленного вопроса, необходимо определиться, в каком значении в данной статье будут использоваться понятия «преемственность» и «рецепция».
В юридической науке существуют различные мнения относительно понятия и видов преемственности в праве. Н. Неновски считает, что преемственность в праве «означает связь между разными этапами (ступенями) в развитии права как социального явления, что суть этой связи состоит в сохранении определенных элементов или сторон права (в его сущности, содержании, форме, структуре, функциях и др.) при соответствующих его изменениях»1.
По мнению Т.В. Наконечной, «преемственность есть связь между различными историческими ступенями развития права, обусловленная диалектическим единством прерывности и непрерывности экономических и иных общественных отношений и «собственным» развитием права. Сущность ее заключается в удержании, сохранении и использовании отдельных элементов предшествующего уровня правового развития в последующем»2. При этом ученый отмечает, что данная связь в отличие от повторяемости имеет непрерывный характер.
В отличие от Н. Неновски Т.В. Наконечная отрицает «горизонтальную» преемственность — преемственность между национальными правовыми системами в пределах определенного исторического типа права. Имеющиеся связи между такими системами имеют, с ее точки зрения, характер рецепции, восприятия, «в основе которых лежит наличие общих закономерностей и сходных условий развития»3.
Существуют и другие подходы к видам преемственности в праве. В частности, допускают, что преемственность может иметь место и при временном отказе от использования тех или иных институтов, такую преемственность называют непоследовательной (возвратной)4. В данном случае наблюдается разрыв правовой материи, но в дальнейшем законодатель возвращается к использованию в новой форме («старое в новом») ранее применявшихся положений.
Ф.Ф. Литвинович рассматривает преемственность в праве как более сложную связь, чем просто одномерную и линейную, предполагающую бесконечное возвращение к прошлому правовому наследию в свете новых задач5.
Учитывая многообразие взглядов на преемственность в праве, полагаем, что применительно к российскому гражданскому праву можно рассматривать преемственность как непоследовательный, возвратный процесс. Правовая система советского государства, в котором отрицалась частная собственность, по вполне понятным причинам не восприняла многие виды вещных прав, существовавшие в дореволюционном праве. Однако возврат к экономическим отношениям, основанным на принципах неприкосновенности частной собственности, свободы предпринимательской деятельности, автономии воли и так далее, не исключает возможности использовать дореволюционный опыт с учетом современныхусловий.
1 НеновскиН. Преемственность в праве. — М., 1977. — С. 10.
2 Наконечная Т.В. Преемственность в развитии советского права. — Киев, 1987. — С. 10.
3 Там же. — С. 12.
4АндриановскаяИ.И. Преемственность в трудовом праве: Монография. — Южно-Сахалинск, 2010. — С. 23.
5 См.: Литвинович Ф.Ф. Преемственность в праве (Вопросы теории и практики): Дис... канд. юрид. наук. — Уфа, 2000.
Под рецепцией в данной статье понимается процесс восприятия отечественным правом на какой-либо стадии его развития правовых норм об узуфрукте, содержащихся на момент рецепции или содержавшихся ранее в иностранном законодательстве. В то время как преемственность рассматривается как связь, состоящая в сохранении общего между положениями о пользовладении в процессе развития российского права. Тем самым автор различает понятия преемственности в праве и рецепцию, не рассматривая последнюю как проявление первой1.
Вопросы о степени иностранного влияния на русское право и возможности рецепции в России, в том числе рецепции римского права, привлекали внимание и дореволюционных, и советских, и современных представителей отечественной науки2. Учитывая, что положения об узуфрукте впервые были разработаны римскими юристами и восприняты законодательством многих государств, невозможно обойти вниманием вопрос о воздействии римского права на возникновение и развитие института пользовладения в России.
Указать точное время возникновения узуфрукта в римском праве не представляется возможным, но исследователи отмечают использование данной правовой конструкции уже во второй половине II века до н. э. Д.В. Дождев считает, что узуфрукт появился не ранее середины III века до н. э. одновременно с разработкой концепции ius in re aliena3.
Появление узуфрукта связывают с развитием учения о легатах4. Полагают, что узуфрукт возник в сфере семейных отношений для удовлетворения интересов не перешедшей при заключении брака sine manu под власть мужа жены, которая не могла обладать имуществом супруга после его смерти на праве собственности5. Для ее обеспечения устанавливалось право пожизненного пользования наследственным имуществом или его частью с правом извлечения плодов, то есть узуфрукт. Ч. Санфи-липпо, отмечая алиментный характер функций узуфрукта, утверждает, что «самой первой его формой был узуфрукт, оставленный по легату pater familias своей вдове, чтобы обеспечить за ней доходы от наследственного имущества, которое после ее смерти вернется в «полную собственность» детей»6. Л.Б. Дорн видит первоначальный повод для введения узуфрукта «в исключении римским правом супругов от взаимного друг за другом наследования по закону, и, объясняемым этим обстоятельством, желанием умирающего супруга, оставить другого пожизненно в фактическом отношении к вещам, которыми он был до тех пор окружен, но с тем, чтобы эти вещи не были потеряны для истинного наследника»7. Учитывая, что римское государство постоянно вело войны, в которых гибли римские граждане, можно предположить, что установление узуфрукта на основании завещания было весьма распространено8.
Таким образом, в римском праве узуфрукт возникает в сфере наследственных отношений в целях обеспечения интересов лица, которое не может выступать в качестве собственника наследственного имущества, но при этом находится в близких отношениях с наследодателем. Наследодатель стремился обеспечить материальное благополучие близкого ему человека, но существующие правовые рамки не позволяли ему это сделать посредством передачи имущества по наследству.
Связано это, по всей видимости, с присущим родовому быту общинным началом. В родовом обществе было принято считать имущество принадлежащим всему роду, а не отдельному индивиду, вещные права третьих лиц должны были быть ограничены во времени и не могли включать в себя правомочия по распоряжению имуществом. «У всех европейских народов, — отмечает И.Г. Оршанский, — первоначально преобладала идея рода, которому легко приносились в жертву интересы индивидуальной свободы отдельных членов семьи, особенно более слабых, не умевших отстаивать свои права, куда главным образом относятся лица женского пола. ...Поэтому закон вообще признавал только право женщин на получение приданого при выходе замуж, но не наследование в родовом
1 О разграничении рецепции права и преемственности в праве см.: Рыбаков В.А. Рецепция права: общетеоретические вопросы. — Омск, 2009. — С. 61—72.
2 См., например: Барац Г. О чужеземном происхождении большинства русских гражданских законов (в виду составления гражданского уложения) // Журнал гражданского и уголовного права. — 1884. — Кн. VIII; Летяев В.А. Рецепция римского права в России XIX — начала XX в. (историко-правовой аспект). — Волгоград, 2001; Шерше-невич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. — М., 1907; Щапов Я.Н. Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси в XI—XIII вв. — М., 1978.
3 См.: Дождев Д.В. Римское частное право. — М., 1996. — С. 457.
4 См.: Муромцев С.А. Гражданское право Древнего Рима. — М., 2003. — С. 593.
5 См.: Дождев Д.В. Римское частное право. — М., 1996. — С. 457; Сиваракша И.В. Сервитуты и узуфрукт в Гражданском кодексе Франции 1804 года: Дис... канд. юрид. наук. — М., 2002. — С. 91.
6 Санфилиппо Ч. Курс римского частного права. — М., 2002. — С. 198.
7 Дорн Л. Об узуфрукте по римскому праву. — СПб., 1871. — Т. 1. — С. 113.
8 Например, во время Второй Пунической войны (218 — 202 гг. до н.э.) в битве при Каннах (216 г. до н. э.) карфагенская армия Ганнибала разгромила превосходящую ее по численности римскую армию — потери римлян составили более 48 000 человек убитыми, из них половина — римские граждане, в числе которых было много сенаторов (см.Ливий Т. Война с Ганнибалом. — М., 1993. — С. 90).
имуществе»1. Подобное отношение к имуществу было характерно и для римской семьи, единство которой обеспечивалось личной и имущественной властью главы семейства.
Необходимо отметить, что такое положение было присуще не только римскому, но и древнерусскому обществу. «Первоначально, — пишет М.Ф. Владимирский-Буданов, — при смешении публичных и частных начал, лицами, владеющими на частном праве, были союзы общественные: семейный, родовой, общинный и государственный; лицо физическое еще не выделяется»2. В этот период, как считает ученый, старое римское агнатическое наследование имело некоторую аналогию с порядками, господствовавшими тогда у руссов3.
Учитывая некоторое сходство имущественных отношений в родовых обществах, можно предположить, что подобный институт мог существовать и в древнерусском праве. Если древнерусскому обществу также было присуще лишение женщин права наследовать в родовом имуществе, то древнерусский аналог узуфрукта следует искать в сфере наследственных отношений между членами семьи.
Историки права по-разному оценивают возможность вдов выступать в качестве наследников по древнерусскому праву. Русская Правда, не упоминая о праве мужей, в отношении жен говорит следующее: «Аже жена сядеть по мужи, то на ню часть дати; а что на ню муж възложить, тому же есть госпожа, а задниця еи мужня не надобе» (ст. 93)4. И.Д. Беляев из данного текста делает вывод о том, что жена после смерти мужа имела право на такую же долю в наследстве, какую получали и все сыновья, если только муж при жизни своей не выделил ей части своего имущества (в последнем случае она не имела права на наследство)5. По мнению С.В. Пахмана вдова имела право на часть наследства, если она оставалась жить с детьми, но когда муж назначил или дал ей особенный выдел из своего имущества, то она вместе с детьми не наследовала6. А. Куницын отмечает, что хотя Русская Правда и не признает жену наследницей мужа, она, тем не менее, получала часть переходящего к детям имущества в свободную и независящую от детей собственность7.
Для нас важно установить, на каком праве переходило имущество жене после смерти мужа. Однозначного мнения по данному вопросу в науке истории права также не существует8.
Е.Н. Ярмонова указывает, что по Русской Правде женщина становилась полноправной собственницей получаемого от мужа имущества и могла распоряжаться им по своему усмотрению9. Об этом же пишет дореволюционный автор И.Д. Беляев: «по Номоканону жена получала долю из мужнина имения только на прожитие, по Русской же Правде она получала такую долю в полную собственность...»10.
По мнению В. Никольского, выделение жене части из имущества мужа производилось, когда при жизни мужа ничего не было ею получено, и если она оставалась во вдовстве, и эта выделяемая часть имела значение прожитка11. М.Ф. Владимирский-Буданов также определял условия выделения части жене как прожиток. А. Рейц предполагал, что родовое имение предоставлялось вдове в пожизненное владение12. В.О. Ключевский выделял в составе имущества вдовы вдовью часть, выделенную ей из наследства детей на прожиток до смерти или вторичного замужества, и то, что ей дап муж в полную собственность13.
Полагаем, что мнение о том, что имущество мужа могло переходить вдове на праве временного владения и пользования с целью ее обеспечения («на прожиток») после смерти мужа имеет право на существование и подтверждается содержанием духовных грамот князей и великих князей.
На основании изучения этих завещаний Б.Н. Чичерин делает вывод о том, что имущество переходило их женам в пожизненное владение. Например, в княжение сына Дмитрия Донского, Василия Дмитриевича, умер его дядя Владимир Андреевич, который завещал «если умрет кто из сыновей, и останется у него жена, то последняя сидит с детьми в уделе мужа до своей смерти. После ее смерти удел переходит к ее сыну, а не будет сына и останется только дочь, тогда дяди обязаны выдать ее замуж, а сами разделяют между собою удел своего брата поровну. Если же князь умрет, не оставив по себе детей, то жена его все таки остается в уделе мужа до кончины “по сей по моей грамоте, а поминает нашу душу”; остальные же сыновья до ее смерти никаким образом не должны вступаться в удел
1 Оршанский И.Г. Наследственные права русской женщины // Наследственное право. — 2009. — № 2.
2 Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. — М., 2005. — С. 437.
3 См. там же. — С. 547.
4 Пространная редакция. Суд Ярославль Володимерич. Правда Руськая // Российское законодательство X—XX веков: В 9 т. — М., 1984. — Т. I: Законодательство Древней Руси. — С. 70.
5 Беляев И.Д. История русского законодательства. — СПб., 1999. — С. 238.
6 Пахман С.В. История кодификации гражданского права в двух томах. — СПб., 1876. — Т. I. — С. 216—217.
7 См.: Правда Русская / Под ред. Б.Д. Г рекова. — М.; Л., 1947. — Т. II: Комментарии. — С. 641.
8 См.: Правда Русская: Учебное пособие / Отв. ред. Б.Д.Греков. — М.; Л., 1940. — С. 82—83.
9 См.: Ярмонова Е.Н. Отдельные аспекты наследования по российскому законодательству: прошлое и современность // Бюллетень нотариальной практики. — 2008. — № 6. (Размещено в СПС «КонсультантПлюс»).
10 Беляев И.Д. История русского законодательства. — СПб., 1999. — С. 238.
11 См.: Никольский В. О началах наследования в древнейшем русском праве. — М., 1859. — С. 355.
12 См.: Рейц А. Опыт истории российских государственных и гражданских законов. — М., 1836. — С. 203.
13 См.: Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. — М., 1987. — Т. I: Курс русской истории. — Ч. I. — С. 230.
своего брата»1. В завещании Ивана Ивановича, сына Ивана Калиты, говорится, что по духовной его отца княгиня Ульяна владеет волостями и селами пожизненно, после ее смерти все ее владения должны быть разделены между сыновьями великого князя, его женой и племянником без обид2. Кроме того, в завещании Ивана Ивановича предусмотрена передача жене в пожизненное владение по три волости и по два села из удела каждого из сыновей. После ее смерти каждый сын должен был обратно получить то, что у него было взято. Так же распорядился в своем завещании и Дмитрий Донской3.
«Мы видим, — пишет Б.Н. Чичерин, — здесь различные постановления: то вдове отдается в пожизненное владение, на прожиток, отдельный участок, то, как делалось обыкновенно, ей назначалась в пожизненное владение часть из удела каждого сына и кроме того давались некоторые владения в полную собственность, в опричнину; то наконец она оставалась до смерти в нераздельном владении с детьми. Бездетная же вдова, или оставалась в пожизненном владении удела своего мужа, или получала его в полную собственность, как например вдова Семена Ивановича, или наконец получала известный только участок. Все эти разнообразные постановления встречаются, как в законах Русской Правды, так и в духовных завещаниях частных лиц. Русская Правда прямо выставляет главным правилом: «Аже жена сядет по мужи, то у своих детей взять часть, а что на ню муж возложил, то тому госпожа есть, а заднича (наследство) ей мужняя ненадобе»4.
При этом достаточно распространенным является мнение, что правила Русской Правды о наследовании вдовы возникли под влиянием византийского права. Данной точки зрения придерживались В. Никольский, который считал, что статья 93 Русской Правды имеет сходство с постановлениями Прохирона5, В.О. Ключевский, полагавший, что данная статья возникла под влиянием греко-римского права6, из современных ученых — В.А. Рыбаков, которой отмечает заимствование Русской Правдой статей о наследстве из византийских источников7.
О влиянии греко-римского права на регулирование отношений, связанных с временным владением и пользованием чужим имуществом (узуфруктом), может свидетельствовать и статья 94 Русской Правды. Данная статья имеет следующее содержание: «Будуть ли дети, то что первое жены, то то возмуть дети ма-тере своея; любо си на жену будеть възложил, обаче матери своеи возмуть». Данную статью К.А. Неволин толкует так: «По Русской Правде, отец, у которого были бы дети от первой жены, не имеет права назначить своей второй жене что-либо из имущества их матери; дети его от первой жены должны получить имущество своей матери, хотя бы он отказал что-нибудь из этого имущества своей второй жене. Здесь принимается, что муж удерживает в своем владении имущество, оставшееся по смерти жены его, но в то же время постановляется, что это имущество принадлежит в собственность детям его от покойной жены и он не в праве отказать из этого имения что либо второй своей жене»8. Данная статья, по его мнению, совершенно сходна с постановлением Эклоги, по которому отцу принадлежало право пользоваться приданым имуществом своей жены, оставившей от брака с ним детей, хотя права собственности на такое имущество принадлежали детям, и, без сомнения, заимствована из этого источника. Влияние греко-римского права на содержание статьи 94 Русской Правды отмечают И.Д. Беляев, В. Никольский, В.И. Сергеевич9.
Принимая приведенное толкование статьи 94 Русской Правды, следует признать наличие в древнерусском источнике упоминания о частном случае владения чужим имуществом, которое в римском праве подпадало под понятие ususfructus: отец владеет имуществом, собственниками которого являются дети его первой жены. В данном случае мы наблюдаем несомненное сходство с bona adventitia, установленным императором Константином. «Имущество, доставшееся детям после матери, — описывает этот вид имущества С.А. Муромцев, — составляло собственность детей; отец же имел право пользования этим имуществом (ususfructus). При эманципации своей дети получали такое имущество в собственные руки, оставляя одну треть его в пользу отца “в благодарность” за его хлопоты. Юстиниан включил в bona adventitia и то имущество, которое дети получали после деда, бабки или других восходящих родственников. Под bona adventitia понимали вообще все то имущество, которое, не входя в состав прочих видов пекулия, приобреталось детьми со стороны, то есть не за счет отца»10.
Правило, предусмотренное статьей 94 Русской Правды, сохранилось как обычай в Смоленской губернии в среде крестьян до XX века: «Из Краснинского уезда (Коблуковской волости) пишут: .если
1 Чичерин Б. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей // Опыты по истории русского права. — М., 1858. — С. 249—250.
2 Там же. — С. 261.
3 Там же. — С. 262.
4 Там же. — С. 268.
5 Никольский В. О началах наследования в древнейшем русском праве. — М., 1859. — С. 355.
6 Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. — М., 1987. — Т. I: Курс русской истории. — Ч. I. — С. 230.
7 Рыбаков В.А. Рецепция права: общетеоретические вопросы. — Омск, 2009. — С. 184.
8 Неволин К.А. История российских гражданских законов. — СПб., 1851. — Т. I. — С. 352—353.
9 См.: Правда Русская / Под ред. Б.Д.Грекова. — Т. II: Комментарии. — С. 647; Сергеевич В. Лекции и исследования по древней истории русского права. — СПб., 1899. — С. 363.
10 Муромцев С.А. Гражданское право Древнего Рима. — М., 2003. — С. 410.
после умершей остались малолетние дети, то ее имущество не идет к ее родным, а остается во владении мужа до возраста детей»1.
Влияние византийского права объясняют тем, что дела о наследстве были предоставлены духовенству, которое руководствовалось греко-римским правом. «При подсудности наследственных дел духовным судам, — пишет В.И. Сергеевич, — и при том важном значении, какое принадлежало представителям церкви в последние моменты жизни каждого христианина, иначе и быть не могло. У нас, конечно, была и своя народная практика, но очень разнообразная, как и практика германских племен. Духовенство не могло руководствоваться этой неустойчивой практикой и должно было вносить грекоримские начала»2. В.О. Ключевский также настаивал на том, что Русская Правда родилась в сфере церковной юрисдикции, и при ее составлении руководствовались памятниками церковно-византийского права3. Д. Азаревич указывал на то, что культурно-историческое влияние Византии должно было отразиться на праве окружавших ее народов, в том числе и славянских: «В частности на юридической практике древней Руси это влияние должно было отразиться уже потому, что греческое каноническое право тесно примыкало к гражданскому праву, от которого и не могло быть отделяемо и рассматриваемо порознь»4.
Если формулировки положений Русской Правды позволяют лишь предполагать наличие в них признаков узуфрукта, то нормы Псковской судной грамоты (1397—1467) не оставляют никаких сомнений по данному поводу. В статье 72 грамоты сказано: «А которому человеку будет кормля написанна в рукописании, и да грамотами владеть землеными учнет или исадскими, а продаст тую землю или (и)сад, или иное что, а доличат того человека, ино ему земля та, или исад, или иное выкупить, а свою кърмлю покрал»5. В Xрестоматии М.Ф. Владимирского-Буданова приведен следующий перевод данной статьи: «Если кто получит по завещанию имущество в пользование и если у него же в руках будут грамоты (крепостные акты) на это имущество: землю или исад, и пользователь продаст эту землю, или исад, или что нибудь другое, то, когда уличат его (в такой незаконной продаже), он обязан выкупить проданное имущество и сверх того лишается пользования им. Покрал: то есть лишение пользования есть штраф за его противозаконный поступок, как за кражу чужого»6. Поскольку пользователь не имел права распоряжаться данным имуществом, обладая им на ограниченном вещном праве, то продажа считалась незаконной.
Под кормлей понимают право прижизненного пользования вещью или право пожизненного владения. Подтверждение этому находим в статье 88 грамоты: «А у которого человека помреть жена без рукописаниа, а у ней останется отчина, ино мужу ея владети тою отчиною до своего живота толко не оженится; а оженится, ино кормли ему нет». Такое же положение было предусмотрено в статье 89 для вдовы: «А у которой жены мужь помрет без рукописаниа и останется отчина или живот, ино жене его кормится до своего жывота, толко не пойдет замужь, а пойдет замужь, ино ей нет». Рукописанием именовалось завещание. При отсутствии завещания переживший супруг получал в пожизненное пользование все имущество умершего при условии соблюдения вдовства. Положения статьи 72 предлагают рассматривать как установление права пользования по завещанию, а статей 88 и 89 — как установление права пережившего супруга на кормлю (содержание, обеспечение) по закону7. Таким образом, право на кормлю по своему назначению и содержанию соответствует узуфрукту.
В отличие от Русской Правды, Псковская судная грамота предусматривала возможность передачи имущества в пожизненное пользование не только от мужа жене, но и от жены мужу. В качестве примера можно привести духовную Акилины: «Ее муж, князь Федор, получает семь дворов и половину мельницы в кормлю, а село на Кеби, клеть и двор в городе — в одерень; после смерти мужа его кормля переходит к монастырю Успения»8.
По мнению В.И. Сергеевича различие права собственности и пожизненного владения «могло возникнуть само собой, независимо от какого-либо иностранного влияния. Но нельзя не указать здесь на сходство статей Псковской судной грамоты о кормле супругов с. постановлением Эклоги, по которому, в известном случае, переживший супруг мог пожизненно владеть всем имуществом умершего»9.
1 Пахман С. Очерк народных юридических обычаев Смоленской губернии // Сборник народных юридических обычаев. — СПб., 1900. — Т. 2. — С. 77.
2 Сергеевич В. Лекции и исследования по древней истории русского права. — СПб., 1899. — С. 436.
3 Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. — М., 1987. — Т. I: Курс русской истории. — Ч. I. — С. 218—222.
4 Азаревич Д. История византийского права. — Ярославль, 1876. — Т. I. — Ч. 1. — С. VII—VIII.
5 Псковская Судная грамота. Текст // Российское законодательство X—XX веков: В 9 т. — М., 1984. — Т. I: Законодательство Древней Руси. — С. 338.
6 Псковская Судная Грамота (1397—1467) // Xрестоматия по истории русского права. Выпуск первый / Сост. М. Владимирский-Буданов. — Киев, 1876. — С. 154.
7 Псковская Судная грамота. Комментарий // Российское законодательство X—XX веков: В 9 т. — М., 1984. — Т. I: Законодательство Древней Руси. — С. 372.
8Алексеев Ю.Г. Псковская судная грамота и ее время. — Л., 1980. — С. 103.
9 Сергеевич В. Лекции и исследования по древней истории русского права. — СПб., 1899. — С. 402.
В дальнейшем исключение женщины из числа наследников по закону было обусловлено не только родовым характером имущества, но и государственными интересами. Московские князья были заинтересованы в усилении государства, недопущении дробления земель.
В юридической науке существует мнение, что после Псковской судной грамоты в московском праве следы узуфрукта теряются, и вновь этот институт встречается только в законодательстве XIX века1. Есть основания полагать, что это мнение ошибочно: действительно, в Судебнике Ивана III 1497 года, отсутствует упоминание о правовых институтах, подобных узуфрукту, однако и в указах XVI века, и в Уложении 1649 года имеются статьи, содержание которых можно рассматривать как положения об узуфрукте. В данном случае речь идет о прожитке.
Правило о прожитке в виде предоставления жене бездетного князя части вотчины в пожизненное владение мы встречаем в дополнительном указе 1562 года к Судебнику Ивана IV о запрете служилым князьям распоряжаться (продавать, менять, отдавать за дочерьми в качестве приданого) старинными вотчинами: «А которого князя не стало бездетна, а останется у него жена, а напишет ей муж ее духовную, что из своей вотчины, и ей на той вотчине жити до своего живота; а как ее не станет, и та вотчина на Царя и Великого Князя, а душу ее велит Государь из своея казны устроить»2.
Указом Михаила Федоровича 1628 года было постановлено, что дочери при жизни сына не наследуют в родовых и выслуженных вотчинах, а им дается после отцов их из поместья на прожиток по указу3.
А.Г. Маньков указывает, что фактическое обеспечение прожитком вдов и детей из поместий умерших мужей известно по Новгородским писцовым книгам середины XVI века4. К.В. Петров в качестве примера упоминания о выделе части поместья как прожитка приводит указные грамоты от 30 сентября 7064 (1555) года о разделе поместья Чмута Ачкасова, от 31 августа 7063 (1555) года о разделе поместья Михаила Волнина, о выделе прожитка сестрам Марии и Матрене из поместья их отца Китайки Пятого, от 12 января 7064 (1556) года о наделении вдовы Нечая Бутурлина Орины с полугодовалой дочерью Марьицей прожитками и другие, в том числе жалованную грамоту от 1 апреля 1553 года Григорию Рудаку Афонасьеву сыну Алфимова на прожиток в Клине за службу и за старость5.
В законодательстве XVII века под прожитком понималась часть поместья, выделяемая после смерти его владельца на содержание вдовы, дочерей, престарелых родителей, несовершеннолетних детей в случае отсутствия прямых наследников при признании поместья выморочным имуществом. Разновидностью прожитка было поместье, которое в полном размере оставалось за престарелыми и увечными дворянами, отставленными со службы (прожиточное поместье). Как правовой институт прожиток оформляется в Уложении 1649 года, в котором ему посвящено 23 статьи: в главе II «О Госу-дарьской чести, и как Его Государьское здоровье оберегать» — 7, в главе XVI «О поместных землях» — 8, 10, 11, 13, 16, 18, 19, 20, 21, 22, 30, 31, 32, 33, 56, 57, 58, 61, в главе XVII «О вотчинах» — 2, 3, 10, 126.
Закрепление прожитка в Уложении 1649 года объясняется событиями, имевшими место в истории России в начале XVII века. Прожиток был призван обеспечить матерей, жен, дочерей, несовершеннолетних детей тех дворян, которые погибли в результате интервенции и войн, поскольку поместья предоставлялись под условием службы и указанные лица не могли их наследовать. Учитывая то обстоятельство, что дворянство было опорой власти, государство было заинтересовано в сохранении данного сословия, в том числе путем обеспечения существования неслужилых членов семьи дворянина.
Особенности прожитка как разновидности вещного права заключаются, на наш взгляд, в следующем. Собственником имущества являлось государство, прожиток возникал на основании закона и указания верховной власти, а не вследствие завещания; в некоторых случаях пользователь имел право распорядиться имуществом. Например, вдовы и девки (дочери, сестры, племянницы) имели право передавать прожиток родственникам, которые должны были их содержать, а девок выдать замуж.
Однако эти особенности не изменяют сущности данного института, — право на прожиток представляет собой право временного владения и пользования частью поместья с целью извлечения доходов для обеспечения члена семьи дворянина или самого дворянина, не способного нести службу. Данное право является, по нашему мнению, разновидностью узуфрукта.
Закрепление пользования землей на условиях службы исключало возможность передавать женщинам поместья по наследству. Поместья переходили сыновьям или ближайшим родственникам при условии несения ими службы. Однако связывать появление прожитка только с поместным правом, на
1 Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. — М., 1907. — Т. 1. — С. 381.
2 Дополнительные указы к Судебнику // Собрание важнейших памятников по истории древнего русского права. —
СПб., 1859. — С. 307.
3 Рождественский Н. Историческое изложение русского законодательства о наследстве. — СПб., 1839. — С. 43.
4 Маньков А.Г. Уложение 1649 года — кодекс феодального права России. — Л., 1980. — С. 70.
5 Петров К.В. Некоторые виды земельной собственности и система русского права до начала XVIII в. Прожиток // Российское государство в XIV—XVII вв.: Сборник статей, посвященный 75-летию со дня рождения Ю.Г. Алексеева. — СПб., 2002. — С. 117, 119, 122.
6 Соборное уложение 1649 года. Текст // Российское законодательство X—XX веков: В 9 т. — М., 1985. — Т. 3: Акты
Земских соборов. — С. 83—257.
наш взгляд, было бы не совсем верным, поскольку согласно указу 1562 года, Уложению 1649 года прожиток мог выделяться не только из поместных земель, но и за счет вотчины.
По общему правилу вдовы не могли наследовать родовые и выслуженные вотчины, а также вотчины, купленные у своих сородичей из числа родовых и выслуженных. Последние возвращались в род умершего. Если у умерших не было поместий или купленных вотчин, то оставшимся после них одиноким матерям, которые жили с ними, и бездетным вдовам выделялось на прожиток из выслуженных вотчин (XVI, ст. 16, XVII, ст. 1, 2). При этом прожиток нельзя было продать, заложить, отдать в монастырь или передать в качестве приданого. При выходе замуж, пострижении или смерти владелицы прожитка вотчины возвращались в род мужа (XVII, ст. 2, 3, 10, 12). Кроме того, при наследовании вдовой купленной вотчины, она получала лишь временное право владения и пользования вотчиной без права распоряжения (продажи, залога). Замужество, пострижение, смерть влекли за собой возврат вотчины в род мужа (XVII, ст. 8). Наследование вдовами купленных вотчин также являлось разновидностью прожитка, то есть узуфруктом. Таким образом, было законодательно закреплено существовавшее ранее ограничение имущественных прав женщин.
Если учесть, что пожизненное владение было известно Русской Правде (включено не позднее XIII века), как «кормля» — Псковской судной грамоте, то утверждение того, что причиной появления прожитка стало формирование поместной системы, и что он изначально выступал в качестве государственного средства обеспечения, как считает К.В. Петров, не учитывает последовательного характера развития права1. Полагаем, что в Московском государстве стали применять уже известный способ обеспечения интересов лиц, не входивших в число наследников, в новых условиях. Как и ранее, прожиток был предназначен для содержания вдов и малолетних детей, но, учитывая статус и предназначение поместья, круг субъектов данного вещного права был расширен (правом на прожиток наделялись сами помещики по старости или по увечью). Таким образом, наблюдается проявление преемственности в праве на новом этапе развития феодального права.
При изучении поместных отношений наблюдается определенное сходство самого права на поместье с узуфруктом2. Помещик не владел поместьем на праве собственности, он получал его во временное (пожизненное) пользование на условиях военной или иной (посольской, административной и т. п.) службы для извлечения доходов. По сути это было жалованье, которое выплачивалось натурой. Содержание поместного права заключалось в эксплуатации природных богатств отведенного участка. Однако уже к XVI веку владельцы поместий наделяются правомочиями по их распоряжению: допускается мена поместьями, мена поместий на вотчины, продажи поместья в вотчину. Поместья могли переходить по наследству к сыновьям, годным к службе, при отсутствии прямых наследников поместье передавалось ближайшим беспоместным и малопоместным родичам. Все эти признаки указывают на то, что содержание права на поместье постепенно перестало ограничиваться правомочиями владения и пользования.
Таким образом, до XVII века поместное право по своему содержанию весьма близко к узуфрукту, но в дальнейшем наблюдается сближение правового режима вотчин и поместий, помещики получают право распоряжения поместьями, право передавать поместья по наследству. С 1714 года вотчины и поместья именовались недвижимым имуществом. Постепенно в ходе исторического развития право на поместье из узуфрукта (пожизненного владения) преобразуется в право собственности, что окончательно было закреплено Екатериной II.
Право на прожиток также впоследствии трансформировалось в наследственное право вдовы на получение в собственность указной доли, которая составляла 1/7 в недвижимом имуществе и 1/4 в движимом. Эти правила были распространены и на вдовца3. Однако, поскольку указанный размер наследственных долей не гарантировал обеспеченное материальное положение пережившего супруга, возможность предоставления ему права пожизненного владения родовым имуществом была сохранена и закреплена в части 1 тома X Свода законов Российской империи.
Узуфрукт (пользовладение) выступал в гражданском законодательстве XIX — начала XX веков под видом вещных прав пользования полного и неполного (ст. 535, 536 ч. 1т. X Свода законов), а также пожизненного владения родовым имуществом, установленного одним супругом в пользу другого по духовному завещанию (ст. 116, 533 №-533№1, 1070, 1070№ ч. 1 т. X Свода законов), пожизненного владения и пользования родителями имуществом и капиталами, оставшимися после бездетно умерших детей
1 Петров К.В. Некоторые виды земельной собственности и система русского права до начала XVIII в. Прожиток // Российское государство в XIV—XVII вв.: Сборник статей, посвященный 75-летию со дня рождения Ю.Г. Алексеева. — СПб., 2002. — С. 134.
2 В качестве подтверждения допустимости такого сравнения приведем следующий пример: во II веке н. э. в Древнем Риме за владельцами провинциальных земель, являющихся собственностью римского народа по праву завоевания (res publicae) было признано право, которое терминологически обозначалось как ususfructus (См.: Римское частное право: Учебник / Под ред. И.Б. Новицкого и И.С. Перетерского. — М., 2006.).
3 Синайский В.И. Русское гражданское право. — М., 2002. — С. 575.
(ст. 1141, 1145—1147 ч. 1 т. X Свода законов), пожизненного владения вдовой частью имения, оставшегося после мужа в Черниговской и Полтавской губерниях (ст. 1157 ч. 1 т. X Свода законов)1. Наиболее подробно в законодательстве были регламентированы права и обязанности пожизненного владельца при предоставлении по духовному завещанию в пожизненное владение одним из супругов другому родового имущества. Таким образом, древнейший институт пожизненного владения применялся и в XIX веке, смягчая в некоторой степени ограничения наследования супругами родового имущества.
Дореволюционными учеными при анализе правил о пользовладении подчеркивалась особая важность данного права в бытовом и практическом отношении2. Объяснить это можно тем, что пользов-ладение использовалось как механизм обеспечения при наследовании интересов лиц, не являющихся наследниками. Наследственные правоотношения распространены в любом обществе, в котором существует частная собственность, соответственно, можно предположить, что ситуации, при которых наследодатель стремится обеспечить лиц, не входящих в число наследников, возникали в дореволюционной России довольно часто. В публикациях начала XX века отмечалось, что пользовладение устанавливается почти исключительно по завещаниям в пользу переживших супругов с целью обеспечить их безбедное существование и чрезвычайно редко по договорам3. В данном случае пользовладение носит ярко выраженный социальной характер.
Напротив, в других сферах, в том числе в предпринимательских отношениях, узуфрукт не имел в дореволюционной России широкого применения, хотя законом это не запрещалось. В современном же Проекте изменений в ГК РФ предлагается установить запрет на использование вещи, обремененной правом личного пользовладения, в предпринимательской деятельности. Тем самым и в этом случае наблюдаются элементы преемственности, которые проявляются в сохранении назначения данного правового института.
Функция узуфрукта как средства обеспечения граждан обуславливает его востребованность в современном обществе. В условиях грядущего кризиса системы пенсионного обеспечения, вызванного в том числе демографическими факторами, возрастает роль частной собственности как источника получения доходов лицами, не являющимися собственниками, в том числе на основании завещательного отказа и договора ренты. Кроме того, социальное предназначение узуфрукта предполагается реализовать в области жилищных правоотношений, в частности для обеспечения интересов лиц, имеющих право на получение содержания от собственника: бывшего супруга, несовершеннолетних детей, престарелых родителей, нетрудоспособных иждивенцев.
Обобщая результаты изучения нормативных актов XIII—XIX веков, посвященной им литературы, можно сделать следующие выводы.
Происхождение узуфрукта как в римском, так и в русском праве следует искать в сфере имущественных отношений внутри семьи. И в первую очередь возникновение данного института связано с зависимостью женщины от семьи. Наделение вдовы правом пожизненного владения имуществом позволяло достичь баланса интересов семьи и пережившей мужа супруги.
Права, сходные по содержанию и назначению с узуфруктом, обнаруживаются в Русской Правде (Пространная Правда) в положениях о наследовании вдовы (статья 93), о праве детей от первой жены на имущество их матери (статья 94). В Псковской судной грамоте аналогом узуфрукта является «кормля», в Уложении 1649 года — право на прожиток, которое могло быть установлено как на выслуженную вотчину, так и на поместье.
Есть основания полагать, что положения Русской Правды и Псковской судной грамоты о правах, сходных с узуфруктом, были заимствованы из греко-римского права или возникли в результате его влияния, то есть имела место рецепция норм из византийских источников.
Несмотря на разные экономические условия, в которых применялись названные акты, наблюдается преемственность положений о пожизненном владении и пользовании чужим имуществом. Она выражается в одинаковом назначении правил, которыми предусматривается установление данного права. Возникнув в сфере наследственного права, вещные права, соответствующие узуфрукту, были предназначены для обеспечения членов семьи, ограниченных в наследственных правах, то есть носили социальный характер. Данный характер этих прав сохранялся на разных этапах развития российского законодательства, что свидетельствует о преемственности в правовом регулировании отношений связанных с пожизненным владением и пользованием чужим имуществом.
1 Свод Законов Российской Империи. Полный текст всех 16 томов, согласованный с последними продолжениями, постановлениями, изданными в порядке статьи 87 Зак. Осн., и позднейшими узаконениями: неофиц. изд. / Под ред. И.Д. Мордухай-Болтовского. — СПб., 1912. — Кн. 3.
2 См.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. — М., 1907. — Т. 1. — С. 382; Васьковский Е.В. Учебник гражданского права. — М., 2003. — С. 363.
3 Гражданское уложение. Кн. 3. Вотчинное право: проект Высочайше учрежденной Редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения (с объяснениями, извлеченными из трудов Редакционной комиссии) / Под ред. И.М. Тютрюмова; Сост. А.Л. Саатчиан. — М., 2008. — С. 409; Полетаев Н.А. Пользовладение и наем имущества в их взаимных отношениях. — СПб., 1903. — С. 13.
