CC BY
24
специализирующееся на разработке исламских финансовых продуктов.
«Исламская экономическая модель и современность», М., 2010, с. 272-276.
Параг Ханна,
политолог (США)
УЗБЕКИСТАН И ТУРКМЕНИСТАН: «НЕУД» ПО ПОВЕДЕНИЮ
Вскоре после событий 11 сентября 2001 г. в Узбекистане на контрольно-пропускных пунктах военные приветствовали американских туристов возгласами «Мы друзья Буша!». Страна была рекрутирована в прифронтовые союзники Соединенных Штатов, помогая им проводить военные операции на территории своего южного соседа, Афганистана. Узбекистан превратился в стартовую площадку для беспилотников «Predator», запускавшихся с целью ликвидации Усамы бен Ладена, а позже был активно задействован в тайных схемах, использовавшихся ЦРУ для допросов и пыток подозреваемых в терроризме. Присутствие американских войск на военной базе Карши-Ханабад («К2») на юге страны значительно улучшило ее репутацию и позволило подкрепить претензии на статус ключевой державы региона. Однако всего через пять лет Узбекистан разочаровал: американцам пришлось убраться из страны, а политический разлад стал практически неизбежен. Почему так вышло?
Узбекистан - это сердцевина Срединной земли. По численности населения он превосходит все остальные постсоветские страны Центральной Азии вместе взятые, к тому же еще и граничит со всеми центральноазиатскими государствами. В начале 1990-х годов именно Узбекистан, а не Казахстан, считался наиболее вероятным кандидатом на лидерство в регионе благодаря наличию многочисленных городских центров и более качественной инфраструктуры. По запасам золота Узбекистан занимает восьмое место в мире, имеются также немалые залежи нефти, газа и урана. Такие факторы, как производство хлопка и промышленная база страны, обусловили появление там крупных текстильных фабрик и автомобильных заводов. Президент Ислам Каримов казался весьма прогрессивным лидером. «Лучше теннисные ракетки, чем военные
ракеты», - молвил он однажды, посетив престижный турнир «Кубок президента» в столице страны Ташкенте.
Если президент Казахстана Назарбаев стал культивировать устремленный в будущее тюркский ренессанс, то Каримов фактически сделал упор на обращенную в прошлое национальную самобытность под стягом Тамерлана - великого хана, жившего в XIV в., чьи конные статуи повсюду в Ташкенте заменили памятники Карлу Марксу. Правда, в отличие от Тимура, который устремлял караваны во все стороны света, дабы углубить связи с Китаем, Аравией и Индостаном, Каримов практически закупорил свою страну, полностью перекрыв новый «Шелковый путь» и жестко обходясь с собственными гражданами. У сияющих на солнце современных банков в центре Ташкента всего один клиент - государство. Как гласит местная шутка, эти банки - всего лишь склады с запасами узбекской денежной единицы - сома; чтобы купить что-нибудь стоящее, нужны мешки сомов. Страна лишилась большей части своих талантливых бизнесменов, переехавших в более либеральный Казахстан. Вряд ли можно подыскать лучший символ для описания событий, происходивших в постсоветское время на стыке Казахстана и Узбекистана, чем Аральское море - этот усохший и загаженный символ нерациональных советских методов орошения хлопковых полей. Казахское правительство построило дамбу, чтобы разделить море на две части и постепенно заполнить «малый Арал» водами Сырдарьи. В то же время большая часть Аральского моря, принадлежащая Узбекистану, по-прежнему напоминает засыхающее ядовитое болото с парящими над ним облаками пестицидов. Если Казахстан, даже пребывая во Втором мире, добился кое-каких успехов, то Узбекистан, наоборот, имеет все шансы спуститься в Третий мир.
Ферганская долина - сердце всей Центральной Азии. Здесь сегодня живет 20% населения региона, хотя долина занимает всего 5% его территории. Поскольку в сопредельных государствах существует диспропорция между отдельными этническими группами, Ферганская долина представляет собой эпицентр центральноа-зиатской версии конфликтного синдрома, до сих пор еще не изжитого на Кавказе, где Сталин в свое время также прочертил своего рода линии судьбы, породив демографическую шизофрению и натравив национальные меньшинства друг на друга, чтобы у них не оставалось времени выступать против власти. Когда в 1990 г. вспыхнули зловещие беспорядки на этнической почве между узбеками и киргизами, советские войска ничего не сделали
для их предотвращения; Москва предпочла обвинить ислам. С точки зрения демографии Западная Киргизия и Северный Таджикистан населены узбеками. Из-за плотности заселения Ферганской долины и ужасающей бедности ее жителей любой этнический конфликт порождает огромные потоки беженцев. Рост оборота наркотиков и упадок системы социального обеспечения при деспотических режимах оказывают разрушительное воздействие на ферганскую молодежь, которая, подобно молодым арабам, с отстраненным видом сидит в уличных забегаловках и ожидает работы.
Сегодня нельзя понять пульсацию «Шелкового пути» и его архитектурное величие, не посетив медресе и базары Самарканда и Бухары, где в тесных и скрытых от постороннего глаза комнатенках производят шелк с помощью деревянных ткацких станков, как это делали встарь и все по той же древней технологии, выкраденной из Китая и привезенной в Персию многие столетия назад. В легендарном бухарском медресе Мир-и-Араб наголо бритые мужчины в шляпах-пакулях с длинными клинообразными бородами неспешно восстанавливают изразцы, испещренные замысловатой исламской каллиграфией. Рядом в магазинчике, расположенном в подвале, где реставрируют старинные музыкальные инструменты, группа музыкантов завораживает своей игрой, исполняя на пронзительных флейтах, похожих на гитары комузах с туго натянутыми струнами и арабских барабанах музыку «Шелкового пути» - но ее некому слушать. Грандиозное медресе Регистан в Самарканде, во времена Тамерлана бывшее центром проведения шествий, празднеств и ярмарок, сегодня отдает пугающим запустением. Самарканд мог бы стать символом современного исламского возрождения и вновь обрести титул «второй Мекки», а Ферганская долина, в которой перемешаны разные валюты и кулинарные традиции «Шелкового пути», могла бы стать житницей региона, привлекая земледельцев из всех сопредельных стран. Но вместо этого Узбекистан представляет собой пример упущенных возможностей и извращенного честолюбия.
Чтобы повысить авторитет своей страны в «войне с террором», Каримов решительно запретил исламистские партии и общественные организации. При этом он стал зачастую навешивать удобные ярлыки типа «экстремистский» или «фундаменталистский» на такие социально-образовательные учреждения, как медресе (эта тактика широко применяется деспотами Центральной Азии и арабского мира). Как ни парадоксально, но даже будучи
мусульманином по рождению, Каримов повторил ошибки атеистов-большевиков. Последние боролись в течение десяти лет на всем пространстве Туркестана с басмачами, загнав их в горы, после чего Сталин разрушил около тысячи из почти 30 тыс. мечетей, а остальные отдал под музеи и фабрики. И все же СССР, стремясь снискать доверие к себе в мусульманских странах, по крайней мере дозволял исповедовать некую разновидность «официального» ислама, создав четыре муфтията (управления) и сделав Ташкент центром изучения ислама. В отличие от них Каримов преувеличил угрозу со стороны исламистских групп и переоценил способность народа терпеть самовластие руководителя страны. Кроме того, Каримову не удалось убедить узбеков в том, что он и есть тот самый человек, который способен явить своему народу славное наследие прошлого.
Распространение воинствующего исламского фундаментализма из Пакистана и Афганистана на север - в Ферганскую долину и далее за ее пределы - вовсе не было неизбежным. «Исламистские группировки в основном были формой политической оппозиции в регионе, а не фактором ее радикализации», - пояснил один узбекский чиновник, который оставил государственную службу по личным убеждениям. В Казахстане молодежь регулярно ходит в мечеть, не опасаясь преследований, а потому недовольства исламистов там не существует. В самом Узбекистане исламский радикализм первоначально был лишь слабым отголоском действий полевых командиров - этнических узбеков из северных районов Афганистана, и о свержении режима Каримова речи не шло. Большинство узбеков предпочли бы держаться в стороне от буйства политического ислама, который еще встречается в других местах. «Раньше в повседневной жизни мы никогда не сталкивались с религиозными проблемами. Ошибочный подход к исламу возобладал у нас только сейчас», - пояснил тот же чиновник.
Если сжать воздушный шарик, то он не сдуется сразу, а будет разбухать, пока не лопнет. Каримов и для себя, и для Запада создал очень большую проблему - положение, при котором в стране начисто отсутствует всякая оппозиция, за исключением организованных исламистских групп, сделавших своими главными целями Узбекистан и Таджикистан. Два крупных исламистских движения в последние годы продвигают панисламский национализм, считая свержение Каримова необходимым условием для этого. Партия «Хизб ут-Тахрир» (Партия освобождения) начинала свою деятельность как исламская община, борющаяся с корруп-
цией и нищетой с помощью традиционных брошюр и современных интернет-ресурсов, а не насилия, - но стала чем-то вроде передового авангарда суннитов-исламистов. Исламское движение Узбекистана имеет боевые ячейки, гнездящиеся в Афганистане и Таджикистане; оно получает финансирование от саудовских ваххабитов и пакистанских медресе. По всей Ферганской долине разбросаны его лагеря, где готовят молодежь к участию в боевых действиях и терактах. Дабы оправдывать убийства, они прибегают к искаженному толкованию Корана.
Режим типа каримовского - самая лучшая реклама, которую только можно вообразить, для вербовки новых приверженцев подобных радикальных групп. Тысячи исламистов - это молодые люди, которые несколько лет назад даже и мусульманами-то в полном смысле этого слова не были. Неспособность узбекской верхушки предложить им внятную национальную идею нового типа открыла двери для альтернативных идей. Даже светски настроенные узбеки уже не поддерживают каримовскую тиранию, которая вынуждает вдов вступать в ряды «Хизб ут-Тахрир» и идти по стопам их убитых мужей. В 2004 г. атаки террористов-смертников на площадях Ташкента - раньше в регионе о подобном никогда не слышали - снискали симпатии значительной части узбекского населения. «Все могло бы закончиться, как в Афганистане, ведь никакого выбора, кроме вооруженной борьбы, у нас нет», - взволнованно заявил один студент из бедного квартала столицы.
Каримов всегда был деспотом, но добившись абсолютной власти, стал буквально параноиком. Проведенная при нем коллективизация снизила доходы крестьян, которым запретили владеть землей. Он ввел высокие тарифы на импорт и стал жестко контролировать операции с иностранной валютой. Когда иностранные инвестиции иссякли, Каримов даже попытался установить полный контроль над экономикой и все более обесценивающимся сомом, закрыв границы в Ферганской долине и с Южным Казахстаном для челночной торговли. Ничто не могло быстрее отвратить от Каримова обедневших узбекских торговцев, само существование которых полностью зависит от огромных открытых базаров в Кара-су, расположенном по обе стороны границы с Киргизией. Гигантские морские контейнеры из Китая расставлены там попарно, образуя замысловатый караван-сарай - невообразимую мешанину красочных магазинчиков, где узбеки затариваются дешевыми китайскими товарами, для которых правительство закрыло каналы
официального импорта. Быстро демонтировать такой рынок и переместить его в другое место, как в эпоху «Шелкового пути», -дело нескольких дней. Каримов постарался - снес базар и дома вдоль границы. Но в ответ на закрытие им границы по всей Фергане моментально выросли черные рынки советского типа. Правда, прибыли торговцев снизились - не в последнюю очередь потому, что, в отличие от водителей автомобилей, лоточники с их арбузами вынуждены платить больше за пересечение строго охраняемой границы, и теперь их дневной заработок уходит на непомерные поборы.
После закрытия границы сильно удлинился путь до Андижана - ближайшего крупного узбекского города, родины императора Бабура из династии Великих Моголов, жившего в XV в. Чтобы запугать ферганских предпринимателей, Каримов упрятал за решетку десятка два успешных бизнесменов, заклеймив их как исламистских радикалов. А в мае 2005 г. полиция, проявив бесчеловечность, хладнокровно расстреляла мирных демонстрантов, которые требовали освобождения узников-предпринимателей. Более жестокая расправа в Азии имела место только в Пекине во время восстания на площади Тяньаньмэнь в 1989 г. А некоего человека, арестованного якобы за экстремизм, в течение двух лет подвергали пыткам, после чего власти объявили ему: «Президент Каримов прощает вас, но если вы хоть слово скажете о том, что здесь происходило, мы вас снова арестуем».
Сейчас Ташкент - строго охраняемая столица сугубо полицейского государства. В радиусе 200 км от нее выставлены военные и полицейские кордоны, зачастую замаскированные под таможенные посты. Там обыскивают все транспортные средства, чтобы не допустить проникновения в столицу каких-либо антиправительственных элементов. Любой подстрекатель, пробравшийся вдруг в Ташкент, будет разочарован при виде такой картины: главный правительственный квартал огорожен на манер Запретного Города в Пекине, а те места, где еще можно провести демонстрацию, выражаясь официальным языком, «облагорожены» - читай блокированы. Даже самый крупный в городе базар Чорсу ужат наполовину произвольно понаставленными заборами. Парадокс состоит в том, что Каримов опасается своего собственного народа, - и это при вездесущих спецслужбах, на которых с отвращением смотрит большинство граждан за исключением наивных детей, продающих открытки около бухарских святынь. У Министерства внутренних дел и служб безопасности имеются свои
финансовые интересы и собственные воинские подразделения численностью до 60 тыс. человек. Такого количества вполне достаточно для аннексии Худжандской области Таджикистана, заселенной в основном узбеками.
Каримов расписал андижанские события в духе американской «войны с террором», ставя тем самым Соединенные Штаты в затруднительное положение и заставляя их наблюдать, как американская политика демократизации входит в противоречие с американской же политикой антитеррора. До событий в Андижане узбеки находились под впечатлением слов, произнесенных начальником Центрального командования США Энтони Зинни: «Я не Тамерлан. Я пришел не покорять вас». Но суровая критика со стороны Запада толкнула Каримова в объятия россиян и китайцев - заступников, которые потребовали, чтобы Соединенные Штаты покинули военную базу Карши-Ханабад. При этом россияне и китайцы прикрыли Каримова с помощью Шанхайской организации сотрудничества. Узбекистан стал еще одним полигоном, где разыгрываются шахматные комбинации в духе Realpolitik, причем о исходе всей партии можно только гадать.
Каримов также быстренько закрыл или выселил из занимаемых помещений большинство американских неправительственных организаций, которые занимались вопросами соблюдения прав человека, проведения судебной реформы, а также созданием независимых средств массовой информации. «Каждый день нас то вызывают в суд, то требуют покинуть страну, - посетовал западный корреспондент. - Наши партнеры хотят, чтобы мы здесь их обучали, но правительство реагирует слишком нервозно». Неправительственные организации, радеющие за демократию, - это составная часть, казалось бы, противоречивого, но фундаментального американского внешнеполитического подхода, при котором США играют роль одновременно и доброго, и злого полицейского. Можно сказать, что неправительственные организации обучают сразу две группы общества - верхи и низы, но заинтересованность почему-то проявляют только последние. В то время как официальная политика США предусматривает поддержку режима, американские неправительственные организации борются с властями и тем подают пример местным жителям.
Противоречивый характер, присущий политике благих намерений, как раз и стал одним из факторов ее провала. «Война с террором» привела к противоречиям между Госдепартаментом и Пентагоном: если первый сократил помощь Узбекистану из-за
имевших там место нарушений прав человека, то второй, наоборот, увеличил объем военного содействия этой стране. Лишь незначительная часть общей суммы в 500 млн. долл., выделенных Узбекистану, была израсходована на цели демократизации. Иностранная помощь, которую всегда предназначают для развития и на политические цели, в конечном итоге не привела ни к экономической, ни к дипломатической лояльности со стороны Узбекистана. Если предоставление помощи стране вообще никак не увязывать с проведением в ней политических реформ, то в этом случае лидеры станут тяготеть к использованию гораздо более агрессивной политики по отношению к внутренней оппозиции.
Так, например, Каримов направил американские средства не на спасение зашатавшейся экономики, а на увеличение заработной платы преданных ему спецслужб, повысив тем самым степень защиты своего политического режима. Если Америка продолжит и дальше концентрироваться только на отношениях с режимами, а не следовать европейскому подходу, суть которого состоит в совершенствовании государственных систем, тогда и после Каримова его преемники будут выказывать симпатии к Китаю и России. Некий бывший узбекский чиновник с осуждением заметил, сидя в тихом ташкентском ресторане: «Западная стратегия должна отходить от своего обычая и не выделять среди лидеров "своего сукина сына", а называть его просто и ясно: "сукин сын"».
Если вы предоставляете военную помощь какому-то режиму, а кроме вас тем же самым занимаются и другие державы, то возможности оказать воздействие на этот режим уменьшаются -вот в чем загвоздка. В тот самый момент, когда НАТО приостанавливает сотрудничество со странами, отказавшимися проводить демократические реформы, Шанхайская организация сотрудничества, наоборот, продолжает поддерживать автократов, предпочитающих необременительное покровительство со стороны Китая и России деспотичной опеке со стороны Запада.
Отказ Каримова от помощи советников, его репрессивная политика и командно-административный стиль управления экономикой не означают просто формальный переход к китайской или российской модели - Узбекистан даже не граничит с Китаем. Скажем так: Каримов охотно передал свою страну в сферу влияния Китая. Вскоре после массовой расправы в Андижане Каримов вылетел в Пекин, где подписал сделки по нефтегазовым месторождениям в Ферганской долине и строительству газопровода в Западный Китай на общую сумму около 1 млрд. долл. Российские и
китайские фирмы прекрасно ладят с коррупционерами и ориентируются в непрозрачных деловых отношениях, контролируя в настоящий момент большую часть территории, богатой полезными ископаемыми. В конце 2005 г. Россия и Узбекистан также подписали Договор о союзнических отношениях, что еще больше ослабило позиции США.
Если Казахстан укрепил свою безопасность, поддерживая хорошие отношения со всеми крупными державами, Каримов подорвал стабильность в Узбекистане путем отказа от поддержки со стороны Запада, оставив свою страну открытой для эксплуататорского сговора со стороны Китая и России. В то же время Америка и Евросоюз по-прежнему популярны среди узбекского населения. После Андижана Соединенные Штаты переправили сотни узбекских беженцев из Киргизии в Европу, несмотря на громкие возражения Каримова. «У нас нет достаточной информации, но мы знаем, что Америка и Европа приняли верное решение, и мы по-прежнему уважаем их», - объяснил молодой узбекский ученый. ЕС дополнительно ввел запрет на въезд высокопоставленных узбекских чиновников, а беспокойные узбекские изгнанники в Европе сейчас проходят там подготовку с помощью западных организаций. Запад не признал Каримова, но в то же время ему удалось не разъярить исламистские группировки Узбекистана. Бремя вины за распоясавшихся диктаторов типа Каримова следует возложить на Китай и Россию, которые одни в конечном итоге и должны страдать от всех последствий их действий.
На примере Узбекистана видно: страну куда легче закрыть, чем открыть. Для руководителя типа Каримова не может быть никакого компромисса между демократизацией, экономическим ростом и национальной безопасностью: гарантией выживания режима и государства является стабильность собственного правления. «Со времен гласности не видно никаких изменений или прогресса. И никаких подвижек не произойдет до тех пор, пока Каримов не будет висеть на фонарном столбе», - вздыхает таксист из Бухары. Присущая диктатору психология человека из осажденной крепости совершенно исключает возможность передачи власти правовыми методами. Поистине Каримов, который стоит у власти почти два десятилетия после обретения страной независимости, унесет тиранию с собой в могилу.
Крупнейшая провинция Узбекистана Каракалпакия, охватывающая всю западную треть территории страны, к настоящему времени превратилась в иссохшую пустыню из-за чрезмерного
использования Амударьи в целях орошения. В Аральском море, в котором когда-то добывалось больше 1/10 части рыбных ресурсов Советского Союза, не могут существовать никакие формы жизни, кроме бактерий - причины заболеваемости местных жителей.
По другую сторону от этой бесплодной земли лежит Туркменистан, большая часть которого - все та же покрытая паутиной трещин пустыня. Ее кочевые коневодческие племена все еще пребывают в древней эпохе, когда Мерв был второй после Багдада столицей Сельджукидов. Подобный образ жизни кочевников повысил их иммунитет перед лицом советской экспансии, против которой они отчаянно боролись на протяжении 1930-х годов. Но обладая огромными запасами газа, Туркменистан по сути стал одной из крупнейших в мире заправочных станций, хотя и управляемой менеджерами, которые регулируют подачу топлива по своему усмотрению.
В отличие от Ислама Каримова, туркменский лидер Сапар-мурат Ниязов, скончавшийся в 2006 г., безо всякого стеснения объявил национальным героем не Тамерлана или какого-нибудь другого исторического деятеля, а самого себя. Ниязов провозгласил себя Туркменбаши (Отцом всех туркмен) и по всей стране заменил учебники истории на книгу собственного сочинения «Рух-наму» (эта книга богохульно обладала тем же статусом, что и Коран) со стихами такого, например, содержания: «Я дух туркменского народа, я возродился, наконец, чтоб век златой вам принести и счастье». Словно пребывая в бреду, он отождествил себя с государством, уничтожил оппозицию, произвел зачистку интеллигенции и разграбил экономику страны - все эти деяния явились следствием его самовосхваления в духе Пол Пота или Ким Чен Ира. Закрыв больницы и библиотеки за пределами Ашхабада, Ниязов одновременно с этим вливал миллионы долларов в строительство роскошных домов, восьмиполосной автострады, вычурных фонтанов и возведение собственной статуи высотой 40 м, которая поворачивается вослед солнцу. Страна даже несколько переплюнула султанаты, в которых власть опирается на своих сторонников, объединенных клановой связью, а понятие конституционной системы правления отсутствует начисто. Чтобы продемонстрировать свое человеколюбие, Ниязов ежегодно выпускал из тюрем тысячи заключенных. Его политика зависела от его прихоти и шла вразрез с рекомендациями немногочисленных советников, из-за чего страна стала сущим кошмаром для специалистов в области экономической статистики - ведь правительство предоставляло данные, опи-
сывавшие «мир, желанный для Туркменбаши, а не тот, в котором живет большинство туркмен». Народные массы, населяющие реальный мир, не имеют работы и пребывают в наркотическом оцепенении.
После смерти этого бога новая номенклатура закрыла страну, чтобы граждане не сбежали вместе с золотом, а затем подправила Конституцию для поддержания власти воров. «А ведь мы так надеялись, что произойдет переход к политике, основанной на реальности, но такая цель явно не значилась среди приоритетов нового режима», - сухо заметил официальный представитель одного из западных агентств по оказанию помощи, который уже испытал потрясение от поездок в страну, застрявшую в прошлом.
В отличие от своего соседа по Каспийскому морю, Казахстана, Туркменистан на своем примере показывает, что обилие природных ресурсов может и не сочетаться с разумным экономическим или политическим правлением. Ниязов жил в постоянном страхе перед иностранными инвестициями в энергетический сектор, поскольку они могли повлечь за собой политическое вмешательство. В результате добыча нефти и газа в 1990-х годах сократилась. По иронии судьбы, так как Ниязов никогда не позволял распространять подтвержденную информацию об объеме добычи нефти и газа в своей стране, нехватка западных инвестиций привела к установлению контроля над северными трубопроводами Туркменистана со стороны российского «Газпрома», что позволило этой компании диктовать цены на газ. Предлагаемый газопровод через Афганистан и Пакистан в Индию (который позволил бы обойти газодобывающих конкурентов Туркменистана - Иран и Россию) застопорился в большей степени из-за отсутствия прозрачности в Туркменистане, а также из-за нестабильности в Афганистане.
Однако, принимая во внимание возрастающий спрос на нефтегазовые ресурсы, можно сказать, что активизация усилий, направленных на проникновение в Туркменистан, практически неизбежна. Остается лишь понять, когда это произойдет и как. Хотя Россия по-прежнему контролирует поток туркменского газа в Европу , Туркменистан мог бы уклониться от российского контроля
Ситуация существенно изменилась после 9 апреля 2009 г., когда на газопроводе «Средняя Азия - Центр» произошла крупная авария, случившаяся, по распространенному мнению, ввиду резкого снижения «Газпромом» объемов отбора туркменского газа. Многие эксперты склонны полагать,
и получить выгоду от подписания энергетических контрактов с Западом в том случае, если, подобно Казахстану, подключит поток своих энергоресурсов через Каспийское море к Кавказскому энергетическому коридору, который протянулся вплоть до Венгрии.
Желание ускользнуть от России побудило Туркменистан рассмотреть строительство газопровода через Казахстан в Китай. Соединенные Штаты жаждут заполучить бывшую советскую базу в Мерве, надеясь, что Туркменистан, как в свое время Узбекистан, поможет им достичь своих стратегических целей в Афганистане и даже в Иране.
Все сказанное свидетельствует о сложном характере новой «большой игры», в рамках которой Туркменистан сможет установить тесные связи с Западом, оказав ему содействие в усилиях по устрашению Ирана, обузданию России, а также увеличению потока энергии в Европу. Но сказанное напоминает и о том, насколько слабым может быть внешнее влияние на центрально-азиатские ханства.
П. Ханна. «Второй мир», М., 2010 г., с. 140-152.
Георгий Рудов,
кандидат политических наук (МГИМО(У) МИД России) ЦЕНА СУВЕРЕНИТЕТА И ГЕНЕЗИС ВЛАСТИ В ПОСТСОВЕТСКИХ ГОСУДАРСТВАХ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
С момента провозглашения независимости и распада СССР государства Центральной Азии (ЦА) переживают сложный период формирования государственности, непосредственным образом сопряженный с проблемой стабильности всего региона. Продолжается поиск ориентиров внутренней и внешней политики, формирование собственного политического курса, определение своего места в трансформирующейся мировой системе.
Нельзя не отметить, что эти процессы осложняются необходимостью решать сразу, одномоментно проблемы социально-
что таков был ответ «Газпрома» на собственную ошибку, заключавшуюся в готовности покупать дорогой туркменский газ в условиях падения спроса и цен на него на европейских рынках. Так или иначе, с этого времени Россия не столько контролирует поток туркменского газа в Европу, сколько выступает препятствием для его поставок на европейский рынок. - Прим. В. Иноземцева.
