CC BY
68
УДК 17.023.1 ББК Ю 87.6
З.З. Саадуев
Пятигорский государственный университет
УТВЕРЖДЕНИЕ И ОТРИЦАНИЕ ИНДИВИДУАЛИЗМА В ФИЛОСОФИИ Ф. НИЦШЕ И В. СОЛОВЬЕВА КАК ФОРМЫ ПРОЯВЛЕНИЯ САМОУТВЕРЖДЕНИЯ ЛИЧНОСТИ
В статье с позиции социальной философии раскрывается сущность утверждения и отрицания индивидуализма как формы проявления самоутверждения личности. Общим является идея о разрушении личности своим самоутверждением или самоотрицанием, а также связь понимания сверхчеловека со способностью индивида «подниматься над дурной действительностью», но, в отличие от Ф.Ницше, утверждающего, что человек «способен преодолеть себя» с позиции индивидуализма, В.Соловьев, отрицая эту позицию, интерпретирует данную связь в контексте проблем бессмертия, жертвы и любви. На основе сравнительно-сопоставительного анализа природы утверждения и отрицания индивидуализма доказывается идея о том, что, по мнению В.Соловьева, тема любви и жертвы, ставится в центр рефлексии о сущности человека, что это путь оправдания и преодоления его слабости и слабости бытия, путь преодоления его «разъединенности».
Ключевые слова: индивидуализм, утверждение, отрицание, самоутверждение, самодостаточность, экзистенциальный, сверхчеловек, любовь, свобода, преодоление себя, жертва.
Z.Z. Saaduyev
Pyatigorsk State University
ASSERTION AND REJECTION OF INDIVIDUALISM IN PHILOSOPHY OF NIETZSCHE AND V. SOLOVYOV AS FORMS OF MANIFESTATION OF PERSONALITY SELF-AFFIRMATION
The author reveals the essence of the assertion and rejection of individualism as forms of manifestation of personality self-affirmation from the point of view of social philosophy. The author believes that Nietzsche and V.Soloviev have a common idea of the destruction of the personality by self-affirmation or abnegation, and they both see a link of the superman understanding with the ability of the individual «to rise over bad reality». But Nietzsche claims that a person «is capable to overcome himself» from an individualistic position and V.Solovyov denies this statement and interprets this link in the context of immortality problems, victim and love. The author carried out a comparative analysis of the individualistic nature of assertion and rejection. He proved that V. Solovyovput the subject of love and the victim in the center of reflection about the essence of a person and it is the way ofjustification and overcoming his weakness and weakness of life, a way of overcoming his «disunity».
Key words: individualism, statement, denial, self-affirmation, self-sufficiency, existential, superman, love, freedom, overcoming, victim.
Название статьи, на наш взгляд, соответствует более менее устоявшемуся мнению о философии Ф.Ницше как утверждающей экзистенциальный индивидуализм и философии В. Соловьева как его отрицающей. Поэтому, проанализировав, что индивидуализм Ф. Ницше ведет к разрушению индивида, ожидали раскрытия утверждения личности в осуждении индивидуализма. Но результат исследования оказался таковым: позитивный ответ не найден, дискурс остается открытым.
В. Соловьев в статье «Идея сверхчеловека» ссылается на идеи В .П.Преображенского, отметившего, что к «некоторому несчастию для себя Ницше делается, кажется, модным писателем в России», и замечает, что интерес к Ф.Ницше - это проявление на сегодняшний день заинтересованности современного человека в данной проблематике, отраженной в общественном сознании.
Тема, связанная с пониманием философа и его модности как «некоторого несчастья для себя», своеобразно переплетается с судьбой и творчеством последователя Ф. Ницше, русского мыслителя В.В.Розанова. Но, в отличие от Ф.Ницше, его жизнь и его взгляды, являясь последовательным проживанием, домысливанием философии Ф. Ницше, в одном из его возможных вариантов, иллюстрируют результаты взглядов немецкого философа.
В начале февраля 2001 г. в Историко-биографическом музее Павла Флоренского в Москве состоялся вечер памяти В.В.Розанова, где была проведена презентация 12-го тома его собрания сочинений, в котором напечатан «Апокалипсис нашего времени». Это впервые публикуемый полный текст его книги-завещания, она включает около трехсот эссе-записей 1917-1918 гг. Многие из самых убежденных «розановцев» считали, что книга не своевременна, «будет нанесен непоправимый ущерб отношению к Розанову православной церкви», так как в ней автор замыслил «самую глубокую критику христианства, которая когда-либо предпринималась» [7, с.312]. Сам автор обратился к читателю со словами: «Апокалипсис нашего времени». Заглавие, не требующее объяснений ввиду событий, носящих не мнимо апокалиптический, а действительно апокалиптический характер.
Нет сомнения, что глубокие фундаментальные умозаключения всего теперь происходящего заключаются в том, что в европейском (всем, и в том числе русском) человечестве образовались так называемые пустоты от былого христианства; и в эти пустоты проваливается все: классы, троны, сословия, труд, богатства, все гибнет. Но все это проваливается в пустоту души» [14, с.48]. Содержание тома свидетельствует, по мнению некоторых розановцев, о полном разложении личности ее автора, а также тупик на пути антихристианства ницшеанского толка, воплощенного жизнью В.В. Розанова. В.В. Розанов проживает философию Ф.Ницше, идет указанным им путем. Осознает ли он, что «пустоты души», открывшаяся бездна, - это именно пустота, ничто, - это остается вопросом.
Ф.Ницше осознает это. Его «сверхчеловек» должен обладать зоркостью орла, чтобы видеть бездну, пропасть (где можно пропасть), ее самые темные и скрытые закоулки, должен указывать на нее: «Сердце есть у того, кто знает страх, но страх принуждает, кто видит бездну, но с гордостью. Кто видит бездну, но глазами орла, кто когтями орла бездну хватает: тот обладает мужеством» [13, с.318]. «Сверхчеловек» Ф. Ницше должен находиться в «экзистенциальном равновесии» (термин введен профессором Л.Х. Газгиреевой) [2, с.86]. Ю.В.Синеокая, руководитель проекта сектора зарубежной философии Института философии РАН, в десятой лекции на тему «Фридрих Ницше и Лу Саломе» совершенно справедливо заметила, что Ф.Ницше часто повторял, что «он живет как-то не так, на гребнях волн бытия» [18]. Данное утверждение можно интерпретировать следующим образом: философ, видимо, не был удовлетворен той действительностью, тем бытием, в котором жил. Он четко понимал, что жить нужно, бросая вызов судьбе, проявлять сущность того самого «сверхчеловека».
У В.В.Розанова есть мужество притронуться к бездне и показать нам пропасть ценой своей ошибки.
В русской культуре, например, есть еще одно имя, тесно связанное с воплощением философии Ф.Ницше, - это Андрей Белый. Эллис (Лев Кобылинский) в своей книге «Русский символизм» тонко подмечает сходство сверхчеловека Ф.Ницше с фигурой
A. Белого. Он пишет о двух «предвестниках будущего»: Ф.Ницше - в Западной Европе, Белый - в России. Но творческий путь А.Белого - это непоследовательность, постоянный поиск и смена мировоззрений, что делает его последовательно представителем символизма, мистического анархизма, сторонником сектантства, антропософии, социализма. Его современник Н.А.Бердяев отмечал, что «Белый - человек больших дарований». И одновременно: «У этой очень яркой индивидуальности твердое ядро личности было утеряно, происходила диссоциация личности в самом его художественном творчестве» [1, с.194].
То, что идея «сверхчеловека» витала в воздухе, иллюстрирует пример жизни и творчества А.Рембо, который, однако, в отличие от В.В.Розанова, осознает ее тупико-вость, деструктивный характер для личности.
Для себя молодой поэт решает следующее: «Через разум и приходят к Богу», но так как его разум спал, то он восклицает: «Отчаянное невезенье!» А.Рембо сознательно возвращается к исходной проблематике, оставляя открытым диалог, вопрошая: «Но ни одной дружелюбной руки! Откуда помощи ждать?» («Прощание») [9].
Заметим, что если Ф.Ницше утверждает идею «сверхчеловека», то примеры
B.В. Розанова, А.Белого и А.Рембо взяты для иллюстрации следствий этой идеи.
Из вышеизложенного следует тезис: раскрытие новых горизонтов свободы, их воплощение может демонстрировать границу свободы.
Становится очевидным, что тема «сверхчеловека», став «модной», являет собой попытку осмысления и переосмысления человеком себя, своей значимости и свободы. Как должен быть мыслим и определен индивид, его природа и сознание, чтобы он предстал независимым от морали и от духовной традиции, абсолютно свободным, сверхчеловеком? Так ставит вопрос Ф.Ницше [3, с.125]. В. Соловьев также связывает понимание «сверхчеловека» со способностью индивида «подниматься над нашею дурною действительностью», и препятствия к ее преодолению имеют только «функциональный», а не морфологический характер. Но идея сверхчеловека, самоутверждения Ф.Ницше принимается В.Соловьевым только в контексте личности Христа, в контексте проблем бессмертия, жертвы и любви.
Представление о человеке основывается у Ф.Ницше на утверждении о невозможности возлюбить ближнего как самого себя. Результаты поиска сходны тем, к которым приходит Ф.М.Достоевский, описывающий свою любовь к жене Марии Дмитриевне: «Возлюбить человека, как самого себя, по заповеди Христовой, - невозможно. Закон личности на земле связывает. Я препятствует...» [8, с. 172]. Ф.Ницше отрицает любовь к ближнему, но человек нуждается в ней, чтобы осознать и пережить границы своего «Я». Для Ф.Ницше эта граница непреодолима. У Ф.Ницше - это «Я» настоящий, в то время как «дальний» - это «Я» будущий. Тема «любви к дальнему», как к своему будущему, подробно анализируется С.Франком [17, с. 445]. Попытка мыслить ближнего как самого себя, а следовательно, необходимость показать существующую взаимозаменяемость «Я» и «другого», желание слиться, стать с ним одним целым, приводят Ф.Ницше к заключению, что человек хочет все отдать и вобрать в себя другого, но «наименьшая пропасть преодолевается последней» [13, с.345]. В то время как Ф. Ницше видит в невозможности преодоления наименьшего пространства, отделяющего «Я» от другого подтверждения его самодостаточности, В.Соловьев, утверждает, «что форма человеческая может беспредельно совершенствоваться и
внутренне, и наружно, оставаясь при этом тою же: она способна по своему первообразу, или типу, вместить или связать в себе все, стать орудием и носителем всего, к чему только можно стремиться, - способна быть формой совершенного всеединства, или божества» [15, с.627], связывает возможность «сверхчеловека» с его бессмертием и с образом действительного сверхчеловека, с его путем, «которым шли, идут и будут идти многие на благо всех». Земной путь преодоления границы, путь к «сверхчеловеку» связан у В.Соловьева с преодолением «дурной действительности», или же «наличного бытия». В качестве синонима употребляются слова «дурной» и «наличный», где усматривается присущая позднему В.Соловьеву предубежденность ко всему личному, индивидуальному, единичному. В этом В.Соловьев следует традиции Ф.Шеллинга, который утверждает, что «выход потенции из Абсолютного связан с ее падением», а также С.Кьеркегора, связывающего дискретность и конечность бытия с грехопадением [6, с.223]. М. Хайдеггер рассматривает выход здесь-бытия из первоначальной целостности и замкнутости в мелочи обыденного как его виновность и также называет это «грехопадением». Как следствие, невероятная тяга человека к восстановлению первоединства. Человек является всем и способен ко всему, только чтобы преодолеть разъединенность. Земной путь преодоления этой разъединенности -это путь любви и жертвы.
В.И. Моисеев считает, что центральные концепты, которые использует В.Соловьев, например, в «Оправдании добра», - это путь жизни и нравственный базис. Следовательно, можно считать, что путь «сверхчеловека» интерпретируется философом в контексте неклассически-рациональных конструкций «логики всеединства». Такую «логику», на наш взгляд, нельзя отнести к чисто религиозной и в целом иррациональной традиции в истории философии, так как в ней прослеживается линия своеобразного философского рационализма [10, с.7]. Надо заметить, что многие представители философского сообщества считают, что «множество метафизических идей философии всеединства как своеобразного зародыша наукообразной традиции, обладающего своим структурным аппаратом, возможно, способно в будущем трансформироваться в некоторый новый вид научного знания» [11, с .100].
При рассуждении над данной проблемой нам интересен ход мыслей В. Соловьева при утверждении им трех основных способов бытия сущего. Это воля, представление и чувство, которые, соответственно, должны осуществлять идею. «В первом отношении, то есть как содержание воли сущего или как его желанное, идея называется благом, во втором, как содержание его представления, она называется истиною, в третьем, как содержание его чувства, она называется красотою» [16, с. 101]. Но необходимо, чтобы они, будучи едины в сущем для проявления себя, как таковых, то есть как истина, добро и красота, являлись самостоятельными относительно друг друга. Это проявляется и в существовании «трех особенных субъектов бытия, из коих каждому принадлежат все три основные способы бытия. Но только в различном отношении» [16, с. 102]. Таким образом, «Трем божественным субъектам (и трем способам бытия) соответствуют... три образа сущности или три идеи, из которых каждая составляет преимущественный предмет или содержание одного из трех субъектов» [16, с. 101]. Но в абсолютно-сущем эти три стороны сведены к единству. Тематизацией триединства, всеединства В. Соловьев открывает горизонт исследования в русской философии. Возможность единства обусловливается любовью: «...всякое внутреннее единство, всякое изнутри идущее соединение многих есть любовь...» [16, с. 101]. В.Соловьев отдает приоритет всеединству и утверждает ущербность индивидуализма, разобщенности. Он утверждает абсолютный монизм, но вынужден признать, что «грех индивидуации», включающий
в себя «эгоизм», «самосохранение и самоутверждение», составляющий принцип существования в эмпирическом мире, коренится в области вечного доприродного мира: «...производящею причиною зла может быть индивидуальное существо не в своем природном уже обусловленном явлении, а в своей безусловной вечной сущности...» [16, с. 126].
Эта «виновность» бытия, его «слабость» выражается и принятием человека как существа слабого, не способного преодолеть разъединенность. У Ф.М.Достоевского в романе «Братья Карамазовы» Инквизитор вернулся из пустыни из жалости к «слабым» существам. Ф.М.Достоевский проповедует необходимость жертвы по отношению к слабым, не могущим стать героями. Позиция Ф.Ницше здесь на стороне человека, способного к подвигу, к преодолению себя. Бытие изначально не порочно, оно стало таковым, потому что человек перестал верить в себя, избрал путь слабого. Человеку нужно преодолеть себя. Он вправе ожидать к себе отношения не как к тому, кто нуждается в жертве. Убежденность в том, что человек слаб, вызывает и убежденность в том, что он с необходимостью примет жертву, нуждается в ней, жертвуя ему, его лишают выбора, ограничивают его свободу.
Тема любви и жертвы ставится в центр рефлексии о сущности человека - это путь оправдания и преодоления его слабости и слабости бытия, путь преодоления его разъединенности. Ф.М.Достоевский формулирует это следующим образом: «Итак, человек стремится на земле к идеалу, противоположному его натуре. Когда человек не исполнил закона стремления к идеалу, то есть не приносил любовью в жертву свое Я людям или другому существу (я и Маша), он чувствует страдание и назвал это состояние грехом. Итак, человек беспрерывно должен чувствовать страдание, которое уравновешивается райским наслаждением исполнения закона, то есть жертвой. Тут-то и равновесие земное. Иначе земля была бы бессмысленна...» [8, с. 175].
Ф.Ницше, наоборот, не признает слабости человека: он должен преодолеть представление о себе как существе слабом. Преодоление «наименьшей пропасти» через стремление к идеалу для Ф.Ницше не актуально; самый «великий» человек является еще «слишком малым», «слишком человеческим», «слишком похожим» на самого «малого человека», что констатирует Заратустра. Вначале человек должен стать «сверхчеловеком», только тогда это можно будет назвать идеалом совершенства. Бог может стать целью. Ф.Ницше не говорит и о преодолении «наименьшей пропасти», границы «Я» через смерть: «Души так же смертны, как и тела. Но узел всех причин возвращается, в который я вплетен...» [13, с. 386]. У Ф.Ницше это «amor fati», не включающий линейной проблемы времени, это цикл «вечного возвращения», выраженного в образе росинки, испаряющейся на солнце в полдень.
Итак, человек Ф.Ницше - это «Я» самодостаточное, способное стать сверхчеловеком, не имеющее цели и идеала, а только принцип безжалостного преодоления себя. Самодостаточность, самоутверждение возможны именно как наличие в «Я» того, что есть и в другом. Но Ф.Ницше идет еще дальше, осознание самодостаточности дает ему возможность лишить себя другого, «закрыть перед ним окна», если брать образ монады, которой никто не нужен; и одновременно определять собой другого, лишать его свободы выбора. Все это может быть оправдано жертвой. Таким образом, жертва разрушает индивидуальность, личность, делая ее палачом. Последовательный индивидуализм, проповедуя свободу, лишает свободы другого, даже если эта свобода связана с жертвой, то есть самоограничением [5, с.126].
Это замечательно показано в фильме «Танцующая в темноте» Ларса фон Триера. Сюжет проигрывает ряд классических проблем и тем, что одна из них может быть сформулирована как проблема Ф.М.Достоевского: оправдано ли убийство во благо.
Жертва грабежа становится убийцей, причем и грабеж, и убийство совершаются из чувства любви и жертвы. То, что это не оправдано и «не убий» имеет абсолютную значимость, иначе размываются границы между жертвой и палачом, демонстрирует уже Ф.М.Достоевский. В этом, на наш взгляд, проявляется свойственное индивидуализму предпочтение решения проблем только самостоятельно и за других. Человек не ожидает ни помощи, ни жалости к себе и, как следствие, может стать из жертвы палачом и через жертву палачом. Жертва или полная отдача себя не являются залогом лишения человека индивидуальности так же, как и ее утверждение, они не могут стать решением проблемы преодоления «дурной бесконечности» бытия и «наличной реальности», сделать человека «сверхчеловеком».
Эти выводы содержатся и в противоположной позиции, утверждающей ущербность индивидуализма. В первой личность разрушается своим самоутверждением, во второй - своим самоотрицанием, через жертву [12, с.117; 4, с.27]. Таким образом, учитывая различные формы самоутверждения личности (через осознание себя сильным, умеющим преодолевать себя, разъединенность, а также через проблемы бессмертия, любви и жертвы), можно сказать, что жертва может быть и проявлением индивидуализма, а не только его отрицанием.
Список литературы
1. Бердяев Н.А. Самопознание. - М.: Книга, 1991. - 448 с.
2. Бурняшева Л.А., Газгиреева Л.Х. Концептуализация духовно-нравственных проблем современного российского общества: экзистенциально-ценностный аспект: монография. - М.: КНОРУС; Пятигорск: ПГЛУ, 2016. - 242 с.
3. Бурняшева Л. А., Газгиреева Л.Х. Экологизация культуры как основа формирования духовной жизни современного российского общества // Тенденции и перспективы развития науки XXI века: сборник статей Международной научно-практической конференции (28 января 2016 г., г. Сызрань). В 2 ч. Ч. 2. - Уфа: МЦИИ ОМЕГА САЙНС, 2016. - С. 125-127.
4. Газгиреева Л.Х. Креативное сознание как экзистенциально-ценностный фактор развития современной личности // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов н/Д.: Северо-Кавказский научный центр высшей школы Южного федерального университета. - 2015. - № 1. - С. 25-29.
5. Газгиреева Л.Х. Мотивация и специфика духовно-нравственных ориентаций современной личности: монография. - Ставрополь, 2009. - 152 с.
6. Газгиреева Л.Х. Мотивация как экзистенциальная потенция духовно-нравственного бытия // Социально-гуманитарные знания. - 2010. - № 5. - С. 219-227.
7. Джимбинов С.Б. Американская поэзия в русских переводах Х1Х-ХХ вв. - М.: Радуга, 1983. - 674 с.
8. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. В 30-ти т. - Л.: Наука, 1980. - Т.20. - 558 с.
9. Druzya.org. Возьмемся за руки, Друзья... // Библиотека. Поэзия. Поэзия Европы. Франция. Артюр Рембо. Избранные стихи 1869 г. [Электронный ресурс] - Режим доступа: https://lib.druzya.org/poesia/europa/france/rembo/ (дата обращения: 21.09.2017).
10. Моисеев В.И. О субъектных структурах в «Оправдании добра» Владимира Соловьева // Соловьёвские исследования. - 2017. - Выпуск 2 (54). - С. 6-17.
11. Моисеев В .И. Философия неовсеединства: квантовая метафизика абсолютного // Соловьёвские исследования. - 2016. - Выпуск 3 (51). - С. 99-107.
12. Никитин Е.П., Харламенкова Н.Е. Феномен человеческого самоутверждения. -СПб.: Изд-во «Алетейя», 2000. - 218 с.
13. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого / Пер. с нем. Ю. Антоновского. - М.: АСТ, 2017. - 416 с.
14. Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени. - М.: Н1111 «Центр прикладных исследований». - 1990. - 64 с.
15. Соловьев B.C. Идея сверхчеловека // Соч. в 2-х томах. - М., 1989. Т. 2. - 644 с.
16. Соловьев B.C. Чтения о Богочеловечестве // Соч. в 2-х томах. - М., 1989. -Т.2. - 689 с.
17. Франк С. Л. Фр. Ницше и этика «любви к дальнему». Сочинения. Серия: Из истории отечественной философской мысли. - М.: Правда, 1990. - 608 с.
18. Цикл лекций «Творчество Ницше в историко-философском контексте» / Десятая (47) лекция Ю.В .Синеокой «Фридрих Ницше и Лу Саломе» (В рамках проекта ИФ РАН «Анатомия философии: как работает текст») // Институт философии Российской Академии Наук [Электронный ресурс] - Режим доступа: https://iphras.ru/anat_nietzsche.htm (дата обращения: 22.09.2017).
