CC BY-NC-ND
223
Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2022. Т. 19. № 1. С. 382-404. Psychology. Journal of the Higher School of Economics. 2022. Vol. 19. N 1. P. 382-404. DOI: 10.17323/1813-8918-2022-1-382-404
Обзоры и рецензии
УСПЕШНОСТЬ КОПИНГА Е.В. БИТЮЦКАЯ"
" Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, 119991, Россия, Москва, Ленинские горы, 1
Coping Success
E.V. Bityutskaya"
a Lomonosov Moscow State University, 1 Leninskie Gory, Moscow, 119991, Russian Federation
Резюме
Статья представляет аналитический обзор проблемы успешности копинга. Понятие успешности активно используется в научной литературе по совладанию со стрессом и трудными ситуациями, но до сих пор не получило четкого определения. Целями статьи являются: описание критериев, функций и компонентов успешного совладания с трудными жизненными задачами; обоснование схемы, которая репрезентирует этапы этого процесса. Представлены признаки успешного копин-га; выделены определяющие его характеристики воспринимаемой ситуации (контроль и понимание ситуации, прогнозирование разных вариантов развития событий, включая позитивный образ будущего, формулирование цели как достижения высокого
Abstract
The article presents an analytical review on the matter of coping success. The concept of success is actively used in the scientific literature on coping with stress and challenging situations, however, a clear definition has not yet been received. The objectives of the article are to describe the criteria, functions and components of successful coping with difficult life circumstances; and to provide rationale for the scheme, which represents stages and components of successful coping. The signs of successful coping are presented; the characteristics of the perceived situation that determine it are highlighted. These characteristics include subjective control and understanding of the situation, forecasting various scenarios for the development of events, including a positive image of the
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 20-013-00838.
The reported study was funded by RFBR, project number 20-013-00838.
результата). Успешность копинга определяется как эффективное достижение трудной жизненной цели и рассматривается в контекстах эффективности, гибкости, ресурсов личности, культурных особенностей. Показано, что успешный копинг соответствует трудным жизненным задачам, а его функциями являются приближение к цели через планомерные усилия и резистентность к собственному избеганию, а также к внешним помехам. Обоснована центральная роль цели для актуализации успешного копинга, что отличает его от проактивного совлада-ния. На основе анализа результатов проективной графической методики «Схема трудной жизненной ситуации» детализированы компоненты успешного копинга и различия для двух типов восприятия трудностей: эмоционального переживания и комплексного анализа ситуации. В целом, исследование выполнено в рамках подхода, рассматривающего копинг как позитивный процесс. Представленная в приложении схема, иллюстрирующая динамику и этапы успешного копинга, может использоваться при обучении студентов-психологов, а также в практической работе.
Ключевые слова: успешность копинга, трудная жизненная ситуация, цель, личностный смысл, функции копинга, жизненная задача.
Битюцкая Екатерина Владиславовна —
доцент, кафедра общей психологии, факультет психологии, МГУ имени М.В. Ломоносова, кандидат психологических наук. Сфера научных интересов: общая психология, психология совладания с трудными жизненными ситуациями, психодиагностика. Контакты: [email protected]
future, and formulating a goal for strong performance. Successful coping is defined as the effective achievement of a difficult life goal and is considered in the contexts of effectiveness, flexibility, personal resources, and cultural specifics. It is shown that successful coping corresponds to a special type of life situations, Tasks, and its functions are to approach the goal through systematic efforts and resistance to one's own avoidance, as well as to environmental distractions. The central role of the goal of successful coping for its actualization is substantiated, which distinguishes it from proactive coping. Based on the analysis of the results from the projective graphical technique A Scheme of a Difficult Life Situation, the components of successful coping, as well as two types of dealing with difficulties are specified, which are emotional experiencing and complex analysis of the situation. The study is carried out within the framework, which considers coping as a positive process. The scheme of the stages of successful coping and its dynamics is presented in the appendix, and can be used in the psychology training of students, as well as in practical work.
Keywords: coping success, difficult life situation, goal, meaning, coping functions, task.
Ekaterina V. Bityutskaya — Associate Professor, Department of General Psychology, Faculty of Psychology, Lomonosov Moscow State University, PhD in Psychology.
Research Area: general psychology, coping psychology, and psychodiagnostics. E-mail: [email protected]
Успешное достижение цели является значимым мотивационным фактором деятельности, которая из-за сложности, неопределенности, препятствий вызывает сопротивление и отрицательные переживания. Реализация такой деятельности предполагает процессы копинга (совладания со стрессом и трудностями). Довольно долгое время психология копинга фокусировалась на преодолении негативных последствий стрессовых событий: «Представление о том, что люди активно стремятся создать мир, который обеспечит им удовольствие и успех, является давним в психологии, но было проигнорировано в теории стресса» (НоЬЮП, 1989, р. 516). На современном
этапе развития научных представлений можно утверждать, что внутри психологии копинга выделилось направление, в центре внимания которого находятся позитивные аспекты преодоления трудностей (Schwarzer, Knoll, 2003).
Изучение совладания в позитивном ракурсе востребовано психологической практикой и прикладными отраслями психологии. Например, определение ресурсов для успешного совладания является значимой задачей психологии спорта (Бочавер, Довжик, 2016); в психологии образования обоснованы преимущества создания для учащихся «ситуации успеха» (Щуркова, Мухин, 2014, с. 167). Все это побуждает анализировать научные основания успешности копинга.
Целями настоящей статьи являются: 1) описание критериев, функций и компонентов успешного совладания с трудными жизненными задачами на основе обзора современных исследований и 2) разработка схемы, визуализирующей выделенные в процессе научного анализа компоненты успешного копинга. Статья направлена, во-первых, на структурирование представлений об успешности совладания, расширение данных о воспринимаемых характеристиках ситуации; во-вторых — на разработку продукта, имеющего потенциал использования в психологической практике.
Критерии успешности копинга
Определим феномен совладания с трудными жизненными ситуациями и критерии успешности этого процесса. Согласно трансактной модели стресса Р. Лазаруса и С. Фолкман, копинг — это когнитивные и поведенческие усилия, направленные на совладание со стрессом. Копинг возникает при столкновении человека с ситуациями, предъявляющими высокие требования к ресурсу, которые его превышают или истощают. В результате нарушается баланс взаимодействия (трансакции) человека и среды. Функцию категоризации ситуации как превышающей собственный потенциал человека выполняет когнитивное оценивание. Это процесс-медиатор (между человеком и стрессовым событием), который опосредствует возникновение и интенсивность психологического стресса (Lazarus, Folkman, 1984).
Особенность данного понимания копинга связана с субъективным измерением: требования среды, ресурсы субъекта, интенсивность стресса, используемые копинг-стратегии, соотношение этих компонентов рассматриваются не объективно, а исходя из оценок субъекта1 (Ibid.). Это означает, что если меняется оценивание, то вся система преодоления должна измениться.
Успешность копинга может быть рассмотрена в следующих контекстах: 1) эффективности; 2) гибкости; 3) ресурсов личности; 4) культурных особенностей; 5) достижения цели.
1 Данный подход, в котором центральное значение принадлежит субъективному восприятию и оцениванию, неоднократно подвергался критике (например: НоЫо11, 1989). Но интересно, что именно эта линия исследований приобрела общепризнанный характер.
Успешность копинга и его эффективность
Описывая положительный результат действий, успешность, эффективность и продуктивность копинга являются синонимичными понятиями. При решении задачи описания эффективных стратегий ранее предпринимались попытки создания классификаций, в которых продуктивность совладания связывалась с использованием определенного набора копинг-стратегий. Так, при создании опросника «Adolescent coping scales» Э. Фрайденберг и Р. Льюис выделили три копинг-стиля: продуктивное совладание (например, работа и достижения, позитивный фокус, духовность), непродуктивное совладание (игнорирование, уход в себя, мечты о чуде, отказ от копинга, самообвинение), обращение к помощи других (поиск социальной, профессиональной поддержки) (Frydenberg, Lewis, 1993). Однако структура методики и операционализи-руемые ею типы копинга являются недостаточно обоснованными (Svein-bjornsdottir, Thorsteinsson, 2008).
Более гибкий исследовательский ход связан с учетом ситуационных особенностей. Так, по мнению И.М. Никольской и Р.М. Грановской (2000), для успешного совладания необходимо следующее: достаточно полно осознавать трудность; знать способы эффективного совладания именно с подобными ситуациями; суметь своевременно применить их. В работах Э. Хайма (в частности, при описании опросника «The Berne Coping Forms») анализируется эффективность преодоления конкретной ситуации — соматического заболевания. Отмечается, что успешность копинга оценивается на основе характеристик качества жизни и психосоциальной реабилитации и зависит от нескольких факторов: 1) ресурсов человека (его физической и психологической конституции, вовлеченности в решение проблемы, эмоциональной уравновешенности, адекватного понимания здоровья и болезни); 2) влияния среды (устойчивости узкой и широкой социальных сетей); 3) особенностей протекания болезни (Heim, Valach, 1996).
Результаты исследований, проведенных специально для определения эффективности способов совладания с трудностями разных типов, указывают на значимость следующих факторов: а) ситуационных характеристик (содержания, длительности, социального контекста); б) временных и динамических параметров (краткосрочности и долгосрочности эффектов копинга, этапов развития событий); в) субъективных особенностей (оценок ситуации субъектом, воспринимаемой подконтрольности) (Рассказова, Гордеева, 2011; DeLongis, Holtzman, 2005; Lazarus, Folkman, 1984; Wethington, Kessler, 1991). Важно учитывать и индивидуальные критерии успешности совладания (Битюцкая, 2011), а также то, что в ряде случаев трудность цели и факт ее достижения фиксируют эксперты.
На наш взгляд, при оценке успешности и эффективности копинга необходимо принимать во внимание не только то, достигнута ли цель, преодолена ли трудность, но и какой ценой это осуществилось. Так, желаемый исход ситуации может повлечь серьезные потери или потребовать несоразмерных усилий. Поэтому важен учет оптимальности действий, соотносящей достижимость
результата, уровень требований ситуации и необходимые затраты ресурсов. Нами было показано, что направленность субъекта на оптимальные усилия — «ориентация на возможности» — предполагает поиск возможностей среды, рациональное использование ресурсов (в том числе социальных), а также выбор приемлемых по трудности, соответствующих требованиям целей, т.е. для достижения цели прилагаются оптимальные усилия, не превышающие и не занижающие необходимые затраты ресурсов (Битюцкая, 2018).
Представляется, что успешный копинг может быть как оптимальным, так и неоптимальным: поскольку речь идет о высоких достижениях, могут проявляться механизмы «надситуативной активности» (Петровский, 2013). Так, в процессе анализа результатов игры-головоломки, моделирующей решение группой трудной задачи, нами была выделена групповая копинг-стратегия «драйв», при которой наблюдаются азарт игроков и усложнение ими задачи (например, отказ от подсказки, значительно ускоряющей достижение цели). Такие команды не бывают самыми эффективными по времени, но их участники сообщают о максимальной удовлетворенности достижением в процессе совместной деятельности (Битюцкая, Кавтарадзе, 2019). Данный вариант копинга можно назвать успешным, но неоптимальным с точки зрения удлинения времени и увеличения затрат усилий. Однако он «окупается» удовлетворенностью от процесса, «самоэффективностью копинга» (т.е. уверенностью человека в преодолении подобных трудностей), которая в долгосрочной перспективе может стать важным ресурсом взаимодействия с трудностями. Кроме того, согласно представлениям В.А. Петровского, подобные задачи позволяют человеку ощутить свою «состоятельность»: удовлетворенность собой и предчувствие успеха, совладание с неопределенностью, близость решения (Петровский, 2013, с. 324-325).
На материале методики «Задачи Лачинсов», предполагающей сначала выработку стереотипного решения задачи, а затем — изменение ее условий, А.Н. Поддьяков демонстрирует пример создания трудностей, влияющих на успешность деятельности другого человека: «После серии учебных упражнений люди в среднем могут начать решать задачи хуже, чем те, кого не проводили через эту серию упражнений» (Поддьяков, 2014, с. 66-67). Для нас этот пример открывает также возможность описать 1) динамику успешности решения задачи (она может быть разной на промежуточных этапах и на итоговом) и 2) необходимость многократного оценивания субъектом успешности действий в процессе движения к результату. Подлинная успешность копинга определяется достигнутым результатом, в соответствии с поставленной целью.
Успешность копинга и его гибкость
Связь успешности и гибкости копинга объясняется тем, что «ни один способ совладания со стрессовой ситуацией не является ключом к успешной адаптации»; напротив, адаптивное совладание предполагает вариативность копинг-стратегий, в соответствии с меняющимися требованиями и характеристиками
стрессовых эпизодов (Екимчик, Крюкова, 2020, с. 145-146). Гибкость копинга понимается как способность эффективно изменять программу поведения в соответствии с характером каждой стрессовой ситуации. При этом важны следующие аспекты: корректировка целей; способность прекратить неэффективную стратегию совладания, отказаться от недостижимых целей; выработка и реализация альтернативных способов копинга (Kato, 2012).
В некоторых исследованиях гибкость противопоставляется ригидности копинга, понимаемой как чрезмерное использование одного типа стратегий совладания независимо от особенностей стрессового события. Наличие набора предпочитаемых способов ограничивает проявление других (непривычных) копинг-стратегий. Люди с выраженной ригидностью копинга склонны к отрицанию стресса или избеганию, к предпочтению способов, которые ранее подтвердили свою эффективность (Екимчик, Крюкова, 2020). В то же время гибкость копинга положительно коррелирует с вовлеченностью и отрицательно — с уходом от стрессовых ситуаций (Zimmer-Gembeck, 2021).
Гибкость копинга предполагает широкий репертуар стратегий преодоления, доступных человеку, т.е. знания, осведомленность об успешных способах разрешения ситуации. Приведем формулу Л.А. Петровской: «Компетентность обычно связана не с овладением какой-либо одной позицией в качестве наилучшей, а с адекватным приобщением к их спектру» (Петровская, 1997, с. 43). Важно учесть, что в ряде случаев знание большого числа копинг-стратегий не связано с умением их использовать в жизненных ситуациях (Bode et al., 2006; Kato, 2012). Именно поэтому наряду со знаниями важен опыт применения копинг-стратегий (Никольская, Грановская, 2000). При его наличии субъекту становятся доступны следующие возможности: а) осознание своего репертуара (в том числе психологической защиты), понимание последствий разных копинг-стратегий; б) обретение чувствительности к своему состоянию и контексту; в) способность различать ситуации, конгруэнтные целям и отдаляющие от них. В таком аспекте интересны описанные Д. Дёрнером (со ссылкой на Р. Остеррайха) ситуации, которые характеризуются высокой эффективностью, предоставляя «много различных возможностей для действий с высокой вероятностью успеха» (Дёрнер, 1997, с. 66; курсив наш. — Е.Б.). Хотя заметим, что гибкость описывает также случаи настойчивого достижения цели, включающие множественные, изменяющиеся действия без гарантии успеха.
Успешность копинга и ресурсы личности
Исследования данной области основываются на утверждении, что успешность совладающего поведения обеспечивают ресурсы, в том числе внутренние условия личности (Хазова, 2014). В наши задачи не входит анализ этой бесспорно интересной научной области, рассмотрим лишь несколько идей и векторов ее развития в связи с успешностью совладания.
Начиная с 1960-х гг. выделилась линия исследований, которая актуальна и в современной психологии: в качестве медиаторов стресса рассматривались
отдельные личностные черты (выносливость, локус контроля, самосознание, оптимизм, особенности аффективной сферы, самооценка и др.) (Hobfoll, 1989). Личностные качества также изучаются как предикторы копинг-страте-гий, в том числе успешных способов. Например, оптимизм положительно связан с большей вовлеченностью в преодоление, ориентацией на задачу при достижении целей и отрицательно — с уровнем избегания (Carver et al., 2010). Современные тенденции в развитии этого направления связаны с рассмотрением не только устойчивых личностных черт, но и компетенций совладания с трудностями (самоэффективность совладания, регуляция эмоций) (ZimmerGembeck, 2021), а также навыков копинга, позволяющих эффективно справляться со стрессовыми ситуациями и тревогой (Krattenmacher et al., 2013).
Наряду с изучением отдельных ресурсов личности создаются интегратив-ные модели. Так, С. Хобфолл объединил ресурсы разного уровня и содержания в «Модель сохранения ресурсов». Модель основана на утверждении, что люди стремятся сохранить, защитить и создать ресурсы, а их потенциальная или фактическая потеря, а также нехватка связаны с переживанием стресса. Процесс копинга эффективен, когда ресурсы скомпенсированы или увеличены, когда в них делаются «инвестиции». Хотя также важно и то, что копинг сам по себе может истощать ресурсы (Hobfoll, 1989). Данная модель широко известна, однако отметим, что она не объясняет случаи «надситуативной активности» и «превосхождения трудностей» (Петровский, 2013; Petrovskiy, Shmelev, 2019), когда человек испытывает стремление к трудности (Битюцкая, 2018; Bityutskaya, Korneev, 2021). В терминах модели сохранения ресурсов С. Хобфолла это могло бы быть оценено как стремление потратить энергию и ресурсы, что противоречит исходному постулату этой концепции.
Современный вариант системной модели ресурсов представляет собой «Личностный потенциал» Д.А. Леонтьева — «структурное образование, соотносимое с функциями саморегуляции, проявляющимися в ситуациях достижения, угрозы, неопределенности. Сформированность личностного потенциала делает субъекта готовым к формированию адекватного ситуациям поведения... на основе гибкого ситуационного приспособления» (Леонтьев, 2011, с. 128).
Особый интерес в контексте успешности копинга представляет «Интегративная модель мотивации достиженческой деятельности» Т.О. Гордеевой, включающая пять блоков: 1) мотивационно-регуляционный; 2) целевой; 3) интенциональный; 4) реакция на неудачу; 5) блок «усилия». При этом достиженческая деятельность понимается широко, как целенаправленное преобразование субъектом окружающего мира, себя, других людей, отношений (Гордеева, 2006, с. 248).
Одно из значимых направлений развития проблемы ресурсов связано с ответом на вопрос, влияют ли ресурсы на осуществление копинга напрямую или через оценки и интерпретации ситуационных стимулов, а также собственных ресурсов. Как показывает С.А. Хазова, ключевым для понимания ресурса является факт его отражения в ментальном опыте субъекта, при котором определенная характеристика наделяется смыслом, ценностью и связывается
с позитивными результатами (Хазова, 2014). Представляется, что верификация сложных моделей, включающих посредническое звено между личностными ресурсами и копинг-стратегиями в виде характеристик субъективного восприятия ситуации, является перспективой данного направления.
Успешность копинга и культурные факторы
В литературе описаны следующие механизмы, посредством которых успешное совладающее поведение связано с культурными факторами: а) влияние принятых человеком культурных ценностей и норм на оценивание стресса и выбор копинг-стратегий (Крюкова, Гущина, 2015), а также на оценку ресурсов и их потерь (Hobfoll, 1989); б) «отношение человека к себе как субъекту обращения с трудными жизненными ситуациями, выражающее себя в личностных смыслах», которые, в свою очередь, формируются в результате отношений с миром (Petrovskiy, Shmelev, 2019); в) овладение «типичными» для каждой культурной общности представлениями о «должных» и важных способах и ресурсах, позволяющих наиболее продуктивно проживать жизнь в данных культурных условиях (Хазова, 2014).
В целом, культурные особенности успешности копинга можно рассматривать в связи с наличием в культуре моделей поведения, репрезентирующих эффективное преодоление трудных жизненных ситуаций. Такие модели поведения направлены на реализацию планов, намерений субъекта (Костромина и др., 2021). Причем можно говорить о моделях успешного копинга как для разных сообществ и культурных групп (Мерзлякова, 2012), так и для разных возрастов. Например, в исследовании совладания с трудными жизненными ситуациями младших школьников (Байрамян, 2021) показано, что успешность копинга детей во многом связана с уровнем нормативности их поведения и с умением следовать необходимым правилам.
Представления об успешности и модели копинга будут отличаться также в разные исторические периоды и меняться при смене ценностей общества. Так, личная успешность «традиционно» не являлась характерной ценностью для русской культуры и применительно к описанию человека стала использоваться в русском языке относительно недавно (Мерзлякова, 2012). Ее эквиваленты в советское время (до 1980-х гг.) — победа, самоотдача делу, принятие альтруистических ценностей, «трудовой подвиг», упорство в достижении цели.
Успешность копинга и достижение цели
В целевом контексте представляется интересным рассмотреть вектор движения предмета исследований копинга от преодоления последствий негативных жизненных событий к позитивным преобразованиям, связанным с «инвестициями» в будущее и цели.
Р. Лазарус, разрабатывая общие основания теории, указывал на важность самого факта осуществления попыток копинга. Результат процесса совлада-ния с негативным событием (привело ли преодоление стресса к достижению
цели или нет), по мнению автора, не является критерием определения копинга (Lazarus, 1991). Это можно объяснить тем, что трансактная модель стресса является частью когнитивной теории эмоций Р. Лазаруса и описывает совла-дание с эмоциональным стрессом (а не достижение цели).
В соответствии с более поздними взглядами, совладание может рассматриваться как «позитивный копинг», под которым понимается создание ресурсов, способствующих проактивному поведению и личностному росту (Schwarzer, Knoll, 2003).
Модель проактивного копинга Л.Г. Аспинуолл и Ш.Е. Тэйлор описывает упреждение потенциальных стрессоров и включает пять компонентов: 1) формирование запаса ресурсов; 2) распознавание потенциальных стрессоров; 3) первоначальную оценку потенциальных стрессоров; 4) предварительные усилия по совладанию; 5) анализ обратной связи об успешности примененных способов копинга (Aspinwall, Taylor, 1997).
Продолжая эту линию исследований, Р. Шварцер и Н. Кноль описывают различия для следующих вариантов совладания: реактивный копинг направлен на ситуации, пережитые в прошлом; антиципирующий копинг предполагает усилия по преодолению событий, с высокой степенью вероятности планируемых в ближайшем будущем; превентивный копинг предотвращает неопределенную потенциальную угрозу в отдаленном будущем; проактивный копинг относится к будущим вызовам и возможностям для развития. Подчеркиваются позитивные эффекты проактивности, связанные с: а) мастерством как сосредоточенностью на проблеме, б) нахождением смысла (Schwarzer, Knoll, 2003), а также с в) положительными эмоциями, которые, в свою очередь, предсказывают высокую удовлетворенность жизнью (Белинская и др., 2018).
В современных исследованиях проактивный копинг чаще рассматривается как фактор, опосредствующий оценки будущих стрессоров, чем как компонент в структуре достижения высоких целей. Например, описаны подготовка к будущим проблемам, связанным со старением (Bode et al., 2006), ежедневные оценки будущих стрессоров студентов (Raper, Brough, 2021), совладание с ожидаемыми профессиональными стрессорами (Koen, Parker, 2020). В отличие от этого, при определении успешного копинга центральное значение имеет достижение значимой трудной цели (Битюцкая, Петровский, 2016).
Рассматривая цели копинга, констатируем терминологическое расхождение. Цели копинга как процесса могут быть связаны не только с решением проблемы, но и с изменением отношения к ней, а также с субъективным благополучием (Рассказова и др., 2013, с. 85). По Р. Лазарусу и С. Фолкман, процесс копинга направлен на баланс между требованиями среды и ресурсами субъекта (Lazarus, Folkman, 1984). Достичь этого равновесия можно, меняя условия или свой взгляд, отношение к условиям. Последнее нередко предполагает психологическую защиту и связанное с ней искажение образа трудной ситуации (Битюцкая, 2013). Если анализировать деятельность субъекта, то цель в трудной ситуации — это осознаваемое «представление о результате, который должен быть достигнут» (Леонтьев, 2000, с. 89, 91).
Таким образом, если при рассмотрении цели копинга как процесса варианты преодоления варьируются от способов, ориентированных на изменение условий, до стратегий избегания, то в случае описания цели субъекта в трудной ситуации речь идет о целенаправленной деятельности. При этом успешное совладание с трудностью можно определить в контексте общепсихологической теории деятельности А.Н. Леонтьева как действия (усилия), направленные на достижение значимой трудной цели (высокой по интенсивности затрачиваемых усилий и ресурсов) и учитывающие условия предметной ситуации. Большое значение здесь имеют мотивы и личностный смысл.
Успешность копинга в таком ракурсе — это эффективное достижение трудной жизненной цели, что предполагает гибкость используемых копинг-стра-тегий и корректировки целей (включая отказ от балластных целей), учет оптимальности и «окупаемости» усилий, знание и применение культурных моделей успешного совладающего поведения.
В целом, на основе представленного обзора можно выделить несколько наиболее значимых факторов успешности копинга: 1) ситуационная специфика; 2) субъективное восприятие и оценки ситуации; 3) достижение цели (как результат копинга); 4) вариативность и гибкость копинг-стратегий; 5) последствия для благополучия в краткосрочной и долгосрочной перспективах. Исходя из этого, успешность зависит от субъективных составляющих копинга (образ ситуации, оценки ресурсов, потребности субъекта и др.) и объективных условий (обстоятельства, время, критерии цели, содержание ситуации, действия других людей и их ресурсы).
Важно отметить, что успешный копинг соотносится не со всеми жизненными трудностями, а только с теми, развитием которых человек может управлять. Далее мы рассмотрим типы трудных жизненных ситуаций и покажем, что в зависимости от ситуационного контекста копинг будет иметь разные функции.
Два типа трудностей: особенности восприятия и функции копинга
Типы трудностей
Жизненные трудности можно разделить на два крупных типа (Битюцкая, 2018). Первый тип связан с неподконтрольными человеку событиями, утратой, непосильными проблемами. Зачастую такие ситуации переживаются как необратимые и безвыходные, поэтому их можно обозначить как «жизненный тупик», в терминах Ф.Е. Василюка — «невозможность» (Василюк, 2007). Главная трудность этого типа ситуаций состоит в том, что их необходимо принять, смириться, выстроить перспективу своей жизни с учетом новых обстоятельств. Большую роль здесь играют эмоциональные процессы: тревога, обида, тоска, отчаяние, безнадежность. Поэтому при разрешении таких ситуаций функции копинга связаны с улучшением эмоционального состояния, а также с созданием смысла («meaning making») (Василюк, 2007; Леонтьев, 2013; Park, George, 2018).
Другой тип — «трудная жизненная задача». Такое определение указывает на значимую для человека жизненную сферу, требующую приложения усилий и нахождения решений, достижения высокой цели. Трудность таких ситуаций составляют необходимость напряжения внутренних и внешних ресурсов, контроль негативных эмоций, быстрота реагирования, планирование решения и следование плану (Битюцкая, Кавтарадзе, 2019). Перечисленные характеристики указывают на взаимосвязь копинга и волевых усилий. Кроме того, в ряде работ подчеркивается комплексный характер решения проблем (Дёрнер, 1997; Поддьяков, 2014; и др.).
Данный тип ситуаций, обозначаемый в англоязычных источниках как «tasks», помимо активности субъекта, направленной на решение проблемы, предполагает и его ориентацию на будущее (Rauthmann, Sherman, 2018). Отметим также, что в процессе решения трудных жизненных задач могут актуализироваться механизмы психологической защиты и сопротивление. Это будет вызывать попытки ухода и отвлечения.
Функции успешного копинга
При решении трудных жизненных задач копинг выполняет две функции (Bityutskaya, Korneev, 2021). Во-первых, он обеспечивает приближение к цели через планомерные усилия. Во-вторых, при достижении цели человеку необходимо противостоять отвлекающим воздействиям, поскольку реализация намерений может усложняться попытками ухода от трудности (Gollwitzer, 1999; Kato, 2012). Вторую функцию можно обозначить как резистентность к избеганию. Учитывая, что речь идет о высоких достижениях, необходимо учесть и сопротивление других людей. Поэтому резистентность будет распространяться также на необходимость противостоять внешним помехам.
Исследование воспринимаемых характеристик трудностей на материале схем
Отметим, что описанные два типа трудных жизненных ситуаций определяются при анализе как количественных данных, полученных на основе опроса (Битюцкая, Корнеев, 2021; Bityutskaya, Korneev, 2021b), так и качественных данных. Приведем некоторые результаты нашего исследования, в котором применялась проективная графическая методика «Схема трудной жизненной ситуации». Инструкция методики: «Изобразите трудную жизненную ситуацию в виде схемы так, чтобы в ней отразились структурные элементы самой этой ситуации и те компоненты, в состав которых она входит». Результаты, полученные на выборках взрослых людей (общее число участников n = 544 в возрасте от 18 до 47 лет), сопоставлялись с описаниями трудных жизненных ситуаций этих же респондентов.
С помощью экспертов мы выделили разные по широте восприятия варианты, что связано с количеством элементов, которые вмещает схема. В соответствии с этим критерием, схемы могут 1) быть узкими, фрагментарными и отражать
фокусирование на одной (чаще всего актуальной для респондента) теме, 2) описывать несколько значимых элементов восприятия ситуации или 3) репрезентировать комплексный анализ проблемы. Широта/узость может сочетаться со структурированностью элементов схемы (элементы организованы в единую структуру) или их хаотичностью (беспорядочное сочетание элементов).
Отметим, что при выполнении графической методики зачастую наблюдается выход респондентов «за рамки» инструкции: они изображают не схему, а образ, символ, абстрактные фигуры. Такие рисунки встречаются в 85% случаев, описывающих переживание трудной ситуации как необратимой потери или тупика (п = 107), и практически не встречаются в схемах, относящихся к комплексному анализу ситуации (п = 53).
В целом, анализ результатов графической методики показал, что респонденты, которые воспринимают трудную жизненную ситуацию в высокой степени эмоционально, в основном фокусируются на выражении этих переживаний. В их схемах содержится много образов и абстрактных изображений, часто хаотично расположенных, выполненных ярко-черным и другими темными цветами, с использованием густой штриховки; встречаются темы безысходности (гробы, описание самых отрицательных исходов).
Схемы участников исследования, воспринимающих трудность как комплексную задачу, отличаются широтой и включают: 1) обнаружение альтернативных исходов развития событий (например, «план А и план Б»; разные пути и ожидаемые последствия); 2) описание причин возникновения проблемы и способов влияния на нее, своих возможностей и ограничений; 3) анализ последовательности этапов достижения цели и/или принятия решения (динамика); 4) изображение сюжетов, связанных с поддержкой других людей. При комплексном анализе трудных ситуаций респонденты чаще выполняют «схемы-инструкции» (иллюстрирующие, что нужно сделать, чтобы достичь результата) и «схемы — когнитивные карты» (отражающие диспозиции участников ситуации, их актуальные ресурсы). Результаты данного исследования легли в основу визуализации успешного решения трудной жизненной задачи (см. Приложение).
Итак, мы описали два типа трудных жизненных ситуаций. Для первого типа, который характеризуется неподконтрольностью и невозможностью, центральное значение имеет совладание с эмоциональным состоянием, обретение нового смысла. Лишь после этого становится возможной постановка цели. В то же время понятие успешного копинга применимо в первую очередь к описанию совладания с трудными жизненными задачами, поскольку их решение предполагает достижение значимой трудной цели. Далее мы опишем, какие воспринимаемые характеристики ситуаций создают мотивацион-ные предпосылки целенаправленной активности.
Компоненты успешного копинга
В проведенном обзоре мы показали, что успешность копинга во многом зависит от того, как оценивает субъект трудную жизненную задачу. При этом
мы исходим из представления, что процесс копинга описывается как система, имеющая определенную динамику и включающая когнитивные, эмоциональные, мотивационные и поведенческие компоненты. Кроме того, важным регулятивным компонентом успешного совладания являются волевые усилия. К значимым детерминантам осуществления копинга относятся также характеристики воспринимаемой ситуации, в частности оценки и цель (Битюцкая и др., 2015; Битюцкая, 2020; Bityutskaya, Korneev, 2021b). Далее мы выделим и обоснуем компоненты успешного копинга и характеристики цели с учетом критериев когнитивного оценивания трудной жизненной задачи (Битюцкая, 2013).
Во-первых, успешный копинг предполагает установление контроля над ситуацией. Это оценка человеком трудной задачи как управляемой, зависящей от его усилий. Большое значение здесь имеет способность адекватно оценивать происходящее и свои действия. Это позволяет далее сформулировать посильную цель.
Результаты исследований Э. Скиннер свидетельствуют, что уверенные в своем контроле над ситуацией люди действуют таким образом, чтобы сделать успех более вероятным и тем самым подтвердить свои первоначальные высокие ожидания контроля. Кроме того, их постоянная вовлеченность в решение сложных задач со временем приводит к развитию компетентности. Напротив, люди, которые не верят, что могут влиять на результаты, действуют так, что теряют возможности контроля. В долгосрочной перспективе они оказываются некомпетентны при столкновении с трудностями (Skinner, 1995).
Наши исследования жизненных трудностей показали, что значимым фактором установления контроля над ситуацией является оцениваемое субъектом соотношение собственных ресурсов (психологических, физических, временных и т.д.) и трудности задачи. Если ресурсов и сил мало или их недостаточно для преодоления препятствий, это приводит к ощущению бессилия и актуализации копинг-стратегий ухода от решения проблемы (Битюцкая и др., 2015). Поэтому при решении трудной жизненной задачи важно предусматривать способы восстановления сил и возможную помощь других людей.
Кроме того, результаты эмпирических исследований выявили связь снижения субъективного контроля при усилении отрицательных эмоций, которые, в свою очередь, коррелируют с затруднениями в принятии решения. Когда эмоции слишком интенсивны, человек не способен рационально мыслить и находить решения (Битюцкая, Корнеев, 2021). При негативном аффекте происходит также «сужение» сознания, приводящее к резкому ограничению репертуара действий (Faulk et al., 2012).
Поэтому фактор эмоций также является значимым, выделим его как вторую составляющую успешного копинга. Человек тогда эффективно справляется с трудностью, когда воспринимает ее как вызов, вероятность победы, что сопровождается чувствами воодушевления и ожидаемой удовлетворенности от результата.
Положительные эмоции способствуют восприятию задачи как привлекательной. Согласно результатам исследования Т.В. Корниловой, оценка задачи
как интересной и позитивное эмоциональное отношение к ней оказывают положительное влияние на результативность ее решения в экспериментальных условиях (Корнилова, 1976). Положительные эмоции создают эффект «расширения» сознания, увеличивая продуктивность когнитивной деятельности и вероятность адаптивных копинг-стратегий (Faulk et al., 2012). Причем в трудных жизненных ситуациях позитивные эмоции будут вызывать чувство прилива сил и воодушевления, даже если они сочетаются с отрицательными переживаниями (Bityutskaya, Korneev, 2021b). В то же время положительные эмоции предполагают оптимистичный взгляд в будущее.
Поэтому третьим компонентом успешного разрешения трудностей является позитивный образ будущего. Это внутренняя модель благополучного разрешения ситуации с учетом открывающихся возможностей. Роль позитивного образа будущего — создание мотивации приближения к цели и появление перспектив ее достижения.
Связанный с этим фактор — прогноз развития ситуации — позволяет сформулировать определенную цель (которая рассматривается как противоположная неопределенной задаче). При этом возникает вопрос: какими должны быть оптимальный прогноз и план действий? На основе эмпирического исследования, в котором приняли участие люди с разными стилями реагирования на изменения (Битюцкая, Базаров, 2019), мы описали несколько вариантов планирования. Участники с преобладающим консервативным стилем сообщали о тщательном планировании одного из наиболее вероятных сценариев развития ситуации. Однако дальнейший анализ показал, что подобный план свидетельствует скорее о неготовности к будущему, поскольку имеет низкую вероятность осуществления. Противоположный этому вариант планирования описывали представители инновационного стиля. Они сообщали об «эскизных планах», а также об умении «встраивать изменения в свой эскиз». Этот способ вполне адаптивен, но лишь для людей, обладающих толерантностью к неопределенности и способностью спонтанно действовать. Наконец, респонденты с реализующим стилем сообщали о гибком планировании и проработке разных вариантов развития событий — как позитивных, так и негативных. Особенностью этой группы респондентов является их направленность на «всесторонний» анализ ситуации: выделяются причины, цели, распределяются ресурсы, оцениваются последствия. Большое значение для такого отношения к задаче имеют уверенность в успехе и фокусирование на приобретениях. В целом, данный вариант планирования можно признать наиболее благоприятствующим успешному движению к цели, потому что он создает готовность действовать в неопределенных условиях.
Исследования реализации намерения (Gollwitzer, 1999) свидетельствуют о том, что для эффективного достижения цели наиболее подходящими являются планы типа «если — то». Такие планы связывают ситуационные сигналы (например, возможности для действий или критические эпизоды) с ответами, которые необходимы для достижения желаемых результатов. Это выражается в формуле: «Если встречается ситуация Y, то я инициирую поведение Z, чтобы достичь цели Х!» Такое моделирование разных сценариев развития событий существенно увеличивает скорость достижения цели.
Следующий компонент успешного копинга — понимание ситуации, знание способов и средств достижения цели, «рычагов влияния» на проблему. Это создает ясный образ ожидаемых результатов и ситуации в целом, что позволяет активно действовать в ней. Также понимание происходящего связано с определением альтернативных способов действий. Однако, согласно известной теории Х. Хекхаузена, это лишь первый этап успеха. В модели Рубикона Х. Хекхаузен выделил два состояния сознания: 1) мотивационное и 2) волевое. Первое состояние характеризуется открытостью для альтернативных решений. На втором этапе, когда принято решение и создалось намерение действовать, сознание сужается и не способно принимать альтернативы. Именно в таком состоянии человек максимально эффективно достигает результата (Хекхаузен, 2003). Это согласуется с выводами С.Д. Смирнова и коллег, которые утверждают, что сужение восприятия стимулов до «коридора» интерпретаций и предвосхищений выполняет функцию стабилизации человека в ситуации неопределенности (Смирнов и др., 2016, с. 7).
Системообразующим компонентом успешного копинга является цель. При этом для эффективного копинга важно учитывать правила хорошей цели. Во-первых, такая цель формулируется в позитивном ключе (без частицы «не»), как цель достижения (желаемого), а не избегания (неприятного). Во-вторых, хорошая цель предполагает ясную, конкретную, определенную формулировку с описанием критериев достижения, что позволяет ее реализовать (в противовес неясной, глобальной, имплицитной цели) (Дёрнер, 1997). «Сочетание труднодостижимости целей с их конкретностью — наилучший предиктор успешности деятельности субъекта» (Гордеева, 2006, с. 268).
Резюмируем проведенный анализ: цель трудной жизненной ситуации должна быть посильной, ясной, определенной, реализуемой, перспективной и привлекательной для человека (см. рисунок 1). Поскольку описанные компоненты связаны с повышением мотивации достижения цели, у человека появляется готовность быстро и активно действовать.
На основе перечисленных компонентов разработана схема, которая визуализирует этапы и динамику успешного достижения цели (см. Приложение). В отличие от других моделей (например, фундаментальной модели Т.О. Гордеевой (Гордеева, 2006)), схема репрезентирует процесс достижения цели в контексте жизненной ситуации и способы копинга на каждом этапе.
Заключение
Проведенный анализ позволяет определить критерии успешности копин-га: достижение высокого результата с учетом ситуационной специфики и необходимых затрат; наличие внутренних ресурсов (личностных качеств, компетенций, навыков, а также сил и возможностей справиться с задачей); субъективное восприятие ситуации, способствующее целенаправленной активности; гибкость копинг-стратегий и широта их репертуара; конгруэнтность культурным моделям успешности. Наиболее значимым параметром для определения успешности копинга является достижение цели. Это отличает
Рисунок 1
Схема компонентов успешного достижения цели
Примечание. Внешний круг — характеристики воспринимаемой трудной жизненной ситуации; средний круг — соответствующие им характеристики цели.
его от проактивного копинга, который описывает в большей мере совладание с потенциальными стрессорами.
Понятие успешного копинга соответствует преодолению особого типа ситуаций: жизненных задач, которые предполагают достижение значимых трудных целей. При этом функциями копинга являются 1) приближение к цели через планомерные усилия и 2) резистентность к собственному избеганию и внешним помехам.
В структуру успешного копинга входят когнитивные, эмоциональные, поведенческие компоненты:
• субъективный контроль над ситуацией, связанный с оценкой ресурсов как достаточных для достижения цели;
• эмоциональные процессы (снижение отрицательных и усиление положительных эмоций);
• позитивный образ будущего как модель благополучного разрешения ситуации с учетом открывающихся возможностей;
• прогнозирование и планирование разных вариантов развития событий;
• понимание ситуации (ясность, определенность ее образа);
• формулирование цели как достижения результата;
• готовность быстро, активно действовать в направлении цели и реализация этого намерения.
В настоящей статье представлен первичный анализ проблемы успешности копинга. Перспективой исследования является операционализация компонентов успешного копинга и проверка моделей, описывающих связи этих элементов на материале трудных жизненных задач разного содержания.
Литература
Байрамян, Р. М. (2021). Самоотношение младших школьников как предиктор совладания с трудными жизненными ситуациями [Кандидатская диссертация, НИУ Высшая школа экономики, Москва].
Белинская, Е. П., Вечерин, А. В., Агадуллина, Е. Р. (2018). Опросник проактивного копинга: адаптация на неклинической выборке и прогностические возможности. Клиническая и специальная психология, 7(3), 192-211. https://doi.org/10.17759/cpse.2018070312
Битюцкая, Е. В. (2011). Современные подходы к изучению совладания с трудными жизненными ситуациями. Вестник Московского университета. Серия 14. Психология, 1, 100-111.
Битюцкая, Е. В. (2013). Когнитивное оценивание трудной жизненной ситуации с позиций дея-тельностного подхода А.Н. Леонтьева. Вестник Московского университета. Серия 14. Психология, 2, 40-56.
Битюцкая, Е. В. (2018). Типы ориентаций в трудных ситуациях. Вопросы психологии, 5, 41-53.
Битюцкая, Е. В. (2020). Смысл угрозы и угроза смыслу: моделирование восприятия ситуации пандемии COVID-19. Вестник Московского государственного областного университета. Серия Психологические науки, 4, 21-39. https://doi.org/10.18384/2310-7235-2020-4-21-39
Битюцкая, Е. В., Базаров, Т. Ю. (2019). Особенности восприятия жизненных событий людьми с разными предпочитаемыми стилями реагирования на изменения. Вопросы психологии, 3, 94-106.
Битюцкая, Е. В., Баханова, Е. А., Корнеев, А. А. (2015). Моделирование процесса совладания с трудной жизненной ситуацией. Национальный психологический журнал, 2(18), 41-55. https://doi.org/10.11621/npj.2015.0205
Битюцкая, Е. В., Кавтарадзе, Д. Н. (2019). Имитационная игра-головоломка как модель решения трудной жизненной задачи. Вестник Московского университета. Серия 14. Психология, 3, 3-26. https://doi.org/10.11621/vsp.2019.03.03
Битюцкая, Е. В., Корнеев, А. А. (2021). Субъективное оценивание трудной жизненной ситуации: диагностика и структура. Вопросы психологии, 4, 145-161.
Битюцкая, Е. В., Петровский, В. А. (2016). К вопросу о субъективной и объективной трудности жизненной ситуации. В кн. Т. Л. Крюкова, М. В. Сапоровская, С. А. Хазова (ред.), Психология стресса и совладающего поведения: ресурсы, здоровье, развитие: Материалы IV Международной научной конференции (в 2 т., т. 1, с. 17-19). Кострома: Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова.
Бочавер, К. А., Довжик, Л. М. (2016). Совладающее поведение в профессиональном спорте: феноменология и диагностика. Клиническая и специальная психология, 5(1), 1-18. https://doi.org/10.17759/cpse.2016050101
Василюк, Ф. Е. (2007). Понимающая психотерапия: опыт построения психотехнической системы. Вестник практической психологии образования, 3(12), 27-41.
Гордеева, Т. О. (2006). Психология мотивации достижения. М.: Смысл; Изд. центр «Академия».
Дёрнер, Д. (1997). Логика неудачи. М.: Смысл.
Екимчик, О. А., Крюкова, Т. Л. (2020). Русскоязычная адаптация опросника самовоспринимаемой гибкости совладания со стрессом. Вопросы психологии, 66(5), 145-156.
Корнилова, Т. В. (1976). Опыт исследования субъективного отношения к задаче. В кн. О. К. Тихомиров (ред.), Искусственный интеллект и психология (с. 144-132). М.: Наука.
Костромина, С. Н., Гришина, Н. В., Москвичёва, Н. Л., Зиновьева, Е. В. (2021). Жизненные модели молодежи: изменения и традиции. Вестник РФФИ. Гуманитарные и общественные науки, 1, 79-98. https://doi.org/10.22204/2587-8956-2021-103-01-79-98
Крюкова, Т. Л., Гущина, Т. В. (2015). Культура, стресс и копинг: социокультурная контекстуа-лизация совладающего поведения. Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова; КГТУ.
Леонтьев, А. Н. (2000). Лекции по общей психологии: учебное пособие для вузов. М.: Смысл.
Леонтьев, Д. А. (2011). Личностный потенциал как потенциал саморегуляции. В кн. Д. А. Леонтьев (ред.), Личностный потенциал: структура и диагностика (с. 107-130). М.: Смысл.
Леонтьев, Д. А. (2013). Многоуровневая модель взаимодействия с неблагоприятными обстоятельствами: от защиты к изменению. В кн. Психология стресса и совладающего поведения: Материалы III Международной научно-практической конференции (т. 1, с. 258-261). Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова.
Мерзлякова, В. Н. (2012). Дискурс успешности в российской медиакультуре 2000-х годов [Автореферат кандидатской диссертации, РГГУ, Москва].
Никольская, И. М., Грановская, Р. М. (2000). Психологическая защита у детей. СПб.: Речь.
Петровская, Л. А. (1997). К вопросу о природе конфликтной компетентности. Вестник Московского университета. Серия 14. Психология, 4, 41-45.
Петровский, В. А. (2013). «Я» в персонологической перспективе. М.: ИД Высшей школы экономики.
Поддьяков, А. Н. (2014). Компликология: создание развивающих, диагностирующих и деструктивных трудностей. М.: ИД Высшей школы экономики.
Рассказова, Е. И., Гордеева, Т. О. (2011). Копинг-стратегии в структуре личностного потенциала. В кн. Д. А. Леонтьев (ред.), Личностный потенциал: структура и диагностика (с. 267-299). М.: Смысл.
Рассказова, Е. И., Гордеева, Т. О., Осин, Е. Н. (2013). Копинг-стратегии в структуре деятельности и саморегуляции: психометрические характеристики и возможности применения методики COPE. Психология. Журнал Высшей школы экономики, 10(1), 82-118.
Смирнов, С. Д., Чумакова, М. А., Корнилова, Т. В. (2016). Образ мира в динамическом контроле неопределенности. Вопросы психологии, 4, 3-13.
Хазова, С. А. (2014). Ментальные ресурсы субъекта: природа, функции, динамика. Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. Педагогика. Психология. Социальная работа. Ювенология. Социокинетика, 20(4), 47-53.
Хекхаузен, Х. (2003). Мотивация и деятельность (2-е изд.). СПб.; М.: Питер; Смысл.
Щуркова, Н. Е., Мухин, М. И. (2014). Педагог нового воспитания. М.: Аркти.
Ссылки на зарубежные источники см. в разделе References.
References
Aspinwall, L. G., & Taylor, S. E. (1997). A stitch in time: self-regulation and proactive coping. Psychological Bulletin, 121(3), 417-436. https://doi.org/10.1037/0033-2909.121.3.417
Bairamyan, R. M. (2021). Samootnoshenie mladshikh shkol'nikov kak prediktor sovladaniya s trudnymi zhiznennymi situatsiyami [Self-regard of elementary schoolchildren as a predictor of coping with difficult life situations] [PhD dissertation, Higher School of Economics, Moscow].
Belinskaya, E. P., Vecherin, A. V., & Agadullina, E. R. (2018). Proactive coping inventory: adaptation to a non-clinical sample and the predictive capability. Klinicheskaya i Spetsial'naya Psikhologiya [Clinical Psychology and Special Education], 7(3), 192-211. https://doi.org/10.17759/ cpse.2018070312 (in Russian)
400
E.B. Bumm^aa. yCnewmcmb KonuHia
Bityutskaya, E. V. (2011). Modern approaches to the research of coping with the difficult life situations. Moscow University Psychology Bulletin, 1, 100-111. (in Russian) Bityutskaya, E. V. (2013). Cognitive appraisal of the difficult life situation in A.N. Leontiev's activity
approach. Moscow University Psychology Bulletin, 2, 40-56. (in Russian) Bityutskaya, E. V. (2018). The structure and dynamics of the image of a difficult life situation. Voprosy
Psikhologii, 5, 41-53. (in Russian) Bityutskaya, E. V. (2020). Meaning of threat and threat to meaning: modeling the perception of the pandemic COVID-19 situation. Vestnik Moskovskogo Gosudarstvennogo Oblastnogo Universiteta. Series Psikhologicheskie Nauki, 4, 21-39. https://doi.org/10.18384/2310-7235-2020-4-21-39 (in Russian) Bityutskaya, E. V., Bakhanova, E. A., & Korneev, A. A. (2015). Modeling coping with a difficult life situation. Natsional'nyi Psikhologicheskii Zhurnal [National Psychological Journal], 2(18), 41-55. https://doi.org/10.11621/npj.2015.0205 (in Russian) Bityutskaya, E. V., & Bazarov, T. Yu. (2019). Features of perception of life events by people with different preferred styles of response to changes. Voprosy Psikhologii, 3, 94-106. (in Russian) Bityutskaya, E. V., & Kavtaradze, D. N. (2019). Simulation puzzle game as a model for solving the difficult life task. Moscow University Psychology Bulletin, 3, 3-26. https://doi.org/10.11621/ vsp.2019.03.03 (in Russian) Bityutskaya, E. V., & Korneev, A. A. (2021a). Subjective appraisal and orientations in difficult life situations as predictors of coping strategies. Voprosy Psikhologii, 4, 145-161. (in Russian) Bityutskaya, E. V., & Korneev, A. A. (2021b). Subjective appraisal and orientations in difficult life situations as predictors of coping strategies. Psychology in Russia: State of the Art, 14(3), 180-199. Bityutskaya, E. V., & Petrovskiy, V. A. (2016). K voprosu o sub"ektivnoi i ob"ektivnoi trudnosti zhiz-nennoi situatsii [On the issue of subjective and objective difficulty of a life situation]. In T. L. Kryukova, M. V. Saporovskaya, & S. A. Khazova (Eds.), Psikhologiya stressa i sovladayushchego povedeniya: resursy, zdorov'e, razvitie: Materialy IV Mezhdunarodnoi nauchnoi konferentsii [The psychology of stress and coping behavior: resources, health, development: Proceedings of the IV International scientific conference] (in 2 Vols., Vol. 1, pp. 17-19). Kostroma: Kostromskoi gosu-darstvennyi universitet im. N.A. Nekrasova. Bochaver, K. A., & Dovzhik, L. M. (2016). Coping behavior in professional sport: phenomenology and diagnostics. Klinicheskaya i Spetsial'naya Psikhologiya [Clinical Psychology and Special Education], 5(1), 1-18. https://doi.org/10.17759/cpse.2016050101 (in Russian) Bode, C., de Ridder, D. T., & Bensing, J. M. (2006). Preparing for aging: development, feasibility and preliminary results of an educational program for midlife and older based on proactive coping theory. Patient Education and Counseling, 61(2), 272-278. https://doi.org/10.1016Zj.pec.2005.04.006 Carver, C. S., Scheier, M. F., & Segerstrom, S. C. (2010). Optimism. Clinical Psychology Review, 30(7),
879-889. https://doi.org/10.1016/jxpr.2010.01.006 DeLongis, A., Holtzman, S. (2005). Coping in context: the role of stress, social support, and personality in coping. Journal of Personality, 73(6), 1633-1656. https://doi.org/10.1111/j.1467-6494.2005.00361.x Dorner, D. (1997). Logika neudachi [The logic of failure]. Moscow: Smysl. (Original work published 1996) Ekimchik, O. A., & Kryukova, T. L. (2020). Russian adaptation of self-perceived flexible coping with
stress inventory. Voprosy Psikhologii, 66(5), 145-156. (in Russian) Faulk, K. E., Gloria, C. T., & Steinhardt, M. A. (2012). Coping profiles characterize individual flourishing, languishing, and depression. Anxiety Stress Coping, 26(4), 378-390. https://doi.org/10.1080/10615806.2012.708736
Frydenberg, E., & Lewis, R. (1993). Manual: The adolescent coping scale. Melbourne: Australian
Council for Adult Educational Research. Gollwitzer, P. M. (1999). Implementation intentions: Strong effects of simple plans. American
Psychologist, 54(7), 493-503. https://doi.org/10.1037/0003-066X.54J.493 Gordeeva, T. O. (2006). Psikhologiya motivatsii dostizheniya [The psychology of achievement motivation]. Moscow: Smysl; Akademiya. Heckhausen, H. (2003). Motivatsiya i deyatel'nost' [Motivation and activity] (2nd ed.). Saint
Petersburg; Moscow: Piter; Smysl. (Original work published 1980 in German) Heim, E., & Valach, L. (1996). Berner Bewältigungsformen BEFO-ein Instrument zur Selbst- und Fremdbewertung der Krankheitsverarbeitung [The Bern Coping Forms BEFO-an instrument for self- and observer rating of coping with illness]. Rehabilitation, 35(4), XXXI-XLI. Hobfoll, S. E. (1989). Conservation of resources. A new attempt at conceptualizing stress. American
Psychologist, 44(3), 513-524. https://doi.org/10.1037//0003-066x.44.3.513 Kato, T. (2012). Development of the Coping Flexibility Scale: Evidence for the coping flexibility hypothesis. Journal of Counseling Psychology, 59(2), 262-273. https://doi.org/10.1037/a0027770 Khazova, S. A. (2014). Mental resources of the subject: nature, functions, dynamics. Vestnik Kostromskogo Gosudarstvennogo Universiteta im. N.A. Nekrasova. Pedagogika. Psikhologiya. Sotsial'naya rabota. Yuvenologiya. Sotsiokinetika, 20(4), 47-53. (in Russian) Koen, J., & Parker, S. K. (2020). In the eye of the beholder: How proactive coping alters perceptions of insecurity. Journal of Occupational Health Psychology, 25(6), 385-400. https://doi.org/10.1037/ocp0000198 Kornilova, T. V. (1976). Opyt issledovaniya sub"ektivnogo otnosheniya k zadache [An attempt of studying the subjective attitude towards a task]. In O. K. Tikhomirov (Eds.), Iskusstvennyi intellekt i psikhologiya [Artificial intelligence and psychology] (pp. 144-132). Moscow: Nauka. Kostromina, S. N., Grishina, N. V., Moskvichyova, N. L., & Zinovyeva, E. V. (2021). Youth life models: shifts and traditions. Vestnik RFFI. Gumanitarnye i Obshchestvennye Nauki, 1, 79-98. https://doi.org/10.22204/2587-8956-2021-103-01-79-98 (in Russian) Krattenmacher, T., Kühne, F., Führer, D., Beierlein, V., Brähler, E., Resch, F., von Klitzing, K., Flechtner, H. H., Bergelt, C., Romer, G., & Möller, B. (2013). Coping skills and mental health status in adolescents when a parent has cancer: a multicenter and multi-perspective study. Journal of Psychosomatic Research, 74(3), 252 -259. https://doi.org/10.1016/j.jpsychores.2012.10.003 Kryukova, T. L., & Gushchina, T. V. (2015). Kul'tura, stress i koping: sotsiokul'turnaya kontekstualizat-siya sovladayushchego povedeniya [Culture, stress and coping: socio-cultural contextualization of coping behavior]. Kostroma: KGU im. N.A. Nekrasova; KGTU. Lazarus, R. S. (1991). Emotion and adaptation. Oxford University Press. Lazarus, R. S., & Folkman, S. (1984). Stress, appraisal, and coping. New York, NY: Springer. Leontiev, A. N. (2000). Lektsiipo obshcheipsikhologii [Lectures on general psychology]. Moscow: Smysl. Leontiev, D. A. (2011). Lichnostnyi potentsial kak potentsial samoregulyatsii [Personality potential as a potential for self-regulation]. In D. A. Leontiev (Ed.), Lichnostnyi potentsial: struktura i diagnos-tika [Personality potential: Structure and diagnostics] (pp. 107-130). Moscow: Smysl. Leontiev, D. A. (2013). Mnogourovnevaya model' vzaimodeistviya s neblagopriyatnymi obstoyatel'st-vami: ot zashchity k izmeneniyu [A multilevel model of interactions with adverse circumstances: from defense to change]. In Psikhologiya stressa i sovladayushchego povedeniya: Materialy III Mezhdunarodnoi nauchno-prakticheskoi konferentsii [Psychology of stress and coping behavior: Proceedings of the III International Research-to-Practice Conference] (Vol. 1, pp. 258-261). Kostroma: KGU im. N.A. Nekrasova.
Merzlyakova, V. N. (2012). Diskurs uspeshnosti v rossiiskoi mediakul'ture 2000-kh godov [Success discourse in the Russian media culture 2000] [PhD dissertation thesis, Russian State University for the Humanities, Moscow]. Nikol'skaya, I. M., & Granovskaya, R. M. (2000). Psikhologicheskaya zashchita u detei [Psychological
defense in children]. Saint Petersburg: Rech'. Park, C. L., & George, L. S. (2018). Lab- and field-based approaches to meaning threats and restoration: Convergences and divergences. Review of General Psychology, 22(1), 73-84. https://doi.org/10.1037/gpr0000118 Petrovskaya, L. A. (1997). K voprosu o prirode konfliktnoi kompetentnosti [On the issue of the nature
of conflict competence]. Vestnik Moskovskogo Universiteta. Series 14. Psychology, 4, 41-45. Petrovskiy, V. A. (2013). "Ya" v personologicheskoi perspektive ["I" in personological perspective].
Moscow: HSE Publishing House. Petrovskiy, V. A., & Shmelev, I. M. (2019). Personology of difficult life situations: At the intersection of three cultures. Psychology. Journal of Higher School of Economics, 16(3), 408-433. https://doi.org/10.17323/1813-8918-2019-3-408-433 Poddiakov, A. N. (2014). Komplikologiya: sozdanie razvivayushchikh, diagnostiruyushchikh i destruk-tivnykh trudnostei [Complicology: a creation of nourishing, diagnostic and destructive difficulties]. Moscow: HSE Publishing House. Raper, M. J., & Brough, P. (2021). Seeing into the future: The role of future-oriented coping and daily stress appraisal in relation to a future stressor. Stress Health, 37(1), 186-197. https://doi.org/10.1002/smi.2984 Rasskazova, E. I., & Gordeeva, T. O. (2011). Koping-strategii v strukture lichnostnogo potentsiala [Coping strategies in the structure of personality potential]. In D. A. Leontiev (Ed.), Lichnostnyi potentsial: struktura i diagnostika [Personality potential: Structure and diagnostics] (pp. 267-299). Moscow: Smysl.
Rasskazova, E. I., Gordeeva, T. O., & Osin, E. N. (2013). Coping strategies in the structure of activity and self-regulation: psychometric properties and applications of the COPE Inventory. Psychology. Journal of Higher School of Economics, 10(1), 82-118. (in Russian) Rauthmann, J. F., & Sherman, R. A. (2018). The description of situations: Towards replicable domains of psychological situation characteristics. Journal of Personality and Social Psychology, 114(3), 482-488. https://doi.org/10.1037/pspp0000162 Schwarzer, R., & Knoll, N. (2003). Positive coping: Mastering demands and searching for meaning. In S. J. Lopez & C. R. Snyder (Eds.), Positive psychological assessment: A handbook of models and measures (pp. 393-409). Washington, DC: American Psychological Association. https://doi.org/10.1037/10612-025 Shchurkova, N. E., & Mukhin, M. I. (2014). Pedagog novogo vospitaniya [A teacher of a new nurture]. Moscow: Arkti.
Skinner, E. A. (1995). Perceived control, motivation, and coping. Newbury Park, CA: Sage. Smirnov, S. D., Chumakova, M. A., & Kornilova, T. V. (2016). The world image in dynamic control of
uncertainty. Voprosy Psikhologii, 4, 3-13. (in Russian) Sveinbjornsdottir, S., & Thorsteinsson, E. B. (2008). Adolescent coping scales: A critical psychometric review. Scandinavian Journal of Psychology, 49, 533-548. https://doi.org/10.1111 /j. 1467-9450.2008.00669.x
Vasilyuk, F. E. (2007). Ponimayushchaya psikhoterapiya: opyt postroeniya psikhotekhnicheskoi siste-my [Understanding psychotherapy: An attempt of building a psychotechnic system]. Vestnik Prakticheskoi Psikhologii Obrazovaniya, 3(12), 27-41.
Wethington, E., & Kessler, R. C. (1991). Situations and processes of coping. In J. Eckenrode (Ed.), The
social context of coping (pp. 13-29). New York, NY: Plenum Press. Zimmer-Gembeck, M. J. (2021). Coping flexibility: Variability, fit and associations with efficacy, emotion regulation, decentering and responses to stress. Stress and Health, 37(5), 848-861. https://doi.org/10.1002/smi.3043
Приложение
Маршрут успешного копинга
Маршрут движения к успеху можно представить в виде следующей схемы, описывающей этапы решения трудной жизненной задачи. Конечно, это не исключает неожиданных и нежелательных изменений ситуации, которые могут уводить в начало маршрута — как в настольной игре про путешествие, когда игроку выпадает значение, требующее возвращения на один из пройденных этапов. Тем не менее схема позволяет спланировать и продумать успешное достижение цели.
Старт. Оценка ситуации, ее условий и возможностей, своих возможностей и ограничений, необходимости поддержки окружения. Каковы исходные условия задачи и к чему нужно прийти?
Шаг 1. Определение эмоций и установление контроля над ситуацией. Шаг 2. Формулирование цели, критериев и сроков ее достижения. Шаг 3. Оценка понятности и прогнозируемости ситуации. Шаг 4. Готовность действовать в направлении достижения цели. Шаг 5. Планирование решения задачи. Шаг 6. Действия в направлении к цели.
Шаг 7. Оценка результатов действий в соотношении с целью. Финиш. Если цель достигнута, маршрут завершен.
Если отрицательные эмоции под контролем, ресурсов и сил достаточно, а действия могут изменить ситуацию, стоит превратить трудность в задачу, которую нужно решить.
Пунктиром выделены две возможные области сопротивления, по которым пролегает маршрут: 1) психологическая защита (рычаг влияния — рефлексивное мышление); 2) уход от трудности и помехи других людей: в первом случае это может быть свое сопротивление активным действиям из-за утомления (и тогда нужно восстановить силы) или из-за желания переключиться на другую активность (как необходимость или временный уход от решения задачи, что требует восстановления ясности образа ситуации); во втором случае сопротивление других людей может возникать из-за высокой сложности задачи для них, и тогда нужно предусмотреть способы устойчивости к помехам и/или возможный переход к пункту «Ситуацией управляют другие люди?».
