CC BY
26
Сергей Голубицкий
уроки
португальского
БИЗНЕС-ЖУРНАЛ СЕНТЯБРЬ #9 2010
Португальский был одним из моих профильных языков в университете. На всю жизнь запомнилось первое занятие: преподаватель подошла к доске и написала крупными буквами: «A vida esta dura» («Жизнь — тяжелая штука»). В аудитории зависла настороженная тишина. Кто-то спросил: «Это что, лейтмотив португальской культуры?» Все рассмеялись, а ответ преподавателя затерялся в шутках.
Спустя 30 лет мне, похоже, удалось найти объяснение первой услышанной и выученной фразе на португальском языке. Вы не поверите, но подтвердилась именно догадка моего сокурсника: «A vida esta dura» передает сквозную историческую тональность португальской цивилизации. Понимание пришло только сегодня, когда Португалия после 500 лет беспрецедентной пассионарной борьбы с превратностями судьбы, кажется, утратила кураж и сдалась. Она просто устала сопротивляться трудностям, которые на долю этой великой страны и великого народа выпали в непропорциональных 3 объемах.
Устала, опустила руки и стала медленно, но верно растворяться в небытии истории. Почему так случилось — попытаюсь рассказать сегодня.
ш
/
/ -й
r^SH
' m
■ V ; Г Ш
X
ч. \
¡г
i i а
/
106
Поводом для написания статьи о Португалии послужили весенние события, которые вскоре получили закономерное приложение. После того как Греция сошла с первых страниц американской прессы в роли главной экономической страшилки и козла отпущения, внимание запуганной общественности плавно перевели на других «соучастников преступления», входящих в группу PIGS (Португалия — Италия — Греция — Испания)1.
Удивительное все-таки дело: Италию и Испанию потрепали самую малость. Да, есть небольшой перебор с национальными долговыми обязательствами. Стагнация экономики тоже проскальзывает. Так у кого же сегодня не проскальзывает? Как-никак мировой финансовый кризис на дворе. В любом случае, до спуска форексных собак и натравливания соросов на испанские и итальянские бонды дело не дошло. Слегка пожурили и отпустили на волю.
Другое дело Португалия. За нее взялись крепко и основательно. Одними пламенными речами не ограничились и почти сразу перешли к действиям. 24 марта агентство Fitch понизило национальный долг маленького иберийского государства (до AA — с негативным прогнозом на будущее).
Достаточно прочесть сопроводительную записку Дугласа Ренвика, ассоциированного директора Fitch, чтобы всякие сомнения улетучились: ни малейшего объективного основания для нанесения удара по финансовой репутации Португалии у агентства не было: «Фискальный шок на фоне относительной макроэкономической и структурной слабости значительно снизил уровень кредитного доверия к Португалии. Хотя Португалия и не подверглась непропорциональному глобальному спаду, перспективы экономического выздоровления слабее, чем составлял у остальных 15 пар- ДОЛГ Порту тнеров по ЕЭС, что в 2009 ГОД
,J - LL I ■ '
на
" j'J i ■
mW
должно сказаться на состоянии финансов в среднесрочной перспективе».
Почему «перспективы для выздоров-
составлял публичный долг Португалии в 2009 году. Тем временем Греция показала куда более «выдающийся» результат — 120%
ления слабее»? Почему снизился уровень кредитного доверия? А так, просто. Не нравитесь вы нам, вот и весь разговор.
13 июля собрата-терминатора поддержало и агентство Moody's, снизившее рейтинг суверенного долга Португалии сразу на два пункта (до А1 и также с негативным прогнозом на будущее). Причина? «Тревога за растущий долг страны и слабые перспективы экономического роста». А главное — «Португалия похожа на Грецию».
Между тем Португалия на Грецию не похожа! Ни в чем и ни разу. Сравните сами. Дефицит бюджета: 2008 год — Греция 8%, 2009-й — 14%; Португалия — 2,8% и 9,4% соответственно. Публичный долг Греции 120% от ВВП, Португалии — 85% от ВВП. Далее. Уровень международного доверия к Греции упал ниже плинтуса из-за нескончаемого манипулирования отчетностью и фиктивного камуфлирования внешней задолженно-убличный сти, которыми прави-алии тельство занималось
Португалия сегодня определена в главные козлы отпущения по обе стороны океана. Стране приходится судорожно искать выход из ситуации
От читателя, разумеется, требуется реализм восприятия. Безусловно, Португалия занималась манипулированием долговых обязательств, незаконной их реструктуризацией и уклонялась от штрафных санкций в рамках SGP, Договора о стабильности и росте. Занималась, поскольку тем же самым занимались абсолютно все в Евросоюзе — от Франции до Германии. Всех сомневающихся отсылаю к своей статье «Тобаши», посвященной как раз греческим шалостям2.
Другое дело, что Португалию никто за руку не ловил, как это случилось с Грецией. Последняя попала, бедолага, под горячую руку в момент американского крестового похода на Goldman Sachs, за что и поплатилась
на протяжении последних десяти лет (с легкой руки Goldman Sachs!) ради вхождения в зону евро. Ничего подобного за Португалией не числится.
коматозным состоянием экономики, вызванным не столько экономическими проблемами, сколько кризисом международного доверия.
Как бы то ни было, Португалия сегодня определена в главные козлы отпущения по обе стороны океана,
Добрая такая аббревиатура —
«Бизнес-журнал», 2010, № 3.
ничего не
и стране приходится судорожно искать выход из ситуации. Правительство Жозе Сократеша ищет. Но стали золотым результаты, увы, пока временем для далеки от идеала, что Португалии. и подтверждается ди- Экономика страны намикой остракизма со демонстрировала стороны американских самые высокие рейтинговых агентств. показатели роста
Как известно, в Евросоюзе дыма без огня не бывает. Наивно полагать, что Fitch и Moody's высасывают свои даунгрей-ды из пальца. Если оторваться от злобы дня и взглянуть на португальскую экономику (и Португалию в целом) в исторической перспективе, окажется, что положение страны едва ли не хуже, чем у Греции. Начнем с того, что греческая экономика пребывала в стадии стабильного развития все десять лет XXI века вплоть до начала международного
Усталость нации и утрата гражданами уникальной пассионарности — вот два главных обстоятельства португальского застоя
финансового кризиса (2008 г.), тогда как Португалия почти 10 лет кряду не выходит м из затяжного эконо-
1я мического застоя.
Парадоксален траны здесь фон ситуации.
звала Португалия, в отли-
(ие чие от Греции, стояла
юста у истоков и НАТО,
и Евросоюза. Страна интегрирована в самую сердцевину европейской кооперации и давно занимает отведенные ей — аграрную, сервисную и туристическую — ниши. Принято считать, что устойчивое экономическое положение Португалии нарушил поток дармовых сельхозпродуктов и рабочей силы, которые хлынули на европейские рынки из стран бывшего советского блока после падения Берлинской стены. На поверку, однако, оказывается, что Португалия на протяжении 90-х годов демонстрировала самые высокие показатели роста в Евросоюзе! При всем изобилии внешних негативных факторов. Зато сразу же после замены национальной валюты эскудо на евро экономика Португалии с каким-то яростным ускорением покатилась под гору: ВВП снижается, волна эмиграции сопоставима с неблагополучными 60-70-ми, общественные расходы
Ш > Щ \ 'ff и
> V
4
h i
растут, казна пустеет, безработица сдерживается на уровне 10% (только за счет все той же эмиграции).
Можно предположить, что причина экономических неудач Португалии в XXI веке связана именно с евро. Но это ошибочная гипотеза. Во-первых, евро, благодатно сказавшийся на экономическом развитии остальных стран Евросоюза, вряд ли «завел эксклюзивный зуб» на Португалию. Во-вторых, общеевропейская валюта принесла Португалии безусловные объективные бонусы. Например — низкие кредитные ставки, относительно высокий рейтинг кредитной надежности, иностранные инвестиции в неслыханных ранее размерах. А также существенные стимулы для повышения производительности труда как единственного инструмента снижения себестоимости продукции и, как следствие, усиления ее конкурентоспособности на международном рынке.
Если не евро, что же тогда? Рискну предположить: та самая «A vida esta dura», с которой мы начали повествование. То есть — усталость нации, утрата португальцами уникальной пассионарности — вот два главных обстоятельства португальского застоя. Эмиграция и трагический уровень образования нации (об этом мы еще поговорим) — не причины, а именно следствия исторической усталости некогда великой Лузитании.
£ С.
f * 1 bjlef-
TtFWovvo VU? п
An ъ&ЬМРЪ ^с
Г^Ц) Kvr if lîAwt
р
il
шши*
Португалия — удивительная страна. Обладая существенно более скромным, чем Испания, людским потенциалом, она сумела избороздить своими неуемными кораблями полмира, добиться беспрецедентного уважения врагов и конкурентов, первой открыть Индию, Тайвань, Австралию и Новую Зеландию, основать крупнейшую колонию в Южной Америке, закрепиться в Африке по всему периметру и добиться неслыханного в эпоху Нового Времени благосостояния за счет монопольной торговли восточными специями.
Без сильной армии и каких-то особых военных талантов Португалия, тем не менее, легко договаривалась и с соседями, и с колониальными аборигенами, почти всегда избегая кровопролития, строя отношения на взаимной выгоде и торговом фундаменте.
Умение договариваться — главнейший аспект португальской пас-сионарности. В 1386 году Португалия заключила стратегический союз с Англией (т.н. Виндзорский договор), который действует и поныне3. Благодаря поддержке Туманного Альбиона Португалия уверенно чувствовала себя не только в отношениях со своим суровым и лукавым соседом, но и в Африке, Латинской Америке, Малайзии и Китае.
Англия поддерживала Португалию в войне за испанское престолонаследие (1701-1714), помогала освободиться от наполеоновской оккупации (1806-1815 гг.). Португалия платила той же монетой: сражалась на стороне Антанты в Первой мировой войне, предоставила Королевскому флоту базу на Азорских островах во время Фолклендского конфликта.
Умение договариваться усиливается в португальском национальном характере отсутствием пассионарной кровожадности. Португальцы упорно расползались по миру и создавали колонии на всех открытых континентах, но португальская колонизация никогда не сопровождалась геноцидом аборигенных наций: ни в испанской — более мягкой — форме, ни, тем более, — в беспощадной британской.
Уникальная мягкость португальцев на уровне символа отразилась в национальном бое быков — корриде, который с испанским эквивалентом объединяет лишь название. Испанская коррида — гладиаторский бой, во время которого страсти, эмоции и кровь хлещут через край. Португальская коррида — цирковая буффонада, в которой никто никого не приносит в заклание. Испанцы в корриде живут, реализуя своеобразный эстетический
Обладая скромным потенциалом, Португалия сумела избороздить своими кораблями полмира, добившись беспрецедентного уважения
потенциал. Португальцы на своей корриде отдыхают от повседневных, по большей части торговых, дел.
Платой за отсутствие экстримов в характере стала определенная при-земленность, если угодно, тоскливость португальской цивилизации и культуры. У португальцев, конечно, была и есть литература и поэзия регионального уровня, но о разнообразии и богатстве говорить не приходится. Главный поэт Лузитании Луиш ди Камоэнс (1524-1580), традиция простоватых и однообразных (хотя и очень мелодичных) народных романсов fados, модернист Фернанду Пессоа да нобелевский лауреат Жозе Сарамаго — вот, собственно, и все ценности, переданные в мировую сокровищницу культуры Португалией. Согласитесь, не густо для народа, сделавшего половину географических открытий на планете.
португальским альянс, который формально был инициирован в 1294 году, считается самым древним в истории дипломатическим
Ч
i ,
Г *i V,
Испанская коррида — гладиаторский бой, во время которого страсти, эмоции и кровь хлещут через край. Португальская коррида — цирковая буффонада
В определенном отношении португальцы близки по мягкости духа голландцам. И тем, и другим не хватило жесткости и жестокости, чтобы противостоять таким беспощадным хищникам, как испанцы и англичане. И те, и другие сошли на нет под натиском более циничного противника.
Португалии все же удалось сохранить свою колониальную империю гораздо дольше, чем Нидерландам. В 1961 году, в результате прямой вооруженной операции Индии, Португалия капитулировала в Гоа и была вынуждена расстаться с территорией, которую лелеяла и с любовью обустраивала добрые 450 лет.
Серия непутевых колониальных войн (1961-1974, так называемая Gerra do Ultramar) подарила независимость от Португалии Анголе, Мозамбику и Гвинее Биссау. Формально отказ от Африки состоялся 25 апреля 1974 года после «революции гвоздик», отлучившей от власти военную хунту,
правившую страной с 1926 года.
«Бизнес- „
журнал», 2007, Впрочем, распад колониальной № 21. империи во второй половине XX века
— ' — * * II
имел непосредственно к процессам в самой Португалии самое отдаленное отношение, поскольку был продиктован теми же общеисторическими закономерностями, что разрушили колониальные империи Франции, Великобритании и Нидерландов.
Ликвидация уникального португальского пассионарного духа состоялась не в середине ХХ века и даже не в его начале. Главная трагедия разыгралась двумя столетиями ранее, когда в 1807 году, испугавшись армии Наполеона, стоящей на подступах к Лиссабону, регент Жоау (будущий король Жоау VI) принял историческое решение о первичной ценности Короны относительно государства. Он погрузил на корабли чуть ли не весь дворянский цвет нации в количестве 15 тысяч человек и отбыл в полном составе к берегам Бразилии, где обосновался в новой столице империи — Рио де Жанейро!
В нашем эссе о Бразилии («Люби меня или проваливай»)4 мы назвали это уникальное для истории событие моментом истины для крупнейшей португальской колонии в Южной Америке, которая в одночасье превратилась из провинциального захолустья в центр португальской цивилизации. Не удивительно, что в 1821 году, когда Жоау VI вернулся в Европу — злорадно потанцевать на косточках поверженного корсиканского монстра, — сын его Педро, будущий король Бразилии, соизволил остаться в Новом Свете, дабы
продолжать традицию метрополии. Расставшись с королем Португалии, Бразилия не только обрела собственного короля, но и сохранила в себе имперское величие.
Результатом этого невиданного эксперимента с перемещением королевского двора стало не столько обретение Бразилией независимости, сколько кончина португальской пассионарности. Бегство в Бразилию спасло монархию на уровне бытового дворянства, однако похоронило ее на уровне духа, связующего нацию. Все последующие события истории Португалии отражают в той или иной форме утрату жизненной энергии. Жалостное fado на тему «A vida esta dura» родилось в 1807 году.
Самой яркой иллюстрацией португальской национальной трагедии стала военная «операция Виджаи», в результате которой более чем скромная индийская армия за полтора дня отобрала у Португалии Гоа в декабре 1961 года.
Проще всего считать, что одной из главных причин поражения Португалии стало предательство союзников по НАТО. Так, 16 декабря 1961 года ВВС Португалии снарядили два самолета DC6 для доставки в Гоа противотанковых гранат, но США, на словах рьяно поддерживающие Португалию и в ООН, и на уровне прямых дипломатических переговоров, не разрешили произвести техническую остановку и дозаправку транспорта на своей базе в Вильхусе (Ливия). Точно так же Британия, «преданный» союзник Португалии на протяжении 600 лет истории, не откликнулась на просьбу повлиять на правительство Индии или хотя бы договориться с Пакистаном о беспрепятственном прохождении португальских военных самолетов над территорией страны.
Все это, конечно же, формальные отговорки. У Португалии не было ни малейшего шанса защитить свою территорию в Гоа из-за полной утраты какой-либо пассионарности. Накануне вторжения индийской армии португальский диктатор Анто-ниу де Оливейра Салазар отправил генерал-губернатору Вассалу и Сил-ва опоздавшее на 300 лет послание: «Вы понимаете горечь, с которой я отсылаю вам эту депешу. Чудовищно осознавать, что речь идет о полном са-
мопожертвовании, тем не менее, убежден, что такое самопожертвование — единственный способ соответствовать португальцев имеет нашим собственным высшее образование. высоким традициям и В инновационном послужить будущему XXI веке это Нации. Не рассчиты- настоящая трагедия вайте на возможность перемирия или сдачи в плен, поскольку никаких переговоров не будет, а наши солдаты и моряки должны либо победить, либо умереть».
Генерал-губернатор Мануэл Анто-ниу Вассалу и Силва сдал Гоа Индии практически без боя, нарушив все мыслимые и немыслимые приказы о сопротивлении. Ни один мост не был взорван, ни одно историческое здание не было уничтожено, как того требовали распоряжения из ставки. В случайных спорадических столкновениях потери Индии составили 34 убитыми и 51 ранеными, Португалии — 31 убитыми и 57 ранеными. Сдались в плен после первого же выстрела 4 668 защитников Гоа.
Вернемся теперь к событиям XXI века и попробуем разобраться в причинах беспрецедентной стагнации португальской экономики после присоединения к общеевропейской валюте. Как мы уже сказали, евро прямого отношения к португальской анемии не имеет. Португалия банально не соответствует требованиям времени и не может успешно конкурировать на европейском рынке товаров и услуг. Очевидно, что нации не хватает жизненной энергии и пассионарности, но в чем это выражается?
В двух обстоятельствах. Во-первых, в эмиграции. Повальной, лавинообразной, никогда не прекращающейся и лишь затихающей время от времени. Волна бегства из метрополии свирепствовала в 60-е и 70-е годы. После небольшого затишья в 80-е усилилась в 90-е и стала зашкаливать в XXI веке. Направления для эмиграции — самые разнообразные: соседняя Испания, близкая по духу Великобритания, собственные бывшие колонии Бразилия, Ангола, Мозамбик, испаноязычные страны Америки.
Главная побудительная причина португальского исхода — та же, что и у остальных эмигрантов мира: поиск лучшей материальной доли.
Но есть и вторичный фактор: тоска жизни в метрополии. Португалия превратилась в имеет в провинциальные за-изование. дворки Европы, скуч-)нном ные, безысходные,
утратившие былую рагедия славу и историческое величие. Португалию обуял летаргический сон, а людям, в первую очередь молодежи, хочется жизни, энергии, эмоций, разнообразия, предпринимательской инициативы. Все это есть в Испании и Бразилии, но этого нет на родине.
Вторая причина бесконечной стагнации португальской экономики — отсутствие профессиональных кадров. Безусловно, сказывается дефицит, вызванный эмиграцией, но есть и другое объяснение: застой в системе образования. В период с 50-х по 70-е годы (время диктатуры) уровень среднего образования в Португалии колебался в диапазоне 30-40% относительно развитых стран Европы. После «революции гвоздик» случился кратковременный всплеск до 50%, увы, не оправдавший надежд: с 1980-го по 2010 годы уровень среднего образования в Португалии прочно стабилизировался на отметке в 50%.
Уровень высшего образования вообще трагичен: 50% в 50-60-е годы, обвал до 28% в начале 70-х, стабилизация
на уровне 50% в период с 1980 по 2000, а затем медленное скатывание к 47% в 2010-м. К великому сожалению, с таким человеческим материалом очень сложно соответствовать требованиям века высоких технологий.
Не хотелось бы завершать статью о такой замечательной стране, как Португалия, на минорной ноте. Поставим вопрос ребром: «Есть ли у некогда доблестного народа Лузита-
Умение португальцев договариваться усиливается в национальном характере традиционным отсутствием пассионарной кровожадности
нии будущее, отличное от тотальной эмиграции и поголовной неграмотности?» Хочется верить, что есть. Для успешного выхода из духовного застоя требуется волевое отвлечение от химер экономических показателей и попыток во что бы то ни стало понравиться Международному валютному фонду и ЕЭС — и сосредоточение на национальной самоидентификации.
Энергичный поиск новой национальной идеи — единственное, что может спасти Португалию от растворения в небытии истории. ■
ш
за
+ / ¿V
\
