CC BY
39Управление развитием социального капитала в условиях цифровизации
Мясникова Ольга Юрьевна
кандидат экономических наук, доцент, Российский университет дружбы народов, o_myasnikova@mail.ru
Зенкина Елена Вячеславовна
доктор экономических наук, доцент, Российский государственный гуманитарный университет, evzenkina@mail.ru,
Ефимочкина Наталья Борисовна
кандидат экономических наук, доцент, РГУ нефти и газа (НИУ) имени И.М. Губкина, muzeirgu@mail.ru
В статье рассматриваются процессы и факторы, оказывающие влияние на формирование и институционализацию социального капитала, выявляются концептуальные характеристики данного феномена, его структуры. Определено, что в основе формирования социального капитала лежат факторы социально-экономического развития, обусловливающие стабильность и благополучие общества и определяющие трансформацию мотивационных потребностей индивидов. Выявлено, что экономическое благосостояние формирует качественно новые мировоззренческие ценности и поведенческие установки индивидов, основанные на социальной активности, творческой самореализации, личностной свободе, индивидуализме, которые делают индивида актором общественных отношений. Данные факторы определили качественные социальные сдвиги, которые носят парадигмальный характер и закрепляют социальный капитал как социальный институт с активно действующими структурными элементами. Рассмотрены базовые теоретические концепции относительно структуры социального капитала и показано, что его структурными элементами выступают социальные нормы, социальные сети/связи, основанные на императивах доверия. Авторами обозначено, что именно развитие и укрепление структурных элементов и функционала социального капитала являются критически важным и приоритетным фактором в условиях цифровой трансформации современного общества.
Ключевые слова: социальный капитал, доверие, социальные сети, ценностные установки, цифровизация, интеллектуальная деятельность
ю сч о сч
со
О!
^
н
О Ш
т
X
<
т О X X
Основным приоритетом современного развития является цифровизация. Сегодня проблема цифровизации затронула все сферы жизни человека, общества и государства, кардинальным образом изменив формы их жизнедеятельности. Переход от постиндустриального к информационному обществу меняет как структуру экономики государств, так и общественные взаимоотношения в современном мире. Уже с конца прошлого столетия такие понятия, как Интернет и электронная почта, информационные базы данных и цифровое телевидение, сотовая телефония и электронные платежные системы стали неотъемлемой составляющей не только бизнеса, но и существования современного человека [11]. Информационные технологии (ИТ) становятся авангардом в развитии производительных сил, квинтэссенцией мировой экономики, основой развития современного государства, стилем жизни человека XXI века.
Происходит глобальная переоценка мировоззренческих установок, которая обусловила трансформацию социально-экономического пространства как на национальном, так и региональных уровнях. Современный мир перешел к новой стадии своего развития, потому что трансформационные императивы задают новые параметры функционирования государства и общества.
В основе современного развития лежит новая концептуальная система, основанная на понимании роли человека как актора цифровой трансформации, носителя идей и творческих ресурсов. От того, насколько будет обеспечено развитие способностей, компетенций, знаний и навыков, насколько адекватно будут создаваться условия для их реализации, напрямую зависит эффективность и устойчивость государства (региона, компании) в быстроменяющихся условиях динамичного развития. Соответственно, развитию человека как актора цифровой трансформации, как носителя инноваций, как специалиста, способного адекватно реагировать на всю совокупность изменений, трансформировать эти изменения в форму необходимых социально-экономических траекторий уделяется громадное внимание на государственном уровне. Это закрепляет вектор создания качественно новой организации жизнедеятельности общества, в котором интеллектуальная форма деятельности становится приоритетной, а такие личностные характеристики как мотивация, эмоциональный настрой, счастье и другие оказываются в зоне доминаты социальных факторов, обеспечивающих развитие [7]. Подобная позиция закреплена в Стратегии научно-технического развития Российской Федерации, Стратегии экономической безопасности РФ на период до 2030, Прогнозе социально-экономического развития РФ на период до 2036, Стратегии национальной безопасности РФ и иных законодательных актах. Обозначено, что основными приоритетами национального развития выступают сохранение населения, здоровье и благополучие людей, возможности для самореализации
и развития талантов, комфортная и безопасная среда для жизни, достойный, эффективный труд и успешное предпринимательство, цифровая трансформация, что делает заявленные тренды взаимосвязанными и взаимообусловленными.
Критически важным фактором ориентации на человеческий потенциал выступает и неопределенность прогнозов мирового развития, которая, в свою очередь, обуславливает усиление противоречий и расширении зон рисков на национальном/региональном уровне и на уровне мировой экономики в целом [10]. В частности, в качестве противоречий можно выделить следующие:
- трансформация мирового рынка в связи с политическими событиями на Украине и последующими за этим санкционными ограничениями;
- замедление глобальных интеграционных процессов, которое обозначилось и стремительно обострилось в последнее десятилетие и привело к экономической дифференциации, торговым конфронтациям, а, следовательно, к барьерам для распространения новых технологий в мировом масштабе;
- структурные проблемы, в том числе рост социального неравенства, стагнация доходов основного населения, старение работоспособного населения, что обусловило снижение темпов роста производительности труда и недоинвестирование в человеческий капитал;
- беспрецедентное развитие технологических трендов и расширение инновационных процессов не только не оказали влияния на производственные процессы по аналогии с технологиями индустриального общества, но и привели к диффузии современного технологического уклада.
Именно эти противоречия обусловили спад спроса на сырьевые товары и определили качественно новый вектор национального развития России - переориентация на научно-технологическое развитие, в рамках которого основной акцент делается на создание внутреннего рынка научно-технических инноваций, импортозамещающих товаров и услуг. В частности, это предусмотрено национальными проектами «Цифровая экономика России», «Наука», «Образование» и другими. Возможности экономического роста за счет внутреннего инновационного потенциала, обусловленные неоднозначной конъектурой мирового рынка обусловило переориентацию факторов, оказывающих влияние на параметры социально-экономического развития и повлекли за собой качественно новые структурные сдвиги в области экономики.
В первую это касается формирования качественно новых взаимодействий в обществе на основе которой генерируется система социального капитала. Наступление эры цифровизации привнесло новые формы и инструменты коммуникаций - Internet, Intranet, Skype, SMS-сообщения, социальные и профессиональные сети не только позволяют создавать единое информационное пространство, но и становятся драйвером социальной активности граждан и их самоорганизации как в области бизнеса, так и в общественной жизни [1].
В современной научной литературе понятие «социальный капитал», несмотря на довольно активную практику исследований, имеет размытое определение. В широком смысле под «социальным капиталом» понимается система социальных связей, имеющихся в обществе и определяющая качество жизнедеятельности его граждан. Именно это понимание легло в основу
национальных целей, закрепленных в России на законодательном уровне.
Концептуальные характеристики социального капитала были предметом изучения Дж. Джейкобс, которая еще в начале 1960-х годов одна из первых обосновала роль общественных связей в научно-техническом прогрессе человечества, П. Бурдье, введшим в научный оборот понятие «социальный капитал» и определившим его как ресурс для получения выгод, Дж. Коулмана, обосновавшего концептуальные характеристики и структуру социального капитала, Р. Патнэма, предложившего систему индикаторов для измерения социального капитала и ряда других исследователей, в работах которых социальный капитал получает достаточно глубокое исследование.
Суммируя весь комплекс исследований относительно концептуальной сущности социального капитала можно отметить базовые характеристики социального капитала:
- система связей между взаимодействующими индивидами (группами, социальными институтами);
- соответствующая социальная среда, обеспечивающая функционирование системы взаимодействий;
- социальная сеть, объединенная на мотивационно-потребностной основе, системе коллективистских ценностей, принципов и установок;
- система общественных отношений, основанная на традициях и нормах доверия, солидарного поведения, приверженности, сотрудничества, поддержки, участия и иных морально-психологических императивов.
Эти характеристики определяют комплекс социальных ресурсов, которые объединяют индивидов в сообщества для выполнения общих целей и обусловливают поведенческие установки, которыми руководствуются индивиды, действующие в рамках сообщества и/или социальной сети. В этой связи социальный капитал приобретает характер институционализированной системы отношений, выраженной в сознательном использовании индивидами устойчивых социальных сетей, которые благодаря общим ценностным установкам, доверию и солидарному поведению обеспечивают достижение целей в той или иной сфере общественной жизнедеятельности [6].
Исходя из этого, в настоящее время в научной среде выделяют основополагающие концепции относительно понимания сущности социального капитала:
- социально-политологическая, в рамках которой социальный капитал определяется как ресурс, основанный на императивах доверия, со-солидарности, эффективность которого напрямую зависит от качества социальных сетей;
- институционально-экономическая, в рамках которой получение блага определяется уровнем доверительных отношений между индивидами - членами сообщества/участниками социальных сетей;
- нормативно-ценностная, определяющую социальный капитал как совокупность формальных и неформальных институтов, обуславливающих формирование и устойчивую реализацию накопленного доверия, а индивида - как «социально укорененного» субъекта, разделяющего весь комплекс ценностных установок сообщества.
В общем виде можно отметить, что социальный капитал, независимо от сферы его проявления аккумулируется посредством установок социального взаимодей-
X X
о
го А с.
X
го m
о
2 О
м
CJ
со см о см
со
о ш т
X
<
т о х
X
ствия, а по сути, является проявлением данного взаимодействия. В данном случае и социальные сети, и институты, и ценностные императивы выступают не только как элементы социального капитала, сколько как формы его рациональной реализации в общественной практике. Это вытекает из научных традиций, заложенных Дж. Коулманом, П. Бурдье, Р. Патнэмом и др.
Рациональная реализация социального капитала начала активно проявляться в условия развитого индустриального общества и наиболее яркой формой ее проявления стало формирование гражданского общества, основанного на императивах гражданской активности и солидарности индивидов. Еще Р. Патнэм в 1970-х годах отмечал роль базовую социального капитала в развитии форм общественного участия посредством объединения социально-политически активных акторов [8]. Позднее именно Р. Патнэм выявил взаимосвязь между общественной активностью населения и динамикой экономического развития. Несмотря на то, что проведенные Р. Патнэмом эмпирические исследования подвергались критике из-за неоднозначности полученных результатов, тем не менее, именно подход Р. Патнэма, основанный на измерении индивидуальных социально-психологических атрибутов социального капитала в контексте их агрегации в групповые и/или территориальные показатели легла в основу современных исследований социального капитала. Так, на индивидуальных индикаторах построены исследовательские программы социального капитала, которые проводит Всемирный банк. Проведение данных исследований позволило Всемирному банку в 1999 году дать определение социальному капиталу и позиционировать данный феномен как совокупность институтов, отношений и норм, которые количественно и качественно формируют социальные взаимодействия. Также исследования Всемирного банка выявили специфику социального капитала, которая заключается в том, что социальный капитал является выражением связей между индивидами, взаимодействующими в обществе. В этой связи достаточно эффективным стал подход к изучению форм и методов социального капитала, который предложен сторонниками теории синтеза структурного и нормативно-ценностного подходов, сторонниками которого являются М. Вулкок, П. Гертлер, Ф. Кифер, Д. Левин, Д. Нараян, Э. Мигель, С. Ник, Л. Притчетт. Их исследования основываются на комплексном изучении социального капитала с позиций количественных и качественных характеристик социального взаимодействия экономических акторов, их общественно-гражданской активности, степени солидарности и доверия на коммуникативном уровне. Подобный подход, на взгляд авторов наиболее емко отражает не только сущность социального капитала, но и качество его реализации в современных условиях [5].
Современное развитие общества предопределило качественно новые 5мировоззренческие установки общественного сознания, в рамках которых индивидуальные мировоззренческие ценности кардинально трансформировались. Изменения начались во второй половине ХХ века, когда ведущие индустриальные страны вошли в этап относительной стабильности всех сфер жизнедеятельности. Сформировались общества относительного экономического благополучия и важнейшие рефлексии общества, как-то - борьба за выживание, ушли на второй план. Доминирующими становятся так называемые постмодернистские ценности (по Р. Ин-
глархту), ставшие основой таких проявлений социальных взаимодействий как гражданская активность, стремление сделать профессиональную и общественную карьеру, достигнуть материального благополучия, индивидуализм, инновационные решения, которые проецируют поведение индивидов на социальную мобильность, делают его актором общественных отношений. На основе новых ценностей сформировалась культура постмодерна, которая кардинально изменила структуру общественных взаимодействий и обусловила качественно новую внутреннюю ценностную обусловленность индивида - ориентацию его поведенческих установок на такие поведенческие императивы как самореализация, личностная свобода, независимость в суждениях и действиях, профессиональное творчество. Совокупность ценностных установок индивида носят субъективный и утилитаристский характер и проявляются как оценка реальности и вероятностная возможность удовлетворения потребностей. В условиях стремительного научно-технического прогресса, который со всей очевидностью трансформировал общество второй половины ХХ века, эти ценностные установки закрепляются, так как рост технических возможностей способствовал и росту потребностей индивидов, и возможностям их удовлетворения. Общество стало пониматься индивидом не как уникальное пространство, а как сфера удовлетворения потребностей. Причем, духовные потребности, гуманистические ценности ушли на второй план, а доминировать начали установки и стандарты массовой культуры и культуры массового потребления, которые носят социально обусловленный характер и выступают в большей степени как конструкты определенных политических и/или экономических дискурсов и иерархий [12]. Это подтверждают данные «Всемирных обзоров мировых ценностей» (WVS), которые проводятся с 1981 года и на сегодняшний день охватывают более 100 стран мира. Более чем сорокалетняя история исследований позволяет проследить динамику ценностных и мировоззренческих изменений. Анализ результатов исследований, проведенный Р. Инглархтом и К. Вельцелем, позволил выявить следующие аспекты кросс-культурных вариаций - традиционные ценности (религиозные, семейные, преданность власти и т.п.) и светско-ориентирован-ные//секулярно-рациональные ценности (толерантность, самовыражение во всех формах и иные эманса-тивные ценности - свобода выбора, равенство возможностей, личная автономия, гендерное равенство и т.д.). Анализ выявил, что по мере повышения у индивида/общества чувства безопасности традиционные ценностные приоритеты меняются на эмансативные ценности. Значения самовыражения во всех его проявлениях увеличивает чувство индивидуальной агентуры, что характерно для этапа перехода от промышленного общества к обществу знаний. Причем, несмотря на различия между странами, которые лежат в плоскости исторических и религиозных модусов и до сих пор масштабные, эмансативные ценности присутствуют в любых исследуемых странах, изменяя в той или иной степени систему общественных взаимодействий. Так, по данным более 25% респондентов из числа мусульманского населения стран Ближнего Востока придерживается светско-ори-ентированных ценностей.
Именно эмансативные ценности сформировали качественные модели и формы реализации социального капитала. В данном контексте можно выявить уровни проявления социального капитала:
- на экономическом уровне - научно-технический прогресс, относительная экономическая стабилизации определили не только рост чувства безопасности, но и увеличение объемов ресурсов, выделяемых на деятельность, что повышает возможности индивида проявлять себя как профессионала, творческого актора, расширяет его способности пользоваться свободами, предоставляет социальные лифты;
- на политическом уровне - развитие демократических принципов стало процессом взаимообусловленном с развитием постмодернистских ценностей, что обусловило стремительный рост общественных организаций и объединений индивидов для реализации своих прав и свобод, расширило зону гражданского участия индивидов, их гражданской активности, либерализации политической сферы;
- на социально-культурном уровне начиная со второй половины ХХ века очевидным фактором становится кардинальное изменение мировоззренческих установок и поведенческих императивов, ориентированных на личностную свободу.
Общей общественной установкой социального капитал, независимо от того, на каком уровне он проявляется становится расширение возможностей, свобод и прав, которые устанавливают качественно новую форму взаимодействий, в рамках которой устанавливаются благоприятные условия для внутригруппового доверия и космоориентированности по отношению к другим членам группы-сообщества. Так, необходимо отметить, что, например, в странах Европы количество общественных организаций за период 1960-1970 гг., который можно назвать стартовой точкой активной реализации социального капитала, возросло в несколько десятков раз. К 1998 году только в Великобритании 2% активного работающего населения участвовало в деятельности благотворительных организаций [4].
Активность реализации социального капитала, многофункциональность его общественных проявлений, а также государственная поддержка на законодательном уровне позволила за достаточно короткий временной период институционализировать практики социального капитала. В настоящее время некоммерческий сектор (институт социального капитала) представляет собой мощный социальный институт, который имеет свою структуру. В качестве структурных сегментов социального капитала сегодня можно назвать такие общественные организации/сообщества как NFPO (Not-for-profit organization/НКО), NGO (Non-governmental
organization/неправительственная организация), Charity (благотворительная организация), PVO (Private voluntary organization/добровольческая организация), CSO (Civil social organization гражданская социальная организация) и иные. Институт реализации социального капитала посредством некоммерческих организаций уже к началу XXI века превратился в масштабную силу мировой экономики и является седьмой экономикой мира (после таких крупнейших экономик как экономики Китая, США, Великобритании, Франции). По данным исследований национальных экономики 35 стран Европы, Азии, Северной Америки, Латинской Америки, Ближнего Востока и Африки, составляет 1, 3 трлн долларов, или 5,1 % ВВП этих стран [9].
Важным фактором выступает тот факт, что институт реализации социального капитала выполняет социально значимые функции:
- консолидирует общественные ресурсы. В настоящее время, например, в странах Западной Европы только в волонтерском движении участвует около 60% активного населения;
- обеспечивает занятость и самозанятость населения, в том числе вовлекая в деятельность социально уязвимые слои населения (безработных, инвалидов, пенсионеров и т.п.), что во многом снижает социальную напряженность в обществе;
- способствует созданию благоприятного социально-психологического климата в обществе, так как, с одной стороны, удовлетворяют потребности участников в реализации таких мотивов как забота о ближних, сострадание и т.п., а, с другой стороны, позволяет обеспечивать дополнительную поддержку, например, слабым и уязвимым слоям населения, формирует в обществе пространство доверия;
- стимулирует удовлетворения потребностей/спроса на социально значимые товары и услуги, которые на интересны в плане прибыльности коммерческому сектору. В данном контексте можно говорить об оперативности реагирования института социального капитала на потребности общества, на новые социальные проблемы и вызовы, причем с более низкими издержками;
- создают зону конкуренции государственным институтам и тем самым формируют условия для роста эффективного функционирования экономики в целом за счет снижения объема ресурсов, идущих на социальную сферу и возможности их инвестирования в обеспечение роста в будущем;
- формируют общественное мнение по социально значимым вопросам и проблемам. Практика реализации социального капитала показывает, что активное участие общественных групп даже на уровне сообществ может способствовать кардинальным изменениям как с социальной, так и в политической, экономической, законодательной или иных сферах. Так, например, активность российского сообщества автомобилистов (еще до из регистрации) позволила внести важнейшие изменения в законодательно-нормативную базу, регламентирующую сферу транспорта и правила дорожного движения.
Реализация социального капитала через общественные организации создают условия для обеспечения социальной и политической стабильности, занимая нишу между государством и рынком. С одной стороны, действуя в рамках законодательства этот общественный институт не является государственной структурой. Его можно назвать легитимным сообществом по интересам, не приносящим дохода, что отличает его и от государственных и от рыночных институтов. Институт реализации социального капитала, тем не менее, выполняет критически важную функцию - способствуют организации и консолидации частных/индивидуальных инициатив для достижения общественно значимых целей, благополучию индивидов-участников, пробуждают в них чувство гражданской ответственности, которое гораздо шире и устойчивее, чем, например, выполнение гражданских прав в их традиционной, закрепленной законодательно практике. С другой стороны, расширение сферы влияния социального капитала, способствуя консолидации общества, решению важнейших социальных проблем, обеспечивают возможность осуществлять контроль за работой государственных институтов, что делает их деятельность более мобильной, прозрачной и эффективной. Это создает условия для развития стабильной среды сотрудничества государства, бизнеса и
X X
о
го А с.
X
го m
о
2 О
м
CJ
со см о см
со
о ш т
X
3
<
т о х
X
общества, что приносит всем сторонам возможность улучшения имиджа, формирует лояльность всех групп интересов, предоставляя возможность выполнять общественно значимую миссию творить добро.
Модусы научно-технического прогресса, глобализация, информатизация и последующая за ними цифрови-зация закрепив постмодернистские установки нравственного релятивизма, плюрализма, субъективизм, определила новое качество социокультурной динамики и процессов самоорганизации общества, переведя механизмы реализации социального капитала в формат виртуальной реальности.
С развитием цифровизации сформировалось новое пространство социальных отношений, в рамках которого социальный капитал получил возможность создавать качественно новые формы и виды взаимодействий, расширять вектор социальных сетей, генерировать и транслировать ценностные установки на более широкий круг населения.
Необходимо отметить, что индивиды, выступающие акторами социальных процессов, являющиеся активными участниками социальной жизни общества, проявляющие гражданскую активность с наступлением эпохи Интернета стали первыми, кто начал использовать глобальную сеть для решения насущных проблем. Этому способствовали возможности, которые предоставляет пользователям сеть интернета, и, прежде всего, доступность и возможность мобильного общения, получение неограниченной информации и отсутствие территориальных ограничений. Виртуализироанное взаимодействие, по сути, закрепило в сознании пользователей весь комплекс постмодернистских ценностей и сегодня исследователи социальных сетей и интернет-сообществ выделяют такие характеристики участников как индивидуализм с ориентацией на значимость собственного «Я», умение взаимодействовать в мобильном режиме, нацеленность на успех и лидерство, отрицание традиционных поведенческих стереотипов и ценностей, акцентуация на свободу личностного выбора.
Соответственным образом изменяется форма формирования и функционирования социального капитала. Его рефлексия становится более мобильной, так как возможность получать и оперировать более широким объемом информации, вовлекать в обсуждение более широкий круг участников, мотивирует их на еще большую активность. А результативность их действий (как в виртуальной реальности, так и в реальном социуме) только поощряет участников на новые действия.
Сегодня, по данным агентства BrandWatch, более 80% пользователей Интернета, а их на 1 январь 2020 года насчитывалось 4,2 млрд. человек (54% мирового населения) являются активными пользователями сетевых сообществ. Причем, в последние десятилетия произошла кардинальная переориентация интересов участников этих сообществ от передачи информации, образовательных, игровых и досуговых взаимодействий к формированию виртуальных структур гражданского общества, профессиональных сообществ и социально-сетевых сообществ как структур реализации социального капитала [3].
Функциональное субпространство подобных виртуальных сообществ позволяет осуществлять устойчивые взаимодействия, организовывать коммуникативные связи исходя из возможностей, интересов и активности участников. Как правило, эти сообщества имеют так называемое «ядро» (около 10% активных участников -
модераторы, администраторы), которые поддерживают функционал сообщества и обеспечивают его целостность. Вместе с тем, исследователи отмечают, что сегодня даже при многофункциональном и охватывающим широкий круг участников опПпе-практики реализации социального капитала, в частности, в форме проявления гражданской активности, еще не обладают тем высоким уровнем социальной значимости и той степенью результативности, которую имеют offline-сообщества [2]. Результативность их функционала обеспечивается в большей степени offline-взаимодействием. Пространственно-временная локализация и активность опПпе-со-обществ также ограничена, так как форма организации, методы, объем и качество подачи информации напрямую зависит от активности и ориентации «ядра» сообщества. По сути, такую форму активности сообщества можно назвать условной «демократией сверху», так как инициативы «снизу», обеспечивающие спонтанность активности обычных участников без участия лидера, характерные для реализации социального капитала в режиме offline-взаимодействий, в данном случае практически не присутствуют. Кроме того, практика функционирования сетевых сообществ позволяет выявить ряд внешних и внутренних факторов, накладывающих ограничения на активность социального капитала в опНпе-фор-мате:
- слабая степень рефлексии участников на цели и стратегии деятельности сообщества, которая обуславливается модусом статусной принадлежности к определенной сетевой группе. Зачастую участие в интернет-сообществе сводится к подписке на новости и ограниченную активность в тех или иных мероприятиях;
- зависимость активности участников сетевого сообщества от активности модераторов сообщества и частоты новостных обновлений (та самая «демократия сверху», о которой говорилось ранее);
- отчужденность социально-сетевых сообществ от аналоговых сообществ реального социума, которая зачастую приводит к трансформации заявляемых целей и стратегий социальной активности или же самостоятельному формированию условных целей, которые размывают репрезентацию сообщества;
- затруднённость применения институциональных регуляторов и фильтров в силу онлайнового характера коммуникации обуславливает низкий уровень консолидации участников сетевого сообщества, так как акции носят в большей степени единовременный характер, их результативность, практически не зависящая от воли большинства участников, не связана с социальными или иными институтами реального социума, зачастую приобретает характер «диванного» обмена информацией и не способствует реальному проявлению социальной активности;
- незначительный состав постоянных участников, представляющих собой «ядро» сетевого сообщества также делает социальную активность сообщества в большей степени условной и ограниченной в результативности практической реализации заявляемых стратегий;
- высокая степень информационного воздействия на сознание и поведенческие установки членов сетевого сообщества в условиях анонимности модераторов и администраторов сообщества делает потенциально возможным применения технологий манипулирования и дезинформа-
ции, что ставит под сомнение эффективность сетевых социальных сообществ как инструмента организации реальной реализации социального капитала.
Данные факторы прослеживаются в социально-сетевых сообществах, независимо от их локализации, непосредственного характера деятельности и т.д. В данном контексте авторы принимают точку зрения исследователей, которые позиционируют виртуальное субпространство как проекцию реального усиленную предоставляемыми интернет-возможностями, так как в характеристиках социальных сетевых сообществ с наибольшей очевидностью устойчиво воспроизводятся особенности функционирования структур реального общества. Амбивалентность роли сетевой коммуникации и ее практической реализации, отражающая возможность члена социально-сетевого сообщества как участвовать в тех или иных процессах, так и быть отчужденным от этого участия, позволяет позиционировать социальные сетевые сообщества как некий альтернативный коммуникационный инструмент оШпе-сообществ, дополнительный проводник социального капитала в реальном социуме.
Таким образом, становится очевидным, что развитие социального капитала в условиях цифровизации отражает те структурные сдвиги, которые затрагивают не только общественные конструкты, механизмы их организации и функционирования, но и весь комплекс мировоззренческих установок и ценностных ориентиров. Данные сдвиг представляют собой объективный и естественный процесс, имеют системный характер трансформации современного общества.
Литература
1. Горбачева В.В., Сопилко Н.Ю. Человеческий ресурс как основной фактор внедрения и развития систем бизнес-аналитики на промышленном предприятии // Наука и искусство управления / Вестник Института экономики, управления и права Российского государственного гуманитарного университета. № 4. С. 22-30.
2. Гримов О.А., Гончарова Е.А. Структуры гражданского общества в социальных сетях // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. № 11-2(73). С. 80-83.
3. Жуковская О.Ю. Социальный капитал и социальные сети в условиях цифровизации: взаимовлияние и особенности реализации // Цифровая трансформация. № 4 (13). С. 21-33.
4. Задорожная И.И., Петрова Т.Э. Анализ благотворительной деятельности и волонтерства в России и за рубежом // Вопросы управления. № 1(68). С. 89-102.
5. Кузнецова И.В. Доверие и социальный капитал // Актуальные проблемы преподавания гуманитарных наук в СУНЦ МГУ имени М.В. Ломоносова. № 3. С. 135-140.
6. Казакова С.Н. Формы реализации социального капитала и их зависимость от институциональной системы // Проблемы экономики и юридической практики. № 1. С. 177-179.
7. Коулман Дж. Капитал социальный и человеческий. //Общественные науки и современность. № 3. С. 122-139.
8. Патнем Р. Процветающая Комьюнити, социальный капитал и общественная жизнь // Мировая экономика и международные отношения. № 4. С. 77-86.
9. Разин А.С., Назарова Т.П. Некоммерческий сектор в Российской экономике: традиции и современность
// Известия Нижневолжского агроуниверситетского комплекса: Наука и высшее профессиональное образование. № 2(42). С. 302-307.
10. Сопилко Н.Ю., Кубасова Е.И., Мясникова О.Ю. Развитие интеграции Евразийского экономического союза для достижения целей устойчивого развития в контексте роста качества жизни населения // Вестник РГГУ. Серия «Экономика. Управление. Право». № 1. С. 115125. DOI 10.28995/2073-6304-2022-1-115-125.
11. Сопилко Н.Ю., Мясникова О.Ю. Основные тренды цифровой трансформации экономики государств ЕАЭС // Вопросы региональной экономики. № 2(47). С. 207-213.
12. Филатов В.В., Моисеева О.А. Конвергенция ценностей, культуры и качества в экономической философии постмодерна // Вестник Академии. № 1. С. 173-184.
Management of the development of social capital in the context of
digitalization Myasnikova O.Yu., Zenkina E.V., Efimochkina N.B.
Peoples' Friendship University of Russia, Russian State University for the
Humanities, Gubkin Russian State University of Oil and Gas (NIU) JEL classification: B00, D20, E22, E44, L23, L51, L52, M11, M20, M30, Z33
The article examines the processes and factors influencing the formation and institutionalization of social capital, identifies the conceptual characteristics of this phenomenon, its structure. It has been determined that the formation of social capital is based on the factors of socioeconomic development that determine the stability and well-being of society and determine the transformation of the motivational needs of individuals. It was revealed that economic well-being forms qualitatively new worldview values and behavioral attitudes of individuals based on social activity, creative self-realization, personal freedom, individualism, which make the individual an actor in social relations. These factors determined the qualitative social shifts that are paradigmatic in nature and consolidate social capital as a social institution with active structural elements. The basic theoretical concepts regarding the structure of social capital are considered and it is shown that its structural elements are social norms, social networks/connections based on the imperatives of trust. The authors indicate that it is the development and strengthening of the structural elements and functionality of social capital that is a critical and priority factor in the digital transformation of modern society. Keywords: social capital, trust, social networks, values, digitalization,
intellectual activity. References
1. Filatov, V.V., and Moiseeva O.A. (2021), "Convergence of values, culture and quality in postmodern economic philosophy", Academy Bulletin, no. 1, pp. 173-184.
2. Gorbacheva, V.V., and Sopilko, N.YU. (2021), "Human resource as the main factor in the implementation and development of business intelligence systems in an industrial enterprise", Science and Art of Management / Bulletin of the Institute of Economics, Management and Law of the Russian State University for the Humanities, no.4, pp. 22-30, DOI: 10.28995/2782-2222-2021-4-22-30.
3. Grimov, O.A., and Goncharova, E.A. (2016), "Structures of civil society in social networks", Historical, philosophical, political and legal sciences, cultural studies and art history. Theory and Practice, no. 11-2(73), pp. 80-83.
4. Kuznetsova, I.V. (2016), "Trust and social capital", Actual problems of teaching the humanities at the Specialized Educational and Scientific Center of Moscow State University named after M.V. Lomonosov, no. 3, pp. 135-140.
5. Kazakova, S.N. (2011), "The forms of realization of social capital and their dependence on the institutional system", Economic Problems and Legal Practice, no. 1, pp. 177-179.
6. Koleman, J. (2001), "Capital social and human", Social Sciences and Contemporary World, no. 3, pp. 122-139.
7. Putnam, R. (1995), "The prosperous Community, Social Capital and Public Life", World Eronomy and International Relations, no. 4, pp. 77-86.
8. Razin, A.S., and Nazarova T.P. (2016), "Noncommercial sector in russian economy: tradi-tions and modernity", Izvestiya of lower Volga agro-university complex: science and higher education, no. 2(42), pp. 302-307.
9. Sopilko, N.YU., Kubasova E.I. and Myasnikova, O.YU. (2022), "Upcoming trends of labor productivity growth in the EAEU countries", RSUH/ RGGU Bulletin."Economics. Management. Law" Series, no. 1, pp. 115-125, DOI: 10.28995/2073-6304-2022-1-115-125.
10. Sopilko, N.YU., and Myasnikova, O.YU. (2021), "The main trends of digital transformation in the economy of the EAEu countries", Regional economic issues, no. 2(47), pp. 207-213.
11. Zhukovskaya, O.Y. (2020), "Social Capital and Social Networks under the Conditions of Digitalization: Interconnections and Implementation Features", Digital transformation, no. 4 (13), pp. 21-33.
12. Zadorozhnaya, I.I., and Petrova T.E. (2021), "Analysis of charitable work and volunteering activities in Russia and abroad", Management Issues, no. 1, pp. 89-102. DOI: 10.22394/2304-3369-2021-1-89-102.
X X
о
го А с.
X
го m
о
2 О
м
CJ
