CC BY
18
УДК 65.01:39
УПРАВЛЕНИЕ ЭТНИЧЕСКИМ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВОМ
Т.В. Визер (администрация Олюторского муниципального района)
Рассматриваются западные и отечественные модели управления этническим предпринимательством, под которым понимается исторически сложившийся тип хозяйственной деятельности преимущественно автохтонных этносов, основанный на использовании ресурсов окружающей среды (этнических ресурсов) и максимально к ней адаптированный.
Foreign and Russian ethnic enterprise management models are considered in the article. Such management is historically formed type of autochthonous ethnos activity based on usage of natural resources (ethnical resources) maximally adjusted to natural environment.
Особенности внешней (макро-) среды этнического предпринимательства, представляющей собой переплетение экономических и «неэкономических» факторов, накладываются на известные методы управления предпринимательством в целом.
Под «идеалами модернизации», ставшими официальным кредо реформирования этнических экономик, обычно понимаются [11, с. 116-122]:
- рациональность, предполагающая использование этнических ресурсов в виде неовеще-ствленного капитала (традиций) только в той разумной мере, в которой они способствуют достижению определенных реформаторских целей;
- развитие и его планирование, вытекающие непосредственно из поисков рациональности в экономической и социальных сферах и представляющие собой всеобъемлющее и полное выражение идеалов модернизации; развитие отождествляется с устранением «дефектов» в социальной системе, определяющих экономическую отсталость, планирование - с рационально скоординированной системой политических мероприятий, содействующих экономическому развитию;
- повышение производительности труда, зависящей от повышения жизненного уровня, трансформации традиций как этнических ресурсов и общественных институтов, консолидации общества и успешного претворения в жизнь политических мероприятий;
- повышение жизненного уровня как предварительного условия увеличения занятости и производительности труда;
- выравнивание социально-экономических условий, являющихся для традиционных обществ предпосылкой для роста производства и ускорения развития;
- усовершенствование социально-экономических, общественных институтов и взглядов, являющихся необходимым условием для повышения производительности труда, эффективности конкуренции и предпринимательства, уменьшения дискриминации всех видов, создания «индустриального человека»;
- общественная дисциплина и «демократическое планирование», означающие, что при претворении политики в жизнь исключается применение принуждения.
Г. Мюрдаль отмечал, что интеллектуальной основой процессов модернизации этнических экономик является государственное планирование, рассматривающее экономическое развитие как «проблему человека». Такая постановка проблемы предопределяет необходимость объективной информации о происходящих в обществе процессах, так как информационная асимметрия о базовых свойствах социальной почвы, равно как и ее «упрощение через предельное сокращение значимых характеристик» - привод к «провалам государства» в проведении реформ [9].
Исследуя пути модернизации этноэкономик стран Юго-Восточной Азии, Г. Мюрдаль пришел к выводу, что только уменьшение социального неравенства, которое во всех своих формах тормозит рост производительности труда, может благоприятно сказаться на экономическом развитии, так как в регионах догоняющего развития существует причинно-следственная связь между уровнем жизни и производительностью, а «...с ростом дохода должны повыситься работоспособность и эффективность труда» [11]. По мнению Г. Мюрдаля, для повышения
производительности труда в условиях этноэкономик необходимо проведение социальных мероприятий: повышение качества медицинского обслуживания населения и обеспечение доступа к образовательным услугам [11, с. 186-251].
Таким образом, модернизация в понимании Г. Мюрдаля - повышение степени удовлетворения основных потребностей всех членов общества. Ее проведение сопровождается возрождением традиционных институтов [11, с. 122-125].
Управление этническим предпринимательством экономически развитых полиэтнических регионов является не менее проблематичным, чем в развивающихся странах, и связано в первую очередь с тем, что в одном регионе сосуществуют несколько территориально-хозяйственных укладов, сутью которых является своеобразие форм собственности на землю как объект хозяйствования [12]. Одной из таких моделей модернизации этноэкономики коренных этносов является Канада.
В соответствии с ежегодной статистикой ООН Канада с 1993 г. входит в десятку стран, считающихся лучшими в мире для проживания по совокупности важнейших критериев (общий уровень жизни, экология, культура и искусство, образование, уровень преступности и т. д.). Согласно «Докладу о развитии человека», издающегося ПРООН ежегодно с 1990 г., рейтинг индекса развития человеческого потенциала (ИРЧП) Канады в 2007-2008 гг., измеряющего достижения государства с точки зрения продолжительности жизни, объема знаний и доступа к базовым источникам, необходимым каждому индивиду для развития его возможностей, равен 4 [13]. Сопоставление индексов развития человеческого потенциала коренных канадцев и аллохтонного населения показало, что существуют значительные диспропорции в степени оптимальности развития этих обществ: среди 175 наций коренные канадцы занимают 73-е место. Разрыв между ИЧРП статусных индейцев и прочим населением Канады представлен на рис. 1.
Необходимо отметить, что Конституция Канады относит к коренным народам, составлявшим в 2006 г. почти 4% населения Канады (1172,8 тыс. чел.), три этнические группы населения страны, каждая из которых, в свою очередь, разделяется на отдельные субэтнические группы, определяемые как «нации» [2]:
- представители многочисленных индейских племен - «первые нации», составляющие 2,3% от численности всего населения Канады и 59,5% коренного населения и разделяемые канадским правом на три категории: статусные, или зарегистрированные, индейцы, безстатусные индейцы (Non-Status Indians) и так называемые договорные индейцы, подписавшие договор с британским и канадским правительством [14];
- метисы, составляющие 1,3% от общей численности всего населения и 33% коренного населения Канады и представляющие собой наиболее динамично развивающийся сегмент коренных этносов Канады, численность которого за 1996-2006 гг. увеличилась на 91% [15];
- эскимосы-инуиты, представляющие собой различные субэтнические группы, составляющие 7,5% от общей численности коренных этносов, 49% из которых проживают в границах этнотерриториального образования Нунавут.
Согласно данным переписи населения 1991 г. 42% коренного населения, проживающего в резервациях, получали социальное обеспечение, в то время как только 8% аллохтонного населения являлись получателями социальных трансфертов. Уровень безработицы среди коренного населения составлял 24,6%, что почти в два с половиной раза выше среднего показателя в Канаде того периода. В резервациях этот показатель был еще выше и приближался к 90% в изолированных общинах.
Жилищные условия показывали аналогичную картину, причем 65% коренных канадцев, проживающих в резервациях, и 49% проживающих вне резерваций имели некачественное жилье, требующее проведения капитального ремонта, к тому же и переполненное (по данным переписи 1996 г. 17% коренных канадцев проживали в условиях скученности). Качество воды также вызывает озабоченность аборигенов, 45% которых в 2001 г. сообщили о том, что по меньшей мере один раз в течение жизни они имели заболевание, связанное с использованием некачественной воды. В совокупности эти факторы способствуют хроническим проблемам со здоровьем автохтонных этносов.
Традиционно низкий уровень образования коренных канадцев, являясь главным фактором низких доходов семьи, в сочетании с высоким уровнем потребления алкоголя и наркомании способствует чрезмерной представленности коренных этносов в системе уголовного правосудия страны [3]. В совокупности эти факторы могут быть связаны с высокой долей суицидов среди автохтонных этносов, уровень которых в 2,1 раза выше, чем общий канадский показатель суицидов [16].
Для оздоровления и устойчивого экономического развития общин коренных этносов Канады, а также для более широкого экономического и социального развития коренных этносов при правительстве Канады образован государственный Департамент по делам индейцев и развитию Севера Канады (Indian and Northern Affairs Canada), деятельность которого в настоящее время развивается в направлении консультативных услуг, финансирования и поддержки институтов, развивающих отношения с коренными этносами и северянами. Создание в правительстве специальной структуры, занимающейся вопросами социально-экономического развития коренных этносов, есть признание остроты проблем развития коренных канадцев.
Структура программы работы Департамента, иллюстрирующая 17 основных целевых программ и взаимосвязанных с ней, разработана в соответствии со сценарием социальноэкономического развития коренных канадцев, предложенным в 1996 г. Королевской комиссией по коренным народам (Royal Commission on Aboriginal People) (рис. 2).
0,9 0,85 0,8 0,75 0,7 0,65 0,6
1981 1986 1991 1996 2001
Рис. 1. Индексы развития человеческого потенциала статусных индейцев и прочего населения Канады в 1981-2001 гг. [13]
-статусные индеицы ■прочее население
В 1996 г. Комиссия рассмотрела в своем докладе два возможных варианта развития будущего Канады. Один из представленных сценариев есть результат продолжения статус-кво социально-экономического развития коренных канадцев, остающихся на низком по сравнению со среднеканадским уровне развития. Согласно этому сценарию государственные расходы по выравниванию диспропорций между социально-экономическим развитием коренного населения и остальных канадцев возросли бы с 7,5 млрд долл. в 1996 г. до 11 млрд долл. в 2016 г., что, впрочем, никак не отражает нарастающих затрат человеческого капитала. Другой сценарий предусматривал долгосрочную стратегию экономического развития коренных канадцев, к которой относятся контроль деятельности, осуществляемой в среде обитания коренных канадцев, прекращение зависимости путем увеличения экономической самостоятельности, сохранение и ук-
репление традиционных ценностей, их использование в процессе экономического развития и предпринимательской деятельности, улучшение социально-экономических условий деятельности отдельных лиц, семей и общин [1].
Теоретический фон этой стратегии состоит из трех взаимосвязанных элементов:
- общий взгляд на экономическое развитие коренных канадцев в глобальной экономике;
- предпринимательство и его значение в процессе развития;
- система управления процессом развития во имя достижения своих целей.
Общей точкой зрения современности о перспективах модернизации этноэкономик является мнение о том, «что экономическая деятельность в конкретном регионе, в то время как он может и должен быть интегрирован в глобальную экономику, способна продемонстрировать его уникальные характеристики и служить особыми потребностями своего народа» [17]. Некоторые исследователи отмечают, что предпосылкой успешности в процессах глобализации экономических систем является высокая степень локализации процессов и что «экономические структуры, культура, институты и история содействуют вкладу в достижение этого успеха» [17]. Стратегия Канады, принятая в отношении коренных этносов, является примером такого локализованного процесса развития, связанного с участием автохтонных этносов в глобальной экономике посредством предпринимательства, под которым понимается процесс экономического строительства.
П.Ф. Друкер в работе «Инновации и предпринимательство» [2] определяет предпринимательство как процесс участия в признании возможностей в области потребностей и желаний людей и применение «технологии» управления для преобразования таких возможностей в жизнеспособные предприятия. Более того, дефиниция «предприятие» не ограничивается понятием коммерческих предприятий. Этот процесс столь же актуален в некоммерческом и государственном секторах.
По мнению исследователей, управление процессом развития в контексте коренных этносов предполагает решение сложных вопросов, в которых существуют два аспекта. Во-первых, существует дисбаланс между экономическими и социальными целями, во-вторых - значительные различия между современными управленческими ценностями, принципами, практиками и ценностными посылами, практикой и принципами управления в этнопредпринимательстве. Решение проблемы в области управления заключается в «примирении» конкурирующих систем менеджмента через стремление к уважению традиционных ценностей коренных этносов при организации управления процессом развития.
Характерной особенностью коллективистических (закрытых) обществ, к которым, бесспорно, относятся все автохтонные этносы, является более низкая степень толерантности к вмешательству извне, чем это свойственно индивидуалистическим (открытым) обществам. Это отражается в традиционных представлениях автохтонных этносов о разделении труда, построенного на основе опыта и ответственности, о руководстве и процессе принятия управленческих решений. Лидерство в традиционных обществах основано на неофициальном избрании и признании общиной не только исключительных навыков лидера, но и его образа жизни и личностных ценностей с точки зрения общества. Наконец, что касается принятия решений, то в традиционных обществах преобладает консенсус. Этнопредпринимательству вообще свойствен дух коллективизма, и этим он отличается от предпринимательства Запада, выстроенного на индивидуализме.
По мнению исследователей [1], все эти аспекты не противоречат современным теориям управления, напротив, они актуализируют их. Кроме того, в природе предпринимательства нет ничего, что бы исключало возможность успешного использования коренными народами своих традиционных институтов для достижения ими цели экономического развития.
Одной из подпрограмм программы деятельности Департамента в области экономических возможностей и занятости коренного населения является развитие бизнеса аборигенов Канады (Aboriginal Business Canada - ABC), которая максимизирует участие коренных этносов в экономике через развитие бизнеса. Это стратегическое решение концентрируется на создании благоприятного инвестиционного и делового климата для «первых наций», эскимосов, метисов и северян, общин и предприятий. Программа состоит из трех компонентов:
- «Развитие бизнеса аборигенов» (Aboriginal Business Development) - программа оказания финансовой поддержки существующим и потенциальным предприятиям аборигенов в целях повышения их жизнеспособности и самодостаточности;
- «Капитал корпораций аборигенов» (Aboriginal Capital Corporations) - программа оказания поддержки потенциальным предпринимателям, а также предпринимателям, расширяющим или диверсифицирующим свою деятельность;
- «Доступ к капиталу» (Access to Capital) - программа, предлагающая поддержку и услуги финансовым институтам автохтонных этносов, способствующая обеспеченности и доступности капитала для развития кредитования, инициативы поддержки и подготовки кадров [4].
Предпринимательство автохтонных этносов Канады активно развивается. В 1981-1996 гг. количество самостоятельно занятых представителей коренных народов выросло более чем в 2,5 раза. Динамизм развития предпринимательства коренных этносов Канады хотя и отражает растущий интерес к развитию собственного бизнеса, однако в большей степени вызван быстрым ростом популяции автохтонных этносов: по статистическим данным Канады, коренное население только за 1996-2006 гг. выросло на 45%, в то время как некоренное население увеличилось на 8% [18].
Предпринимательство автохтонных этносов по-прежнему распространено в традиционных видах деятельности, таких как рыболовство, пушной промысел, сельское хозяйство. Развитию этнопредпринимательства способствует проводимая с 1973 г. правительством Канады политика урегулирования земельных прав коренных этносов, заключающаяся «в обмене неопределенных прав аборигенов на определенные имущественные права». Заключенные договоры (в основном в провинции Квебек) охватывают примерно 40% земельных ресурсов Канады и свыше 100 общин коренных канадцев численностью более 80 тыс. человек. В соответствии с этими соглашениями стороны коренных этносов получили права собственности на 600 тыс. км2, бюджетных трансфертов на сумму свыше 2,8 млрд долл. США, защиту их традиционного образа жизни, доступ к благам в будущем при освоении ресурсов и участие в управлении земельными ресурсами.
Вместе с этим происходит интенсивный процесс трансформации этнического предпринимательства в инновационном для автохтонных этносов направлении, которое в значительной степени основано на формальных знаниях. Согласно статистическим данным Канады за 2002 г. количество предприятий коренных этносов в 1996-2001 гг., действующих в профессиональной, научной и технической сферах, в области оказания образовательных и социальных услуг, здравоохранении, увеличилось более чем в два раза. В этот же период произошло перераспределение лидеров в отраслях производства, транспорта и складирования, в которых число предприятий коренных этносов увеличилось почти в пять раз.
Основная стратегия самоуправления коренных этносов в развитии предпринимательства построена на добровольном объединении капитала, полученного от удовлетворения претензий аборигенов на земельные ресурсы, и создании «якорного» предприятия, вокруг которого развивается малый бизнес. Как правило, управление объединяемыми капиталами возлагается на органы самоуправления коренных этносов - племенные советы.
Первые попытки модернизации этноэкономик российского Севера относятся к сложному и неоднозначному периоду советской власти. По мнению исследователей, наиболее плодотворным для развития коренных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока было первое советское десятилетие, когда все социально-экономические преобразования осуществлялись постепенно, с учетом реального состояния народов, их специфики, а также в формах, доступных для понимания, путем приспособления сложившихся общественных и экономических структур к новым задачам и потребностям [5]. В результате к началу 30-х гг. прошлого столетия на территории расселения малых народностей Севера были образованы национальные округа титульных наций -административно-территориальные единицы с особым бытом и этническим составом. К заслугам этого периода относится и разработка письменности у 26 северных народов.
Дальнейшее наращивание темпов социально-экономических преобразований, отмечаемых с середины 30-х гг. прошлого века, связано с массовой коллективизацией. Экономическим смыслом коллективизации на Севере стала «имплантация» в этнические экономики коренных народов Севера этнопредпринимательства индустриального типа, основанного на привнесенном ко-ми-ижемцами в середине Х1Х в. производственно-коммерческом оленеводстве [19].
Опираясь на анализ официальных документов, можно утверждать, что в 50-80-е гг. прошлого века в отношении народов Севера сложилась государственная политика, стратегической целью которой стало государственное социально-экономическое воздействие на все проявления жизнедеятельности народов Севера для обеспечения их ускоренного социальноэкономического развития до состояния, близкого к уровню общественного развития населения средней полосы европейской части СССР.
Таким образом, в 1920-1990-х гг. прошлого века народы Севера развивались под всесторонним непрерывным социально-экономическим, политическим, идеологическим воздействием до-
минирующего общества. В этот период происходило бурное организационное, научно-техническое, технологическое, кадровое переустройство этнических экономик народов Севера. Радикально переустраивались системы расселения, бытового и торгового обслуживания, образования и здравоохранения, радикально менялся уклад жизнедеятельности и характер личных потребностей. «В районах проживания народов Севера развивались крупномасштабные индустриализованные производства, происходило интенсивное заселение приезжим из европейской зоны страны населением; оказывалось заметное антропогенное разрушающее воздействие на среду обитания коренных этносов. Возрастало устойчивое, с противоречивыми последствиями, субсидирование жизнедеятельности народов Севера из государственного бюджета» [6]. Вместе с этим стратегия модернизации этноэкономик принципиально основывалась на вовлечении в хозяйственный оборот этнических ресурсов народов Севера в виде биологических ресурсов окружающих природных комплексов и приспособлении территориально-хозяйственных укладов к нуждам модернизации.
В 90-е гг. XX в. стратегия развития коренных этносов Севера изменилась. Режим «патернализма» и «всесторонней социально-экономической помощи государства народам Севера» сменился режимом предоставления государством автохтонным этносам Севера самостоятельности в организации своего развития за счет собственных усилий при провозглашенном формальном равенстве прав и возможностей с другими народами.
Усилившиеся в период перехода страны к рыночным отношениям негативные процессы в социально-экономическом развитии автохтонных этносов Севера привели к глубокому кризису этнопредпринимательства индустриального типа, ставшей системой организации этнических экономик автохтонных этносов Севера. В результате численность популяции домашнего оленя в Российской Федерации сократилась за 1991-2000 гг. более чем в три раза. Из трех крупнейших ареалов крупностадного оленеводства России - североевропейского, западно-сибирского и северо-восточного - наиболее пострадал последний с входящими в него Чукотским и Корякским автономными округами и Магаданской областью. Популяция домашнего оленя за 1981-2000 гг. в этом ареале уменьшилась в 5,3 раза. Обвальный характер падения численности домашних оленей произошел в Республике Саха (Якутия) и во всей таежной зоне арктического бассейна. Оленеводство европейского Севера также переживает сложный период, но численность популяции в этом ареале снизилась за аналогичный период не так значительно - в 1,1 раза. Только в ЯмалоНенецком автономном округе поголовье домашних оленей за годы реформ выросло в 1,3 раза.
Среди причин, приведших к современному состоянию оленеводства, выделяются следующие:
- институциональные изменения в годы реформ в сельском хозяйстве Севера, в результате которых произошла ликвидация значительной части оленеводческих предприятий;
- истощение главного и естественного средства производства - ресурсов оленьих пастбищ, связанного с неустойчивым ведением оленеводства в период его расцвета, пришедшегося на 60-80-е гг. XX в., и промышленным освоением Севера;
- уменьшение номадизма во многих оленеводческих регионах;
- отсутствие у некоторых коренных этносов социальной укорененности крупностадного оленеводства.
Крах этнопредпринимательства индустриального типа при его экономической зависимости от государственной поддержки привел к развалу систем снабжения, сбыта, ценообразования, дотирования, ресурсообеспечения, а также социальной сферы. Вследствие этого обострились социальные проблемы коренных этносов Севера. Уровень безработицы в отдельных регионах Севера достигает 50% и более, реальные доходы автохтонного населения в 2-3 раза ниже среднероссийского показателя и на 25 - 30% меньше, чем средний показатель в регионах их проживания. Размер пенсии составляет 26% прожиточного минимума, рассчитанного для пенсионеров, проживающих на территории соответствующих субъектов Российской Федерации.
Итоги переписей за 105 лет свидетельствуют, что демографическая парадигма развития малочисленных народов Севера, описанная этнографами в начале XX в. [10], не претерпела значительных изменений и определяется следующими показателями:
- высокая рождаемость при чрезвычайно высоком уровне детской смертности (почти в три раза больше, чем в среднем по Российской Федерации);
- низкая продолжительность жизни, которая у мужчин составляет 45 лет, у женщин -54 года (соответственно 58 лет у мужчин и 72 года у женщин в среднем по России).
Вместе с этим официальные итоги переписи 2002 г. показали, что общая модель демографического развития всех малочисленных народов Севера в значительной мере отличается от той,
которая была представлена текущей статистикой 90-х гг., отражавшей ежегодное демографическое сокращение коренных малочисленных народов. Среди причин называют и недемографические [20]. По мнению авторов, мотивацией маргинальных групп, вызвавшей этнический дрейф [10] самоидентификации в сторону принадлежности к малочисленным народам, являются рентные интересы, предполагающие привилегированный доступ к источникам доходов [7], что, согласно подходу В. Баумоля к предпринимательству, является «новой легальной комбинацией приносящей рентные доходы» [3].
Экономические ожидания маргинальных групп были связаны с позитивными институциональными изменениями в отношении коренных этносов накануне проведения переписи населения 2002 г. Ключевым моментом стало принятие в 1999 г. Федерального закона «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации». Принятый закон конкретизировал положения ст. 69 Конституции Российской Федерации, закрепляющей обязанность государства соблюдать общепризнанные принципы и нормы международного права, которые определяют статус этнических групп, в том числе экономический. В частности, закон продекларировал права льготного доступа КМНС к природным ресурсам и возмещение убытков, причиненных их среде обитания. Существенным является и то, что данный нормативный правовой акт количественно конкретизировал такое оценочное понятие, как «коренные малочисленные народы», при этом коллективные субъекты права персонифицированы «Единым перечнем коренных малочисленных народов Российской Федерации». Кульминацией институциональных изменений в отношении автохтонных этносов Севера стало принятие Федерального закона «О территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера». В настоящий момент к коренным малочисленным народам относится 45 этносов России общей численностью около 280 тыс. человек. В составе этой группы народов выделяются 40 коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока России общей численностью 244 тыс. человек, компактно проживающих более чем в 30 субъектах Российской Федерации [21].
Индекс развития человеческого потенциала имеет тесную корреляцию с долей населения, проживающего в трущобах: чем выше в стране доля населения, проживающего в трущобах, тем ниже индекс развития человеческого потенциала, и наоборот. По официальным данным, многие семьи практически не имеют жилья. Значительная доля коренного населения проживает в трущобах. Жилищный фонд в селах в основном ветхий, без водоснабжения, канализации и инженерных сетей, при этом низкие доходы КМНС не позволяют им стать участниками программ ипотечного кредитования.
Высокая доля населения, имеющего доход ниже прожиточного минимума, и высокая доля алкоголизации коренного населения являются факторами, которые приводят к сокращению средней продолжительности жизни коренных малочисленных народов и являются отражением низкой доступности к качественным медицинским услугам [8]. По официальным данным, в среднем на 10 тыс. человек коренного населения приходится 30 врачей и 11 человек среднего медицинского персонала. Сокращается число медицинских учреждений, а значительная часть учреждений медицинского обслуживания требует капитального ремонта, обеспечения минимальным количеством лекарственных препаратов, оснащения современным медицинским оборудованием.
Таким образом, после 1991 г. государственная поддержка коренных малочисленных народов перестала быть основой их этнических экономик. Основа жизнеобеспечения коренных этносов Севера, определяющая не только уровень жизни, но и возможность сохранения этих народов как таковых, сместилась на этнопредпринимательство, балансирующее между неформальным и незаконным [22]. Необходимо отметить, что при существующей модели социальноэкономического развития КМНС этнопредпринимательство связано не столько с возрождением этнических традиций, сколько с поиском доступных источников существования и максимизацией полезности представителей коренных этносов.
О фактах ненаблюдаемости и незаконности этнопредпринимательства, зафиксированных государственным статистическим наблюдением, свидетельствуют следующие данные. По результатам Всероссийской сельскохозяйственной переписи 2006 г., 43,3% от общей численности поголовья северных домашних оленей в России (721,4 тыс. голов) было сосредоточено у населения [23]. Однако граждан, занимающихся северным оленеводством и промыслом и являющихся институциональными землепользователями, в этот же период было всего лишь 1090 единиц [24]. Учитывая, что во многих северных регионах продуктивность оленьих пастбищ значительно снижена, а ресурсная оценка проводилась в начале 90-х гг. прошлого века, северное оленеводство в качестве этнопредпринимательства можно характеризовать как неустойчивое.
В целом о размерах ненаблюдаемости производств домашних хозяйств в стране говорит тот факт, что по данным сельскохозяйственной переписи 0,2% (51,7 тыс. единиц) граждан являлись де-факто производителями сельскохозяйственной продукции, а де-юре они не являлись ни землепользователями, ни арендаторами земель [25].
Основываясь на подходе Й. Шумпетера к предпринимателю, можно сказать, что деятельность коренных этносов носит предпринимательский характер и заключается в оптимальной комбинации наличных этнических ресурсов - ресурсов окружающей среды и неовеществленно-го капитала, существующего в виде традиций и навыков для извлечения дохода. Кроме того, эт-нопредпринимательство, основанное на использовании немобильных ресурсов, присущих окружающей среде, сопряжено с природными рисками, которые к тому же дополняются рисками от ведения незаконного предпринимательства, ставшего основным видом экономической деятельности в замкнутых экономических пространствах Севера.
В связи с институциональными изменениями в российском праве основной формой легализации хозяйственной деятельности коренных этносов Севера, Сибири и Дальнего Востока стали формализованные социальные институты - общины коренных этносов, существующие в виде некоммерческих организаций. Основываясь на дефиниции предпринимательства П.Ф. Друкера, такой подход, безусловно, можно рассматривать как предпринимательство.
Литература
1. http://findarticles.com/p/articles/mi_qa3906/is_200204/ai_n9034320/pg_1?tag=artBody;col1
2. http://www12.statcan.ca/english/census06/analysis/aboriginal/tables/table1.htm
3. http://www.conferenceboard.ca/GCSR/research/ClosingtheGap.pdf
4. Vodden K., Cook J. Summative evaluation of the Aboriginal Business development programm.
- Ottawa, 2002. - P. 62.
5. История и культура коряков / Под ред. А.И. Крушанова. - СПб.: Наука, 1993. - 235 с.
6. Моисеев Р.С. Экономические проблемы развития народов Севера России в переходный период. - Петропавловск-Камчатский: Камчатский печатный двор, 1999. - 216 с.
7. Ослунд А. «Рентоориентированное поведение» в российской переходной экономике // Вопр. экономики. - 1996 . - № 8. - С. 99-108.
8. Регионы России: цели, проблемы, достижения: Докл. о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации 2006-2007 гг. / Под ред. С.Н. Бобылева и А. Л. Александровой. -М.: Весь Мир, 2007. - 144 с.
9. Скотт Дж. Благими намерениями государства. Почему и как провалились проекты улучшения условий человеческой жизни / Пер. с англ. - М.: Унив. кн., 2005. - 576 с.
10. Степанов В.В., Тишков В.А. Россия в этническом измерении (по результатам переписи 2002 г.) // Социологические исслед. - 2005. - № 9.
11.Мюрдаль Г. Драма Азии. Исследования нищеты народов / Сокр. пер. с англ. - М.: Прогресс, 1972. - С. 116-122.
12. Попадюк Н. Административно-территориальная реформа и территориально-
хозяйственные уклады // Вопр. экономики. - 2004. - № 5. - С. 75.
13. http://www.un.org/russian/esa/hdr/2007/hdr_20072008_hdi.pdf
14. http://www.ainc-inac.gc.ca/pr/info/info125_e.html
15. http://www.statcan.ca/bsolc/english/bsolc?catno=97-558-X2006001
16. http://www.tbs-sct.gc.ca/dpr-rmr/0506/inac-ainc/inac-ainc01-eng.asp
17. http://findarticles.com/p/articles/mi_qa3906/is_200204/ai_n9034320/pg_5
18. http://www.statcan.ca/bsolc/english/bsolc?catno=97-558-X2006001
19. Южаков А., Мухачев А. Необходима новая концепция северного оленеводства // Животновод. - 2003.- № 7. - С. 22-23.
20. http://www.demoscope.ru/weekly/2008/0319/tema04.php
21. http://www.un.org/russian/news/fullstorynews.asp?newsID=9444
22. http://www.unece.org/stats/documents/2007/04/noe/zip.30.r.pdf
23. http://www.gks.ru/news/perepis2006/volume2/Russia/tabl167.htm
24. http://www.kadastr.ru/available_land/Disk/Content/22_4_gr/olen.xls
25. http://www.gks.ru/news/perepis2006/volume2/Russia/tabl010.htm
