CC BY
159
МИРОВАЯ, НАЦИОНАЛЬНАЯ И РЕГИОНАЛЬНАЯ
ЭКОНОМИКА WORLD, NATIONAL AND REGIONAL ECONOMY
Вестник Челябинского государственного университета. 2019. № 9 (431). Экономические науки. Вып. 66. С. 32—42.
УДК 330.16 ББК 65.01
DOI 10.24411/1994-2796-2019-10904
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ КОРЕННЫХ МАЛОЧИСЛЕННЫХ НАРОДОВ СЕВЕРА РОССИИ: ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ
Г. Ф. Деттер
Государственное казенное учреждение Ямало-Ненецкого автономного округа «Научный центр изучения Арктики», Салехард, Россия
Представлены результаты исследований по выявлению детерминантов экономического поведения коренных малочисленных народов Севера, локализованных на территории Арктической зоны РФ. Исследование актуализировано включением Арктики в орбиту глобальных экономических и политических интересов, сопровождающихся активным воздействием на традиционное хозяйство и традиционный образ жизни. Предложена гипотеза исторической предназначенности существования коренных народов как элементов экосистемы арктических пространств. Показано, что культурные и технологические инновации, трансформация природных и социально-экономических систем формируют вызов устойчивому существованию коренных малочисленных народов Севера в традиционном (сложившемся) укладе.
Ключевые слова: Арктика, коренные малочисленные народы Севера, экономическое поведение, этноэкономика, предназначенность.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19-013-00394 «Трансформация экономического поведения коренных малочисленных народов Севера, проживающих на территории Арктической зоны Российской Федерации в условиях глобализации».
1. Введение
В настоящее время глобализация оказывает непосредственное влияние на все общественные процессы, в том числе на экономическое поведение людей (акторов) независимо от происхождения и места проживания. Включение Арктики в актуальную орбиту глобальных экономических и политических интересов, активное государственное и надгосудар-ственное влияние на традиционное хозяйство и традиционный образ жизни коренных малочисленных народов Севера (КМНС), локализованных на сухопутной территории Арктической зоны Российской Федерации (АЗРФ) приводит к трансформации экономического поведения лиц, относящихся к данной категории. Социологические и психологические исследования выявляют множество проблем в жизнедеятельности КМНС, которые не всегда находят позитивное разрешение, формируют девиантное поведение и способствуют маргинализации.
Несмотря на многочисленные теоретические концепции, анализирующие различные аспекты экономического поведения, существует дефицит научных
концепций (моделей), объясняющих формирование и трансформацию экономического поведения КМНС. Становится очевидным, что применительно к КМНС классические теории анализа экономического поведения требуют уточнения. Назрела необходимость разработки принципиально новой оптимальной модели трансформации экономического поведения и механизмов, обеспечивающих позитивный вектор исследуемого процесса, с учетом специфики существования КМНС в глобальном информационном пространстве, в обществе потребления.
2. Основная часть
Цель исследования: разработка интеграционных механизмов позитивной трансформации экономического поведения КМНС в условиях глобализации, повышение уровня их субъективного и экономического благополучия.
Предмет исследования — виды, детерминанты и особенности экономического поведения КМНС в условиях глобализационных процессов и модернизации социально-экономических отношений на территориях АЗРФ.
Работа базируется на результатах теоретических и эмпирических исследований в экономике, социологии, психологии и культуре, исследованиях этносоциальных особенностей коренных народов и влиянии их на экономическое поведение, а также на статистическом и историческом анализе развития КМНС, социологических данных, сравнительном анализе социально-экономических факторов, определяющих экономическое поведение и субъективное благополучие.
2.1. Экономическое поведение как предмет изучения в экономике, социологии, психологии Исследования в области экономики преимущественно направлены на анализ и прогноз человеческого поведения, поскольку человек является первоисточником экономических отношений, которые впоследствии распространяются на корпоративные и публичные организации, народы и страны. Основоположник экономической теории как науки А. Смит [1] обосновал модель экономического поведения человека как рационального, ориентированного на получение выгоды существа, которая легла в основу классических представлений о рыночной экономике. В развитие это тезиса высказались многие видные экономисты, в частности Л. Роббинс [2], К. Эрроу [3].
Сформированный на базе классической теории Гэри Беккером [4] экономический подход к объяснению человеческого поведения основан на предположении о максимизирующем поведении, рыночном равновесии и стабильности предпочтений актора. Иррациональное поведение объясняется высокими издержками (денежными, психологическими и пр.), необходимыми для получения полной информации, обеспечивающей рациональное поведение. Стабильность предпочтений определяет отношение людей к фундаментальным аспектам жизни (здоровье, престиж, чувства и пр.), которые являются ограниченно стабильными, но такая предпосылка важна для прогностического эффекта. В иных случаях постулируют сдвиг в предпочтениях, объясняя любые очевидные расхождения с предположениями. Сторонники экономического подхода считают его всеобъемлющим и применимым ко всякому человеческому поведению — политической деятельности, браку, рождаемости, разводам, преступности и т. д.
Российская экономическая наука не предложила кардинально новых подходов и под экономическим поведением также, к примеру В. Л. Тамбовцев [5], понимает «целенаправленный выбор вариантов действий, регулирующихся критерием максимизации прибыли». В. И. Верховин [6] базируясь на работах Н. Д. Кондратьева, П. Самуэльсона, Н. Дж. Смелзера,
формирует научные подходы по изучению экономического поведения, которое определяется им как «система социальных действий, во-первых, связанных с использованием разных по функциям и назначению экономических ценностей (ресурсов), во-вторых, ориентированных на получение пользы (выгоды, вознаграждения, прибыли) от их обращения». Он выделяет основные виды экономического поведения, реализуемые в разных фазах воспроизводственного цикла: производственное, обменное, распределительное и потребительское.
Изучение теоретических и эмпирических данных, приведенных выше и в других российский и зарубежных источниках, позволяет в целях исследования квалифицировать основные виды экономического поведения исходя из особенностей формирования и использования ресурсов (структура доходов и расходов экономического агента), а также по отношению к правам на ресурсы.
По способу формирования ресурсов выявляются следующие виды экономического поведения: на-емно-трудовая, предпринимательская (самозанятость), рентная, иждивенческая (потребительская), криминальная (игровая). Формирование ресурсов дополнительно может классифицироваться по степени активности (активное или пассивное), по степени риска (рисковые или нерисковые), а также по другим типам и стратегиям поведения.
По способу использования ресурсов, то есть то, как будут расходоваться ограниченные ресурсы (богатства) на неограниченные потребности, выявляются следующие виды экономического поведения: рациональное (балансовая модель), направленная на поддержание равновесия в экономической среде, ему присуща экономия материальных ресурсов, времени, пространства, жизненных сил; инвестиционное — вложения в будущие долгосрочные доходы, связанные с риском; сберегательное — накопления на будущие, долгосрочные потребности или же показательное (соревновательное) накопление; иррациональное — использование ресурсов без учета будущего и возможностей актора, в результате недостатка информации или культурно-психологических особенностей актора; показательное — свойственно акторам, почти не ограниченным в ресурсах.
Виды экономического поведения по отношению к правам на ресурсы: собственность (владение), пользование и распоряжение. Вид поведения обусловлен тем, чьими активами, ресурсами управляет актор: собственными, общественными, государственными и т. д.
А. М. Сергиенко [7] выделяет и другие классифицирующие признаки видов экономического поведения:
по степени инновационности: традиционное и инновационное; демографические: пол, возраст, уровень образования; территориальные: страна, регион, город, село; отраслевые: сырьевые, промышленные, информационные и пр.; по уровню социализации: индивидуальное, семейное, кооперативное, корпоративное, групповое, коллективное, общественное.
Приведенные научно-теоретические данные показывают, что экономическое поведение является предметом изучения не только экономики, но и социологии. Если экономическая наука изучает то, как в результате человеческих действий (поведения) образуются и распределяются богатства, то, по мнению В. И. Верховина [6], «социология изучает, как социальные субъекты (институты) реализуют свои интересы, в том числе экономические. Предмет внимания социолога — модели социального поведения, связанные с применением и интерпретацией принципа максимизации результата и минимизации затрат, а также те институты, которые делают возможным или существенно лимитируют рациональное применение экономических ресурсов». Таким образом, на стыке двух наук возникает экономическая социология. Согласно В. В. Радаеву [15], «социальное действие — это форма деятельности, которая, во-первых, содержит в себе внутреннее субъективное смысловое единство; во-вторых, соотносится с действиями других людей и ориентируется на эти действия». Можно добавить, что экономическая социология является инструментом экономической науки и позволяет изучать прямые и обратные зависимости в регуляции поведения людей, индивидуальные и типичные проявления особенностей экономического поведения.
Экономическая социология тесно связана с экономической психологией, с той лишь разницей, что последняя больше уделяет внимание причинам (предпочтениям). По мнению В. Н. Дружинина [9], это «субъективные, психологические, осознаваемые и неосознаваемые явления, связанным с отражением человеком экономической сферы жизнедеятельности и регуляцией его экономического поведения». Сомнение в том, что только «рациональным поведением» можно объяснить поведение потребителя, высказали основоположники поведенческой экономики Г. Саймон и Дж. Катон. В частности, Дж. Катон [10] указывал, что «на решения о покупке предметов потребления влияет не только размер дохода покупателя, необходимость делать сбережения, величина процента за потребительский кредит и другие объективные факторы, но и чисто субъективные психологические причины». Он пришел к выводу о том, что «объективное окружение влияет на психические процессы человека и его субъективное
экономическое благополучие, а установки, ценностные ориентации и ожидания относительно личной ситуации и экономики в целом влияют на экономическое поведение». То есть происходит взаимодетерминация ценностных моделей поведения человека и общественно-корпоративных моделей.
Исследования поведенческой экономики продолжились в работах Д. Канемана, А. Тверских, Р. Талера и других исследователей-бихевиористов [11], в результате которых стало очевидно, что люди далеко не рациональны и склонны делать ошибки, приносящие ущерб не только им, но и обществу. Соответственно государство имеет право вмешиваться в экономические отношения, «подталкивать» экономических агентов к более рациональному поведению, что явилось обоснованием патерналистских методов управления.
Таким образом, экономическая теория, социология и психология по-разному объясняют закономерности экономического поведения. Ценность настоящего исследования заключается в междисциплинарности, позволяющей объединить аргументы разных наук.
2.2. Этнический фактор экономического поведения
Изучая особенности экономического поведения, необходимо принимать во внимание экономическую культуру общества и человека. Экономическая культура в узком смысле слова — это типичный способ экономического мышления и деятельности народа, группы, индивидов, представляет собой совокупность институционализированных способов деятельности (нормативных стандартов, экономических интересов, ценностей, норм, правил, умений и навыков, образцов поведения, культурных эталонов, традиций, социальных привычек). По мнению Я. И. Кузьминова, благодаря экономической культуре «общества, группы и индивиды адаптируются к экономическим условиям своего существования и в то же время являются регуляторами экономического поведения. Другими словами, экономическая культура состоит из поведенческих стереотипов и экономических знаний» [12]. В связи с этим экономическая культура является важнейшим детерминантом экономического поведения. Согласно В. И. Верховину [6], «социокультурная матрица экономического поведения, сформированная в определенных конкретно-исторических условиях, консервируется в стереотипах массового сознания и воспроизводит доминирующие способы и методы контроля над экономическими ресурсами. Последние приобретают относительно автономное существование и начинают оказывать обратное воздействие на функционирование экономических институтов».
Таким образом, в исследованиях экономического поведения нельзя ограничиваться чисто экономическими факторами, необходимо расширять поиск в направлении этносоциокультурных, религиозных, политических, мировоззренческих, когнитивных и институциональных факторов.
М. Вебер [13] считал, что идеи являются основными мотивирующими факторами действий индивидов, по крайней мере в макроскопической картине. Идеи и мировоззрения детерминируют поведение человека. Им было «выделено четыре типа социального действия в порядке убывания их осмысленности и ос-мысляемости: целерациональное — человек экономический; ценностно-рациональное — вера в ценность определенного действия независимо от его успеха; традиционное — определяется традицией или привычкой, воспроизводит шаблон социальной активности, который использовался в подобных ситуациях ранее им или окружающими; аффективное — эмоции».
Влияние культуры, обычаев и традиций на предпочтения людей подводит к необходимости исследования этносоциальных особенностей экономического поведения народов (этноэкономика) и выявления ценностей и предпочтений этносов, детерминирующих различные формы экономического поведения.
Российскими исследователями [14] этноэкономика определяется как «раздел экономической науки, изучающей экономические отношения, возникающие внутри региональной хозяйственной системы под воздействием традиционного хозяйственного уклада автохтонного этноса». Хозяйственная деятельность конкретного этноса, с его культурно-духовной составляющей, устойчиво (долговременно) населяющего определенное пространство, увязывается с этим пространством, его природно-географическими, климатическими и биологическими особенностями. Э. П. Хулхачиева [15] показывает: «Мировой опыт свидетельствует, что регион преуспевает в основном в тех секторах, которые отвечают исторически сложившимся условиям и национальному характеру».
В работе К. В. Павлова [16] указывается, что для русских характерна «общинность, государственность и патернализм, чему способствовали исторические факторы и специфика природно-географических условий, поскольку огромные размеры территории и экстремальные (северные) условия хозяйствования» усиливали роль государства в делах экономики, способствовали повышению издержек при производстве продукции. Особенности русского этноса считаются сдерживающими факторами для развития рыночной экономики. Более близким для него является «азиатский способ производства»: авторитарность;
государственная собственность на землю и инфраструктуру (соединение власти с собственностью); коррумпированность; ресурсный характер экономики, экстенсивный характер развития, неинновационность.
Согласно Л. Х. Узденовой [17], этноэкономика разделяется на традиционный и нетрадиционный (адаптационный) сектора. Для традиционного основными детерминантами становятся опыт и обычаи этноса, природно-экономические характеристики территории. Нетрадиционный сектор разделяется на индустриальную и рыночную компоненты, являющиеся результатом трансформации (приспособления) традиционного под влиянием различных факторов (инновации, глобализация). Детерминанты образования индустриального компонента: изменения культурно-духовных основ этноса и появление новых интересов, ценностей, возможностей, влекущие за собой увеличение материальных потребностей; отход от традиционных технологий ведения хозяйства к инновационным, повышение уровня образования; расширение и появление новых рынков, способствующих большому производству традиционной продукции на базе местного сырья. Детерминантой к появлению рыночной (постиндустриальной) компоненты являются глобальные изменения всего мироэкономического пространства, появление новых потребностей у внешней среды, что приводит к появлению новой или модернизированной продукции на базе местного сырья, использованию традиционных ресурсов для предоставления услуг (туризм, медицина, образование).
2.3. Конкретизация объекта изучения экономического поведения КМНС
Конвенция о коренных народах и народах, ведущих племенной образ жизни, к таковым относит «народы в независимых странах, социальные, культурные и экономические условия, которых отличают их от других групп национального сообщества и положение которых регулируется полностью или частично их собственными обычаями или традициями, или специальным законодательством»1.
В науке определение коренных народов имеет различные оттенки, в зависимости от поставленных целей, также отмечается трансформация этого понятия. В работах российских ученных [18] понятие «коренных народов» заключает в себе: 1) самоидентификацию; 2) признание особого социального статуса государством и мировым сообществом; 3) переосмысление «традиционных форм коллективной идентичности» и утверждение их социальной значимости.
1 Конвенция о коренных народах и народах, ведущих племенной образ жизни в независимых странах (Конвенция МОТ 169), 1989.
Согласно российскому законодательству коренные малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации — «народы, проживающие в районах Севера, Сибири и Дальнего Востока на территориях традиционного расселения своих предков, сохраняющие традиционный образ жизни, хозяйствование и промыслы, насчитывающие менее 50 тысяч человек и осознающие себя самостоятельными этническими общностями»1. В настоящее время в России насчитывается 47 таких народов2. Поскольку территориальные рамки исследований ограничиваются АЗРФ, а сухопутная территория АЗРФ определена указом Президента РФ3, то, соответственно, к КМНС, проживающим в АЗРФ, относятся только 18 народов, а именно с запада на восток: саамы, вепсы, ненцы, ханты, манси, селькупы, энцы, нганасаны, кеты, долганы, эвенки, эвены (ламуты), юкагиры, кереки, коряки, чу-ванцы, чукчи, эскимосы. Их общее количество по данным переписи 2010 года составляет 197 835 чел. Самым многочисленным народом являются ненцы 44 640 чел., далее эвенки —38 396 чел., ханты — 30 943 чел., что составляет почти 58 % всех КМНС4.
Активное промышленное развитие АЗРФ происходит преимущественно на территориях Ямало-Ненецкого автономного округа (ЯНАО), Ненецкого автономного округа и на севере Красноярского края, где проживают около 90 % популяции ненцев. Наибольшее число КМНС проживает на территории ЯНАО — 41 415 чел. (21 %), в том числе: ненцы — 29 972, ханты — 9489, селькупы — 1988, манси — 166 чал., что составляет почти 8 % населения региона; из них ведут традиционную хозяйственную деятельность 14 667 чел., или 35 % всех КМНС ЯНАО. По данным органов власти ЯНАО, к 2019 г. численность КМНС выросла и превысила 48 тыс. чел., что уже более 9 % населения региона5. Приведенные данные показывают уникальное положение ЯНАО и огромную роль в сохранении культуры и развитии КМНС с учетом того, что на территории региона последние 70 лет происходит активное промышленное и инфраструктурное освоение.
1 Федеральный закон от 20.07.2000 № 104-ФЗ (ред. от 02.02.2006) «Об общих принципах организации общин коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации».
2 Постановление Правительства РФ от 24.03.2000 № 255 «О Едином перечне коренных малочисленных народов Российской Федерации».
3 Указ Президента РФ от 02.05.2014 № 296 «О сухопутных территориях Арктической зоны Российской Федерации».
4 См.: Информационные материалы об окончательных итогах Всероссийской переписи населения 2010 года (Шр/^теш gks.ru/fiee_doc/new_site/peiepis2010/perepis_itogi1612.htm).
5 Департамент по делам коренных малочисленных народов Севера ЯНАО (https://dkmns.yanao.ru/opendata)./
КМНС в ЯНАО достаточно хорошо исследованы этнографами, историками, социологами. Изучению культуры ненцев, устройства быта и внутренней организации посвящены работы Л. В. Хомич, В. Й. Васильева, И. А. Карапетова, А. В. Головнёва, А. А. Южакова, А. Д. Мухачева и Г. П. Харючи. Изучением культуры ханты, социальной организации и религиозных представлений, функций родо-племенных структур, хозяйства занимались Н. В. Лукина, Е. Г. Федорова, А. В. Головнев, З. П. Соколова, В. М. Кулемзин, И. Н. Гемуев, А. П. Зенько, О. М. Рындина. Этногенез селькупов освещен Е. А. Хелимским, С. В. Глушковым, Э. Г. Беккер, Н. А. Туковой, Л. А. Чиндиной, Ю. И. Ожередовым.
На начало II тыс. уклад КМНС характеризуется неоднородностью. Г. П. Харючи [19] выделяет три группы: 1) тундровое или лесное, кочевое или полукочевое население, занятое в традиционных отраслях хозяйства, сохраняющее традиционное расселение, образ жизни и культуру; 2) поселковые КМНС, отказавшиеся от традиционных занятий; 3) городские представители КМНС, по образу и уровню жизни мало или почти не отличающиеся от представителей коренных народов, часть которых ассимилирована. При этом вторая группа подразделяется: 1) на поддерживающих постоянные связи с родственниками ведущими традиционный образ жизни; 2) часть коренного населения, полностью оторвавшаяся от традиционных условий, не посещающая священных мест и не испытывающая в этом потребности. Отдельной группой является вышедшая из среды коренных народов национальная интеллигенция, которая присутствует и в поселковой, и в городской среде.
Согласно предположению Г Н. Прокофьева (см. [20]), опиравшегося на теорию Фишера—Кастрена, «предками современных ненцев, а также нганасан, энцев, селькупов были самодийские племена Саянского нагорья, продвинувшиеся из Южной Сибири в более северные районы и смешавшиеся там с аборигенными племенами приполярной зоны, заселявшими территорию Обь-Енисейского бассейна с древнейших времен».
В настоящее время для решения вопросов происхождения отдельных этносов и восстановления эволюционной истории в различных регионах, помимо общепринятых археологических и этнографических подходов, стали широко применяться методы молекулярной генетики. С. Роотси с соавторами [21] исследовал миграцию древнего человека по территории Евразии по Y-хромосоме, относящегося к гап-логруппе N. Результаты свидетельствуют о том, что его высокая частота гаплогруппы N на территории АЗРФ обусловлена расширением ареала расселения
на Запад по северному маршруту против часовой стрелки из внутренней Азии (Южной Сибири), начавшееся примерно 12—14 тыс. лет назад. Источник начального распространения находится в южной части Восточной Азии (Южный Китай и Камбоджа). В этом сценарии Алтайско-Саянский регион мог бы быть местом перехода гаплогруппы N на Запад (см. рисунок)1.
Таким образом генетические исследования показывают, что практически все коренные народы Севера являются представителями гаплогруппы N, которые в основном малочисленны, а ареал их расселения в основном вписывается в сухопутную территорию АЗРФ.
В традиционный сектор экономической деятельности КМНС входят оленеводство, рыболовство, охот-промысел и ряд разнообразных народно-производственных промыслов, использующихся для жизнеобеспечения (пошив одежды, изготовление мобильных жилищ, предметов быта, упряжи). В зависимости от национальной принадлежности и мест проживания традиционные виды деятельности сочетаются по разному. Для тундровых ненцев основным видом деятельности является крупнотабунное оленеводство. Оно ведется на основе традиционных технологий выпаса, укоренено в традиционной семье и неразрывно связано с природой, природными ландшафтами и пастбищами. В исследованиях оленеводства Г. Ф. Деттера [22] общей базовой единицей для всех оленеводческих хозяйств является семейно-родовое хозяйство. «Северное оленеводство составляет экономическую основу КМНС, ведущих кочевой образ жизни. Продукция оленеводства является необходимым элементом питания населения, проживающего в сельских поселениях, ресурсной основой хозяйственной деятельности перерабатывающих предприятий региона, поступает на экспорт. Оленеводство играет этносохраняющую роль для КМНС, занимает важное место в традиционной культуре и мировоззрении ненцев». В то же время
1 European journal of Human Genetics (https://www. nature.com/articles/5201748/figures/2).
Ю. Н. Квашнин [23] показывает, что обские ханты, лесные ненцы или верхнетазовские селькупы ведут комплексное хозяйство. Круглый год они ловят рыбу, охотятся в тайге на разных животных, мясо которых идет в пищу а шкурки на продажу. Оленеводство для них является вспомогательной отраслью.
2.4. Детерминанты и особенности экономического поведения КМНС
В результате обобщения приведенных выше теоретических и эмпирических исследований выявлены и теоретически обоснованы основные детерминанты экономического поведения коренных малочисленных народов АЗРФ:
1) идеи и мировоззрение этноса, включающие набор ценностей, норм, правил, образцов поведения, культурных эталонов, религиозных воззрений, обрядов, традиций, социальных привычек. В динамике — культурный взаимообмен и культурные новации, феномен массовой культуры;
2) природно-климатические и географические условия, геоботанические и биологические ресурсы — все то, что определяет ресурсную основу экономики, в том числе выгодность положения, транспортная доступность рынков, возможность ведения и глубина ареала торговли, хозяйственные связи (геоэкономика). В динамике — рост или стагнация этноэкономики;
3) геополитические условия и события, в том числе отношения с соседними народами, объединение или вхождение в состав других народов и государств, миграция, оседлость, войны и политическая напряженность, признание или ограничения прав коренных народов. В динамике — процессы глобализации и глокализации;
4) этносоциальная стратификация и расслоение на фратрии, роды, классы, слои, социальные группы, различающиеся по роли в социально-экономической жизни общества, иерархические установки этнической самоидентификации, статусность, привилегии;
I Rg \( 'ТФ Л
Ареал расселения гаплогруппы N
5) законодательство вообще и в сфере этноэко-номики в частности, формальные нормативные правила, институты страны (региона) проживания, государственная политика, связанная с сохранением и развитием этноэкономики (патернализм);
6) технологии этноэкономики и внешняя технологическая среда. В динамике — индустриальный и постиндустриальный переходы;
7) компетенции в сфере этноэкономики и в сопутствующих направлениях: уровень образования, профессиональная подготовка, умения и навыки.
Приведенные детерминанты экономического поведения, естественно, присущи и другим (некоренным) народам с той лишь разницей, что для КМНС большее значение имеет традиционное мировоззрение, они главным образом зависят от природно-климатических условий и традиционных ресурсов, меньше влияют на геополитику, геоэкономику и законодательство, имеют уникальные этносоциальные особенности и быт, находятся в зависимости от внешней технологической и образовательной среды. Количественные показатели значимости данных детерминант подлежат уточнению в ходе исследования.
Этнографами, историками, археологами, социологами, психологами, филологами, фольклористами наработан большой массив информации по религии, культуре, быту, внутренней социально-экономической организации, языку, фольклору, генезису, социально-психологическим особенностям КМНС, который может стать основой для исследований экономического поведения КМНС на основании предложенных детерминантов.
2.5. Формулировка гипотезы
В обычном режиме этноэкономика КМНС обеспечивает формирование и использование человеческого капитала (занятость, заселенность) на экстремальных территориях, является источником предпринимательской активности. Тем не менее влияние этноэкономики на региональное развитие может оцениваться негативно. По мнению С. В. Паникарова и соавторов [24], «наличие традиционного сектора экономики нарушает целостность экономического пространства региона и мешает его сбалансированному развитию». Этноэкономика выступает противником изменений, которые нарушают устоявшийся уклад жизни, особенно при изъятии земель и ресурсов в промышленных целях. При промышленном и инфраструктурном освоении территорий возникает необходимость учета мнения коренного населения. Сопротивление традиционного сектора может осложнять достиже-
ние целей региональной экономической политики, повышается сложность управления территорией. Государственный аппарат и промышленные группы используют ресурсы и прилагают значительные усилия для согласования своих действий с представителями этноэкономики. Последняя, в свою очередь, приспосабливается к внешним воздействиям, сохраняя свои основные типологические признаки.
Этносы в соответствии со своей культурой формируют свои типы экономик. Рассматривая этнокультурную составляющую народов, Й. Г. Гер-дер [25] утверждал, что «каждый народ несет в самом себе центр своего счастья, как пуля свой центр тяжести». Для него народы — это «мысли Бога», его проявления. В работах Гердера подчеркивается самодостаточность самых простых обществ («дикарей»), он призывает «вживаться» в них, чтобы понять и восстановить картину мира в их понимании. В основе каждого народа лежит его индивидуальный народный дух, который и есть культура.
Если рассматривая резистивное поведение этноэкономики с этой точки зрения, выявляются позитивные элементы ее воздействия на устойчивое социально-экономическое развитие региона. В первую очередь — экологические, поскольку таким образом этноэкономика выявляется как сдерживающий фактор массового захвата, присвоения и использования земель и ресурсов промышлен-но-финансовыми группами. Ее существование накладывает ограничения на качество управления природными ресурсами, в том числе на выбросы загрязняющих веществ в окружающую среду, использование техники и технологий. Международное признание прав коренных народов — носителей этноэкономики во многом содействовало усилению роли этноэкономик в регулировании геополитических и геоэкономических процессов как в мире, так и в отдельных странах. Инициативно или вынужденно страны приближаются к стандартам «зеленой экономики». Кроме того, исторический анализ показывает, что преимущественно благодаря этно-экономике сформирована пространственно-хозяйственная матрица АЗРФ. Изначально поселки и города возникали в результате торгово-промысловой колонизации в местах традиционного проживания и хозяйственной деятельности коренных народов, на территориях стойбищ, факторий, промысла.
С учетом данных о происхождении и расселении КМНС выявляется предназначенность существования коренных народов в сложных природно-климатических и географических условиях, уникальность их культуры и бытия и их иррациональность,
с точки зрения массового сознания. Коренные народы, таким образом, выявляются как элементы арктической экосистемы необходимой для сохранения пространств и территорий. Им свойственно находиться практически в полном гомеостазе с окружающей средой; несмотря на жесткость условий, природа дает им все необходимое для жизни. Освоение территорий нарушает экологический баланс, и тогда коренные народы становятся сдерживающим фактором для государств и компаний. Происходит взаимодетерминация активности, направленной на сохранение баланса. Такая связь, вероятно, и предопределяет культурно-психологические особенности коренных народов и, соответственно, их экономическое поведение, сохраняет приверженность традициям, земле предков, не используя в полной мере возможности, которые дает цивилизация [26]. В этом контексте объясняется самодостаточность традиционного хозяйства, его материально-бытовой минимализм.
Тем не менее инновации все больше заменяют традиции и меняют уклад жизни КМНС [19]. Предназначенность бытия коренных народов в период массового освоения территорий становится причиной не только их резистентного поведения, но и экзистенциального кризиса, то есть кризиса бытия, страха за свое существование, депрессии, утраты смысла жизни, веры и традиций. Можно предположить, что элиминация коренных народов сопровождается природными катаклизмами как реакцией на нарушение баланса в арктической экосистеме.
Признание роли этноэкономики как природосберегающего фактора в периоды индустриального и постиндустриального развития предопределяет возможности трансформации ее предназначенности в новые виды экономической деятельности и занятости, формы и объемы государственной поддержки. При индустриальном развитии (новые технологии, техника, рынки) трансформация происходила в направлении добычи, производства и переработки традиционной продукции в промышленных масштабах. При постиндустриальном развитии, когда ресурсов традиционной экономики уже недостаточно, трансформация может происходить в направлении сбора и обработки информации о состоянии окружающей среды (наука), предоставления услуг, связанных с защитой и использованием природных ресурсов (экопатруль, туризм, медицина), проведения работ, связанных с восстановлением природных ресурсов (очистка, рекультивация, восстановление), искусственного разведения биологических ресурсов.
3. Заключение
1. В результате изучения теоретических и эмпирических данных исходя из особенностей формирования и использования экономических ресурсов квалифицированы виды экономического поведения, в том числе: по способу формирования ресурсов; по способу использования ресурсов; по отношению к правам на ресурсы. Классификация позволит более предметно исследовать экономическое поведение КМНС.
2. Уточнен объект исследования, а именно коренные малочисленные народы Севера, локализованные на сухопутной территории АЗРФ в состав которых входят 18 этносов, имеющих общие генетические черты, различающиеся численностью, местом обитания, основными видами экономической деятельности, социальным положением и изученностью их этнографического, исторического, культурного и хозяйственного потенциала.
3. В результате обобщения теоретических и эмпирических исследований выявлены и теоретически обоснованы основные детерминанты экономического поведения коренных малочисленных народов АЗРФ, в том числе: мировоззренческий капитал; природно-климатические условия; геополитические условия; этносоциальные особенности; законодательство; технологии; образование.
4. Предложена гипотеза исторической предназначенности существования коренных народов как элементов арктической экосистемы. Сильная связь с арктической экосистемой предопределяет культурно-психологические особенности экономического поведения КМНС, формирует мировоззрение, приверженность к своим идеалам и культуре. В этом контексте объясняется самодостаточность традиционного хозяйства, которое основано на материально-бытовом минимализме и в настоящее время подвергается культурным и технологическим инновациям, нарушающим первоначальную связь с арктической экосистемой. Неизбежность трансформации природных и социально-экономических условий традиционного хозяйствования КМНС в контексте гипотезы исторической предназначенности ставит задачу поиска и апробации новых видов хозяйственной деятельности КМНС, сохраняющих первоначальную связь с экосистемой, но характерных для постиндустриального общества, в том числе: получение и обработка информация об экоситеме, предоставление услуг и проведение работ в сфере природных и биологических ресурсов.
Благодарность
Автор выражает признательность за оказанную помощь при написании настоящей статьи руководителю научного проекта № 19-013-00394 Светлане Александровне Курносовой и участнику этого же проекта Екатерине Вячеславовне Забелиной за ценные комментарии.
Список литературы
1. Смит, А. Исследования о причинах богатства народов / А. Смит. — М., 1962.
2. Роббинс, Л. Предмет экономической науки / Л. Роббинс // THESIS. — 1993. — Вып. 1. С. 10—23.
3. Эрроу, К. Информация и экономическое поведение / К. Эрроу // Вопр. экономики. — 1995. — № 5.
4. Becker G. S. Экономический анализ и человеческое поведение / G. S. Becker // THESIS: теория и история экон. и соц. ин-тов и систем. — 1993. — № . 1. — С. 24—40.
5. Тамбовцев, В. Л. Опыт эмпирического исследования экономического поведения / В. Л. Тамбов-цев // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 6. Экономика. — 1994. — № 3.
6. Верховин, В. И. Экономическое поведение как предмет социологического анализа / В. И. Верхо-вин // Социол. исследования. — 1994. — № . 10. — С. 120—125.
7. Сергиенко, А. М. Виды и формы экономического поведения россиян в период реформ: теоретические подходы и опыт регионального исследования / А. М. Сергиенко // Изв. Алтайс. гос. ун-та. — 2002. — № . 2.
8. Радаев, В. В. Еще раз о предмете экономической социологии / В. В. Радаев //Экон. социология. — 2002. — Т. 3, № 3.
9. Дружинин, В. Н. Экономическая психология / В. Н. Дружинин // Психология. — СПб., 2000.
10. Katona, G. Psychological Analysis of Economic Behavior / G. Katona. — NY : McGraw-Hill, 1951.
11. Loewenstein, G. The Economist as Therapist: Methodological Ramifications of 'Light' Paternalism / G. Loewenstein, E. Haisley // Perspectives on the Future of Economics: Positive and Normative Foundations / handb. of Economic Methodologies. Vol. 1 / ed. by A. Caplin, A. Schotter. — Oxford : Oxford Univ. Press, 2006.
12. Кузьминов, Я. И. Теоретическая экономическая культура в современной России / Я. И. Кузьми-нов // Обществ. науки и современность. — 1993. — № 5.
13. Вебер, М. Основные социологические понятия // Избранные произведения. — М. : Прогресс, 1990.
14. Паникарова, С. В. Институты развития этноэкономики / С. В. Паникарова, М. В. Власов, В. П. Че-бодаев // Пробл. соврем. экономики. — 2011. — № 4.
15. Хулхачиева, Э. П. Социальная этноэкономика региона: опыт, проблемы, перспективы развития / Э. П. Хулхачиева // Восстановление национальной государственности репрессированных народов России и перспективы их развития на современном этапе : материалы рос. науч. практ. конф., Элиста, 12—13 янв. 2007 г. — Элиста : КалмГУ, 2007. — С. 114—117.
16. Павлов, К. В. Этнонациональные особенности социально-экономического поведения / К. В. Павлов // Часопис економiчних реформ. — 2013. — № . 1. — С. 102—110.
17. Узденова, Л. Х. Типологические признаки отнесения традиционных видов деятельности населения к сфере этноэкономики [Электронный ресурс] / Л. Х. Узденова // МИТС — НАУКА. — URL: www.roseis.ru.
18. Даллманн, В. Коренной — местный — аборигенный: путаница и проблемы перевода. [2003] [Электронный ресурс] / В. Даллманн, Х. Голдман. — URL: http://www.npolar.no/ansipra/russian/Items/ ConfusionR.html (дата обращения 06.05.2019).
19. Харючи, Г. П. Традиции и инновации в культуре ненецкого этноса (вторая половина ХХ века) / Г. П. Харючи. — Томск : Томс. гос. ун-т, 2001.
20. Головнев, А. В. История народов Ямала / А. В. Головнев, Г. С. Зайцев, Ю. П. Прибыльский. — М., 138 с.
21. A counter-clockwise northern route of the Y-chromosome haplogroup N from Southeast Asia towards Europe / S. Rootsi [et al.] // European J. of Human Genetics. — 2007. — Т. 15, № 2.
22. Деттер Г. Ф. Стратегии северного оленеводства Гыдана и Ямала: от сохранения к устойчивому, технологическому развитию / Г. Ф. Деттер // Науч. вестн. Ямало-Ненец. автоном. округа. 2019. — № 1. — С. 12—20.
23. Квашнин, Ю. Н. Особенности организации оленеводческого хозяйства у селькупов верховий реки Таз (по материалам полевых исследований 2014 и 2017 гг.) / Ю. Н. Квашнин, А. Дыбчак // Сборник трудов XIII Международной научно-практической конференции «Полевые исследования на Алтае, в Прииртышье и Верхнем Приобье (археология, этнография, устная история): 2017 год». — 2018. — С. 235—238.
24. Паникарова, С. В. Институты развития этноэкономики [Электронный ресурс] / С. В. Паникарова, М. В. Власов, В. П. Чебодаев // ПСЭ. — 2011. — № 4. — URL: https://cyberleninka.ru/article/n/instituty-razvitiya-etnoekonomiki (дата обращения: 11.06.2019).
25. Жирмунский, В. Жизнь и творчество Гердера / В. Жирмунский // Очерки по истории классической немецкой литературы. — 1972. — С. 209—276.
26. Человек в Арктике: инновационные технологии решения социальных проблем : монография / отв. ред. А. Н. Силин // Тюмень : ТИУ, 2017.
Сведения об авторе
Деттер Геннадий Филиппович — кандидат экономических наук, ведущий научный сотрудник государственного казенного учреждения Ямало-Ненецкого автономного округа «Научный центр изучения Арктики», Салехард, Россия. [email protected]
Bulletin of Chelyabinsk State University.
2019. No. 9 (431). Economic Sciences. Iss. 66. Pp. 32—42.
ECONOMIC BEHAVIOR OF THE INDIGENOUS PEOPLES OF THE RUSSIAN NORTH: STATEMENT OF THE PROBLEM
G.F. Detter
State Institution of Yamal-Nenets Autonomous Okrug Scientific Center for Arctic Studies, Salekhard, Russia. [email protected]
The article presents the results of the research on identification of the determinants of the economic behavior of the indigenous peoples of the North living in the Arctic zone of the Russian Federation. The research is of current interest due to the inclusion of the Arctic in the orbit of global economic and political interests, accompanied by an active influence on their traditional economy and traditional way of life. A hypothesis of the historical purpose of the existence of indigenous peoples as custodians of the Arctic spaces is proposed. However, cultural and technological innovations, the transformation of natural and socio-economic systems are challenging the existence of the indigenous peoples of the North.
Keywords: arctic, indigenous peoples of the North, economic behavior, ethno-economics, purpose.
References
1. Smith A. Issledovaniya o prichinah bogatstva narodov [An inquiry into the causes of the wealth of nations]. Moscow, 1962. (In Russ.).
2. Robbins L. Predmet ekonomicheskoj nauki [The subject-matter of economics]. THESIS, 1993, iss. 1, pp. 10-23. (In Russ.).
3. Arrow K. Informaciya i ekonomicheskoe povedenie [Information and economic behavior]. Voprosy eko-nomiki [Economic matters], 1995, no. 5. (In Russ.).
4. Becker G.S. Ekonomicheskij analiz i chelovecheskoe povedenie [Economic analysis and human behavior]. THESIS: teoriia i istoriia ekonomicheskikh i sotcial'nykh institutov i sistem [THESIS: Theory and History of Economic and Social Institutions and Systems], 1993, no. 1, pp. 24-40. (In Russ.).
5. Tambovtsev V.L. Opyt empiricheskogo issledovaniya ekonomicheskogo povedeniya [Experience of empirical research on economic behavior]. VestnikMoskovskogo universiteta [Moscow University Economics Bulletin], 1994, no. 3. (In Russ.).
6. Verkhovin V.I. Ekonomicheskoe povedenie kak predmet sociologicheskogo analiza [Economic behavior as a sub -ject of sociological analysis]. Sociologicheskie issledovaniya [Sociological studies], 1994, no. 10, pp. 120-125. (In Russ.).
7. Sergienko A.M. Vidy i formy ekonomicheskogo povedeniya rossiyan v period reform: teoreticheskie pod-hody i opyt regional'nogo issledovaniya [Types and forms of economic behavior of Russians during the reform period: theoretical approaches and experience of regional research]. Izvestiya Altajskogo gosudarstvennogo universiteta [News of Altai State University], 2002, no. 2. (In Russ.).
8. Radaev V.V. Eshche raz o predmete ekonomicheskoj sociologii [Once again on the subject of economic sociology]. Ekonomicheskaya sociologiya [Economic sociology], 2002, vol. 3, no. 3. (In Russ.).
42
r. 0. ffemmep
9. Druzhinin V.N. Ekonomicheskaya psihologiya [Economic psychology]. Psychology. St. Petersburg, 2000. (In Russ.).
10. Katona G. Psychological Analysis of Economic Behavior. NY, McGrow-Hill Publ., 1951.
11. Loewenstein G., Haisley E. The Economist as Therapist: Methodological Ramifications of 'Light' Paternalism. Perspectives on the Future of Economics: Positive and Normative Foundations. The Handbook of Economic Methodologies. Vol. 1. Oxford, Oxford University Press. 2006.
12. Kuzminov Y.I. Teoreticheskaya ekonomicheskaya kul'tura v sovremennoj Rossii [Theoretical economic culture in modern Russia]. Obshchestvennye nauki i sovremennost [Social Sciences and Modern Time], 1993, no. 5, 1992. (In Russ.).
13. Weber M. Osnovnye sotciologicheskie poniatiya [Basic concepts in sociology]. Selected Works. Moscow, Progress. 1990. (In Russ.).
14. Panikarova S.V., Vlasov M.V., Chebodaev V.P. Instituty razvitiia etnoekonomiki [Institutes for the development of ethno-economics]. Problemy sovremennoy ekonomiki [Problems of modern economy], 2011, no. 4. (In Russ.).
15. Khulhachieva E.P. Sotcial'naia etnoekonomika regiona: opyt, problemy, perspektivy razvitiia [Social ethno-economics of the region: experience, problems, development prospects]. Vosstanovlenie natcionalnoi gosudarstvennosti repressirovannykh narodov Rossii i perspektivy ikh razvitiia na sovremennom etape [Restoration of the national statehood of the repressed peoples of Russia and the prospects for their development at the present stage]. Elista, Kalmyk State University, 2007. Pp. 114-117. (In Russ.).
16. Pavlov K.V. Etnonacional'nye osobennosti social'no-ekonomicheskogo povedeniya [Ethnonational features of socio-economic behavior]. Chasopis ekonomichnih reform [Journal of Economic Reforms], 2013, no. 1, pp. 102-110. (In Russ.).
17. Uzdenova L.H. Tipologicheskie priznaki otneseniia traditcionny kh vidov deiatel nosti naseleniia k sfere etnoekonomiki [Typological signs of attributing traditional activities of the population to the sphere of ethno-economics]. MITS — NAUKA. Available at: www.roseis.ru, accessed 06.05.2019. (In Russ.).
18. Dallmann W., Goldman H. Korennoy — mestnyy — aborigennyy: putanitca iproblemy perevoda [Indigenous — native — aboriginal: confusion and translation problems] (2003). Available at: http://www.npolar.no/ ansipra/russian/Items/ConfusionR.html, accessed 06.05.2019. (In Russ.).
19. Kharyuchi G.P. Tradicii i innovacii v kul'ture neneckogo etnosa (vtorayapolovina HKH veka) [Traditions and innovations in the culture of the Nenets ethnos (second half of the twentieth century)]. Tomsk, Tomsk State University, 2001.
20. Golovnev A.V., Zaytsev G.S., Pribylskiy Y.P. Istoriya narodov Yamala [The history of the peoples of Yamal]. Moscow, 138 p. (In Russ.).
21. Rootsi S. [et al.]. A counter-clockwise northern route of the Y-chromosome haplogroup N from Southeast Asia towards Europe. European Journal of Human Genetics, 2007, vol. 15., no. 2.
22. Detter G.F. Strategii severnogo olenevodstva Gydana i Iamala: ot sokhraneniia k ustoychivomu, tekhnologicheskomu razvitiiu [Strategies of Gydan and Yamal reindeer husbandry: from preservation to sustainable technological development]. Scientific Bulletin of the Yamal-Nenets Autonomous District, 2019, no. 1, pp. 12-20.
23. Kvashnin Y.N., Dybczak A. Osobennosti organizatcii olenevodcheskogo hoziaistva u sel'kupov verhoviy reki Taz [Features of the organization of reindeer husbandry of the Selkups of the headwaters of the Taz River (based on field studies in 2014 and 2017)]. Collection of works of the XIII International Scientific and Practical Conference "Field studies in Altai, Irtysh region and upper Ob region (archeology, ethnography, oral history): 2017». 2018. Pp. 235-238. (In Russ.).
24. Panikarova S.V., Vlasov M.V., Chebodaev V.P. Chebodaev V.P. Instituty razvitiya etnoekonomiki [Institutes for the development of ethno-economics]. Problems of modern economy, 2011, no. 4. Available at: https:// cyberleninka.ru/article/n/instituty-razvitiya-etnoekonomiki, accessed 11.06.2019. (In Russ.).
25. Zhirmunskiy V. Hizn' i tvorchestvo Gerdera [Herder's life and work]. Ocherkipo istorii klassicheskoj nem-eckoj literatury [Essays on the history of classical German literature]. Leningrad, 1972. Pp. 209-276. (In Russ.).
26. Silin A.N. Chelovek v Arktike: innovacionnye tekhnologii resheniya social'nyh problem [Man in the Arctic: innovative technologies for solving social problems]. Tyumen, TIU. 2017. (In Russ.).
