CC BY
0
Вестник Томского государственного университета. Культурология и искусствоведение.
2024. № 53. С. 135-148. Tomsk State University Journal of Cultural Studies and Art History. 2024. 53. pp. 135-148.
Научная статья
УДК 7.049.2"1941.1945":811.161.1 doi: 10.17223/22220836/53/11
УПОМИНАНИЕ ХЛЕБА И КАШИ В КАРИКАТУРАХ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Галина Леонидовна Денисова
Тольяттинский государственный университет, Тольятти, Россия, g.denisova@tltsu.ru
Аннотация. Определяется роль отсылок к образам хлеба и каши в карикатурах Великой Отечественной войны. Наблюдается, как, формируя смысл сообщения икониче-скими и вербальными средствами, карикатуристы создают проекции в область ассоциативных полей концептов ХЛЕБ и КАША, играя со значениями лексем, прибегая к визуализации образной основы русских фразеологизмов и паремий, к метафорическому и метонимическому переносу с целью актуализации ассоциативных связей соответствующих предметных представлений со сложными отвлеченными смыслами 'средство к существованию', 'самое важное', 'жизненно необходимое', 'богатство', 'национальное достояние', 'своё'.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, политическая карикатура, креолизо-ванный текст, адресат сообщения, русская языковая личность, концепт ХЛЕБ, лексема «каша»
Для цитирования: Денисова Г.Л. Упоминание хлеба и каши в карикатурах Великой Отечественной войны // Вестник Томского государственного университета. Культурология и искусствоведение. 2024. № 53. С. 135-148. doi: 10.17223/22220836/53/11
Original article
LINKS TO BREAD AND PORRIDGE IN POLITICAL CARTOONS OF THE GREAT PATRIOTIC WAR
Galina L. Denisova
Togliatti State University, Togliatti, Russian Federation, g.denisova@tltsu.ru
Abstract. The article studies links to images of bread and porridge in Kukryniksy' s political cartoons of the Great Patriotic War as one of constituents of the political discourse, and evaluates their role in expression of the main idea of a political cartoon as a creolized text. The paper is based on the idea of the addressness of the Great Patriotic War cartoons to the Russian language personality and takes into account the role of the addressee's background knowledge in the process of decoding a message in the form of a political cartoon. The article underlines that bread and porridge have a particular place in the Russian culture, they belong to the markers of the Russian identity, and in the mind of the Russian language personality both of them are characterized by the spacious field of associative relations, which link to the wide range of meanings. The mentioning of bread and porridge in the cartoons of the Great Patriotic War makes it possible for cartoonists (1) to activate the notion 'our daily meals', which has place in the Russian culture, as the ground of our life in their addressee's brain; (2) to form the opposition 'native - foreign', within which the notion 'our daily meals' projects onto the area of notions that are identified as 'native'; (3) to bring the addressee of a political cartoon to the idea that it is necessary to punish the aggressor for his encroachment on something what doesn't belong to him.
The author arrives at a conclusion that by coding their message with help of iconic and verbal means cartoonists create projections onto the associative fields of the concepts
© Г.Л. Денисова, 2024
BREAD and PORRIDGE using some metaphors and metonymy in order for actualization of associative relations between respective object representations and complicated abstract notions 'means of subsistence', 'the important thing', 'vital to our life', 'wealth', 'national patrimony', 'our own'. Using associations, which are actuated in the mind of the Russian language personality at the mentioning of bread and porridge, cartoonists discuss complicated abstract notions from the foreign affairs and socio-economic areas of the social activity.
Cartoonists' play with the meanings of words porridge and kalatchi - kind of fancy loaf - in word combinations feed with porridge and receive for kalatchi (about punishment) drives the addressee of their message at the thought of the necessity to punish the aggressor. Usage of object representations as an instrument, as hooks, which allow cartoonists to take out the main idea of the message to the surface of addressee's understanding built on his thesaurus, lexicon and background knowledge, makes it possible to speak about their substitutive function and application of vague allusion device in political cartoons. Moreover, in this way cartoonists present their message in an attractive and understandable form and create comical effect.
Keywords: Great Patriotic War, Kukryniksy, political cartoon, creolized text, addressee of a message, Russian language personality, concept BREAD, word "porridge"; comical effect
For citation: Denisova, G.L. (2024) Links to bread and porridge in political cartoons of the Great Patriotic War. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Kul 'turologiya i is-kusstvovedenie - Tomsk State University Journal of Cultural Studies and Art History. 53. pp. 135-148. (In Russian). doi: 10.17223/22220836/53/11
Введение
В ходе исследования вербального сопровождения карикатур Кукрыник-сов 1941-1945 гг. было обнаружено использование лексем хлеб и каша и фразеологических единиц с вышеназванными лексемами, а в художественном пространстве карикатур рассматриваемого периода отмечается разнообразие изображений, которые могут быть обозначены данными лексемами: мешок с зерном, хлебобулочное изделие, поле хлеба, котелок с кашей.
Целью данной статьи является анализ отсылок к образам хлеба и каши в карикатурах периода Великой Отечественной войны как одной из составляющих политического дискурса и определение их смыслового наполнения.
Материалом для исследования послужили карикатуры Кукрыниксов, собранные и представленные Н.И. Горяниной в художественном альбоме «Кукрыниксы: годы войны» [1].
Особенности карикатуры как креолизованного текста, сложного текстового образования, «в котором вербальные и иконические элементы образуют одно визуальное, структурное, смысловое и функциональное целое, нацеленное на комплексное прагматическое воздействие на адресата» [2. С. 17], и характер рассматриваемого явления предопределяют используемый терминологический аппарат и подход к анализу сообщений в форме политической карикатуры.
При осуществлении анализа материала принимается во внимание, что лаконичность текстов данного жанра требует от карикатуриста отношения к адресату сообщения - в рассматриваемом случае к русской языковой личности, понятие о которой было разработано Ю.Н. Карауловым [3], - как к своему соавтору, оценки возможностей последнего к декодированию сообщения, учета его фоновых знаний. Обращенность карикатур Великой Отечественной войны к русской языковой личности акцентируется в исследованиях Г.Л. Денисовой [4]. Данная характеристика рассматриваемых карикатур обусловли-
вает внимание к проекции вербальных и иконических средств на тезаурус (лингвокогнитивный уровень) и лексикон (вербально-семантический уровень) русской языковой личности [3. С. 238], обращение к анализу соответствующей области фразеологического фонда русского языка и опору на имеющиеся результаты исследований пространства концептов ХЛЕБ и КАША в концептосфере русского народа.
Результаты исследования
Ассоциативный потенциал лексем хлеб и каша
В русских паремиях зафиксировано трепетное отношение к хлебу и каше: «Хлеб — батюшка, каша — матушка» [5. С. 79]. А анализ паремий и фразеологизмов, в состав которых входят лексемы хлеб и каша, свидетельствует, что обозначаемые данными лексемами предметные представления и понятия рассматриваются:
- как необходимая составляющая русского стола: Без хлеба — половина обеда [5. С. 79]; Русского мужика без каши не накормишь [5. С. 60]; Сыт пострел, коли каши не ел; Что за обед, коли каши нет [5. С. 79]; Не будет хлеба — не будет и обеда; Хлеб на стол — и стол престол! А хлеба ни куска — и стол доска;
- как основа самой жизни: хлеб насущный 'необходимые средства для жизни, для существования', хлеб всему голова 'самое важное, существенное, жизненно необходимое' [6. С. 506];
- как исконно русское: Хлеб да каша — пища наша; Гречневая каша матушка наша, а хлебец ржаной отец наш родной [5. С. 79].
В последней группе паремий использованное притяжательное местоимение определяет место хлеба и каши в оппозиции «свое - чужое» [7. С. 8], акцентирует признак 'свое'. Л.С. Зинковская отмечает, что «концепт ХЛЕБ является ключевым, определяющим особенности русского восприятия жизни», а «в русской языковой картине мира имя концепта оказывается синтагматически связанным с прилагательным русский как обозначением этнической принадлежности» [8. С. 17]. Составители словаря «Русская фразеология» отмечают, что на Руси «каша была обрядовым блюдом, обязательным, например, на свадебных пирах», «поскольку она символизировала плодородие» [9. С. 296-297], что служит свидетельством ее значимости в русской культуре и определения как 'своего' [10. С. 76]. Другими словами, хлеб и каша, как и особое отношение к ним в русской культуре, являются маркерами русской идентичности.
Нельзя не отметить, что образы-лексемы хлеб и каша могут активировать множество ассоциаций в тезаурусе русской языковой личности. Анализ лек-сико-семантических вариантов лексемы каша, которые составители словарей русского языка объединяют в словарную статью с одноименным названием, обнаруживает возможность ее проекции как на предметное представление 'кушанье из сваренной или запаренной крупы', так и на отвлеченное понятие: 'нечто беспорядочное' [11. С. 270]. Обозначающее розги словосочетание березовая каша и фразеологизмы дать (задать) березовой каши или накормить (угостить) березовой кашей со значением 'высечь, выпороть кого-либо розгами' имеют прочную ассоциативную связь с понятием 'наказание'.
В контексте фразеологизмов каша заваривается (разг. неодобр.) 'затевать сложное, хлопотное или неприятное дело', 'назревают какие-либо очень сложные события' [6. С. 197] и расхлебать кашу (разг. неодобр.) 'распутывать сложное, хлопотное или неприятное дело' [6. С. 387] рассматриваемая лексема используется как широкозначная и соотносится с любым видом деятельности с вышеперечисленными признаками.
Лексема хлеб рассматривается в современной лингвистике как имя одноименного концепта, в пространстве которого обнаруживают не только многообразие предметных представлений (культурные злаки; зерно; пшеничная мука, крупа; мучное изделие [12. С. 160; 13. С. 16]), но и характеризующие концепт ассоциации на отвлеченные смыслы 'пропитание', 'средство к существованию' [12. С. 160], 'самое важное', 'жизненно необходимое' [13. С. 21; 14. С. 28, 31], 'богатство' [14. С. 31], 'национальное достояние' [13. С. 8], которые определяются в современных исследованиях как когнитивные признаки концепта.
По нашим наблюдениям, обращаясь к изображениям мешка с зерном, хлебобулочных изделий, поля хлеба, котелка с кашей, карикатуристы активируют ассоциативные связи между разными областями в пространстве ассоциативных полей концептов ХЛЕБ и КАША и, опираясь на фоновые знания адресата сообщения, прибегая к метафорическому и метонимическому переносу, выводят его на отвлеченные смыслы.
Значение изображения мешка с зерном
На карикатуре 1943 г. «Нахлебники (Болгарский хлеб)» (рис. 1) карикатуристы изобразили огромный мешок с зерном, окруженный морем крыс. На головах у них - форменные фуражки военного образца, а на их телах - повязки с изображением фашистской свастики.
Осуществляя смысловой анализ карикатуры, обнаруживаем, что изображение мешка с зерном, которое занимает центральную часть рисунка, и словосочетание болгарский хлеб обозначают первого референта сообщения. В своем единстве вербальный и изобразительный элементы создают несколько проекций на вербально-семантический уровень русской языковой личности.
Изображение огромного мешка с зерном для русского человека является символом достатка, активирует представление о богатстве, что подтверждается исследованием Е.В. Усть-янцевой, которая констатирует, что архетип хлеба как символа жизни, благополучия и материального достатка лежит в основе ряда русских фразеологизмов [15. С. 256]. Как отмечают С.М. Колесникова и А.В. Чибисова, данный когнитивный признак закреплен в русской языковой картине мира многочисленными паремиями, в которых количество запасенного хлеба определяет достаток в доме [16. С. 74], что, по данным ассоциативного эксперимента О.В. Макаровой, актуально и в настоящее время [17. С. 251].
Рис. 1. Кукрыниксы. Нахлебники (Болгарский хлеб). 1943 г.
Fig. 1. Kukryniksy. Freeloaders (Bulgarian bread). 1943
Надпись на мешке с зерном болгарский хлеб апеллирует к фоновым знаниям адресата сообщения об экономике Болгарии, которая в период создания карикатуры была исключительно аграрной страной, и конкретизирует понятие о первом референте сообщения. Речь идет о главном богатстве Болгарии, о сельскохозяйственной продукции, которую производила страна в период Второй мировой войны. Опираясь на фоновое знание адресата сообщения о том, что производство сельскохозяйственной продукции было единственным источником благосостояния Болгарии в 1943 г., карикатуристы формируют связь изображения мешка с хлебом, который маркирован словосочетанием болгарский хлеб, и понятия 'богатство' аграрной страны. Представление абстрактного понятия 'богатство' изображением предмета - мешка с хлебом -прием визуализации, в основании которой лежит отношение по смежности. Данный способ визуализации в политической карикатуре описывает Г.Л. Денисова, которая отмечает его подобие метонимическому переносу в естественном языке, при котором обозначение части может использоваться для представления целого [18. С. 292].
В заголовок карикатуры «Нахлебники (Болгарский хлеб)» вынесена лексема нахлебники со значением 'тот, кто живет за чужой счет' [11. С. 398]. Лексема нахлебники и заполонившие пространство карикатуры крысы, принадлежность которых к армии Третьего рейха маркирована фуражками военного образца и повязками с фашистской свастикой, представляют второго референта карикатуры.
Лексема нахлебники, которая входит в лексическое гнездо с заглавным мотивирующим словом хлеб, намечает вектор ассоциативных связей с понятием об иждивенчестве и устойчивыми словосочетаниями чужой хлеб, есть чужой хлеб и отнимать хлеб, которые проецируются на когнитивные признаки 'пища, пропитание' [9. С. 730], 'пропитание, иждивение', 'средство к существованию' [13. С. 16; 16. С. 72]. В связи с тем, что слово нахлебник имеет оценочную окраску, оно участвует в передаче модальности сообщения. Лексема выражает неодобрение и используется в отношении того, кто сам не работает, а обременяет другого, пользуется его средствами.
Изображение второго референта в зооморфном образе как крысиного полчища, которое овладело болгарским хлебом, создает комический эффект и формирует еще один вектор связей в пространстве ассоциативного поля концепта ХЛЕБ. Выход на представление о крысе с когнитивным признаком 'вредный грызун' [11. С. 311], в который включена отрицательная прагматическая оценка по признаку 'наносящий ущерб', способствует формированию негативного отношения ко второму референту сообщения.
Сопоставление узуальных значений языковых единиц из ассоциативно-семантического поля ХЛЕБ, на которые проецируются изображения, и смыслов, которые формируются в контексте карикатуры на основе фоновых знаний адресата сообщения, позволяет говорить об обращении к иносказанию, об игре с двумя планами. Первый план - это предметно представленная бытовая история о захвате крысами мешка с зерном. Второй план, который намечается вербальной составляющей карикатуры - словосочетанием болгарский хлеб - и деталями изображения (маркирование крыс свастикой и форменными фуражками военного образца), представляет собой более сложный абстрактный смысл, который декодируется адресатом сообщения с опо-
рой на его фоновые знания: беззастенчивое использование экономических ресурсов аграрной Болгарии доминирующим над ней союзником - фашистской Германией.
Смысловое наполнение изображения выпечки из зерновых
Карикатура 1943 г. «Пышки и шишки» (рис. 2) состоит из двух рисунков, в которых намерение персонажей противопоставляется результатам его реализации [19. С. 85].
На верхнем рисунке художники изображают сдобные булочки на блюде, выстраивая вектор связи с концептом ХЛЕБ: выход в ассоциативное поле концепта поддерживается русской поговоркой «Хлебушка пирожков дедушка» [5. С. 79]. На булочки, истекая слюной, с вожделением смотрят Гитлер и его союзники.
Выпечка из зерновых ассоциируется у адресата сообщения с представлением о хлебе как о продукте питания [20. С. 52]. Реакция Гитлера и его союзников на тарелку с пышками - они истекают слюной -выстраивает ассоциативную связь с образной основой фразеологизмов лакомое блюдо и лакомый кусок. Последнее словосочетание имеет значение 'что-либо заманчивое, привлекательное, соблазнительное' [6. С. 218] и определяется как осколок русской паремии «Лакомый кусок, только бы попал в роток» [9. С. 369]. Изображение пышек на блюде помещено в облако над головами персонажей (в филактере). Обращаясь к данному приему, художники создают перспективу во внутренний мир действующих лиц, визуально представляют намерение гитлеровского военного блока.
Лежащие на блюде булочки обозначены названиями культурных центров, аграрных и промышленных регионов Советского Союза, определяя тему верхнего рисунка карикатуры: речь идет о территориальных притязаниях гитлеровской коалиции. Следует отметить, что «понимание и переживание сущности одного вида в терминах сущности другого вида» определяется авторами бестселлера «Метафоры, которыми мы живем» как суть когнитивной метафоры [21. С. 27].
Присутствующие в ряду топонимов обозначения таких важных культурных центров, как Москва и Ленинград, высвечивают на лингвокогнитивном уровне русской языковой личности в поле концепта ХЛЕБ когнитивный признак 'духовная потребность', на вхождение которого в поле концепта обращают внимание В.А. Долинский [22. С. 29], Е.А. Юрина и Дж. Помаролли [23. С. 99]. Надписи, обозначающие важные аграрные и промышленные регионы Советского Союза, проецируются на когнитивный признак 'богатство ', который в сознании современников чаще интерпретируется как 'национальное достояние'. Единство перечисленных когнитивных признаков «актуализирует важнейший когнитивный признак концепта ХЛЕБ: 'самое
Рис. 2. Кукрыниксы. Пышки и шишки. 1943 г.
Fig. 2. Kukryninky. Buns and bumps. 1943
важное, без чего сама жизнь невозможна'» [14. С. 29; 15. С. 254], который проецируется на вербально-семантическом уровне русской языковой личности (адресата сообщения) на словосочетания хлеб наш насущный и наш хлеб.
Словосочетание наш хлеб, покрывая широкую область представлений о богатстве Родины, о культурных ценностях и экономических ресурсах страны, включает в свой состав инклюзивное притяжательное местоимение, акцентирует признак 'свое' и локализуется в области первого члена оппозиции «свое - чужое». Притязания персонажей карикатуры на богатства Родины соотносятся для адресата сообщения со словосочетанием чужой кусок, которое входит в состав русской паремии-рекомендации «Не открывай роток на чужой кусок», формируя отрицательное отношение адресата сообщения к намерениям гитлеровской коалиции.
Обозначение булочек на блюде названиями культурных центров, аграрных и промышленных регионов Советского Союза активирует вектор ассоциаций от понятия 'хлеб' в направлении понятия 'земля '. Тесная взаимосвязь обоих понятий в русской культуре эксплицируется в пословице «Чья земля, того и хлеб» и интерпретируется в терминах родства в паремиях «Хлеб — батюшка, земля - матушка», «Земелька - матка наша: и кормит, и поит, и одевает» [5. С. 75], образуя основание для актуализации смысла 'наш хлеб и наша земля' и для осознания необходимости защиты своей Родины. В русской культуре осознание необходимости защиты Родины формируется сказаниями и былинами о защитниках Отечества, средствами художественной литературы, изобразительного и кинематографического искусства. В сознании современников Кукрыниксов оно закрепляется, в том числе, известными в то время словами И.В. Сталина, которые он произнес 27 июня 1930 г. в Политическом отчете ЦК XVI съезду ВКП(б). С 1938 г. его слова в поэтическом переложении вошли в «Марш советских танкистов», песне на стихи Бориса Ласкина, которая впервые прозвучала в фильме «Трактористы» (1939): «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим».
Следующая строка этой песни может служить иллюстрацией нижнего рисунка карикатуры «А если к нам полезет враг матерый, он будет бит повсюду и везде!»: персонажи понуро бредут, на их лицах синяки и шишки - следы побоев. Следует отметить, что тема наказания захватчика поддерживается также возможной проекцией изображения на фразеологизм доставаться на калачи 'доставаться как следует, основательно' [6. С. 191]. Жалкое состояние, в котором художники изображают представителей гитлеровской коалиции, выражает язвительную насмешку карикатуристов над персонажами.
Проекция на фразеологизм доставаться на калачи четко выражена в карикатуре 1941 г., на которой в скрещении зенитного огня художники изображают разрывающийся на части вражеский самолет, сбитый в небе над Москвой. Карикатура сопровождается стихами С. Маршака: В Москве калачи, как огонь горячи. / По ночам фашистских гадов / градом огненных снарядов / угощают москвичи.
Таким образом, изображая выпечку из зерновых, карикатуристы формируют взаимосвязи предметных представлений, имеющих место в пространстве концепта ХЛЕБ, и абстрактных смыслов из области ассоциативного поля концепта, выводят адресата на отвлеченные смыслы 'самое важное, необходимое для существования ', 'богатство', 'национальное достояние', 'свое' и
подводят к мысли о необходимости наказания захватчиков за притязания на то, что им не принадлежит.
Обращение к образу колосящихся хлебов
То, что представление о поле относится к устойчивым ассоциациям на лексему хлеб, которая является именем одноименного концепта, доказывается ассоциативными экспериментами [24. С. 27-28]. В.П. Синячкин приводит примеры репрезентации концепта ХЛЕБ в родной литературе через обращение к образу «золотого в поле хлеба» (Н.В. Гоголь), «колосьев хлеба, уже подернутых золотым блеском» (М. Горький) [25. С. 15], отмечая, что лексема хлеб может принимать значение 'урожай' [25. С. 16]. Обозначенная связь лексемы урожай и изображения спелых зерновых на корню представлена в единстве вербальной и изобразительной составляющих на карикатуре Кукрыниксов 1941 г. «Уборка урожая - грозный удар по врагу!» (рис. 3). На карикатуре изображены руки труженика, в одной из которых серп красного цвета (цвет государственного флага СССР), поэтому для адресата сообщения данное изображение наполняется смыслом 'наши руки'. Одним взмахом труженик срезает колосья хлеба и обрубает ноги крысе в военной форме, которая жадно тянет когтистые лапы к спелым колосьям.
В основе представления действующих лиц карикатуры лежит оппозиция «свой - чужой». 'Чужой' определен лексемой враг и представлен на рисунке в образе грызуна - вредителя полей. Обращение к зооморфному образу создает комический эффект и передает отношение авторов к персонажу. Серп в наших руках срезает колосья, одновременно лишая врага ног. Изображенное действие соотносится со словосочетанием грозный удар по врагу в подписи к рисунку. Декодирование смысла, который карикатуристы вкладывают в это словосочетание, предполагает опору на фоновые знания адресата сообщения.
Летом 1941 г. немецко-фашистская армия вторглась на территорию Советского Союза и начала продвижение вглубь страны. Урожай, который, безусловно, представлял для захватчика продовольственный ресурс, вывозился в Германию. В данных условиях уборка урожая и вывоз продовольствия на не оккупированные захватчиком территории понимались адресатом сообщения как лишение врага необходимого экономического ресурса.
Выстраивание карикатуристами вектора ассоциативной связи на отвлеченный смысл 'средство к существованию' как представлении о необходимом основании для ведения военных действий косвенно подтверждается проекцией изображения врага, теряющего опору, на вербально-семантический уровень русской языковой личности: обозначая в прямом значении подрезание чего-либо, глагол подкосить развивает в русском языке переносные значения 'свалить с ног', 'лишить сил' [11. С. 536].
Рис. 3. Кукрыниксы. Уборка урожая - грозный удар по врагу! 1941 г.
Fig. 3. Kukryniksy. Reaping is a knockout sock against the enemy! 1941
Игра со значениями лексемы каша
Исследователь пословиц и поговорок А.Е. Граф определяет кашу как русское национальное блюдо, которое составляет основу питания русского крестьянина: «Brei ist des Bauern Nationalgericht und die Grundlage der bäuerlichen Ernährung» [5. S. 61]. То, что каша является традиционным русским блюдом, подтверждается паремиями, в которых находит выражение оппозиция «свое - чужое»: Не наша еда орехи, а наша - каша. Щи да каша - пища наша. Щи да каша - кормилицы наши. Где каша, там и наши. Где блины, там и мы, где с маслом каша, там и место наше [5. S. 61, 78-79].
В ряде паремий сравнивается значимость для русского человека основных продуктов питания - хлеба и каши: Хлеб — батюшка, каша — матушка. Каша - мать наша, а хлеб - кормилец. Без хлеба да без каши ни во что и труды наши [5. S. 79].
Приведенные примеры отражают высокую оценку значимости каши как продукта питания на русском столе: каша следует сразу за хлебом, который, как известно, всему голова.
Примечательно, что карикатуры Великой Отечественной войны, содержащие отсылки к этому продукту, размещались на упаковках пищевых концентратов. Лексема каша, которая встречалась в подписях к карикатурам, воспринималась адресатом сообщения как обозначение того, что содержалось в упаковках, т.е. «пищи нашей». При таких обстоятельствах значение лексемы расширялось, выходило за рамки прямого значения слова ( 'кушанье из сваренной или запаренной крупы' [11. С. 270]) и накладывалось на представление о продовольственных ресурсах в целом. Участие образа-лексемы каша в формирование оппозиции «свое - чужое» в вербальной части рассматриваемой группы карикатур выводило адресата сообщения на понятия 'наше богатство', 'национальное достояние '.
Приведем два примера карикатур, которые были размещены на упаковках пищевых концентратов.
На первой (рис. 4) изображен немецкий солдат в женском головном платке и платье. За поясом у него ложка, вилка и нож, у его ног лежит оброненный им котелок с кашей. Он высоко поднял руки вверх в знак того, что он сдается. Ему в грудь направлены штыки, притороченные к винтовкам. Штыки и винтовки красного цвета, который в контексте карикатуры ассоциируется для адресата с Красной армией. Изображение винтовок соотносится в вербальной части карикатуры с инклюзивным местоимением наши, которое маркирует общность Красной армии, адресанта и адресата сообщения. Карикатура сопровождается четверостишьем С. Маршака: К нам явился он за кашей / С ложкой, вилкой и ножом, / Но его отучат наши /Заниматься грабежом.
На второй карикатуре (рис. 5) изображен могильный крест из деревянных перекладин. К каждой из сторон поперечной перекладины привязаны
Рис. 4. Кукрыниксы. К нам явился он за кашей... 1941 г.
Fig. 4. Kukryniksy. He came to us for porridge. 1941
ложка и вилка. На ней висит ведро с надписью «для каши». Крест обряжен, как огородное пугало, в военный мундир офицера гитлеровской армии. Мундир украшен аксельбантом и железными крестами. Сверху на вертикальную жердину надета немецкая стальная каска, что придает кресту полное сходство с огородным пугалом. Рисунок сопровождается стихами С. Маршака: Хотел отведать каши / Владетельный барон. / Теперь на грядке нашей / Пугает он ворон.
Приведенные примеры подписей под карикатурами на упаковках для пищевых концентратов, которые принадлежат перу С. Маршака, характеризуются типичными признаками частушек. Подписи обладают яркой сатирической окраской, 4-строчные, стихотворные, рифма перекрестная: рифмуются лишь 2-я и 4-я строки.
Момент расплаты за вторжение и грабеж как деяния, осуществленные захватчиком, акцентируется в развязке вербальной части карикатур, которая обозначена в конечных двух строках четверостиший, и представлена в изобразительной части первого примера красными штыками, направленными в грудь грабителя, и печальным итогом - крестом над могилой владетельного барона во втором примере. Нельзя не обратить внимания на разную степень сарказма, который вкладывают авторы в сообщения. Если в первом примере они насмехаются над персонажем, наряжая его в женское платье, то во втором примере сарказм достигает своей высшей точки, принимает тональность черного юмора за счет наложения изображения на область ассоциативного
поля концепта СМЕРТЬ.
Тема наказания захватчика за притязания на то, что ему не принадлежит, ярко выражена в изобразительной и вербальной части следующей карикатуры (рис. 6) на упаковке для пищевых концентратов. Изображение представляет собой иллюстрацию подписи к рисунку, принадлежащей перу С. Маршака: Эта каша из пшена / Не для вас припасена - / Кто возьмет ее без спросу, / Тот останется без носу!
В нашем представлении, оперируя лексемой каша и используя указанные вербальные и изобразительные средства, карикатуристы довольно прозрачно намекают адресату сообщения на русский фразеологизм дать (задавать) березовой каши / накормить (угостить) березовой кашей, который основан «на каламбурном обозначении березовых розог, которыми наказывали в старину нерадивых учеников» [9. С. 295].
Рис. 5. Кукрыниксы. Хотел отведать каши
владетельный барон... 1941 г. Fig. 5. Kukryniksy. The sovereign baron was going to taste porridge... 1941
Рис. 6. Кукрыниксы. Эта каша из пшена не для вас припасена. 1941 г.
Fig. 6. Kukryniksy. This millet porridge isn't for you. 1941
В стихотворной подписи к другому рисунку Кукрыниксов 1941 г. на упаковке для пищевых концентратов, на котором изображен красноармеец, зачерпывающий кашу из армейского котелка, С. Маршак изменяет привычную сочетаемость существительного каша: Заправляйся кашей пшённой, / А врага корми стальной, / Чтобы гость неприглашенный, / не топтал земли родной! Словосочетание стальная каша используется им как метафора: поэт призывает к беспощадному уничтожению агрессора.
Столь же прозрачный намек на ассоциативную связь со стальной кашей образует основание для декодирования сообщения карикатуры 1941 г., подписанной стихами С. Маршака «И в Берлине, и в Плоешти нашей каши вы поешьте!», на которой на головы немецко-фашистской военной элиты падают авиационные бомбы, маркированные красными звездами.
Следует отметить, что рассмотренные примеры игры со значениями лексемы каша демонстрируют актуальность идеи о сотрудничестве автора с адресатом в процессе формирования сообщения в форме политической карикатуры [4]. Для прочтения сообщения политической карикатуры необходимо, чтобы адресат принял условия игры, которая предлагается авторами, и начал поиск скрытых смыслов, ориентируясь на вехи, обозначенные карикатуристами иконическими и вербальными средствами.
Заключение
Обобщая вышесказанное, отметим, что в картине мира русской языковой личности хлеб и каша занимают особое место, относятся к маркерам русской идентичности и характеризуются в сознании русской языковой личности широким полем ассоциативных связей, которые выводят на целый ряд смыслов. Упоминание хлеба и каши в карикатурах Великой Отечественной войны позволяет карикатуристам: (1) актуализировать в сознании адресата сообщения понятие о «пище нашей» как основе жизни, которое имеет место в русской культуре; (2) сформировать противопоставление «свое - чужое», в рамках которого понятие 'пища наша' проецируется в область представлений о 'своем'; (3) подвести адресата карикатуры к мысли о необходимости наказания захватчика за посягательство на то, что ему не принадлежит.
Формируя смысл сообщения иконическими и вербальными средствами, карикатуристы создают проекции в область ассоциативных полей концептов ХЛЕБ и КАША, используя соответствующие предметные представления в определенном контексте и прибегая к метафорическому и метонимическому переносу с целью актуализации ассоциативных связей со сложными отвлеченными смыслами 'средство к существованию', 'самое важное', 'жизненно необходимое', 'богатство', 'национальное достояние', 'свое'. Опираясь на ассоциации, которые активируются в сознании русской языковой личности при упоминании хлеба и каши, Кукрыниксы обсуждают сложные политические и социально-экономические темы.
Играя со значениями лексем каша и калачи в словосочетаниях накормить (березовой) кашей и доставаться на калачи (о наказании), карикатуристы подводят адресата сообщения в форме политической карикатуры к мысли о необходимости наказания захватчика. Необходимым условием верного декодирования сообщения являются фоновые знания адресата о положении дел.
Использование предметных представлений о хлебе и каше как инструмента, как своеобразного крючочка, который позволяет карикатуристу с опорой на тезаурус, лексикон и фоновые знания адресата вытягивать на поверхность его сознания истинный посыл сообщения, позволяет говорить об их заместительной функции в сообщении в форме политической карикатуры, об обращении карикатуристов к иносказанию. Последнее позволяет карикатуристам облечь сообщение в привлекательную для адресата форму, создать комический эффект.
Список источников
1. ГорянинаН.И. Кукрыниксы: годы войны. М. : Изобразительное искусство, 1985. 319 с.
2. Анисимова Е.Е. Лингвистика текста и межкультурная коммуникация (на материале кре-олизованных текстов). М. : Академия, 2003. 128 с.
3. КарауловЮ.Н. Русский язык и языковая личность. М. : ЛКИ, 2010. 263 с.
4. Денисова Г.Л. Обращенность карикатур периода Великой Отечественной войны к русской языковой личности // Вопросы когнитивной лингвистики. 2020. № 1. С. 78-86. doi: 10.20916/1812-3228-2020-1-78-86
5. Graf A.E. 6000 Deutsche und russische Sprichwörter. Halle (Saale) : VEB Max Niemeyer Verlag, 1969. 294 S.
6. Войнова Л.А., Жуков В.П., Молотков А.И., Федоров А.И. Фразеологический словарь русского языка // под ред. А.И. Молоткова. М. : Сов. энциклопедия, 1968. 543 с.
7. Марушкина Н.С. Концепт «ЕДА» в контексте диалога культур : автореф. дис. ... канд. культурологи. Иваново, 2014. 25 с.
8. Зинковская Л.С. Репрезентация концепта ХЛЕБ в народно-разговорной речи XIX -начала XXI вв. : автореф. дис. ... канд. филол. наук. Омск, 2006. 26 с.
9. Бирих А.К., Мокиенко В.М., Степанова Л.И. Русская фразеология. Историко-этимологический словарь: ок. 6 000 фразеологизмов / под ред. В.М. Мокиенко. М. : Астрель : АСТ : Люкс, 2005. 926 с.
10. Кирдяшкин И.В. Культурно-символические коды в политической социализации: конструктивный аспект // Вестник Томского государственного университета. Культурология и искусствоведение. 2020. № 38. С. 74-81. doi: 10/17223/22220836/38/7
11. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений. М. : ИТИ ТЕХНОЛОГИИ, 2005. 944 с.
12. Нин Юй, Свиридова А.Ю. Концепт «Хлеб» в русской языковой картине мира // Ученые заметки ТОГУ: электронное научное издание. 2016. Т. 7, № 3 (2). С. 158-160.
13. Устьянцева Е.В. Интегративное описание слова-образа «хлеб»: лингвокультурологи-ческий и лексикографический аспекты : автореф. дис. . канд. филол. наук. Абакан, 2018. 25 с.
14. Гусейнова У.Г. Хлеб в картине мира русского народа // Вестник Томского государственного педагогического университета (TSPU Bulletin). 2019. Вып 2 (199). С. 28-33. doi: 10.23951/1609-624X-2019-2-28-33
15. Устьянцева Е.В. Русские фразеологизмы со словом «хлеб» в лингвокультурологиче-ском аспекте // Сибирский филологический журнал. 2017. № 1. С. 253-260. doi: 10.17223/18137083/58/24
16. Колесникова С.М., Чибисова А.В. Макроконцепт «хлеб» в поликультурном пространстве // Культура и цивилизация. 2017. Т. 7, № 6А. С. 71-79.
17. Макарова О.В. Концепт «Хлеб» как фрагмент русского языкового сознания // Современные исследования социальных проблем. 2017. Т. 9, № 4. С. 248-255. doi: 10.12731/20771770-2017-4-248-255
18. Денисова Г.Л. Обозначение отвлеченных понятий в карикатурах Вальтера Ханеля // Актуальные проблемы теоретической и прикладной лингвистики и оптимизация преподавания иностранных языков. Тольятти : Тольяттинский государственный университет, 2018. С. 290296.
19. Денисова Г.Л. Противопоставление в карикатуре Великой Отечественной войны // Вестник Томского государственного университета. Культурология и искусствоведение. 2021. № 42. С. 75-91. doi: 10.17223/22220836/42/7
20. Иванцова Е.В. Концепт ХЛЕБ в дискурсе диалектной языковой личности // Вестник Томского государственного университета. Филология. 2018. № 56. С. 47-64. doi: 10.17223/19986645/56/4
21. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем / под ред. и с предисл. А.Н. Баранова. М. : Едиториал УРСС, 2004. 256 с.
22. Долинский В.А. Универсальный символ и ассоциативное поле // Вестник Московского государственного лингвистического университета. 2014. Вып. 19 (705). С. 28-45.
23. Юрина Е.А., Помаролли Дж. Библейская символика хлеба в образных средствах русского и итальянского языков // Язык и культура. 2017. № 39. C. 84-106. doi: 10.17223/19996195/39/6
24. Плисов Е.В. Образ хлеба в русской, немецкой и английской картинах мира // Вестник КРАУНЦ. Гуманитарные науки. 2016. № 2 (28). С. 20-31.
25. Синячкин В.П. Лингвокультурема «Хлеб», «Хлеба» в художественной литературе // Вестник РУДН. Серия: Литературоведение. Журналистика. 2007. № 1. С. 15-21.
References
1. Goryanina, N.I. (1985) Kukryniksy: gody voiny [The Kukryniksy: Years of War]. Moscow: Izobrazitel'noe iskusstvo.
2. Anisimova, E.E. (2003) Lingvistika teksta i mezhkul'turnaya kommunikatsiya (na materiale kreolizovannykh tekstov) [Linguistics of the text and intercultural communication (on the basis of creo-lized texts)]. Moscow: Akademiya.
3. Karaulov, Yu.N. (2010) Russkiy yazyk i yazykovaya lichnost' [Russian Language and Language Personality]. Moscow: LKI.
4. Denisova, G.L. (2020) Obrashchennost' karikatur perioda Velikoy Otechestvennoy voyny k rus-skoy yazykovoy lichnosti [Appeal of the Great Patriotic War cartoons to the Russian language personality]. Voprosy Kognitivnoy Lingvistiki. 1. pp. 78-86. DOI: 10.20916/1812-3228-2020-1-78-86
5. Graf, A.E. (1969) 6000 German and Russian proverbs. Halle (Saale): VEB Max Niemeyer Verlag.
6. Voynova, L.A., Zhukov, V.P., Molotkov, A.I. & Fedorov, A.I. (1968) Frazeologicheskiy slovar' russkogo yazyka [Phraseological Dictionary of the Russian Language]. Moscow: Sovetskaya entsiklopediya.
7. Marushkina, N.S. (2014) KontseptEDA v kontekste dialoga kul'tur [Concept 'FOOD' in the context of cultures dialogue]. Abstract of Culturology Cand. Diss. Ivanovo.
8. Zinkovskaya, L.S. (2006) Reprezentatsiya kontsepta KhLEB v narodno-razgovornoy rechi XIX -nachalaXXIvv. [Representation of the concept 'BREAD' in colloquial speech in the 19th and the first half of the 21st century]. Abstract of Philology Cand. Diss. Omsk.
9. Birikh, A.K., Mokienko, V.M. & Stepanova, L.I. (2005) Russkaya frazeologiya. Istoriko-etimologicheskiy slovar' [Russian Phraseology. Historical-Etymological Dictionary]. 3rd ed. Moscow: Astrel', AST, Lyuks.
10. Kirdjashkin, I.V. (2020) Kul'turno-simvolicheskie kody v politicheskoi sotsializathii: kon-struktivnyi aspect [Cultural-symbolical codes political socialication: constructive aspect]. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Kul'turologiya i iskusstvovedenie - Tomsk State University Journal of Cultural Studies of Art History. 38. pp. 74-81. (In Russian). DOI: 10.17223/2220836/38/7
11. Ozhegov, S.I. & Shvedova, N.Yu. (2005) Tolkovyy slovar' russkogo yazyka [Thesaurus of the Russian Language]. 4th ed. Moscow: ITI TEKhNOLOGII.
12. Ning, Yu. & Sviridova, A.Yu. (2016) Kontsept "Khleb" v russkoy yazykovoy kartine mira [Concept of 'bread' in Russian language picture of the world]. Uchenye zametki TOGU. 7-3(2). pp. 158-160.
13. Ustyantseva, E.V. (2018) Integrativnoe opisanie slova-obraza "khleb": lingvokul'turologicheskiy i leksikograficheskiy aspekty [Integrative description of the word-image 'bread': Linguocultural and lexicographical aspects]. Abstract of Philology Cand. Diss. Abakan.
14. Guseynova, U.G. (2019) Khleb v kartine mira russkogo naroda [Concept 'bread' in the world picture of Russian people]. Vestnik TGPU. 2(199). pp. 28-33. DOI: 10.23951/1609-624X-2019-2-28-33.
15. Ustyantseva, E.V. (2017) Russkie frazeologizmy so slovom "khleb" v lingvokul'turologicheskom aspekte [The Russian phraseological units with the word 'bread' in cultural-linguistic aspect]. Sibirskiy filologicheskiy zhurnal - Siberian Journal of Philology. 1. pp. 253-260. DOI 10.17223/18137083/58/24
16. Kolesnikova, S.M. & Chibisova, A.V. (2017) Makrokontsept 'khleb' v polikul'turnom pros-transtve [Macro-concept "Bread" in the Multicultural Space]. In: Kul'tura i tsivilizatsiya [Culture and Civilization]. 7 (6A). pp. 71-79.
17. Makarova, O.V. (2017) Kontsept 'khleb' kak fragment russkogo yasykovogo soznaniya [The concept 'bread' as a fragment of the Russian language consciousness]. Sovremennye issledovaniya sotsial'nykhproblem. 9(4). pp. 248-255. DOI: 10.12731/2077-1770-2017-4-248-255
18. Denisova, G.L. (2018) Oboznachenie otvlechennykh ponyatiy v karikaturakh Val'tera Khanelya [Imaging of abstract notions in Walter Hanel's cartoons]. In: Aktual'nyeproblemy teoretich-eskoy i prikladnoy lingvistiki i optimizatsiya prepodavaniya inostrannykh yazykov [Current problems of theoretical and applied linguistics and optimization of teaching foreign languages]. Tolyatti: Tolyatti State University. pp. 290-296.
19. Denisova, G.L. (2021) Contrast in political cartoons of the Great Patriotic War. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Kul'turologiya i iskusstvovedenie - Tomsk State University Journal of Cultural Studies of Art History. 42. pp. 75-91. (In Russian). DOI: 10.17223/22220836/42/7
20. Ivantsova, E.V. (2018) The concept 'bread' in the discourse of a dialect language personality] . Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologiya - Tomsk State University Journal of Philology. 56. pp. 47-64. (In Russian). DOI: 10.17223/19986645/56/4
21. Lakoff, G. & Johnson, M. (2004) Metafory, kotorymi my zhivem [Metaphors We Live by]. Translated from English. Moscow: Editorial URSS.
22. Dolinsky, V.A. (2014) Universal'nyy simvol i assotsiativnoe pole [The universal symbol and the word association field]. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo lingvisticheskogo universiteta. 19(705). pp. 28-45.
23. Yurina, E.A. & Pomarolli, G. (2017) The Biblical symbolism of bread in figurative means of Russian and Italian languages. Yazyk i kul'tura - Language and Culture. 39. pp. 84-106. (In Russian). DOI: 10.17223/19996195/39/6
24. Plisov, E.V. (2016) Obraz khleba v russkoy, nemetskoy i angliyskoy kartinakh mira [The concept of Bread in Russian, German and English Worldviews]. Vestnik Kraunts. Gumanitarnye nauki. 2(28). pp. 20-31.
25. Sinyachkin, V.P. (2007) Lingvokul'turema 'Khleb', 'Khleba' v khudozhestvennoy literature [The linguaforms 'bread' in the belles-lettres]. Vestnik RUDN. Seriya: Literaturovedenie. Zhurnalistika. 1. pp. 15-21.
Сведения об авторе:
Денисова Г.Л. - доктор филологических наук, доцент, профессор кафедры «Теория и методика преподавания иностранных языков и культур» Тольяттинского государственного университета (Тольятти, Россия). E-mail: g.denisova@tltsu.ru
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Information about the author:
Denisova G.L. - Togliatti State University (Togliatti, Russian Federation). E-mail: g.denisova@tltsu.ru
The author declares no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 01.09.2021; одобрена после рецензирования 08.01.2022; принята к публикации 15.02.2024.
The article was submitted 01.09.2021; approved after reviewing 08.01.2022; accepted for publication 15.02.2024.
