CC BY
61
УДК 4lQ
УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ КОММУНИКАТИВНО-ПРАГМАТИЧЕСКИХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ СИНТАКСИЧЕСКИХ КОНСТРУКЦИЙ (НА ПРИМЕРЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ПЕРСОНАЖА ТИПА «ОБМАНЩИК»)
© Ольга Васильевна Шаталова
Липецкий государственный педагогический университет, г. Липецк, Россия, кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры русского языка и общего языкознания,
e-mail: [email protected]
В статье рассматривается возможность представления персонажей художественного произведения одного психотипа посредством использования однотипных синтаксических конструкций при общестилистическом несходстве авторского почерка.
Ключевые слова: синтаксис; языковая личность; приоритетные конструкции.
В современной лингвистике характеристике языковой личности уделяется много внимания, однако наиболее разработанным оказывается вопрос о языковой личности автора и читателя, который может либо номинативно обозначаться прямым обращением автора, либо его присутствие имплицитно растворено в структуре текста и в подтексте. Личность персонажа признается третьей «ипостасью» языковой личности в тексте. Признание того, что «персонаж художественного произведения - это языковая личность, ведь язык - единственная субстанция, в которой он существует» [1], определяет одну из возможностей исследования языковой личности.
В характеристике языковой личности наиболее показательным параметром языковой личности считается лексический состав, хотя весьма значительную роль играет синтаксическая организация речи. Прагматический, или коммуникативный, подход к исследованию синтаксических единиц ставит следующие задачи: выявление составляющих элементов, характеризующих языковую компетенцию носителей языка; определение за-
кономерностей соотношения между коммуникативно-функциональным типом предложения и задачей общения, которая разрешается актуализацией в речи предложения того или иного типа [2].
Состав синтаксических конструкций, являющихся базовыми в речи того или иного субъекта, служит своеобразным демонстрационным экраном, отражающим интеллектуальный уровень и эмоциональное состояние личности. Спектр приоритетных конструкций той или иной личности, с одной стороны, является индивидуальным, отражает специфику внутренней организации сознания, способы репрезентации личностных потенций говорящего по отношению к окружающему миру. Но каждая говорящая личность формируется в пространстве, создаваемом языком как явлением неиндивидуальным. Внутренний коммуникативно-прагматический потенциал той или иной синтаксической конструкции оказывается связанным с каким-либо психическим свойством, характерным для разных людей. Иными словами, люди, обладающие сходными чертами характера, особенностями мировосприятия
или поведения, одинаково синтаксически строят речь, имеют похожий спектр приоритетных синтаксических конструкций. Закономерна гипотеза об универсальности функционирования тех или иных синтаксических конструкций. Вполне применим полевый подход - выявление конструкций, образующих общий типологический центр той или иной языковой личности (культурологиче-ски-лингвистического типа), и периферийную сферу, которую образуют конструкции, характерные для речи отдельной языковой личности.
Наиболее адекватной формой исследования данной идеи является сопоставительный анализ синтаксического рисунка речи персонажей различных произведений, имеющих общие квалифицирующие типаж показатели.
Традиционными для русской литературы являются типы «маленького человека». «страдающего эгоиста», «лишнего человека» и др. В то же время можно выявить целый ряд образов, которые не получили знакового обобщения, но являются не менее частотными в фокусе авторского зрения, например, обманщик (Н.В. Гоголь «Мертвые души» -Чичиков, А.И. Островский «Свои люди - сочтемся» - Подхалюзин, И. Ильф и Е. Петров «Двенадцать стульев» - Остап Бендер).
Синтаксический облик типа обманщик (используем данное обозначение типа героя, поскольку за синонимическими, более семантически точными по отношению к каждому из персонажей, номинативами - плут, мошенник, хитрец, авантюрист, жулик -закреплен ряд устойчивых литературоведческих стереотипов) формируется через использование нескольких приоритетных форм построения высказываний: простые предложения (ПП), предложения-клише, бессоюзные сложные предложения (БСП) с пояснительными отношениями.
I. Приоритетность конструкций простого предложения как единицы речи. Теория простого предложения в лингвистике разработана достаточно основательно и многосторонне. Для нашего исследования важен прагматический аспект, определяющий количественное преобладание конструкций именно данного типа в соотношении с коммуникативно-психологическими интенциями персонажа.
Простые предложения являются приоритетными в речи персонажа, которого определяют как «основателя» коммерческого плутовства, жульничества в русской классической литературе. Павел Иванович Чичиков, появляясь в городе К, создает впечатление человека таинственного и непонятного, преследующего неясные местным обывателям цели. В беседах с помещиками он, «отстраивая», как опытный психолог, лексический состав своих высказываний в зависимости от темперамента и уровня образованности каждого, синтаксически организует свою речь в основном с помощью простых предложений. Например:
-У вас, матушка, хорошая деревенька. Сколько в ней душ?
- Душ-то в ней, отец, без малого восемьдесят...
- Однако ж мужички на вид дюжие, избенки крепкие. А позвольте узнать фамилию вашу. Я так рассеялся... Приехал в ночное время...
- Коробочка, коллежская секретарша.
- Покорнейше благодарю. А имя и отчество?
- Настасья Петровна.
- Настасья Петровна? Хорошее имя Настасья Петровна. У меня тетка родная, сестра моей матери, Настасья Петровна.
Интерес к персонажам А.Н. Островского с точки зрения характеристики языковой личности является достаточно устойчивым в лингвистике, т. к. драматургия Островского, отразившая целую эпоху развития общенационального и литературного русского языка, - «один из наиболее богатых источников для изучения социальной дифференциации речевых навыков русского общества второй половины XIX века» [3]. Однако в большинстве работ изучение языковой личности героев А.Н. Островского также ограничивается наблюдениями над лексикой и фразеологией.
Подхалюзин представляет собой тип жулика, использующего окружающих в своих целях и, следовательно, скрывающего свои истинные намерения.
В беседе с другими персонажами комедии Подхалюзин говорит простыми предложениями, как правило, дублирующими высказывания собеседника или выражающими согласие с ними в том случае, если собесед-
ник занимает более высокое положение. Например, разговор с Большовым:
Большов: Так ли, Лазарь?
Подхалюзин: Уж это как и водится.
Большов: Все вексель да вексель! А что такое этот вексель? <...> Вот оно что! Чувствуешь ли ты это?
Подхалюзин: Кажется, должен чувст-вовать-с.
Большов: Вот какова торговля-то, вот тут-то и торгуй! (Помолчав). Что, Лазарь, как ты думаешь?
Подхалюзин: Да как думать-с! Уж это как вам угодно. Наше дело подначальное.
«Остап-Сулейман-Берта-Мария Бендер-бей, отец которого был турецко-подданным» -«прежде всего жулик новой формации, весьма умело ориентирующийся в условиях современности», следствием чего становится то, что «его речь - часто набор псевдоинтел-лигентских оборотов речи, заученных чужих фраз, штампов, откровенных цитат» [4].
Большинство конструкций, с помощью которых Остап Бендер «формирует» свой вербальный образ, имеют структуру простого предложения: - Придется красить снова. Давайте деньги - пойду в аптеку. Ваш «Титаник» ни к черту не годится, только собак красить... Вот в старое время была красочка!.. Мне один беговой профессор рассказал волнующую историю. Вы интересовались бегами? Нет? Жалко. Волнующая вещь. Так вот... Был такой знаменитый комбинатор граф Друцкий. Он проиграл на бегах пятьсот тысяч. Король проигрыша! <... > Граф уехал и через год вернулся с орловским рысаком-трехлеткой. <... > Оказалось, что Маклер не орловец, а перекрашенный метис, а метисы гораздо резвее орловцев и их к ним на версту не подпускают. Каково?.. Вот это красочка! Не то что ваши усы!..
Простые предложения, не имеющие часто средств формальной связи, в сочетании с экспрессивными высказываниями, вставными конструкциями формируют в сознании собеседника образ, не обладающий достаточной четкостью. Намерения Остапа Бендера остаются для компаньона неясными, а решения неожиданными, что позволяет «великому комбинатору» достигать своих целей.
II. Активное использование предложений-клише. Предложения-клише, или предложения клишированной структуры,
структурно-семантически квалифицируются как интеральные [5] и подробно рассматривались нами ранее [6].
Предложения-клише относятся к конструкциям, которые построены не по живым, продуктивным схемам, а по особым фразео-логизированным моделям, допускающим наполнение модели известным лексическим материалом. Они с трудом поддаются расчленению, характеризуются тесной спаянностью лексического состава с синтаксической структурой. В результате фразеологизации лексических элементов эти элементы сами становятся выразителями определенных синтаксических отношений.
Модели, по которым строятся предложения-клише, весьма разнообразны, хотя общим признаком является то, что они строятся по схеме СИП, т. е. с формальной точки зрения они состоят из двух компонентов, соединенных между собой подчинительным союзом: Не то, что мы (А. Чехов); То-то и оно, что не так (А. Островский); Вечер как вечер (А. Кочетов); Рыть, так рыть (К. Воробьев). Постоянным элементом структуры в данном случае является подчинительный союз (что, как) или частица, выполняющая функцию союза (так), которые занимают положение между двумя переменными элементами (часто переменный элемент выражен одинаково, т. е. дублируется, что обусловлено спецификой структуры).
Идиоматичность формирует семантику предложений-клише, которая «создается постоянной, фиксированной, закрепленной организацией компонентов, при этом не вытекает непосредственно из семантики компонентов» [7] и определяет взаимодействие предложений-клише с ближайшим контекстом, а также со сферой контекстуально востребованных и фоновых знаний [8, 9].
Поскольку основным функциональным назначением является не фактографическое наполнение предложений-клише, то в качестве семантического ориентира может быть предложена эмоционально-экспрессивная
направленность высказывания. Предложения-клише способны передавать различные эмоциональные реакции говорящего - от полного принятия какого-либо факта до его отрицания, например: согласие с мнением собеседника: Хорошо, так хорошо (А. Островский). Также может выражаться незаин-
тересованность говорящего в чем-либо, его равнодушие, безразличие, восприятие
факта как обычного, ничем не выделяющегося: Мне бара-бир, - ответил я. - Кофе, так кофе (В. Шефнер); признание неизбежности свершаемого факта: Что было, то было (И. Тургенев); Ну, что ж, раз так, то так (М. Булгаков); Что будет, то будет (А. Пушкин); решимость в воплощении чего-либо: Казнить, так казнить, миловать, так миловать (А. Пушкин); обыденность чего-либо: И! Пахомовна, у нас что свисти, что нет, а денег все нет, как нет (А. Пушкин).
Экспрессивность предложений-клише
определяет сферу их функционирования. Они встречаются почти исключительно в текстах художественной литературы - 95 % всех примеров извлечено из произведений русских классиков. Стилистические функции предложений-клише сложны и многообразны: они используются в качестве сигналов разговорной речи в диалоге и при имитации диалога, в несобственно-прямой речи и в повествовании, ориентированном на речь персонажа, для создания атмосферы внутренней речи как приема психологической характеристики персонажа и т. п.
Помимо семантического, функционально-стилистического назначения, предложения-клише играют значительную роль в организации речевого ритма текста. В конце XX в. речевой ритм как в лингвистике, так и в литературоведении рассматривается как одно из проявлений «фундаментальной закономерности природы, как факт, который служит целям текстообразования вообще и основной эстетической организации художественного произведения в частности» [10], декларируется бесспорность смысловой функции ритма в художественных прозаических текстах.
В научных изысканиях начала XXI в. ритмико-интонационная организация речи приобретает еще большую значимость, т. к. изучение данного аспекта речи перемещается в плоскость эстетического воздействия ритмизованного текста на психическое состояние человека, формирование эмоциональноэкспрессивного фона текста (Н.В. Черемиси-на, Т.С. Рубенкова, Л.М. Кольцова); затрагиваются вопросы ритмико-интонационной организации и в работах, посвященных ас-
пектам коммуникативного влияния, речевого воздействия (Н.Д. Арутюнова, А.Н. Баранов, Т.Г. Винокур, М.Я. Гловинская, О.В. Иванова, В.И. Карасик, И.А. Стернин, Л.А. Шкато-ва), психоэмоционального воздействия
(В.М. Бехтерев, В.В. Вундт, М.Л. Линецкий, В.С. Матвеев, В.Н. Мясищев).
Предложения-клише представляют собой минимальную модель речевых явлений, организуемых по принципу квазипериодиче-ской повторяемости сходных и соизмеримых компонентов, существует определенная ритмическая заданность, которая проецируется на логико-ритмическую организацию текста в целом, т. к. здесь срабатывают законы единообразия и гармонии, цельности высказывания и повествования как с содержательной, так и с формальной точки зрения.
Поскольку ритм как динамический фактор текстообразования является ведущим средством порождения и организации суггестивного текста, то ритмизованная организация предложений-клише подходит для формирования текста с внушающим содержанием, что очень важно для решения коммуникативных задач личности обманщика.
Предложения клишированной структуры служат своеобразной «конспирации», желанию говорящего скрыть свои истинные намерения, но в то же время внушить адресату определенные чувства, желания, намерения.
Чичиков, прекрасно разбирающийся в особенностях внутренней организации и поведения разных людей, в разговоре с Собаке-вичем, который представляет собой тип более ухищренного в экономических операциях человека, чем Манилов или Коробочка, и который так же, как и Чичиков, преследует цель скрыть свои истинные намерения, прибегает к «речевым уловкам» наподобие клишированных конструкций. Данные предложения своей повторяющейся в сегментах структурой создают видимость сложной конструкции, оставаясь по сути сообщением с одним семантическим ядром:
- Стыдно вам и говорить такую сумму! Вы торгуйтесь, говорите настоящую цену!
- Не могу, Михаил Семенович, поверьте моей совести, не могу: чего уж невозможно сделать, того невозможно сделать, - говорил Чичиков, однако ж по полтинке еще прибавил.
Подхалюзин использует предложения-клише в общении с разными собеседниками по-разному, т. к. его положение в сюжете требует большей мобильности. В разговорах с Большовым предложения-клише, как правило, выражают согласие с мнением собеседника или решимость в воплощении чего-либо (напускная в данном случае):
Большов: Поил, кормил, в люди вывел, кажется.
Подхалюзин: Уж одно слово: вот как есть, весь тут.
Большов: Да что ж, что ты весь-то?
Подхалюзин: Уж коли того, а либо что, так останетесь довольны: себя не пожалею.
В тех же случаях, когда ответ не предполагает передачи конкретной информации, но должен способствовать созданию видимости интеллигентности говорящего (поскольку ведется диалог с «образованной барышней»), Подхалюзин использует предложения клишированной структуры, выражающие обыденность чего-либо:
Липочка: Для чего вы, Лазарь Елизарыч, по-французски не говорите?
Подхалюзин: А для того, что нам не для чего.
При общении с Устиньей Наумовной перед Подхалюзиным стоит иная коммуникативная задача: произвести впечатление человека, осведомленного во многих вопросах, и одновременно скрыть истинное положение дел: Вы об себе-то подумайте, а мы знаем, что знаем.
Остап Бендер, используя выражения типа Не то что ваши усы!; Полная тайна вкладов, то есть организации... и т. п., лишает своего оппонента не только возможности иной оценки происходящего, но и внушает мысль о безоговорочности своего авторитетного положения, т. к. предложения-клише, во-первых, оказывают давление на эмоционально-психологическую организа-
цию личности Ипполита Матвеевича, а во-вторых, благодаря ритмической повторяемости тождественных или ложносинонимических компонентов (тайна вкладов / организация), создают ауру образованности.
III. Активное использование бессоюзных сложных предложений пояснительными отношениями. Бессоюзное предложение как объект лингвистического исследования, по признанию ученых, представляет
собой явление синтаксической системы, во многом еще не познанное наукой. Данное положение связано с тем, что в изучении бессоюзного предложения можно выделить несколько этапов. Достаточно долго бессоюзное сложное предложение рассматривалось не как особая синтаксическая структура, а как предложение с «опущенными» союзами. С 50-х гг. XX в. получил распространение и признание принципиально новый подход, определенный Н.С. Поспеловым [11], при котором бессоюзное сложное предложение характеризуется как особый структурно -семантический класс сложного предложения. В основу классификации БСП Н.С. Поспеловым положен семантический критерий, позволяющий выявить предложения однородного состава и предложения неоднородного состава. Внутри этих типов выделяются частные разновидности. Предложения неоднородного типа (свойственные речи персонажа типа обманщик) Н.С. Поспеловым квалифицировались как выражающие отношения обусловленности, причинно-следственные,
пояснительные, изъяснительные, присоединительные. Данный подход получил признание и в определенной степени развивался на протяжении XX столетия (Л.Ю. Максимов,
В.А. Белошапкова, Н.С. Валгина, П.А. Ле-кант, Е.Н. Ширяев, А.М. Ломов, Л.Д. Бед-нарская и др.).
В конце XX - начале XXI в., когда структурно-семантические свойства БСП были достаточно подробно описаны, формируется новый подход к изучению предложений данного типа, связанный с коммуникативнопрагматической ориентированностью лингвистики вообще и синтаксиса в частности. БСП обладают значительным функционально-прагматическим потенциалом: по наблюдениям исследователей, в научной и деловой речи предложения данного типа почти не употребляются, а активизируются в художественной литературе, «причем преимущественно в таких ее сферах, которые прямо имитируют разговорный язык (в драматических произведениях и в речи героев в художественной прозе), а также в публицистических произведениях с установкой на раскованность речи» [12].
Появляется большое количество исследований, в которых оценивается семантический и коммуникативно-прагматический по-
тенциал БСП, определяется специфика функционирования БСП в различных функциональных сферах, также русские бессоюзные сложные предложения рассматриваются в сопоставлении с подобными конструкциями в других языках (что невозможно без рассмотрения вопросов межъязыковой и меж-культурной коммуникации).
Бессоюзные сложные предложения пояснительного типа определяют коммуникативно-прагматические интенции персонажей анализируемого типа. Так, Павел Иванович Чичиков в процессе общения с различными помещиками совершает сделку купли-продажи, где объект сделки, мягко говоря, носит сомнительный характер. Поэтому ему часто приходится в речи использовать в речи бессоюзные сложные неоднородные предложения, которые Н.С. Поспеловым характеризуются как пояснительные и изъяснительные, а П.А. Лекант обозначает как собственно пояснительные, пояснительно-изъяснительные и пояснительно-мотивировочные.
Например, в разговоре с Маниловым:
- Он [губернатор] мне показывал своей работы кошелек: редкая дама может так искусно вышить; - Я привык ни в чем не отступать от гражданских законов, хотя за это и потерпел на службе, но уж извините: обязанность для меня дело священное, закон -я немею перед законом.
Поскольку Коробочка, по характеристике Чичикова, «баба крепколобая» и «дубино -головая», то пояснительный характер данных предложений приобретает усилительный компонент в контекстуальном окружении: автор использует компоненты предложения для привлечения внимания собеседника к обсуждаемой проблеме (Послушайте, матушка; Рассмотрите; Понимаете?), а с помощью бессоюзных сложных предложений очень четко обозначает суть излагаемой просьбы: Нет, матушка, другого рода това-рец: скажите, у вас умирали крестьяне?; -Да кто же говорит, что они живые? Потому-то и в убыток вам, что мертвые: вы за них платите, а теперь я вас избавлю от хлопот и платежа. Понимаете?; - Послушайте, матушка. Да вы рассудите только хорошенько: вы ведь разоряетесь, платите за него подать, как за живого; Что ж они могут стоить? Рассмотрите: ведь это же прах. Понимаете ли?
И в общении с остальными помещиками и чиновниками Чичиков использует бессоюзные пояснительные конструкции, т. к. суть личности обманщика и успех его предприятия заключается в том, чтобы убедить собеседника в правоте собственной позиции, а это психологически достигается в том числе и построением высказываний с предельно конкретным, четко обозначенным содержанием и ритмически гармоничной, незагро-можденной коррелятивными компонентами структурой.
Лазарь Елизарыч Подхалюзин по своему социальному положению (по роли в сюжете пьесы) не является личностью, имеющей право навязывать кому-либо свою точку зрения открыто. Однако коммуникативная задача его именно в том, чтобы заставить окружающих поступать в соответствии с его намерениями и представлениями. Для этого его явная (или ложная) позиция должна быть предельно ясна собеседнику (или выражена так, чтобы казаться адресату абсолютно ясной). С этой целью Подхалюзин в своей речи использует обороты, в которых подчеркивается объяснительно-пояснительный характер высказываний, в частности бессоюзные сложные предложения данного вида.
О способе торговли: Вы, говорю, ребята, не зевайте: видишь, чуть дело подходящее, покупатель, что ли, тумак подвернулся, али цвет с узором какой барышне понравился, взял, говорю, да и накинул рубль али два на аршин. В самохарактеристике: Уж коли того, а либо что, так останетесь довольны: себя не пожалею. Об отношениях с Большовым: Вышла линия, ну и не плошай: он свою политику ведет, а ты свою статью гони; Позвольте-с: ну, положим, что это все благополучно кончится-с, хорошо-с; Вы, Самсон Силыч, возьмите в рассуждение: я посторонний человек, не родной, а для вашего благополучия ни дня ни ночи покою себе не знаю... Сами извольте рассудить: день думаю, ночь думаю то бишь, известное дело, Алимпияда Самсоновна барышня, каких в свете нет... О сватовстве: А если вам угодно говорить по душе, по совести-с, так это вот какого рода дело-с: у меня есть один знакомый купец из русских, и они оченно влюблены в Алимпияду Самсоновну-с.
Подобно Чичикову, Подхалюзин использует в речи компоненты предложения для
привлечения внимания собеседника к обсуждаемой проблеме (позвольте; возьмите в рассуждение; рассудите; извольте рассудить). С помощью данного риторического приема Подхалюзину удается создать впечатление, что собеседник сам приходит к желательному для плута выводу, тогда как Подхалюзин только предельно ясно обозначил параметры ситуации, что является одним из эффективных приемов реализации успешной коммуникации.
Бессоюзные сложные предложения с пояснительными отношениями различного типа пунктуационно оформляются, как правило, двоеточием. Однако в некоторых случаях возможно факультативное использование тире в подобных предложениях, что чаще всего отражает специфику авторской пунктуации [13].
Но вот видите ли - за купцом-то ей быть гораздо пристойнее; Ведь вы сами знаете - можно обмануть приданым нашего брата, с рук сойдет, а значительного человека обмани-ко поди, так после и не уйдешь; Да что, Самсон Силыч, разве он [стряпчий] чувствует? Известно, чернильная душа-с! Одно ладит - объявиться несостоятельным.
Остап Бендер в своей речи также использует динамические возможности бессоюзного сложного предложения пояснительного характера. В первом же монологе, обращенном к Ипполиту Матвеевичу, Остап использует БСП с пояснительными отношениями, БСП однородного типа и ПП: Этот знакомый посидел один дня три и видит -дело плохо: обеда нет, в комнате грязно, и решил помириться. Вышел ночью и пошел через границу к тестю. Результатом такого агрессивного коммуникативного воздействия (естественно, с учетом фактического содержания передаваемой информации) становится то, что Ипполит Матвеевич почувствовал неожиданную зависимость от разговорчивого молодого человека. БСП позволяют Остапу подчеркнуть категоричность своей позиции, усиливаемой семантикой высказываний и повелительной интонацией: Постановляю: сегодня мы идем в театр на премьеру «Женитьбы». Не забудьте надеть фрак; Резюмирую положение, пассив: ни гроша денег, три стула уезжают вниз по реке, ночевать негде и ни одного значка деткомиссии; Актив: путеводитель по Волге, издания 1926
года. ; Довольно, товарищ! Одно из двух: или вы сейчас же отправляетесь к «Цветнику» и приносите к вечеру 10 рублей, или я вас автоматически исключаю из числа пайщи-ков-концессионеров.
Авторы романа «Двенадцать стульев» также используют для оформления БСП с пояснительными отношениями пунктуационный знак тире, что усиливает динамизм и категоричность высказываний: Жизнь диктует свои законы, свои жестокие законы. Я не стану говорить о цели нашего собрания -она вам известна. Цель святая; Московские лошади были не лучше старгородских - они так же нарочно постукивали копытами по торцам мостовой.
Темперамент Остапа Бендера несопоставим с темпераментом других персонажей типа обманщик. Поэтому и речь его формально и семантически более динамична, насыщенна, отличается большей разговорностью конструкций. И одним из самых частотных приемов, используемых авторами для формирования интонации быстроты реакции и речи Остапа, является парцелляция. (Парцелляция как явление свойственно в основном художественному стилю в его разговорной форме [14, 15]). Современные исследования в области когнитивной лингвистики, когнитивной психологии, лингвистического анализа художественного текста рассматривают парцелляцию как форму реализации стиля мышления героя при описании наиболее важных для персонажа событий, когда рассказ героя становится эмоционально напряженным, когда рассказ литературного персонажа становится эмоционально приподнятым. Остап же каждое событие оценивает как важное или пропозиционирует его как таковое, эмоциональная напряженность -бесспорная черта речи Остапа, эмоциональная приподнятость, доходящая до пафоса и абсурда, - коммуникативный «козырь», позволяющий Бендеру оказывать значительное влияние на слушателей, убеждать в истинности самых невероятных вещей. Таким образом, в речи Остапа Бендера парцеллируются конструкции, которые этимологически восходят к бессоюзным сложным предложениям с отношениями пояснения, что легко доказывается экспериментальной трансформацией (табл. 1).
Таблица 1
Экспериментальная трансформация (парцелляция) речи Остапа Бендера
Вариант трансформации в БСП Вариант трансформации в СПП
пояснительно-мотивировочного типа с придаточным причины
Даже если в стульях ничего нет, считайте, что мы заработали десять тысяч по крайней мере. Каждый вскрытый стул прибавляет нам шансы Даже если в стульях ничего нет, считайте, что мы заработали десять тысяч по крайней мере: каждый вскрытый стул прибавляет нам шансы Даже если в стульях ничего нет, считайте, что мы заработали десять тысяч по крайней мере, так как каждый вскрытый стул прибавляет нам шансы
пояснительно-изъяснительного типа с придаточным изъяснительным
Ай-яй-яй. Посмотрите на него. Не человек, а какой-то конек-горбунок Ай-яй-яй. Посмотрите на него: не человек, а какой-то конек-горбунок Ай-яй-яй. Посмотрите на него и увидите, что не человек, а какой-то конек-горбунок
собственно пояснительного типа
Я кое-что накропал по дороге. Чистый доход выражается в трех рублях Я кое-что накропал по дороге: чистый доход выражается в трех рублях
Подобные примеры многочисленны в речи Остапа Бендера: Не знаю, как вас называть. Воробьяниновым надоело, а Ипполитом Матвеевичем слишком кисло. Так как же вас звали?; Так вот что, Киса, посмотрите, пожалуйста, что у меня на спине. Болит между лопатками; Ну, вам, Кисочка, нужно бай-бай. Завтра с утра нужно за билетами становиться. Театр в семь вечера выезжает ускоренным в Нижний.
Таким образом, наметив общие эмоционально-интеллектуальные характеристики
как будто бы различных персонажей и выявив общие приоритетные синтаксические конструкции в их речи, можно доказать, что состав синтаксических конструкций является основным параметром в выявлении особенностей синтаксической организации языковой личности.
1. Караулов Ю.Н. Предисловие. Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность. М., 1989. С. 8.
2. Почепцов Г.Г. Прагматический аспект изучения предложения // Иностранные языки в школе. 1975. № 6. С. 6.
3. Можаева Н.Б. Сваха у Островского как просторечно-профессиональный тип старой Москвы // Язык и личность. М., 1989. С.83.
4. Молдавский Д.М. Товарищ смех. Л., 1981. С. 251-252.
5. Щеулин В.В. Синтаксические конструкции, обладающие признаками сложноподчиненного и простого предложений // Простое пред-
ложение: научный анализ и преподавание в школе и вузе. Воронеж, 1990.
6. Шаталова О. В. Коммуникативная специфика предложений-клише // Слово, предложение, текст в функционально-прагматическом аспекте. Липецк, 2001.
7. Лисоченко Л.В. Связанные конструкции с лексическими повторами в русском языке. АКД. Ростов н/Д, 1972. С. 4.
8. Ахманова О.С., Гюббенет И.В. «Вертикальный контекст» как филологическая проблема // Вопросы языкознания. 1977. № 3.
9. Трахова А.Ш. Семантико-синтаксические функции линейного и вертикального контекста в художественной прозе А.С. Пушкина. АКД. Краснодар, 1999.
10. Потапова Р.К., Прокопенко С.В. К опыту изучения семантико-синтаксической ритмизации текстов художественной прозы // Вопросы языкознания. 1997. № 4. С.101.
11. Поспелов Н.С. О грамматической природе сложного предложения // Вопросы синтаксиса современного русского языка. М., 1950.
С. 321-337.
12. Современный русский язык / под ред. В.А. Бе-лошапковой. М., 1997. С.860.
13. Валгина Н.С., Розенталь Д.Э., Фомина М.И. Современный русский язык / под ред. Н.С. Вал-гиной. М., 2002.
14. Лаптева О. С. Русский разговорный синтаксис. М., 1976.
15. Сковородников А.П. О функциях парцелляции в русском языке // Русский язык в школе. 1980. № 5.
Поступила в редакцию 7.08.2010 г.
UDC 410
UNIVERSALITY OF COMMUNICATIVE AND PRAGMATICAL ABILITIES OF SYNTACTICAL STRUCTURES (ON THE EXAMPLE OF PERSONAGE CHARACTERIZATION “SWINDLER”)
Olga Vasilyeva Shatalova, Lipetsk State Pedagogical University, Lipetsk, Russia, Candidate of Philology, Associate Professor, Associate Professor of Russian Language and General Linguistics Department, e-mail: [email protected]
The article studies the ability of character presentation of artistic work of one psychological type by means of use of the same type syntactical constructions at general stylistical dissimilarity of author.
Key word: syntax; linguistic personality; priority structure.
