CC BY
50
УДК 008(091)
К.А. Руденко
УНИВЕРСАЛЬНОЕ И ЛОКАЛЬНОЕ В ИСТОРИИ КУЛЬТУРЫ НАРОДОВ СРЕДНЕГО ПОВОЛЖЬЯ
В статье исследуются вопросы взаимодействия универсального и локального на ранних этапах развития культуры народов многонационального региона - Среднего Поволжья. За отправную точку исследования был взят VIII в. когда на Средней Волге появились булгарские племена, изменившие этнокультурную карту региона и сформировавшие в течение нескольких столетий особую контактную культурную область, тесно связанную с соседними, созданными ранее местными финно -угорскими племенами. Автор приходит к выводу, что в VIII - XIV вв. образовалось несколько моделей взаимодействия универсального и локального, каждая из которых возникла либо в результате культурной экспансии в связи с принятием булгарами новой религии - ислама в Х в., либо как универсальная культура кочевников традиционная для части населения региона или как результат монгольского завоевания - золотоордынская культура. Локальная культура в Х - XIV вв. представляла собой то единое пространство с мозаичной структурой (Х - начало XIII в.), то раздробленные мелкие неустойчивые локалитеты на этнокультурной основе (вторая половина XIII - XIV вв.). Подчеркивается, что культура народов Среднего Поволжья в средневековую эпоху развивалась дискретно, причем основным содержанием этого процесса в начале было столкновение мощных универсалий кочевых традиций, и новыми глобальными ценностями, пришедшими вместе с исламом и оседлым образом жизни. Через несколько столетий этот процесс принял обратный характер. При этом, всегда сохранялось местное культурное своеобразие.
Ключевые слова: культура, история культуры, Среднее Поволжье, Волжская Булгария, Золотая Орда, локалитет, универсальное в культуре.
Konstantin A. Rudenko UNIVERSAL AND LOCAL IN THE HISTORY OF THE CULTURE OF THE PEOPLES OF THE MIDDLE VOLGA AREA. The article examines the interaction of the universal and the local in the early stages of the development of the culture of the peoples of a multinational region - the Middle Volga area. The eighth century was taken as the starting point of the study, when the Bulgarian tribes appeared on the Middle Volga, changing the ethno-cultural map of the region and forming a special contact cultural area for several centuries, closely connected with the neighboring, previously created local Finno-Ugric tribes. The author comes to the conclusion that in the VIII - XIV centuries. several models of universal and local interaction were formed, each of which arose either as a result of cultural expansion in connection with the adoption of the Bulgars of Islam - Islam in the 10th century, or as a universal nomadic culture traditional for a part of the region's population or as a result of the Mongol conquest - the Golden Horde culture. Local culture in the X - XIV centuries. It was a single space with a mosaic structure (X - the beginning of the XIII century), then fragmented small unstable localities on an ethnocultural basis (the second half of the XIII - XIV centuries). It is emphasized that the culture of the peoples of the Middle Volga in the medieval era developed discretely, and the main content of this process at the beginning was a clash of powerful universals of nomadic traditions and new global values that came along with Islam and a sedentary lifestyle. After several centuries, this process took the opposite course. At the same time, local cultural identity has always been preserved.
Key words: culture, history of culture, Middle Volga region, Volga Bulgaria, Golden Horde, locality, universal in culture.
Становление и развитие культуры народов Среднего Поволжья с древности и до ХХ в. происходило неравномерно в формате разных парадигм, преобладание той или иной из которых зависело от самых разнообразных факторов. То, что в настоящее время составляет культурную основу жизни народов региона - следствие многовековых процессов, определивших их ход и не исчерпавших свой потенциал. Более того, без понимания сущности этих явлений невозможно оценить и будущие изменения в этой области. Культурные парадигмы формировались в Среднем Поволжье базируясь на универсальных ценностях, которые определяли общее направление развития, но вместе с тем, они находились в тесном взаимодействии с локальными (этническими) традициями с которыми им пришлось здесь столкнуться.
Взгляд на эту проблему не нов. Он изучался философами и культурологами с начала ХХ в. Применительно к России чаще всего рассматривалась дихотомия: Восток-Запад, что опиралось
на базовые цивилизационные подходы, разработанные в трудах Н.Я. Данилевского (18221885], О. Шпенглера (1880- 1936], А. Тойнби (1889-1975), П.А. Сорокина (1889-1968]. Особо популярными в отечественной историографии в конце ХХ - начала XXI в. стали идеи Н.Я. Данилевского и локальных цивилизациях [5]. Идеи последнего вдохновляют современных исследователей, в контексте актуальных вызовов истории [19, с. 45-53].
Если такие явления Нового и Новейшего времени для разных регионов России изучаются учеными [17], то процессы, заложившие их фундамент, остаются вне поля внимания. Объяснится это прежде всего, скудностью источниковой базы и спецификой источников (речь идет преимущественно о археологических материалах]. Есть и определенные историко-культурны рамки, которые сужают исследовательские подходы к данной теме. В сущности, объективно судить о проблемах универсального и локального в культуре применительно к Среднему Поволжью можно только с эпохи средневековья, когда в регионе сложилась достаточно стабильная демографическая ситуация, появились развитые социальные институты в виде государства и единой (государственной] религии. Речь идет о периоде IX -начала XV вв. - времени существования государства Волжская Булгария и Булгарской области Золотой Орды. Период XV - XVI вв. характеризовался сменой культурных парадигм, что требует специального исследования.
Трудность источниковедческого анализа заключается прежде всего в особенностях толкования источников, точнее в многовариантности таких толкований. Об этом уже говорилось в публикации, касавшихся элиты средневекового булгарского общества [15, с. 167198]. Тем не менее, возможности, появляющиеся при сопоставлении синхронных источников -письменных, археологических и нумизматических открывают новые возможности. Не менее важным является и контекст самих источников, позволяющих расставить нужные акценты в исследовании. Опыт такого рода исследований показывает их продуктивность [4, с.10].
Важны и методические подходы, применительно к данной теме это ставшие основной нескольких направлений исследований: этнокультурный [6], утвердившийся в советской науке в 80-х - 90-х гг. ХХ в., микрорегиональный, активно разрабатывавшийся в 1970-х - 1980-х гг. и локально-культурный (территориальный] или метод локалитетов, появившийся в начале 2000-х гг. [2, с.6-7], но не получивший широкого распространения. Если последний подход применительно только к археологическим данным достаточно условен, перекликаясь и отчасти повторяя археологические методы аналитики, такие, например, как хронологические горизонты или археологические эпохи, и в большей степени являясь аналогом микрорегионального подхода, то в отношении комплексного анализа локально-культурный метод представляется достаточно перспективным, если отойти от принципа территориальности в археологической трактовке, а вести анализ исходя из более широкого понятия культуры, рассматривая локалитет, как совокупность материальных и нематериальных компонентов.1
Первый этап формирования локальной культуры на Средней Волге связан с освоением кочевыми племенами булгарского союза этого региона в VIII - IX вв. н.э. Изменение территориальной локализации (из Приазовья - на Среднюю Волгу] происходило в рамках единого культурного пространства, существовавшего в границах огромного государства -Хазарского каганата (VII - X вв.], с универсальными элементами материальной и духовной культуры (если судить по погребальной обрядности]. Этот факт был отмечен исследователями, рассматривавшими волжско-булгарскую культуру раннего этапа как часть общей культуры этого государства (археологическое выражение - салтово-маяцкая культура2)
[3].
Определенный универсализм материальной культуры булгар на Волге до принятия ислама, связанный с типом ведения хозяйства и образом жизни - кочеванием [10] сохранялся в целом на протяжении как минимум одного столетия - до Х в. включительно, однако
1 В данном контексте и сами артефакты выступают в качестве источника для анализа овеществленных идей.
2 Вопрос о характере салтово-маяцкой культуры в последнее время активно обсуждается учеными. Часть исследователей считают обоснованным рассматривать ее как совокупность локальных вариантов, другие отрицают существенные ее компоненты, такие, например, как урбанизация [21].
стабильным он не был. Локальные особенности культуры проявились прежде всего в религиозных воззрениях и культовых языческих практиках, включении в общий культурный контекст обрядовых инноваций, например, захоронений с частичным конем [6, 89-92, рис.27]. Характер этого явления окончательно не определен. Так, Е.П. Казаков, сначала относивший этот обряд к культуре угорского населения [6, с. 243], в последнее время утверждает, что это следы сарматского влияния на пришельцев-булгар [7, с.25]. Однако вне зависимости от культурной принадлежности этого элемента культовой практики локального единства также не сложилось, причиной чему была разнородность пришельцев1, а также региональные миграции на границах расселения булгарских племен, захватившие и булгарскую территорию, радикально изменившие этнокультурную диспозицию на Средней Волге и Нижней Каме к концу IX в. [6, с.232-251]. Проблемную ситуацию усилил и весьма деликатный вопрос связанный со сменой важной парадигмы - переход от кочевой к оседлой культуре и быту [11, с. 622-623]. Он охватывал все стороны жизни булгарского общества и до конца не был решен и в переломный Х в. когда элита булгар уже приняла ислам [15], открывший путь новым универсалиям в культурной жизни. Этот момент был зафиксирован побывавшем у булгар в 922 г. арабом Ибн-Фадланом [8, с.139-140].
Таким образом, на этом этапе образовался паритет универсального и локального. Первый базировался на культуре кочевого общества, а второй - на многочисленных традиционных культурных локалитетах многокомпонентного в этническом отношении сообщества, как в этнографических особенностях материальной культуры, так, видимо, и в языке, и в религиозных воззрениях, в том числе и в фактическом двоеверии, когда столкнулись ислам и язычество, причем в последнем случае, и языческие воззрения не были едиными и компоненты булгарского этноса отличались по мировоззренческим позициям. Тем не менее, наследие этой эпохи сохранилось в различных сторонах жизни государства, например, руническом булгарском письме, использовавшимся до монгольского нашествия, как в городской среде, так и на селе, а также местных культах и верованиях.
Следующий период был обусловлен доминированием универсальной культуры ислама, которая охватила не только земли булгар, но и Волго-Камье в целом [12, с. 113-121], при этом этот приоритет эффективно поддерживался обширными торговыми связями Волжской Булгарии с мусульманскими странами, например, с Ираном [16, с. 474-480]. Мы не касаемся обрядовой стороны этого явления, о которой мы можем судить только по исследованным могильникам, которые с конца Х в. в основном демонстрируют монотеистический обряд погребения [23, с.43-100], причем, практически весь Х в. де-факто сохранялось и язычество, прежде всего в отдельных семейных кланах (Танкеевский, Тетюшский могильники IX - Х в.] [6, с. 311-314]. Городские могильники показывают преобладание безинвентарных захоронений [22, с. 113-168].
Для волжских булгар включение в круг исламской культуры было связано с усвоением достаточно сложной системой культурных ценностей, которые к тому времени сложились в разных частях мусульманского мира [18]. Иран, Центральная Азия, Джазира - в каждой из них сложилась определенная культурная парадигма, развивавшаяся достаточно своеобразно. Однако в Булгарии, исламский мир как культурное явление воспринимался достаточно обобщенно, учитывая отдаленность Булгара от стран ислама. Прибывавшие на Среднюю Волгу мигранты-мусульмане общей картины не меняли, поскольку расселялись преимущественно в крупных городах. Но даже в городской среде усваивались чаще всего отдельные элементы официальной культуры, проходившие через фильтр местных традиционных эстетических, этических норм. Это отмечал еще в начале Х в. араб Ибн-Фадлан [8, с. 138-139].
Этнические компоненты выступали в качестве устойчивых к инновациям единиц локальной культуры там, где они основывались на сохранивших свои этнографические особенности группы населения, например, этнических мадьяр, говоривших, по свидетельству венгерского миссионера Юлиана, на своем языке еще в первой трети XIII в., хотя в то время они проживали в центральных районах Волжской Булгарии уже длительное время. Их
1 Эта ситуация характерна и для периода первой половины VIII в, если судить по памятникам новинковского типа на Самарской Луке [1].
материальная культура во многом утратила этнографические признаки, ассимилированная государственной культурой, но отдельные ее элементы чаще всего в художественном выражении (дизайн керамики, элементы орнамента и т.п.], продолжали существовать в Булгарии.
Такие группы населения в Волжской Булгарии не были единственными. В это же время, в ряде булгарских городов (Биляр, Муромский городок] жили половцы (кипчаки], что хорошо прослеживается по характерным для этого народа женским украшениям из лазурита [14, с. 224-244]. Примерно, аналогичная ситуация сложилась с мордвой, присутствие которой в Булгарии, также заметно в домонгольский период, но в большей степени проявилось в эпоху Золотой Орды.
Таким образом, универсальная культура мусульманского Востока была адаптирована к традициям Среднего Поволжья, приобретя специфические (региональные] черты, но вместе с тем, определяла основной вектор развития местной культуры, что хорошо видно по булгарским артефактам и литературным сочинениям, например, поэме «Кыйсса-и Йосыф» булгарского поэта Кул Гали [9]. Отметим, что оседлая цивилизация Волжской Булгарии была в ареале еще одной универсальной культуры - кочевой, которая уступив место исламу в рамках самого булгарского государства, по-прежнему давала о себе знать в отдельных элементах [13, с.269-272], взяв реванш в следующую историческую эпоху - послемонгольскую.
Специфика золотоордынской культуры как определенного универсума базируется на двух полюсах: городской цивилизации и кочевой традиции [20]. Волжская Булгария, завоеванная монголами в 30-х гг. XIII в., попала в формат новой культурной парадигмы. Сохранив основополагающий мотив исламской культуры, что отмечали путешественники, в 1240-х гг. (Гильом де Рубрук), тем не менее к концу XIII в. универсальные ценности, принятые в империи Чингизидов (т.н. «имперская культура»), касавшиеся в большей степени не духовной, а политической и административной сторон жизни, стали ведущими. Более того, даже на уровне массового сознания и быта новые элементы, не использовавшиеся до того, вошли в культуру повседневности. Это относится, например, к использованию металлических зеркал, новых типов предметов конского снаряжения и упряжи, имперской символики в воинской амуниции, элитных украшениях из драгоценных металлов. При этом, местные традиции особенно в ремеслах, например, гончарстве, сохранились, но вместе с тем, были дополнены и даже существенно трансформированы в результате внутренних миграций и структурных изменений экономики региона.
Итак, соотношение универсального и локального у народов Среднего Поволжья складывалось в рамках нескольких глобальных сюжетов: кочевой цивилизации, мира мусульманской культуры, государственной унифицированной культуры (Волжская Булгария, Золотая Орда]. Первый фактор сначала непосредственно (в VIII - IX вв.], а затем опосредованно был общекультурным фоном развития всего региона, включая не только булгар, но и другие народы Поволжья, чему способствовало политическая гегемония хазар до 60-х гг. Х в., законсервировавшая политические и культурные институты в границах хазарского государства. Но при этом эта универсальная культурная доминанта не препятствовала, а скорее стимулировала развитие локальных, этнических культур.
Непосредственное воздействие кочевой культуры возвратилось в регион во второй половине XIII в. после монгольского завоевания, но уже в ином формате - в виде этнической экспансии, то есть присутствия самих носителей. Этот процесс привел к складыванию небольших локалитетов в Булгарской области Золотой Орды, чаще всего на этнической основе (мордва, русские, пермяки и др.], часть из которых сохранила культурное своеобразие и традиции до этнографического времени (например, мордва-каратаи], но большая часть прошла быструю адаптацию и ассимиляцию в течении жизни одного-двух поколений в XIV - XV вв.
Второй сюжет, - универсальная культура исламского мира, вошедшая в соприкосновение с булгарами в конце IX в., стала значимым фактором в культуре Волжской Булгарии в Х - начале XIII в. Мусульманские нормы культурной жизни и быта стали основополагающим направлением в жизни купных булгарских городов, а также определяли мировоззрение элиты государства. Согласно им, шло развитие булгарской литературы, языка, символов искусства,
письменности. Однако универсалии не подавили региональную традицию, а лишь развили ее, дополнив знаковыми элементами.
В этом отношении, более сильное воздействие оказал на развитие культуры народов Поволжья третий фактор - государство. Если форма воздействия булгарского государства на культуру сводилась в большей степени к доминированию стандартных форм производств, внедрению мировоззренческих нарративов, способствовавших укреплению власти, то есть приводила к трансформации локальных культур, то монгольская империя и ее имперская культура, выступавшая в качестве универсальной в рамках государства и даже отчасти за ее пределами (например, в Южной Европе], выступала в роли деятельной и активной силы, которая вытесняла традиционные культурные формы, дробила их, сводя к отдельным очагам -локалитетам, навязывая свои ценности в том числе и знаковой системе повседневности, но при этом, не вторгаясь в область духовной культуры, а даже дистанцировалась от нее, поддерживая религиозную веротерпимость в рамках существовавших в регионе на тот момент конфессий.
Таким образом, мы видим несколько взаимодействующих моделей универсального и локального, каждая из которых сложилась либо в результате культурной экспансии (ислам], традиции (кочевая культура] и завоевания (государственная культура Золотой Орды]. Локальная культура в Х - XIV вв. то приобретала единое пространство с мозаичной структурой (Х - начало XIII в.], то дробилась до мелких неустойчивых локалитетов на этнокультурной основе (вторая половина XIII - XIV вв.].
Литература
1. Багаутдинов Р.С., Богачев А.В., Зубов С.Э. Праболгары на Средней Волге. У истоков истории татар Волго-Камья. - Самара: Изд-во ун-та, 1998. - 286 с
2. Белорыбкин Г.Н. Западное Поволжье в Средние века. — Пенза: Пензенский государственный педагогический университет, 2003. — 199 с.
3. Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары на Волге (Больше-Тарханский могильник]. - М.: Наука, 1964. -
201 с.
4. Грибов Н.Н. Нижний Новгород в XV веке: поиски утраченного города. - М.: ИА РАН, 2018. - 592 с. (Материалы спасательных археологических исследований. Т.24].
5. Данилевский НЯ. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. - М.: Эксмо, 2017. - 576 с.
6. Казаков Е.П. Культура ранней Волжской Болгарии. Этапы этнокультурной истории. - М.: Наука, 1992. - 335
с.
7. Казаков Е.П. Волжские болгары, угры и финны в 1Х-Х1У вв.: проблемы взаимодействия. - Казань: Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2007. - 208 с.
8. Ковалевский А.П. Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921—922 гг. — Харьков: Изд-во Харьковского гос. ун-та им. А. М. Горького, 1956. — 345 с.
9. Кул Гали. Сказание о Йусуфе (пер. С. Иванова]. - Казань: Татарское книжное издательство, 1985. - 256 с.
10. Марков Г.Е. Кочевники Азии: Структура хозяйства и общественной организации. - М.: Изд-во Московского ун-та, 1976. - 318 с
11. Руденко К.А Противостояние или симбиоз: население степи и леса в Среднем Поволжье в IX - XIV веках (историко-археологические аспекты взаимодействия] / / Степи Северной Евразии: материалы VI международного симпозиума и VIII международной школы-семинара "Геоэкологические проблемы степных регионов" / науч. ред. А. А. Чибилёв. - Оренбург: ИПК "Газпромпечать" ООО "Оренбурггазпромсервис", 2012. - С. 622 — 625.
12. Руденко К.А Влияние ислама на традиционную культуру народов Волго-Камья в эпоху средневековья / / Мировоззрение населения Южной Сибири и Центральной Азии в исторической ретроспективе / отв. ред. П. К. Дашковский. — Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2012. — С.113 — 121 (Вып. V].
13. Руденко К.А. Феномен булгарского искусства (IX - начало XIII в.]: кочевой мир и оседлая цивилизация // Современные решения актуальных проблем евразийской археологии / отв. ред. А. А. Тишкин. — Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2013. - С. 269 — 272.
14. Руденко К.А. Украшения из лазурита XI — XIII вв. из Волжской Булгарии и древности Сибири // Древности Сибири и Центральной Азии. - 2014. - № 7(19]. - С. 224 — 244.
15. Руденко К.А. Элита Волжской Булгарии (X - начало XIII вв.]: между Востоком и Западом (постановка проблемы] // Элита в истории древних и средневековых народов Евразии / отв. ред. П. К. Дашковский. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2015. - С. 167 — 198.
16. Руденко К.А. О связях Волжской Булгарии и Булгарского улуса Золотой Орды с Ираном в Х - XIV вв. (по археологическим материалам] // Золотоордынское обозрение. - 2018. - №3. - С. 472-488. БО! 10.22378/23136197.2018-6-3.472-488
17. Спиридонова А.В. Региональная культура: диалектика локального и универсального. Автореф. дисс. канд. культурологии по специальности 24.00.01. - Чита, 2007. - 24 с.
18. Стар С. Ф. Утраченное Просвещение: Золотой век Центральной Азии от арабского завоевания до времени Тамерлана. - M.: Альпина Паблишер, 2 G17. - 574 с.
19. Федотова В.Г. Единство и многообразие культур в условиях глобализации // Вопросы философии. -2G11. - №9.- С.45-53.
20. Фёдоров-Давыдов Г. А. Искусство кочевников и Золотой Орды: Очерки культуры и искусства народов Евразийских степей и золотоордынских городов. — M.: Искусство, 1976. — 228 с.
21. Флёров В. С. Города и замки Хазарского каганата Археологическая реальность. - M.: Mосты культуры, 2G1G. — 260 с.
22. Халикова Е.А Билярские некрополи // Исследования Великого города / Отв. ред. В.В. Седов. - M.: Наука, 1976. - С. 113-168
23. Халикова Е.А Mусульманские некрополи Волжской Булгарии X - начала XIII вв. - Казань: изд-во ун-та, 1986. - 160 с.
References
1. Bagautdinov RS., Bogachev AV., Zubov S.E. Prabolgary na Srednej Volge. U istokov istorii tatar Volgo-Kam'ya. -Samara: Izd-vo un-ta, 1998. - 286 s
2. Belorybkin G.N. Zapadnoe Povolzh'e v Srednie veka — Penza: Penzenskij gosudarstvennyj pe-dagogicheskij universitet, 2GG3. — 199 s.
3. Gening V.F., Halikov A.H. Rannie bolgary na Volge (Bol'she-Tarhanskij mogil'nik). - M.: Nauka, 1964. - 2G1 s.
4. Gribov N.N. Nizhnij Novgorod v XV veke: poiski utrachennogo goroda. - M.: IA RAN, 2G18. - 592 s. (Materialy spasatel'nyh arheologicheskih issledovanij. T.24).
5. Danilevskij N.Ya. Rossiya i Evropa. Vzglyad na kul'turnye i politicheskie otnosheniya Slavyan-skogo mira k Germano-Romanskomu. - M.: Eksmo, 2G17. - 576 s.
6. Kazakov E.P. Kul'tura rannej Volzhskoj Bolgarii. Etapy ehtnokul'turnoj istorii. - M.: Nauka, 1992. - 335 s.
7. Kazakov E.P. Volzhskie bolgary, ugry i finny v IX-XIV vv.: problemy vzaimodejstviya - Kazan': Institut istorii im. Sh. Mardzhani AN RT, 2GG7. - 2G8 s.
8. Kovalevskij A.P. Kniga Ahmeda ibn-Fadlana o ego puteshestvii na Volgu v 921—922 gg — Har'-kov: Izd-vo Har'kovskogo gos. un-ta im. A M. Gor'kogo, 1956. — 345 s.
9. Kul Gali. Skazanie o Jusufe (per. S. Ivanova). - Kazan': Tatarskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1985. - 256 s.
1G. Markov G.E. Kochevniki Azii: Struktura hozyajstva i obshchestvennoj organizacii. - M.: Izd-vo Mo-skovskogo un-ta, 1976. - 318 s.
11. Rudenko K.A Protivostoyanie ili simbioz: naselenie stepi i lesa v Srednem Povolzh'e v IX - XIV vekah (istoriko-arheologicheskie aspekty vzaimodejstviya) 11 Stepi Severnoj Evrazii: materialy VI mezhdunarodnogo simpoziuma i VIII mezhdunarodnoj shkoly-seminara "Geoehkologicheskie problemy stepnyh regionov" I nauch. red. A A. Chibilyov. -Orenburg: IPK "Gazprompechat'" OOO "Orenburggazprom-servis", 2G12. - S. 622 — 625.
12. Rudenko K.A Vliyanie islama na tradicionnuyu kul'turu narodov Volgo-Kam'ya v ehpohu sredne-vekov'ya 11 Mirovozzrenie naseleniya YUzhnoj Sibiri i Central'noj Azii v istoricheskoj retrospekti-ve I otv. red. P. K. Dashkovskij. — Barnaul: Izd-vo Alt. un-ta, 2G12. — S.113 — 121 (Vyp. V).
13. Rudenko K.A Fenomen bulgarskogo iskusstva (IX - nachalo XIII v.): kochevoj mir i osedlaya civi-lizaciya 11 Sovremennye resheniya aktual'nyh problem evrazijskoj arheologii I otv. red. A. A. Tishkin. — Barnaul: Izd-vo Alt. un-ta, 2G13. - S. 269 — 272.
14. Rudenko K.A Ukrasheniya iz lazurita XI — XIII vv. iz Volzhskoj Bulgarii i drevnosti Sibiri 11 Drevnosti Sibiri i Central'noj Azii. - 2G14. - № 7(19]. - S. 224 — 244.
15. Rudenko K.A EHlita Volzhskoj Bulgarii (X - nachalo XIII vv.): mezhdu Vostokom i Zapadom (posta-novka problemy) 11 EHlita v istorii drevnih i srednevekovyh narodov Evrazii I otv. red. P. K. Dashkov-skij. - Barnaul: Izd-vo Alt. unta, 2G15. - S. 167 — 198.
16. Rudenko K.A O svyazyah Volzhskoj Bulgarii i Bulgarskogo ulusa Zolotoj Ordy s Iranom v H - XIV vv. (po arheologicheskim materialam) II Zolotoordynskoe obozrenie. - 2G18. - №3. - S. 472-488. DOI: 1G.22378I2313-6197.2G18-6-3.472-488
17. Spiridonova A.V. Regional'naya kul'tura: dialektika lokal'nogo i universal'nogo. Avtoref diss. kand kul'turologii po special'nosti 24.GG.G1. - CHita, 2GG7. - 24 s.
18. Star S. F. Utrachennoe Prosveshchenie: Zolotoj vek Central'noj Azii ot arabskogo zavoevaniya do vremeni Tamerlana. - M.: Al'pina Pablisher, 2G17. - 574 s.
19. Fedotova V.G. Edinstvo i mnogoobrazie kul'tur v usloviyah globalizacii 11 Voprosy filoso-fii. - 2G11. - №9.- S.45-53.
2 G. Fyodorov-Davydov G. A. Iskusstvo kochevnikov i Zolotoj Ordy: Ocherki kul'tury i iskusstva narodov Evrazijskih
stepej i zolotoordynskih gorodov. — M.: Iskusstvo, 1976. — 228 s.
21. Flyorov V.S. Goroda i zamki Hazarskogo kaganata Arheologicheskaya real'nost'. - M.: Mosty kul'tury, 2G1G. — 26G
s.
22. Halikova E.A Bilyarskie nekropoli // Issledovaniya Velikogo goroda / Otv. red. V.V. Sedov. - M.: Nauka, 1976. - S. 113-168
2 3. Halikova E.A Musul'manskie nekropoli Volzhskoj Bulgarii X - nachala XIII vv. - Kazan': izd-vo un-ta, 1986. - 160 s.
УДК 908. (470.40)
Н.И. Таиров
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ТАТАРСКОГО ПРОСВЕТИТЕЛЯ ШИГАБУТДИНА МАРДЖАНИ И МЕЦЕНАТОВ АКЧУРИНЫХ
В статье, опираясь на документы архивов, материалы периодических изданий, исследуются основные моменты взаимоотношений татарского религиозного деятеля и просветителя Ш. Марджани и меценатов Акчуриных. Изложенные факты свидетельствуют об уважении и интересе симбирских фабрикантов и меценатов Акчуриных к неординарной личности и богатейшему наследию признанного богослова и основоположника татарской исторической науки Шигабутдина Марджани
Ключевые слова: татары-мусульмане, просветитель, Россия, Поволжье ,меценатство, Марджани, Акчурины.
Nail I. Tairov THE RELATIONSHIP AMONG THE TATAR ENLIGHTENER SHIHABEDDIN MARJANI AND THE AKCHURINS PHILHANTROPIST DYNASTY.
Abstract: Essential moments of relations among Tatar religious figure and educator Sh.Marjani and the Akchurins maecenas dynasty are reviewed in the article. The analysis is based on archive documents and periodicals. The facts found in the research show that Simbirsk industrialists and philhantropists, the Akchurins, had a great interest for extraordinary personality of Shihabeddin Marjani who was the acknowledged theologian and founder of Tatar historical science.
Key words: Muslim Tatars, enlightener, Russia, Volga Region, patronage, Marjani, the Akchurins.
Все дальше и дальше уходит от нас время великого татарского религиозного деятеля, просветителя и историка Шигабутдина Марджани. Но интерес к его богатой биографии и ,во многом, уникальному наследию не уменьшается, а наоборот, возрастает. Некоторые неизвестные и малоизученные страницы жизни первого татарского историка требуют особого внимания со стороны современных исследователей.
За свою жизнь он побывал в разных регионах России и зарубежных странах. Наш замечательный соотечественник встречался и беседовал со многими людьми разных национальностей. С некоторыми хазрат общался практически всю свою сознательную жизнь, с другими - продолжительное время,с третьими были только короткие встречи.
В богатейшей на события и свершения биографии Ш.Марджани прослеживаются и отношения с татарскими купцами и фабрикантами. Как свидетельствуют источники, представители татарских купцов и промышленников, как правило, с уважением относились к мусульманским духовным лицам.Общения между ними были не редкими.
Известно,что татарские купцы и промышленники оказывали помощь в совершении хаджа многим религиозным деятелям Поволжья.Марджани был в числе этих людей. Направляясь в Мекку и Медину, Ш. Марджани 11 августа 1880 года остановился на легендарной Нижегородской ярмарке, где татарские купцы передали ему 300 руб.[1].
В последний период жизни Ш. Марджани, по приглашению фабрикантов сукна Алеевых, посетил Симбирскую губернию и погостил у них. В частности,он провел обряд бракосочетания детей фабрикантов. А также великий ученый и богослов вместе с Алеевыми и другими представителями мусульманской общины совершил общественный намаз в местной мечети. Эту поездку Ш. Марджани совершил не один, а по традиции того времени с одним из шакирдов [2].
Контакты между религиозными деятелями и предпринимателями Поволжья были достаточно активны. Многие крупные купцы и фабриканты того времени стремились заручиться поддержкой и авторитетом богословов. К последним относились и Акчурины. Татарские предприниматели Поволжья и Приуралья Акчурины вошли в историю России как крупные купцы и организаторы промышленного производства.
