CC BY
28Украинские «золотые рыбки»: стратегии сопротивления неравенству и доминированию во взаимоотношениях мигранток-домработниц и их работодателей
Алиса Толстокорова*
Ничего не сказала рыбка, Лишь хвостом по воде плеснула И ушла в глубокое море. Долго у моря ждал он ответа, Не дождался, к старухе воротился. Глядь: опять перед ним землянка; На пороге сидит его старуха, А пред нею разбитое корыто.
А. С. Пушкин «Сказка о рыбаке и рыбке»
Целью данной работы является выявление стратегий и тактик, используемых украинскими мигрантками-домработницами для преодоления социального неравенства, иерархичности и доминирования во взаимоотношениях с работодателями. Работа выполнена на основе полевого исследования. Определены особенности платного домашнего труда, детерминируемые его социальной природой как традиционной «женской работы». Выявлены такие стратегии и тактики сопротивления неравенству и доминированию: тактика «молчаливого сопротивления»; «стратегия Фрекен Бокк»; стратегия «брака заботы»; стратегия «из общежития — к «сольному проживанию»». Вводятся понятия «обратная социальная иерархия», «комплекс Лопахина», «синдром Гулливера».
Ключевые слова: Украина, трудовая миграция, женщины-домработницы, неравенство, доминирование, обратная социальная иерархия, комплекс Лопахина, синдром Гулливера.
Введение
Ужасное происшествие случилось в Москве 29 февраля 2016 г. Работавшая няней уроженка Узбекистана обезглавила четырехлетнюю воспитанницу и подожгла квартиру работодателей. Задержать женщину удалось у станции метро, где она ходила с головой ребенка и угрожала взорвать себя. Эта шокирующая новость, подхваченная мировыми средствами массовой информации, высветила как новые для постсоветского пространства виды неравенств на формирующемся неформальном рынке платного домашнего
* Толстокорова Алиса, кандидат филологических наук, доцент, независимый исследователь. alicetol@yahoo.com.
труда (далее ПДТ), так и проблему взаимоотношений мигранток-домработниц с их нанимателями, исследованию которой посвящена данная статья. Она подтвердила, что : неравенство, бедность и конфликт всегда сосуществуют (Van Hear, 2014), и поставила ^ на повестку дня комплекс вопросов, требующих безотлагательного внимания общества: к
• положение домработниц на рынке труда, их права, обязанности, уязвимость; I
• права, обязанности и вызовы работодателей во взаимоотношениях с персона- щ лом ПДТ;
ф I
ответственность государства за урегулирование трудовых отношений в сфе-
ре ПДТ; *
• допустимые границы сопротивления производственным конфликтам в ПДТ. I
ф
§
Платный домашний труд как научная проблема ^
о
Домашняя работница приобрела сегодня статус «иконического образа женщины- о. мигрантки» и «парадигматического символа феминизации миграции и глобализации о
заботы» (Cox, 2014, p. 51). Сфера ее трудоустройства считается тривиальным «фемин-
ü S
ным» видом деятельности в отличие от «трудовой аристократии» высокостатусного g маскулинного труда в сфере производства (Sassen, 2000). ПДТ рассматривается как jU неформальный институт на основе глобальной организации социальной репродукции, то акторы которой составляют часть глобального сообщества трудящихся, смещенных к в сферу низкооплачиваемого труда экономическими вызовами глобальной реструктуризации (Parrenas, 2015). Проведенный в данной работе гендерный анализ домашних ¿5 услуг в сфере заботы и ухода позволил выделить следующие особенности ПДТ, опреде- vq ляемые его социальной природой как традиционной «женской работы»: ^ Первое, домработницы, и особенно мигрантки, «молчаливо колонизовавшие» сфе- ш ру ПДТ (Banfi, Boccagni, 2011, p. 287), обычно находятся на низших ступенях социальной иерархии.
¡S
о 5
Второе, даже если ПДТ оплачивается по достоинству, он все равно остается недоо- о цениваемым в социокультурном плане именно в силу его «женского» характера. *
Третье, данный вид услуг предоставляется в неформализованной приватной сфере, s что приводит к его «профессиональной геттоизации» (Rollins, 1985), связанной с такими о проблемами, как неопределенность условий труда, объема выполняемых работ, производственных отношений и границ интимности.
Четвертое, существенным фактором производственных отношений в сфере ПДТ в условиях миграции является территориальная не/зависимость домашней прислуги ^ от работодателя, т.е. наличие у нее возможности проживать отдельно от работодателя щ или клиента. Когда место работы является местом проживания, что типично для ино- q. странок, работницы вынуждены проводить на рабочем месте 24 часа в сутки и находят- § ся в полной зависимости от нанимателя, лишаясь возможности распоряжаться личной £ жизнью: с^
«Моральный облик воспитателя — основной критерий отбора в состоятельные се- (2 мьи. Вся работа обслуживающего персонала просматривается и записывается на ви- св деокамеру. Наше общество в данном отношении более целомудренное, чем общество § людей, которые пытаются посмотреть на проблему сквозь призму своих духовных немо- ^ щей. Есть над чем призадуматься!» (Юлия, преподаватель вуза и журналистка, работает гувернанткой в Москве, 05.06.2011) (Толстокорова, 2015, с. 52).
Пятое, главной проблемой домработниц является то, что они вынуждены одновременно выполнять несколько ролей, находящихся на стыке двух пространств, — публичного и приватного, управление которыми осуществляет работодатель, воспринимающий женщину то как наемную работницу, то как гостью, то как фиктивного члена семьи
(Anderson, 2000; Sollund, 2012). В то же время многоаспектный характер ПДТ допускает совмещение и пересечение логик и правил этих двух миров, а при отсутствии формальных правил трудового контракта домработница сама может стать не менее активным стратегически действующим индивидом (Ткач, 2011). Это позволяет женщинам успешно осуществлять как «стратегии менеджмента биографии» (Beck-Gernsheim, 2011, p. 6), способствующие конвертации их человеческого капитала в социальный, финансовый и символический (Bourdieu, 1986), так и индивидуальные стратегии и тактики сопротивления вызовам миграции.
Выделенные особенности предопределили главную цель данной работы, состоящую в выявлении и анализе стратегий, используемых мигрантками-домработницами для преодоления структурного неравенства, свойственного рынку ПДТ, и для сопротивления иерархичности и доминирования во взаимоотношениях с работодателями.
Аналитический инструментарий, теоретическая основа
и методология исследования
Основным аналитическим инструментом, используемым для изучения ПДТ в условиях миграции, является понятие «социального положения» участников трудовых отношений, т.е. их положения в системе иерархических отношений, основанных на таких факторах социальной стратификации, как расовая, национальная и классовая принадлежность, религиозность, гендер и др. (Mahler, Pessar, 2001). Социальное положение индивида предопределяет доступ к ресурсам и проявление власти над многими социальными силами и процессами, от которых они зависят, включая возможность инициировать или трансформировать условия доступа к ним (Massey, 1994). В контексте миграции «географическое расположение», как правило, трансформируется в социальное положение (Mahler, 2001, p. 610).
Понятие «иерархия» понимается здесь как социальная организация, основанная на командно-контрольных принципах централизации и доминирования. Она интерпретируется как принцип взаимодействия и как состояние сознания, т.е. как восприимчивость к данному феномену на всех уровнях личного и социального опыта, а также как идеологическая основа социального неравенства в буржуазном обществе.
Теоретической основой исследования является «теория женской точки зрения», развивающая идеи Гегеля о взаимоотношениях хозяев и прислуги с гендерной точки зрения и рассматривающая женский опыт как источник знания о процессе угнетения и способах сопротивления ему (см.: Ryan, 2005). Также работа опирается на положения «теории пересечений», изучающей взаимосвязь между системами и формами угнетения и доминирования, и рассматривающей, каким образом различные формы дискриминации организуют и поддерживают систему социального неравенства на различных уровнях (классовом, расовом, возрастном, этническом, статусном, образовательном и т.д.) (см.: Browne, Misra, 2003). Женщины-домработницы рассматриваются с точки зрения «концепции социальной реальности» (Bourdieu, 1979) в качестве социальных агентов, вырабатывающих стратегии сопротивления «символической власти» своих хозяев, которыми те наделены согласно неформальному социальному контракту.
Методология исследования. Данная работа является частью трансдисциплинарного проекта, нацеленного на изучение гендерных аспектов украинской трудовой миграции. Она выполнена на основе полевого исследования, включающего следующие этапы1.
• Bключенные и невключенные наблюдения проводились на протяжении 20032013 гг. благодаря участию автора в деятельности общественных организаций
1 Подробнее о данном полевом исследовании см.: Толстокорова, 2016.
украинских мигрантов в странах Евросоюза (Великобритания, Швеция, Германия,
Словакия), а также в Украине в ходе общения с представителями неформальных ^
социальных сетей мигрантов: учителями и администрацией школ, где обучаются £2
дети мигрантов, представителями отделов муниципалитетов по работе с семьями I
и детьми, соседями семей мигрантов и др. щ 1 Глубинные интервью и дискуссии в фокус-группах с экспертами были организованы летом 2008 г. На этом этапе были опрошены 25 специалистов по вопросам
миграции, гендерных и женских исследований, социальной политики и социаль- ц;
ной работы из государственных научно-исследовательских институтов и аналити- ^
ческих центров, министерств, посольств, неправительственных организаций, го- ^
сударственных центров трудоустройства и т.д. ®
1 Полуформализованные интервью и обсуждения в двух фокус-группах с мигранта- ^
ми и членами их семей (общее количество: 31 женщина и 13 мужчин) были прове- О.
дены в период 2007-2014 гг. в Херсонской, Кировоградской и Тернопольской об- о
ластях, в Киеве и во Львове. Также 13 интервью были собраны в странах назначения ^
миграции (Италии, Германии, Австрии и Франции). Методологическая стратегия ^
исследования предполагала охват респондентов, имевших опыт работы за грани- са
цей в прошлом, и нынешних мигрантов, как находящихся за рубежом, так и при- со
ехавших в Украину навестить родных. Ряд интервью проводился в телефонном к
2 На это указывают российские эксперты, отмечающие, что ситуация с мигрантами стала напоминать кастовый строй. Приезжие из Средней Азии и Кавказа работают грузчиками и уборщиками в магазинах и гостиницах «в отдалении», дабы реже контактировать с конечными потребителями услуг, причем переход на другую работу порой довольно проблематичен, а продавцами обычно выступают граждане Украины и Беларуси (Эксперты..., 2013). Среди женщин-мигранток, работающих
режиме и дополнялся общением по электронной почте и при помощи программы Бкуре. Интервью с информантами, членами их семей и неформальных социальных ¿5 сетей проводились как на русском, так и на украинском языках. Несколько интервью с экспертами и обсуждение в фокус-группе проходили на английском языке. ^
Изначально мигрантки-домработницы не являлись целевой группой проекта, ш но в процессе исследования выяснилось, что большинство женщин трудоустраивались за рубежом именно в сфере домашнего обслуживания или же имели опыт работы в данном секторе на одном из этапов миграционного цикла. Это позволило обобщить результаты исследования под углом зрения опыта украинок в сфере ПДТ, выделив их в отдель-
ф
ную целевую группу. ^
о
Проявления иерархичности и доминирования в контексте постсоветской §
женской миграции: «новые Гулливеры» против «новых Лопахиных» §
§
Как уже указывалось выше, особенностью трудоустройства в приватной сфере
является то, что даже в условиях достойной оплаты оно создает более сложные и не- щ однозначные трудовые отношения, чем в других сферах деятельности. Это связано
с иерархичным характером взаимоотношений между нанимателями и работницами, ^ усиливающимися «радикальными различиями в их социальном положении» (Нопс1ад-
пеаи-Бо1е1о, 2001, р. 11). Ряд авторов указывают на расовый фактор как основную при- ^
чину неравенства и доминирования в данной сфере деятельности, поскольку белокожие р
h-
со Ü s
женщины обычно занимают руководящие позиции, а темнокожие — исполняют «грязную работу» (Rollins, 1985; Glenn, 1992; Lenz,2001). Это обусловливает «расизацию» и «этни-зацию» домашнего сервиса (Andall, 2000; Anderson, 2000; Lan, 2006), что создает «ие- ^ рархию этничности» (Stiell, England, 1999), и даже «иерархию белизны» (Lazaridis, 2007, ^ p. 23)2 в отношениях не только между работодателями и прислугой, но и между самими
домработницами, когда более низкостатусные «другие» являются объектами социального исключения (Lenz, 2001; Vassilikou, 2007).
Данное исследование показало, что по отношению к мигранткам из постсоветских стран указанные традиционные детерминанты иерархичности нерелевантны в силу следующих причин. Во-первых, гостевые работницы из восточно-европейских государств, как и большинство их работодателей, относятся к белой расе, и по отношению к ним расовый фактор не может выступать причиной доминирования/подчинения. Тем не менее иерархичность в отношениях присутствует, даже если мигрантки работают на «небелых» хозяев. Во-вторых, в постсоветскую трудовую миграцию вовлечены многие женщины обедневшего среднего класса, включая его высшие слои (госслужащие, представители научной интеллигенции и административных структур и др.). По своему социальному происхождению, образовательному и культурному уровню они зачастую не отличаются от работодателей, а нередко и превосходят их3. Так, по данным исследования Тернопольской области, откуда уезжает больше всего украинок, 37,3% мигранток имеют высшее образование, а 43,4% женщин до выезда за рубеж занимали должности специалистов (Трудова м!грацт..., 2002). В-третьих, в ряде принимающих государств уровень образования украинских мигрантов как этнической группы превышает средний по стране, например, в Израиле, Греции и Португалии (Парламентськ слухання..., 2004). Это подтверждается классово-образовательным составом респонденток проекта: две имеют степень кандидата наук, четыре являются преподавателями вузов и колледжа, три в прошлом или настоящем являлись госслужащими городских муниципальных администраций. Среди интервьюируемых были бывшие директор и завуч школы, заведующая городской библиотекой, член администрации городской коммунальной службы, представительницы инженерно-технической, медицинской и творческой интеллигенции. Из-за низких заработков они вынуждены трудоустраиваться за рубежом на низкоквалифицирoванных работах, доступных для трудовых мигрантов, причем их высокий культурно-образовательный статус не приводит к уменьшению неравенства в производственных отношениях с работодателями.
Таким образом, данное исследование не подтверждает мнения, что «сегмент теневого рынка домашнего персонала составляют женщины, не обладающие достаточным уровнем квалификации и образования для поиска иных видов занятости» (Здравомыс-лова, 2009, с. 20), но согласуется с наблюдением, что образовательный уровень многих домработниц значительно превышает требуемый для их профессии (Vassilikou, 2007). Так, по данным российских исследователей, уровень образования мигранток, занятых в российской сфере домашнего обслуживания, выше, чем в других сферах трудоустройства: более четверти имеют вузовские дипломы, а каждая вторая — профессиональное образование (Варшавская, 2014). По другим данным, более 30% мигранток-домработ-ниц, работающих в больших городах России, имеют высшее и незаконченное высшее образование и свыше 45% — среднее специальное (Карачурина, Мкртчан, 2012). Более того, некоторые наши информантки имели более высокий социально-образовательный
России, также сложилась социальная иерархия: самую высокую зарплату получают женщины из Беларуси, а самую низкую — из Армении, Таджикистана и Узбекистана (Женщины-мигранты..., 2011, с. 39). Исследователи объясняют подобные неравенства региональной географией власти, распределяемой между нациями (Раггепав, 2011).
3 Это не удивительно, т.к. в составляемом ООН рейтинге государств по уровню грамотности Украина занимает 9-е место в мире (Список стран...2009), а по уровню образования — 30-е место, ненамного уступая и даже опережая по этому показателю основные страны-потребители украинской трудовой силы: Греция — 29-е место, Австрия — 31-е, Испания — 32-е, Италия — 33-е, Россия — 36-е, Португалия — 56-е (Рейтинг стран., 2015).
статус, чем их работодатели, целенаправленно подыскивавшие себе служанок с университетскими дипломами «с целью демонстрации экономического превосходства семьи, ^ способной оплачивать подобные услуги» (7егаСои, 2008, р. 37). Для них высокообра- £2 зованная служанка была вопросом престижа и «символическим капиталом» (ВоигсНеи, I 1979, 1986), свидетельствующим о высоком социальном статусе семьи. Дипломирован- щ ный специалист Нина высказала такие впечатления о работе домработницей в богатых ^ домах Италии: «Это не обидно, это очень больно, и особенно когда работаешь в доме, где не умеют ни читать, ни писать» (Тяжелая доля..., 2014). К Работница сферы культуры Маргарита устроилась на работу в Москве в качестве ^
няни в семье преуспевающего бизнесмена и его супруги-домохозяйки, не имевших высшего образования. Ее хозяйка очень гордилась тем, что имеет домработницу с университетским дипломом, часто хвалилась этим перед друзьями и старалась учиться у своей
ф §
¡5
о
служанки многим бытовым мелочам, свойственным семьям интеллигенции, к которой ^ стремилась принадлежать. Работодательницей Софии была «генеральская внучка» о из обеспеченной московской семьи, не имевшая высшего образования и с благоговени-
о
ем относившаяся к своей образованной служанке с ее изящными манерами и широким
е
со &
о
кругозором. А у хозяйки Аллы профессиональные квалификации ее образованных и высококультурных служанок, превосходящих ее по социальному статусу, энтузиазма не вызывали. Эта дама из категории «новых Лопахиных» всячески пыталась их унизить, чтобы компенсировать комплекс неполноценности перед своей экономкой, бывшим главным инженером крупного предприятия, и няней, балериной Большого театра, подрабатыва- ^ ющей на содержание квартиры на Кутузовском проспекте российской столицы. О ней ^о и подобных ей бывшая служанка Алла отозвалась так: «Они хотят ангела-хранителя для ^ ребенка и одновременно козла отпущения, чтобы вымещать свои эмоции» (Алла, инже- Ф нер,58 лет, работала домработницей в Москве, 20.08.2012). ¡2
Страдала от «комплекса Лопахина4» своей хозяйки, терпя упреки в том, что она °
о со
ш
со
Щ
о
«слишком умная», Юлия — преподаватель вуза с дипломами специалиста и кандидата наук из МГУ, вынужденная подрабатывать гувернанткой в семье московских нуворишей, чтобы заработать на оплату высшего образования дочери. ¡|
Таким образом, результаты данного исследования позволяют заключить, что спе- о цификой рынка труда постсоветских мигранток-домработниц является феномен обрат- ^ ной социальной иерархии в трудовых взаимоотношениях с работодателями. В отличие ^ от мигранток из третьего мира, где доминирование хозяев обусловлено «социальной властью» на основе многомерного статусного неравенства, обусловленного более высоким экономическим и образовательным положением в обществе, постсоветские работницы ПДТ по этим параметрам зачастую не уступают работодателям. Например, О. уровень образования домашних работниц бывает выше, чем у их наимателей. Это не- ^ редко приводит к психологическим коллизиям нового типа, в частности, к проявлениям к комплекса Лопахина у работодателей и синдрома Гулливера у домработниц, нередко ^ ощущающих себя в обществе своих хозяев великанами в стране гномов. I—
Яркий пример обратной социальной иерархии в отношениях нанимателя и служанки со представлен в исследовании турецкого рынка ПДТ (§1т§ек, 2010). В этом исследовании 5 рассматривается эпизод из популярного сериала, отражающего историю взаимоотно- ^ шений домработницы-молдаванки и ее работодателя, ведущего праздный образ жизни турецкой «золотой молодежи». Молодой человек очарован красотой и умом своей служанки — голубоглазой блондинки с прекрасными манерами — и предлагает ей руку и сердце. Но отпрыск богатой семьи получает отказ на том основании, что он не ровня
4 Лопахин Ермолай Алексеевич — персонаж пьесы А. П. Чехова «Вишневый сад», купец, разбогатевший выходец из крепостных крестьян.
своей просвещенной, начитанной домработнице, имеющей несколько престижных специальностей, чем юноша похвалиться не может. Тем самым женщина дает понять своему работодателю, что в терминах социальной иерархии, в отличие от иерархии экономической, она имеет преимущества перед ним благодаря своей «символической собственности» (Bourdieu, 1979), определяемой персональными достижениями личности, а не содержимым кошелька богатых родственников.
Стратегии сопротивления доминированию работодателей в контексте «этики собственного "я"» домработниц
Занимая непрестижное положение в обществе, домработницы не теряют человеческое достоинство, а пытаются осмыслить свое положение с точки зрения «этики собственного «я»» (Фуко, 1991, с. 307), позволяющей отстаивать свои права всеми способами, доступными в их ситуации. Свидетельством тому является текст письма, присланный мне по электронной почте вышеупомянутой Юлией:
«Я сегодня весь день думаю о нашем разговоре. Мне кажется, что проблема в другом. Причина кроется в социальном расслоении общества ... Богатые хотят долгосрочных отношений, но они не готовы принять человека из низов в свой дом. Хотя все они раньше сидели «на дне». Вспомните сказу о золотой рыбке. Как Вам образ старухи? Сначала захотела новое корыто, а потом — стать владычицей морскою! И чтобы золотая рыбка непременно была у нее на посылках! Они ждут золотую рыбку. Но приходит не рыбка золотая, а приходит человек — уставший, замученный жизненными катаклизмами. От такого человека их начинает мутить. Лучше бы это был робот, который выполнял все функции. Нужен биоробот-энергетик, которого можно беспредельно эксплуатировать. Но тогда такой заказ стоит не 2000 долларов. За такую роль нужно платить гораздо больше. Поэтому мало, кто соглашается. Быть может, это комплекс неполноценности. Им стыдно за прошлое. Раньше их так же кто-то тиранил. Они терпели лишения и унижения. Теперь настало время расквитаться за все обиды... VIP- персонал ожидает видеть у себя раба, который будет все делать и которого можно угнетать. При этом раб должен уметь хорошо воспитывать детей, т.е. он должен быть образованным. Но если человек хорошо образован, он рано или поздно начнет бунтовать против такого положения, даже если ему будут платить 2000 долларов в месяц. Долго никто не выдерживает эмоциональных экзекуций. Поэтому здесь такая текучесть кадров. Последний заказ я выдержала три месяца. В прошлом году за лето мои работодатели сменили семь человек!» (Юлия, преподаватель вуза и журналистка, работает гувернанткой в Москве, 05.06.2011) (Толстокорова, 2012, с. 217).
Это письмо демонстрирует, что даже в сложных жизненных обстоятельствах миграции женщины не принимают удары судьбы безропотно и не смиряются с положением «вечных аутсайдеров» (Tastsoglou, Hadjiconstanti, 2003). Оказавшись в новой среде, они пытаются к ней адаптироваться, вырабатывая принципы «ловкого выживания» (Tausch, 2013) и стратегии «заботы о себе» (Фуко, 1991). Некоторые изобретают психологические приемы, помогающие легче перенести разлуку с семьей (Зурабишвили, Зурабишвили, 2012). Другие воспринимают проявления неравенства как временное неудобство и испытание на прочность, требующее проявления выдержки и терпения. Третьи, имея «четкое представление и философское отношение к своему положению» (Kaurinkoski, 2009, p. 46), оценивают его критически и вырабатывают соответствующие тактики и стратегии
сопротивления, позволяющие отстоять свои права и сохранить личное достоинство.
Обобщение результатов полевого исследования позволило выделить типологию таких ^
щ
стратегий и тактик. к
1
Стратегия «молчаливого сопротивления» или философия «золотой рыбки» щ
со СХ
Женщины прибегали к стратегии «молчаливого сопротивления» как способу бескон- Ф
фликтного преодоления унизительных ограничений их личной автономии, например, ^
когда работодатели запрещали им приглашать в дом своих знакомых. При этом аналогия
с «золотой рыбкой», упомянутая в электронном письме Юлии, уместна для иллюстрации ^
условности властных отношений, складывающихся между домработницами и их хозяе- Щ
вами. Если работодатели считают себя вправе претендовать на положение «владычиц к
морских» в силу своих формальных преимуществ, то украинские «золотые рыбки» остав- сх
ляют за собой право оставлять их «у разбитого корыта» в силу своих личностных досто- §
о
чениями персонального пространства: 5
£
«Домашняя работа — это сфера высокого риска. Это значит, я принадлежу этим со людям без остатка. Никакой собственной жизни у меня нет» (Татьяна, 42 года, пси- &
холог, в разное время работала няней в Москве и Киеве, 11.08.2012). ^
|
Некоторые работодатели отказывали своим работницам даже в таком естественном
2
сх ф
£
инств, не создавая при этом конфликтных ситуаций. Так, многие сталкивались с ограни-
праве, как возможность питаться по своему вкусу и держать в доме собственные продукты, тем более готовить пищу для себя лично. Это право обычно воспринимается людьми как данность, и лишенные его испытывают сильный эмоциональный стресс, поскольку
эта ситуация свидетельствует об их подконтрольности (Бо11ипС, 2012). 49-летняя домра- о
ботница в Италии Тамара рассказала, что ее хозяин не разрешал ей питаться отдельно о
и держать в доме собственные продукты. Женщина воспринимала эту ситуацию как уни- ^
зительную для ее достоинства и в ответ изобрела «конспиративную тактику», позволяв- ^
шую ей отстоять право на вкусовые предпочтения: ^
I
«Я взрослый человек и привыкла есть, когда мне хочется и что мне хочется. со Иногда, знаете, так бывает, что утром, когда мои завтракают, мне есть не хочется, ^ а через пару часов чувствую, что проголодалась. Так я тогда потихоньку стяну со стола кусочек хлеба или банана и — в карман, а потом найду какой-нибудь повод, чтобы щ улизнуть в свою комнату и там быстренько это съедаю. Ем, а сама реву. Так обидно!» (Тамара, 49лет, домработница в Италии, 02.04.2009). (Толстокорова, 2012, с. 218). §
Это интервью подтверждает мнение, что даже если приглашение к столу со стороны ^ работодателей искренне и не является предписанием, оно все равно воспринимается |0 домработницами как проявление контроля с их стороны и может привести к конфликтам (Bйrikova, МШег, 2010; Бо11ипС, 2012). Также оно служит иллюстрацией того, что, превращаясь в предмет власти, пища может оказывать влияние на человека на уровне физической организации его бытия (Сохань, 2011) и может служить средством сопротивления доминированию (Ре1!а!у, 2012). Оно подтверждает и тезис о том, что женщины-домработницы, живущие под бдительным наблюдением своих работодателей, особенно подвержены угрозам миграционных рисков. В условиях, когда вызовы миграции дополняются необходимостью жить в чужом доме, соединяя не вполне четкие роли гостьи, фиктивного члена семьи, работницы и служанки, эти риски лишь возрастают (Бо1-1ипС, 2012).
со о
«Стратегия Фрекен Бокк»: из домработниц — в домоправительницы
Интервью показывают, что мигрантки осмысливают свою «стратифицированную инаковость» (Lan, 2006, p. 16) не столько в свете «логики различия», сколько в терминах «логики эквиваленции» (Лакло, 2014), применяя стратегии сопротивления, позволяющие компенсировать ущербность их социального положения. Одной из них является стратегия «из домработниц — в домоправительницы» а la Фрекен Бокк5. Ее применяла Иванна, бывшая преподаватель вуза, проработавшая три года домработницей в Израиле, куда приехала в гости к подруге. Спонтанное решение ненадолго задержаться, чтобы поправить материальное положение, было подсказано окружением, где, по ее словам, «пол-Израиля — это мои украинские знакомые». Бывшие земляки помогли Иванне найти маклера, трудоустроившего ее няней в семью зажиточных израильтян^ где она также исполняла роль домработницы, вернее, «домохозяйки», поскольку все проблемы быта впоследствии легли на плечи служанки:
«Домохозяйкой была я, а она была не домохозяйка, а «домолежалка». Иногда целый день не вылезала из кровати. Ну что говорить, избалованный ребенок богатенького папочки! Она же как привыкла: вот если поставить перед ней стакан, она знает, что с ним делать — из него можно пить. А что там до того, что туда налить что-то нужно, и что после того, что его помыть нужно, это уже ее не волнует» (Иванна, преподаватель вуза, работала домработницей в Израиле, 30.08.2012).
Иванна рассказала, что хозяйке приходилось голодать, т.к., располнев после рождения ребенка, она стремилась похудеть и могла сутками ничего не есть или уезжала из дома на весь день, а возвращаясь, забывала закупить продукты. В этих условиях Иванне ничего не оставалось, как взять на себя все заботы по ведению хозяйства. Надбавки к зарплате она не получала, но приобрела в семье авторитет и статус «домоправительницы», принимавшей важные хозяйственные решения, с которыми ее работо-дательница была вынуждена считаться. Таким образом, посредством дополнительной неоплачиваемой работы женщина преодолела бытовые неудобства и доминирование со стороны хозяйки.
Стратегия «брака заботы»: агапическое измерение социальной жизни6 украинских мигранток
Процесс конструирования феминности и маскулинности представляет собой один из организующих факторов «мигрантскости». Властная позиция мобильных индивидов в социальной иерархии может достигаться посредством «эротизации телесности мигрантов» (D'Ottavio, 2006), используемой как мужчинами, так и женщинами. Так, доступ к значимой информации в бытовых вопросах, например, о возможностях трудоустройства и обеспечения жильем, наделяет мужчин-мигрантов преимуществами, позволяющими подбирать себе более молодых и привлекательных партнерш. Женщины могут использовать свою женскую привлекательность в качестве «телесного капитала» (Ваньке, 2013, с. 9), инвестируемого в достижение своих прагматических целей. По данным кадровых агентств, привлекательная внешность женщины является значимым фактором для получения трудоустройства (Hondagneu-Sotelo, 2001; Cox, 2007). Информантки также отмечали, что моложавые женщины с приятной внешностью имеют больше шансов
5 Героиня популярной сказки Астрид Линдгрен «Малыш и Карлсон, который живет на крыше».
6 Агапическое измерение социальной жизни (от греч. «agape» — любовь) характеризует сферу интимности, дружбы и любви (см.: lorio, 2014).
получить работу через агентство. Это дает основания квалифицировать домашний сервис как разновидность «эстетического труда», где, как и в других видах «интерактивного ^ сервиса», ценятся эстетические навыки и стилевые умения (Ыюквоп а1., 2003). £2
Как уже указывалось ранее (Толстокорова, 2015, с. 49), славянские женщины вы- I сококонкурентны на международных брачных рынках и умело используют свои преи- щ мущества для обеспечения семейного благополучия посредством брака с мужчинами из европейских государств. Поэтому в принимающих странах они снискали репутацию «похитительниц мужей» (Тяжелая доля..., 2014). В Италии их окрестили «^огадо», о;
т.е. охотницы за мужчинами (D'Ottavio, 2006). Социологические исследования показы- ^
ф
§
¡5
о
гендерной конкуренции:
вают, что этот «миграционный миф» не имеет под собой оснований. В той же Италии, являющейся основной принимающей страной женской миграции, только 5% опрошенных украинок отметили, что намерены выйти замуж за итальянца (Аюмов, 2009). Скорее всего, этот миф является реакцией местного населения на образ «другого», вернее, «дру- ^ гой», занимающей в социальной иерархии нижнюю ступень, но более успешную в интра- о
5
«В Германии появилось много роликов, они там говорят, что наши «аих-ра1г» са
жаждут одного — выйти замуж, что «аих-раг» — это только повод туда попасть, со
а не цель, чтобы изучить язык и культуру. Ну, а что они хотят? Нам же ничего не оста- к ется. И потом, наших девочек здесь охотно берут замуж. Для наших выйти здесь замуж — не проблема. У наших и внешность, и все мы умеем, и трудолюбивые. Так
чему удивляться?» (Илона, 34 года, переводчица и журналистка, работала домра- V©
ботницей в Германии и Австрии, 23.08.2012) (Толстокорова 2015, с. 49). ^
ф
Информантки отмечали, что легенда об украинках как «охотницах за мужьями», распространяемая средствами массовой информации, не только необъективна, но и небез-
нее» (Музика, 2006, с. 77).
Нельзя отрицать и того, что для мигрантки, особенно нелегальной, занятой в не-
¡2 о 5
опасна, т.к. создает неблагоприятный контекст для работы в семье и для интеграции о
в принимающее общество. Так, респондентки сталкивались с агрессивностью хозяек, *
обвинявших их в посягательствах на своих мужей. Причем предвзятость в отношении §
к украинкам вкупе с гендерной дискриминацией по возрасту и внешности начинается о
еще при получении визы в посольстве страны назначения. Об этом рассказала молодая ^
женщина, рассчитывавшая выехать в краткосрочную поездку в Италию: §
£
«В очереди в консульское отделение ... как-то услышала, что если тебе тридцать, ты не замужем, да еще и блондинка, то визу не получишь. Все — словно обо щ мне! Подумала — шутки... Но когда осталась без визы, поняла — все намного слож-
§
о 5
престижной, малооплачиваемой сфере домашнего сервиса, брак с местным мужчиной является возможностью создать семью и легализовать свое положение, обрести фи- щ нансовую безопасность и восстановить социальный статус, утраченный в результате ^ миграции. Для этого женщины используют стратегию «брака заботы» (Тодпе№ Вогс1одпа, ^ 2004) как разновидность «стратегии выгодного брака» (Тюрюканова, 1999, с. 92), заключаемого между сиделкой и ее клиентом, чаще всего с пожилым мужчиной или членом его семьи, неконкурентоспособным на брачном рынке в силу социодемографических параметров, таких как возраст, род занятий или предыдущий брак (D'Ottavio, 2006). Союз такого рода позволяет обоим партнерам нивелировать «брачное неравенство», свойственное социально депривированным индивидам, и занять подобающее место в общественной иерархии. Подтверждением тому является история Майи, которую нищенская
зарплата инженера вынудила искать работу на оливковых плантациях Испании. Благодаря своим компетенциям домохозяйки женщина смогла успешно устроить свою личную жизнь и повысить социально-экономический статус благодаря гражданскому браку с испанским работодателем. Об этом рассказала ее бывшая соседка по дому:
«Наши украинские женщины востребованы везде, потому что они и красавицы, и прекрасные хозяйки, и ответственные матери. Где бы она ни жила, украинка, даже в самых отвратительных условиях, она всегда сможет превратить это место в «настоящий дом». Там всегда будет чистенько, уютненько, там всегда будет огородик с огурчиками-помидорчиками и садик с цветочками под окнами. Вот Майя как раз такая. Красавица женщина и замечательная хозяйка. Поэтому, как только она нашла себе там работу, в Испании, начала обживаться, ее хозяин-испанец тут же ее заприметил и глаз на нее положил. Ну, пригласил к себе, вроде бы как сначала попросил как домработницу, присматривать за домом. Она, конечно, согласилась. Он был в восторге от того, как она готовит, в какой чистоте содержит дом. И очень скоро они стали жить вместе как муж. и жена. Вот так благодаря своим способностям за пару-тройку месяцев прошла путь от батрачки до домработницы, а потом и домохозяйки» (Варвара, 68 лет, мать мигранта в России, 17.08.2011) (Толстокорова, 2015, с. 48-49).
Повышение социального положения благодаря «браку заботы» является для мигранток важным фактором интеграции в принимающее сообщество. Так, в ходе полевого исследования мы обратились с просьбой об интервью к украинке, проживающей в Италии, но получили отказ. Женщина объяснила его тем, что, заключив брак с итальянцем, она сменила положение сиделки на социальный статус работодательницы и теперь не желает ассоциировать себя с украинскими гастарбайтерами:
«Да, я сюда приехала как домработница, «badante» это называется. Но теперь у меня здесь есть и муж, и семья, и я теперь сама нанимаю себе домработницу. Я теперь сама «сеньора», а не ваш клиент» (Марина, работала сиделкой в Италии, 14.09.2012) (Толстокорова, 2016, с. 44).
Это подтверждает наблюдение, что эмоциональные, интимные и брачные предпочтения мигрантов во многом задаются глобальными иерархиями на основе расовых, этических, религиозных, классовых факторов, которые оказывают существенное влияние на их социокультурный опыт и сами воспроизводятся и проблематизируются благодаря миграции (Mai, King, 2009, с. 302).
Стратегия «из общежития — к "сольному проживанию"7»
Проблема обеспечения жильем связана для мигранток не только с вопросами зависимости и доминирования, но и с социально-культурными рисками чужеродного окружения, в том числе с безопасностью условий жизни:
«После защиты [диссертации] хотела заняться социальной репродукцией, хотела перейти из публичного в приватное, но оно казалось даже более рискованным» (Юлия, преподаватель вуза и журналистка, работает гувернанткой в Москве, 05.06.2011).
7 Термин «сольное проживание» обозначает стиль жизни людей трудоспособного возраста, живущих отдельно от семьи (КИпепЬегд, 2013).
Как показывают исследования (Зурабишвили, Зурабишвили, 2012), когда мигран-тки чувствуют себя некомфортно в доме работодателей, лишь немногие способны по- ^ говорить с ними и высказать свои претензии. Обычно они предпочитают найти другую £2 работу в надежде, что им повезет и у них будут лучшие условия, или ищут работу вне I дома. Несмотря на риски, связанные с необходимостью снимать и оплачивать собствен- щ ное жилье, женщины готовы идти на них. То, что они не живут в «чужом» доме и никому не «прислуживают», становится для них важнее соображений безопасности. Это согласуется с наблюдением, что «концепция дома» в условиях мигрантскости подразумевает, о; что дом «строится» самими мигрантами, это результат собственных усилий по созданию ^ своего места, и положение «квартиранта» в долгосрочной перспективе имеет тенден- ^ цию к смене на статус «собственника» (Бредникова, Ткач, 2010, с. 79). ® В этих условиях женщины используют стратегию «из общежития — к сольному про- ^ живанию» (То^окогсма, 2013, с. 102), которая требует более высокой степени социаль- О. ной пластичности, самодостаточности и навыков самоорганизации, но избавляет от до- о минирования работодателя и от пространственных ограничений, коммуникационных ^ коллизий и эмоционального дискомфорта, неизбежных в условиях проживания в чужой ^ семье. Но самым важным для женщин является то, что она предоставляет свободу выбора и возможность самостоятельно распоряжаться своей жизнью: та
Р о
«Да, конечно, если живешь в семье хозяина, то в этом есть свои преимущества. Особенно в самом начале. Во-первых, так и дешевле, и надежнее, если у тебя есть ¿5 жилье и не надо платить за квартиру и за питание. Но потом, знаете, это начинает давить, все-таки это не очень удобно, жить приживалкой. И потом, когда ты на виду ^ с утра до ночи, тебе все 24 часа нужно быть в форме. Понимаете, иногда чувствуешь себя так паршиво, и так тяжело держаться, и нет сил привести себя в порядок, и так ¡2 не хочется, чтобы тебя кто-то видел в таком состоянии, а нужно идти работать и быть все время на виду. Когда работаешь и живешь в одном доме, ты себе не принад- о лежишь и не можешь расслабиться. Ты живешь как в общежитии и принадлежишь * хозяину. За два года такой общежитской жизни меня это так достало, что я решила: § все, пора уходить. К тому времени у меня были уже кое-какие знакомства, и они мне о помогли найти работу уборщицы, заработок такой же, как когда я ухаживала за ста- ^ риком. Даже чуть больше. Понятно, что так дороже, потому что нужно самой платить за жилье и питание, но я уже кое-что скопила и пошла на это. Главное, что у меня теперь есть свой угол. По утрам я, как и все, иду на работу и ничем не отличаюсь от остальных. И я знаю: теперь я не принадлежу никому, я сама себе хозяйка»(Вера, щ 54 года, домработница в Риме, 02.04.2009) (Толстокорова, 2012, с. 205-206).
§ е
0
1
Подобным способом решила проблему зависимости от работодателя и другая ин-форматка — Надежда, не пожелавшая оставаться в доме хозяйки, когда у той начались проблемы с бизнесом, отразившиеся на ее характере и стиле жизни. Надежда попала в Грецию благодаря содействию бывшей соотечественницы, имеющей там собственную со фирму. Она предложила мигрантке место домработницы в своем особняке и помогла ^ получить официальное разрешение на работу в Греции: ^
«Поначалу меня все полностью устраивало, потому что я не знала языка и сама не смогла бы найти себе работу и жилье. Но поскольку я жила и работала у «наших», то это решало все проблемы: она [хозяйка] говорила по-русски, и у меня была сразу и работа, и жилье. Но где-то через год у хозяйки начались проблемы с бизнесом. Она стала задерживать зарплату, выпивать, потом мужики стали приходить толпами, начались попойки, ругань, драки. И ко мне стали приставать. Короче, там стало
опасно, нужно было срочно «делать ноги» оттуда. Я уже немного говорила по-гречески и успела обзавестись знакомствами. Встретила там одну нашу женщину, которая раньше работала в Италии. Она дала мне адрес своих бывших итальянских хозяев, и я с ними связалась. Ну вот, теперь я здесь, в Милане. Учительница музыки и эстрадная певица, а приходится «мыть попы» этим старым итальянским., которых мой дед не добил во время войны. Но зато здесь я ни от кого не завишу, я сама решаю, что мне делать и как жить. Захочу уехать — возьму и уеду!» (Надежда, 39 лет, учитель музыки и эстрадная певица; домработница в Италии, 04.06.2007) (Толстокорова, 2012, с. 206).
Данная стратегии используется женщинами тогда, когда они уже адаптировались в принимающем обществе, овладели языком и наработали социальные сети, что обеспечивает больше возможностей в выборе жилья и трудоустройства. На этом этапе мигрантки могут иметь более высокие доходы, работая сиделками одновременно в нескольких семьях, или уборщицами, чьи услуги оплачиваются на порядок выше:
«Заработки у уборщиц на уровне оплаты труда мужчин в строительном секторе. Это выгоднее и не зависишь от жилья работодателя. Поэтому сначала берут, что есть, а потом уже переходят с «бабы-ситтера» на уборку» (Леся, 36 лет, фармацевт, работала домработницей в Италии, 25.02.2011).
Работа уборщицы может предполагать минимальный контакт с работодателем и меньшую степень зависимоти от него. Например, Нина рассказала, что во время уборки в частных домах практически не встречается с хозяевами:
«Сейчас я убираю дома у нескольких хозяев. Они меня взяли к себе по рекомендации своих знакомых — я у них раньше работала сиделкой. У меня хорошая репутация, они мне доверяют. Оставляют мне ключи и уходят себе на работу. Знают, что я ничего не возьму, что все в доме будет в порядке. Я их вижу только в день получки» (Нина, 54 года, инженер, домработница в Италии, 02.04.2009).
Эти данные подтверждаются другими исследованиями, показывающими, что работа уборщицы означает для женщин более высокой доход и избавление от зависимости от хозяев, а также более высокий социальный статус, чем у сиделки (Химович, 2008). Т.е. даже в таком одиозном секторе труда, как ПДТ, домработницам удается отстаивать свои интересы и делать «карьеры заботы и ухода» (То^окогсма, 2013, р. 105).
Заключение
Одним из побочных эффектов процесса глобализации является феномен «коммерциализации приватной сферы», в который Украина оказалась вовлечена в результате феминизации трудовой миграции, создающей ей репутацию «уборщицы Европы» (Сафронова, 2013) и «народа сиделок» (Вовк, 2012). В эпоху раннего модерна равное социальное положение хозяев и прислуги было типичным явлением, но в результате элитаризации первых и пролетаризации вторых равенство их социального положения стало редким явлением, и сегодня работодатели и домработницы, как правило, находятся в отношениях «архетипической асимметрии» (Баг^, 2008, р. 89). Наше исследование показало, что постсоветские экономические преобразования внесли свои коррективы в этот процесс, повернув колесо истории домашнего труда вспять. Об этом свидетельствует феномен «обратной классовой мобильности» (Раггепав, 2015, р. 150) среди
украинок, занятых в ПДТ за рубежом. Он заключается в одновременном повышении их финансового статуса благодаря географической мобильности и понижении социального ^ статуса в результате работы в непрестижных видах занятости. Эта тенденция свойствен- £2 на не только постсоветским мигранткам, но и независимой женской миграции в целом i (IOM, 2012). В результате домработницы нередко имеют более высокий уровень образо- щ вания и на родине занимают более высокое социальное положение, чем их зарубежные работодатели (Sarti, 2008). Они обладают навыками и социальным капиталом, необходимыми для данного вида занятости, но оказываются в положении эксплуатируемых, о; поскольку их труд остается непризнанным, низкооплачиваемым и жестко контролируе- ^ мым. В результате иерархичность и неравенство в трудовых отношениях сохраняются. ^ Это подтверждает актуальность мнения о неправомерности рассмотрения женщин как ¡в гомогенной группы и игнорирования значения этнических, расовых, социальных, эко- ^ номических и др. различий между ними (Ludvig, 2006; Lewis, 2006). Эти многомерные о.
неравенства вынуждают мигранток преодолевать разнообразные социокультурные вы- о
о
5
Однако женщины искусно справляются с ними, выстраивая стратегии и тактики сопро- g тивления как «стратегии успеха» (Тюрюканова, 1996), позволяющие успешно адаптиро- CD
ваться к условиям жизни в принимающих странах. со
6
о
зовы чужеродного окружения, с которыми им обычно не приходится сталкиваться дома.
Литература
AKiMOB Д. Arrivederci Ucraina?... BUON GIORNO Italia... // Атлантична панорама. 2009. № 6 (25). |
С. 24-28. VQ
2 Ci
Боков В. Институт услужения: притязание на прописку // Социальная политика и социология.
2012. № 1. С. 75-83. Ш
Бредникова О., Ткач О. Дом для номады // Лабораториум. 2010. № 3. С. 72-95. ¡2
Ваньке А. В. Семантика маскулинной телесности в пространстве социальных различий: авто-
реф. дис. ... канд. соц. наук. М.: Ин-т социологии РАН, 2013. О
Варшавская Е. Я. Труд домашних работников в России и за рубежом // Современное общество ^
Ф
и труд: сб. науч. статей / Отв. ред. Р. В. Карапетян. СПб.: Изд. центр экон. ф-та СПбУ, 2014. С. 170-179. 5
V
Вовк I. «Народом доглядальниць» називають в 1талп украУнських заробтанок // 33 канал. 2012. о
№ 14. URL: http://old.33kanal.com/12-14/4893-12-14-5 (дата обращения: 01.03.2016).
Лакло Э. О популизме. Памяти Эрнесто Лакло (1935-2014). Закон целого в социальной теории // Гефтер. 18. 04.2014. URL: http://gefter.ru/archive/12049 (дата обращения: 01.03.2016).
Музика В. УкраУнц в 1талп. Юлька роюв у минуле // Полiтика i час. УкраУна в мiжнародних вщно-синах. 2006. № 2. С. 75-80.
Парламентськ слухання «Стан та проблеми правового i со^ального статусу сучасноУ трудовоУ мiграцiУ». КиУв, 2004.
Рейтинг стран мира по уровню образования // Центр гуманитарных технологий, 18.03.2015. URL: http://gtmarket.ru/ratings/education-index/education-index-info (дата обращения: 01.03.2016).
I S
Женщины-мигранты из стран СНГ в России / Под ред. Е. В. Тюрюкановой. М.: МАКС Пресс, 2011.
Здравомыслова Е. Создание приватности как сферы заботы, любви и наемного труда: Введение // Новый быт в современной России: гендерные исследования повседневности / Под ред. Щ
О
Е. Здравомысловой, А. Роткирх, А. Темкиной. СПб.: Изд-во Европ. ун-та в СПб, 2009. С. 7-32. с^
Зурабишвили Т., Зурабишвили Т. Психологическая цена миграции женщин из грузинского по- § сёлка Даба Тианети // Диаспоры. 2012. № 2. С. 6-24.
Карачурина Л., Мкртчан Н. Домашние работники: Взгляд через призму обследования ЦМИ ^
«Женщины-мигранты в России». Выступление на круглом столе «Продвижение международных |2
стандартов и норм для защиты прав домашних работников в РФ». 03.10.2012. URL: http://www.sNde- со
share.net/Poletaev/ss-14578248 (дата обращения: 01.03.2016). ^
Сафронова Е. Уборщицы Европы как иллюзия благополучия // Golos.ua. 08.11.2013. URL: http:// ru.golos.ua/social_problem/13_11_06_uborschitsyi_evropyi_kak_illyuziya_blagopoluchiya (дата обращения: 01.03.2016).
Список стран по уровню грамотности. 2009. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/список_стран_по_ уровню_грамотности (дата обращения: 01.03.2016).
Сохань И. Фаст-фуд как актуальная гастрономическая практика потребления // Журнал социологии и социальной антропологии. 2011. Т. 14. № 5 (58). С. 260-269.
Ткач О. Профессионализация домашней уборки: очерчивая фронтиры // Антропология профессий, или посторонним вход разрешен / Под ред. П. Романова, Е. Ярской-Смирновой. М.: Вариант, 2011. С. 304-333.
Толстокорова А. Героини нашего времени: женская трудовая миграция из Украины // Диаспоры. 2012. № 1. С. 198-226.
Толстокорова А. Энигма, враг или амиго?: роль аттитюдного фактора в конструировании опыта зарубежного трудоустройства украинских трудовых мигрантов // ИНТЕРакция. ИНТЕРвью. ИНТЕРпретация. 2015. № 9. С. 36-58.
Толстокорова А. Полевые исследования гендерных аспектов трудовой миграции: этические и методологические вызовы // Телескоп: журнал социологических и маркетинговых исследований. 2016. № 2 (116). С. 43-48.
Трудова мiграцiя населення ТерноптьскоУ области кшькюн та географiчнi аспекти. Тернопть: Лщер, 2002.
Тюрюканова Е. Миграция женщин из России: еще одна «стратегия успеха»? // Гендерные аспекты социальной трансформации. М.: ИСЭПН, 1996. С. 84-102.
Тюрюканова Е. Потенциал экономической миграции из России: гендерный аспект // Способы адаптации населения к новой социально-экономической ситуации в России. Вып. XI. М.: МОНФ, 1999. С. 86-98.
Тяжелая доля украинок в Италии. 26.04.2014. URL: https://www.youtube.com/channel/UC1vGae-2Q3oT5Mkhh1W8lwjg (дата обращения: 01.03.2016).
Фуко М. Герменевтика субъекта (выдержки из лекций в Коллеж де Франс. 1981-1982 гг.) // Со-цио-Логос. 1991. Вып. 1. С. 84-156.
Химович О. Емiграцiйна активнють жЫочого населення в украУн // Вюник Львiвського Уыв-ту. Серiя ш^оло™. 2008. Вип. 2. С. 362-366.
Эксперты: Ситуация с мигрантами напоминает «кастовый строй». 20.11.2013 // Информационное агентство «РосБизнесКонсалтинг». URL: http://www.rbc.ru/economics/20/11/2013/890067.shtml (дата обращения: 01.03.2016).
Аndall J. Gender, Migration and Domestic Service. The politics of black women in Italy, Aldershot: Ashgate, 2000.
Anderson B. Doing the Dirty Work? The Global Politics of Domestic Labour. L., N.Y.: Zed Books, 2000.
BanfiL., Boccagni P. Transnational Family Life and Female Migration in Italy: One or multiple patters? // Gender, Generations and the Family in International Migration / Ed. by A. Kraler, E. Kolman, M. Kohli, C. Schmoll. Amsterdam: Amsterdam University Press, 2011. P. 287-312.
Beck-Gernsheim E. The marriage route to migration of border artistes, transnational matchmaking and imported spouses // Nordic Journal of Migration Research. 2011. Vol. 1. № 2. Р. 60-68.
Bourdieu P. La Distinction Critique Sociale du Jugement. Paris: Minuit, 1979.
Bourdieu P. The Forms of Capital // Handbook of Theory and Research for the Sociology of Education / Ed. by J. G. Richardson. N.Y.: Greenwood, 1986. P. 241-258.
Browne I., Misra J. The Intersection of Gender and Race in the Labor Market // Annual Review of Sociology. 2003. Vol. 29. P. 487-513.
Burikova Z., Miller D. Au Pair. Cambridge: Polity Press, 2010.
Cox R. Domestic Workers and au Pairs // Migration: The COMPAS Anthology / Ed. by B. Anderson, M. Keith. Oxford: COMPAS, 2014. Р. 51-52.
Glenn E. N. From Servitude to Service Work: Historical Continuities in the Racial Division of Paid Re-
national Organization for Migration, 2012.
Women's Studies. 2007. Vol. 14. № 3. P. 227-246.
of Women's Studies. 2006. Vol. 13. № 3. P. 245-258.
Mahler S. Transnational Relationships: The Struggle to Communicate Across Borders // Identities. 2001. Vol. 7 (4). P. 583-619.
Mai N., King R. Love, Sexuality and Migration: Mapping the Issue(s) // Mobilities. 2009. № 4(3).
Cox R. The Au Pair Body: Sex Object, Sister or Student? // European Journal of Women's Studies.
2007. Vol. 14. № 3. P. 281-296. ^
D'Ottavio G. Shuttle Female Migration in an Enlarged Europe. 2006. URL: http://aa.ecn.cz/img_uploa ¡2
d/3bfc4ddc48d13ae0415c78ceae108bf5/GDOttavioShuttle_Female_Migration_in_an_Enlarged_Europe. ^
pdf (accessed: 01.03.2016). g
Fertaly K. Khash, history and Armenian national identity: Reconsidering post-socialist gender, food practices and the domestic // Identities: Global Studies in Culture and Power. 2012. Vol. 19. № 1. P. 81-102.
S
productive Labour // Journal of Women in Culture and Society. 1992. Vol. 18. № 1. P. 436-459. S
Hondagneu-Sotelo P. Doméstica: Immigrant Workers Cleaning and Caring in the Shadows of Afflu- CD
cr
ence. Berkeley: University of California Press, 2001. to
^
IOM. Crushed hopes: Underemployment and deskilling among skilled migrant women. Geneva: Inter- p
O S
lorio G. Sociology of Love: The Agapic Dimension of Societal Life. Wilmington: Vernon Press, 2014. C
Kaurinkoski K. Gendered Migration Patterns and Experiences of Ukrainian Immigrants in Greece // O
S
5
e
CO
Spotlights on Russian and Balkan Slavic Cultural History. Studies on Language and Culture in Central and
Eastern Europe / Ed. by A. loannidou, C. Voss. Munich: Otto Sagner, 2009.
Klinenberg E. Going Solo: The Extraordinary Rise and Surprising Appeal of Living Alone. N.Y.: Penguin
Press, 2012. {à
Lan P. Global Cinderellas: Migrant Domestic Workers and Newly Rich Employers in Taiwan. Durham, O
London: Duke UP, 2006. V
S
Lazaridis G. Les Infirmières Exclusives and Migrant Quasi-Nurses in Greece // European Journal of ^
VQ 2
Lenz R. Lady and the Maid: Racialised gender relations in Greek-Cypriot households // The Cyprus ^
Review. 2001. Vol. 13. № 2. P. 75-92. Ï
Lewis J. The decline of the male breadwinner model: implications for work and care // Social Politics. g
2001. Vol. 8. № 2. P. 152-169. 5
O
Ludvig A. Differences between women? Intersecting voices in a female narrative // European Journal oo
CD §
0
1
Mahler S., Pessar P. Gendered Geographies of Power: Analyzing Gender Across Transnational Spac- S
CO
es // Identities: Global Studies in Culture and Power. 2001. Vol. 7. № 4. P. 441-459. O
Massey D. Space, Place and Gender. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1994. ^
CO
P. 295-307. §
Nickson D. P., Warhurst C., Cullen A. M., Watt A. Bringing in the Excluded? Aesthetic labour, skills and g. training in the «new» economy // Journal of Education and Work. 2003. Vol. 16. № 2. P. 185-203.
Parrenas R. Illicit Flirtations: Labor, Migration, and Sex Trafficking in Tokyo. Palo Alto, CA: Stanford K
University Press, 2011. t^
Parrenas R. Servants of Globalization: Women, Migration, and Domestic Work. Stanford, CA: Stanford (2
University Press, 2015. co
Rollins J. Between Women: Domestics and their Employers. Philadelphia, Temple UP, 1985. S
t
Ryan M. Standpoint Theory // Encyclopedia of Social Theory. Vol. 2 / Ed. by G. Ritzer. Thousand Oaks: SAGE, 2005.
Sarti R. The true servant. Self-definition of male domestics in an Italian city (Bologna, 17th- 19th Centuries) // The History of the Family. 2005. № 10. P. 407-33.
Sassen S. Women's Burden: Counter-geographies of globalization and the feminization of survival // Journal of International Affairs. 2000. Vol. 53. № 2. P. 503-524.
Simsek B. The Strategies that Foreign Women Domestic Workers Use to Overcome the Stereotypes They Face in Turkey // Ethnologia Balkanica. 2010. № 14. P. 71-85.
Stiell B., England K. Jamaican Domestics, Filipina Housekeepers and English Nannies: Representations of Toronto's Foreign Domestic Workers // Gender, Migration and Domestic Service / Ed. by J. H. Momsen. London: Routledge, 1999. P. 43-61.
Sollund R. The Essence of Food and Gender and the Embodiment of Migration // Advances in Eco-politics. Transnational Migration, Gender and Rights. Vol. 10 / Ed. by R. Sollund. Emerald Group Publishing Ltd, 2012. P. 77-98.
Tastsoglou E., Hadjiconstanti J. Never Outside the Labour Market, but Always Outsiders: Female Migrant Workers in Greece // The Greek Review of Social Research. 2003. P. 189-220.
Tausch A. Inequality, Migration, and «Smart» Survival Performance // Social Evolution & History. 2013. Vol. 12. № 2. P. 77-101.
Tolstokorova A. One Way Ticket?: International Labour Mobility of Ukrainian Women // New Mobilities Regimes in Art and Social Sciences / Ed. by S. Witzgall, G. Vogl, S. Kesselring. Aldershot: Ashgate, 2013. P. 91-100.
Tognetti Bordogna M. I Matrimoni Misti Tendenze e Dinamicita. 2004. URL: www.ale.fvg.it/immi-grazione/temi/famiglia/tognetti.2004.pdf (accessed: 01.03.2016).
Van Hear N. Mixed Migration // Migration. The COMPAS Onthology / Ed. by B. Anderson, M. Keith. Oxford: COMPAS, 2014. P. 88.
Vassilikou C. Immigrant Women in Greece: A Biographical Study of Domestic Workers // Gender, Equal Opportunities, Research. 2007. № 1. P. 40-45.
Zervidou M. National Report: The Case of Cyprus. Integration of Female Migrant Domestic Workers: Strategies for Employment and Civic Participation. Nicosia: University of Nicosia Press; MIGS, 2008. P. 33-62.
