Энигма, враг или амиго?: роль аттитюдного фактора в конструировании опыта зарубежного трудоустройства украинских трудовых мигрантов Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

Полевые исследования

Энигма, враг или амиго?: роль аттитюдного фактора в конструировании опыта зарубежного трудоустройства украинских трудовых мигрантов

Алиса Толстокорова*

Целью данной работы является анализ миграционного опыта украинцев через призму аттитюдного и гендерного факторов, рассматриваемых в контексте как микропрактик, так и макро-динамики повседневного социального взаимодействия гостевых работников с предстателями принимающих обществ. Для этого ставится более узкая задача выявления этнически маркированных и гендерно-стереотипизированных атти-тюдных моделей, с которыми приходится сталкиваться украинским гостевым работникам во время работы за рубежом, а также идентификация их влияния на качество взаимоотношений с представителями принимающих сообществ.

Ключевые слова: украинская трудовая миграция, аттитюдный фактор, стереотипы этничности, стереотипы маскулинности, стереотипы феминности

Введение

«По одежке не встречают, по уму не провожают» — так можно перефразировать известную пословицу, чтобы отразить отношение к чужакам в современном глобли-зованном мире с его вызовами мульткультурности. Как показывают исследования (Jasinskaja-Lahti et al., 2006; Todorova et al., 2010; Ward et al., 2011), значимым аспектом конструирования опыта зарубежного трудоустройства трудовых мигрантов является отношение к ним со стороны местного населения, т.е. аттитюдный фактор. В данной работе он понимается как склонность индивидов реагировать благоприятным или неблагоприятным образом на некий объект, лицо, институт или событие, варьирующаяся по степени благоприятности или неблагоприятности в отношении различных аспектов окружения индивидов. Восприятие мигрантов и реакция на них со стороны коренных жителей может определяться как групповыми особенностями гостевых работников — географическим происхождением, плотностью концентрации в той или иной местности и ее характером (городская или сельская), степенью интегрирован-ности в принимающее общество, так и индивидуальными характеристиками (возраст, пол, уровень образования, область занятости и т. д.) (Hood, Morris, 1997; Card et al., 2005; Kehrberg, 2007; Berg, 2010; Ward et al., 2011). Гендерный фактор является подоплекой специфических вызовов, с которыми приходится сталкиваться гостевым работникам во время работы за рубежом, поскольку одним из важных организующих

* Толстокорова Алиса, кандидат филологических наук, доцент, независимый исследователь. alicetol@yahoo.com.

факторов «мигрантскости» является процесс конструирования моделей феминности и маскулинности, восприятие которых может существенно отличаться в культурах обществ исхода и назначения миграции (см. Berg, 2010). Поэтому изучение данных аспектов зарубежного трудоустройства украинских трудовых мигрантов является актуальной научной проблемой. Однако, в то время как аттитюдные реакции на иммиграцию с точки зрения населения принимающих стран уже давно привлекают внимание исследователей, восприятие их самими мигрантами является неизученной научной проблемой. Это объясняет цель данной работы, направленной на выявление атти-тюдных моделей в отношении населения принимающих стран к украинским трудовым мигрантам, рассматривая их через призму гендерного фактора в контексте как микропрактик, так и макро-динамики повседневного социального взаимодействия гостевых работников с представителями обществ назначения. Социальное взаимодействие понимается здесь в терминах интеракционистского подхода Эрвина Гоффмана (Гоф-фман, 2009), трактующего этот концепт как разновидность событий, происходящих благодаря взаимному физическому присутствию и предполагающих внешние знаки вовлеченности. Специфика социального взаимодействия между мигрантами и местным населением предопределяется особенностями межэтнического взаимодействия этнического меньшинства с этническим большинством. При этом социокультурные аспекты межэтнического взаимодействия служат локусами идентичности мигрантов и предопределяют спектр аттитюдных реакций во взаимоотношениях между ними и местным населением.

Аналитическим инструментом, используемым для изучения аттитюдных моделей, формирующихся при социальном взаимодействии украинцев с местным населением в принимающих странах, является понятие «стереотип» как неотъемлемый элемент общественного сознания. Он понимается вслед за И. С. Коном (Кон, 1994) как концепт, аккумулирующий некий стандартизованный коллективный опыт и внушенный индивиду в процессе обучения и общения с другими, помогающий ему ориентироваться в жизни и определенным образом направляющий его поведение. Стереотип может быть истинным и ложным. Он может вызывать и положительные эмоции, и отрицательные. Его суть в том, что он выражает отношение, установку данной социальной группы к определенному явлению.

Эмпирическая база исследования: полевое исследование для данной работы является одним из компонентов многоэтапного транс-дисциплинарного проекта, направленного на изучение гендерных аспектов постсоветской украинской трудовой миграции, или «заробитчанства» — явления, которое, по словам экспертов, стало для многих украинцев не только стилем жизни, но и образом мысли и «групповой экзистенциальной культурой». На первом этапе (начиная с 2003 г.) проводилось выборочное включенное и невключенное наблюдение за целевой группой, ставшее возможным благодаря участию автора в научных проектах в странах Евросоюза. Это предоставило возможность непосредственного общения с работающими там соотечественниками и участия в деятельности их объединений и общественных организаций.

Летом 2008 г. были организованы глубинные интервью и дискуссия в фокус-группе с 25-ю украинскими экспертами по вопросам миграции, гендерных и женских исследований, социальной политики и социальной работы из государственных научно-исследовательских институтов и аналитических центров, министерств, посольств, неправительственных организаций, государственных центров трудоустройства и т. д.

В течение 2007-2013 гг. в Херсонской, Кировоградской и Тернопольской областях, в Киеве и во Львове проводились полуформализованные интервью с мигрантами и членами их семей (31 женщина и 12 мужчин разных возрастных групп). Методологическая стратегия исследования включала опрос респондентов, имевших опыт

работы за границей в прошлом, приехавших из-за границы навестить родных, а также тех, кто находился дома между циркулярными поездками на заработки за рубеж. : Ряд интервью проводился в телефонном режиме, посредством интернет-программы со skype и электронной почты. Имена респондентов в тексте изменены. Методологиче- 2 ским инструментом исследования являлся дискурс-анализ как метод описания смы- § слов, позволяющий эксплицировать картину мира респондентов (Варшавер, Рочева 5 2015, с. 323). |

а в

Аттитюдные модели на основе стереотипов этничности

Этнические/национальные стереотипы, основанные на делении на «своих» и «чу- ^

жих», традиционно являются частью обыденного сознания, отражая представления на- о

ции о самой себе или о другой, как правило, очень пристрастные (Филюшкина, 2005, о

о. 142). Это в первую очередь относится и к образу мигранта как обобщенного «соци- ^

ального другого», формируемого прежде всего средствами массовой информации и ан- со

р

то

2005; Стрельцова, 2005; Скребцова, 2007; Дробижева, 2013; Spoonley, 2003; МаНпкт, £

а

■е-

ти-иммигрантской политической риторикой (Гасанов, 1994; Андреева, 2004; Мукомель,

2013). Эти стереотипы могут носить как положительные, так и отрицательные коннотации, но независимо от страны трудоустройства уже сам «ярлык мигранта» (Абашин, ^

0

1 5

2014, с. 80) предполагает настороженное отношение к гостевым работникам как к «чужакам», ассоциирующимся в сознании местного населения прежде всего с негативными сторонами социальных сдвигов, с разрушением привычных ценностей и отношений 5" (Померанц, 1994). 5 Несмотря на неоднозначное отношение к мигрантам в принимающих обществах, во Ь многих из них сформировалось стойкое позитивное отношение к украинцам как желае- ^ мым гостевым работникам, поскольку в своей массе они отличаются трудолюбием, то- § лерантностью, способностью к быстрой адаптации в незнакомой среде (Николаевский, О-2007, с. 124). В экспертных интервью также неоднократно подчеркивалось, что украин- ^ цы в целом пользуются положительной репутацией у зарубежных работодателей и сте- ^

реотипное представление о них зиждется на таких качествах, как высокая работоспособность, дисциплинированность, образованность, высокий уровень бытовой и общей

страной назначения мужской миграции из Украины, отмечается потребность в украинских рабочих, славящихся мастерством строителей. Здесь даже бытует поговорка,

и

а и

культуры: с;

и

и

«Эти люди создают положительный имидж Украины, потому что те, кто туда едут, это прежде всего очень трудолюбивые люди, люди с высоким уровнем духовности. И даже итальянцы, когда их официальные лица сюда приезжают, они говорят, что со украинцы, которые работают в Италии, они привносят духовность в итальянское об- С щество, которой Италии так не хватает»(эксперт по вопросам миграции аналитиче- ^ ского центра)» (28.06.2008). ^

со

в

Благодаря таким аттитюдным моделям в принимающих обществах сформировался о

«спрос на украинцев» (Марков, 2009, с. 82). Так, в Португалии, являющейся основной §

к

ток

с

что легче научить украинца говорить по-португальски, чем научить португальца стро- § ить так же хорошо, как это делают украинцы. В России, по мнению местных экспертов,

приток мигрантов из Украины отвечает представлениям и ожиданиям населения, кото- о

рое испытывая неприязнь к мигрантам из центральной Азии, приветствует присутствие ^

русскоговорящей, пророссийски настроенной украинской рабочей силы на российском ^ рынке труда (Чудиновских, 2014).

Однако, как это ни парадоксально, положительные коннотации, связанные с образом украинских гостевых работников, могут иметь неблагоприятный эффект для их взаимоотношений с местным населением, поскольку такие их качества, как трудолюбие, добросовестность и дисциплинированность могут интерпретироваться как индикатор высокой эксплуатируемости, чем пользуются работодатели, а сами мигранты немало страдают. Как заметила в неформальной беседе эксперт по вопросам миграции: «На африканцах далеко не уедешь, где сядешь — там и слезешь, а вот на украинцах [можно ездить] — сколько угодно. A кто везет, того и погоняют»(23.04.2012).

Кроме того, в общественном сознании принимающих обществ широкое распространение получает аттитюдный негативизм, базирующийся на ксеноофобии и нетерпимости по отношению к мигрантам. Мигрантофобию как «причудливое последствие» «психологии осажденной крепости» (Паин, 2014), свойственной современному «веку миграции», ощущали информанты проекта, подчеркнувшие, что этот фактор существенно осложняет положение украинцев в странах трудоустройства, создавая им негативную «социальную репутацию». Вот что сказал в интервью информант Денис, 42-летний преподаватель вуза, ездивший на заработки в российскую столицу: «Москва никого не ждет, никого не гонит. Но второсортность ощущается. Даже не второсортность... мы здесь не второй и даже не третий сорт, а тридцать третий. Пока не научился говорить «а» по-московски, только тогда отношение стало меняться» (11.07.2012).

Субъективные впечатления информанта, озвученные в данном интервью, подтверждаются социологическими исследованиями динамики отношений россиян к украинцам и украинцев к россиянам, свидетельствующими об очевидном аттитюдном дисбалансе между двумя народами (Дацюк, 2014). С одной стороны, начиная с 2008 г., отношение украинцев к россиянам отличается стабильностью. В то время приблизительно от 80 до 88% украинцев хорошо относились к россиянам, и это отношение было фактически неизменным на протяжении последних лет, ухудшившись лишь во время известных событий конца 2013-2014 гг.: сначала до 82% в ноябре 2013 г., а потом до 78% в феврале 2014 г. (Динамика отношения..., 2014). С дугой стороны, в марте 2008 г. лишь 50% россиян относились к украинцам положительно, причем такое отношение постоянно ухудшалось (Мщенко, 2013): в январе 2015 г. эта цифра упала до 24% (Левада-Центр, 2015).

Наличие аттитюдного дисбаланса между российским и украинским информационным пространством подтверждали и другие информанты. Так, Игорь, житель небольшого курортного города на юге Украины и профессиональный музыкант, во время гастрольных подработок в российской столице в середине 2000-х годов остановился у своих украинских знакомых, проживавших в коммунальной квартире в центре Москвы. Аттитюдный негативизм по отношению к украинцам, проявившийся в близком социальном взаимодействии на уровне бытового общении с россиянами-соседями по квартире, заставил его пересмотреть отношение не только к россиянам, но и к собственной этнической идентичности: «Ну ты же отлично знаешь, мы все тут говорим по-русски, считаем себя русскими, я сам себя всегда воспринимал исключительно как русского. Но после этого [поездки в Москву] — все! Я не-на-ви-жу этот народ. Я не хочу, чтобы меня считали русским» (22.06.2013).

Возможно, недоброжелательное отношение к гостю российской столицы, так негативно повлиявшее на собственную аттитюдную реакцию информанта, частично объясняется сугубо московской спецификой, поскольку многие приезжие, особенно га-старбайтеры, в Москве ощущают враждебность окружения, в котором сложно завести настоящих друзей (Weine et al., 2013, p. 68). С другой стороны, аналогичные сентенции звучали и в других интервью, где «фактор чужого» проявился в совсем ином контексте. Практически теми же словами сформулировал свое отношение к россиянам

ве и превратившиеся в норму общественного поведения, сознательно используются для разделения людей, отвлекая их внимание от коренных социальных проблем и тем самым

информант-харьковчанин, 8 лет проработавший на квалифицированной работе в Канаде, где он женился на москвичке. Трансграничные семейные отношения с московской : родней супруги сформировали у него стойкий аттитюдный негативизм по отношению со к их стране, нации и культуре в целом, с которой русскоязычный информант отказался 2 себя ассоциировать. Поэтому в данном контексте не следует исключать влияния факто- § ров, на которые обращают внимание российские исследователи. В частности, И. С. Кон 5 указывает, что предубеждения против «чужаков», укоренившиеся в российском общест- ^

а в

о р

помогая господствующим классам удерживать свою власть над ними (Кон, 1998). Это согласуется с утверждением Л. М. Дробижевой о том, что отношение к мигрантам пра- ^ ктически никогда не бывает связанным только со встречей с чем-то незнакомым, непри- о вычным. Оно формируется в связи с конкретными интересами заинтересованных людей о или групп. Мифы или какие-то характерные особенности, идущие от исторических опи- щ саний, входящие в стигматизацию групп, конструируются силами, которые в этом заин- со тересованы (Дробижева, 2013). Украинские эксперты отмечали, что особую роль в этом § играют средства массовой информации: «Уже более 10 лет СМИ формирует негатив- ^

а

ное отношение к мигрантам. Это связывается с проституцией, торговлей людьми и т. д. (эксперт по вопросам миграции и диаспоры)» (01.07.2008). о

о

Аттитюдные модели на основе стереотипов маскулинности с^

В средствах массовой информации трудовая миграция подается преимуществен- ^ но с позиций маскулинной идеологии: как «сугубо мужское дело» (ШЧНРЕМ, 2009, р. 5), ассоциирующееся как с позитивными, так и с негативными маскулинными качествами: склонностью к риску, преодолением опасностей и проявлением мужественности наряду с грубостью, криминальностью, вирильностью, насилием и т. д. Тем самым в об- О. щественном сознании создается искаженное представление о трудовой миграции как

в том числе украинцев, свидетельствует о том, что в сравнении с местным населением

а

-а §

с^.

о «спектакле маскулинности» (Гладарев, 2007). и

Однако, по данным полевого исследования, в отношении украинцев в принимающих § странах преобладают аттитюдные модели, основанные скорее на стереотипе «девальвированной маскулинности» (см. Толстокорова, 2014). Исследования показывают, что с^ в Западной Европе и Северной Америке украинские гостевые работники чаще всего ассоциируются с мафией, проституцией, гендерным насилием (бвропа без бар'ерш..., 2012). Информанты указывали на то, что господствующая в представлении западноевропейцев аттитюдная ассоциация постсоветских мужчин со злоупотреблением спирт- со ными напитками и алкоголизмом не лишена оснований. Проведенное чешскими специа- с листами социологическое исследование состояния здоровья постсоветских мигрантов, ^

СО

они намного чаще курят и употребляют алкоголь (Dobiasova, Hnilicova, 2010). В интервью со

газете «Украина молодая» украинский разнорабочий в Барселоне рассказывал: «Кое-кто о

спивается. Скажите, как он может удержаться, когда в день зарабатывает на 80 литров §

вина? А люди сами, без контроля семьи, так вот каждый день устраивают гулянки по раз- о

ным поводам. Иногда меня просили — пойдем в «Вестерн Юнион», вышлем деньги в Ук- о

раину, а то я сам не донесу. И я многих водил, как малых детей» (Косинська, 2008). §

Информанты указывали на то, что к злоупотреблению спиртными напитками мигранты прибегают как к средству борьбы со стрессами и одиночеством. Это подтвер- о ждается исследованиями, показывающими, что хотя эмоциональные переживания ^ мужчин-мигрантов редко предаются огласке, они, безусловно, также страдают, а их А стратегии эмоциональной защиты могут иметь даже более самодеструктивный эффект,

чем у транснациональных матерей (Carlin et al., 2012, p. 195). Однако, в силу распространенного в обществе гендерного стереотипа, предполагающего, что мужчина должен быть сильным, заботиться о семье и по умолчанию просто не может быть пострадавшим, мужчины не хотят признавать себя таковыми и остаются один на один с проблемами, которые проявляются в депрессиях, конфликтах, зависимостях и т. п. (Климчук, 2011, с. 22; IOM, 2008, р. 11). Чаще всего эмоциональное напряжение, одиночество, психологические комплексы из-за несоответствия принятым нормам маскулинности получают выход в злоупотреблении алкоголем и неупорядоченных половых связях (Pribilsky, 2004; Worby, Organista, 2007; Schmalzbauer, 2005).

Информант Петр (49 лет), трудившийся разнорабочим в странах Евросоюза, рассказал, что к стереотипному образу алкоголиков украинские мужчины присовокупили репутацию мелких воришек спиртного. Он поделился наблюдениями о тех ухищрениях, к которым прибегают наши соотечественники за границей, чтобы бесплатно и безнаказанно наслаждаться дегустацией самых дорогих и изысканных напитков в винных отделах супермаркетов, не подозревая, что за их «тайными» действиями не только пристально наблюдают, но и фиксируют на пленку: «Ну скажи, вот как к нашим потом относиться будут, если он вот такое вытворяет? Вот смотри: зашел в супермаркет, ну, типа, прохаживается, глазеет, что там на прилавках. Потом так: зашел в такой закуток, ну, вроде пусто, нет никого. Туда — зырк, сюда — порядок. Нашел классную бутылочку, быстренько крышку скрутил и — буль-буль-буль... Лепота! И тут же на место ее, вроде как «нас тут не стояло». И дальше гуляем. А то бывает и за пазуху ее, да, тоже есть любители. А оно ж не соображает, что там везде камеры стоят, каждый шаг твой записывается. Походит к кассе, руки показывает, ну, типа: «Пустой, нет ничего». А она ему: «А за коньячок кто платить будет?» «Какой коньячок? Ты че?» Ну, тут и секьюрити, конечно, подтягивается. «Плати, брат, вот тут на пленочке все твои выкрутасы». Так чему потом удивляться? Кто нас потом уважать будет?» (23.01.2011).

Учитывая, что в общественном сознании употребление алкогольных напитков является маркером маскулинности (Громашева, 2011; Fiddes, 1993; Haukanes, 2003), возможно, такое поведение можно считать проявлением маскулинного «super-хохлизма» (Пешкова, 2005, с. 146-147).

Аттитюдные модели на основе стереотипов феминности

Как свидетельствуют материалы полевого исследования, реакции местного населения на украинских мигранток характеризуются широким разнообразием. Результаты анализа позволили выделить следующие аттитюдные модели по отношению к ним.

Модель «заботливые берегини»

Экспертные интервью показали, что в странах назначения украинской трудовой миграции, особенно в Италии, являющейся основной принимающей страной женских миграционных потоков из Украины, украинские сиделки, няни и домработницы пользуются хорошей репутацией и высоко ценятся. Как сообщил в экспертном интервью посол Италии в Украине, на его родине участие украинок на местом рынке труда весьма приветствуется. Итальянцы ценят в них то, что они более ответственны и дисциплинированы, чем мужчины, не приносят хлопот своим работодателям, проявляют себя как заботливые, чистоплотные и обязательные работницы. О таком отношении к украинкам в странах назначения, в частности, в Испании, говорили и информанты: «Наши украинские женщины востребованы везде, потому что они и красавицы, и прекрасные хозяйки, и ответственные матери. Где бы она ни жила, украинка, даже в самых отвратительных условиях, она

родных брачных рынках и умело используют свои преимущества для обеспечения будущего семейного благополучия, вступая в смешенные браки с мужчинами из более

всегда сможет превратить это место в «настоящий дом». Там всегда будет чистенько, уютненько, там всегда будет огородик с огурчиками-помидорчиками и садик с цветоч- :

ками под окнами. Вот Майя как раз такая. Красавица женщина и замечательная хозяйка. со Поэтому, как только она нашла себе там работу, в Испании, начала обживаться, ее хо- 2 зяин-испанец тут же ее заприметил и глаз на нее положил» (Варвара,68, мать мигранта § в России, 17.08.2011). 5

и

Действительно, славянские женщины пользуются большим спросом на междуна- ^

а в

о р

экономически успешных государств. Украинки являются высококонкурентными даже в соседних славянских странах, например, в России, благодаря высокому качеству их ^ человеческого капитала и классическому образу украинки как идеальной «берегини», о т. е. хранительницы домашнего очага, господствующему в обыденном сознании рядо- о вых россиян. Это в частных беседах подтверждали российские эксперты по вопросам щ

миграции. со

р

тор

Модель «похитительницы мужей» ^

pairs» жаждут одного — выити замуж, что «aux-pairs» — это только повод туда попасть, а не цель, чтобы изучить язык и культуру. Ну, а что они хотят? Нам же ничего не оста-

£

0

1 5

В таком контексте неудивительно, что в принимающих странах об украинках сложилось представление как о «похитительницах мужей». Так, в Греции их за это считают «чуть ли не врагами народа» (Гошш, 2013), а в Италии окрестили «Vorago», т. е.

охотницы за чужими мужчинами (D'Ottavio, 2006). Такая репутация нередко вызывает Q"

у местных жителей, особенно женщин, аттитюдный негативизм. Социологические ис- s

следования украинской миграции показывают, что этот «миграционный миф» не имеет t

под собой оснований. В той же Италии всего 5% опрошенных украинок отметили, что ^

намерены выйти замуж за итальянца (Аюмов, 2009). Скорее всего, этот миф является §

реакцией местного населения на образ «интимного другого» (Truong, 1996, c. 47), вер- О. нее «другой», занимающей в социальной иерархии самую нижнюю ступень, но более

успешную в приватной сфере интра-гендерной конкуренции. Такое мнение прозвуча- и

ло в интервью с Илоной, 34-летней переводчицей и журналисткой, которая работала § в качестве «aux-pair» в Германии, а затем в Австрии, где вышла замуж и стала матерью

двоих детей: «В Германии появилось много роликов, они там говорят, что наши «aux- t^

s

L. CO Ci

ется. И потом, наших девочек здесь охотно берут замуж.. Для наших выйти здесь замуж. — не проблема. У наших и внешность, и все мы умеем, и трудолюбивые. Так чему со удивляться?» (23.08.2012). £ Аттитюдный шовинизм в отношении к украинкам как успешным бенефицианткам ^ межгендерных отношений в транснациональных браках подтверждается образами из Ф художественной литературы. Так, в нашумевшем англоязычном романе Марины Ле- со

вицкой «Краткая история тракторов по-украински» (Lewycka, 2005), дочь 84-летнего о

Q.

англичанина украинского происхождения откровенно пасует перед напором молодой о

мачехи — энергичной украинской иммигрантки, «взорвавшей» буржуазный быт англий- о

ской семьи «словно розовая пушистая граната». Эта «шикарная блондинка-разведен- о

ка», игнорирующая традиционный гендерный этикет и использующая свою женскую §

привлекательность в качестве пропуска в «хорошо охраняемый процветающий клуб ^

западного мира» (Beck, Beck-Gernsheim, 2005, c. 5), воспринимается западным обы- о вателем как угроза пуританской морали и этике. Подобная аттитюная модель служит

основой для стереотипа об украинских женщинах как об искусительницах, часто мус- ^ сируемый в прессе принимающих стран. Однако и информантки, и эксперты отмечали,

что легенда об украинской заробитчанке как «охотнице за мужьями» является надуманной и необъективной. На это обратила внимание эксперт по вопросам миграции и диаспоры: «У меня на работе есть две молодые женщины. Их матери работают в Италии... Но ни одна из них в Италию уезжать не собирается. Они говорят: «Мы хотим выйти замуж за украинских мужчин, иметь украинских детей и воспитывать их в Украине... Имейте в виду, что когда их матери уезжали за границу, они были еще совсем подростками, одной четырнадцать, другой тринадцать. Эти дети жили сами по себе, совсем одни, и тем не менее...» (01.07.2008).

Кроме того, указанная аттитюдная модель является небезопасной, т. к. создает неблагоприятный контекст для работы женщин в семье работодателя и для интеграции в принимающее общество. Несколько наших респонденток сталкивались с агрессивностью хозяек, обвинявших их в посягательствах на своих мужей.

Модель «объекты страсти нежной»

Между тем многим женщинам, особенно гостевым работницам в Италии, приходилось оказывать сопротивление сексуальным домогательствам любвеобильных местных мачо, пыл которых не зависел ни от их собственного возраста, ни от возраста объекта вожделения. Ирина рассказала, что ее 85-летний хозяин, не встававший с инвалидной коляски, не упускал возможности пофлиртовать с ней и не уставал сожалеть об утраченном мужском потенциале истинного ловеласа. Елена, 53-летняя домработница в большой итальянской семье, рассказала, что ей приходилось «отбиваться» от назойливых ухаживаний всей мужской половины рода:

«В первую же неделю, как только к ним переехала, так сразу и началось. Они как узнёют, что украинка в доме есть, так и начинается! Сначала хозяин стал вокруг меня крутиться. Я — ни гу-гу. Он и так, и сяк, я делаю вид, что ничего не понимаю. Ну, потом, видно, решил, что не произвел на меня впечатления как мужчина, отстал. Ну, думаю, слава Богу! Не тут-то было! На следующей неделе к нему сын на выходные в гости приехал. Опять та же история. Отбиваюсь, как могу! Остался ни с чем. Ну, думаю, теперь уже точно оставят меня в покое. Ага! Жди! На следующие выходные брат его приехал и давай ходить вокруг меня кругами, а потом вообще стал руки распускать. Эх, как меня все это достало! Как хватанула с плиты кастрюлю, да как влепила ему в лоб! «Ах ты, паршивец ты такой! Украинки он попробовать захотел! А вот тебе украинка!»! Он как завизжит: «Ой! Ты мне сделала больно!» «А-а-х, какие нежности! Больно ему! А мне, думаешь, не больно, что меня как женщину унизил?» И все, как отрезало. Потом они у меня как по струнке ходили. Так я все-таки в возрасте уже, умею за себя постоять. А как оно, если девочка молоденькая, неопытная еще? Один раз уступила, другой, а потом пошло-поехало. Пропадают здесь девчонки» (10.11.2011).

Подобные гендерно-стереотипизированные и эротизированные аттитюдные модели местного мужского населения по отношению к украинским гостевым работницам в свою очередь генерируют реверсивные аттитюдные реакции. Практически все женщины, работавшие в Италии, отзывались об итальянцах обоего пола как о людях, неразборчивых и нечистоплотных в интимных отношениях.

Сексуализованная аттитюдная модель в отношении мигранток из стран бывшего СССР во многом обусловлена тенденцией к «эротизации телесности мигрантов» (D'Ottavio, 2006) и так называемым «Наташа-дискурсом» (Simsek, 2010), зиждущимся на стереотипном образе соблазнительной блондинки, безотказной в плане сексуальных притязаний, распространяемым средствами массовой информации стран назначения трудовой миграции (см.: Фиалкова, 2005, с. 39-43). Информантки и эксперты указывали, что возникновению этого стереотипа немало способствовало часто

цитируемое как в прессе, так и в научной литературе высказывание, приписываемое

экс-президенту Леониду Кучме, который в интервью корреспонденту итальянской га- :

зеты якобы назвал украинок, работающих в Италии, «проститутками»1. Масла в огонь со

аттитюдного негативизма к украинским мигранткам в Западной Европе подливают з

эпатажные выходки известной группы «FEMEN». Так, в ноябре 2011 г. ее участницы S

в украинской диаспоре, состоящей преимущественно из женщин, репутация которых

Интервью свидетельствуют о том, что аттитюдные реакции коренного населения

На сочетание «сексизма» и «эйджизма» в отношении к украинским гостевым работ-

провели одиозные акции протеста «Молот ведьм» в Риме и Ватикане, усиливая их 5 эффект плакатами с шокирующими нецензурными лозунгами. Это событие оскорби- ^ ло христианские чувства итальянских католиков и вызвало неоднозначную реакцию §

о р

пострадала в первую очередь (Украинцам в Италии., 2011). Чтобы отстоять свое женское достоинство, они даже поставили спектакль, в котором высказали свое не- ^ гативное отношение к акциям радикальных соотечественниц (Укра'шсью зароб^чан- о ки..., 2012). о

к в

Модель «три в одном: сексизм, ейджизм, шовинизм» со

ктор

s

о

по отношению к мигрантам базируются на сочетании этнических факторов с гендер-ными и возрастными. Так, информантки, работавшие домработницами в Москве, подтвердили данные об организации полицейских «облав» на нелегальных мигрантов в крупных городах России, но опровергли утверждение, что наличие регистрации в до- I кументах проверялось только у мужчин, и никогда у женщин (Бредникова, 2003, с. 146). д Более того, гостевые работницы утверждали, что украинки, особенно молодые, иногда ^ становились объектами особого внимания со стороны российских «стражей порядка»: «У меня регистрации не было, так я в паспорте всегда деньги держала. На тот случай,

а

-а

если задержат и потребуют паспорт. Ну, чтобы не придирались и в кутузку и не уволо- ^ кли. Знаете, они нас, хохлушек, на раз вычисляют. По внешности, по речи, да черт их о. знает как! Это уже у них вроде бы как такой профессионализм ментовский. Но, слава 6-: Богу, пронесло, ни разу не остановили. Но я всегда деньги держала наготове. Если 2

и

что — всегда есть что «дать на лапу» ментам» (Марина, 54 года, уборщица в Москве, 12.02.2011). со

и л

ницам в России со стороны правоохранительных органов указала Светлана: «Да, доку- 5

менты — это проблема. Но больше для молодежи, особенно для молоденьких девушек. со

К ним чаще придираются, чем к нам, ну, кто уже в возрасте. Молодые как раз главная со

группа риска. Всегда можно пришить проституцию. И с этим много поганых историй щ связано. Часто на них просто облавы устраивают. Если документов нет — все: обвинение

в занятии уличной проституцией, а потом ведут в отделение. А там уже и изнасилования, 5

и групповуха, и все, что угодно. Чего только там не происходит с этими девочками мо- СО

лоденькими! Они ж беззащитные совсем. Так рассказывают, что многих и венерически- ^

ми [болезнями] заражают, и избивают их» (Светлана, 56 лет, няня в московской семье, § 25.02.2011).

Исследователи показывают, что шовинизм в отношении к украинкам, сопряжен- ок

ный с гендерной дискриминацией по возрасту и внешности, начинается еще на стадии к

получения визы в посольстве страны назначения. С этим столкнулась молодая женщи- ^ на, желавшая выехать в краткосрочную поездку в Италию: «В очереди в консульское

со

с

1 Как свидетельствует личная переписка с американской коллегой, занимающейся исследо- 5

ванием миграции украинских женщин в Италию, поиск этого интервью в материалах итальянской 5

прессы не дал результатов, как не было найдено никаких упоминаний о визите Леонида Кучмы в Италию или каких-либо его интервью итальянской прессе в указанный период.

отделение. как-то услышала, что если тебе тридцать, ты не замужем, да еще и блондинка, то визу не получишь. Все — словно обо мне! Подумала — шутки... Но когда осталась без визы, поняла — все намного сложнее» (Музика, 2006, с. 77).

С точки зрения концепции социальной реальности Пьера Бурдье (Bourdieu, 2011) такую аттитюдную модель в отношении женщин, в особенности молодых и привлекательных, можно расценить как «символическое насилие», посредством которого «гипнотическая власть» истеблишмента принимающих государств легитимирует свое «маскулинное доминирование» по отношению к обществу с «сильными женщинами, но слабой властью» (Zhurzhenko, 2004). Кроме того, исследователи указывают, что «гиперфемин-ность» мигранток, в том числе украинок, выполняет компенсаторную функцию, позволяя этим женщинам дистанцироваться от условий жизни, которые они считают унизительными (Ovajner, 2011).

Аттитюдный шовинизм ощущали многие женщины, указывавшие, что предвзятое отношение к мигранткам во многом формируется средствами массовой информации. Так, летом 2012 г. разгорелся международный скандал, вызванный оскорбительными высказываниями польских радиожурналистов в адрес работающих в их стране украинских гостевых работниц. После многочисленных протестов украинских общественных организаций и критики правозащитников в адрес редакции, журналисты принесли извинения украинской стороне, а их программа была закрыта (УНИАН, 2012).

Модель «дегуманизация и демонизация»

Женщины, трудившиеся домработницами в российской столице, упоминали о телевизионных роликах, предупреждавших россиян о рисках и опасностях, связанных с наймом иностранных домработниц для частных домохозяйств. В них мигрантки представлялись в крайне невыгодном свете, что накладывало отпечаток на отношение к ним со стороны окружающих и существенно осложняло процесс адаптации женщин к принимающему обществу. Информантки жаловались, что им тяжело было мириться с тем, что с целью контроля за ними работодатели устанавливали в помещениях камеры слежения и прослушивающие устройства для домашних телефонов: «Вся работа обслуживающего персонала просматривается и записывается на видеокамеру. Наше общество в данном отношении более целомудренное, чем общество людей, которые пытаются посмотреть на проблему сквозь призму своих духовных немощей. Есть над чем призадуматься!» (Юлия, преподаватель вуза, гувернантка в Москве, 05.06.2011).

Как справедливо отмечают российские коллеги, опасность подобной «дегуманизации трудовых отношений» заключается в том, что испытывающие ее, естественно, не будут питать уважения и теплых чувств к российским работодателям, а порой и к России в целом, ассоциируя с ней пережитые лишения (Дмитриев, Пядухов, 2011, с. 56). Другой опасностью является то, что «демонизация» образа мигранта (Lazaridis, 2007, с. 239) и ксенофобия нередко приводит к социальной эксклюзии как крайней форме социальной стратификации, а это лишь усугубляет аттитюдный негативизм и провоцирует напряженность во взаимоотношениях между местными жителями и гастарбайтерами. В свою очередь отсутствие доверия между сторонами трудового контракта повышает издержки на обеспечение условий безопасности, так как требует оплаты контролирующих и надзирающих органов, юристов, охранников и т. д., в то тремя как общество с повышенной степенью внутреннего доверия и априорным уважением к правам личности автоматически снижает расходы на обеспечение безопасности и тем самым резко повышает эффективность функционирования экономики в целом (Сулейменов и др., 2014, с. 48-49).

Модель «трансакции взаимности»

В то же время многие женщины отмечали, что находили понимание у своих рабо- а тодателей, которые по мере сил пытались помочь и поддержать их в сложных жизнен- Ь ных ситуациях. Так, с благодарностью вспоминала о своем работодателе информантка С Мария, работавшая няней в московской семье. Она рассказала, что когда у нее начались ^ проблемы со здоровьем, ее «хозяин», высокопоставленный чиновник и бизнесмен, по- ^ мог ей найти квалифицированных врачей и воспользовался своими личными связями, то чтобы организовать ей хирургическую операцию в клинике высшего уровня и даже по- о мог в оплате медицинских услуг. Несколько женщин подчеркивали в интервью, что их работодатели ценили их преданность принимающей семье и детям-клиентам, что про- ^ являлось в предоставлении финансовых бонусов, дорогостоящих подарков или допол- о нительных отпусков в честь праздников, дней рождений и других важных событий. Мно- § гие информантки отмечали, что смогли наладить со своими работодателями не просто ^ хорошие деловые отношения, но даже дружеские и теплые межсемейные связи, которые продолжались и после того, как домработницы вернулись домой в Украину. Неко- ^ торые работодатели приглашали к себе в гости детей или членов семей домработниц ^ и сами ездили погостить у них на родине. Нередко они настолько привыкали к своим ^ служанкам, что не хотели их отпускать, когда тем приходило время заканчивать работу

нены ее хозяевами, и они не только щедро отблагодарили ее за помощь в организации важного мероприятия, но и стали рекомендовать женщину в качестве повара эксклюзив-

ен -а

Р

и увольняться. g Такие аттитюдные модели, базирующиеся на «неконтрактных аспектах контракта» -С (Dürkheim, 1984), способствуют построению отношений доверия и интимности между Q участниками трудовых отношений и не только создают доброжелательную атмосферу ^ в рабочем микроколлективе домашнего хозяйства, но могут способствовать возобнов-ляемости миграционного цикла. Так, многие респондентки упоминали о том, что благодаря таким доброжелательным, уважительным отношениям их «хозяева» способствова- g ли «карьерному росту» своих домработниц, рекомендуя женщин другим перспективным Q. клиентам через свои неформальные сети. Именно таким образом смогла сделать «ка- барьеру домработницы» Ольга (49 лет), которая оставила должность главного инженера 2 коммунальной службы в украинской провинции для работы уборщицей в муниципальной § службе Москвы. В одном из обслуживаемых ею домохозяйств ее попросили помочь при

подготовке праздничного стола. «Кулинарные чудеса» Ольги были по достоинству оце- с^

S

то

Ci

ных блюд своим обеспеченным знакомым, которые могли позволить себе оплату подоб- Щ

ных услуг. то~

«Ой, как зашла на кухню и открыла холодильник — у меня просто глаза разбежались.

Я такого изобилия никогда не видела! Ну что сказать, если там огромный холодильник, ^

и забит до отказа всякими деликатесами. Ох, я тогда душу отвела! Такое вдохновение Ф

нашло! Я там такие чудеса творила, что они языки попроглатывали... На следующие вы- то

ходные меня к себе пригласили их родственники. И так пошло-поехало. Стали рекомен- о

довать меня своим знакомым. Я на этом стала зарабатывать больше, чем на основной о

работе. Ну это ж не туалеты драить! Работа чистая, приятная, и относятся к тебе как к че- q

ловеку, ценят»(23.02.2011). о

Таким образом, «трансакции взаимности» (Portes, Sensenbrenner's, 1993, c. 1324) §

с работодателями в сочетании с персональным «кулинарным капиталом» (см. Тол- ^

стокорова, 2014) женщины обеспечили ей не только дополнительный заработок, но о и возможность приложения своих талантов, причем более прибыльную и комфортную

в плане условий труда, чем ее постоянное трудоустройство в Москве. Это согласует- ^ ся с наблюдением, что хотя контакт сам по себе ассоциируется с более благоприятным

аттитюдным результатом, контакт при благоприятных обстоятельствах (интимных, кооперативных, позитивных, контакт на равных при общих целях) является более эффективным (Pettigrew, Tropp, 2006).

Заключение

Нельзя не согласиться с мнением, что проблема отношения к мигрантам выходит за рамки общей миграционной проблематики, что связано с особенностями локального социума, его этноструктурой, состоянием локального рынка труда. В то же время эта проблема отражает состояние принимающего общества в целом, его ценностных представлений и поведенческих моделей (Попова, Осипова, 2013, с. 88). Проведенное исследование свидетельствует, что спектр аттитюдных моделей по отношению к украинским гостевым работникам в странах назначения миграции может варьировать в широком диапазоне: от «демонизации» мигрантов средствами массовой информации и «дегуманизации» трудовых отношений в семьях работодателей до «актов дарения» и взаимной поддержки, между гостевыми работниками и их хозяевами. Представляется, что последние модели способствуют формированию «эффекта обратной связи» (Beine, Sekkat, 2012, с. 2) между ними, что является непременным условием как для успешных трудовых отношений, так и для повседневных практик социального взаимодействия с коренным населением. В то же время в принимающих обществах об украинцах как о нации сложилась масса негативных стереотипов и предрассудков на основе сексизма, эйджизма и шовинизма, оказывающих неблагоприятное влияние на качество взаимоотношений между гастарбайтерами и местным населением.

В преодолении этого эффекта решающая роль должна принадлежать государству, в частности его политике по отношению к зарубежному украинству. В первую очередь это заключается в лоббировании прав и интересов своих соотечественников, работающих за рубежом, создании положительного имиджа Украины и украинцев для обеспечения их статусных позиций в государствах трудоустройства, заключении международных договоренностей по вопросам положения украинских гостевых работников в странах назначения миграции, поддержке украинской диаспоры и т. д.

Однако, как показывают исследования, во время работы за границей большинство украинцев оказываются вне каких-либо определенных или артикулированных право-субъектностей, т. е. вне пространства взаимоотношений между украинским государством, его учреждениями, гражданами, неправительственными и международными организациями (Марков, 2009, с. 82). Это ставит на повестку дня проблему ответственности государства за своих граждан, в силу обстоятельств оказавшихся за пределами родины. Для ее решения в первую очередь необходимо повышение эффективности государственной миграционной политики, которая должна исходить из принципа, что работающие за рубежом украинцы являются неотъемлемой частью украинской нации и имеют право на соответствующее отношение к ним со стороны государства. Она должна быть нацелена прежде всего на установление взаимопонимания и взаимовыгодного сотрудничества с зарубежными соотвечтестениками. Для этого следует направить усилия соответствующих государственных органов на совершенствование ее законодательной базы, административного и институациального устройства, усиление информационного сопровождения и финансового обеспечения, а также на реализацию практических программ, нацеленных на плодотвороное сотрудничество с «глобальным украинством».

С. 24-28.

2004. URL: http://www.e-culture.ru/Articles/2007/Andreeva (дата обращения: 15.02.2015).

Бредникова О. Женская трудовая миграция: смена гендерных контрактов? // Гендерные отно-

тия. 2.0.: Сб. статей. Т. XX. / Под общей ред. М. Г. Пугачевой, А. Ф. Филиппова. М.: Новое литератур-

обращения: 15.02.2015).

Дмитриев А. В., Пядухов Г. А. Мигранты и социум: интеграционный и дезинтеграционный по-

Сборник эссе о миграции «Миграционные проблемы в странах Западной Европы, Российской Фе-

12.11.2008.

Левада-Центр. Пресс-выпуск по теме «Международные отношения». 09.02.2015. URL: http://

рiжжi. Аналiтичнi матерiали комплексного дослщження процеав украУнськоУ трудово''' мiграцiï (кра'ни бвропейського Союзу та Росмська Федерацiя) / За ред. I. Маркова. Л^в: Карiтас, 2009. C. 87-122.

Литература

Абашин С. Движения из Центральной Азии в Россию: в модели нового мироустройства // Pro et ;

contra. 2014. № 1-2 (62). С. 73-83. ТО

Аюмов Д. Arrivederci Ucraina?... BUON GIORNO Italia... // Атлантична панорама. 2009. № 6 (25). 2

С О

Андреева Т. В. Дискурс-анализ центральной прессы: социально-культурный фон временных 5

трудовых миграций из стран СНГ в Россию // Культура & общество. Интернет-журнал. М.: МГУКИ, ^

ТО Щ

0

О.

шения в современной России: исследования 1990-х годов. / Под ред. Л. Н. Попковой, И. Н. Попко- ^

вой. Самара: Самарский университет, 2003. С^

Варшавер Е., Рочева А. Интеграция мигрантов в контексте культурного разнообразия: сообще- О

1

ства мигрантов в «этнических кафе» Москвы // Пути России. Альтернативы общественного разви- о

Щ

ное обозрение, 2015. С. 321-341. св

Гасанов И. Б. Национальные стереотипы и «образ врага». М.: Рос. академия упр-я, 1994. q Гладарев Б. В поисках «мужских» пространств: рыбалка // Мужской сборник. Вып. 3: Мужчина

в экстремальной ситуации. М.: Индрик, 2007. С. 233-243. ^^

Гофман Э. Ритуал взаимодействия. Очерки поведения лицом к лицу. М.: Смысл, 2009. О

Гошлй I. Чоловк-грек заробтанки з Терноптьщини не вщпускае сина в Украшу — загублен дiти о

заробтан // Новини Терноптля. 30.05.2013. URL: http://www.0352.ua/article/324650 (дата обраще- ¡^

ния: 15.02.2015). g

Громашева О. А. Мужское и женское в практиках питания: интерпретации петербургских роди- S

телей и детей // Журнал социологии и социальной антропологии. 2011. Т. 14. № 5 (58). С. 241-251. t

Дацюк С. Россия во лжи // Украинская правда. 14.01.2014. URL: http://blogs.pravda.com.ua/ .q

authors/datsuk/53116eef447b1/ (дата обращения: 15.02.2015). §

Динамика отношения населения Украины к России и населения России к Украине, каких отно- ^ шений с Россией хотели бы украинцы. Пресс релиз // Сайт Киевского международного института

CV О

социологии. 04.03.2014. URL: http://www.kiis.com.ua/?lang=rus&cat=reports&id=236&page=1 (дата ^

S

ТО

s

тенциал практик взаимодействия // Социологические исследования. 2011. № 12. С. 50-59. g

Дробижева Л. Проблемы толерантности в отношении к мигрантам // Сайт российского совета по международным делам. 25.06.2013. URL: http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=2021#top (дата об-

5 и ТО

.

ращения: 15.02.2015). ®

Европа без бар'eрiв. УкраУнсько-юпанський мiграцiйний вектор. УкраУнський внесок до мiгра- ТО

цiйноi карти £С на прикладi lспанií. КиУв, 2012. и

Климчук Г. И. Трудовое рабство — перспективы украинских трудовых мигрантов-нелегалов // ц

СО

дерации и других республиках СНГ» / Фонд «АВО Хайматгартен». Одесса: Элтон, 2011. С. 29-34. ТО

Кон И. Психология предрассудка (О социально-психологических корнях этнических предубе- О

ждений) // Психология национальной нетерпимости. Хрестоматия / Сост. Ю. Чернявская. Минск: о

Харвест, 1998. С. 5-48. О

Косинська Ю. «В УкраУы, сину, ти робив би все це для своУх...» // УкраУна молода. № 212. о

I

св

www.levada.ru/09-02-2015/mezhdunarodnye-otnosheniya? (дата обращения: 15.02.2015). О

Марков I. Укра'нська трудова мiграцiя в £С: Соцiологiчно-статистичний портрет // На роздо- t^

Мiщенко М. М. Громадська думка росiян щодо УкраУ'ни коливаеться разом з позицieю ЗМ1 // Сайт Центру ím. Разумкова. 27.06.2013. URL: http://razumkov.org.ua/ukr/expert.php?news_id=4096 (дата обращения: 15.02.2015).

Музика В. УкраУ'нц в 1тапи. Кiлька рокiв у минуле // Полiтика i час. УкраУ'на в мiжнародних вщно-синах. 2006. № 2. С. 75-80.

Мукомель В. И. Российские дискурсы о миграции: нулевые годы // Демоскоп Weekly. 2011. № 479-480. URL: http://demoscope.ru/weekly/2011/0479/demoscope0479.pdf (дата обращения: 15.02.2015).

Нколаевський В. 1нтелектуальна мiграцiя та сощальна безпека // Мiграцiя та толерантнють в УкраУн / Ред. Я. Пилинський. КиУ'в: Стилос, 2007. С. 121-126.

Паин Э. Ксенофобия и национализм в эпоху российского безвременья // Pro et contra. 2014. № 1-2 (62). С. 34-53.

Пешкова В. М. Инсценирование «украинскости»: некоторые культурные практики репрезентации этнических различий в современной Москве // Журнал социологии и социальной антропологии. 2005. Т. 8. № 1. С. 136-148.

Померанц Г. Кто такие «чужаки»? // Психология национальной нетерпимости. Хрестоматия / Сост. Ю. Чернявская. Минск: Харвест, 1998. С. 48-58.

Попова И., Осипова В. Отношение принимающей стороны к мигрантам // Вестник общественного мнения. Данные, анализ, дискуссии. 2013. № 1 (114). С. 81-88.

Скребцова Т. Г. Образ мигранта в современных российских СМИ // Политическая лингвистика. 2007. № 3 (23). С. 115-118.

Стрельцова Я. Чужие: «Плюсы» и «минусы» миграции // Вестник Европы. 2005. № 15. URL: http://magazines.russ.ru/vestnik/2005/15/str10.html (дата обращения: 15.02.2015).

Сулейменов И. Э., Габриелян О. А., Шалтыкова Д. Б., Сулейменова К. И. Пространство смысловых кодов современной цивилизации // История и современность. 2014. № 1 (19). С. 46-68.

Толстокорова А. В. «Хлеб наш насущный»: социальная значимость пищевых практик украинских мигрантов // Диаспоры. 2013. № 2. С. 208-230.

Толстокорова А. В. О бедном мигранте замолвите слово: Модернизация маскулинности в украинской т рудовой миграции // Диаспоры. 2014. № 2. С. 178-197.

Украинцам в Италии стыдно за активисток FEMEN // Обозреватель. 09.11.2011. URL: <http:// life.obozrevatel.com/boiling/ukraintsam-v-italii-styidno-za-aktivistok-femen.htm (дата обращения: 15.02.2015).

УкраУ'нсью заробтанки в 1тапи поставили спектакль «Анти-FEMEN» // Вкна. 06.03.2012. URL: http://vikna.stb.ua/ua/news/2012/3Z6/95921/ (дата обращения: 15.02.2015).

УНИАН. Польские журналисты попросили прощения у украинских женщин: на четырех языках. Новостное агентство УНИАН. 22.06.2012. URL: http://www.unian.net/politics/665659-polskie-jurnalistyi-poprosili-proscheniya-u-ukrainskih-jenschin-na-chetyireh-yazyikah.html (дата обращения: 15.02.2015).

Филюшкина С. Национальный стереотип в массовом сознании и литературе (опыт исследовательского подхода) // Логос. 2005. № 4 (49). С. 141-155.

Чудиновских О. Россияне будут рады мигрантам с Украины. Интервью интернет-порталу RIA-новости. 09.04.2014. URL: http://ria.ru/society/20140409/1003215505.html (дата обращения: 15.02.2015).

Beck U., Beck-Gernsheim E. Distant Love. Cambridge: Polity Press, 2013.

Beine M., Sekkat K. Skilled Migration and the Transfer of Institutional Norms // ERF Working Paper Series. 2012. № 681.

Berg J. A. Race, Class, Gender, and Social Space: Using an intersectional approach to study immigration attitudes // The Sociological Quarterly. 2010. № 1(2). P. 278-302.

Bourdieu P. Musculine Domination. Stanford, CA: Stanford University Press, 2001.

Card D., Dustmann Ch., Preston I. Understanding Attitudes to Immigration: The migration and minority

module of the first European Social Survey. Discussion Paper Series, CDP № 03/05. London: CReAM, ■

2005. TO

£

Carlin J., Menjivar M., Schmalzbauer L. Central Themes in the Study of Transnational Parenthood // 2

Journal of Ethnic and Migration Studies. 2012. № 38 (2). P. 191-217. §

Cvajner M. Hyper-feminity as Decency: Beauty, womanhood and respect in emigration // Ethnography. S

2011. № 12 (3). P. 356-374. 1

Dobiasova K., Hnilicova H. Migrants from the Former Soviet Union Health and Healthcare in the Czech to Republic. Migratory processes in Europe: Evolution of the migratory interactions of the EU and Central

and Eastern European countries. Odessa: Ministry of Transport and Communications of Ukraine, 2010. ^

P. 56-57. jji

D'Ottavio G. Shuttle Female Migration in an Enlarged Europe // Migration online, 2006. URL: http:// ^

aa.ecn.cz/img_upload/3bfc4ddc48d13ae0415c78ceae108bf5/GD0ttavioShuttle_Female_Migration_in_ g

an_Enlarged_Europe.pdf (accessed: 15.02.2015). oq Durkheim E. The Division of Labor in Society. New York: Free Press, 1984 (1893).

TO Ci

Fiddes N. Where Theory Meats Practice // Anthropology in Action. 1993. № 14. P. 6-7. g

TO

republic // The Anthropology of East Europe Review. 2001. № 21 (1). P. 23-42. "S-

Haukanes H. Ambivalent Traditions: Transforming gender symbols and food practices in the Czech

Hood M. V., Morris I. L. Amigo o enemigo?: Context, attitudes and Anglo public opinion toward immigration // Social Science Quarterly. 1997. № 78 (2). P. 309-323.

Kehrberg J. E. Public Opinion on Immigration in Western Europe: Economics, tolerance and exposure // Comparative European Politics. 2007. 5. P. 264-281.

2

0

1

IOM. Trafficking of Men — a Trend Less Considered. The case of Belarus and Ukraine. IOM migration 3

research series. № 36. Geneva: International Organization for Migration, 2008. K

Jasinskaja-Lahti I., Liebkind K., Perhoniemi R. Perceived Discrimination and Well-being: A victim study of different immigrant groups // Journal of Community and Applied Social Psychology. 2006. № 16 (4). TO

P. 267-284. ^

O Ci

ó-:

Lazaridis G. Les Infirmières Exclusives and Migrant Quasi-Nurses in Greece // European Journal of Ç

Women's Studies. 2007. № 14 (3). P. 228-245. |

Lewycka M. Short History of Tractors in Ukrainian. London: Penguin Books, 2005. TO

Malinkin M. E. A Wary Welcome: Varying reception of migrants in Russian cities. Washington, D.C.: S

Woodrow Wilson International Center for Scholars, 2013. S

Pettigrew T. F., Tropp L. R. A Meta-Aanalytic Test of Intergroup Contact Theory // Journal of Personality to and Social Psychology. 2006. № 90. P. 751-783.

Portes A., Sensenbrenner J. Embeddedness and Immigration: Notes on the social determinants of ^ economic action // American Journal of Sociology. 1993. № 98 (6). P. 1320-1350.

Pribilsky J. «Aprendemos a Convivir» Conjugal Relations, Co-parenting, and Family Life Among S

Ecuadorian Transnational Migrants in New York City and the Ecuadorian Andes // Global Networks. 2004. O

№ 4 (3). P. 313-334. TO

Schmalzbauer L. Striving and Surviving: A Daily Life Analysis of Honduran Transnational Families. New §

York: Routledge, 2005. §■

Simsek B. The Strategies that Foreign Women Domestic Workers Use to Overcome the Stereotypes ^

They Face in Turkey // Ethnologia Balkanica. 2010. № 14. P. 71-85. ^

Spoonley P. Making Sense of Cultural Diversity: The media and immigration in New Zealand, 1993- §

2003. Paper presented to the End-users' Seminar on Immigration, Wellington, 2003. ^

Todorova I. L. G., Falcon L. M., Lincoln A. K., Price L. L. Perceived Discrimination, Psychological o Distress, and Health // Sociology of Health and Illness. 2010. № 32. P. 843-861.

UNIFEM. A Needs Assessment of Women Migrant Workers. Central Asia and Russia. Bratislava: UNIFEM, 2009.

Ward C., Masgoret A. — M., Vauclair M. Attitudes Towards Immigrants and Immigrant Experiences: Predictive models based on regional characteristics. Wellington: Department of Labour, 2011.

Weine S., Golobof A., Bahromov M., Kashuba A., Kalandarov T., Jonbekov J., Loue S. Female Migrant Sex Workers in Moscow: Gender and Power Factors and HIV Risk // Women & Health. 2013. № 53 (1). P. 56-73.

Worby P. A., Organista K. C. Alcohol Use and Problem Drinking among Mexican and Central American Im/migrant Laborers: a review of the literature // Hispanic Journal of Behavioral Sciences. 2007. № 29 (4). P.413-455.

Zhurzhenko T. Strong Women, Weak State: Family politics and nation building in post-Soviet Ukraine // European Journal Women's Studies. 2004. № 8 (1). P. 29-49.